Текст книги "Танковые сражения войск СС"
Автор книги: Вилли Фей
Жанры:
Военная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)
Наша боевая группа располагалась на левом фланге дивизии. Впервые для нашей поддержки была выделена рота «тигров». Незадолго до выхода на исходные позиции командир привел ко мне военного корреспондента по фамилии Фернау.
– Возьмите его с собой в танк. Он хочет поучаствовать в атаке.
Только вот куда его посадить? Потренировавшись вместе с экипажем, мы выяснили, что лучшее место – внизу, сбоку от пушки.
Под прикрытием сосредоточенного артиллерийского огня мы двинулись вперед. Прорыв удался. Из-за глубокого снега пехоте обеих рот пришлось залезать на танки. Легкая бронетехника разведывательного батальона едва поспевала за нами. Амфибии пришлось тащить на буксире. Штурмбаннфюрер Майер командовал наступлением из машины оберштурмфюрера Бека (командира 2-й роты танкового полка). Штурмбаннфюрер Вюнше двигался в центре. На правом фланге наступала 3-я рота танкового полка «Лейбштандарт» (гауптштурмфюрера Ламбрехта), а 1-я рота (гауптштурмфюрера Юргенсена) шла в 500 метрах позади. Два «тигра» следовали за штурмбаннфюрером Вюнше. Остальные вышли из строя в основном из-за поломок деталей и креплений внутри танков, в результате чего несколько танкистов получили ранения.
Сзади и чуть левее, со стороны позиций 320-й пехотной дивизии, донесся шум боя. Широким строем мы наступали по заснеженной равнине. Справа от нас на горизонте показались крыши домов. Это был Снежков Кут. Во время короткой остановки штурмбаннфюрер Вюнше приказал 1-й роте свернуть вправо, атаковать деревню с востока и присоединиться к нам. Мы должны были продолжать наступление в прежнем направлении. Перед деревней, чуть слева от нее, виднелся пологий склон, на котором то и дело мелькали вспышки.
Мы продолжали путь. Наш гость Фернау сказал, что скрип в наушниках сбивает его с толку, и в танке ему тесновато, но ощущения были захватывающими. Тем временем мы подошли к позициям на пригорке на расстояние двух километров. Время от времени спереди или сбоку от нас взметался султан снега и раздавался булькающий звук. Танков по-прежнему было восемнадцать. Оба «тигра» следовали за нами. Пехота все так же сидела на танках, укрываясь за башнями.
Стоп! На пригорке и перед ним широкой полосой мелькали вспышки. Проклятие! Похоже, мы выехали прямо на рубеж противотанковой обороны. Командир приказал обеим ротам: «Быстрее! Прибавить скорость! Вперед!» Слева от нас встал танк Бека. Что с штурмбаннфюрером Майером? Танк не горел. За ним я различил какое-то движение. Беглый огонь наших танков не мог пройти бесследно для защитников высоты. Ближайшие танки отстали на 800 метров. Слева и справа от нас пылали два танка. Настал критический момент, когда наши танки были нужнее всего. Но ни один из танков не двигался с места. Как раз перед этим Юргенсен (командир 1-й роты) сообщил по радио: «Орион – Меркурию, – раскатисто выговаривая букву «р», сказал он. – Деревня в двух километрах. Сопротивление отсутствует». Командир ответил: «Набирайте скорость!» Потом тут же продолжил: «Командир – всем машинам: следовать за мной!» Будучи его адъютантом и находясь в пятидесяти метрах сбоку и чуть позади командирского танка, несшегося сквозь метель, я приказал экипажу: «Полный ход! Не отставать!» Я напряженно вглядывался в смотровые щели.
Мы вырвались вперед уже на 150 метров, когда я заметил, что танк командира направляется к сараю справа от нас, чтобы из-за него можно было спокойно изучить обстановку.
Через доли секунды я сообразил, что вокруг нас кипит бой. На четко видимых высотах тревожно мелькали вспышки. Казалось, у сарая нам удалось найти просвет в поле огня. Теперь двинулись и остальные танки.
