Текст книги "Долгая ночь"

Автор книги: Вирджиния Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 14
Прошлое потеряно, но появилось будущее

В течение нескольких последующих дней папа не упоминал о том, что одним махом проиграл Мидоуз в покер. Я думаю, что он, вероятно, взял себя в руки и нашел выход из положения. Но как-то утром за завтраком он откашлялся, подергал себя за ус и объявил:

– Билл Катлер остановится здесь сегодня после полудня, чтобы осмотреть дом и хозяйство.

– Билл Катлер? – спросила Эмили, подняв брови. Она не любила принимать посетителей, особенно незнакомых.

– Это тот человек, который выиграл у меня плантацию, – ответил папа, делая ударение на этих словах и потрясая перед собой кулаком. – Если бы я только смог сделать еще одну ставку, я все вернул бы так же быстро, как и потерял.

– Азартные игры – это грех, – сурово произнесла Эмили.

– Я сам знаю, что – греховно, а что – нет. Грех – это потерять мое фамильное имение. Это и есть – грех, – проревел папа, но Эмили даже не вздрогнула. Она не отступила ни на дюйм и не изменила своей снисходительной позы. В сражении взглядов Эмили была непобедима. Папа отвел взгляд в сторону и принялся раздраженно жевать.

– Папа, если этот человек живет на Вирджинии Бич, зачем ему нужно это поместье, которое так далеко? – спросила я.

– Да чтобы продать его, – отрезал он.

Может, глядя на Эмили, так уверенно восседающую за столом напротив меня, а может, из-за моего выросшего чувства уверенности, я не отступила.

– Торговля табаком сейчас в кризисе, особенно тяжело мелким фермерам; постройки на плантации нуждаются в ремонте. Большая часть оборудования устарела или изношена. Чарлз постоянно жалуется, что все просто разваливается. У нас нет и половины того количества коров и кур, чтобы обеспечивать наши нужды, как это было раньше. В течение многих месяцев сады, фонтаны и изгороди находятся в запущенном состоянии. А дом всем своим видом требует, чтобы им занимались. И найти покупателей старого, бедного поместья этому человеку будет не легко.

– Да, да, это все правда, – признался папа. – На этом он состояния не сделает, уж точно, но так или иначе он получит деньги, так ведь? И кроме того, когда вы познакомитесь с ним, то поймете, что он любит играть с жизнями других людей и их собственностью. Ему не нужны деньги, – пробормотал папа.

– Он просто чудовище, – сказала я. Папа широко открыл глаза.

– Да, но не вздумай огорчить его, когда он приедет. Я хочу заключить с ним сделку, слышишь?

– Насколько я поняла, мне совсем не придется его видеть, – сказала я, решив избежать встречи с Катлером.

Так бы и произошло, если бы папа не привел его в детскую Шарлотты, когда я играла с малышкой. Мы обе сидели на полу. Шарлотта зачарованно разглядывала одну из перламутровых расчесок мамы, которой я расчесывала ей волосы. Рядом с ней я забывала обо всем на свете. Я была переполнена непонятной мне самой силой – силой материнства. Я не слышала шагов в коридоре, и не подозревала, что кто-то за мной наблюдает.

– Так, а это кто? – услышала я чей-то голос и, взглянув в сторону двери, увидела стоящего там папу и высокого, загорелого незнакомца. Он рассматривал меня с высоты своего роста, взгляд его темных глаз был озорным, а на губах блуждала улыбка. Это был стройный широкоплечий мужчина. Кисти его длинных рук были изящны и по всему было видно, что тяжелой работы они не знали. Его руки выглядели ухоженными, как у женщины. Позже я узнала, что единственные мозоли, которые у него были, он натер в плавании, что также объяснило темный цвет его кожи.

– Это тоже мои дочери, – сказал папа. – Малышку зовут Шарлотта, а это – Лилиан.

Папа резко перевел взгляд на пол, приказывая мне встать и поздороваться с гостем. Неохотно я поднялась на ноги, разгладила смявшуюся юбку и подошла.

– Ну, здравствуйте, Лилиан. Я – Билл Катлер, – сказал он, протягивая свою холеную руку.

