Текст книги "Гибель Армады"

Автор книги: Виктория Балашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

   – Невиданная для этой поры погода, – дон Алонсо грустно посмотрел на затянувшееся тучами небо, – две недели как могли быть в море. Все ждали чего-то.

   – Вы говорили, ждём денег от короля, – напомнил Антонио.

   – Да. Но герцогу советовали выходить, пока ветер дует в нужном направлении. Деньги подвезли бы на одном из паташей.

Город из кораблей встал в устье Тежу. Медина-Сидония отдал приказ казнить любого, кто попытается покинуть судно. Испортившиеся мясо и рыбу выбрасывали за борт: герцогу удалось закупить свежий провиант...

Один из паташей приблизился к «Санта-Марии Эскориал».

   – Письма, важные сообщения! – прокричали с судёнышка, перевозившего почту с берега на корабли и обратно.

На борт плюхнулись увесистые мешки.

   – Антонио де Сантильяно! – услышал молодой человек своё имя.

«Родители прислали очередное письмо. Надо бы наконец им ответить», – подумал он и неспешно побрёл к распакованным мешкам.

От письма сладко пахло духами, а почерк совсем не походил на мамин. Антонио мгновенно узнал руку того, кто начертал на письме его имя. «Розалина! – выдохнул он еле слышно. – Ей удалось написать мне и даже передать письмо!» Антонио раскрыл сложенный листок бумаги. Из письма с лёгким звоном что-то выпало на палубу. Антонио быстро нагнулся и поднял маленький золотой медальон. Под изящной крышечкой с изображением розы оказалась миниатюра с портретом Розалины. Антонио сжал в кулаке медальон и вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Чуть в стороне стоял де Вилар. Он быстро отвернулся, но Антонио был уверен: за ним наблюдали.

Спустившись в каюту, он начал читать. Вряд ли у Розалины имелось много времени, чтобы написать письмо. Она писала: «Мне нечего тебе предложить, кроме своей любви. Я буду ждать тебя. Возвращайся скорее». Для Антонио эти несколько слов значили больше, чем целый роман. Он перечитывал их по несколько раз, не смея надеяться на взаимность. Медальон Антонио повесил на цепочку вместе с изображением Мадонны, которое ему подарила мать.

День, начавшийся так прекрасно, и закончился тоже куда как хорошо. Подобного подарка судьбы Антонио не ожидал. Очередная задержка Армады уже не казалась ему таким ужасным событием. Главное, его любила Розалина и обещала дождаться!

Антонио вышел на палубу. Небо стало совсем тёмным. Ветер норовил сорвать с головы шляпу и развевал полы одежды. Каракка жила своей жизнью, будто маленький городок. Шум не стихал. Герцог намеревался сняться с якоря, как только переменится ветер.

27 мая 1588 года

   – Поднять паруса! – снова пора сниматься с якоря. Снова оглушающий шум и топот босых ног, на галеасах и галерах снова вёсла опускаются что есть силы на воду, и брызги разлетаются во все стороны, окатывая тех, кто находится на нижней палубе, с ног до головы.

Вынужденное бездействие сменилось лихорадочным оживлением. Армада пыталась выстроиться и чётким строем следовать в заданном направлении. Ей бы надо идти правее, чтобы обогнуть Португалию, но чёртов ветер упорно гнал корабли влево, к Африке.

   – Вот же не задалось, – сетовали моряки, стараясь не обращать внимания на мешающихся под ногами вельмож, их многочисленных слуг, врачей и священников.

Где-то вдали маячил «Сан-Мартин» с освящённым знаменем, реющим на ветру. Вокруг – сплошь корабли, старающиеся догнать флагманское судно.

Антонио не верилось, что когда-нибудь они покинут устье реки Тижу и окажутся в Атлантическом океане. Армада топталась на месте. С одной стороны, корабли выдвинулись из порта Лиссабона, с другой, не прошли и мили в сторону Англии. Не хватало еды и питья, зато чего уж было на кораблях вдоволь, так это набитых битком рундуков донов. Вельможи щеголяли в расшитых камзолах, позвякивая тяжёлыми, золотыми цепями, свисавшими с шеи. На перстнях поблескивали драгоценные камни, доспехи были начищены так, что даже неласковое солнце отражалось в них, ослепляя глаза. Вино для моряков кисло в одних бочках, вино для вельмож набирало силу в других...