Въехав на пригорок, командир преодолел последние 100 метров до сарая. В двухстах-трехстах метрах я увидел дома. Тут же в окне ближайшего дома блеснула вспышка выстрела, и мы получили попадание. В отблесках огня я крикнул: «Задний ход!» Вскоре в нашу машину попали еще раз. Я крикнул: «Покинуть машину!», и мы оказались на снегу рядом с танком. На шеях у нас болтались провода наушников. Нас обдал обжигающий жар пламени. Инстинктивно мы зарылись головами в снег. Потом мы все вшестером (к счастью, Фернау все еще был с нами) отползли от танка. Как это ни странно, огонь, охвативший танк, тут же погас.
Танк откатился на одной гусенице метров на 20 назад. Позднее мы установили, что в ближайшем доме стоял в засаде Т-34. Первым попаданием он разбил нам ведущее колесо, а потом мы, дав задний ход, налетели на мину. Времени на размышления у нас практически не было – частые винтовочные выстрелы показывали, что противник все еще оставался на своей позиции.
Іде же остальные танки? Шум выстрелов и взрывов говорил о том, что сражение между танками и противотанковыми пушками было в самом разгаре. Различить командирский танк мы не могли. Потом к нам приблизился «тигр». Мы хотели обратить внимание его экипажа на Т-34, но нас, конечно же, не заметили. Дальнейшие события попеременно вселяли в нас то радость, то печаль. Зачарованные, мы наблюдали за боем слева от нас сквозь слипающиеся веки, позабыв про боль от ожогов. Едва «тигр» достиг вершины, как раздался грохот, блеснула вспышка, и вокруг нас засвистели осколки. Подняв головы, мы увидели на башне «тигра» черное квадратное пятно размером где-то метр на метр. В этот момент 88-мм орудие танка, словно перст указующий, развернулось в сторону цели. Вспышка! Мы поднялись на колени, чтобы посмотреть, что же произошло. Внутри полуразрушенного дома был отчетливо виден пылающий танк с сорванной башней. От радости мы бросились обниматься друг с другом. Далее события развивались с молниеносной быстротой. На краю деревни из засады выехало не меньше двух дюжин Т-34.
Тем временем подошел второй «тигр» унтерштурмфюрера Вендорфа (первым командовал оберштурмфюрер Пецдойшек). У Снежкова Кута были подбиты восемь вражеских танков. Проходя через деревню, наши танки уничтожили еще четыре машины, а остальные скрылись в направлении на Валки. Тем временем штурмбаннфюрер Вюнше руководил действиями танков на рубеже противотанковой обороны. После боя там насчитали пятьдесят шесть противотанковых пушек. Вместе с командиром разведывательного батальона Вюнше организовал зачистку деревни. Получив медицинскую помощь, я с перевязанной головой вернулся в строй.
В 7.30 утра 8 марта 1943 года наша боевая группа изготовилась к новому наступлению на север.
Разумеется, нам очень хотелось бы знать, как добраться до Циркунов. Судя по карте, местность к северу от Харькова была лесистой и болотистой. Что ж, ну и ночка выдалась! Мы пересекли путь остальных наступающих частей, преследовавших врага, и вышли к лесам и болотам между Черкасским и Циркунами. Впереди шел разведывательный батальон. Штурмбаннфюрер Вюнше отдал приказ: «Я пойду вперед с теми танками, которые сумеют пробраться. Вы соберете все силы, чтобы вытащить и вернуть в строй застрявшие в болоте и подбитые машины. Задачу вы знаете. Если забудете, двигайтесь по нашим следам!» Мы приступили к работе, которая длилась всю ночь и навсегда осталась в памяти всех ее участников.
Самые топкие места посреди леса, засыпанного глубоким снегом, машинам приходилось преодолевать по одному. Нередко их приходилось тянуть на длинном тросе сразу двумя танками. Мы даже и не предполагали, что внезапная атака разведывательного батальона с тремя Pz-IV, которые удалось протащить штурмбаннфюреру Вюнше, увенчалась успехом. Такой же неожиданностью стал успех боев, открывших путь в Харьков с северо-востока. Оставалось еще 8 километров до перекрестка на шоссе Харьков – Чугуев, имевшего для обороны Харькова огромное значение.
Бои за Харьков в марте 1943 года
В первые дни марта мы двигались в строю танковой боевой группы в направлении Харькова для нанесения контрудара. Приказом штаба дивизии нашей боевой группе была поставлена задача быстрым броском за наступающим противником от Валков через Ольшаны и Дергачи выйти на окраины Харькова и перерезать пути отступления в направлении Харьков – Белгород. Это задание пришлось нам по душе! Мы шли вперед на большой скорости. Сопротивление было слабым, и мы легко преодолевали его энергичными атаками.