Мы пожали друг другу руки, но он не сразу отпустил мою руку. Он еще шире улыбнулся и просто пожирал меня взглядом, разглядывая меня с головы до ног, задержав однако свой взгляд на моей груди и лице.

– Здравствуйте, – сказала я, мягко, но настойчиво вынимая свою руку из его.

– Ваша обязанность присматривать за малышкой, да? – спросил он.

Я посмотрела на папу. Но папа, уставившись на меня, только нервно подергивал себя за ус.

– Это обязанность нашей экономки Веры, моей сестры Эмили и моя, – ответила я, но прежде чем я отвернулась, он снова заговорил:

– Спорю, что малышке больше всего нравится быть с вами.

– Мне тоже нравится быть с ней.

– Именно так, именно так. Малыши это всегда чувствуют. Я понял это, наблюдая за некоторыми семьями, которые останавливаются в моем отеле. Он находится на берегу океана, это замечательное место, – похвастался он.

– Как это мило, – сказала я, изо всех сил стараясь говорить равнодушно. Но он оставался непоколебимым как скала, не обращая внимания на мой тон. Я взяла Шарлотту на руки. Она с интересом разглядывала Билла Катлера, но его внимание было приковано ко мне.

– Клянусь, ваш отец никогда не вывозил вас на машине на побережье, не так ли?

– У нас нет времени для увеселительных прогулок, – быстро вставил папа…

– Ну да, конечно, вы так заняты игрой в карты, – заметил Билл Катлер. Лицо папы побагровело. Его ноздри зашевелились, губы плотно сжались, но он сдержал взрыв возмущения. – Конечно, это позор для вас и ваших сестер, Лилиан. Девушки должны иметь возможность побывать на побережье, особенно такие хорошенькие, – добавил он, озорно сверкнув глазами.

– Папа прав, – сказала я. – У нас появилось так много дел с тех пор, как наше хозяйство оказалось в глубоком кризисе. Мы не в состоянии оплатить ремонт, и потому обходимся тем, что есть.

Папа вытаращил глаза на меня, но я решила, что должна представить Мидоуз как тяжкое бремя, а не благословенное место.

– Почти каждый день что-нибудь ломается или приходит в негодность. Правда, папа?

– Что? – спросил папа, откашливаясь. – Ах, да.

– Ну, оказывается в вашей семье есть очень умная молодая леди, Джед, – с усмешкой сказал он. – А ты держишь это в секрете. Что ты скажешь, если я одолжу ее у тебя на некоторое время?

– Что? – спросила я. Он рассмеялся.

– Чтобы все мне показать, – объяснил он. – Спорю, вы покажете все гораздо лучше, чем Джед. Ну, как?

– Она присматривает за малышкой, – промямлил папа.

– Да ладно, Джед. Ты же можешь заменить ее на пару часов. Этим ты меня просто осчастливишь.

Папа выглядел смущенным. Он ненавидел такие затруднительные положения, когда на него давили и контролировали, но он только кивнул.

– Хорошо, Лилиан, ты покажешь мистеру Катлеру все, что он захочет, а за Шарлоттой присмотри Вера.

Кипя от злости, он вышел, чтобы найти Веру.

– Отец знает плантацию лучше, чем я, – недовольно сказала я и посадила малышку в манеж.

– Может – да, а может – нет. Я не глупец. Любой может заметить, что он не слишком заботится о своем поместье, как это должно было быть.

Он подошел ближе настолько, что я почувствовала тепло его дыхания на своей шее.

– Спорю, вы много сделали для этого места, не так ли?

– Я выполняю свою работу, – ответила я наклоняясь, чтобы дать Шарлотте игрушку. Мне не хотелось смотреть на Билла Катлера. Мне было неуютно под испытующим взглядом мужчины. Билл Катлер беззастенчиво разглядывал меня. Когда он говорил со мной, его взгляд скользил вверх вниз по моему телу. Наверное, именно так чувствовали себя рабыни на аукционе.

– А что это за работа? Конечно, кроме присматривания за малышкой.

– Я помогаю папе в бухгалтерских расчетах, – ответила я, и улыбка Билла Катлера стала еще шире.

– Я подозревал, что именно этим вы и занимались. Вы производите впечатление очень умной девушки, Лилиан. Спорю, вы знаете все имущество и долги до единого пенни.

