Текст книги "Гибель Армады"

Автор книги: Виктория Балашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

   – Что же тогда мы пытаемся разузнать?

Де Лейва наконец отвлёкся от созерцания карты. Он внимательно посмотрел на Антонио и медленно произнёс:

   – Есть подозрение, что де Вилар пользуется помощью кого-то из испанцев. Сам посуди. Судно подплывает ночью к нашей каракке. Если это англичане, то им пришлось бы пройти через целый строй вражеских кораблей. Уж кто-нибудь да заподозрил бы неладное. Мы идём плотным строем. Да, между кораблями можно попытаться прошмыгнуть, но представь эту картину. Судно идёт со стороны Англии. Его так или иначе замечают. Разве оно может двигаться дальше?

   – Но если предатель получает сообщение, разве он не должен передать его кому-то? – задал резонный вопрос Антонио. – Английский корабль всё равно должен стоять неподалёку. Или предатель должен идти до самого берега и вернуться обратно. Это тоже привлекло бы внимание.

   – Логичное рассуждение, – согласился де Лейва, – потому мы и пытаемся следить за де Виларом. Мы тоже не понимаем, как он все свои дела проделывает. Послушав твой рассказ, я просто лишний раз убедился, что среди нас есть предатель. Он и получает важные сообщения. Как они достигают английского берега? Посмотрим. Ты уже увидел многое. До тебя никто не мог уследить за хитрым, вёртким слугой. Казалось, он испарялся в воздухе, шныряя по кораблю. Получается, решение не нападать на Плимут, спокойно дойдёт до английских берегов. Дрейк выйдет в море, зная, что его кораблям ничего не грозит. Разве кто-то осмелится нарушить приказ герцога?

Антонио задумался. Вся картина как-то плохо складывалась в его голове. Неужели враг прячется среди них? Неужели возможно так вот запросто перекидывать через борт корабля шпионские сообщения? Хотелось прокрасться в каюту де Вилара и распороть ему брюхо. Закончить дело деда Фредерико.

   – Планируешь кровавую месть? – прочитал его мысли де Лейва. – Нет, не всё так очевидно. Выследить шпиона мы сможем только с помощью графа и его слуги.

   – К тому времени он передаст все важные сведения англичанам, – насупился Антонио.

   – Не передаст. Де Вилар попадает лишь на те совещания, на которые его допускают. Он получает лишь те сведения, которые ему передают. То что мы не нападём на Плимут и корабли Дрейка, стало бы ясно уже завтра. Мы просто-напросто прошли бы мимо. Открыть какие-то сведения порой бывает не очень опасно. Медина-Сидония так настаивал на мирном проходе через Ла-Манш, что, кажется, он весь свет об этом предупредил.

   – Неужели распоряжения короля однозначны? Если можно неожиданно напасть на врага, нужно нападать, – продолжал недоумевать Антонио.

   – Боюсь, распоряжения короля совсем не так однозначны, – де Лейва снова посмотрел на карту, – я тоже веду с Филиппом переписку. Но пока полномочия в руках герцога, он волен принимать решения и отдавать приказы. Письма идут к королю не так быстро, как хотелось бы. Обратно они идут с такой же скоростью. Не исключено, что назавтра король прикажет герцогу наступать. Да только время упущено! Мы проскочим Плимут!

Из каюты дона Алонсо Антонио вышел в полном смятении. Оставалось одно – продолжать следить за де Виларом. Вглядываться в горизонт тоже не мешало...

30 июля 1588 года Тилбери

К солдатам она выехала на лошади. Поверх платья Елизавета надела доспех, который подчёркивал её хрупкую фигуру. На голове красовался золотой шлем. Руки были обтянуты перчатками. Одну руку она подняла в приветствии, в другой держала жезл. Сбоку вдоль юбки висела шпага. Белый, кружевной воротник, выглядывавший из-под доспеха, обрамлял шею. Возле королевы стояли её приближённые и её личное, малочисленное войско.

Перед Елизаветой простиралось поле, заполненное людьми. Прямо за ним начинался пролив. В воде отражалось голубое небо, по которому изредка пробегали серые тучки. Вдали белели паруса кораблей, охранявших устье Темзы.

