Текст книги "Убийство на побережье (СИ)"

Автор книги: Вилен Арионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

15

Телефонный разговор длился долго.

Э. давно хотелось бросить трубку, но что-то побуждало её продолжать. Возможно, подсознательное желание выяснить намерения противника, – а что это – противник, она поняла с первых слов.

– Госпожа Ларионова! Я представляю общество "Воссоединение" и очень хочу встретиться с вами. Зовут меня Юхан Карлович, я, как и вы, значусь русским, но в душе…

– Я не только значусь…. не знаю, как называть вас…я русская без оговорок и ваше письмо…

– О, госпожа Ларионова! Мы не хотели вас обидеть, но и не сомневались, что письмо всколыхнёт ваши национальные чувс…

– Повторяю: я – русская и не только по паспорту, господин Юхан…Карлович…вы, кажется, так назвались…

– Совершенно верно, госпожа Эдит. Я смею так назвать вас? И очень прошу о встрече, чтобы поговорить подробнее. У нас, у соотечественников, самые благородные помыслы. Не думаете же вы, что мы можем желать недоброе нашему многострадальному народу!? – Юхан Карлович говорил торопливо, не давая Э.И. вставить слово, опасаясь, что она прервёт разговор. – И, конечно, мы не враги великой России. Мы понимаем, хорошо понимаем, что огромная страна – наша соседка и от этого факта не уйти! Но, уважаемая госпожа Эдит, почему при этом не желать возрождения небольшому народу нашей Родины, не желать блага его людям…

– Юхан Карлович! Вы так много говорите… я не хочу вреда никакому народу. Я же, я уже сказала вам, что я – русская и не…

– Но я не противоречу вам. Я только отмечаю, что национальность вашего отца делает для нас небезразличной вашу судьбу. Ведь ваши дети могут стать гордостью нации…

– Опомнитесь, господин! Я – бабушка, у меня внуки взрослые. Они – тоже русские люди и перестаньте… Наш разговор мало понятен и бесплоден. Давайте заканчивать!

– О нет, госпожа Эдит! Наше общество "Воссоединение" убеждено, что вы захотите и сможете помочь своей Родине!

– Я родилась в Ростове…

– Дорогая госпожа! Во многих странах древней культуры люди считают своей родиной – место рождения родителей. Но не в этом дело, госпожа Риттер-Ларионова. Не будем спорить…Нам необходимо встретиться. Наш интерес должен быть взаимным….Я мог бы… Мы могли бы обсудить некоторые конкретные…предложения. Назначайте встречу, прошу вас, уважаемая госпожа.

– Вы противоречите себе, только что речь шла о благородных помыслах, а сейчас заговорили о делах…корыстных.

– Нет, нет. Ещё раз – нет! Мы говорим о благе народа, но при этом думаем и об интересах отдельных людей. Здесь нет противоречия, дорогая Эдит. Я скажу прямо: ваше вступление в наш "союз" может дать многое и нашей республике и лично вам.

Он, наконец, замолчал, а Ларионова с трудом удержалась, чтобы не нажать на кнопку отбоя. Ей уже было ясно, что "вышли" на неё не случайно. Но кто они? Какие цели преследуют? Зачем им она, пенсионерка?

Держа трубку в руках, она вспоминала не только разговор с мужем о странном письме, но и все события последнего времени, пытаясь найти причину такого настойчивого интереса к своей персоне.

– Вы слушаете меня, госпожа Ларионова? – зашелестел в трубке голос назойливого собеседника. – Может быть, вы опасаетесь какого-либо подвоха? Уверяю вас…Алло…Алло, госпожа Эдит?

– Да, слушаю. – Она приняла решение. – Говорите.

– Лучше бы встретиться…

– Хорошо. Через полчаса я буду в кафе напротив магазина

"Кооператор". Я буду одета в…

– Ну, что вы, госпожа Риттер! Я отлично знаю вас в лицо. С нетерпением жду.

