Текст книги "Страшная сказка"

Автор книги: Виолетта Векша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Марк явно не ожидал от меня такого порыва. Он изумленно замер, совсем как я недавно, а когда оцепенение прошло, мужчина прижал меня к себе еще крепче, запрокидывая мою голову назад, покрывая горячими поцелуями шею и спускаясь ниже, к горлу футболки, цепляясь горячим дыханием за разгоряченную кожу и нервное биение пульса. Он оттянул край моей футболки вниз и стал губами исследовать каждое углубление, каждую выпуклую родинку и ямку, каждый изгиб тела, встречающийся ему на пути. Я ахнула, когда мужчина неожиданно прикусил нежную кожу над яремной веной. Втягивая воспаляющуюся от поцелуев кожу снова и снова, он с опьяняющей жадностью душил меня своим желанием, и я, изнывая от новых чувств, раннее мной неведанных, до боли прикусила истерзанную его губами губу.

Когда Марк, едва касаясь, провел ладонью по моей груди, я не сдержала рвущийся из горла тихий стон. Он поднял глаза и посмотрел на меня затуманенным взглядом. «Наверное, подумал, что померещилось», – догадалась я по выражению его глаз. Словно бы в опровержение, я улыбнулась молодому человеку отнюдь не целомудренной улыбкой. Обхватила его шею руками и сама притянула к себе, сминая тонкую ткань между нами. Я слегка отодвинулась влево и теперь солнечный свет, мягкий, слабый свет, падал на лицо мужчины, светлым мерцанием касаясь его скул, оставляя на его щеках темные тени от черных ресниц.

– Ты такая красивая… – прошептал Марк и осторожно, словно бы извиняясь, провел рукой по моей щеке.

Я приблизилась к мужчине и в свете стремительно убегающего за горы солнца разглядела в глазах Марка знакомый мне зеленый блеск, полоснувший меня, словно удар плетью, подстегнувший зарождающееся влечение, искушающий меня двигаться навстречу природным инстинктам. Мысли радужно взорвались в моей голове, кружась и опьяняя своей энергией.

Я смотрела на Марка, он – на меня; куда подевалась темнеющая поляна, и журчание реки, и белеющие цветы в глубине леса? Неужто раскрошились исполинские горы, неужели сгнили вековые дубы, превратились в труху, в пыль, в ничто? Да, всё это исчезло, сжалось до размера песчинки, оставляя только меня, его и наши дрожащие в унисон сердца.

Неожиданно я во второй раз за день почувствовала, как земля уходит из-под моих ног.

– Черт, Соф! – Марк молниеносным движением схватил меня в охапку и потащил подальше от края обрыва.

Трясясь всем телом, я оглянулась. Небольшой клочок земли, где мы с Марком стояли, ушел ярда на два вниз, от образовавшейся расщелины пошли неровные трещины.

– Черт возьми, – выругнулся Марк, обнимая меня. – Ты в порядке?

– Н-нормально, – ответила я, насмерть вцепляясь в его руку и не отводя глаз от обрыва. Над обвалившемся участком земли клубилась мерно вздымающаяся пыль. Если бы Марк хоть на секунду замешкался, мы бы, несомненно, погибли.

– Идем, – сказал Марк, решительно разворачиваясь и уводя меня за собой.

Крепко обхватив мою талию, мужчина повел меня к машине. Ватная слабость в ногах, стук сердца, заглушающий любые звуки, медленно погружали меня в плотный закольцованный вакуум.

Марк оставил меня стоять в стороне – обхватив себя за плечи, я смотрела, как он торопливо складывает одеяло и собирает с земли пустые коробки в корзину. Я чувствовала, как руки безостановочно бьет частая дрожь – то ли от подымающегося с ущелья холода, то ли от пережитого потрясения.

– Эй, – сказал Марк, подходя ко мне. – Ты вся дрожишь.

Я попыталась улыбнуться, но у меня ничего не вышло – подрагивающие губы не желали меня слушать.

– Сейчас я тебя согрею, – сказал мужчина, хмуро глядя на меня. Он подошел к машине, открыл дверь и достал с заднего сидения помятую куртку.