Солдаты, собравшиеся на поле, громкими криками приветствовали свою королеву. От шума закладывало уши, но Елизавета такой шум любила. Полностью она осознавала свою власть только в подобные моменты. Повсюду реяли флаги, развевавшиеся на ветру.

Тем, кто стоял близко, удавалось разглядеть Елизавету как следует. Но и те, кто находился в задних рядах, считали за честь присутствовать при этом великом событии. Они вытягивали шеи, пытаясь увидеть королеву, и готовы были защищать её до последней капли крови.

Доспех и шлем блестели на солнце, и казалось, от Елизаветы исходит сияние. Никто не замечал постаревшего лица не очень красивой, пожилой женщины. Издалека она производила впечатление богини, сошедшей с небес, поприветствовать свой народ. Когда королева начала говорить, её голос услышали лишь стоявшие неподалёку. Но каждый солдат твёрдо верил в то, что слышал каждое слово, обращённое к нему.

– Мой любимый народ! – начала Елизавета вдохновенно, и на поле установилась звенящая тишина. – Те, кто заботится о нашей безопасности, пытались нас убедить опасаться предательства, представая перед многочисленным войском. Но я хочу вас заверить, я не желаю жить в недоверии к моему верному и любимому народу. Пусть боятся тираны. Я же всегда вела себя так, что по благословению Господа нашего, отдала всю свою силу и безопасность верным сердцам и доброй воле моих подданных. Как видите, вот я здесь, среди вас, в этот момент, не для отдыха и развлечений, а приняв решение находиться посреди жаркой битвы, жить и умереть с вами, погибнуть ради Господа и за моё королевство и за мой народ, за мою честь и кровь, пусть даже в грязи. Я знаю, что у меня тело слабой и немощной женщины, но у меня сердце и желудок короля, короля Англии. И если герцог Пармский, или испанский король, или любой другой европейский государь с грубым пренебрежением посмеет напасть на границы моего государства, я сама возьму в руки оружие, я сама стану вашим генералом, вашим судьёй. Я награжу каждого из вас за победы на поле брани. Я знаю, уже сейчас за свои порывы вы заслужили награды. Даю наше королевское слово, они будут вам выданы. Пока мой генерал, самый достойный и знатный подданный из всех, будет меня заменять на поле брани. Я не сомневаюсь, что вы будете подчиняться моему генералу, что в войске будет царить согласие, а на поле боя – мужество и отвага. И тогда в скором времени мы одержим великую победу над врагами Господа нашего, нашего королевства и нашего народа.

Королева закончила речь. Солдаты выдохнули и снова по полю прокатились крики воодушевлённых воинов. Елизавета своё дело сделала. Она опустила руку, взялась за поводья и медленно поехала прочь. От войска королева не отворачивалась, продолжая смотреть на солдат. Приближённые вели лошадь в нужном направлении. Елизавета уверенно держалась в седле. Её гордая осанка вызывала восхищение подданных. Люди были уверены: если надо, королева действительно выйдет на поле брани с мечом в руках. Усомниться в этом не мог никто.

В тот же день Елизавета вернулась в Лондон. Весь путь от Тилбери до столицы она приветствовала людей, выходивших на улицы. Королева видела, народ настроен решительно. Если испанцам удастся высадиться в Англии, их будет ждать неласковый приём.

   – Ты довольна? Осуществила задуманное? – Дадли встречал Елизавету во дворце.

   – Да, – она кивнула, – теперь Филипп может отправлять Армаду в пролив. Я уверена, далеко она не пройдёт.

   – Нет сомнений, – согласился Роберт, – даже если бы ты не поехала в Тилбери, твой народ тебя сумел бы защитить.

   – Ты не понимаешь, – Елизавета улыбнулась, – это неудивительно. Ты не король, поэтому не всегда понимаешь мои поступки. Людей надо воодушевить и показать, что я готова сражаться с ними вместе.