Э. И. положила трубку, хотела позвонить мужу, но подумала, что Юхан может захотеть перепроверить её, и решила подождать пару минут. Действительно, звонок раздался почти сразу. Э.И. подняла трубку, но услышала гудки отбоя. Через минуту всё повторилось. Абонент, видимо, убедившись, что она никого предупреждать о намеченной встрече не собирается, больше не звонил. И тогда, выждав ещё пять-шесть минут, она позвонила Ларионову.

– Звонил некто, очевидно, тот самый, о котором предупреждали в письме. Иду на встречу с ним.

Выслушав её рассказ о телефонной баталии с Юханом, В.Н. забеспокоился, и просил её не ходить на эту встречу. Но Э.И. приняла решение, и переубедить её было невозможно.

– Я позвоню, когда вернусь, – сказала она и положила трубку

* * *

Юхан оказался высоким тощим человеком с иссине чёрной шевелюрой, впрочем, с заметной лысиной. Тонкая узкая ниточка усов придавала ему «кавказский» колорит. – Ну и ну, – подумала Э.И.,– не очень-то ты похож на прибалта, сооте…соплеменник!

– Рад познакомиться лично, – склонился в полупоклоне Юхан Карлович. – прошу Вас, моя госпожа, садитесь. Я осмелился заказать по рюмочке коньяка, надеюсь, вы не откажетесь.

– Не откажусь. Спасибо. Но времени у меня в обрез…Я готова выслушать вас…

Юхан Карлович быстро огляделся по сторонам… Глотнул коньяку из своей рюмки. Ещё раз осмотрелся, – нет, никто не наблюдает за ними.

Э.И. усмехнулась.

– Слушаю вас, Юхан…Карлович, повторяю, что у меня немного времени.

– Госпожа Эдит. Я действительно представляю нашу возрождающуюся, словно птица феникс из пепла, республику. Мы…

– Помилуйте, господин Юхан, но кто же и когда сжёг вашу страну?

– О! Это, конечно, поэтический образ! Но мы, действительно хотим блага соплеменникам, хотим собрать их на родной земле. Мы понимаем, что это сложно, даже вряд ли возможно – жизнь слишком разбросала нас. Поэтому, для начала мы ищем контакты с людьми нашей крови… Именно с этой целью наш союз, наша общественная организация "Воссоединение" ищет их. Естественно, в первую очередь в России. Мы столько лет жили в…рамках этой страны….

– И как же вы ищете…единокровцев? Как "нашли" меня?

– Вы употребили, извините меня, грубое выражение, госпожа Эдит. Мы стараемся говорить мягче, но голос крови, – он существует, и мы очень серьёзно считаемся с этим. Наше общество при полной поддержке правительства, работает со всеми сохранившимися архивами. Мы нашли многих, покинувших родные места не по своей… Извините ещё раз, люди разъехались по самым разным причинам. Мы ищем всех, и главным в наших поисках является национальность. Мы знаем сложную и трагическую судьбу вашего отца. Знаем, что по максимализму молодости в годы российской революции он примкнул к людям крайних взглядов. Знаем, что он, хотя и руководимый высокими побуждениями, совершил ошибку, покинув Родину в момент, когда она вырвалась на свободу из большевистского…

– Господин Юхан! Я вынуждена прервать наш разговор. Я совершенно иначе оцениваю события тех лет и горжусь отцом.

– Что вы, госпожа Риттер! У меня и в мыслях не было осуждать его. Я сказал и готов повторить: мы одинаково благожелательно относимся ко всем соотечественникам, кто уехал из нашей страны…Что же касается Иоганна Оттовича, то, признаюсь: читая документы о нём, я проникся глубокой симпатией к его честности, к его устремлениям…Увы, трагическая судьба…

– Юхан Карлович, не пора ли нам перейти к цели нашей встречи? Уверена, что обсуждая жизнь моего отца, мы снова разойдёмся в оценках…Так о чём вы хотели говорить со мной? В чём может быть наше сотрудничество?

Юхан Карлович отпил ещё глоток коньяка. Достал толстую сигару, но взглянув на Э.И., убрал её, не решившись спросить разрешения закурить: – Одной из форм такого сотрудничества могло бы быть совместное владение собственностью в разных районах России и других стран. Мы готовы помочь людям, услышавшим зов крови, в приобретении такой собственности в надежде, что совместные предприятия будут учитывать интересы нашей молодой государственности.

