Текст книги "Танковые сражения войск СС"

Автор книги: Вилли Фей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Вилли Фей
ТАНКОВЫЕ СРАЖЕНИЯ ВОЙСК СС

Формирование первых танковых частей войск СС

Поскольку «великий старец» войск СС генерал-полковник Пауль Хауссер пишет о «юных» танкистах (а эпитет «юные» по отношению к танковым частям войск СС постоянно подчеркивается в различных публикациях, посвященных этим войскам), читателям послевоенного поколения, вероятно, могут потребоваться некоторые пояснения.

Йоханнес Рудольф Мюленкамп, первый командир танкового подразделения войск СС и последний генерал-инспектор танковых войск СС, дал на этот счет достаточно подробную информацию. Штурмбаннфюрер (майор) Мюленкамп командовал разведывательным подразделением моторизованной дивизии СС «Дас Райх» и после тяжелого ранения был отправлен для лечения домой. В начале 1942 года ему было приказано собрать людей и технику на полигоне Вильдфлекен, где в то время располагался штаб формируемых танковых частей войск СС.

Задача подготовить боеспособную танковую часть к участию в запланированном на лето 1942 года наступлении на южном участке Восточного фронта была успешно выполнена.

Из строевых и резервных частей войск СС были отобраны солдаты, унтер-офицеры и офицеры, годные для этой службы. В качестве инструкторов были привлечены опытные танковые офицеры сухопутных войск вермахта. Ими руководили начальник учебных курсов гауптман (капитан) Филипп (последний командир 1-го танкового полка вермахта; вышел в отставку из бундесвера в чине генерала) и майор Штрауб, который, будучи опытным инженером, отвечал за техническую подготовку. Подразделение было подготовлено к участию в летнем наступлении 1942 года на южном участке Восточного фронта и было придано в качестве 1-го батальона 5-й танковой дивизии СС «Викинг». С 21 июля 1942 года в составе 17-й армии 1-й батальон 5-го танкового полка СС принимал участие в боях за Ростов, форсировании Кубани и наступлении на Майкоп и в боях на Кавказе и на берегах Терека. Роты батальона были оснащены следующим образом:

1-я и 2-я роты – танки Pz-III с длинноствольными 50-мм орудиями;

3-я рота – танки Pz-IVc короткоствольными 75-мм орудиями.

Позднее все роты получили танки с длинноствольными 75-мм орудиями.

Одновременно с этим в Вильдфлекене и Фаллингбостеле шло создание танковых подразделений для дивизий «Лейб-штандарт» и «Дас Райх».

22 октября 1942 года Верховное командование сухопутных войск направило 1-й дивизии СС «Лейбштандарт» приказ о переброске в район Эвре во Франции для формирования танкового полка. После переброски во Францию 2-й дивизии СС «Дас Райх» был отдан приказ о сформировании 2-го танкового полка СС «Дас Райх».

В ноябре обе дивизии получили наименование «моторизованных» и в конце января 1943 года были направлены на Восточный фронт в составе танкового корпуса СС.

Формирование 3-го танкового полка СС «Тотенкопф» было начато в августе 1942 года на полигоне на реке Сюиппе недалеко от Шалона и Ла-Браконна во Франции. Полк, оснащенный танками Pz-III (50-мм длинноствольное орудие) и Pz-IV (75-мм длинноствольное орудие), в ноябре 1942 года получил приказ принять участие в оккупации юга Франции: «Неоккупированная Франция, отделенная от оккупированных территорий демаркационной линией, будет занята немецкими войсками. Оккупации подлежит территория вплоть до побережья Средиземного моря».

На Рождество 1942 года 3-й танковый полк СС вернулся в Ла-Браконн. 3 февраля 1943 года он был отправлен на Восточный фронт. Пунктом назначения и разгрузки эшелонов была Полтава.

Дивизия «Тотенкопф» вместе с дивизиями СС «Лейб-штандарт Адольф Гитлер» (ЛАГ) и «Дас Райх» входила в состав танкового корпуса СС Хауссера в боях за Харьков и Белгород (в боях на Миусе «Лейбштандарт» уже не участвовал, так как был переброшен в Италию).

Создание 9-й («Гогенштауфен») и 10-й («Фрундсберг») танковых дивизий СС началось в январе 1943 года с формирования на полигоне в Битше (Эльзас) первых танковых батальонов 9-го и 10-го танковых полков СС для моторизованных дивизий СС.