Ватикан

Его святейшество папа Сикст Пятый сидел в задумчивости. Новости, приходившие из Испании, полностью противоречили тому, что доносили из Англии. Испанцы пытались убедить Европу в могуществе Армады, которая идёт к победе, сметая всё на своём пути. Филипп писал письма, напоминая о данном папой обещании выдать всё-таки деньги. Сикст Пятый об обещании помнил, но большого желания его выполнять не имел. Поэтому новости из Англии нравились ему больше. Странно, но, несмотря на её вероисповедание, он испытывал непонятную симпатию по отношению к королеве Елизавете.

   – Итак, что же получается? – задал вопрос вслух папа. – С одной стороны, слухи о невиданном флоте, несметном количестве кораблей, которые якобы вошли в Ла-Манш и успели сокрушить большую часть английского флота. Филипп пишет, что высадка на берег представляется делом считанных часов, – Феличе Перетти вновь подумал о деньгах. Он обещал их выдать тогда, когда нога первого испанского солдата коснётся английской земли, – хм, но нога, по-моему, пока не коснулась, – усмехнулся он, – подождём. А заодно и проверим информацию, поступающую из Англии. Ведь, с другой стороны, зачем моим шпионам врать? Филиппу выгодно ввести нас в заблуждение. А вот у шпионов важной причины для этого нет.

Он встал и неторопливо прошёлся по комнате. За дверью приёма дожидался испанский посол, граф Оливарес. «Не страшно, – подумал папа, – час ждёт и ещё подождёт. Всё равно известно, зачем пришёл. Опять деньги просить будет». Прошло полчаса. Наконец в комнату пустили графа.

   – Добрый день, ваше святейшество, – посол поклонился и остался стоять, смиренно опустив голову.

Сикст восседал на высоком стуле, более походившим на трон. Его длинная красная мантия доходила до самого пола, открывая взору лишь носки бархатных туфель.

   – Добрый день, – папа кивнул, не предлагая гостю сесть, – как идут дела у Его Величества Короля Испании Филиппа Второго?

   – Король Испании чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы получил от вашего святейшества деньги на продолжение крестового похода, который так успешно начался, – графу очень хотелось присесть, и он сразу перешёл к делу, устав стоять полтора часа в коридоре.

   – Вы уверены, что поход успешен? Мне приходят противоречивые сведения, – папа махнул рукой в сторону заваленного письмами стола.

   – Враги наши пытаются извратить суть дела, – граф пытался держать себя в руках и говорить спокойно, – Армада у берегов Англии. Флот Елизаветы разгромлен.

   – Вы в этом уверены? – повторил вопрос Сикст. – Армада действительно находится в Ла-Манше. Но она пока не сталкивалась с англичанами. Ни разу. Испанский флот и в самом деле впечатляет всех, кто его видит. Тем не менее его продвижение сдерживали ветра. А значит, сам Господь Бог оттягивает сражение, – папа медленно перекрестился. Граф повторил жест вслед за ним, – что неугодно Всевышнему, то мы не имеем право поощрять или как-то ускорять.

   – Вы считаете, Всевышнему не угоден поход Армады против еретиков?! – с ужасом спросил посол. В глубине души он уже тоже не очень был уверен в успехе затеянного, но услышать подобное из уст папы!

   – Поход против еретиков не может быть не угоден Господу, – сердито проворчал Феличе Перетти, – испытания, выпадающие на долю тех, кто удостоился почётной миссии идти в этот поход, должны усилить их волю и силу духа. Если мы сейчас вопреки собственному обещанию дадим деньги испанскому королю, это облегчит выполнение возложенного на его плечи. Он должен справиться сам. Так я понимаю знак, посылаемый мне свыше.

Граф видел, папу не переубедить. Да и доводы его были логичны. Доказательств того, что Армада высадилась на английский берег, не существовало. Дрейк был живёхонек. Английские корабли, пожалуй, были куда в лучшем состоянии, чем испанские. Граф тоже получал сведения из определённых источников. Они не радовали. Создавалось впечатление, что приказы Филиппа не выполнялись или выполнялись не до конца. Конечно, говорить об этом папе посол не стал.