– Я знаю только то, о чем мне говорил папа. Он пожал плечами.

– Я еще не встречал женщины, которая позволила бы мужчине контролировать то, что она делает или задумала, – сказал он, подтрунивая надо мной. Но по его лицу было видно, что его слова имеют некий тайный, безнравственный смысл. И я обрадовалась, когда в комнату вошла Вера.

– Меня прислал Капитан, – сказала она.

– Капитан? – повторил Билл Катлер и засмеялся. – Кто этот капитан?

– Мистер Буф, – ответила она.

– Капитан чего? Утонувшего корабля? – Он снова рассмеялся и протянул мне руку. – Мисс Буф?

Вера выглядела смущенной и раздраженной, я неохотно взяла Билла Катлера под руку и позволила ему увести меня.

– Мы сначала осмотрим земли? – спросил он.

– Как вам будет угодно, мистер Катлер.

– О, пожалуйста, называйте меня просто Билл. Мое полное имя Вильям Катлер Второй, но я предпочитаю, чтобы меня называли просто Билл. Это не так официально, а мне нравится быть неофициальным с хорошенькими женщинами.

– Могу представить себе, – сказала я, и он расхохотался.

Когда мы спустились с крыльца, он остановился и осмотрел пространство вокруг дома. Мне было стыдно показывать ему все это. Сердцу было больно, когда я видела эти неухоженные клумбы, ржавеющие скамейки и фонтаны, заполненные грязной водой.

– Когда-то это, наверное, было чертовски красивым местом, – сказал Билл Катлер. – Подъезжая сюда, я не мог не думать о том, каким тут все было в период расцвета.

– Да, было, – печально вздохнула я.

– Это беда всего Старого Юга. Он не хочет становиться Новым Югом. Эти старые ящеры отказываются признать, что они проиграли в Гражданской войне. Деловому человеку необходимы новые, более современные пути в бизнесе и, если с Севера приходят неплохие идеи, почему бы их не использовать. Также, как сейчас, – продолжал он, – когда-то мне достались меблированные комнаты моего отца, и я превратил их в отличное место. Теперь там останавливаются клиенты даже самого высшего класса, это лучшее частное владение на побережье. Со временем… со временем, Лилиан, я стану очень богатым человеком. Он помолчал. – Но я и сейчас хорошо обеспечен.

– Еще бы, вы же все свое время проводите за картами, выигрывая чужую собственность и дома, – отрезала я. Он снова захохотал.

– Мне нравятся ваши душевные качества, Лилиан. Сколько вам лет?

– Почти семнадцать, – ответила я.

– Самый цвет… неиспорченная к тому же. Вы выглядите такой опытной, Лилиан. У вас много приятелей?

– А это не ваше дело. Вы хотели совершить прогулку по поместью, а не по моему прошлому, – возразила я. Он снова расхохотался.

Казалось, я ничего такого не сказала и не сделала, чтобы рассмешить его. Чем больше я была не дружелюбна и упряма, тем больше ему нравилась. Совершенно расстроенная, я повела его вниз за дом, чтобы показать амбары, коптильню, бельведер и сараи, забитые старым и ржавым оборудованием. Я представила его Чарлзу, который объяснил, как все плохо и сколько механизмов требуют замены. Он, казалось, слушал, но я видела, что ему неважно, то что я показываю, с кем знакомлю. Все это время Катлер смотрел только на меня. Мое сердце затрепетало, но не от радости. Он смотрел на меня совсем не так, как Нильс: мягко, с нежностью. Это был распутный и похотливый взгляд. Когда я рассказывала ему о плантации, он слушал и не слышал ни слова. На его губах играла улыбка, а глаза были полны желания. Наконец, я объявила, что осмотр закончен.

– Так быстро? – возмутился он. – Я только что по-настоящему начал получать удовольствие.

– Но больше нечего осматривать, – сказала я. Мне не хотелось уходить с ним слишком далеко от дома – наедине с мистером Биллом Катлером я не чувствовала себя в безопасности. – В противном случае вы заработаете себе головную боль, – добавила я. – Все, на что Мидоуз способен, так это опустошить ваш бумажник.

Он рассмеялся.

– Ваш отец все это с вами отрепетировал? – спросил он.

– Мистер Катлер…

– Просто Билл.