С герцогом путешествовало шестьдесят слуг, с доном Алонсо – сорок. Антонио спокойно обходился одним. При де Виларе тоже состоял один слуга. Зато какой! Антонио подобных ему и во сне не видал. Низкого роста мужичок, с такой смуглой кожей, что его можно было принять за тех нехристей, которые прибывали из Африки. Худощав – аж кости просвечивали, ноги кривые и кривой меч болтается сбоку. Штаны на слуге были шёлковые с диковинным рисунком и широкие, как у многих матросов. Следовал мужичок за де Виларом повсюду, поблескивая белоснежными зубами, которые он обнажал в хищной улыбке. Тонкие губы растягивались, словно он делал специальные упражнения. Глаза оставались холодными и бесстрастными.

Дон Алонсо томился в вынужденном безделье. Его назначение подразумевало вступление в должность уже при высадке на берег Англии. Пока оставалось лишь скрежетать зубами. Вечерами в каюте де Лейвы собиралась компания, обсуждавшая последние новости. Герцога ругали все кому не лень, считая его действия беспорядочными и непродуманными.

   – Такими темпами мы не достигнем Англии даже к осени, – ворчали доны, – погода не налаживается, корабли разбрасывает друг от друга. Нам будет трудно держаться вместе.

   – Выходить надо было раньше, – вступил де Лейва, – как получили благословение Господа нашего, так и надо было идти. Мы упустили время.

   – А герцог на одно способен, – Диего де Вальдес, командующий Кастильской армадой, был известен крутым нравом и с трудом скрываемой ненавистью к Медина-Сидонии, – он сидит у себя в каюте, деньги считает и пишет письма: королю и любимой жене. Каждый день пишет. На палубе его редко видят. Отдавать приказы герцог не любит. Сначала будет думать весь день, потом пару писем королю напишет и лишь затем отдаст приказ.

   – И то не всегда! – засмеялся кто-то. – Иногда неделю думает!

   – На море нельзя думать долго, – продолжал критиковать герцога де Вальдес, – пока мы выжидаем, матросов тоже кормить надо. Деньги, которые так любит подсчитывать герцог, текут сквозь пальцы.

В каюте на некоторое время установилась тишина. Её нарушал только звон бокалов, покашливание, да поскрипывание деревянных балок. Каракку слегка покачивало на волнах. К вечеру Армада вновь остановилась: ветер упорно не желал дуть в нужном направлении, пытаясь отогнать испанцев подальше от английских берегов. Ла-Манш был также далёк, как и в день благословения крестового похода.

Столы ломились от яств: вяленое мясо, свежий тунец, фрукты. Де Лейва запасся отменным вином. Гости с удовольствием дегустировали «Педро Хименез», отпивая часто, но по чуть-чуть, смакуя и понимая, что чем ближе к Ла-Маншу, тем меньше у них будет такой возможности. Вельможи запасались провиантом за свой счёт, и их питание разительно отличалось от того, чем кормили простых моряков и слуг.

«Эх, надо было брать всё, что матушка предлагала, – искренне пожалел о собственной непредусмотрительности Антонио, – подумал, истинному герою не пристало пировать во время военного похода. А есть-то хочется. Да и поход всё никак толком не начнётся».

30 мая 1588 года

Мыс Эшпишел. По-прежнему ветер гнал в сторону Африки. Усилия капитанов были тщетны. И если галеоны и галеасы ещё хоть как-то могли сопротивляться направлению, которое задавала погода, то небольшие корабли быстро шли противоположным запланированному курсом.

   – Не стоило уходить из Лиссабона, – ворчал де Лейва, – в лучшем случае мы просто потеряем время и в итоге вернёмся туда, откуда пришли.

   – А в худшем? – спросил Антонио, для которого худшее уже началось: его немилосердно укачивало. Мысли о еде больше не тревожили, съеденное накануне оказалось в море.