   – Вы пришли только спросить о деньгах? – насмешливо задал вопрос папа. – Если так, то я вам ответил. Мы считаем невозможным идти против знамений, которые ясно показывают нам свыше. Я благословил сей поход и сегодня ещё раз попрошу у Господа помощи в благородной борьбе испанского короля. Это всё, что я могу сделать. Передайте моё почтение Его Величеству Филиппу Второму. Я всячески желаю ему успехов на поле брани, – папа показывал, что аудиенция закончена, – впрочем, я напишу письмо Филиппу, в котором объясню свою позицию.

   – Спасибо большое за вашу поддержку. – Поддержкой тут и не пахло, но граф выдавил из себя слова благодарности и вышел из комнаты. С деньгами папа расставаться не хотел. С прошлой встречи ничего не изменилось. Оставалось ждать вестей из Ла-Манша. Вроде фортуна начала поворачиваться к Армаде лицом.

Оставшись снова наедине со своими мыслями, Сикст с облегчением вздохнул.

   – Посмотрим, – проговорил он, – посмотрим. Деньги никуда не денутся, если их не отдавать. А если отдать, то исчезнут в мгновение ока. Исчезнут ли еретики? Сметёт ли их с лица земли карающая длань? – папа позвонил в золотой колокольчик. Пора было обедать.

Мадрид, Эскориал

Происходило что-то странное. Армада двигалась к цели, но на англичан не нападала, а дружным строем так и шла дальше, не нанося урон силам противника. Филипп нервничал. Деньги утекали сквозь пальцы, папа жадничал и отказывался выдать хоть что-то. Герцог продолжал писать письма, но теперь доходили они до короля с большим опозданием. Ответы до Медина-Сидонии тоже, видимо, доходили не вовремя. Только этим и мог объяснить король странное поведение своего адмирала.

Сообщения шли и от дона Алонсо де Лейва, и от некоторых командующих армадами. Все жаловались на нерешительность герцога, предлагали его сместить и поставить на его место... – тут вариантов было много: начиная с де Лейва, кончая именами самих командующих.

– Смещать герцога сейчас нельзя! – рассуждал Филипп. – Он неплохо проявляет себя. Дисциплина налажена, его приказы выполняются. Если в разгар кампании назначить другого, начнётся хаос и неразбериха. Конечно, на эскадру Дрейка возле Плимута надо было нападать. Почему они не воспользовались этим случаем? Я ясно писал в последнем письме: высаживаться на английский берег при первой же возможности. Там можно было оставить часть десанта и идти в Дюнкерк к Парме, – король тяжело вздохнул.

Одно слово крутилось у него в голове: «деньги». Долги росли с такой скоростью, что никакие корабли из Америки не покрывали даже их части. Хорошо хоть Дрейка отвлекли военные действия. Он не мог грабить, иначе дело шло бы совсем плохо. О деньгах Филиппу писал и герцог Пармский. Ему не на что было содержать собранных для переправы в Англию солдат. Всю операцию он вообще ставил под сомнение: слишком долгое ожидание плохо сказывалось на боевом духе десанта, баржи стояли недостроенными из-за отсутствия средств.

Отсюда, из дворца, всё представлялось куда проще, чем было на самом деле. Филипп смотреть правде в глаза не желал. Он упорно считал происходящее делом Божьим и в этом был полностью солидарен с папой. Тем не менее действия людей его раздражали. Погода погодой, деньги деньгами, но можно как-то обойти эти неприятные нюансы. И всё же Филиппу удалось справиться с раздражением. Он с надеждой посмотрел в окно на голубое небо и ярко сияющее солнце.

– Осталось немного, – произнёс он уверенно, – пройдёт несколько дней, и в Англии высадится более тридцати тысяч солдат. Англичане не выстоят. Нет, пожалуй, герцог прав, не ввязываясь в бои. Пусть быстро забирает десант Пармы и перевозит его в устье Темзы. Оттуда до Лондона недалеко. Захватим столицу и будем диктовать Елизавете свои условия, – о прошлом Филипп старался не вспоминать. Его пребывание в Англии представлялось полузабытым сном, о котором не следовало и думать, – суд инквизиции разберётся со всеми её деяниями, – и король положил руку на остров, изображённый на карте, лежавшей перед ним.

