Текст книги "100 великих романов"

Автор книги: Виорэль Ломов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Оноре де Бальзак
(1799–1850)
«Гобсек» (1830,1835,1842)

Данте в «Божественной комедии» поведал о возмездии, которое ожидает всех грешников после смерти, а французский писатель Оноре де Бальзак (1799–1850) в «Человеческой комедии» рассказал о том, почему оно их ожидает. Писатель показал ад самой жизни и раскрыл человечеству глаза на самое себя. За 20лет каторжного труда (ежедневно с полуночи до шести вечера) Бальзак создал грандиозный цикл из 98произведений, давших панораму целой эпохи, населенной бессмертными героями, одним из которых является ростовщик Гобсек. Э. Золя сравнивал «Человеческую комедию» Бальзака с Вавилонской башней, которую «архитектор не успел, да и не имел бы времени когда-либо окончить». «Gobseck» – «Гобсек» стал в нем фундаментальным основанием, золотым во всех смыслах хребтом, на котором потом наросла плоть последующих сочинений. Разные критики относят это произведение к разным жанрам: роману, повести, новелле, и это не суть важно, т. к. оно впитало в себя все жанры прозы. Именно это обстоятельство побудило нас отнести его к романам.

«Гобсек», вошедший в первую часть «Человеческой комедии» – «Сцены частной жизни», – был впервые издан в «физиологических очерках» в марте 1830 г. под названием «Ростовщик». Очерк не привлек широкого внимания. Через месяц Бальзак опубликовал повесть «Опасности беспутства», куда поместил этот очерк в качестве первой ее части. В переработанном виде это произведение вышло в 1835 г. под названием «Папаша Гобсек» (Гобсек в переводе с французского и бельгийского означает «Сухоглот», т. е. «Питающийся всухомятку», или «Живоглот»). В окончательной редакции 1842 г. оно стало называться «Гобсек».

Бальзак уловил основную мелодию июльской монархии – звон денег и разглядел главных «звонарей» послереволюционной эпохи – банкиров, ростовщиков, финансовую буржуазию вообще. Ростовщик – одна из первых профессий в истории человечества. Уже в Вавилоне ростовщики выделялись своим роскошеством среди городских жителей. О них писали Катон и Шекспир, десяткидругих прославленных писателей и историков. Со временем ростовщики впали в безумие накопительства, а значит, и в закономерную крайность – скаредность. Именно таким скрягой Бальзак и создал Гобсека, вложив ему в уста целую философию скопидомства. Примечательно признание ростовщика: «Из всех земных благ есть только одно, достаточно надежное, чтобы стоило человеку гнаться за ним. Это… золото. В золоте сосредоточены все силы человечества… В золоте все содержится в зародыше, и все оно дает в действительности… Золото – вот духовная ценность нынешнего общества… Что такоежизнь, как не машина, которую приводят в движение деньги?.. Везде идет борьба между бедными и богатыми, везде. И она неизбежна… Так лучше уж самому давить, чем позволять, чтобы другие тебя давили».

Иллюстрация к роману «Гобсек». Художник Э. Тудуз

Принято считать, что образ Антея стал великим после того, как очистился от всего земного (этот посыл относят вообще ко всему великому). Но удивительно другое: образ Гобсека велик именно в его земной грязи; он корнями как дуб врос в почву стяжательства, породившую его. Это воистину Наполеон наживы и скупости, победивший пространство и время, идеолог самой престижной ныне профессии – торгашества. Другого такого не знает мировая литература, даже в таких гениальных приближениях, как Скупой из одноименной комедии Мольера, Скупой рыцарь из «Маленьких трагедий» Пушкина и Плюшкин из «Мертвых душ» Гоголя. Этим персонажам, в сравнении с Гобсеком, увы, не хватает величия. И даже не просто человеческого – демонического. Ведь он не просто ростовщик, он жрец золотого тельца. «У меня взор, как у господа бога: я читаю в сердцах».