– Так, давай-ка руку… – я послушно надела черную косуху, рукава которой доходили мне до кончиков пальцев. Куртка пропахла запахом табака, и я вдыхала его полной грудью, с удивлением замечая, как дрожь постепенно покидает мое тело.

– Слушай, прости меня, – сказал Марк, проводя ладонью по моему лбу. – Я не предполагал, что утес может обвалиться. Это всё из-за дождя, он размягчил почву… Мне ужасно жаль.

– Не бери в голову, – я постаралась, чтобы мой голос прозвучал ободряюще. – Я в порядке.

– Точно?

Я усиленно закивала.

– Хорошо, – мужчина слегка улыбнулся, и я, не сумев удержаться, улыбнулась в ответ.

Мы смотрели друг на друга; смеркалось. Я тут же вспомнила о нашем поцелуе, о моем первом поцелуе… Что, черт возьми, только что произошло? Его животный оскал, мой испуг, а потом это необычное чувство, идущее от живота и разливающееся теплом по всему телу. Я ощутила пульсацию в районе щек и, не успев подумать, неловко забормотала:

– Эмм, так мы…

– Темнеет, давай собираться, – прервал меня Марк, смотря на запад, туда, куда ушло солнце.

Я согласно кивнула, радуясь, что мужчина не заметил моего смущения.

Марк подошел к машине, а я напоследок окинула взглядом нашу поляну. Ничего особенного – если не считать потрясающего вида на горы, – но у меня в душе, я это знала наверняка, эта маленькая лесная прогалина займет особое, потаенное место.

Когда мы сели в машину, я вытянулась на сидении и сладко зевнула.

– Можешь пока подремать, – предложил мне Марк, заводя мотор и проверяя исправность световых приборов.

– Нет… Ты лучше расскажи мне что-нибудь, – попросила я мужчину, следя за желтым светом фар, освещающим холмистую дорогу.

– Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?

– Не знаю, что-нибудь о себе, – сказала я и повернулась к Марку.

Я заметила, что уголки его губ чуть приподнялись, а глаза бесновато блеснули. Приковав всё свое внимание к молодому человеку, я приготовилась услышать от него забавный случай из детства, рассказ о его первом домашнем питомце, историю о девочке, что впервые разбила его сердце, или что-нибудь еще, что поможет мне узнать его поближе.

– Вообще-то это я хотел у тебя кое-что спросить. Можно?

– Да, разумеется, – не подозревая подвоха ответила я.

Марк помолчал, вырулил на проселочную дорогу, а потом быстро, как бы невзначай, спросил:

– Это ведь был твой первый поцелуй?

Проклятие. Вот и узнала его, блин, поближе. Ну и кто, спрашивается, тянул за язык??

– Мм… нет. Нет, конечно, – ответила я, отчаянно заливаясь краской. – Я и раньше… целовалась. Правда, давно, классе в девятом…

Марк коротко взглянул на меня.

– А если честно?

Внутри у меня что-то сжалось. Мимо проносились черные тени, на безоблачном, дымчато-лиловом небе сиял одинокий месяц.

– Соф?.. – Марк, улыбаясь, не сводил с меня глаз.

– Да… первый, – наконец ответила я, смотря на свои стиснутые руки.

– Понятно.

Я краешком глаза глянула на мужчину – его высокие скулы словно отгораживали нас друг от друга, губы были сжаты, а взгляд устремлен прямо перед собой. Страх в который раз за день сковал мои внутренности удушливым кольцом.

Я повернулась и неестественно звонко спросила:

– Я сделала что-то не так?

– Что? – Марк не отрываясь следил за петляющей тропой.

– Ну… там, на поляне, – выдохнула я с отчаянием. – Я вела себя как-то неправильно? Не так, как нужно было?

– О чем ты? – Марк бросил на меня быстрый взгляд.

Я пожала плечами и уставилась на темную, только фарами освещаемую дорогу.

– Если ты о поцелуе, то всё было замечательно, – сказал мужчина, качая головой. Потом добавил: – И потом, нет никакого «правильного» или «неправильного». Есть хорошо, а есть не очень.

