Текст книги "Мама по контракту (СИ)"

Автор книги: Виктория Вестич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Перепало мне, конечно, по первое число. Но ужасным было не это, а то, что мама меня не поняла. Тогда, плача навзрыд, я рассказала ей все, что скопилось на душе, но в конце, стоило только взглянуть в ее глаза, осенило: зря. Раз Леся чужая, значит, и переживать больше не нужно. «У тебя своя жизнь, думай о себе». Да, все так. Только… внутри глодало чувство вины. За эти три дня я толком не спала и не ела. Просто не могла. И только сейчас поняла, что больше так не могу.

Поднимаюсь с постели и иду к шкафу. Вытаскиваю свою старую, но удобную сумку, и быстро складываю в нее немного вещей.

– Куда ты? – поднимается было с места следом мама.

Мы молча встречаемся взглядами, и она понимает все без слов. Падает, словно подкошенная, на краешек кровати и безвольно роняет руки на колени.

– Сонечка, ну зачем ты во все это ввязываешься? И так проблем нажила себе из-за этого ребенка чужого. Вдруг только хуже сделаешь? – увещевает она снова.

Все это я уже слышала несколько раз за прошедшие дни. И я… не знаю, что сказать. Мама права, несомненно. Ведь по логике Леся мне никто и переживать за нее я не должна. Тем более она вроде как в безопасности: пусть у отца ее и выкрали, но Демид вроде бы не собирался ей делать ничего плохого. С другой стороны, Рокотов упоминал какого-то Серова, что он тоже искал Лесю и даже напал на Лютого до того, как он мне отдал через окно свою дочь. Но в целом…

– Соня, она чужая! О себе не думаешь, так хоть обо мне подумай, в конце концов! – не дождавшись от меня ответа, мама, закрыв лицо ладонями, начинает плакать, – Знаешь, что за сплетни по поселку про нас ходят?

– Наплевать на них. Каждому рот не заткнешь… – говорю хрипло, глядя вдаль невидящим взглядом.

– Мне жить еще здесь! И так хожу и глаза прячу. Каждая соседка мне, не стесняясь, ехидничает: куда, мол, ребеночек-то у твоей Соньки делся? Нажилась с богатеньким, а теперь ребенка он отобрал и ей под зад коленом, – она поневоле копирует интонацию неугомонной соседки тети Светы.

Я молчу. Мне снова нечего сказать. Мама, думая, что я сомневаюсь, продолжает увещевать с еще большим энтузиазмом:

– Устройся на работу лучше, правда, Сонечка. Все мне помощь, и ты при деле. Ну не вышло с институтом, бывает. Так все равно для смышленого человека всегда работа найдется. Вот продавец нам требуется в магазин местный, например. Екатерина Денисовна точно тебя туда возьмет: ты девочка ответственная, надежная. Я говорила с ней утром. Хоть сейчас можем пойти с ней все решить. Давай, а?

А я… я не могу это слышать. Мне тошно, плохо, больно, противно от самой себя. Что так подвела маму, что она даже не надеется, что я вернусь на учебу, что она в целом права. И не могу так. Не могу бросить Лесю. Да, Демид поступил по-свински, да, Лютый, возможно, три шкуры с меня спустит, но малышка… она ни в чем не виновата. Даже по рассказу Рокотова ясно, что она привязалась ко мне. Да и я сама прикипела душой к ребенку. Мы ведь больше полутора месяцев каждую секундочку были рядом. Кто-то скажет: мало. Но ведь люди, бывает, за секунду влюбляются. А здесь маленький невинный человечек.

И такое ощущение, что на встрече эти два упрямых лба выясняли не где Леся и как ее вернуть, а кто круче любил бывшую жену Демида. А значит, малышка точно в опасности. Потому что пока мужики соревнуются в крутости друг перед другом, только я могу ее защитить. Не знаю, как объяснить это чувство. Но я готова даже под дулом пистолета грудью стоять за Лесю.

– А если бы это была Валюша? Или Илья? – говорю едва слышно.

– Что? – опешив, переспрашивает мама.

Поворачиваюсь к ней и понимаю, что она поняла мои слова, хоть и переспросила. Но все равно повторяю:

– Что, если бы на месте Леси был кто-то из младших? И их могла бы защитить только вот такая же девушка, как я… Ты тоже стала бы ее отговаривать?