В ноябре 1943 года эти две моторизованные дивизии были переформированы в танковые дивизии СС с развертыванием 9-го и 10-го танковых батальонов в полки.

В марте формирование и обучение 9-й и 10-й танковых дивизий СС было завершено. Дивизии были приведены в полную боевую готовность.

Когда в конце марта 1944 года II танковый корпус СС форсированным маршем был направлен на Восточный фронт, единственной проблемой была неукомплектованность первых батальонов танками Pz-V «пантера».

II танковый корпус СС получил приказ прорвать кольцо окружения 1-й танковой армии («котел Хубе») в районе Львова и Тернополя. Пока первые батальоны 9-го и 10-го танковых полков СС получали «пантеры» на полигоне в Майи-ле-Кан, танковые полки силами вторых батальонов, оснащенных танками Pz-IV и штурмовыми орудиями, получили боевое крещение на Восточном фронте в составе «пожарной команды».

1-й батальон 9-го танкового полка СС присоединился к дивизии «Гогенштауфен» только в июле 1944 года в Нормандии. 1-й батальон 10-го танкового полка дивизии «Фрундсберг» дожидался «пантер» до января 1945 года. Он вступил в бой только на следующий месяц в составе «Фрундсберга» сначала на Западном фронте, в Верхнем Эльзасе, а затем в Померании. 1-й батальон 10-го танкового полка оставался в Померании вплоть до конца войны.

12-я моторизованная дивизия СС «Гитлерюгенд» была преобразована в танковую дивизию СС приказом от 30 октября 1943 года. Формирование и обучение 12-го танкового полка СС «Гитлерюгенд» проходило на полигоне Майиле-Кан во Франции, а с января 1944 года – в бельгийском Беверлоо. Вместе с 1-й танковой дивизией СС «ЛAT» 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» составила I танковый корпус СС. В составе I танкового корпуса СС танковый полк «Гитлерюгенд» участвовал в боях в Нормандии, в Арденнах и в Венгрии и капитулировал 8 мая 1945 года в Австрии.

Весной 1944 года были сформированы три тяжелых танковых батальона СС, оснащенных танками Pz-VI («тигр» и «тигр II»). Они были приданы I, II и III танковым корпусам СС в качестве частей корпусного подчинения. Эти тяжелые танковые батальоны были развернуты на базе тяжелых рот 1-й танковой дивизии СС «ЛАГ», 2-й танковой дивизии СС «Дас Райх» и 3-й танковой дивизии СС «Тотенкопф». Эти роты отличились в боях на Восточном фронте и сыграли важную роль в решающих схватках.

Тяжелые танковые батальоны получили номера 101 (в I танковом корпусе СС), 102 (во II танковом корпусе СС) и 103 (в III танковом корпусе СС). При переименовании осенью 1944 года эти батальоны получили соответственно номера 501, 502 и 503.

Часть I
ТАНКОВЫЕ БОИ НА ВАЖНЕЙШИХ НАПРАВЛЕНИЯХ ВОСТОЧНОГО ФРОНТА В 1943–1944 ГОДАХ

Танки в боях между Харьковом и Днепропетровском

Танковый корпус СС Хауссера в зимних боях

Мы впервые встретились в судьбоносные дни января 1943 года. Каких-то несколько часов назад мы и знать не знали друг о друге, а теперь стали танковым экипажем, боевой единицей, в которой жизнь и смерть каждого зависит от общей слаженности действий. Пятеро мужчин… Вернее сказать, пятеро мальчишек, но почти все из нас были отмечены печатью войны. Наводчику было девятнадцать, но он провел год на фронте на танках Pz-IV. Восемнадцатилетний радист почти целый год воевал на Pz-III на Востоке. Младшему из нас, заряжающему, было семнадцать с половиной. Он только что прибыл из дома, пошел добровольцем и теперь с нетерпением ждал первого боя. Двадцатитрехлетний командир, три года служивший в пехоте, уже прошел через Польшу и Францию и получил несколько ранений. По наградам даже издалека в нем можно было признать пехотинца. Участвуя в боях с самого начала войны, он провел уже две кампании на Востоке, поэтому рядом с ним мы были полны надежды и уверенности.

Мы должны были получить «тигр»! Этой машиной, одной из первых на Восточном фронте, мы гордились. С самого начала она значила для нас больше чем просто оружие. Для нас она была не холодным, безжизненным куском железа – она была живым существом! Мы холили и лелеяли ее, зная, как много будет от нее зависеть в предстоящих боях. Мы спали, ели и веселились в танке. Мы тряслись над ним и проявляли почти материнскую заботу. Ругали его, стоило двигателю заглохнуть, но хвалили и гладили после каждого очередного успеха. Мы стали единым целым – пять человек и «тигр»!