– Вы опять заговорили "высоким штилем". Государственность…Зов крови…

– Давайте, употреблять такие выражения, какие вам нравятся. Не в этом дело. Если мы с вами станем совладельцами неких доходных предприятий. Мы с вами, – это не я лично, а вы и наше общество, то часть будущих доходов мы сможем использовать для нужд нашего народа… Разве это не справедливо?

– Я не понимаю, зачем вам нужна я, человек без капиталов? Что мешает вам приобрести нужные вам…объекты? Только не говорите, что это – забота о моём…счастье…Скажите откровенно, какую роль вы мне предназначили? – Э.И. уже чётко понимала, что скрывается за дымовой завесой слов своего собеседника, но хотела заставить Юхана сказать прямо. Мысленно она уже сопоставила намёки представителя общества "Воссоединение" с разговорами, которые в последние недели не раз возникали у Ларионовых. Речь обязательно пойдёт о каких-то землях, о которых беспокоится В.Н. ещё с конца зимы… Но пусть Юхан выскажется.

– Вы деловая женщина, госпожа Эдит… – он чуть помедлил. – У нас есть на примете некоторые потенциально рентабельные предприятия. Но, нам, гражданам другой страны, их купить трудно.

– В чём же трудность, если они продаются? Если это законно? И чем могу помочь вам я, пенсионерка? Я повторяюсь, но вы не ответили на этот вопрос.

По лицу Юхана Карловича пробежала тень. Он, казалось, не решался сказать что-то и не знал, как поступить. Можно ли открыть карты? С одной стороны, Э.И. настроена, явно, недружелюбно, с другой, – как иначе склонить её к…пониманию?

– Мы ведь, пока ведём разговор в принципе, дорогая госпожа Ларионова, – вкрадчиво сказал он, не решив пока этот вопрос.

– Я бы хотел…

– Вы опять уходите от вопроса, – прервала его Э.И., – вы собирались сделать конкретные предложения, но не делаете их…Что ж, – она поднялась, и насмешливо добавила: подождём, пока вы сами получите…конкретные указания.

– Госпожа Эдит! – Юхан Карлович решился. – Уважаемая госпожа! Речь идёт о некоторых землях на побережье моря и вблизи от него, подходящих для строительства фешенебельных вилл и доходных предприятий. К сожалению, они входят в так называемые "особо ценные" территории…Извините меня за долгое предисловие, но ваш муж мог бы содействовать в разрешении этого осложнения… Это будет очень выгодно для вашей семьи. Поверьте мне!

– Ну, а как же благо всего народа вашей страны?

– Всё, что я сказал, пойдёт ему на пользу, – Юхан уже не верил в успех разговора, но решил сделать ещё одну попытку. – Но разве ваша личная польза, – помеха этому благородному делу?

– Господин Юхан, я никогда не вмешиваюсь в служебные дела мужа… А вы уже переборщили…с благородством. Извините, – до тошноты переборщили. – Она снова решительно поднялась. – Спасибо за коньяк. Дайте ваш телефон.

– Я сам позвоню, когда прикажете.

Э.И. не ответила и пошла к выходу из кафе.

16

Убийство семьи фермера вызвало в области ранее неслыханный резонанс. Взбудораженное общественное мнение выбросило в средства массовой информации резкие, порой трудно понятные вопросы и запросы.

С кратким сообщением и беспомощными ответами на колкие вопросы корреспондента выступил по ТВ начальник угрозыска областного управления внутренних дел…

О трагедии говорили в трамваях и автобусах, в очередях и просто при встрече знакомых…

В близлежащих городах и посёлках жители принимали экстренные меры по усилению запоров на дверях и окнах, подозрительно смотрели на каждого незнакомца, хотя в курортной местности незнакомцев хватало, было больше, чем местных…Да и кто сказал, что жуткое убийство совершил приезжий?