– Соня… – стонет обреченно мама, потирая висок, – перестань! Ты преувеличиваешь, и сильно! Что ты можешь против всех этих бандитов? Очнись, это не кино, они действительно опасны! Ты обычная девочка, из обычной простой семьи! Что с тобой, ты совсем разум потеряла?

– Ничего я не могу против них, мам, – усмехаюсь невесело, – Да я и не собираюсь ни с кем воевать. Просто хочу защитить Лесю. Пусть грызутся между собой сколько влезет. Мне важен только ребенок. Ты же мать, неужели не понимаешь?

– Соня, мать защищает своих детей, не чужих.

Хмыкаю и прикрываю на секунду глаза. Что я теряю? Даже если я останусь, пойду работать хоть на три работы, шансы на то, что я снова вырвусь в большой город, стремятся к нулю. Как-то… подкосило меня что ли все это. Или просто розовые очки разбились, и я стала циничнее на все смотреть. Вернуться и работать я всегда смогу после.

А еще… еще я не прощу себе, если с Лесей что-то случится. Может ума у меня и нет, но вот совесть осталась. Наверное, к сожалению, чем к счастью.

– Дочь? – зовет мама, когда пауза слишком затягивается.

Ждет от меня ответа. Мысль приходит сама собой и я, не раздумывая, отвечаю:

– У отца Леси на хранении остались мои деньги, мам. Те, что мне заплатили за работу няни, – произношу твердо, – Я просто заберу их и поеду в город, подыщу работу там. Буду жить у подруги, все больше заработаю на учебу. Как раз и тут сплетни улягутся быстрее, если меня не будет.

На этот раз за ложь не стыдно. Знаю, что никто не станет возвращать мне деньги. Хорошо, если Лютый хотя бы просто выслушает, а не прикажет кому-нибудь из своих людей пальнуть мне в коленку. С него станется…

– Точно? – хмурится недоверчиво мама.

– Да. Там большая сумма, я же говорила. Так что забрать надо обязательно, – подхватываю сумку за ремешок и вешаю на плечо, – Я позвоню, как устроюсь.

– Соня… ты говоришь правду? – тихо спрашивает она.

Разворачиваюсь к маме и с улыбкой на лице фыркаю:

– Ну конечно! Зачем мне тебя обманывать?

Особняк Лютого я нахожу точно так же, как и до этого отыскала тот дом, в котором мы жили с Лесей. Если верить сохранившейся в браузере геометке, от моего поселка он находится всего километрах в пятидесяти. Не так уж далеко, если подумать. Добираюсь до места на автобусе, еще часть пути приходится пройти пешком: такси сейчас для меня непозволительная роскошь. И без того пришлось занимать деньги у мамы. Правда, в этот раз она ничего мне не выговаривала. Знала, что я еду за деньгами. Якобы…

Только когда подхожу к КПП, хлопаю себя по лбу. Точно! Дом стоит посреди территории закрытого поселка. Такие люди, как Лютый, в обычных не живут. Вот только привозил меня сюда он сам, а уезжала я с Демидом, поэтому и попадала я внутрь беспрепятственно. Но вот как мне теперь пройти?

Прямо возле шлагбаума стоит охранник и я торопливым шагом направляюсь к нему. Завидев меня, мужчина приосанивается и деловито интересуется:

– Софья Алексеевна Синицына?

Спотыкаюсь на ровном месте и пару секунд растерянно молчу.

– Д-да. А что такое? – осторожно уточняю я.

– Можно взглянуть ваш паспорт?

– Для чего? – интересуюсь, а сама с опаской кошусь на застегнутую кобуру пистолета, прицепленную к поясу. Еще и вооружен.

– Можете не передавать мне его в руки, – милостиво разрешает охранник.

Медлю некоторое время, раздумывая над его словами. На всякий случай оглядываюсь вокруг, но, как назло, у пропускного пункта пустынно: ни машин, ни гуляющих местных. Конечно, сам поселок начинается примерно через полкилометра и вряд ли кто-то захочет прогуливаться до КПП, но все же. Наконец мысленно отмахиваюсь. В конце концов, ну что он мне сделает? Тем более все равно пройти нужно, а если конфликтовать начну, меня точно никто никуда не пропустит.

Достаю паспорт и раскрываю на главной странице с данными. Когда охранник убеждается, что я действительно та самая Софья Синицыны, делает приглашающий жест в сторону шлагбаума.