Хотя на фронте был важен каждый танк, наше вступление в бой было отложено на несколько дней из-за отсутствия деталей (шипов для гусениц), необходимых для зимней кампании. С приближением линии фронта к Харькову нам пришлось покинуть квартиры у западного пункта снабжения. Три наших «тигра» прикрывали отступление, а остальные машины отправились в Полтаву, где наши ремонтники должны были подготовить их к зимним боям.

От вида бесконечной равнины, покрытой грязно-белой толщей снега, захватывало дух. Повсюду были разбросаны деревеньки, над которыми, словно саван, простиралось облачное небо.

Перед нами лежал Донец – река, которая из-за толстого слоя льда перестала быть препятствием для пехотных частей. День заднем, ночь за ночью мы играли роль пожарной команды. Мы наносили контрудар, потом следовал сигнал тревоги из соседнего сектора, где русским удалось прорваться. Отражение танковых атак, разведка боем и новые и новые арьергардные бои для прикрытия медленно, но верно отступающих пехотных частей. Сплошной линии фронта больше не было. Русские гнали наши части перед собой с невиданной силой. Немало хлопот доставила нам итальянская 8-я армия. Полностью деморализованные итальянцы безостановочно отступали, бросая все! И вот однажды нам пришлось оставить Харьков, чтобы не остаться в одиночестве посреди красного прилива, накатившего из степей.

Мы дважды отбивали танковые атаки на город, хотя противник уже обошел нас с севера и юга, и лишь в последнюю минуту мы оставили город. Перед глазами разворачивались незабываемые картины. Среди гражданского населения города, куда вот-вот должны были войти русские, царили паника и мародерство.

10 февраля 1943 года мы сосредоточились в районе Мерефы. Туда же прибыли и остальные «тигры», которые прошли подготовку в Полтаве. Мы наносили локальные контрудары, пытаясь восстановить линию фронта. Положение, сложившееся в эти февральские дни, было очень запутанным. Несколько разведывательных рейдов к деревням, занятым русскими, позволили составить общую картину. Картина эта не давала поводов для оптимизма. На наших коммуникациях хозяйничал противник, и мы были отрезаны от баз снабжения на западе. Среди множества погибших при попытках открыть дорогу у Мерефинского моста был и наш ротный. Снова несколько «тигров» и бронетранспортеров с пехотой шли вперед по бескрайней равнине. Мы молча мерзли в своих танках. Никто не знал, что происходит. Целью атаки была деревня прямо перед нами. Никто не знал ее названия, да и не придавал этому значения. Мы остановились в пределах видимости от деревни. В это время нам сообщили, что одновременно с нами с другой стороны деревню будет атаковать танковая рота. Разведчики выяснили, что деревня занята небольшой советской частью с танками.

Мы хотели закончить дело, и наконец-то время пришло. Рота Pz-IV и штурмовые орудия двинулись вперед, и завязался бой. Наступил наш черед. Деревня была окружена, и противнику некуда было отступать. Однако русские не сдавались. Наступила ночь. Мы обстреляли дома на краю деревни, чтобы контролировать местность при свете пожаров и предотвратить попытки прорыва.

Русские не сдавались, а продолжали сражаться с отчаянной смелостью. Они стреляли по нам из танковых орудий, противотанковых пушек, минометов и пулеметов. Наша пехота укрывалась под танками – промерзшая, твердая как камень земля не позволяла окапываться. Потери были неизбежны, и некоторые танки были обездвижены попаданиями из противотанковых орудий по гусеницам. Прорваться в хорошо укрепленную деревню ночью было просто невозможно! Без прикрытия наши танки были хорошо заметны на местности, а русские были хорошо укрыты. Пришлось дожидаться рассвета. Ночь выдалась беспокойной. Впереди горели дома, слышался свист сигнальных ракет и непрерывный рокот и лязг окруженных советских танков. Они постоянно ездили туда-сюда, видимо, пытаясь найти участок для прорыва. И вот наступило утро, положившее всему конец. Под сосредоточенным огнем наших танков сопротивление противника постепенно слабело. Мы медленно двигались вперед, давя противотанковые пушки. Их расчеты лежали тут же, перебитые нашими осколочными снарядами. Т-34, которых осталось всего восемь, продолжали вести огонь, пока не были уничтожены нашими 88-мм снарядами. Русские бились до последнего человека. Пулеметы нашей пехоты собрали обильную кровавую жатву, но противник не сдавался. Их потери были невероятно высоки. Позднее в своих беседах мы называли эту деревню не иначе как «деревня смерти». Теперь наши части завершили переход и пополнили запасы топлива и боеприпасов. Можно было начинать атаку против русских войск, прорвавшихся южнее Харькова! Постоянными контрударами и атаками мы не давали противнику передышки, и это сбило русских с толку, скрыв от них хорошо подготовленный и спланированный удар на окружение.

