Текст книги "Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942-1943 гг."

Автор книги: Вильгельм Тике

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

Длительные тяжелые бои разгорелись у высот Кочканова. Находившийся на них противник создавал опасность для немецкого наступления на Туапсе со стороны западного фланга. И это советское командование хорошо знало.

Дивизия «Ланц» продвигалась дальше в западном направлении, чтобы выйти в тыл советским войскам, оборонявшимся перед 44-м егерским корпусом на рубеже гора Седло, Елисаветпольский перевал. Пятнадцатого октября был захвачен переезд через железную дорогу в 2 километрах южнее Шаумяна. Донесение командира 49-го горнострелкового корпуса так описывает тяжесть боев: «За 19 дней боев дивизия «Ланц», ведя бои в труднодоступной горно-лесистой местности, преодолела 98 оборонительных районов с долговременными огневыми точками, овладела 1083 опорными пунктами и разгромила находившиеся на них и постоянно подходившие войска противника. При этом боевая группа 98-го горнострелкового полка продвинулась по поросшим лесом горам высотой более 1000 метров на 36 километров, а боевая группа 13-го горнострелкового полка на 40 километров в глубину обороны противника. В связи с ожесточенным сопротивлением противника на чрезвычайно труднодоступной местности наши войска понесли большие потери. На поле боя остались пять офицеров, 384 унтер-офицера и солдата. Пятьдесят три офицера и 1417 унтер-офицеров и солдат было ранено».

Шестнадцатого октября 1-й высокогорный батальон Райзингера овладел последней высотой восточнее Шаумяна. С севера туда прибыла боевая группа Отте, а с юга – боевая группа Нобиса. Все силы расположились по дуге вокруг населенного пункта Шаумян. Вытянутый в длину поселок расположен на дне живописной котловины. Русские оставили Шаумян, но немцы не осмелились вводить в него крупные силы, так как вся котловина, несомненно, могла простреливаться русской артиллерией. Перед русскими артиллерийскими наблюдателями открывался прекрасный вид на котловину с горы Индюк, находящейся в 7 километрах южнее. К передовой севернее долины Пшиш вскоре были стянуты силы 97-й егерской дивизии, чтобы сменить находившиеся там высокогорный батальон Райзингера и части 98-го горнострелкового полка. Ланцу эти силы требовались для предстоявшей атаки последней горной цепи перед Туапсе. Так как дорога в долине Пшиш все еще была закрыта группой противника, находившейся севернее Шаумяна, обеспечение дивизии «Ланц» осуществлялось через гору Гунай и по долине реки Гунайка. Это создавало неописуемые трудности для снабжения дивизии и для эвакуации раненых. Сложно было также перемещать артиллерию.

Начальник артиллерии дивизии «Ланц» полковник Зоммер был озабочен. Некоторые орудия удалось довезти до котловины. Горные орудия образца 36, навьюченные на семь мулов каждое, и животные, груженные боеприпасами, шли по трудным горным тропам. Дивизия «Ланц» готовила штурм последней горной цепи перед Туапсе.

Тем временем кровопролитные бои на западном фланге продолжались. Хотя советским войскам севернее Шаумяна приходилось отражать атаки с трех сторон, они не сдавались. Они оказывали ожесточенное сопротивление 198-й пехотной и 101-й егерским дивизиям.

Гренадерские полки 198-й пехотной дивизии сражались за овладение высотой Кочканова. Восемнадцатого октября начались дожди. Дороги превратились в потоки грязи. Обозы с боеприпасами, продовольствием и артиллерия передвигались с огромными трудностями. Все обозные службы выбивались из сил. От 198-й пехотной дивизии, не подготовленной к ведению боевых действий в условиях горной местности, эти обстоятельства потребовали большой выносливости и находчивости офицеров и солдат.