– Проходите, я сейчас открою.

– Серьезно? – ошарашенно выпаливаю я.

– Да. Вам нужен дом 75А, он вот здесь, – показывает охранник нужное строение на карте поселка, что висит на стенде рядом.

Пока я всматриваюсь в нее, стараясь запомнить маршрут, он делает жест своему напарнику, который маячит в окне, и шлагбаум поднимается.

– Спасибо, – неуверенно благодарю я напоследок.

Приходится пройти еще не меньше километра, прежде чем отыскиваю нужный дом. Только я заношу руку над кнопкой звонка, как дверь распахивается сама. Точнее, распахивает ее Бритый. От неожиданности даже отступаю на шаг.

– М-можно войти?

С кривой ухмылкой он отступает с дороги, пропуская меня внутрь. Честно сказать, все это больше похоже на какую-то ловушку. С самого начала везде все пропускают – это точно не к добру.

– Босс уже тебя ждет. Дай-ка я проверю тебя от греха подальше, – произносит Бритый, забирает из рук стоящего рядом охранника металлоискатель и проводит им сначала спереди, потом сзади. Агрегат противно пищит, когда мужчина ведет им над поверхностью сумочки.

– Оружие? Колюще-режущие? – Бритый выхватывает прямо из рук сумку и быстро просматривает внутренности.

– А ты что, ножниц боишься после того, как облысел? – не удерживаюсь я от ехидной шутки.

Да уж, чувство самосохранения у меня, кажется, отбило напрочь. Потому что даже когда Бритый зыркает на меня убийственным взглядом, я только выдираю из его лапищ свою сумочку, и фыркаю:

– Убедился? Только маникюрные ножницы. Обещаю, я не буду тебе ими угрожать, если у тебя до сих пор травма.

– Что-то ты болтливая слишком, – ухмыляется Бритый и направляется в сторону дома.

– Нервы ни к черту, – хмыкаю я, шагая следом.

– Такая молодая, а уже нервы, – не остается в долгу мужчина.

– С вами поведешься, хорошо хоть не поседеешь.

Он провожает меня в дом, вверх по лестнице, и перед кабинетом Лютого забирает из рук сумку.

– Заберешь после.

– Ладно, – не спорю я.

Какой там, мне не до споров! Меня потряхивает от страха, в горле Сахара. Только молюсь, чтобы Костя меня выслушал. Только берусь за ручку двери, как Бритый перехватывает руку и предупреждает серьезно:

– Не дразни его, девочка. Перед тобой не пацан-ровесник. Лютый и не с таких спрашивал, так что следи за языком. Поняла?

Осторожно освобождаю локоть и совсем немного склоняю голову.

– Поняла. Но не обещаю. Говорю же, нервничаю. Я когда нервничаю, могу молоть все, что в голову придет, – признаюсь ему честно и выставляю вперед ладонь, чтобы показать, как дрожат пальцы.

– Что же пришла тогда?

– Леся, – отвечаю коротко.

Бритый смотрит на меня без злобы, с какой-то даже отеческой грустью в глазах, и это так неожиданно, что я не знаю, как реагировать.

– Ладно, обойдется. Иди. Ждет.

Секунда – и к Бритому возвращается обычное выражение: бандитская полуухмылочка, острый взгляд.

Понуро киваю и делаю глубокий вдох, как перед прыжком в воду. Дергаю ручку двери на себя и, решившись, делаю шаг внутрь.

Глава 19

Мысли выбивает напрочь разом, едва взгляд наталкивается на внушительную фигуру Лютого. Он сидит за столом, сцепив руки в замок и положив на них подбородок. Как завороженная обегаю сильные предплечья с выступающими венками, красивые длинные пальцы и лишь потом, когда поднимаю глаза, замечаю его тяжелый изучающий взгляд. Он каменной плитой ложится на плечи, и я застываю на пороге, не в силах сделать шага вперед. Помогает Бритый: подталкивает в спину ладонью и закрывает за мной дверь.

Вот уж, блин, спасибо за помощь! Такое ощущение, что меня в клетку к голодному зверю запихнули, а потом еще и учтиво дверь прикрыли. Пожалуйста, мол, Синицына, наслаждайся тем, что натворила.