В эти зимние дни танки Pz-III, вооруженные 50-мм орудиями, также не давали прорвавшемуся противнику вздохнуть свободно.

Рассказ Эрнста Баркманна, 2-й танковый полк СС

Ранним утром 4 февраля командиры танков 2-й роты 2-го танкового полка СС в ожидании приказа выстроились перед командиром батальона гауптштурмфюрером Лоренцем, только что вернувшимся из штаба батальона. Среди них был молодой ротенфюрер Баркманн, командир танка № 221.

– Роте приказано всеми силами атаковать передовые части противника в районе Ольховатки и занять деревню. После этого мы должны продолжать наступление на следующий населенный пункт. 221-й идет на левом фланге роты, остальные – обычным порядком. По машинам!

Баркманн по внутренней связи передал приказ своему экипажу. «Будем наступать на Ольховатку, укрываясь за складками местности. Танк, вперед!»

Танки двинулись в атаку. 221-й спустился в ложбинку и двинулся вдоль нее, а потом резко развернулся в сторону деревни, откуда первое противотанковое орудие уже открыло огонь по танкам роты, наступавшим на деревню, в лоб. По 221-му начал стрелять пулемет «Максим». Наводчик подавил его первым же выстрелом. Танк на полной скорости устремился к деревне. «Осторожно! Коктейль Молотова!» О лобовую броню танка разбилось несколько бутылок. Заструился горящий бензин. Заряжающий, высунувшись из люка, попытался смахнуть старой курткой осколки битого стекла и горючую жидкость, но частые винтовочные выстрелы не давали ему вылезти наружу. Потом командир увидел вспышку выстрела и заметил противотанковую пушку за углом дома. Командир расчета пушки тоже заметил танк, приблизившийся метров до тридцати. Он приказал развернуть орудие и уничтожить танк. Баркманн увидел перед собой черное кольцо ствола. Оставалось еще метров десять. «Дави их!» Взревел двигатель. Выстрел рявкнул в тот самый миг, когда танк протаранил орудие, подмяв под себя его ствол. Расчет орудия опоздал всего на пару секунд! Снаряд безобидно ударил в землю под днищем танка. Но опасность еще не миновала. Загремели базуки, и их снаряды застучали по броне. Донесся рев двигателей танков, ворвавшихся в Ольховатку, и звуки выстрелов их орудий эхом разносились по улицам.

Поступил приказ командира роты: «Занять оборону в деревне». По радио Баркманн услышал, что многие танки подбиты. О готовности доложили только три машины, и среди них танк № 221. Три неповрежденные машины вернулись на исходные позиции, чтобы заправиться и отбуксировать подбитые танки.

Несмотря на непрерывный обстрел, танки добрались до исходных позиций и погрузили канистры. Молодого ротенфюрера в башне сменил опытный обершарфюрер, а Баркманн перебрался на место наводчика. В середине ночи три танка снова двинулись вперед по глубокому снегу. Началась сильная метель, и видимость упала метров до двадцати. И тут обершарфюрер вдруг понял, что он потерял из виду остальные танки. Вскоре они застряли в снегу посреди вражеской территории. Попытки вытащить 221-й успеха не принесли. На рассвете командир и заряжающий пешком отправились в тыл за помощью. Баркманн вместе с двумя членами экипажа остался на месте. Едва рассвело, атакующие «Раты»[1]1
  «Крысы». Так немцы называли советские истребители И-16. (Прим. ред.).


[Закрыть] начали осыпать танк осколочными бомбами и пулеметным огнем, но не сумели причинить ему вреда.