В восточной части высоты Кочканова 326-й полк взял высоту 614,4, с которой открывался вид на населенный пункт Кочканов и верхнюю часть долины Псекупс. За восточную высоту гряды 620 305-й гренадерский полк вел безуспешные бои. Высоту обороняли остатки советских 417, 723 и 726-го полков, объединенные под новым командованием. Только когда продолжающееся наступление 101-й егерской дивизии создало им угрозу на восточном фланге, они оставили высоту 620,8, которую сразу же занял 305-й гренадерский полк. В последующие дни обе стороны предпринимали разведывательные и беспокоящие действия.

Действовавшая по соседству слева 101-я егерская дивизия 24 октября вела бои за высоту 565,4 (гора Седло). Батальон 500, взявший накануне штурмом 772,4-метровую гору Сарай и оказавший помощь 198-й пехотной дивизии в восточной части Кочкановских высот, 24 октября овладел высотой 490, расположенной немного южнее. Третий батальон 229-го полка захватил высоту 565,4, находящуюся юго-восточнее, а 2-й батальон 229-го полка – высоту 475,8 к востоку от нее. Таким образом, постепенно оборону советских войск на Елисаветпольском перевале удалось обойти. 228-й егерский полк продвинулся в район к югу от Шаумяна и приготовился к наступлению в южном направлении вместе с группой Ланца.

25 октября советские войска атаковали выдвинувшийся вперед западный фланг 101-й егерской дивизии. Батальон 500 не смог больше удерживать высоту 470,9 и отошел на север. Ночью две роты этого батальона сбились с пути, и им только случай помог пробиться к своим войскам. Находившийся южнее 3-й батальон 229-го полка сосредоточился на высоте 565,4 (гора Седло). В соответствии с распоряжением, переданным по радио, высокогорный взвод 101-й егерской дивизии должен был усилить 3-й батальон 229-го полка и заодно доставить ему продовольствие и боеприпасы. О невероятных мучениях людей и животных продолжает рассказ командир высокогорного взвода обер-лейтенант Даннеман:

«Дорога целыми километрами шла по труднодоступной местности, через русские оборонительные рубежи. Уже один подъем ночью по долине Тук к командному пункту 229-го полка с тяжело навьюченными животными был путем страданий. Три раза животные срывались с обрыва. Мы думали, что все кончено, но через пять минут животные вставали снова. Что вынесла русская лошадь, едва ли можно себе представить. Восемь дней питаться только листвой и ветками, а потом тащить такой груз в гору и сорваться со всем этим грузом...

Мы расседлали животных и завершили подъем в две очереди. Когда наконец добрались до полка, то оставили часть грузов.

В 1.00 командир полка майор Шури дал мне последние напутствия. А потом началось! Местность была чрезвычайно сложная. Внизу, в долине, стояли русские обозы и кухни. Над нами, по верхнему гребню крутого подъема – русские посты. В сильно изрезанном крутом склоне – с дюжину глубоких ущелий. Через 20 минут мы наткнулись на русский пост, который был уничтожен. После этого нам пришлось пробиваться через местность. Непроходимый подлесок, многочисленные поваленные деревья, крутые обрывы ущелий – все это требовало от людей и животных крайнего напряжения сил, к тому же приходилось нести на себе оружие, боеприпасы и грузы. Русские погонщики из нанятых пленных вели себя образцово. Особенно большую помощь оказал нам наш русский лейтенант. Два раза мы пересекали русские пути снабжения. После восьмичасового марша от горы Седло мы вышли в район к югу от высоты 565,4. Разделив взвод на три группы и передав вьючных животных охранению, мы начали подъем на высоту. Обе группы охвата наткнулись на противника. С одним отделением я поднялся на гребень высоты, с которой открылся вид на позиции противника севернее высоты 565,4, и сделал их эскиз. Нас все же заметили. На основе расположения русских позиций я хотел определить место положения окруженного батальона. По моему замыслу, мы стали прорываться в западном направлении, но были встречены огнем русских минометов, которые пристрелялись по высотам. Среди нас были убитые и раненые. Мы попали в нехорошее положение. Тем временем русские наседали со всех сторон. Мы предприняли атаку в западном направлении, наша разведка наткнулась на рубеж долговременных огневых точек, преодолеть который было невозможно. Мы уничтожили один дот, но нам не оставалось ничего, кроме отступления. Оставив отделение Хейда в прикрытии, нам удалось оторваться от противника. На этот раз мы проскользнули немного выше вдоль по склону, чтобы миновать опасные ущелья. Но затем мы были вынуждены спуститься ниже, так как русские занимали верхнюю кромку леса. Поэтому нам пришлось на последнем отрезке пути снова преодолевать ущелья. Это было трудное занятие. Когда нас уже преследовал русский отряд, два вьючных животных сорвались. А остальные – встали. Провести дальше обоз вьючных животных по такой местности до наступления ночи было невозможно. Мы оставили его позади на попечении унтер-фельдфебеля Дласка и под охраной отделения Хейда. Остальной взвод, с большим трудом, неся с собой тяжелораненого обер-ефрейтора Риццоля, добрался до наших позиций. К нам с высоты спустились восемь человек. Они приняли Риццоля, но после того как его подняли наверх, он навсегда закрыл свои глаза. Вьючный обоз вышел к нашим позициям на следующее утро».