Первой двигалась рота на Pz-IV, за ней – наши «тигры». Позади нас шли бронетранспортеры и бронемашины разведывательного батальона, которые должны были устремиться вперед, как только мы пробьем брешь в обороне противника.
Перед нами была деревня. Стояла тишина. Люки были закрыты, и мы поддерживали связь по радио. До деревни всего 600 метров, но еще не сделано ни единого выстрела. Наши Pz-IV развернулись для атаки. Как только первые танки приблизились к темным домам, начался фейерверк. Головной танк получил прямое попадание в башню. Еще два или три танка задымились. Одна машина закрутилась на месте с перебитой гусеницей! Между тем врага все еще не было видно. Он был хорошо укрыт за домами и заборами. Ободренные первым успехом, русские усилили огонь, и легкие танки нашей головной роты остановились. Они стреляли с максимальной скоростью, но не могли точно определить позиции противотанковых орудий и танков. Так продолжаться не могло. Pz-IV здесь было не пройти. По радио поступил приказ: «Выйти из боя. Собраться в овраге!» Всего одна рота потеряла сразу восемь машин. Хотя бы из трех танков экипажам удалось выбраться, но остальные получили прямые попадания.
Мы изменили план. Теперь два наших «тигра» должны были идти впереди, а остальные танки – следовать за нами на некотором расстоянии. Машины разведывательного батальона должны были ждать в овраге приказа по радио. Мы выехали на открытую местность. При виде горящих немецких танков нас охватила тревога. Обороняющиеся тут же сосредоточили огонь на нас, но на таком расстоянии это было бесполезно. Врага по-прежнему не было видно. Вдруг от домов отделились три Т-34, видимо, пытаясь подойти к нам с фланга. Мы быстро навели орудия на цель, развернув башни влево. Мы остановились, и первые снаряды вылетели из стволов орудий. Звуки удара и взрыва раздались почти одновременно! Наводчик уже поймал в прицел следующий вражеский танк. Огонь! – и машину буквально разорвало на куски. Похоже, снаряд попал прямо в топливный бак. Третий вражеский танк, видимо, попытался развернуться. Он повернулся к нам кормой и тут же был подбит. Только тогда мы стали замечать стук снарядов по броне. Эти три Т-34 отвлекли на себя наше внимание. Теперь со стороны невысоких деревенских домов по нам, судя по всему, стреляло противотанковое орудие.
Один за другим мы обстреляли дома осколочно-фугасными снарядами и хотя бы на время получили передышку. Мы хотели подобраться к домам поближе. Прикрывая друг друга, мы по широкой дороге вломились в деревню. Остальные танки следовали за нами с большими интервалами, а бронетранспортеры разведывательного батальона устремились к окраине деревни, высадили пехоту и вышли вперед, прикрывая наши «тигры» с флангов. Противника выкуривали из домов ручными гранатами и пулеметным огнем. Теперь мы поняли, откуда по нам велся огонь. Русские вкатили 47-мм противотанковые пушки в дома с противоположной стороны, поэтому мы и не могли их заметить.
Наши «тигры» пересекли широкую площадь и обнаружили еще несколько Т-34, пытавшихся незаметно покинуть деревню. Молниеносным ударом два наших «тигра» быстро уничтожили еще восемь танков. Вскоре мы поняли, почему в этой деревне скопилось столько войск: в нескольких сотнях метров за ней был мост, по которому должны были перейти через реку наши танки.
Мы энергично преследовали противника. Прямо перед мостом нас встретили еще два вражеских танка. Вероятно, их оставили прикрывать подготовку моста к взрыву. Это был их смертный приговор! Потом мы захватили переправу и доложили по радио командиру боевой группы. Pz-IV переправились на другой берег, а пехота разведывательного батальона зачистила деревню. Ночью мы вышли к шоссе Харьков – Белгород и лишили русских, окруженных в Харькове, возможности для прорыва. Но думать об отдыхе было еще рано. Нам снова предстояло участвовать в контратаке на этот город, ставший ареной отчаянной борьбы. Пришлось довольствоваться несколькими часами сна. Мы лихорадочно проводили техобслуживание: сменили масло, подтянули траки. Прочистив вентиляционную систему, мы стали ждать назначенного часа.