Пролив Ла-Манш

Армада начала перестраиваться. Если до этого корабли старались идти вместе, не отставая друг от друга, и со стороны были похожи на плавучий город, то сейчас они принимали форму полумесяца. В середине шли транспортные корабли, самые сильные суда расположились по краям. Перестановка отняла время, но она являлась суровой необходимостью: следовало принять боевой порядок. Встреча с англичанами была не за горами.

   – Мы опять практически стоим, – посетовал Антонио, для чьего желудка остановка представлялась благом, а для разума – несчастьем.

   – Такому количеству кораблей быстро поменять порядок сложно, – ответил дон Алонсо, наблюдавший вместе с Антонио за происходившим вокруг, – а также мы ждём отставших.

Вечно отстававшие корабли были постоянной проблемой Армады: за основными силами с трудом поспевали медлительные галеасы и тяжело нагруженные гукоры. Некоторые из них в Ла-Корунье были не до конца починены и пытались латать дыры в море, что тоже не добавляло им скорости.

   – Плимут остался позади. Но Дрейк оттуда начал ещё загодя уходить. Не его ли предупреждал вчера де Вилар, отправляя с помощью слуги своё сообщение? – заметил де Лейва. – Разведка донесла, что адмирал Говард вышел из Дувра и идёт навстречу эскадре Дрейка. Скоро мы столкнёмся с англичанами нос к носу.

   – Давно пора, – Антонио наскучила неспешная прогулка по морю. Все события, которые происходили до сих пор, заключались лишь в перемене погоды, да несварении желудка.

   – Не торопись. Успеешь ещё нанюхаться пороху, – де Лейва, улыбнувшись, посмотрел на юношу и снова вернулся к созерцанию происходившего вокруг них на море. Левантийская армада располагалась ближе к краю полумесяца, – видишь, если англичане сделают так, как мы планируем, они попадут в ловушку.

   – Как они должны сделать? – уточнил Антонио, в очередной раз отругав себя за невнимательность к объяснениям, которые звучали ранее.

   – Они должны атаковать середину полумесяца. Расположенные по краям корабли сомкнутся, и англичане окажутся в ловушке, закрытые со всех сторон нашими судами. Дальше, абордажный бой. У нас явное численное преимущество, и при абордаже мы выходим победителями.

   – А если им придёт в голову повести себя как-то иначе?

   – Обычная тактика тут не проходит. Должны атаковать середину полумесяца. Что ты думаешь по этому поводу? Какие есть другие варианты? – дон Алонсо с интересом посмотрел на Антонио, ожидая ответ.

Антонио задумался и посмотрел вдаль в сторону английского берега.

   – Смотрите-ка! – вскричал он, показывая на корабли, двигавшиеся с невероятной скоростью мимо Армады. – Это же англичане! Как быстро они идут!

   – Это явно отставшие корабли Дрейка догоняют основную эскадру, – дон Алонсо нахмурился, – они проскакивают мимо нас без проблем.

Тут же один из английских галеонов отделился и начал приближаться.

   – Что он делает? – спросил Антонио.

   – Я тоже хотел бы знать, – проговорил де Лейва.

В этот момент англичане выстрелили. «А вот он и первый залп пушки в моей жизни», – подумал Антонио.

   – Не долетит, – вслух произнёс де Лейва.

И в самом деле ядро не долетело – лишь подняло фонтан брызг. Испанцы стали разворачиваться в сторону врага и тоже попытались зарядить орудия. Но время было упущено. Английское судно быстро уходило прочь, присоединиться к тем, кто шёл на север.

   – Напугать попытались, – не очень уверенно прокомментировал Антонио, – никакого вреда. Мог бы и ближе подойти. Струсил, – скорее струсил Антонио. Он чувствовал, как затряслись пальцы, вцепившиеся в дерево, как предательски намокла рубашка на спине.