Кризис на стыке 198-й пехотной и 101-й егерской дивизий сохранился. В последующее время здесь шли ожесточенные бои. Опасность атаки русскими длинного западного фланга 44-го егерского корпуса продолжала сохраняться, как и прежде.

Продолжалось сражение за высоты Кочканова. 57-й танковый корпус подтянул все имевшиеся в распоряжении артиллерийские батареи для оказания огневой поддержки, так как грядой высот необходимо было непременно овладеть. С большим трудом по одной доставлялись пушки и гаубицы, а вместе с ними главные силы 235-го артиллерийского полка, 1-й дивизион 77-го артиллерийского полка, подразделения 704-го артиллерийского полка, 1-й дивизион 804-го артиллерийского полка и батарея артиллерийского учебного полка. Через Садовое было установлено сообщение между 57-м танковым и 44-м егерским корпусами. Итак, наступление на юг! Но и советское командование видело в Садовом свой козырь.

26 октября обе стороны запланировали, каждая по-своему, уладить обстановку на высотках Кочканова. В то время как полки 198-й пехотной дивизии севернее Кочканова изготавливались для наступления в южном направлении, советские 83-я и 86-я бригады морской пехоты сосредоточивались южнее.

Немецкие истребители и пикирующие бомбардировщики утром 26 октября промчались над горными хребтами и гулом своих моторов и взрывами бомб дополнили органную музыку артиллерийского концерта. Мощными огневыми ударами оборонительные позиции советских войск были подавлены. Сначала они даже не смогли оказать сопротивления.

Немецкое наступление начало развиваться по плану. Но, захватив первый рубеж обороны, батальоны 198-й пехотной дивизии залегли перед линией долговременных огневых сооружений. Русские перешли в контратаку, которая тут же была отражена. Тяжелые бои продолжались до вечера. Потери с обеих сторон были высокими. Численность 326-го полка составляла 200 человек.

27 октября опять продолжались ожесточенные бои. К вечеру полки 198-й пехотной дивизии завладели инициативой. Подошла артиллерия. Так как словацкая моторизованная дивизия далеко отстала, на нее рассчитывать уже не приходилось. 198-й пехотной дивизии был придан 421-й гренадерский полк полковника Райнхардта из 125-й пехотной дивизии, особо отличившийся в боях за Ростов. Наступлением 198-й пехотной дивизии в южном направлении предстояло установить прямое сообщение с 44-м егерским корпусом (101-й егерской дивизией). Ближайшая задача заключалась в овладении населенным пунктом Садовое, находящимся в 5 километрах южнее Кочканова.

29 октября была отражена контратака русских. 30 октября полки заняли исходные рубежи для наступления. Шел дождь, тучи закрывали долины. Авиация не могла оказать поддержку, артиллерия «ослепла». Начало атаки перенесли на 9.30.