– Не надо, – прошептала я, чувствуя, как начинает щипать глаза. – Только не надо меня утешать… пожалуйста.

Поджав ноги к груди, я обхватила себя за колени и пустым взглядом уставилась на петляющий желтый свет, который своим равнодушным мерцанием указывал нам путь домой. Мы уже выехали на асфальтированную дорогу, машина начала набирать скорость и ехала как по маслу, когда Марк внезапно свернул с дороги на обочину и заглушил двигатель.

– Так, милая моя, – сказал он, поворачивая корпус в мою сторону, – а теперь давай поговорим.

Качнув головой, я продолжила вглядываться в стремительно темнеющее небо.

– Что, черт возьми, с тобой происходит?

Сглотнув, я бросила взгляд на его лицо.

– Я думаю… – неуверенно начала я, – нет, я убеждена, что ты жалеешь. Ну, о том, что поцеловал меня, – пояснила я на вопросительный взгляд молодого человека. – Я думаю, ты остался не в восторге.

Марк посмотрел на меня так, будто я его ударила.

– Черт, Соф, откуда такие мысли? – он пораженно выдохнул. Взял меня за плечи и, хоть я и противилась, развернул к себе.

– Послушай, что я тебе скажу, – сказал мужчина, твердо смотря мне в глаза. – Да, ты неопытна, да, это был твой первый поцелуй, ну и что? Именно это мне и понравилось. По правде говоря, я еще никогда… никогда не испытывал таких сильных чувств.

Я в неверии подняла глаза.

– Я говорю правду, поверь мне. И если уж быть до конца честным, то я боялся, что это ты сочтешь меня слишком грубым. Я боюсь, – он посмотрел на меня с виноватой улыбкой, – боюсь, это был не тот поцелуй, о котором ты мечтала вечерами перед сном.

Я в полном изумлении уставилась на молодого человека.

Нет, не может этого быть…

– Мне все понравилось, – быстро ответила я, перемещая взгляд с его лица куда-то вправо, к родинке на верхушке его скулы. – Вначале я испугалась, но потом… Потом мне было приятно.

Марк усмехнулся.

– Ну, я рад, что мы все выяснили. Ты осталась довольна, – он наклонил голову в мою сторону, – мне всё понравилось. Полагаю, теперь со спокойной душой мы можем возвращаться домой.

Вздрогнув, я слабо вздохнула. Домой. А как же не хочется!

– Да, едем в Лау.

Марк вел машину по пустынной дороге, из динамика доносился жизнерадостный голос Бадди Холла, и в какой-то момент я поймала себя на том, что подпеваю знакомым словам, настроение у меня стремительно пошло вверх, и уже вскоре мы с Марком, не сдерживая рвущегося наружу смеха, вместе пели «Maybe Babe», пока машина несла нас в самое сердце вечерней зари.

К сожалению, всё хорошее когда-нибудь кончается: через час мы подъехали к дому моих родителей. В окнах первого этажа, режа по глазам, горел свет.

– Спасибо тебе, – сказала я Марку, поворачиваясь к нему.

– За что?

– За пикник, за новые впечатления, за черничный пирог и за по… – я запнулась и неловко закончила: – Потрясающий вечер в целом.

– Это тебе спасибо, Соф, – мужчина ласково посмотрел на меня. – Когда мы сможем увидеться?

– Не знаю, – честно ответила я.

– В следующую субботу ты свободна?

– Да, но… – я потупила взгляд. – Если я переживу сегодняшний вечер и меня не закроют под замок до конца моих дней, тогда да, конечно, я свободна.

– Хочешь я пойду с тобой? Постараюсь всё им объяснить, они ведь тоже когда-то были молодыми, должны понять…

– Нет, – я без промедления отклонила такую идею. – Спасибо, конечно, но, боюсь, так всё станет только хуже.

– Уверена?

– Абсолютно, – ответила я, растягивая губы в улыбке. В тот момент, когда до расставания с Марком оставались считанные минуты, я вдруг ужасно испугалась: я не хотела возвращаться домой. Не хотела видеть бесовские глаза-стрелы матери, не хотела слышать ее визгливые вопли, не хотела видеть усталого, разочарованного взгляда отца; ничего из этого. Больше всего я жаждала закрыться в своей комнате. Мне нужно было подумать, катастрофически нужно было разобраться с мыслями, сохранить ощущение этого волшебного, почти что сказочного дня.