В основе сюжета лежит история любви дочери виконтессы де Гранлье – Камиллы и обедневшего аристократа Эрнеста де Ресто. По просьбе виконтессы стряпчий Дервиль рассказал ей о причинах разорения отца Эрнеста. Граф де Ресто женился в свое время на беспутной дочери папаши Горио (героя другого романа Бальзака «Отец Горио») – Анастази, пустившей по ветру его состояние ради альфонса Максима де Трай. Дервиль в начале своей адвокатской практики пытался сохранить часть имущества графа для его детей с помощью ростовщика Гобсека, с которым он познакомился, будучи студентом. Этого 76-летнего старика, безжалостно взыскивавшего с должников проценты, а за неимением оных присваивавшего их имущество и драгоценности, стряпчий называл не иначе как «человек-автомат», «человек-вексель», «золотой истукан». Гобсека нельзя было разжалобить: «иногда его жертвы громко кричат и выходят из себя, затем у него воцаряется глубокая тишина, как на кухне, где только что зарезали утку». В душе у ростовщика, похоже, был один только холодный слиток золота, но тому было оправдание – «ни одна душа человеческая не получила такой жестокой закалки в испытаниях, как он». Однако несмотря на нажитые им миллионы, Гобсек, дабы не афишировать свое богатство и платить за него «лишние» налоги, жил впроголодь, ходил пешком, ютился в двух снимаемых комнатенках, был одинок, нелюдим, и лишь проникшись доверием к Дервилю, ссудил ему однажды под «божеский» процент 150 000 франков для покупки патента, а также иногда, расчувствовавшись, по-отечески делился с ним своими циничными мыслями. По Гобсеку механизм власти над людьми был прост – миром правит тот, кто владеет золотом, а владеет им ростовщик. Особенно безжалостен Живоглот был к аристократам, когда те пресмыкались перед ним в надежде оттянуть время расплаты. Честный Дервиль по-молодости наивно восклицал: «Да неужели все сводится к деньгам!», пока сам не убедился в этом. Граф перед смертью успел по совету Дервиля передать все права на остатки имущества Гобсеку, которого стряпчий справедливо аттестовал как человека «самой щепетильной честности во всем Париже». После кончины графа Дервиль с Гобсеком явились к де Ресто и застали «распотрошенный» Анастази кабинет умершего мужа. В поисках завещания неутешная супруга даже столкнула труп с постели. «Труп графа лежал ничком, головой к стене, свесившись за кровать, презрительно отброшенный, как один из тех конвертов, которые валялись на полу, ибо и он теперь был лишь ненужной оболочкой». Заслышав шаги, она бросила в огонь бумаги, адресованные Дервилю, лишив тем самым себя имущества. Ростовщик, в котором, по словам Дервиля, жили два существа – подлое и возвышенное, так и не вернул ей имущество графа. Все свое добро он завещал внучатой племяннице – проститутке по прозвищу «Огонек», аДервилю – сгнившие и пропавшие продукты питания, которыми было забито его жилище – до последней минуты ростовщик не решался продать их, боясь продешевить. В последние свои мгновения Гобсек любовался грудой «золота» в камине. (Бальзак позднее в «Евгении Гранде» завершил обобщенный портрет ростовщика убийственным штрихом: умирая, старик Гранде судорожно вцепился в золотое распятие, поднесенное ему священником.) В конце рассказа Дервиль несколько утешил виконтессу, сообщив ей, что Эрнест де Ресто в скором времени обретет утраченное состояние.

«Гобсек», ставший одним из первых, если не первым социальным романом XIX в., по выходу в свет был встречен сдержанным гулом, в котором негодования было не меньше, чем восторгов. Да и критика особо не баловала роман, ставший биографией тех, от кого зависело ее собственное существование. В официальной России этот и последующие романы Бальзака были встречены без особого восторга. Позднее, когда писатель посетил нашу страну, за ним был учрежден негласный надзор полиции.

Вслед за Бальзаком, возвращавшимся к теме ростовщичества в «Евгении Гранде», «Истории величия и падения Цезаря Боррито», «Крестьянах», ее подхватили многие писатели: Н.В. Гоголь («Портрет», «Мертвые души»), Ф.М.Достоевский («Преступление и наказание»), В.В. Крестовский («Петербургские трущобы»), Ч. Диккенс («Рождественская история»), Т. Драйзер («Финансист», «Титан», «Стоик»), У. Фолкнер («Деревушка») и др.

В советское время было попрощались с образом Гобсека, уверовав в то, что «эпоха, описанная Бальзаком, давно отошла в прошлое». Однако Живоглот оказался на удивление живуч и сегодня вновь во весь голос заявил свои права на главное место под солнцем, отлитым из золота.

В СССР «Гобсек» впервыебылэкранизированрежиссеромК.В. Эггертом в 1937 г. Через 50 лет на киностудии «Молдова-филм» сняли одноименный советско-французский фильм (реж. А.С. Орлов).