   – В худшем Армаду разбросает на большое расстояние, и мы ещё долго будем снова собираться все вместе. Хотя и это не худшее, – нахмурился дон Алонсо.

У Антонио не было сил задавать следующий вопрос – к горлу опять подкатила тошнота. Алонсо заговорил сам:

   – Господу Богу известно, что может произойти с нами. Его планы нам неведомы.

Слова эти напугали Антонио куда сильнее, чем усилившаяся качка. Он посмотрел на тёмное небо и прошептал слова молитвы.

1 июня 1588 года

Мыс Сан-Висенти. Новости, передававшиеся с корабля на корабль, не приносили успокоения. Король настаивал на продолжении похода. По всей Испании молились за успешный исход дела, но, видимо, помогало это так же мало, как и молитвы тех, кто находился на кораблях. Службы проходили по нескольку раз в день: священников на Армаде хватало. Герцог постоянно присылал указы следить за поведением членов экипажа. Но и без его указаний ни у кого не осталось сил ни играть, ни пить, ни начинать драки. Матросы давно ели то, что в принципе не годилось в пищу. Вода протухла, вино скисало в сырых бочках, превращаясь в уксус.

   – Как ты себя чувствуешь? – перекрывая шум волн, обрушивавшихся на корабль, спросил де Лейва перегнувшегося через борт Антонио. – Вижу, тебе по-прежнему плохо.

Антонио выпрямился.

   – Цвет твоего лица оставляет желать лучшего, – прокомментировал Алонсо. Сам он выглядел более бледным, чем обычно, но держался гораздо бодрее, чем его юный друг, – пошли ко мне в каюту. Угощу кое-чем.

   – Нет, нет! – при одной только мысли о еде у Антонио опять скрутило пустой желудок.

   – Пошли! – дону Алонсо противиться было бесполезно, и Антонио, шатаясь, последовал за ним.

   – Ром, – провозгласил де Лейва, когда они наконец добрались до каюты, – выпей. Станет легче.

Ром, видимо, действительно обладал каким-то волшебным свойством: вернувшись к себе, Антонио провалился в тяжёлый сон, а когда проснулся, ветер начал меняться.

7 июня 1588 года

Армада шла обратно к Лиссабону. С одной стороны, радовало, что они идут в нужную сторону. С другой стороны, качка так вымотала Антонио, что радоваться в полную силу он всё равно не мог. Он сжимал в руке медальон Розалины и старался пореже выходить из каюты.

«Конечно, такое поведение нельзя назвать героическим, – размышлял Антонио, лёжа на кровати и глядя в потолок, – но на палубе я не приношу никому никакой пользы. Наоборот, лишь мешаюсь под ногами». Оправдав таким образом своё безделье, Антонио с чистой совестью остался в каюте. Со всех сторон немилосердно скрипели доски, и он старался гнать от себя страшные мысли о возможном крушении каракки.

   – Бог милостив, – раздался голос де Лейвы у него над ухом. Антонио вздрогнул от неожиданности и резко сел, пребольно ударившись головой о балку. Алонсо расхохотался, – лежи пока. Ветер всё сильнее надувает паруса. Если уж Господь решил не гнать нас больше в Африку, значит, наши молитвы достигли его ушей. Армады потихоньку собираются вместе. Я видел – кругом сплошные мачты. Надеюсь, мы никого не потеряли за эти дни.

14 июня 1588 года

Мыс Финистерре.

   – Скоро обогнём Испанию, а там уж и до Ла-Манша недалеко, – радовались капитаны.

Что ожидает их впереди, они не знали. Но летом обычно погода в тех краях бывала хорошая. Океан, побурлив немного, успокоился, и люди радостно смотрели на простиравшуюся перед их глазами водную гладь.

Герцог Медина-Сидония, шедший на флагманском корабле, регулярно проверял, все ли суда на месте. Огромный плавучий город медленно двигался к цели, пока не потеряв ни одного даже самого маленького судёнышка, не говоря уж о громоздких галеасах, галеонах, галерах. Из Ла-Коруньи ждали провизию. Капитаны велели опять сбрасывать в море протухшие продукты. Порции уменьшили, но моряки не жаловались – лучше чуть потерпеть, чем отравиться. А раз погода наладилась, то паташ, отправленный герцогом в Ла-Корунью, дойдёт до города и довезёт приказ о высылке навстречу Армаде судов, полных еды, воды и вина. Высаживаться на берег не планировали. Время и так было упущено. Капитаны советовали идти без остановок, пользуясь попутным направлением ветра.