И потому я – отчаянный, безрассудный поступок! – предложила Марку встретиться в субботу днем и несмотря ни на что пообещала вырваться хоть на минутку.

– Хорошо, – немного недовольно сказал молодой человек, – но на всякий случай… – он порылся в бардачке и достал оттуда ручку и помятый чек.

– Это мой адрес, – сказал Марк, быстро водя рукой по тонкой бумаге. – Я хочу, чтобы ты знала, где меня найти, на случай… чего-либо непредвиденного.

– Идет, – сказала я, забирая чек, на котором аккуратным почерком было выведено «Ленточная, 7».

– Ну всё, пора, – я отстегнула ремень и на секунду задержалась.

– Я всё же рассчитываю на субботу?..

– Да, да, я же пообещала, – я улыбнулась и, поколебавшись, быстро чмокнула молодого человека в щеку.

Затем выскочила на промозглую улицу и, не оборачиваясь, посеменила домой.

Многое я бы отдала, чтобы не возвращаться туда тем вечером! Наверное, если бы я знала, что мать приготовила для меня, мои колени и вовсе бы подогнулись, когда я входила в отчий кров, но как я могла такое предугадать?? Я была глупа, наивна и немножко влюблена – в мужчину, о котором я знала едва ли больше, чем в нашу с ним первую встречу.

Глава 12

Дверь поддалась легко – кто-то, кто был здесь последним, не закрыл ее за собой. В прихожей я увидела льющийся из гостиной яркий свет, из-под прикрытой двери доносились возбужденные голоса. Очень тихо я повернула налево и вошла на кухню. Там я налила себе клюквенного морса, который мать приготовила еще утром, залпом выпила целый стакан, подошла к окну и открыла его. Дул восточный ветер, приносящий на своих крыльях ароматы полевых цветов, ночь была тихая, ясная; чудесная ночь. Вдыхая пьянящий запах, я чувствовала приятную прохладу на коже.

Я готова была смотреть на эту ночь и на это небо вечно.

– Но мы должны предпринять хоть что-то! – услышала я сердитый возглас.

Бедный, бедный отец! Мать, как обычно, повесила на него плоды своего необузданного воображения.

– Но послушайте, мы делаем всё, что возможно! – пробасил ей в ответ не менее раздраженный голос.

Я замерла. Голос, хоть и был мужским, никак не мог принадлежать моему отцу. Я напрягла память и попыталась вспомнить, откуда его знаю. И потом, словно удар под дых, – черт, да это же Джек Моррис, шериф полиции Лаундервиля! Выругнувшись, я на цыпочках подошла к гостиной. Остановившись возле двери, я схватилась за холодную ручку и прислушалась. Мать о чем-то спорила с шерифом: насколько я поняла, она заявляла о похищении и требовала послать отряд на розыски ее пропавшей дочери.

– Так, дамочка, послушайте, – шериф, явно на взводе, повысил голос. – Мы услышали ваше обращение. Наш отдел, занимающийся административными правонарушениями, уже нашел молодого человека, которого вы описали. – Пауза. Такая долгая, что… – Его зовут Марк Аттье.

Твою ж… Я в отчаянии закусила губу.

– Наш сотрудник звонил ему на домашний телефон, который мистер Аттье оставил в полицейском участке, – продолжил мужчина спокойным голосом, тогда как я, застыв, с холодной липкой дрожью ожидала каждое его слово примерно так, как ждет оглашения приговора отчаявшийся преступник перед казнью.

– Так значит этот говнюк был замешан еще в каких-то гнусностях?!

– Не знаю, – медленно произнес шериф, хмуря брови. – Вроде бы, у него был штраф за парковку в неположенном месте и…

– И что? – перебила его мать. – Вы дозвонились ему?

– Нет, мы звонили весь день, с той самой минуты, как нашли его номер в базе, но трубку никто не взял. – Моррис замолчал и откашлялся. А потом произнес такое, отчего я даже зауважала толстяка. Так нагло насмехаться над матерью даже я себе не позволяла.