В 9.40 прилетели 15 пикирующих бомбардировщиков 77-й эскадры, 12 истребителей и 12 разведчиков. Они нанесли удар по занятому советскими войсками Сосновому ущелью. Но, несмотря на это, атака пехоты не продвинулась, так как в происходящем там вскоре невозможно было разобраться. Несмотря на повторные атаки авиации, продвигаться дальше не удавалось. Только к вечеру 3-му батальону 305-го полка удалось пробиться в район южнее Кочканова (в 3 километрах южнее высоты 620,8) и укрепиться там на рубеже долговременных огневых точек.

31 октября ожесточенные сражения продолжались. Каждый раз наступающие немецкие батальоны оказывались перед новой линией долговременных огневых точек. Пересеченная местность не давала возможностей для совершения обходных маневров. В разрывах наступающих боевых порядков русские продолжали удерживать оборону. Вход в Сосновое ущелье был захвачен. Постепенно наступление продолжалось дальше на юг. Атака, оборона. Через шесть дней 5 ноября 421-й гренадерский полк штурмом овладел важной высотой 415, с которой могла быть установлена связь с 101-й егерской дивизией.

20 октября была завершена перегруппировка дивизии «Ланц» для штурма верхней долины Пшехи и высот Семашхо. Двадцать первого октября под проливным дождем удалось прорваться в долину Пшиш. Перевальный и Гойтх оказались в руках боевых групп Бухнера (2-й и 3-й батальоны 13-го горнострелкового полка, 54-й полевой запасный батальон) на правом фланге и Лаваля (1, 2 и 3-й батальоны 98-го горнострелкового полка, 1-й батальон 42-го гренадерского полка) на левом фланге. В плен попали штаб русского батальона и 1800 солдат противника.

22 октября капитан Зибек и его люди взяли 1038-метровую гору Семашхо, последнюю естественную преграду на пути к Туапсе, в 22 километрах по прямой от берега моря. Тяжелораненого Зибека унесли с высоты. Большинство его солдат пали жертвой бешеных контратак русских.

В последующие недели, до 13 декабря, гора, склоны которой покрывали неубранные тела погибших, много раз переходила из рук в руки.

23 октября группа Лаваля снова пробилась к Семашхо. Первый батальон 98-го полка и 3-й батальон 98-го полка штурмом овладели господствующей высотой. В последних лучах заходящего солнца перед немецкими горными егерями как на ладони раскинулось Черное море и город Туапсе со своей гаванью. Хорошо просматривались подступы и передвижения войск противника. Снова появилась надежда, что после всех тяжелейших сражений все же удастся достичь Туапсе. Боевая группа Бухнера со 2-м горнострелковым батальоном 13-го полка вышла на высоту 783 на правом фланге наступающей группировки.

24 и 25 октября капитан Вернер и его 2-й батальон 98-го горнострелкового полка пробились из района Перевального к гребню высоты Семашхо, но южными отрогами горной гряды, двуглавой высотой 919 (Два Брата), ему овладеть не удалось. Боевая группа Ауэра присоединилась к наступлению 2-го батальона 98-го горнострелкового полка, переместила линию охранения за Перевальный в верхней части долины Пшиша на юг.

В тот же день, 26 октября, 46-я пехотная дивизия атаковала захваченный 13 октября советскими войсками Оплепен. В результате атаки с двусторонним охватом батальонами 72 и 97-го гренадерских полков высота была снова взята. Таким образом, господствующая высота в долине Пшехи снова оказалась в руках немцев.

Все успехи достигались в тяжелейших условиях. Немецкие роты были обескровлены и насчитывали не более 30 человек. Множество мулов и обозных лошадей не вынесло изнурительных лишений и пало. Цель, которая была уже буквально перед глазами, достичь с имеющимися силами было невозможно. Дивизии, которые должны были быстро освободиться из-под Сталинграда, чтобы усилить группировку войск на Кавказе, истекали кровью перед городом на Волге. Так уже в то время героическая борьба немецких горнострелковых, егерских и пехотных дивизий вдоль дороги на Туапсе предстала огромной трагедией. Над всем застыл возглас: слишком мало! Не хватало двух-трех свежих дивизий, пары полков, и цель можно было бы достичь.