Если встревоженный народ выплескивал свои эмоции не стесняясь в выражениях и не зная удержу в полёте фантазии, то специалисты пытались найти хоть какую зацепку, чтобы поймать и изобличить преступника или преступников.

В областном УВД создали специальную группу во главе с майором Самсоновым. Во все районные и областные организации, имевшие хотя бы какое отношение к Сосняку, пошли запросы о его деловых встречах, его переписке, выступлениях…Сыскная машина была запущена на все обороты…Но розыск буксовал. Реальных результатов не было и…как это часто бывает, интерес к делу стал спадать.

Газеты замолчали, разве что вспоминали "случай", когда ругали милицию по другим вопросам, да "сарафанное радио" припоминало убийство Сосняка, когда где-либо проливалась кровь.

А проливалась нередко. "Новая экономика" частенько не укладывалась в предписанные законом рамки и разрешала свои проблемы с помощью ножа или пули бандитского калибра. Особенно часто случались взрывы автомобилей, – в области шла жесточайшая конкурентная борьба криминальных группировок.

На этом фоне убийство одной семьи, да ещё по совершенно неясным мотивам, как-то теряло общественную значимость, стало в ряд будничных милицейских дел.

Разумеется, будничная нелёгкая работа сыщиков шла своим чередом…

Для Ларионова дело Сосняка стало особо значимым по двум причинам: – во-первых, он почти физически ощущал в нём связь с делами земельными, во-вторых, главным действующим лицом в розыске неожиданно стал сосед и знакомец по собачьей площадке Павел Дмитриевич Караваев…

С Павлом Дмитриевичем Караваевым В.Н. был знаком с…., ну, много лет. И, в то же время, практически, не знаком. Жили они в одном доме, в соседних подъездах. Встречались изредка, когда выносили мусор. А теперь, когда появилась Жанетка, изредка – и на "собачьей площадке". А на ней, как известно, называют друг друга (заочно, конечно!) по имени собак, так как при общении в разговорах о братьях меньших вполне обходятся без имён. При этом никого не смущает, что грозный Граф – это миниатюрная хрупкая женщина, а под именем Грета, значится не только пятнистый дог с разноцветными глазами, но и его усатый всегда немного "поддатый" хозяин.

С Павлом Караваевым, владельцем охотничьей таксы, Ларионов также говорил в основном о собачьих делах и проделках, но знал о нём чуть больше, так как с женой Караваева он контактировал и по работе. От неё-то он и узнал, что сосед – Паша и "пашет", как принято говорить, в органах "компетентных". Впрочем, в подразделении, специализированном на работе с плавсоставом.

Поэтому В.Н. несколько удивился, когда сосед прибыл к нему на совещание для согласования некоторых вопросов по проекту Генплана одной из территорий Курортной зоны в качестве представителя Комитета Госбезопасности. Прибыл в форме и с погонами подполковника.

Совещание носило локальный характер. Спорных вопросов не было, но проект задевал некоторые приграничные земли, и, – порядок требовал, – нужно было официально согласовать режимные нюансы использования этих мест для отдыхающих.

На совещании Караваев молчал. На прямой вопрос В.Н., есть ли у его ведомства замечания к проекту, коротко ответил, что "представленные материалы возражений не вызывают", хотел что-то добавить, но осёкся и замолчал.

Ларионов вопросительно посмотрел на него:

– Что-то ещё? – спросил он.

– Нет. Вопросов нет.

…Совещание закончилось к самому концу рабочего дня.

В.Н., естественно, спросил Караваева, не поедет ли он домой, и предложил соседу сесть на заднее сидение старенького "москвича", на котором уже много лет он ездил. Ларионов объяснил, что переднее место рядом с водителем – персональное место Жанетки, и что чистить его он, Ларионов, не успевает, потому другим пассажирам место впереди не предлагается. Когда они остались в машине одни, Павел Дмитриевич сказал:

– Я не стал говорить в кабинете…народу многовато было, потому и замолчал. У нашего ведомства вопросов к проекту действительно нет. Но дело в том, что и ведомства нашего уже нет… С сегодняшнего дня…Указ Президента у нас перед перерывом объявили…Вы ещё не знаете об этом…Комитет разделили на несколько частей. Кто чем заниматься будет, как будем называться, каково будет взаимодействие осколков Комитета, да и будет ли это взаимодействие, наше местное начальство пока не знает. В центре – Федеральная служба безопасности…А на местах?.. Одно известно точно: будет большое сокращение кадров…

Помолчав, он добавил: я, скорее всего, – к соседям пойду – во внутренние дела… Кстати, в молодости я в розыске работал, кое-какой опыт имею… В госбезопасность перешёл по партийному указанию

Ларионов не ответил. Час "пик" в самом разгаре. Машины идут почти вплотную одна к другой. Тормозить приходится каждую минуту, а тут ещё множество лихих и нетерпеливых водителей пытаются обогнать то слева, то справа.

Сказанное Павлом его не очень удивило. Ещё утром во время бритья он слышал по радио, что наш решительный президент издал очередной Указ. Но подробностей, естественно не сообщали. Да в общем-то Ларионов был далёк от этой сферы и не очень вслушивался. Сейчас он понял озабоченность Караваева, но сказать было нечего.

На каком-то участке дороги В.Н. прибавил скорость, но тут же пришлось резко затормозить: очередной лихач, "подрезав" нос его "москвичу" вцепился всеми колёсами в асфальт перед вспыхнувшим красным огнём светофора…Ларионов обернулся к спутнику:

– А знает ли он сам, что и зачем делает? – я про президента нашего говорю. В этом – он выдающийся последователь Горбачёва. С его дикой политикой – сначала делать, потом, мол, посмотрим, что получится… У англичан поговорка есть – Think before you speak, – думай, прежде чем говорить… Но то у англичан, наши президенты у них другое перенимают.

– Русская мудрость ещё осторожнее в принципиальных вопросах: "семь раз отмерь, – один отрежь". А он – по живому режет, – согласился Караваев.

О намерении Караваева перейти на работу в милицию, В.Н. вспомнил месяца через два.

Ларионов простудился и несколько дней на работе не был. К концу дня позвонил Кирилл и сказал, что в управление приходил следователь, то ли из милиции, то ли из прокуратуры, который занимается делом об убийстве семьи Сосняка.

– Он хотел вас видеть, сказал, что знаком с вами. Соседи. Узнал, что вас несколько дней в управлении не будет, и сказал, что позвонит вам домой.

– Что конкретно его интересовало?

– Следствие отрабатывает версию об убийстве из-за отказа Сосняка уступить ферму. Интересовался порядками землепользования…Я сказал ему, что мы с вами тоже предполагали такую вероятность, рассказал, что в стадии утверждения находится Генплан курортного района, на территории которого и произошло преступление… О проекте Генплана он знает, видел чертежи… Особой конкретности в разговоре не было… Но он позвонит вам.

Ларионов понял, что следователь, – это Паша Караваев, и что его предположение о переходе во «внутренние дела» подтвердилось.

– Алло! Вилен Николаевич, вы слышите меня? – Кирилл подумал, что прервалась связь.

– Слышу, слышу…Неужели мы угадали и грызня за земли "на бровке пляжей" дошла до криминала? Да, мы с вами…и вообще в управлении…мы говорили об этом. Но убийством покупку земли не заменить! Если даже наследники не объявятся, власти, скорее всего, сами отменят неумные решения…

– Но почему? Наследники могут быть сговорчивее. Да и эффект устрашения может сработать. Так сказать, другим в назидание.

– Возможно, возможно…Но трудно принять: мы же не в Америке восемнадцатого века… Хорошо, что позвонили, буду ждать соседа…

17

Караваев практически возглавил группу областного управления милиции, работающую «по убийству семьи фермера». Случилось так, что в день, когда он вернулся в угрозыск, майор милиции Самсонов – руководитель группы расследования, попал в автомобильную аварию и надолго «прописался» в госпитале. Ничего загадочного в этой аварии не было. Увы, обычное дорожное происшествие. Бытовая расхлябанность. Но группа осталась без руководства, и появление в розыске достаточно опытного новичка пришлось кстати.