Антонио стало легче. Шторм прекратился, каракку перестало нещадно мотать из стороны в сторону. У де Лейвы в каюте снова собирались по вечерам гости, поблескивая золотыми цепями да эфесами шпаг, без дела болтавшихся вдоль ноги. Настроение у всех было боевым. Ла-Манш ожидал их, можно сказать, за поворотом.

15—19 июня 1588 года

Утром Антонио проснулся от уже подзабытого было ощущения: желудок скрутило, съеденное накануне просилось наружу. К тому же страшно болела голова – вина он выпил предыдущим вечером многовато. Вставать не хотелось, но соседи по каюте ушли. Следовало бы присоединиться к ним. В проёме показался де Лейва.

   – Опять штормит, – дон Алонсо хмурился, – вставай. Дело плохо. Хуже, чем было.

   – Куда хуже? – Антонио не хотелось верить в то, что кошмар начинает повторяться. Да ещё и по худшему сценарию.

   – Рядом с нами лишь корабли нашей армады. Остальные исчезли.

Антонио потёр болевшую голову.

   – Исчезли? – медленно переспросил он. – Разве так бывает?

   – На море бывает всякое. Бертендон считает, они успели где-то укрыться. Шторм начался ночью. Наташи с приказом от герцога могли просто не дойти до нашей армады, – Алонсо тяжело вздохнул, – одевайся. Через полчаса мы собираемся в капитанской каюте. Надо принимать решение, что делать дальше. Тебе следует быть в курсе дела.

«Да, быстро мне приходится набираться опыта, – подумал Антонио, – ну что ж, сам захотел, никто не заставлял», – он вызвал слугу и начал быстро одеваться.

В каюте у капитана выяснилось: во время ночного шторма рядом остались только корабли Левантийской армады. Десять судов держались друг друга и сумели не потеряться в ночной темноте. Но вот куда делись остальные?

   – Приказ герцога: оставаться в море и не приставать к берегу, что бы ни случилось, – сказал Бертендон, – мы попробуем следовать тем курсом, который был оговорён заранее.

   – То есть, минуя Ла-Корунью, идём в сторону Ла-Манша? – уточнил де Лейва.

   – Именно так, – кивнул генерал-капитан, – надеюсь, мы встретим по пути корабли Армады или как-то узнаем об их судьбе.

* * *

Шторм не утихал, а становился сильнее и сильнее. Антонио вновь проклинал судьбу, безуспешно пытаясь бороться с приступами морской болезни. Горизонт был пугающе чёрен и пуст. То и дело поступали неутешительные сведения с кораблей армады: пробоины, сломанные мачты, порвавшиеся паруса... Сама «Санта-Мария» боролось с непогодой из последних сил. Вода заливала палубу, матросы, измученные голодом, болезнями и страшной качкой, выполняли приказы капитана только потому, что понимали – от этого зависит их жизнь. О встрече с неприятелем уже никто не думал. Англичане со своим треклятым островом были, пожалуй, забыты всеми, кроме де Лейвы. Он продолжал думать об исходе дела. Выход к Ла-Маншу и встреча с герцогом Пармским – задача, поставленная королём, – должна быть выполнена. Все секретные бумаги, касавшиеся назначения де Лейвы командующим Армадой в случае гибели Медина-Сидонии на море, лежали в каюте. Не настало ли время их вынуть на свет Божий?

   – Долго мы не продержимся, – на очередном совещании осунувшийся капитан устало оповестил присутствовавших о состоянии дел, – судя по всему, шторм продолжится ещё несколько дней. Корабли чудом не идут ко дну.

Все посмотрели на де Лейву. Дон Алонсо понял: окончательное решение за ним.

   – Скажите, капитан, – начал он, – мы точно не сможем дойти до французских берегов?