Стендаль (Анри Мари Бейль)
(1783–1842)
«Красное и черное»
(1831)

Французский консул в Триесте, а затем в папской провинции Чивитта-Веккья Анри Мари Бейль (1783–1842) под псевдонимом Стендаль издал в 1831 г. роман «Le Rouge et le Noir» – «Красное и черное», ставший вершиной французского реализма 1830 – 1840-х гг., периода т. н. Июльской монархии. Стендаль, принимавший участие в военных компаниях Наполеона, боготворивший императора, посвятил ему немало своих произведений. Главный герой романа Жюльен Сорель также обязан своим рождением Наполеону. И не только рождением, но и жизненной трагедией и смертью. Дело в том, что Сорель со своим безмерным честолюбием и с яростным поиском социальной справедливости запоздал родиться – нее героическую эпоху Великой французской революции и Империи, а в «безвременье» Реставрации, когда одним честолюбием было уже не преодолеть пропасть между богатством и нищетой, а всякий революционный настрой гасился в зародыше. «Красное и черное» имеет эпиграф «Правда, горькая правда» и подзаголовок «Хроника XIX века», который резонно продлить и на век XX.

Существует множество гипотез, почему автор дал такое название роману-биографии – первоначально он хотел назвать его «Жюльен». От простых, что ему нравились эти два цвета по контрасту и что красный цвет означает кровь, а черный смерть, до аллегорий выбора Сорелем карьеры военного (красное) или священника (черное) либо воли случая в жизни героя – подобно цвету полей рулетки. Указывают и на красный цвет революции и черный – реакции на нее, и на пророчества в романе, исполненные в красных и черных тонах… За всеми догадками критиков не поспеть.

Прототипом ЖюльенаСореля стал молодой провинциал из Гренобля Антуан Берте, крестьянский сын, не по «чину» образованный честолюбец, казненный за убийство своейлюбовницы. Эпизод уголовной хроники Стендаль положил в основу своего романа, представив его не только как трагедию «лишнего человека» эпохи, а как паспорт самой эпохи, в которой все плебеи априори «лишние», достойные лишь ярма раба. При этом раб, посягающий на незыблемость устоев общества (в т. ч. и своей попыткой попасть в «свет») достоин одного – уничтожения. Но писатель героем сделал не мелкого честолюбца Берте, а героическую, трагическую личность Сореля, чье духовное становление и одновременно с этим нравственное падение стало стержнем произведения. Именно за это «Красное и черное» относят к ярчайшим образцам социально-психологического романа в мировой реалистической литературе XIX в.

Жерар Филипп в роли Жюльена Сореля в фильме «Красное и черное». 1954 г.

В романе фактически представлена вся Франция той поры: придворная аристократия, провинциальное дворянство, высшие и средние слои духовенства, буржуазия, мелкие предприниматели и крестьяне. Хроника занимает четыре года (1826–1830). Канва событий повторяет историю Берте. Жюльен Сорель, сын плотника, устроился гувернером в дом мэра де Реналя. У честолюбивого Жюльена был один бог – Наполеон, и не без оснований – его отличали незаурядный характер, прекрасные внешние данные, великолепная память и способность видеть суть вещей. Поскольку эпоха великого императора миновала, Сорель решил сделать карьеру священника. В доме мэра он сблизился с его женой Луизой, покоренной его умом и манерами. Вскоре из-за городских слухов и анонимного письма об измене госпожи де Реналь Сорель покинул городок.

В духовной семинарии в Безансоне молодой человек поразил ректора аббата Пиррара знаниями. Пиррар стал его духовником, а когда позднее переехал в пригород Парижа, порекомендовал Сореля своему другу маркизу де Ла Молю в качестве секретаря. Ум и способности Жюльена не пропали втуне. Маркиз стал доверять ему самые ответственные дела. На «слугу» обратила внимание дочь маркиза, взбалмошная Матильда, но Сорель не замечал гордячки, чем глубоко ранил ее самолюбие. Влюбившись в юношу, аристократка соблазнила Сореля и тут же разорвала с ним. Жюльен по совету друга стал флиртовать с другими женщинами. Матильда, не стерпев этого, вновь приблизила его к себе, а потом объявила, что у нее будет ребенок. Сорель достиг желанного, оставался шаг, чтобы стать виконтом и зятем маркиза, но неожиданно де Ла Молю пришло письмо от госпожи де Реналь, в котором та обвинила Сореля в лицемерии и нечистоплотности. «Одним из способов достигнуть успеха является для него обольщение женщины, которая пользуется в доме наибольшим влиянием».