Ночью И марта 1943 года мы выдвинулись на исходные позиции. На рассвете мы увидели как на ладони цель наступления. Мы ясно видели высотные здания Красной площади, через которую проезжали всего несколько дней… или недель тому назад. Тогда мы фотографировали разительный контраст между этими зданиями и городскими трущобами, не забывая запечатлеть и друг друга. Наверное, пленки все еще не были проявлены, оставаясь в фотоаппаратах. Многих наших товарищей, радостно позировавших с русскими девушками на память о Харькове, уже не было в живых.
Рассказ Мартина Штайгера командира танка 1-й роты танкового полка «Тотенкопф», о танковых боях в районе ХарьковаДивизии «Дас Райх» и «Лейбштандарт» уже вели бои. Хотя удар «Лейбштандарта» от Краснограда на юг сокрушил передовые вражеские части, наступавшие на запад, к востоку от прежнего направления наступления еще оставались крупные силы противника. Чтобы уничтожить этого врага и установить связь с «Лейбштандартом» к северо-западу от Краснограда, нужны были новые силы.
Эта задача была поставлена перед только что переброшенной дивизией СС «Тотенкопф», входившей в состав танкового корпуса СС и сосредоточенной в районе Перещепино.
Три дня мы неустанно работали. Танки были выкрашены в белый цвет, а вооружение и оборудование прошли последнюю проверку перед боем. На четвертую ночь подтянулись последние подразделения, и на следующее утро мы двинулись на фронт.
Полк прибыл в район сосредоточения. 1-й батальон под командованием штурмбаннфюрера Майердресса, а за ним 1-я, 2-я, 3-я и 4-я роты прошли через Полтаву, проезжая мимо отступавших итальянцев и венгров и немецких солдат и железнодорожников, отбившихся от своих частей или искавших убежища в тылу. Колонна из семи с лишним десятков танков, быстро исчезавшая в снежной пелене, производила внушительное впечатление.
На рассвете 20 февраля мы начали подготовку. Днем начало теплеть, но когда мы начали грузить скромные пожитки в машины и танки, вдруг повалил снег и поднялся сильный западный ветер. Мы двинулись в непроглядную тьму. Мы едва могли разглядеть, что творится даже в метре перед машинами. Танкисты сидели на крыльях машин и давали указания водителю. Броня танков и комбинезоны танкистов были покрыты сантиметровым слоем снега. По спинам людей бежала талая вода. Иногда мы замечали отблески выхлопа впереди идущей машины – единственный ориентир, указывавший нам направление. Колонна уже давно рассыпалась. Одиночные танки и машины снабжения катили сквозь призрачную ночь навстречу новому утру. Перед самым рассветом снегопад закончился. Мы были в Карловке – большой деревне на шоссе Полтава – Красноград.
Прошло несколько часов, прежде чем рота смогла разбить лагерь в полном составе. Часть танков вышла из строя и требовала внимания механиков или буксировки, если повреждения были значительными. Вечером мы снова двинулись в путь. Ночь была звездная и морозная. Командиры уверенно стояли в башенных люках. На обледеневших дорогах танки начали скользить. Около полуночи мы достигли Краснограда, и тут произошла авария, задержавшая движение. Несколько танков соскользнули по льду в низину на выезде из Краснограда и столкнулись. Танки командира Майердресса и его адъютанта и танки Рифкогеля и Зибенкопфа столкнулись на наклонном участке дороги и получили серьезные повреждения. Пришлось их отбуксировать. Возобновить движение мы смогли только с рассветом. Потом мы долго ползли по однообразным русским степям, укрытым глубоким слоем снега. Если бы не телеграфные столбы по правую руку, мы, наверное, даже и не поняли бы, что едем по дороге.
Противник приближался к дороге справа, угрожая ударить нам во фланг.
Первая рота получила приказ атаковать. «К бою! Танки – вперед!» Мы обошли крайние дома Перещепино и развернулись в линию. Нам встретилась русская пехота, с которой мы стали сражаться на ходу. Несколько противотанковых ружей открыли огонь, но мы быстро уничтожили их сосредоточенным огнем. Заговорила артиллерия. Взрывы не причиняли нам вреда, и обстрел резко прекратился. К вечеру мы выполнили задачу. Около полуночи, после нескольких часов бесцельных блужданий из-за того, что шедший в голове ротной колонны Рифкогель сбился с дороги, мы заночевали в деревне. 4 утра: тревога!