– Билл, неужели вы за прошедший час ничего не видели и не слышали? Вы хотите стать одним из современных умных деловых людей Юга, и думаете, что я преувеличиваю?

Он задумался на мгновение, затем, обернувшись, осмотрелся вокруг так, как будто у него только что открылись глаза. Затем он кивнул.

– Тут вы попали в точку… – улыбаясь произнес он, – но я не потратил ни гроша, и могу пустить все поместье с аукциона, если мне захочется.

– Правда? – спросила я, и мое сердце тяжело забилось. Он хитро посмотрел на меня.

– Может быть, а может нет. Посмотрим.

– Посмотрим на что? – спросила я.

– Там видно будет, – сказал он, и я поняла, почему папа говорил, что этот человек любит играть с чужими жизнями и собственностью. Я пошла к дому, но он быстро меня догнал.

– Могу я поинтересоваться, не отобедаете ли вы со мной сегодня в моем отеле? – спросил он. – Это, конечно, не такое уж фантастическое место, но…

– Спасибо, нет, – быстро ответила я. – Я не могу.

– Почему? Что, слишком много работы над бесполезными конторскими книгами вашего отца? – Он явно не привык получать отказ.

Я повернулась к нему.

– Разве недостаточно сказать: я занята и больше ничего не объяснять.

– Вы такая гордая? – пробормотал он. – Ну что ж.

Все в порядке. Мне нравятся женщины с огоньком. Они гораздо привлекательнее в постели, – добавил он.

Я покраснела и обошла вокруг него.

– Это грубо и неуместно, мистер Катлер. Джентльмены Юга, возможно, для вас как древние ящеры, но зато они знают, как нужно разговаривать с молодой леди.

Он снова расхохотался, а я поторопилась прочь, оставив его одного.

Но, к моему сожалению, вскоре он снова появился в дверях детской комнаты и объявил, что теперь он приглашен на обед.

– Я зашел сообщить вам, что раз уж вы отказались пообедать со мной, то я принял приглашение вашего отца.

– Вас пригласил папа? – недоверчиво спросила я.

– Ну, – ответил он, подмигивая, – скажем, я просто поспорил и выиграл у него это приглашение. С нетерпением жду встречи с вами, – поддразнивая, сказал он и, приподняв шляпу, удалился.

Мне было жутко от того, что этот грубый, самоуверенный человек может проникнуть в наш дом и вторгнуться в нашу жизнь. И это все из-за папиной глупой игры в карты. На этот раз я не могла не согласиться с Эмили, что игра в карты – это зло. Это, как зараза, почти такая же как и пьянство папы. И несмотря на то, что он всегда проигрывал, он не мог удержать себя. Только теперь от этого стало плохо нам всем.

Я крепко прижала малышку Шарлотту к себе и покрыла ее щеки поцелуями. Она засмеялась и накрутила пряди моих волос на свои крошечные пальчики.

– В каком мире тебе придется взрослеть, Шарлотта? Я молюсь и надеюсь, что он будет лучше, чем мой, – сказала я.

Она уставилась на меня, удивленная моей интонацией, и ее глаза широко открылись, когда увидела мои слезы.

Несмотря на наше бедственное положение, папа приказал Вере приготовить гораздо более богатый обед, в отличие от тех, которые нам предлагались в последнее время. Он был южанином, и его гордость не позволяла меньшего. Несмотря на то, что ему не нравился Билл Катлер, и папа презирал его за то, что он выиграл у него Мидоуз в карты, он не мог посадить гостя за стол, сервированный простой посудой. Вере пришлось достать китайский фарфор для особых приемов и хрусталь. Длинные белые свечи были поставлены в серебряные подсвечники, и на стол была постелена белоснежная скатерть, которую я не видела уже несколько лет.

У папы оставалось совсем немного бутылок дорогого вина, но две из них были поданы на стол вместе с уткой. Билл Катлер настоял на том, чтобы сесть рядом со мной. Он был одет очень элегантно и торжественно и, я должна была признать, что он красив. Но его непочтительное поведение, эта его сардоническая ухмылка и заигрывающие манеры стали мне надоедать и выводили из себя. Я видела, как сильно презирает его Эмили, но казалось, чем яростнее она поглядывает на него через стол, тем больше нравилось ему у нас. Он чуть не расхохотался, когда Эмили начала читать Библию и молиться.