Лютый смотрит молча. Ждет, что я скажу, но я и звука не могу произнести. С трудом увожу взгляд в сторону и лишь когда разрывается зрительный контакт, становится легче.

– Зачем вернулась? – голос не сулит ничего хорошего. Такой же холодный, как и его обладатель.

Стою перед мужчиной, глаза в пол, не знаю, куда себя девать. Только нервно пальцами краешек футболки тереблю.

– Я помочь хочу, – отвечаю тихо.

– Чем это? Демид избавился от тебя при первой же возможности, значит, не особо ты и ценный подельник, – ухмыляется Лютый.

Вскидываю голову и тут же вспыхиваю под его насмешливым взглядом. Как бы его слова не звучали жестоко, мне нечего возразить. Я и не была никогда подельником Демида. Просто присматривала за малышкой, вот и все. А это, наверное, не особо и ценно…

– Я просто хочу помочь найти Лесю, – стараюсь придать голосу больше твердости и уверенности, но Лютый будто насквозь видит меня и продолжает издевательски улыбаться.

– И как ты поможешь? Ты знаешь, где она?

– Нет.

– Может, ты умеешь взламывать чужие системы безопасности для просмотра камер видеонаблюдения? Или имеешь какие-то связи с людьми повыше?

– Нет… – выдыхаю практически неслышно, повесив голову.

– Тогда каким образом ты собралась помогать мне искать мою дочь, м, Соня? – в голосе Лютого появляется металлический отзвук.

– Н-не знаю. Если хочешь, я могу клеить листовки или ходить с поисковым отрядом…

Брови мужчины ползут вверх, словно он увидел перед собой привидение. Сначала Лютый прыснул, будто подумав, что я пошутила, но, заметив, что я смотрю на него серьезно, не выдержал и расхохотался, откинувшись на спинку стула. Я ожидала какой угодно реакции, но… только не такой. Вздрагиваю всем телом и с обидой поджимаю губы. Никогда я себя еще не чувствовала такой беспомощной и бесполезной букашкой.

– Ты всерьез думаешь, что твои листовки как-то помогут? – отсмеявшись, интересуется Лютый, и веселость быстро сходит с его лица, – Как, по-твоему, я ищу Лесю, поисковыми отрядами? С собаками рыщу по домам?

– Я… н-не знаю, – бормочу в ответ обреченно.

Тихо хмыкаю и сглатываю ставшую мгновенно горькой слюну. Я действительно бесполезна. Ничего не могу. Наверное, стоило и правда остаться дома, как говорила мама. Не дразнить лишний раз опасных мужчин, не ввязываться в их игры. Все равно ни на что не способна. А Леся? Если себе не могу помочь, то разве ей смогу?

– Давай поговорим серьезно, Соня. Зачем тебе это нужно?

– Что именно? – переспрашиваю непонимающе.

– Все это, – Лютый неопределенно обводит рукой комнату, – Ты оказалась заложницей в этой игре, помогала с чужим ребенком. Но теперь-то ты свободна, тебя ничего здесь больше не держит. Так почему ты сама пришла ко мне?

– Я… – боюсь, что он сейчас взорвется от моего ответа и сжимаюсь в комок, прежде чем ответить, – Я просто хочу найти Лесю… Хочу знать, что с ней все хорошо. И все.

Он откидывается на спинку кресла, с шумом выдыхает воздух из ноздрей, словно разъяренный бык.

– Ты сейчас пытаешься мне втереть сказочку о том, что привязалась за месяц к чужому ребенку настолько, что сейчас, рискуя своей башкой, вернулась помогать его искать?

– Не за месяц. Мы больше были рядом, – возражаю упрямо.

– Ты правда дура или прикидываешься?

– Наверное дура. Мама тоже так говорит, – улыбаюсь невесело. Но Лютый мою улыбку как-то не очень оценил и вместо этого ледяным тоном уточнил:

– Тебе смешно?

– Нет, – качаю головой, – Это нервы.

Пока я лихорадочно кусаю губы, глядя в сторону и пытаясь придумать еще хоть один аргумент, который убедит Лютого оставить меня здесь, пропускаю момент, когда он оказывается рядом. Просто внезапно ощущаю волну силы и какой-то звериной мощи, которая захлестывает разом и с головой. Моргнув, от неожиданности отступаю на шаг и растерянно смотрю в глаза мужчины. Он стоит буквально в шаге от меня и это… обезоруживает.