   – Думаю, они не струсили, – ответил дон Алонсо, – просто показали нам, насколько им наплевать на всё, насколько быстро они умеют подходить и отходить. Что бы ни было, но это не трусость. Наглость, беспечность, демонстрация характера – что угодно, но не трусость. Подойти так близко к огромному количеству вражеских кораблей... Какая уж тут трусость.

   – Что же выходит? Посмотрите, – Антонио показал рукой на горизонт, весь закрытый испанскими кораблями, – они пугают одним своим видом.

В среднем длина судна достигала сорока метров, ширина колебалась от восьми до шестнадцати. Высокая корма, от трёх до пяти мачт, солдат около шестисот, на некоторых пушек было около пятидесяти – английские суда в полтора раза меньше! Издалека они не устрашали совсем.

   – Опыт англичан в основном основывается на пиратских выходках Дрейка, – заметил де Лейва, – в этом их единственное преимущество, но мне кажется, они именно его собираются использовать.

Потихоньку выстроившись в полумесяц, дождавшись тех, кто отстал, Армада пошла дальше. К тому времени все галеоны Дрейка обогнали испанцев и присоединились к основным силам. Капитаны с удивлением обнаружили, что англичане могут вести себя как заблагорассудится. Ветер вновь был на их стороне. Они маячили у собственных берегов, не давая ни шанса на него высадиться.

К вечеру ситуация не изменилась. Армада чётким строем, неторопливо – а иначе она и не могла – двигалась в сторону Кале. Это был единственный дружественный порт во Франции, к которому надеялся пристать герцог Медина-Сидония. Он также понимал, что просто так дойти до него он не сможет. Бой будет ему навязан задолго до того, как он объединится с силами Пармы.

Антонио не сходил с палубы. Он не желал спускаться в каюту и вглядывался в простиравшуюся перед ним темноту. Вода плескалась о борт, словно притворяясь тихой, безвредной и вовсе не способной ни к всплескам, ни уж тем более к штормам. На небе сияли звёзды, луна надкусанным блином освещала пролив.

Неожиданно мимо прошёл слуга де Вилара. Он больно пхнул Антонио в бок и оскалил кривые зубы в злобной усмешке. Антонио в недоумении посмотрел на коротышку. Тот скривил ещё менее приятную рожу и забормотал что-то типа «извиняйте, сеньор». Антонио фыркнул в ответ.

   – Вот наглец, – пробурчал он себе под нос, – и ведь даже на дуэль не вызовешь. По рангу не подходит, да и запрет герцога не следует нарушать.

31 июля 1588 года Пролив Ла-Манш

Армада подошла чуть ближе к английскому берегу. Герцог велел дать залп. Через некоторое время от эскадры адмирала Говарда отделилось небольшое судно. Корабль подошёл поближе к испанскому флоту, затем, словно оценивая ситуацию по ходу дела, пошёл не в центр полумесяца, а к его левому краю. Антонио во все глаза смотрел за манёврами лёгкого судёнышка.

   – Не к нам ли он идёт? – нахмурился де Лейва.

И действительно корабль подошёл на безопасное расстояние к каракке «Санта-Мария» и пальнул в её сторону. Ядро, как и накануне, не долетело. Кораблик развернулся и пошёл обратно.

   – Зачем они это проделывают? – в недоумении спросил Антонио.

   – Они с нами играют. Пытаются показать, что не напуганы, а напротив, готовы сражаться на равных, – де Лейва покусывал ус, – почему подходят именно к нам?

   – Может, думают, мы тут главные? – предположил Антонио. – Бросают нам вызов, потому что мы похожи на флагманский корабль?

   – А что? Это мысль! – кивнул дон Алонсо. – Наша каракка очень большая, побольше, чем галеон «Сан-Мартин», на котором идёт герцог. У нас подняты все флаги. А так как на «Санта-Марии» находится много знатных вельмож, то и флагов немало. Скорее всего, ты прав. Медина-Сидония находится в середине полумесяца. Видимо, со стороны кажется, что мы в авангарде, ведём за собой всю Армаду.

   – Вот нам достанется! – вырвалось у Антонио.