   – Нет, – капитан покачал головой, – мы и так чудом прошли столько, что поверить трудно. Но у нас не осталось свежей еды. У нас почти закончилась вода и вино. А главное, большинство кораблей нуждаются в починке. Срочно.

   – В какой порт мы можем зайти? – спросил де Лейва.

   – Ла-Корунью мы миновали. Ближе всего Виверо.

   – Отправляйте сигналы остальным. Мы причаливаем. Это мой приказ. В отсутствии герцога я наделён полномочиями принять командование на себя.

На рассвете показался берег. Десять кораблей армады лишь издалека по-прежнему представляли собой внушающую страх и уважение силу. Когда они вошли в порт небольшого города Виверо, жители увидели поломанные мачты, обломки дерева, вымотанные бессонными ночами экипажи. Первый бой, в который вступила эскадра, был ею проигран.

   – Буря нас победила и заставила остановиться, – пробормотал де Лейва, опираясь на плечо Антонио, – так-то, мой друг. Может статься, твой первый морской поход закончится гораздо раньше, чем планировалось.

   – Вот матушка-то обрадуется, – прошептал еле слышно Антонио.

Его слова были услышаны. Алонсо усмехнулся:

   – Представляю, как обрадуется король. Письмо о состоянии наших дел я ему отправил...

20 июня – 23 июля 1588 года Лондон

С одной стороны, доклады, которые она выслушивала ежедневно, не могли не радовать. Испанский флот шатало и болтало по морям и океанам, к берегам Англии они существенно так и не приблизились. С другой стороны, из порта Лиссабона в конце мая вышел целый плавучий город, который, по рассказам очевидцев, устрашал одним своим видом. Армада потихоньку двигалась к Ла-Маншу, несмотря на ветра, упорно дувшие в противоположном направлении.

Тем не менее такого огромного флота история ещё не наблюдала. Высоченные галеоны с галеасами виделись Елизавете некими исполинами, против которых её собственный флот выглядел вызывающими смех лилипутами. Конечно, Дрейк уверял, что «лилипуты» способны быстро шнырять по морю, прекрасно стрелять из новых дальнобойных пушек и вообще... Под «вообще» имелись в виду успешные набеги драконовых кораблей на корабли противника во время всех предыдущих стычек.

В отличие от Испании в Англии погода стояла хорошая. Из своего окна Елизавета наблюдала за медленным течением Темзы. Река не бурлила и не кипела, внушая спокойствие и настраивая на мирный лад. Королеве в сентябре должно было исполниться пятьдесят пять. На троне она находилась тридцать лет.

Это вселяло в неё уверенность в своих силах. А погода показывала, на чьей стороне Господь Бог.

   – Бэт, – в дверях появился тот единственный, кто имел право называть её подобным образом и входить без стука. Роберт Дадли, граф Лейстер не злоупотреблял своим правом, но сегодня он появился в дверях именно так, – я не побеспокоил тебя?

   – Нет, Роберт. Ты же знаешь, я всегда тебя рада видеть, – королева отвлеклась от простиравшегося из окна вида и улыбнулась, – всё идёт как нельзя лучше, – то ли спросила, то ли, наоборот, ответила на его безмолвный вопрос Елизавета.

   – Ты про Армаду? На Темзе закончено строительство укреплений. Можешь быть уверена, Лондон со стороны реки защищён, – Дадли лично отвечал за оборону столицы и потому гордо отрапортовал о предпринятых им мерах.

   – Я вот думаю, – Елизавета прошлась по комнате, – угроза явно преувеличена. А мы тратим деньги на то, чтобы защищаться от слабого врага. Врага, которого не заметно. Врага, который только и делает, что готовит устрашающий воображение флот, но который никто из англичан, кроме как в воображении, не видит.

   – Они вышли из Лиссабона, – Роберт продолжал стоять посреди комнаты, подбоченясь.

   – Вышли, – Елизавета остановилась и внимательно посмотрела на друга детства, – и дальше особенно не сдвинулись. А мы держим флот в готовности. Ждём их появления. Потратили деньги на береговые укрепления. Зачем, если Армада так и не придёт?