Двадцать седьмого октября состоялось совещание командиров корпусов с командующим 17-й армией в Краснодаре. Генерал-полковник Руофф заслушал доклады своих командиров корпусов, но он и сам уже все знал достаточно хорошо.

Командир 57-го танкового корпуса доложил, что его корпус окончательно застрял в горах. Продолжать наступление дальше невозможно.

Генерал де Ангелис напомнил, что его 44-й егерский корпус располагает только двумя дивизиями двухполкового состава. Он понес очень большие потери, а его собранные на месте колонны вьючных животных не обеспечивают необходимого снабжения.

Генерал Конрад сообщил, что его 49-й горнострелковый корпус, несмотря на привычку действовать в горах, не может наступать дальше один, к тому же понеся большие потери и не имея достаточного снабжения.

Эти оценки обстановки были совершенно ясны. Офицеры и солдаты совершили невозможное, но всему есть предел, и этот предел наступил! А как обстояли дела у противника?

С 20 по 23 октября советские крейсера «Красный Крым» и «Красный Кавказ», лидер «Харьков» и эсминцы «Сообразительный» и «Беспощадный» доставили из Поти в Туапсе 8, 9 и 10-ю гвардейские стрелковые бригады. Всего 12 600 человек, 50 орудий, 65 минометов и 100 тонн боеприпасов. У советских войск был глубокий тыл с хорошими путями снабжения, по которым они могли перемещать свои войска, словно фигуры на шахматной доске. Несмотря на это, они потеряли свои последние оборонительные позиции перед Туапсе.

В этой, прямо скажем, неспокойной обстановке решили найти виновных. Командующий Черноморской группой Закавказского фронта генерал Петров был заменен генералом Черевиченко, который сразу же принял новые меры и мобилизовал все резервы. Вскоре в долине Пшиш и на разъезде Гойтх были сосредоточены 11-й горнострелковый корпус (8, 9 и 10-я горнострелковые бригады), 165-я и 2-я стрелковые дивизии. В район горы Индюк направлена 408-я армянская стрелковая дивизия, а в район Гойтхского перевала – 107-я стрелковая бригада.

28 октября 101-я егерская дивизия сделала попытку прорыва через Гойтхский перевал. Из района Шаумян выдвинулся в южном направлении 228-й егерский полк подполковника Шраца. В то же время 229-й егерский полк отражал атаки противника на западном фланге у Елисаветпольского. 29 октября подполковник Шрац со своими егерями захватил высоту 388,3, подразделения полка пробились до северного подножья высоты 379,8. 97-я егерская дивизия в тот день находилась на железнодорожном переезде в 5 километрах южнее Шаумяна.

Огромные усилия советских войск, предпринятые 29 и 30 октября, чтобы охватить западный фланг 101-й егерской дивизии, оказались безуспешными. Наступление группы Шраца, находившейся перед Гойтхским перевалом, было остановлено, а группа отведена на исходные позиции.

Тем временем на высотах Семашхо продолжалось ожесточенное сражение. С трех сторон советские войска пытались прорвать слабый редкий фронт немецких горных егерей. Атаки с фронта были отражены, но русские нашли слабые места. Атаками во фланг они попытались разгромить боевые группы Бюхнера и Лаваля, а ударом с тыла отрезать их от коммуникаций. 13-й горнострелковый полк сместился на 800 метров к державшему оборону на гребне высоты 98-му горнострелковому полку, но и действовавшему с севера 48-му армейскому саперному батальону (Герцога) не удалось закрыть брешь. Из-за перемещения левого фланга боевой группы Бюхнера ее правый фланг стал слишком слабым и удерживался только цепью опорных пунктов. Советская разведка обнаружила эту брешь. Оба батальона Бухнера на правом фланге были временно окружены, но удержались.