На кораблях начали заряжать пушки. Навстречу Армаде уже шли англичане. Они не стали атаковать середину полумесяца, как ожидал герцог и де Лейва. Разделившись на две группы, эскадры обходили испанский флот, нацелившись на его суда, расположившиеся по краям.

   – Достанется и раньше, чем ты думаешь, – крикнул дон Алонсо, – за кого бы они нас ни принимали, но первыми явно собираются атаковать нашу армаду.

Тут уже ядра посыпались как град с неба. Они плюхались в воду, порой не достигая цели, но шум теперь стоял невероятный. У Антонио закладывало уши: палить начали и с «Санта-Марии», и с других кораблей Левантийской армады. Боковым зрением Антонио заметил, что вторая группа английских кораблей подошла к правому краю полумесяца.

– Больно быстро идут, – прокричал в ухо Антонио де Лейва, – мы не успеваем разворачиваться с такой скоростью!

В то, что происходило вокруг, верилось с трудом: огромные испанские исполины не справлялись с небольшими, пусть не совсем карликовыми, но почти в полтора раза меньшими созданиями англичан. Антонио успел отметить, что на английских судах отсутствовали украшения, на корме, на носу, по бортам. Конечно, со стороны Армада выглядела куда красивее и основательнее. Кормовая надстройка на «Санта-Марии» имела несколько ярусов с каютами для вельмож. В рундуках некоторые доны везли с собой даже посуду тончайшего фарфора, многие в них хранили украшения и оружие, в большей или меньшей степени облепленные драгоценными камнями и золотом.

Корму украшали резные балконы. Народу на «Санта-Марии» насчитывалось около тысячи человек, и тащила она на себе тридцать пять пушек, часть из которых палила сейчас по неприятелю. Если всю Армаду называли плавучим городом, то один галеон, каракка или галеас мог вполне сойти за целую улицу.

Грохнуло, и палубу заволокло дымом. Ядро, словно жившее собственной жизнью, прокатилось по дощатому настилу и свалилось в море. С нижней палубы послышались стоны: всё-таки кого-то ранило. Антонио только и оставалось, что крутить головой по сторонам. Священники молились, не обращая внимания на происходившее вокруг, матросы и солдаты выполняли приказы командиров, де Лейва внимательно следил за ходом боя. Дон Алонсо значился commander-designate[5]5
  Commander-designate – командующий назначенный, но еще не вступивший в должность. В данном случае де Лейва должен был командовать сухопутными войсками при высадке на берег.


[Закрыть]. Но с его мнением считались. Тем более, почти все командующие знали: если Медина-Сидония по каким-то причинам не сможет более командовать Армадой, на его место по тайному приказу короля заступает де Лейва. По сути, на Левантийской армаде главными являлись двое: дон Мартин де Бертендон и дон Алонсо Мартинез де Лейва.

Лошади стояли внизу в трюмах. Страшно было даже представить, что бедные животины чувствовали в тот момент. Им приходилось туго на протяжении всего путешествия. Внизу в трюмах не хватало воздуха, при сильной качке некоторые лошади получали ранения, другие страдали от ревматического воспаления копыт. О последней болезни Антонио узнал от доктора, который пытался выхаживать животных.

   – Что же вы хотите? – вопрошал врач, когда молодой человек в очередной раз спустился вниз проведать свою лошадку и обнаружил её в плачевном состоянии. – От долгого стояния на одном месте даже человек заболеет. Боюсь, бодро скакать, даже если выздоровеет, лошадь уже не сможет...

Вряд ли лошадям во время битвы стало легче. Антонио вздохнул. Он был готов идти на абордаж, сражаться с англичанами лицом к лицу и крепко сжимал эфес шпаги. Но враг не собирался приближаться на такое расстояние, чтобы абордаж, в котором были так хороши испанцы, вообще состоялся.

   – Эх, хитрецы! – дон Алонсо тоже заметил тактику англичан. – Держатся подальше. И ядра наши до них не долетают, и на борт к ним никак не залезешь!

   – Трусы! – яростно выкрикнул Антонио.