– День сегодня погожий, – произнес он, чуть вздыхая. – Может, парень пошел на рыбалку или на охоту, сейчас как раз сезон оленей…

– Или же ублюдок похитил мою дочь и держит ее в каком-нибудь сыром подвале!.. – голос матери задрожал, и она всхлипнула.

Я стояла за дверью гостиной, вслушивалась в каждое слово, чувствуя, как щемит сердце глубоко в груди. Неосознанно я закусила губу, и из нее уже потекла горячая струйка крови: я чувствовала, как она сбегает по подбородку и крошечными каплями капает на футболку. Я боялась, я ужасно боялась того, что они могут сделать с Марком, в чем смогут его обвинить.

– А прийти к нему домой вы можете? – спросила мать с заметной обреченностью в голосе. – Клянусь, я…

– У нас нет его адреса, – спокойно перебил ее Моррис. – Мистер Аттье оставил у нас только номер для связи.

Я услышала судорожный вздох, будто женщине разом перекрыли доступ к кислороду, потом был протяжный крик бессилия, а после до моего слуха донеслось что-то уж совсем невозможное – судорожные, болезненно-истерические рыдания.

– Дорогая, успокойся, – услышала я отца.

Его голос дрожал, и я почувствовала укол совести, кольнувший меня по лопаткам.

Ну же, Соф, открой эту чертову дверь.

– Я вас понимаю, – сказал Джек мягко, уже без всякого зубоскальства. – У меня самого подрастают две девочки, и я знаю, каково это. Полиция, конечно, сделает всё возможное, но… – он помолчал, потом неуверенно продолжил: – На днях я видел вашу дочь. Она выходила из кафе поздно вечером, и она… она была не одна, вы меня понимаете? С ней шел молодой человек, по вашему описанию очень похожий на мистера Аттье.

Я слышала, как ахнула мать. Сама я прислонилась к стене и закрыла глаза. Неужели в этом чертовом городишке нельзя сходить в кафе с парнем, чтобы потом об этом не было известно всему городу?

– Также, миссис Майер, – продолжил Моррис, видимо, выбрав для себя девиз «лучшая защита – это нападение», – стоит заметить, что вы не в первый раз к нам обращаетесь. Помнится… – мужчина нахмурил лоб, – помнится, пару лет назад ваша Софи также убежала из дома.

– Что вы хотите этим сказать?!

– Ничего, – невозмутимо ответил шериф. – Я только хочу обратить ваше внимание на то, что ваша дочь импульсивная девушка и ей свойственны необдуманные поступки.

– Тогда был другой случай, а сегодня я своими глазами видела, как этот подонок против воли затащил мою дочь в машину, – с чувством возразила мать. Ее голос все повышался, как бы предупреждая, что душившая ее материнское сердце буря не за горами. – Запомните, Моррис, я его из-под земли достану, я добьюсь его ареста, даже если у вас, полицейских, кишка тонка!..

Дальше медлить было просто невозможно. Я набрала в грудь побольше воздуха и открыла дверь гостиной.

* * *

Три пары глаз разом уставились на меня. Мать с шерифом стояли друг против друга, отец сидел на диване, подперев голову рукой – было ощущение, будто он пытался решить непосильную для его ума задачу.

– Соф?!.

Женщина глядела на меня, словно бы я была каким-то духом, восставшим из мертвых, кем угодно, но только не ее дочерью. Да, пожалуй, ради такой минуты стоило побыть в роли «похищенной».

– Всем добрый вечер, – сказала я, оглядывая присутствующих. – По какому случаю собрание?

Наверное, мне стоило промолчать. Или лучше всего – броситься к родителям на шею и умолять их простить меня. Наверное, мне нужно было извиниться. Если и так, то знайте, что я не сделала ничего подобного.

– Софи… Бог мой, где ты была?

Мать выглядела насмерть перепуганной, на ее щеках виднелись дорожки слез, а ее волосы, всегда такие блестящие и опрятные, были растрепаны и взлохмачены, словно она не один час неистово дралась с разъяренным хищником, и только сейчас, одержав наконец победу, поняла, насколько глупо вела себя всё это время.