Весь 3-й танковый полк изготовился к бою южнее Перещепино и атаковал противника между Орелькой и рекой Самарой. Наступило 22 февраля.
Двумя волнами, сначала 1-м, а потом 2-м батальоном, мы атаковали на юго-восток через граду холмов в направлении на село Вербки, находившееся в 50 километрах от нас.
Тем временем дивизия «Дас Райх» повернула на север, при мощной поддержке пикирующих бомбардировщиков форсировала Самару у Павлограда и заняла Вербки. Здесь произошло соединение ударных групп дивизий «Тотенкопф» и «Дас Райх». Между тем колонна, наступавшая на левом фланге нашей дивизии, заняла Орельку, прикрывая обнаженный фланг дивизии с севера. Советская 1-я гвардейская армия продолжала наступление.
Части советской группы Попова уже были отрезаны силами армии, наступавшей правее нас, однако пять вражеских танковых корпусов продолжали двигаться на юго-запад перед фронтом армии Гота.
Ударная группа дивизии «Дас Райх» ворвалась на южную окраину Лозовой. Правофланговая колонна вошла в Веселое. Наш танковый полк наступал западнее. Другие части рвались от Орельки на восток и северо-восток. На оборону Лозовой противник бросил крупные силы. Здесь нашему полку пришлось выдержать ожесточенный бой. 2-й батальон прорвался в Панютино, создавая возможность для развития атаки.
27 февраля фронт противника рухнул. Танковый корпус СС вышел к железнодорожной линии Лозовая – Орелька. Преследование противника 28 февраля позволило продвинуться дальше на север. Первая задача была выполнена – ударная группировка Попова потерпела поражение. Основная ее часть была уничтожена нашей дивизией при поддержке частей «Дас Райха» и «Лейбштандарта» в ходе трехдневных боев под Еремеевкой. Отдельные части противника, которым удалось прорваться, еще несколько дней беспокоили наши тылы, прежде чем были уничтожены. Тело командира советского 15-го гвардейского корпуса было обнаружено неподалеку от командного пункта танкового корпуса СС.
4 марта мы соединились с остальными частями. На следующий день дивизия СС «Тотенкопф» завершила разгром окруженного противника, одержав тем самым важную победу.
Наступление продолжилось 6 марта. Состояние дорог ухудшилось. Толстый снежный покров замедлял движение, особенно когда мы готовились наступать дальше на север. Валки были заняты. Ольшаны стали легкой добычей для «Тотенкопфа». Вот уже в третий раз в этой войне начиналась битва за Харьков. Мы занимали позиции к северо-западу от города на рубеже Дергачи – Ольшаны.
11 марта дивизия «Лейбштандарт» внезапной атакой сумела ворваться в город. Противник ответил контратаками с северо-востока на участке нашей дивизии. Наш фронт растянулся до реки Харьков. Части нашей дивизии выдвинулись в направлении Чугуева и Рогани, чтобы перерезать шоссе, ведущее на юго-восток.
15 марта после успешного танкового боя к северу от Рогани наша дивизия вышла к дефиле в районе Чугуева и перекрыла его.
После этого успеха 3-й танковый полк продолжил наступление на север почти до самого Белгорода.
18 марта наша рота получила приказ занять последний город, удерживаемый противником на этом берегу Донца, и начать финальный этап наступления. На рассвете наши танки стояли на высоте, господствующей над Ивановкой. Вдруг по радио поступило сообщение, что в своем «тифе» погиб гауптштурмфюрер Моослехнер. Прямо в танке сработал взрыватель одного из снарядов. Через несколько сот метров наше наступление остановило советское минное поле. Первым подорвался танк обершарфюрера Вунша. Саперы расчистили минное поле. Наступление продолжилось, и через несколько часов Ивановка была в наших руках. В роте осталось всего несколько боеготовых танков. Несколько командиров получили тяжелые ранения. Рифкогель не покинул роту, несмотря на то, что его рука была распорота осколком гранаты. Контрудар, нанесенный во время крупного зимнего наступления советских войск, стал последним успехом немецких войск. Мы заняли Белгород. Танковая дивизия СС «Тотенкопф» была отведена для отдыха и ремонта. Наша рота расположилась на квартирах в Микояновке.