– Вы что, проделываете это каждый вечер? – скептически спросил он.

– Конечно, – ответил папа. – Мы – богобоязненны.

– Ты, Джед? Богобоязненный? – Он захохотал. Его лицо было красным от выпитого вина. Папа быстро взглянул на меня и Эмили и тоже покраснел, правда от подавленного гнева.

У Билла Катлера хватило ума поменять тему разговора. Он болтал что-то о еде и хвалил Веру, осыпая ее таким количеством комплиментов, что она покраснела. На протяжении всего обеда Эмили смотрела на него с таким презрением и отвращением, что я улыбнулась, прикрывшись салфеткой. Поэтому Билл Катлер избегал смотреть в ее сторону и общался только с папой и со мной.

Он расписывал свой отель, жизнь в котором протекала так же как и на побережье, рассказывал о своих путешествиях и планах на будущее. Затем у них с папой был напряженный спор об экономике, о том, что правительство должно или не должно делать. Затем они перешли в папин кабинет, выкурить по сигаре и выпить бренди. Я помогла Вере убрать со стола, а Эмили пошла присмотреть за Шарлоттой.

Несмотря на все, что произошло, и все, что она знала, Эмили исполняла роль сестры по отношению к Шарлотте лучше, чем ко мне. Я чувствовала, что она взяла на себя роль опекунши над моей малышкой, и когда, однажды, я что-то сказала об этом, она возразила со своей обычной пламенной религиозной верой и пророчеством.

– Этот ребенок наиболее уязвим для Сатаны с момента зачатия в порочной похоти. Я оберну ее кольцом священного огня, такого горячего, что Сатана сам уберется прочь. Первая фраза, которую она произнесет, будет молитва, – пообещала она.

– Только не делай из нее убогую, – попросила я. – Пусть она вырастет нормальным ребенком.

– Нормальным?

– Нет, лучше, чем я.

– Это то, чего я добиваюсь.

Когда заходила речь о Шарлотте, Эмили становилась фантастически нежной и даже любящей: я не пыталась встать у нее на пути, а Шарлотта смотрела на нее, как дети смотрят на родителей. Одно слово Эмили, и Шарлотта прекращала играть или безобразничать. Под присмотром Эмили она оставалась послушной и спокойной, когда ее одевали, а когда Эмили укладывала ее спать, она не упрямилась.

Шарлотта как зачарованная слушала Библейские чтения Эмили. Когда я закончила помогать Вере и пошла к Шарлотте, я обнаружила, что она сидит у Эмили на коленях и слушает толкование Бытия. Шарлотта смотрела на нее и слушала, затаив дыхание, как Эмили, понизив голос, подражает голосу Бога.

Шарлотта с любопытством взглянула на меня, когда Эмили закончила чтение. Она улыбалась, игриво хлопая в ладошки, ожидая чего-то радостного и светлого, но Эмили считала, что это неуместно после религиозного чтения.

– Ей пора спать, – объявила она. Эмили позволила мне помочь уложить малышку в кровать и поцеловать ее на ночь. Но перед тем, как уйти, Эмили захотела показать мне кое-что, что было свидетельством ее успешного воспитания. – Давай помолимся, – сказала Эмили и сложила ладони. Малышка взглянула на меня, затем на Эмили. Шарлотта тоже сложила свои ладошки вместе и держала их так, пока Эмили не закончила молиться. – Она подражает, как обезьянка, – проговорила Эмили, – но со временем она поймет, и это спасет ее душу.

«А кто спасет мою?» – подумала я и поднялась в свою комнату, чтобы лечь спать. Поднимаясь по ступенькам, я услышала хохот Билла Катлера из папиного кабинета. Это заставило меня ускорить шаги, и я была рада, что меня отделяют от этого самодовольного человека расстояние и двери.

Но легче было сказать, чем сделать. Все дни этой недели Билл Катлер посещал Мидоуз. Мне казалось, что он следует по пятам и следит за мной и Шарлоттой, когда мы гуляли. Иногда он играл с папой в карты, иногда обедал с нами, а иногда появлялся, прося позволения снова осмотреть собственность, чтобы решить, как с ней поступить. Он был для нас как какое-то ужасное мучение, как напоминание, что все, находящееся вокруг нас по его одной прихоти может придти в движение. В результате он получил право пользоваться нашим домом и нашими жизнями, и моей в том числе.