   – Сомневаюсь, – де Лейва похлопал друга по руке, успокаивая, – посмотри, их ядра часто достигают цели. У нас есть раненые. На одном корабле точно пробоина. Значит? – Он вопросительно посмотрел на Антонио. Тот молчал, и дон Алонсо продолжил сам: – Значит, у них пушки бьют дальше. Я слыхал, что лучшие мастера оружейного дела живут в Англии. Политика Елизаветы даёт свои плоды: туда стекаются лучшие из лучших, потому что им позволяется верить хоть в чёрта, хоть в дьявола.

   – Разве это правильно? – Антонио удивлённо поднял брови.

   – Не знаю, – дон Алонсо вздохнул, – просто мы видим, как бьют их пушки и как бьют наши. К тому же английские корабли быстро приближаются, но так же быстро и удаляются. Мы не успеваем пушку зарядить, а их уж след простыл.

Опять раздался грохот. Палубу снова заволокло дымом. Антонио упал, больно ударившись головой о мачту. Он поискал взглядом дона Алонсо. Тот был живёхонек и даже удержался на ногах.

   – Жив? – крикнул де Лейва и протянул Антонио руку.

   – Всё в порядке. Спасибо, – Антонио встал сам, опираясь на шпагу, – что произошло?

Спрашивать не стоило: вокруг лежало несколько раненых матросов, по верхней палубе потекла первая кровь. Антонио опять вспомнил про лошадей и мотнул головой, чтобы отогнать приходившие в неё грустные мысли. Голова закружилась. Он вцепился в шпагу ещё сильнее. Да, не так он представлял себе сражение. Совсем не так!

Стемнело. Английские эскадры быстро скрылись, отступив к берегу. На родной стороне их ждали свежая еда и боеприпасы. Армада осталась в море подсчитывать потери. Провиант, воду и вино выдавали небольшими порциями, и никто уже не вспоминал о том, что всё это успело вновь протухнуть в не успевших отстояться бочках.

Антонио била мелкая дрожь. Он спустился в каюту и ненадолго заснул.

1 августа 1588 года Лондон

На Темзе стояли два галеаса. Елизавета полюбовалась на корабли из окна и удовлетворённо покивала. Её руки лежали на складках пышной юбки. Во всём облике чувствовались спокойствие и уверенность. Последние новости радовали. Пока ни один испанец не шагнул на английскую землю. И судя по всему, вряд ли шагнёт. Елизавета коснулась пальцами лба:

   – Спасибо, Господи, за помощь твою, – она прошептала слова молитвы и застыла, продолжая невидимым взглядом смотреть в сторону галеасов.

Размышления прервал стук в дверь. Королева обернулась. На пороге уже стоял граф Лейстер. Он имел обыкновение на правах старинного друга и фаворита входить без должных церемоний.

   – Доброе утро, Ваше Величество, – он поприветствовал Елизавету и прошёл в комнату.

   – Утро и в самом деле доброе, – королева оторвалась от созерцания вида из окна, – новости с побережья приходят обнадёживающие.

   – Рано расслабляться, – заметил Дадли, – главное, не допустить встречи Армады с герцогом Пармским.

   – Главное, не пустить их на наш берег, – сурово отметила Елизавета, – пусть там встречаются, с кем хотят. Впрочем, соединение с силами Пармы под большим вопросом.

   – Почему, Бэт?

   – Потому что разведка доносит: у Пармы разбегаются солдаты, баржи к переправе не готовы. Армада подойти к самому берегу не сможет, потому что в Дюнкерке мелководье. А судя по донесениям, идти в море Парме просто-напросто не на чем! – заключила Елизавета свою речь, расправив юбки и сев на высокий стул.

   – Ты довольна. Что ж, Филипп просчитался. Правда, он упорно распространяет через своих шпионов слухи по Европе о победе над Англией, – заметил Роберт.

   – Пусть себе, – Елизавета махнула рукой, – он мне никогда не нравился, – она насупилась и стала похожа на ту рыжеволосую девушку, к которой когда-то сватался испанский король, – сидит в своём дворце и не высовывается наружу. Он, пожалуй, и сам не знает, что творится с его флотом в Ла-Манше.