Перед Дадли встала сложная задача. Он знал характер королевы, как никто другой. Она старалась экономить и не тратить деньги зря. Испанцы в самом деле застряли где-то на подступах к Ла-Маншу. Угроза не то чтобы отступила. Угроза просто выжидала. Подует попутный ветер – и вот они, страшные корабли, выстроенные Филиппом для победы над давним врагом.

   – Армада может выйти из порта Ла-Коруньи. Говорят, они во всю чинят пострадавшие от шторма корабли, – в итоге ответил он.

   – Что ж это за флот, не способный даже дойти до врага. Не то, что уж с ним сразиться, – Елизавета скривила рот в ехидной улыбке, – по Европе распространяют слухи о непобедимой Армаде. Сколько у них кораблей? Сто тридцать? Так насчитали верные мне люди. Сколько у нас? Уже около двухсот. Они меньше, но более манёвренные. Филиппу следует подумать, а стоит ли Армаде продолжать двигаться в сторону Англии.

Дадли знал, Елизавета очень не хочет тратить деньги на содержание флота. Она надеялась, угроза сама собой развеется, исчезнет, раскиданная ветром и штормами в разные стороны. Мнение адмирала и вице-адмиралов отличалось от точки зрения королевы. Они настаивали на том, что Испания, как и раньше, представляет собой большую угрозу безопасности Англии. Истина, видимо, как всегда, таилась где-то посредине.

   – Даже если они всё-таки дойдут до наших берегов, – продолжила Елизавета, – им нас не победить. Народ встанет на защиту своей страны. Так просто мы не сдадимся.

Перед графом стояла женщина, которую он впервые увидел девочкой. Не очень уверенной в себе, одинокой и не имевшей никаких прав на престол. Она не стала с годами красивее. Скорее, наоборот. Но внутренней силы и уверенности в себе в ней только прибавилось. «Жаль испанский король не представляет, с кем имеет дело, – подумал Дадли, – в конечном итоге дело вовсе не в количестве кораблей. Хотя за то время, что Армада ползла по океану, мы успели как следует подготовиться к встрече. Дело в характере королевы Англии. Елизавета так просто не сдавалась никогда».

– Флот распускать нельзя, – сказал он вслух, – испанские корабли починят, загрузят провиант. Они вновь отправятся в путь. Филипп не отступит от давно задуманного. Да и Парма в Голландии ждёт не дождётся, когда Армада заберёт собранные им для высадки в Англии войска. Нет, они не останутся в порту надолго.

Она кивнула. Какие мысли при этом тревожили королеву, догадаться было невозможно.

* * *

Патрульные корабли сновали по морю, высматривая врага. Горизонт был пуст. Никого. На свой страх и риск, вопреки распоряжениям королевы, лорд Говард и сэр Френсис Дрейк не распускали экипажи. Напротив, они упорно держали корабли в портах, внимательно отслеживая любые перемещения Армады. Когда испанский флот из-за шторма застрял в Ла-Корунье, Дрейк в очередной раз предложил неожиданно напасть на стоявшие в порту корабли. Удар, нанесённый врагу в Кадисе в апреле прошлого года, не давал ему сидеть на месте сложа руки. Уж больно хорошим оказался результат!

В Лондон сначала отправилось письмо, а затем Дрейк поскакал к королеве лично. Убеждать так убеждать! Он не мог усидеть на месте, когда испанцы спокойно отдыхали, не ожидая удара. Дрейк вообще был невысокого мнения о заносчивых донах. Что такого в том, что они перевозили ценные грузы, если до Испании эти грузы доходили не совсем в том количестве, в котором бы их хотелось видеть испанскому королю? Что с того, что они снарядили Армаду, флот, доселе не виданный, если он неповоротлив, способен идти лишь под парусами при попутном ветре и воевать способен только с помощью абордажного боя?

   – Нам следует снова на них напасть! – сэр Френсис Дрейк сверкал очами и старался как можно убедительнее произносить заранее обдуманные слова. Нападение на испанский флот, задержавшийся в порту, хоть как-то помогло бы вице-адмиралу справиться с вынужденным бездействием. Враг не шёл, а идти навстречу врагу не позволяла королева.