В довершение всех бед по заснеженной равнине двинулась в наступление русская пехота. Баркманн открыл огонь из обоих танковых пулеметов, и наступающая пехота остановилась. Подошло подкрепление в виде нескольких немецких противотанковых пушек на конной тяге, которые начали артиллерийскую дуэль с советскими 76-мм пушками. Радист сообщил по радио, что 221-му требуется тягач. В ответ была обещана помощь. Тем временем были подбиты три немецких противотанковых орудия. Четвертая пушка взорвалась со всем боекомплектом. Наводчик сообщил, что осталось всего десять снарядов. Наконец подошли два 18-тонных гусеничных тягача. Первый тягач был остановлен попаданием снаряда в лобовую часть. Вспышка выстрела выдала позицию подбившей его противотанковой пушки возле стога сена. По пушке сразу же был открыт огонь. Сено запылало, поплыл густой дым. Под его прикрытием расчету противотанковой пушки удалось попасть в корму 221-го. Яркая вспышка осветила танк изнутри, и экипаж поспешно выскочил наружу, отступая перед русскими. Вскоре их подобрали танки 5-й роты, посланные на помощь командиром батальона, штурмбаннфюрером бароном фон Райценштайном. Но танки 5-й роты уже не могли спасти пылавший 221-й.

Через несколько дней, когда Харьков уже был оставлен (14 февраля) и танковая дивизия СС «Дас Райх» отошла за реку, 1-й батальон танкового полка «Дас Райх» передал оставшиеся машины 2-му батальону и был выведен на территорию Германии для переучивания на «пантеры». Между немецкими войсками и Харьковом стояли восьмикратно превосходящие силы противника. Красный прилив захлестнул район Харькова яростными волнами, перерезая коммуникации и пути снабжения, которые вели на запад, и на следующий день ворвался в город с юго-востока и северо-запада там, где это не удалось сделать накануне. Все немецкие войска, стянутые для обороны, были практически полностью окружены. Даже последняя нить, связывавшая нас с тылом, – дорога через Мерефу на Красноград – была перерезана, и нужно было исправить положение.

Удержать Харьков было невозможно. Войска, основным назначением и главной сильной стороной которых было ведение подвижных боевых действий, были лишены всякой возможности вернуть себе инициативу. С невероятной силой противник продолжал продвигаться на юг в сторону Днепропетровска. Никогда еще обстановка не складывалась так благоприятно для противника. Ему нужно было любой ценой добиться решающего успеха. В сопровождении множества танков, на санях и воловьих упряжках, не обращая внимания на дороги и тропы, по открытому полю советские войска двигались мощными клиньями в направлении Павлограда и Новомосковска. Противник вырвался бы на оперативный простор, как это произошло после прорыва позиций под Сталинградом, если бы ему не помешали совместные усилия недавно присоединившихся к нам моторизованной дивизии «Тотенкопф» и другой дивизии нашего танкового корпуса – моторизованной дивизии «Дас Райх». Пока «ЛAT» («Лейбштандарт Адольф Гитлер») всеми силами наступал из района Краснограда на восток и северо-восток, раз за разом оказываясь в расположении вражеских войск и отбирая у противника инициативу, другие моторизованные дивизии, пройдя по широкой дуге севернее Новомосковска и Перещепино, молниеносно замкнули окружение.

И снова по полям и холмам потянулись вереницы телег, лошадей и волов, прикрываемых с флангов танками Т-34, но теперь уже отступая в обратном направлении. И где бы они ни появились, на них тут же обрушивались атаки немецких танков, бронетранспортеров и штурмовых орудий.

Таким образом, противник – основные силы двух советских армий, намного превосходившие немцев в людях и танках, – пал жертвой одного-единственного танкового корпуса СС, фланги которого умело прикрывали части вермахта. Этот танковый корпус сумел во время второго броска на север связать боем значительные силы противника, атаковавшие к югу от Харькова, окружить их и почти полностью уничтожить. В окружении под Парасковеей встретили свой конец два танковых корпуса и три стрелковые дивизии советских войск.

Рывок к Днепру завершился, но вокруг Харькова и в самом городе оставался противник. Сюда отступили остатки разбитых армий, но к ним уже подтянулись сильные резервы. Начался второй этап операции – окружение Харькова. «Лейбштандарт» атаковал город на своем участке с запада и северо-запада, а остальные дивизии продолжали давить с юга. Новое наступление шло севернее Харькова, через Красноград, Валки, Ольшаны и Дергачи, перерезая дорогу на Белгород, а затем поворачивало на юго-восток, лишая противника последнего пути к отступлению – через реку Донец. Харьков еще упорно оборонялся, а немецкие части уже окапывались в тылу противника, перекрывая шоссе на Чугуев.