Караваев побывал в госпитале, поговорил с Самсоновым, очень внимательно проработал накопившиеся документы, уже не помещавшиеся в одной папке. Долго, подробно, неоднократно возвращаясь к уже рассмотренным вопросам, расспросил своих двух помощников – двух Александров – лейтенанта Сашу Данаева и старшего лейтенанта – Сашу Горина. Оба Саши были молоды, старательны, но неопытны. Потому следователь прокуратуры, с которым сотрудничала группа, попросил Павла Дмитриевича "тряхнуть стариной".

– Мы с Самсоновым десятки версий обсудили, – сказал он, знакомясь с новым руководителем группы, – везде глухо. Прошу вас, товарищ подполковник, покопайтесь поглубже в земельных проблемах. Другие версии, конечно, тоже свежим взглядом посмотрите, но не вижу я в них никакого проблеска…

…Караваев, ещё раз прошерстив папки документов, тоже не нашёл, за что можно зацепиться, кроме «земли».

Сосняк, – в недалёком прошлом председатель процветающего колхоза, мужик в районе хорошо известный солидным знанием специфики всех сельскохозяйственных проблем, твёрдостью характера, самоуверенностью да и просто упрямством, – конфликтовал со многими. Став одним из первых в области фермеров, он ловко пользовался противоречивостью законов, указов президента и множества местных решений.

Во всяком случае, вечный спор, что первее – яйцо или курица, – вяло тянулся в судах, но не давал оснований для кровавых разборок. Моральные аспекты, вроде, "должна ли курортная земля служить обществу или лихим удальцам", нашу Фемиду не волновали. Газеты же шумели: Сосняк – маяк нового крестьянства, будущий кормилец всея Руси…

Здравое чувство справедливости, присущее большинству людей, протестовало…Хорошо или плохо, думать по-разному можно. Но нельзя же убивать! И Сосняк, при жизни вызывавший у людей, скажем так, неоднозначные чувства, став жертвой, обрёл их сочувствие. Симпатии людей перешли к жертвам.

Нельзя убивать!

А, собственно говоря, почему нельзя? Если человек человеку друг, товарищ и брат, – тогда понятно. А если каждый за себя? Если…

Караваев и его помощники таких сомнений не знали и терпеливо искали хоть что-нибудь, что позволило бы сдвинуть следствие с места…

Учитывая личность убитого, следствие в первую очередь попыталось найти людей, имевших к Сосняку личные претензии, обиженных им. Таковых оказалось немало. Но суть споров и обид были явно не соразмерны с преступлением. Тем не менее, проверили и их. Версия личной вражды отпала… Ну, если и не отпала совсем, то признана была маловероятной.

Не менее тщательно была отработана версия о неудачливых поклонниках дочери Сосняка. Она как раз вошла в возраст страстей. Но все без исключения знакомые семьи, подтверждали, что Оля была скромна и ровна в отношениях с молодыми людьми. Единственный выделенный ею парень – курсант мореходки, будущий штурман, находился в чёрный день далеко в море, проходил практику.

Проработали и предположение о случайном убийце, сумасшедшем – маньяке. Однако Саша Горин и Саша Данаев, проводившие опрос местных жителей, подозрительных людей в окрестностях фермы Сосняка не выявили. Не видели таких ни до преступления, ни позже. Конечно, чужих людей вокруг много, но местность – курортная. Здесь приезжих больше, чем местных жителей.

Саша Горин просмотрел регистрационные журналы санаториев, домов отдыха, пансионатов и кемпингов…Ничего привлекающего внимание: ни однодневных постояльцев, ни внезапных отъездов. Уехали только те, кому срок был отмерен путёвкой. Впрочем, и этих людей пропустили через мысленный анализ.

Нет. Ничего нет.

Накануне автомобильной аварии, Самсонов, подводя пока неутешительные итоги, сказал Данаеву, который уже давно увяз в запутанных проблемах купли – продажи земель на побережье, что его поиск – это последняя надежда следствия.

Караваев пришёл к тому же выводу и решил посоветоваться с Ларионовым.