– У нее кровь! Боже, ты только посмотри на нее, – она повернулась к отцу.

Черт, кровь… А я про нее забыла совсем. Ну и видок у меня небось сейчас, подумала я, в душе даже забавляясь сложившейся ситуацией.

Отец – очень спокойный, с застывшим, окаменевшим лицом – встал, подошел ко мне и, не отрывая глаз от моего лица, очень серьезно спросил:

– Ты в порядке, дочка?

Я кивнула. Отцу, кажется, больше ничего и не требовалось. Он подошел к Моррису и, прямо и ровно смотря в лицо начальнику полиции, сказал:

– Джек, приносим свои извинения. Ваша помощь нам больше не нужна.

Джек Моррис удивленно поднял брови, перевел взгляд с отца на мать, потом на меня и спросил:

– София, где ты была? Мы все ужасно волновались.

Мать хотела что-то сказать, но шериф не дал ей вмешаться.

– Мне нужно знать, что там произошло. Это, черт его дери, моя работа… Вы, – обратился он к матери, – устроили переполох во всей округе, и теперь за это нужно кому-то отвечать.

Мать поджала губы, открыла было рот, но благоразумно промолчала. Боже, храни тебя за это молчание!

– Я слушаю, – шериф обратился ко мне официальным, лишенным какого-либо окраса голосом – так мог бы судья зачитывать в зале суда смертельный приговор.

Я прошла на середину комнаты, села на диван, закинула ногу за ногу и равнодушно спросила:

– Что вы хотите знать?

– Где ты была? Что этот подонок сделал с тобой? Почему твое лицо в крови? – тут же засыпала меня вопросами мать.

– Ну-ну… – начальник полиции, бросив взгляд на мать, качнул головой. – Вопросы здесь задаю я.

Мужчина повернулся в мою сторону, мать жадно впилась в меня взглядом, а отца допрос и вовсе не интересовал: он дернул плечами и торопливо вышел из гостиной.

– Итак, София… Я попрошу тебя отвечать мне по возможности честно – тогда ни у меня, ни у твоих родителей не возникнет нелепых недоразумений. На прямые вопросы отвечай строго «да» или «нет». Это понятно?

Мать удивил холодный тон его голоса, я же просто кивнула.

– Хорошо… Я постараюсь тебя не задерживать, ты наверняка устала… – он откашлялся и, вроде, смутился (а может мне это только показалось?). – Вопрос первый. Ты знаешь парня по имени Марк Аттье?

– Да.

Краем глаза я видела, как мать приложила руку ко рту.

– Прекрасно, прекрасно… Уже хоть что-то. Этот день ты провела с ним?

Я против воли опустила под его натиском глаза.

– Да.

– Вышеупомянутый молодой человек вел себя с тобой неподобающе, проявлял насилие или принуждал к чему-либо?

Один вопрос – и я уже там, вернулась на нашу поляну, к краю обрыва. Впивающий, вбирающий, кажется, саму жизнь из моей глотки поцелуй, его руки, обхватившие меня, словно клешни, и грубые движения его губ, не позволяющие ни вздохнуть, ни оказать сопротивление.

– Нет, такого не было, – с запозданием ответила я.

– Ты уверена?

Черт, похоже, мужчина заметил паузу перед моим ответом.

– Абсолютно.

– Это значит «да»?

– Да, – я закатила глаза.

– Хорошо. Откуда на твоей футболке свежая кровь?

– Я прокусила губу… У меня такая дурацкая привычка.

– Дурацкая привычка… Чудесно.

В этот момент вошел отец. В одной руке он нес дымящийся чай, в другой держал пару бутербродов.

– Спасибо, пап, – я улыбнулась отцу, взяла из его рук пылающую жаром чашку и с удовольствием сделала большой глоток.

– Мм… продолжим. У меня к тебе, Софи, последний вопрос, – сказал шериф, и я невольно напряглась.

– Я хотел бы переговорить с твоим знакомым, может, ты знаешь адрес, по которому проживает мистер Аттье?