Мечты о карьере рухнули. Жюльен купил пистолет и в церкви выстрелил в бывшую возлюбленную. Луиза выжила, но Жюльена все равно приговорили к смертной казни, главным образом за его посягательство на прерогативы «избранных». Сорель своим последним словом на суде обнажил суть сословного конфликта: «Я отнюдь не имею чести принадлежать к вашему сословию, господа: вы видите перед собой простолюдина, возмутившегося против своего низкого жребия… Я не вижу здесь на скамьях присяжных ни одного разбогатевшего крестьянина, а только одних возмущенных буржуа». Герой Стендаля был обречен на гибель еще и потому, что был абсолютно равнодушен к деньгам, чем также противостоял буржуа, погрязшим в корысти и наживе.

В тюрьме Сорель помирился с госпожой де Реналь, раскаялся в содеянном и понял, что любил только одну ее. Луиза призналась ему, что письмо сочинил ее духовник, а она его лишь переписала. МатильдавыкупилаупалачаголовуказненногоСореляисовершила похоронный обряд. Ачто же госпожа де Реналь? «Через три дня после казни Жюльена она просто тихо умерла, обнимая своих детей».

В первом двухтомном издании романа были две иллюстрации, сделанные по указанию автора. На обложке первого тома Жюльен стреляет в госпожу де Реналь, на обложке второго – Матильда в черном, при свечах целует отрубленную голову Сореля.

Роман прошел незамеченным. Публика никак не отреагировала на произведение, которое через полвека заняло место на «золотой» полке величайших романов человечества. Критика скупо и лениво попеняла автору за безнравственность и клевету на молодое французское поколение, отметила «в характереЖюльена… монструозные черты, вкоторьжкаждьшпризнает типичность, но которые внушают отвращение», и замолкла на многие годы. Писатель, видимо, и не ожидал другого, т. к. презирал читающую толпу и признавал только мнение писателей. При его жизни «Красным и черным» восхищались О. Бальзак, И. Гёте, П. Мериме, Ш. Сент-Бёв, В. Гюго, А.С. Пушкин, П.А. Вяземский. Тема Наполеона отразилась в творчестве многих русских писателей: А.С. Пушкина в «Пиковой даме», Ф.М. Достоевского в «Преступлении и наказании», Л.Н. Толстого в «Войне и мире». Особой популярностью образ Сореля пользовался у философов. Ф. Ницше заявил, например: «Он украл у меня лучшую фразу, которую только может выдумать атеист: "Единственныйпредлог для мысли о Боге – это сознавать, что он не существует". Ж.П. Сартр сделал Сореля героем своей пьесы «Грязные руки».

В XX в. роман перевели на все языки мира. На русском языке он был впервые опубликован в 1874 г. в переводе А.Н. Плещеева.

Внимательный читатель, увидев тщету Жюльена Сореля выбиться «в люди», легко может экстраполировать его состояние в день сегодняшний, т. к. по сути ничего не изменилось. Что тогда, что сейчас есть два слоя несмешиваемых людей – «сливки» общества и народ. Первые лицемерно говорят об «обществе равных возможностей», а вторые тратят жизнь на усваивание этой лжи. После того как лет 30 назад мы сами свернули с полпути к этому обществу, говорить о нем – что поминать покойника. Однако же тысячи жалких подобий Жюльена Сореля, не понимая, что пробиться в «элиту» нельзя априори, потому что верхи этого не хотят, низы не могут, а у них самих нет для этого главного – денег, с муравьиным упорством продолжают карабкаться вверх, ломая себе шеи и судьбы. Эта тема сегодня серьезно занимает литераторов и деятелей искусства, но результаты их деятельности, увы, больше напоминают мыльные и болотные пузыри.

Существует несколько экранизаций романа. Две самые известные сняты на родине писателя: в 1954 г. режиссером К. Отана-Лара с Ж. Филипом в главной роли и в 1998 г. Ж.-Д. Веражем. Телевизионная экранизация впервые была осуществлена П. Кардиналем в 1961 г. В СССР в 1976 г. С.А. Герасимовым был снят чрезвычайно слабый телефильм.