Не лучшей была обстановка на левом фланге у Лаваля. 2-й батальон 98-го горнострелкового полка атаковали с трех сторон, но он продолжал держаться в районе юго-восточнее высоты 919 (Два Брата). Все попытки этого батальона взять высоту 919, чтобы овладеть всеми высотами, потерпели неудачу.

Русские подводили все новые и новые подкрепления из Анастасиевской, направляли их на фронт, особенно в район высоты 919. На глазах у немцев они подвозили артиллерию, но серьезно помешать им было невозможно. Немецкая артиллерия их не доставала, а от немецкой авиации в то время не осталось и следа – вся она была переброшена под Сталинград.

2-й батальон 98-го горнострелкового полка, тот батальон, которым командовал майор фон Хиршфельд и под его командованием взял Гойтх, возглавлял теперь майор Вернер. Майор фон Хиршфельд после взятия Гойтха в верхней долине Пшиш был вызван в ставку фюрера для вручения дубовых листьев к Рыцарскому кресту. Там он оставался адъютантом до осени 1943 года. Вернулся он в войска после гибели Зальмингера на должность командира 98-го горнострелкового полка, находившегося тогда в Греции. Фон Хиршфельд погиб, уже будучи командиром швабской дивизии.

Сильным атакам противник подверг и боевую группу Ауэра. Тщетно пытался он 9-й кавалерийской дивизией прорваться по гребню от Перевального в северном направлении. Полковник Ауэр собрал все силы и своими батальонами удержал занимаемый рубеж.

Размах сражений во время последнего рывка к цели лаконичными военными фразами описывает вечернее донесение генерала Ланца от 29 октября:

«Общая обстановка на гребне высоты Семашхо становится час от часу серьезнее. Во второй половине дня я отправил на помощь тяжело сражающимся боевым частям свой последний резерв – саперов со строительных площадок. Из обозов и штабов удалось отправить на фронт 200 человек. Теперь у меня больше нет резервов, и я надеюсь, что мои войска удержат занимаемые позиции. При этом численность частей ежечасно сокращается, так что сегодня вечером в ротах насчитывалось не более 40 человек. Потери офицеров на сегодняшний день составляют более 100 человек, и это очень серьезно. С полным сознанием своей ответственности и значения той местности, за которую идут сражения, я вынужден доложить, что могу обеспечивать удержание гребня высоты при продолжающихся атаках противника лишь в течение короткого времени. Если ухудшится погода, то придется отдать приказ об отходе, если, конечно, 44-й егерский корпус завтра, а самое позднее, послезавтра, наступлением в южном направлении не отвлечет противника на себя.

В сражениях предстоящих дней речь идет не только об удержании позиций, но и о том, что меня волнует больше всего – о сохранении дивизии».

Сколько ума, оценки собственных сил и ходатайства за своих горных егерей видится в этом точном докладе командиру 49-го горнострелкового корпуса! Но о каком человеческом понимании, тепле, участии и заботе о своих подчиненных говорят строки Ланца – человека, ставшего выдающимся немецким горнострелковым офицером вместе со своими егерями. Признательность, внимание и почитание взаимно дополняют друг друга и могут быть выражены одним замечательным словом «товарищество».

В журнале боевых действий группы армий «А» за 3.11.1942 содержится запись:

«4-й авиакорпус поддерживает соединения, ведущие тяжелые сражения под Туапсе». А после рассуждений говорится: «...73-ю пехотную дивизию заменить авиаполевой дивизией и направить ее для участия в наступлении на Туапсе». Далее говорится: «...из районов высокогорья перевести последующие батальоны из группы Кресса в район Туапсе... Выслать запрос группы армий «А» в ОКХ о скорейшем направлении подготовленных на территории Германии маршевых пополнений для горнострелковых и егерских дивизий».

Эти записи пугают слабостью немецких войск. Сил больше нет! Осталось только жонглировать мелкими подразделениями! Латать дыры. Нет ни одной свежей дивизии.