   – Зачем нам это нужно? – Елизавета боролась с обуревавшими её чувствами. Она была в какой-то степени так же авантюристична, как и её вице-адмирал. А неужели б иначе она его благословляла на пиратские походы, приносившие большую прибыль в казну? Нет... Но набрасываться на врага, который, даст Бог, потихоньку проиграет сам себе? Опять-таки было жаль денег. А прибыли именно это предприятие не сулило.

Дрейк свою королеву знал и тут же пообещал ей прийти обратно не с пустыми карманами. Вероятность встретить по пути торговые корабли была высока. Но вице-адмирал знал, откровенно говорить о подобных вещах не следует.

   – В прошлый раз мы успешно провели такой рейд, – начал он, – испанцы по сей день расхлёбывают последствия. Их это задержало на целый год. Так они в итоге и передумать могут, – Дрейк потрепал бороду, но не стал откровенно показывать нетерпения. Если он находился на суше, ему всегда срочно хотелось выйти в море. Такова уж была натура неуёмного приватира. Но разговор с Елизаветой требовал выдержки.

   – Хорошо. Вы можете действовать, – королева благосклонно кивнула. Дрейк подумал, что как-то легко добился своего, и тут она продолжила: – Пойдёте за свой счёт. Берите столько кораблей, сколько понадобится. Снарядите их самостоятельно.

Дрейку было не привыкать. Вроде интересы страны, а вроде он сам выступил с инициативой – королева его никуда не отправляла, ничего не приказывала. Зато цель достигнута. Наконец-то вместо пальбы из пушек по мишеням он нападёт на настоящего врага. В успехе вице-адмирал не сомневался. Его корабли шли быстро, солдаты стреляли метко. Испанцы? Испанцы ни на что не были способны. Дрейк по их поводу особенно не беспокоился. Он поклонился:

   – Спасибо, Ваше Величество. Всё, что мне нужно, это ваше благословение.

   – Оно у вас есть, – Елизавета слегка улыбнулась.

   – Я сейчас же отправляюсь на побережье. Мы выступим немедленно, пока враг не окреп и не собрался с силами. Ещё раз покажем им, кто истинный хозяин на море, – Дрейк уже чувствовал вкус солёной воды на губах. Перед глазами вставали картины былых побед. Королеву пришлось поуговаривать, и её осторожность не удивляла. Всё же откровенно выступать первыми против пока не объявлявших им войну испанцев не стоило. А так – пройтись по морю, пощипать слегка давнего врага, попугать – почему нет. Стоят в порту трусы, напыщенные индюки.

   – Ступайте, – Елизавета вновь кивнула. Ей и самой хотелось пополнить в очередной раз казну за счёт испанцев. Так и подмывало поддаться на уговоры любимого приватира.

Дрейк вышел из покоев королевы и решительным шагом отправился во двор к конюшням. Он не собирался задерживаться в Лондоне даже на день. Получив одобрение Елизаветы, Дрейк мечтал лишь об одном – как можно скорее добраться до галеона «Ревендж». Мстить, так мстить – корабль должен оправдывать своё название.

Погода не менялась. Прогнозы делались самые благоприятные. Ветер упорно дул в выгодном для англичан направлении. Испанцы, правда, пока в любом случае не способны были продолжить путь: буря пораскидала корабли по морю, потрепала их нещадно. Моряки болели, а герцог Медина-Сидония, как обычно, писал письма королю, рассказывая о своём незавидном положении. Дрейк готовился ухудшить ситуацию, хотя уж куда хуже...

Мадрид, Эскориал

Филипп швырял письма герцога на стол, одно за другим, в бессильной ярости.

– Он вошёл в порт! Ему нужно пополнить запасы провианта, а главное, починить корабли, которые получили повреждения во время шторма, – вдруг король замер, – неужели Господь против этого похода? – его рука застыла в воздухе с очередным письмом Медина-Сидонии. – Или он нас хочет лишь проверить? Проверить, насколько мы готовы идти дальше. Пожалуй, так. Хорошо, что на меня снизошло озарение, – Филипп перекрестился и посмотрел на распятие, – нет, задержка только проверяет нашу твёрдость духа. Идти до конца! Следует идти до конца!