Однажды после полудня, покинув детскую, я поднялась наверх переодеться для обеда. Вскоре я услышала шаги возле своей двери и, выглянув из ванной, увидела Билла Катлера, входящего ко мне в комнату. Я уже разделась, чтобы умыться и причесаться, так что на мне было только белье.

– О, – сказал он, когда увидел меня, – это твоя комната?

«Как будто не знает» – подумала я.

– Не думаю, что это прилично входить без стука!

– Я стучал, – соврал он. – И подумал, что ты не слышишь меня из-за шума воды. – Билл осмотрелся вокруг. – У вас здесь все так… просто и незатейливо, – сказал он, слегка удивленный голыми стенами и окнами.

– Я переоденусь к обеду, – сказала я. – Вы не возражаете?

– О, нет, я не возражаю, совсем. Продолжай, – усмехнулся он.

Я никогда не встречала человека, который бы так действовал мне на нервы. Он стоял, нагло улыбаясь, хитро поглядывая на меня. Я закрыла руками грудь.

– Если хочешь, то я причешу тебе волосы.

– Не хочу, пожалуйста, уходите, – настаивала я, – но он только рассмеялся и сделал несколько шагов в мою сторону. – Если вы сейчас не уйдете, мистер Катлер, я…

– Закричишь? Это было бы мило. И еще, – сказал он, снова оглядываясь, – по поводу того, что это – твоя комната… Ну, – он улыбнулся, – ты же знаешь, что она на самом деле теперь моя.

– Но после того, как вы вступите во владение, – ответила я.

– Это – правда, – сказал он, подходя ближе. – Владение – это девять десятых закона, особенно на Юге. Ты знаешь, что ты красивая и привлекательная молодая леди. Мне нравится огонь в твоих глазах. У большинства женщин, которых я встречал, в глазах только одно.

– Уверена, это подлинная сущность большинства женщин, которых вы встречали, – отрезала я. Он засмеялся.

– Ну, Лилиан, я же не настолько тебе неприятен, правда? Ты наверняка нашла меня хоть немного привлекательным. Я еще не встречал женщину, которая бы так не считала, – добавил он нагло.

– Ну что же, вот и встретили, – сказала я. Он подошел так близко, что мне пришлось отступить.

– Это потому, что ты не достаточно меня знаешь. Со временем… – он положил руки мне на плечи. Я попыталась вырваться, но он крепко удерживал меня на месте.

– Отпустите, – потребовала я.

– Какой огонь в этих глазах, – сказал он. – Я должен выпустить его, а то ты вспыхнешь, – добавил он и так быстро приблизил свои губы к моим, что я едва успела отстраниться. Я попыталась с ним бороться, но он обхватил меня и крепко поцеловал. Когда он выпрямился, я вытерла тыльной стороной ладони его поцелуй с моих губ.

– Я знаю, тебя это волнует. Ты как необъезженная дикая лошадь, но когда тебя покорят, клянусь, ты будешь как и другие, – цинично объявил он, и его взгляд скользнул с моего пылающего лица к груди.

– Убирайтесь из моей комнаты! Вон! – закричала я, указывая на дверь. Он поднял руки.

– Хорошо, хорошо. Не расстраивайся так. Это был просто дружеский поцелуй. Неужели тебе не понравилось?

– Я ненавижу его! – выпалила я. Он рассмеялся.

– Уверен, что сегодня ночью он будет тебе сниться!

– В кошмаре, – проговорила я.

– Лилиан, ты мне действительно нравишься. На самом деле, это единственная причина, по которой я все продолжаю забавлять себя этими поездками, трогательно умиляясь славе Юга, и снова и снова обыгрываю твоего отца в карты.

Он вышел, оставив меня задыхающуюся от возмущения и гнева. Мое сердце гулко стучало в груди.