– Ты не понимаешь, во что ввязываешься снова, Соня, – меланхолично тянет он, заложив руки в карманы брюк.

– Знаю.

– И как ты дожила до своих лет с такой головой на плечах? Сколько тебе там, восемнадцать?

– Девятнадцать, – говорю, упрямо поджав губы, – Не надо со мной говорить, как с ребенком.

– Целых девятнадцать! – хмыкает насмешливо Лютый, – Тогда извините, пожалуйста, точно не ребенок. Взрослый, адекватный человек, принимающий взвешенные решения.

Он насмехается надо мной: это слышно в его голосе, видно в позе, с которой он стоит. Но в его глазах, помимо этой насмешки есть еще что-то. Такое темное, тягучее и опасное, что от сладкого ужаса подводит низ живота.

На меня еще никто в жизни не смотрелтак.

– Выметайся, – неожиданно стальным тоном с нажимом приказывает Лютый. Его взгляд буквально за секунду неуловимо меняется и теперь в нем нет ничего, кроме ледяного равнодушия.

Признаться, я ожидала совсем другого ответа, поэтому даже опешила на секунду. Настолько, что все внутренние тормоза отказали и страх моментально куда-то ушел.

– Никуда я не пойду! – возмутилась я.

Брови Лютого взлетают вверх. Он смотрит на меня с нескрываемым интересом и, спустя самые долгие пять секунд в моей жизни, уточняет:

– Что ты сказала?

Во взгляде и тоне голоса явно читается предупреждение. Словно он дает шанс одуматься и повиниться, мол, извините, все поняла, выметаюсь. Но меня несет.

– Я никуда отсюда не уйду, так понятнее? Я по документам ее мать, и ты меня сюда под этим предлогом привез, даже женушкой назвал. Так что я до конца и буду выполнять все свои обязанности! Я не вы с Демидом, у меня совесть есть. И пока я не пойму, что Леся в порядке, я отсюда никуда не уйду! – выпаливаю на одном дыхании и застываю, тяжело дыша.

Лютый мрачнеет с каждой секундой. Нет, даже с каждым произнесенным мной словом. И сейчас вместо силы от него веет опасностью и злостью. Он делает шаг ко мне и сердце предательски ухает в желудок. Смелость разом куда-то улетучивается: я быстро отступаю к двери, но он быстро настигает. Оставляет между нами узкое пространство и ставит по бокам от моих плеч руки, не давая возможности сбежать.

– Не заставляй меня выволакивать тебя за шиворот, Сонечка.

Меня мелко трусит, но я все равно дерзко вздергиваю подбородок вверх и парирую с деланным равнодушием:

– А ты не выволакивай. Оставь тут. Я же не мешаю тебе. Или нужно платить за то, что я здесь поживу? В таком случае мои деньги ты уже взял. Надеюсь, этого хватит, чтобы еще недолго здесь побыть.

– Деньги? – непонимающе вздергивает он бровь.

– Ага. Те самые, что Демид мне заплатил.

– А-а, так ты из-за них сюда вернулась? – криво ухмыляется Лютый, – Ну так бы сразу и сказала, мелкая, зачем врать. Они на твоем счету лежат.

– На каком еще счету?

– Который открыли на твое имя. Я не обкрадываю девочек из бедных семей, – пожимает плечами мужчина.

– Я не из бедной семьи! – оскорбляюсь тут же.

– Значит, эти деньги тебе не нужны?

Захлопываю рот. Нужны, еще как нужны.

– Знаешь, я тут подумал… – Лютый отступает и задумчиво потирает подбородок, – А что, если тебя подослал совсем не Демид, а Серов? Что на это скажешь, мелкая?

– Я даже не знаю, кто это такой! – восклицаю я.

– И как ты это докажешь?

– Ну ты же обвиняешь, ты и доказывай!

Лютый ухмыляется и даже с какой-то толикой уважения тянет:

– Я смотрю, ты очень осмелела.

– Мне нечего терять, – снова пафосно задираю подбородок, но под насмешливым взглядом тут же тушуюсь и честно признаюсь, – Я просто не думаю, что ты меня убьешь.

– Почему же?

– Не знаю. Незачем. Я ведь ничего плохого тебе не сделала, а твою дочь вообще полюбила как родную, – пожимаю я плечами и тихо говорю, – Демид сказал, что она назвала меня мамой.