На горе Семашхо сражение продолжалось. Противнику удалось силами 9-й и 10-й стрелковых дивизий прорваться между 13-м и 98-м егерскими полками через гребень высоты и дойти до Гойтха. Он был остановлен невдалеке от командного пункта 98-го егерского полка. Подполковник Л аваль собрал всех радистов, штабных писарей и овладел критической ситуацией. Бои в тылу позиции на Семашхо продолжались еще до 17 ноября, затем последние группы противника были уничтожены. Таким образом удалось предотвратить окружение немецкой боевой группы на Семашхо. За это подполковник Лаваль получил Рыцарский крест.

Чтобы укрепить слабые позиции у водораздела, западный фланг должен был продвинуться вперед. 97-я егерская дивизия подошла к горе Индюк. На восточном фланге 46-я пехотная дивизия передала группе Ланца свой разведывательный батальон. С высокогорья прибыл 1-й батальон 13-го горнострелкового полка и саперный батальон. Вся имеющаяся артиллерия была сосредоточена под единым командованием для обеспечения фронта в районе водораздела.

Слабые егерские полки едва могли удерживать фронт. Ведением сосредоточенного огня по путям выдвижения противника должна была помочь артиллерия. Условием для этого были наблюдательные пункты, на которых должны были находиться хорошие артиллеристы.

Майор фон Эрнстхаузен, командир дивизиона в 81-м артиллерийском полку 97-й егерской дивизии, был начальником передового наблюдательного пункта в излучине реки Пшиш юго-восточнее Шаумяна. Под его командованием находились все батареи на этом участке. В районе впадения Гунайки в Пшиш стояли батареи тяжелых орудий. 1-я и 2-я горно-вьючные батареи 81-го артиллерийского полка, на вооружении которых находились разборные горные орудия образца 36, удалось разместить на северных высотах у реки Пшиш. Решающий участок дороги в южной излучине реки Пшиш был в руках у русских. По этой причине снабжение группы Ланца осуществлялось с большим трудом из долины Гунайки через горы. Этот участок реки советские войска обороняли со всей решимостью. Все атаки 97-й егерской дивизии в этом районе терпели неудачу. Сюда русские постоянно подводили подкрепления. Продвижение противника отсюда в верхнюю долину реки Пшиш создало бы для группы Ланца в районе водораздела угрозу с тыла.

Бои за излучину реки Пшиш не утихали несколько дней подряд. Здесь как черти дрались валлонский батальон майора Люсьена Липперта, разведывательный батальон и саперный батальон 97-й егерской дивизии.

В задачу артиллерии входило держать под контролем этот опасный участок реки Пшиш. Сюда прибыл майор фон Эрнстхаузен, который, правда, вынужден был сделать заключение, что со всех сторон слабой линии фронта глубокая долина Пшиш не просматривается. Лейтенант фон Лееб, племянник генерал-фельдмаршала фон Лееба, принялся за поиски подходящего наблюдательного пункта, откуда бы можно было видеть всю долину. И он нашел ее на обратной стороне долины между передовыми рубежами.

Майор фон Эрнстхаузен, лейтенант фон Лееб и обер-фельдфебель Людвиг отправились занимать разведанный наблюдательный пункт. Они карабкались по обрыву, который становился все круче и круче. Необходимо было преодолеть лесной завал и местность, просматриваемую противником. Они пробирались, скользили, ползли, словно индейцы, перебегали от куста к кусту, от скалы к скале и наконец добрались до места, разведанного лейтенантом фон Леебом накануне. Оно стоило того: долина Пшиш далеко просматривалась. Повсюду виднелись опорные пункты русских и оживленное движение транспорта. Такое вблизи противника могло быть лишь тогда, когда себя уверенно чувствуешь. В бинокль можно было четко различать лица русских. Но что делалось прямо под обрывом, трое немцев видеть не могли, но крики, стук топоров, звуки падения деревьев, кроны которых достигали наблюдательного пункта, указывали, что и здесь кипела оживленная работа.