Я не могла смотреть на него в тот вечер за столом и отвечала на его вопросы просто «да» или «нет». Папа не показал вида, что его волнует мое отношение к Биллу Катлеру. А Эмили посчитала мое поведение как должное. Однажды Билл дотронулся под столом до меня, но я игнорировала это и притворилась, что ничего не случилось. Я видела, как его забавляет мое неловкое положение. Я вздохнула с облегчением, когда, наконец, закончился обед, и я смогла уйти наверх в свою комнату от его насмешек и домогательств.

Примерно через час я услышала папины шаги в коридоре. Я сидела на кровати и читала, и подняла взгляд, когда он открыл мою дверь. Некоторое время он молча смотрел на меня. Даже после рождения Шарлотты он избегал заходить ко мне в комнату. Я знала, что он стесняется, а вернее – боится.

– Снова читаешь, да? – спросил он. – Клянусь, ты читаешь даже больше, чем Джорджиа. Но конечно, ты читаешь книги получше, – добавил он. Его интонация, манера отводить взгляд при разговоре и начинать издалека, пробудили во мне любопытство. Я отложила книгу и ждала. Некоторое время папа был рассеян. – Нам стоит снова прибрать эту комнату. Может покрасить или еще что-нибудь. Снова повесить занавески… но… наверно глупо тратить время и деньги. – Он помолчал и посмотрел на меня. – Ты уже не маленькая, Лилиан. Ты – молодая леди, – сказал папа, откашливаясь, – тебе необходимо идти дальше по жизни.

– Идти дальше, папа?

– Так полагается, когда девушка достигает твоего возраста. Ну, за исключением такой девушки как Эмили. Эмили – другая. У Эмили другой удел, другое предназначение. Она не такая, как все девушки ее возраста и никогда не была такой, как они. Я всегда это знал и принимал это, но ты, ты…

Я видела, что он с трудом пытается подобрать слова, чтобы объяснить разницу между мной и Эмили.

– Обычная? – предложила я.

– Да, именно так. Ты нормальная молодая леди. А теперь, – говорил он, выпрямляясь, заложив руки за спину и расхаживая перед моей кроватью, – когда я взял тебя в дом и в свою семью почти семнадцать лет назад, я также принял на себя ответственность как отец, и как твой отец я должен заботиться о твоем будущем, – провозгласил он. – Когда молодая девушка нашего круга достигает твоего возраста, для нее наступает время подумать о замужестве.

– Замужестве?

– Правильно, замужестве, – твердо сказал он. – Ты же не собираешься сидеть тут, пока не превратишься в старую деву, читая, занимаясь вышивкой и тратя время на эту школу? Так?

– Но я не встретила пока никого, за кого я бы хотела выйти замуж, папа, – закричала я и хотела добавить: «Со дня смерти Нильса я выбросила мысли о любви», – но сдержалась.

– Все так, Лилиан. Ты не встретила и не встретишь. Но не об этом речь. Едва ли ты встретишь кого-либо состоятельного, кто смог бы обеспечить тебя. Твоя мать… то есть Джорджиа хотела, чтобы я подыскал тебе подходящую пару. Она этим гордилась бы.

– Подобрать мне пару?

– Да, так обстоят дела, – объявил он, и его лицо покраснело от напряжения. – Вся эта чепуха о романтике и любви погубила Юг, разрушила жизнь многих здешних семей. Молодая девушка не может знать, что для нее хорошо, а что – плохо. Она должна положиться на старших, они опытнее, не подводили в прошлом и не подведут сейчас.

– О чем ты, папа? Ты хочешь мне подыскать мужа? – изумленно спросила я. Он не интересовался этим раньше и даже не упоминал об этом. Меня просто сковал паралич, когда я начала догадываться к чему он клонит.

– Конечно, – ответил он. – И я сдержал свое слово. Через две недели ты выйдешь замуж за Билла Катлера. Нам не понадобится устраивать шикарную свадьбу, так как это просто лишняя трата денег и сил, – добавил он.

– Билл Катлер! Этот страшный человек! – вскричала я.

– Он – джентльмен, с хорошим происхождением и доходом. Его собственность на побережье приносит порядочную прибыль…

– Да я лучше умру! – объявила я.

– Нет, ты выйдешь, – потребовал папа, потрясая кулаком передо мной. – У меня еще есть уважение к себе, черт возьми.

– Папа, этот человек отвратителен. Ты же видишь как самоуверенно и неуважительно он ведет себя, приезжая сюда каждый день, чтобы помучить тебя и нас. Он – не порядочен и не джентльмен.