Секунда – и Лютый снова оказывается рядом. Только теперь между нами нет ни миллиметра пространства. Он вжимает меня в дверь всем телом и хватает рукой за горло, но не перекрывает доступ кислорода, а просто фиксирует на месте.

– Не смей, – шипит на ухо, обжигая его горячим дыханием. – У Леси только одна мать, и это не ты.

– Элла, я в курсе, – говорю срывающимся шепотом ему в волосы.

Лютый отстраняется, но не отпускает меня. Просто смотрит, кажется, в самую глубину души. Просто смотрит, а меня выворачивает наизнанку от его взгляда.

Он отступает снова, но теперь припечатывает жестко:

– Выметайся.

– Что? – переспрашиваю я севшим голосом, не веря своим ушам.

– Я сказал: можешь выметаться и ехать назад к мамочке.

Он разворачивается и направляется назад к столу. Я смотрю в его широкую стальную спину невидящим взглядом и не сразу ощущаю, что по щекам беззвучно текут слезы. Делаю несколько шагов следом на автомате. Надо что-то сказать, а я не могу. Даже не знаю, что…

– Лютый! – дверь с грохотом распахивается и на порог вваливается его подельник. Бритый тяжело дышит, отдуваясь и вытирает с покрасневшего лба капельки пота.

Украдкой торопливо стираю слезы.

– Какого черта без стука? – недовольно рычит Лютый.

– Там… Демид! С Лесей!

Мы синхронно разворачиваемся к Бритому и оба несколько секунд ошарашенно пялимся на него. Даже слезы моментально высыхают, настолько эта новость вышибает землю из-под ног. Лютый резко срывается с места и бросается вон.

Я бросаюсь следом, но Бритый перехватывает меня за руку и приходится остановиться. Молча непонимающе смотрю на мужчину.

– Что он сказал?

– Ничего. Что я остаюсь, – вру я и, высвободив ладонь, стремглав бегу к выходу, не веря в происходящее. Демид с Лесей здесь! Неужели все так быстро разрешилось? Неужели он понял, что нельзя просто по собственной прихоти похищать ребенка у родного отца? Я очень надеялась, что это так. И с горечью понимала, что это – конец. Я увижу сейчас Лесю, как и мечтала все это время.

В последний раз.

Глава 20

За тот небольшой промежуток времени, что я знала Лютого, я уже успела понять, насколько он закрытый человек. И пусть характер у него взрывной и полыхнуть способен как спичка от любой искры, все равно с чужаками Костя оставался сдержан. И в доверии, и в проявлении настоящих эмоций. Но сейчас… Сейчас передо мной словно другой человек возник. Потому что таким этого мужчину я еще не видела, и просто чудо, что успела в тот момент сбежать по лестнице вниз.

Стоит Лютому увидеть дочь, как он меняется в лице. Столько эмоций мелькает на нем сразу, ежесекундно меняясь: растерянность, счастье, нежность, любовь. Не злость, гнев и ненависть, а другие, совершенно обычные человеческие чувства. Застываю на последней ступеньке, потрясенно наблюдая за тем, как он нетерпеливо, но осторожно выхватывает дочь из рук Демида и сразу же сжимает в объятиях.

Я сама готова расплакаться от счастья, когда вижу уже ставшую родной мордашку Леси, ее улыбку, милый курносый нос. Неужели все хорошо? Неужели она наконец-то дома?

– Папа! – радостно восклицает Леся почти чисто, только немного слышится «я» вместо «а».

Она жива, она здесь, сейчас. Мне это все не мерещится. Только сейчас облегченно выдыхаю, понимая, что до последней секунды ждала какого-то подвоха.

Лютый прижимает малышку к себе, целует несколько раз в висок и макушку и только потом чуть отстраняет. Осматривает тщательно и только когда удостоверяется, что с Лесей все в порядке, переводит моментально потяжелевший взгляд на Демида.

– Забери мелкую, – бросает мне Лютый через плечо.

Отмечаю отстраненно, что мелкой он называет и меня, и дочь. Неужели я для него тоже несмышленый ребенок? Он, конечно, намекал на возраст, но не настолько же… Самому Косте на вид лет тридцать пять, не больше. Это ведь нормальная разница, обычная даже.