Письма совсем закрыли карту. Одним движением руки Филипп смахнул их на пол и внимательно посмотрел на путь, проделанный Армадой. Если бы не погода, флот давно уже был бы у берегов Англии. От Ла-Коруньи до Ла-Манша недалеко, но вот сколько в порту пробудет герцог? Его медлительность выводила короля из себя. Схватив перо, Филипп начал писать ответ на последнее письмо Медина-Сидонии.

   – Срочно покидайте Ла-Корунью, – бормотал король себе под нос строчки, которые выходили из-под его пера, – у вас нет ни дня! Герцог Пармский давно вас ожидает с собранным войском. Вы прекрасно осведомлены в том, что он не может его переправить в Англию самостоятельно. На море хозяйничают голландские и английские пираты. От ваших действий слишком многое зависит! Не мешкая выходите снова в море.

Король бросил писать и подошёл к окну. Внизу цвёл сад, посреди которого бил фонтан. Брызги разлетались во все стороны. Захотелось опустить в фонтан руки и почувствовать прохладу воды. Филипп обернулся к столу и посмотрел на письмо.

   – Хватит, я всё сказал. Что тут дописывать? – он вызвал слугу и велел срочно отправить послание герцогу.

Затем Филипп пошёл в сад. Вблизи фонтан казался ещё красивее, чем сверху из окна. Благоухание цветов дурманило голову и отвлекало от размышлений. Вода поблескивала на солнце, будто подмигивая тому, кто на неё смотрел. Пальцы, унизанные кольцами, погрузились в фонтан. Рукав камзола намок, и Филипп выдернул руку из воды.

Некоторое время он стоял не двигаясь. В голову снова полезли невесёлые мысли.

   – Господи, просвети! Почему мне так сложно смириться с очередной задержкой кораблей в порту? Мне не следует торопить события. Как оно должно, гак и случится. В твоих руках судьба Армады. Не в воле людской менять предначертанное свыше.

Пчела пролетела мимо и села на цветок. Странное желание охватило Филиппа. Ему захотелось взять цветок вместе с пчелой и сжать в кулаке. На месте пчелы ему виделась Елизавета – наглая самозванка, поправшая все законы и наплевавшая на истинную веру.

   – Сжать и раздавить, – Филипп увидел, что непроизвольно сжал кулак. Мокрый рукав неприятно заскользил по коже. Пчела улетела куда-то, быстро исчезнув вдали.

   – Ваше Величество, – раздался негромкий голос слуги, остановившегося от короля на почтительном расстоянии, – вас ожидают. Новости из Англии.

Филипп кивнул. Пора было возвращаться к действительности.

   – Что там у вас? – спросил он, входя в небольшой зал, где обычно вёл приём посетителей.

   – Поговаривают, Дрейк опять собирается напасть на Армаду. Повторить, так сказать, прошлогодний успех, – мужчина говорил вкрадчиво и медленно, смакуя каждое произнесённое слово. Лёгкий акцент выдавал в нём иностранца.

   – Флот, надеюсь, скоро выйдет в море, – Филипп нахмурился: оставаться в Ла-Корунье становилось всё опаснее, – есть ещё что-то?

   – Английский флот уже насчитывает около двухсот кораблей. Вовсю отливают новые пушки. Корабли будут прекрасно вооружены. Чем больше времени мы дадим англичанам, тем сложнее будет с ними сражаться. В прошлом году мы бы таких проблем не имели.

   – Не вам судить, – веско произнёс король, – как угодно Богу, так и произойдёт. Мы подготовимся к встрече с Драконом. У него не получится застать нас врасплох, даже если Армада не успеет выйти из Ла-Коруньи.

   – На Темзе закончено строительство укреплений. Так же как и по всей береговой линии.

   – Прекрасно, – воскликнул Филипп, – как будто это что-то меняет! Готовятся, потому что понимают, с какой силой им придётся столкнуться. Это лишь показывает, как они нас боятся. Дрожат в ожидании справедливой кары, – глаза короля светились лихорадочным блеском. Посетителю стало не по себе. – Они погибнут! Умрут, не успев раскаяться! Мы наконец-то рассчитаемся с ними за попрание веры, – Филипп пошёл к двери. Перед тем как выйти, он обернулся, – у вас ведь все?