Майор фон Эрнстхаузен вскоре уже подготовил свой план: «Завтра с утра пораньше протянем сюда телефонный провод!» – сказал он обер-фельдфебелю Людвигу.

Так артиллерия получила новые возможности ведения прицельного огня по занятой противником долине Пшиш, создававшей постоянную угрозу западному флангу у высоты Индюк.

И вот можно было приступать. Майор фон Эрнстхаузен устроился как наблюдатель за целью на полигоне. В нескольких сотнях метров перед ним находился противник, по которому будут вести артиллерийский огонь. Немецкие снаряды пролетали чуть выше наблюдательного пункта. Куда не доставали гаубицы, били 210-мм минометы и 75-мм горные орудия. И те, и другие могли вести огонь с большим углом возвышения. И если минометы калибра 210 мм били по хорошо замаскированным дотам, то легкие полевые орудия, «проворные брехливые собаки поля боя», подкарауливали разбегавшихся. Вот так работала артиллерия!

Тем временем русские атаки с западного фланга усиливались. На стыке 198-й пехотной и 101-й егерской дивизии северо-западнее Шаумяна дело дошло до серьезного кризиса. Советское командование не отказалось от своего намерения нанести удар по длинному западному флангу, чтобы выйти в тыл немецкой группировке, наступающей на Туапсе. В ночь на 6 ноября начались мощные огневые налеты на 421-й гренадерский полк, стоявший, словно волнолом, южнее Кочкановских высот, той преграды, которую удерживали полки 198-й пехотной дивизии. Вскоре выяснилось, что советские войска стремятся отбить высоту 415, чтобы в ходе дальнейшего наступления атаковать западный фланг 101-й егерской дивизии и овладеть Елисаветпольским перевалом. Шестого ноября советские войска атаковали позиции 421-го гренадерского полка. Сражение растянулось на многие дни. Атакованная с трех сторон, боевая группа полковника Райнхардта (с приданными ей 1-м батальоном 421-го полка, 1-м батальоном 419-го полка и 3-м батальоном 419-го полка) продолжала обороняться. Полковник Райнхардт стал душой обороны и, даже раненый, не покидал своего поста. День 12 ноября стал пиком кризиса. В 10.00 полковник Райнхардт доложил командиру 198-й пехотной дивизии: «Противник неустановленными силами вклинился в имеющиеся разрывы в обороне. 1-й батальон 419-го полка атакован с тыла. Прошу разрешения на немедленный отход боевой группы».

Командир 198-й пехотной дивизии генерал-майор Мюллер долго не раздумывал. Так и должно было случиться! Корпусной саперный батальон и части дивизии обеспечили отход боевой группы Райнхардта. Вечером она уже находилась на фронте у Кочканова.

В начале ноября начались дожди. Серыми на сером фоне виделись горы при набегающих тучах. Мелкие ручейки стали бурлящими реками. Глинистая почва превратилась в вязкую кашу. Снабжение превратилось в сложную проблему. Временами оно совсем прекращалось. Лихорадочно работали ремонтные роты и обозные подразделения под командованием капитана фрайгерр фон Эйба над тем, чтобы освободить туннель под Навагинской от столкнувшихся поездов и наладить движение через него. Дожди прервали все крупные боевые действия.

С 26 по 29 ноября русские снова предприняли частное наступление на гору Семашхо. С 1 по 12 декабря советские крейсер «Красный Крым», эсминцы «Незаможник», «Беспощадный» и тральщики перевезли советскую 9-ю горнострелковую дивизию из Батуми в Туапсе. Прибывающие батальоны сразу же направлялись на фронт. В это время легкие немецкие надводные силы флота были уже не в состоянии помешать высадке войск противника в порту Туапсе. Последняя немецкая атака была проведена 24 октября четырьмя торпедными катерами 1-й флотилии торпедных катеров капитан-лейтенанта Кристиансена на подходящее советское транспортное соединение. Две торпеды попали в мол, остальные ушли в берег.