Резко краснею. При чем тут вообще наша разница в возрасте? Не время об этом думать и не место. Так что я отбрасываю ненужные мысли по этому поводу и тороплюсь к малышке.

– Мама Фоня! – смешно коверкает Леся мое имя и тянет ко мне ручки.

– Солнышко…

Наверное я никогда не смогу описать это чувство обычными словами. Когда после всех бед, проблем и несчастий прижимаешь к груди маленького ребенка, и он обнимает тебя за шею в ответ. Сердце пропускает удар, пускается вскачь, но при этом на душе становится спокойно и так хорошо… Застываю прямо так и даже не сразу замечаю, с каким хмурым видом смотрит на меня Лютый.

– Извините, – бормочу смущенно и отхожу в сторону.

Не знаю, будет лучше уйти наверх или остаться. Ведь если вдруг здесь начнется потасовка между мужчинами, то Леся перепугается до смерти. Я-то в последнюю их встречу как струсила, что они переубивают друг друга, а теперь и подавно способны. На всякий случай отхожу в сторону кухни, в самую дальнюю часть комнаты и присаживаюсь на краешек дивана. Если что, просто закроюсь на кухне и все. Но пока пропускать объяснения Демида я очень не хочу. Ведь своего он не добился, так почему же здесь, еще и с малышкой?

Кажется, Лютого интересует тот же вопрос, потому что он вкрадчиво интересуется:

– А теперь расскажи, почему ты вдруг привез Лесю сам? Тоже совесть замучила, как и Сонечку?

Демид невесело хмыкает, но держится настороженно, не выпуская Лесю из поля зрения. Следит настороженно, переводит взгляд то на Костю, то на нас с малышкой. И молчит. Словно ждет чего-то.

– Рокотов, – с нажимом зовет Лютый, теряя терпение. А то, что он на грани, заметно не только по тембру.

Мужчина стоит ко мне спиной, но даже отсюда заметно, как он подобрался, как напряглись его мышцы: он едва сдерживается, чтобы не наброситься на Демида. Замечаю, как Костя сжимает руки в литые, словно из стали, кулаки, и подбираюсь, готовая в любую секунду броситься на кухню, чтобы не перепугать Лесю. Мимолетом сталкиваюсь взглядом с Бритым, который спустился следом. Он тоже напряженно следит за разговором.

И когда я уверена, что в следующую секунду Лютый просто разнесет весь дом вместе с Демидом, он наконец коротко произносит:

– Серов.

– Что Серов? – буквально рычит Костя.

– Он нашел, где я прятал Лесю. Повезло, что в этот момент я был в доме и смог ее вывезти оттуда. Заявись он на полчаса попозже и…

Испуганно прижимаю ладонь ко рту, но Лютый, в отличие от меня, не особо впечатлительный мужик.

– Хочешь сказать, он штурмовал дом?

– Нет. Просто несколько его человек пробрались туда и устроили перестрелку. Ты что, не веришь?! – изумленно восклицает Демид, – Он положил несколько моих пацанов!

– Значит, у тебя были плохие пацаны в охране, раз допустили подобное, – жестко отрезает Лютый.

– Его не остановила куча моих людей, он все равно напал! Нападет и здесь.

– Пойдет в открытую на меня?

– Как ты не понимаешь, он уже пошел! Уже напал! Он ведь знал, чья Леся дочь, неважно, что она в этот момент была со мной! – шагая по комнате, продолжает говорить Демид, – Ты не улавливаешь сути! Не случись этого, я бы не привез Леську сюда. Раз все настолько серьезно, нам не просто нужно ее спрятать, нам нужно объединиться. Моих сил… не хватит, ты знаешь.

– То есть, – в тоне Лютого появились насмешливые нотки, – хочешь сказать, что тебе не помогут простые охранники? И тебе внезапно понадобилась помощь посущественнее, хотя несколько дней назад ты в открытую угрожал, что я никогда не увижу дочь, если не завяжу с криминалом?

– Нет, – качает головой Демид, прямо глядя в глаза Лютого, – это твоей дочери нужна эта помощь. И моя тоже.

– Сомневаюсь.

– Я кое-что знаю, – Рокотов бросает выразительный взгляд на меня, – Но расскажу позже, без свидетелей. Когда увезем и перепрячем Лесю.