– Достаточно, Лилиан.

– Нет, не достаточно. Нет. Все-таки, почему ты хочешь, чтобы я вышла замуж за человека, который отобрал у тебя фамильное поместье в карточной игре и еще дразнит тебя этим? – спросила я сквозь слезы и прочитала ответ в его лице. – Ты заключил с ним сделку, – с ужасом произнесла я. – Ты обменял меня на Мидоуз!

В первое мгновение он отпрянул назад, но затем, негодуя, шагнул вперед.

– Ну и что? Я что – поступил неправильно? Когда ты была одна, без мамы и папы, не я ли охотно принял тебя в свою семью? Не я ли обеспечивал тебя, покупая одежду, давая еду в течение всех этих лет? Как и любая дочь, ты обязана мне. Ты передо мной в долгу, – закончил он.

– А как же насчет того, чем ты мне обязан? – с ненавистью возразила я. – Как же то, что ты со мной сделал? Это ты можешь возместить?

– Не вздумай это рассказать, – приказал он. Папа встал передо мной, тяжело дыша. – Не вздумай распространять какие-либо истории, Лилиан. Я этого не хочу.

– Ты просто не хочешь беспокоиться об этом, – сказала я. – Для меня это еще больший позор, чем для тебя. Но, папа, – заплакала я, обращаясь ко всей его доброте, которая, возможно, еще оставалась в нем, – пожалуйста, не заставляй меня выходить за него замуж. Я никогда не смогу его полюбить.

– Тебе и не нужно. Ты что думаешь, что все, кто женятся, любят друг друга? – сказал он, усмехаясь. – Это только в глупых романах твоей мамы так. Брак – это деловое соглашение от начала и до конца. Жена обеспечивает что-либо мужу, а муж – жене, и это более всего приносит пользу, если, конечно, это хорошо организованный брак. Что тут плохого, – продолжал он. – Ты будешь хозяйкой прекрасного дома и, как я догадываюсь, очень скоро и у тебя будет денег больше, чем я когда-либо имел. Я оказываю тебе услугу, Лилиан, поэтому жду понимания.

– Ты сохраняешь свое имя, папа, а это услуга не мне, – произнесла я в гневе. Он отпрянул на мгновение.

– Несмотря ни на что, ты выйдешь замуж за Билла Катлера через две недели. Приготовься к этому. И я не хочу слышать ни слова возражения, поняла? – сказал он таким тоном, будто у него не было сердца.

Папа свирепо разглядывал меня еще некоторое время. Я молчала, глядя в сторону. Тогда он повернулся и вышел.

Я упала на кровать. За окном начинался дождь, из-за которого моя комната неожиданно стала сырой и холодной. Капли стучали по стеклу и крыше. Никогда еще мир не казался мне таким мрачным и недружелюбным. Леденящая мысль пришла ко мне вместе с порывом ветра, обрушивающего дождь на дом: самоубийство.

Первый раз в жизни я обдумывала эту возможность. Может я взберусь на крышу и прыгну вниз навстречу своей смерти, как Нильс? Может именно так я и умру. Даже смерть теперь казалась мне лучше, чем брак с таким человеком как Билл Катлер. Меня тошнило только при одной мысли об этом. Но если бы папа не проиграл Мидоуз в карты, со мной не обращались бы как с очередной карточной ставкой. Судьба еще раз сыграла со мной, моим будущим, моей жизнью злую шутку. Неужели это часть проклятья, лежащего на мне? Может, будет лучше прекратить это все. Мои мысли вернулись к Шарлотте. Я с ужасом осознавала, что из-за этого замужества я больше не смогу видеть Шарлотту так часто, и у меня нет возможности забрать ее с собой. Мне придется оставить мою малышку. На сердце было тяжело при мысли, что я со временем для своего ребенка стану совершенно чужой. Почти также как и я, Шарлотта потеряет свою настоящую мать, и Эмили будет брать на себя все больше ответственности за ее воспитание. Она будет все сильнее влиять на жизнь Шарлотты. Как ужасно, как печально! Это милое, невинное личики потеряет свой цвет и живость под постоянно мрачным небом в этом мире мрака и смерти.