Михаил Юрьевич Лермонтов
(1814–1841)
«Герой нашего времени»
(1838–1840)

Роман Михаила Юрьевича Лермонтова (1814–1841) «Герой нашего времени» (1838–1840) можно и нужно рассматривать лишь в контексте его поэзии. Гениальный поэт, в 23 года в небесах увидевший Бога и устремившийся к Нему из дьявольских тисков всего земного, конечно же, только в поэзии мог достигать горних высей и как Демон пролетать над Кавказом – символом самого высокого, что может быть на земле. И только тем, что в поэте был океан нерастраченных «земных» желаний, можно объяснить его «нисхождение» на грешную землю прозы.

Оттого-то и стал этот роман одним из самых таинственных и «странных» произведений русской литературы, что в нем тесно от мыслей и чувств, и лед ада смешан с огнем поэзии. Критики всех времен и поверий ломали перья и копья, пытаясь приладить роман под себя и под слой общества, который их ангажировал, но толком у них так ничего и не вышло. Попытки представить Печорина «лишним человеком», противостоящим чему-то или кому-то, нечто символизирующим, и многочисленное прочее – скорее растерянность критиков перед растерянностью самого поэта, занятого не столько «изобличением» общества, сколько разгадкой самого себя и спасением из житейского болота. Роман не об обществе, а о каждом из нас. Эта книга как дуэльный пистолет пронзает сердце читателя, независимо от того, кто он и что он. Почему? Да потому что читатель ставит себя на место героя и как Печорин в ночь перед дуэлью рассуждает: «И, может быть, я завтра умру!., и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие – мерзавец!.. И то, и другое будет ложно». Читателя, как Печорина, занимает только одно: как скрыть от окружающих правду о себе, чтобы она обязательно стала всем известна.

Нет смысла (и невозможно) пересказывать эту книгу, разве что пройтись пунктиром. Роман из двух частей. В первую входят повести «Бэла», «Максим Максимыч» и «Тамань», во вторую – «Княжна Мери» и «Фаталист». Повести неоднократно переделывались автором. Завершение романа совпало с событиями дуэли Лермонтова с Э. де Барантом из-за княгини Марии Щербатовой. Сначала в журнале «Отечественные записки» были напечатаны «Бэла» и «Фаталист» (1839), а затем «Тамань» (1840), воспринятые публикой как самостоятельные произведения. В 1840 г. в Петербурге вышло отдельное издание «Героя нашего времени». Главный герой романа Григорий Александрович Печорин впервые появился в повести «Княгиня Литовская» (1836), которая в книгу не вошла.

Если расположить повести в хронологической последовательности, первой будет «Тамань», куда приехал сосланный за дуэль петербургский гвардеец Печорин по пути на Кавказ. После боев он оказался на водах в Пятигорске и за убийство Грушницкого на дуэли был сослан в дальнюю крепость («Княжна Мери»). В казачьей станице рядом с крепостью произошел эпизод с Вуличем («Фаталист»), а в самой крепости с Печориным случилась любовная драма («Бэла»). В конце истории с уезжающим в Персию Печориным встретились штабс-капитан и рассказчик («Максим Максимыч»). Рассказ о смерти Печорина помещен в предисловии к его дневнику.

Лермонтов, нарушив хронологию, искусно выстроил свой роман так, чтобы «раз за разом приближать к нам Печорина, пока, наконец, он сам не заговорит с нами, но к тому времени его уже не будетв живых» (В.В. Набоков). В этом произведении три главных повествователя (рассказчик, Максим Максимыч, Печорин) и несколько второстепенных (Казбич, Грушницкий, девушка-контрабандистка «ундина»).

В начале книги («Бэла») рассказчик встретил Максима Максимыча, поведавшего ему историю любви Печорина, похитившего юную черкешенку Бэлу. Скучающий прапорщик затеял опасную интригу с семьей «мирного» горского князя. Обменяв похищенного у разбойника Казбича коня на дочь князя, он тем самым нарушил горские законыиподвергвсех защитников крепости гибельной опасности. Вскоре он разлюбил черкешенку. Казбич убил отца Бэлы, а затемиеесаму. Печоринпокинулкрепость. Простодушный Максим Максимыч, привязавшийся к высокомерному офицеру, с тяжелым сердцем простился с ним.

В повести «Максим Максимыч» штабс-капитан окончательно разочаровался в эгоисте Печорине, для которого нет ничего святого и нет друзей. Рассказчику он отдал дневник-исповедь героя – «Журнал Печорина», наполненный мучительными размышлениями Печорина о несоответствии своих поступков высоким, благородным стремлениям и о своей раздвоенности. «Журнал» помимо увлекательного чтения представляет собой потрясающий дневник психиатра, обратившего мир и самого себя в объекты для наблюдений.