Лютый молчит, и по одному этому молчанию понятно, что видеть Демида в своем доме он не хочет – и это еще мягко сказано. И уж тем более принимать от него помощь не собирается. Наверное, он и сам это понимает, потому что внезапно тихо добавляет:

– Я и сам заинтересован в том, чтобы Лесю никто не нашел, чтобы ей ничего не угрожало. Ты… знаешь, как я любил Эллу. И для ее ребенка я сделаю все.

Не знаю, что за информацию собирается рассказать Рокотов, но я поднимаюсь, сажаю Лесю удобнее, и подхожу к мужчинам.

– Костя… – зову негромко, – он ни разу не обидел Лесю. Сколько я была с ней, он всегда относился к ней, как к родной. Это правда.

Не смотрю в сторону Демида. То, как он поступил со мной, не собираюсь прощать, но речь сейчас идет о другом – о безопасности ребенка. А значит сначала это, а потом пусть делают, что хотят.

– Ладно, – спустя некоторое время произносит Лютый, едва ли не скрипя зубами. – Сегодня я отправлю Лесю в действительно безопасное место. А потом разберемся с остальным. Бритый, забери мелкую и проводи девчонку домой, – распоряжается он.

– Нет! – вцепляюсь в малышку мертвой хваткой, как клещ, когда понимаю, что Костя говорит обо мне. Даже отступаю на несколько шагов, чтобы не дать отобрать ее.

Как будто это поможет…

– У нас нет времени искать кого-то, кто согласится присматривать за Лесей. Надо вывозить ее прямо сейчас, – перебивает Демид.

– И поэтому ты решил, что Соня будет рисковать своей жизнью?

– Я не уеду. Я буду с Лесей, – заявляю твердо.

Лютый прожигает меня взглядом, но я спокойно выдерживаю, упрямо глядя в его глаза. Нет уж, не отдам ребенка не пойми кому, и уж тем более не оставлю Лесю, когда ей угрожает настоящая опасность. Хоть за шкирку вытаскивай, хоть под дулом пистолета заставляй – все равно не уйду. Наверное, в моем взгляде отражается решимость стоять до конца, потому что Лютый устало цедит сквозь зубы, обращаясь к нам с Демидом:

– Когда все закончится, клянусь, я прикопаю вас обоих.

И хоть ситуация аховая, мне едва удается сдержать победную улыбку.

Глава 21

– Собери ее вещи, – сразу же после разговора приказывает Лютый и забирает дочь на руки. Взамен кладет в ладонь ключ от комнаты и на секунду у меня сжимается сердце. Неужели он все это время носил его с собой?

Детскую я увидела впервые за все то время, что жила здесь. Помню, что от скуки я шаталась по дому и заглядывала в разные комнаты, и тогда обнаружила, что как минимум две из них оказались заперты. Один – кабинет Лютого, а вот скрывалось за второй дверью, оставалось только догадываться. Тогда я удивилась отсутствию детских вещей в доме, даже подумала, что меня обманули и Костя все же не отец Леси. А оказалось, что на самом же деле он просто не хотел пускать туда никого постороннего.

И это почему-то подкупало. Лютый так берег любое напоминание о дочери, и это не вязалось с образом, что он себе создавал. Грозный, нелюдимый, злой, жестокий. Но в то же время безумно сильно любит Лесю, словно даже в этой цельной металлической броне все же есть брешь.

Быстро собираю все необходимое в сумку, что отыскала для меня горничная. Выношу ее в коридор и ставлю у порога, а сама собираюсь спуститься вниз, но мое внимание привлекает шум со стороны кабинета Кости. Стараясь не шуметь, я на цыпочках пробираюсь к нему. Ожидаю услышать как минимум два голоса – Лютого и Демида, они же собирались поговорить. Но нет, кто-то тихо бормочет.

Украдкой заглядываю в щель от неплотно закрытой двери и застываю на месте. Меньше всего я думала, что увижу именно это: как Лютый осторожно баюкает дочь, совсем тихо что-то рассказывая. Это настолько необычно, что, забывшись, задеваю ручку двери и шиплю от боли. Костя резко вскидывает голову и окидывает мою фигуру тяжелым осуждающим взглядом.

– Я закончила собирать вещи. Все готово, – стушевавшись, что меня застали за подглядыванием, торопливо говорю я.

– Хорошо. Сейчас уложу Лесю и поедем, – отвечает он. Невооруженным взглядом заметно, с каким трудом ему даются такие простые слова.