Дуэль Печорина с Грушницким. Художник М. Врубель

В «Тамани» повествователем выступает сам Печорин. В своем дневнике он рассказывает историю своей души – как «следствие наблюдений ума зрелого над самим собою». До Печорина психологических автопортретов русская литература не знала, что и сделало это сочинение первым русским с оциа льно – психологическим романом. В захудалой Тамани офицер пережил любовное приключение с красавицей-контрабандисткой, едва не закончившееся его гибелью. Адреналин в крови Печорина обошелся очень дорого «честным контрабандистам», старухе и слепому мальчику – он сломал их судьбу и обрек на нищенское существование.

«Княжна Мери» – композиционный центр книги, роман в романе. Здесь все разбиты по парам: Печорин – Грушницкий, княжна Мери – Вера, драгунский капитан – доктор Вернер. И эта разбивка и соперничество, а еще более «игра» Печорина то ли в байронического героя, то ли в практикующего психиатра закономерно привели к дуэли и развязке – убийству Печориным Грушницкого, и, как следствие, к компрометации княжны Мери и разрушению семьи Веры… Печорин, не дожидаясь суда читателей и критики, сам себя судил беспощадным судом, чем только добавил обаяния к своему портрету.

Загадочная повесть «Фаталист» заключает роман. В ней Печорин от испытаний собственной судьбы перешел к ее философскому осмыслению – в чьих она руках и кто ее предопределяет? Богоборческая по форме, она стала таковой и по сути. Именно в ней герой проявил свою неуемную гордыню. В маленькой казачьей станице спровоцированный Печориным поручик Вулич сыграл на свою жизнь с судьбой в «русскую рулетку» и выиграл, но той же ночью судьба «отыгралась» на нем – поручика зарубил пьяный казак. Казак заперся в хате, и Печорин, испытывая свою судьбу, а может, опять разыгрывая из себя героя либо проводя все тот же психологический эксперимент, бросился навстречу выстрелу и схватил казака за руки.

Весь в размышлениях о судьбе человеческой, жизни и смерти, о суде и вине, «герой нашего времени» ушел со страниц романа, а затем и из жизни при невыясненных обстоятельствах по пути из Персии.

Выход «Героя нашего времени» был с восторгом принят демократической общественностью. Императору Николаю I первая часть романа понравилась, особенно страницы о Максиме Максимовиче, но вторую часть он нашел «отвратительной, вполне достойной быть в моде». Критика встретила роман неоднозначно, завязалась острая полемика. Раньше всех о нем восторженно отозвался В.Г. Белинский, заметивший, что это не сборник повестей и рассказов, а единый роман, а Н.В. Гоголь сказал: «Никто не писал у нас такой правильной, такой прекрасной, такой благоуханной прозой». На замечание ряда критиков, что автор изобразил самого себя в романе, Лермонтов написал предисловие ко второму изданию (1841), в котором язвительно высмеял попытки критиков поставить знак равенства между ним и Печориным, а также, как нам представляется, из-за своего юношеского максимализма и по дьявольской привычке смеяться надо всем написал, что «Герой Нашего Времени… точно портрет, но не одного человека; это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». С этим утверждением можно согласиться только по аналогии с утверждением Л.Н. Толстого в «Анне Карениной», что «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Несчастливой Лермонтов сделал свою судьбу, то ли провидя ее в дуэли Печорина и Грушницкого и тем самым приблизив, то ли искусно режиссировав ее по этому образу и подобию со своим приятелем Н. Мартыновым.

«Герой нашего времени», по мнению Л.Н. Толстого и А.П. Чехова, – одно из самых поэтичных произведений русской классической прозы. Собственно, он и предварил будущий русский классический роман, с него и началась эта славная эпоха.

Первые фильмы по «Герою нашего времени» – «Княжна Мери», «Максим Максимыч» и «Бэла» – были поставлены в 1926–1927 гг. режиссером В.Г Барским. В 1955 г. режиссер И.М. Анненский снял «Княжну Мери», в 1965–1966 гг. СИ. Ростоцкий – «Героя нашего времени» («Максим Максимыч», «Тамань», «Бэла»), а в 2006 г. А.К. Котт – 6-серийный фильм по всем повестям романа.