Текст книги "В его власти, или Беременна от монстра (СИ)"
Автор книги: Виктория Вестич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Глава 11
Та тошнота, что была в самом начале, оказалась лишь цветочками. А вот уже дальше начался настоящий токсикоз. Ни килограмма не набрала, только похудела сильнее. Меня мутило буквально от всего, иногда и от воды. От слабости я даже с кровати подняться не могла. Пришлось несколько дней в больнице провести. Под капельницами стало легче, но все равно состояние было аховое. Тошнота случалась уже не так часто, но постоянно хотелось спать. Как тут думать о побеге, когда у тебя сил хватало только до подушки добраться?
Зато Покровский вел себя нормально, даже смирился с прислугой в доме. Девочки-модели как-то разом исчезли, во всяком случае я не видела, чтобы он приводил домой любовниц. Хотя иногда замечала, что он не приезжал ночевать. И этот факт даже немного неприятно царапал внутри.
Марат исправно перечислял зарплату на мой счет, а вот деньги с карты я не трогала. Еще рано было покупать что-то для малыша. Я боялась даже просто смотреть вещи в интернет-магазинах и планировать что-либо купить. Конечно, приметы – это абсурд и просто дурацкие предрассудки, но когда у тебя было несколько выкидышей, то все это уже не кажется шуткой. Так что я просто старалась разнообразно питаться, гуляла, посещала врача и следила за работой прислуги в доме.
Единственное, что постоянно нервировало – я постоянно находилась под надзором. Всегда, абсолютно всегда за мной неотступно следовали два охранника размерами как тот массивный шкаф из дуба, что стоял в моей комнате. Куда бы я ни пошла, за спиной всегда были они. Мы даже не познакомились толком, потому что все, что они говорили мне, было «Здравствуйте». А потом начисто игнорировали все вопросы.
Когда один раз мы ехали на плановый прием, я даже пошутила, не хотят ли они зайти со мной в кабинет. Вдруг на самом деле из живота ребенок пропал или я сама сейчас исчезну, как только они следить перестанут. Шутки они не оценили.
Кровь для ДНК теста у меня взяли уже на девятой неделе. Результат анализа пришлось ждать десять суток, так что я не удивилась, когда на одиннадцатый день с самого утра ко мне заявился Марат и сказал, чтобы я собиралась. Так, наверное, не терпелось ему узнать, действительно ли его ребенок. Я и не перечила.
Покровского в медицинском центре встречали как дорогого гостя: сразу встретили в дверях, проводили в кабинет Петра Васильевича и любезно предложили кофе. У меня тоже поинтересовались ради приличия, не хочу ли я чего-то. Еле сдержала ехидное фырканье – удивительно было, как эта милая девушка меня вообще заметила, так она пожирала глазами Марата. Впрочем, про медсестру забыли и думать, когда в кабинет вошел Петр Васильевич.
– Рад, рад видеть вас, Марат Павлович, Анна Сергеевна, – пожилой врач и по совместительству заместитель директора медицинского центра сиял радостной улыбкой, пожимая Марату руку, – вот, забрал личную мед. карту Анны Сергеевны, посмотрел. Все хорошо с малышом, скоро будет второй скрининг и…
– Петр Васильевич, – остановил его Покровский жестом, – к делу.
– Да-да, – мужчина рассеянно перелистал бумаги, кашлянул и, найдя нужную, снова заулыбался. Протянул документ Покровскому и заторопился, – Результат теста привезли пару часов назад. Что ж, рад поздравить вас, Марат Павлович. Вы – отец ребенка, это установлено экспертизой на девяносто девять и девять десятых процентов. Хотите знать пол?
Покровский забрал бумагу из его рук и, как истинный бизнесмен, погрузился в чтение. Я закатила глаза, сложив руки на груди. До чего же недоверчивый! Лишь когда Марат изучил документ до конца, поднял взгляд на врача и поинтересовался:
– Вы уже знаете пол?
– Для подобного ДНК теста нужно выделить икс или игрек хромосомы, чтобы определить пол ребенка, а уже после сравнить его профиль с биоматериалами отца, – пустился в пространные объяснения Петр Васильевич. Хотел рассказать что-то еще, но натолкнулся на выразительный взгляд Марата и кашлянул, – да, мы знаем пол ребенка.
Я замерла, от волнения сжимая сумочку. Нет разницы, мальчик или девочка, все равно это безумная радость! Но очень уж хотелось узнать, кто это.
– Конечно! Скажите, кто у меня будет? – не выдержала я многозначительного молчания.
Но врач словно проигнорировал меня. Дождался благосклонного кивка со стороны Покровского и только тогда улыбнулся:
– Поздравляю, у вас будет мальчик!
– Сын, – выдохнула я с улыбкой.
– Наследник, – тихо произнес Марат, и на его губах появилась довольная усмешка. Кажется, он и сам рад тому, что этот ребенок от него. Просто, наверное, не привык выражать эмоций.
– И, смею заверить, никаких отклонений у плода нет, последнее обследование показало, что малыш развивается отлично! За Анной Сергеевной наблюдает лучший врач, я постоянно контролирую, как ведется ее беременность.
Петр Васильевич словно пытался выслужиться перед Покровским. Хотя этому я уже не удивлялась.
По дороге домой, пока я смотрела в окно, мысли то и дело возвращались к ребенку. Я боялась сглазить, боялась даже думать о будущем, но само собой представлялось, как малыш будет расти, как будет играть с любимыми игрушками, учиться читать и считать, как ввяжется в первую драку ради любимой девочки и принесет двойку из школы. И поневоле улыбалась. Все сделаю для того, чтобы мой малыш был счастлив!
Покровский ехал рядом, но я даже забыла о том, что в салоне нахожусь с ним, а не с охранниками, как обычно. Поэтому когда машина вкатила на выложенную плитами подъездную дорожку, попрощалась, как и привыкла, и направилась к дому.
– Аня, поднимись в мой кабинет. Нужно поговорить, – окликнул Марат.
Пожала плечами и направилась в комнату, чтобы переодеться. Покровский наверняка хотел дать какие-то распоряжения по ведению дома, потому что больше ни о чем мы не разговаривали обычно. Хотя он вел себя очень вежливо и даже мило, но за границы приличий не переходил.
– Да? Что-то случилось? – я остановилась на пороге кабинета уже через несколько минут.
– Садись, – Покровский опустился в свое кресло и кивнул мне.
Послушно села напротив Марата.
– Ни о каком аборте речи быть не может. Ты родишь этого ребенка, – внезапно произнес он, сверля меня взглядом.
Удивленно вскинула вверх брови и сначала не ответила. Показалось, что я ослышалась, но нет, Марат выжидающе смотрел на меня.
– Я и не собиралась делать аборт… – ответила обескураженно. А какого ответа он ждал?
– Кто знает, – пожал он плечами, – оплату получишь потом. Мой юрист подготовит договор.
– Какой договор? И какую еще оплату? За что?
Ощущение было такое, будто мы разговариваем о разных вещах, потому что лично я ничего не понимала. Марат окинул меня таким взглядом, словно знал, что я специально прикидываюсь и строю из себя дурочку, но все же пояснил:
– Получишь деньги как суррогатная мать и исчезнешь из нашей жизни.
В груди что-то оборвалось после этих слов. Меня словно оглушило, потому что я не слышала ни звука вокруг себя. Только неровный грохот сердца и гул в ушах. Это что, какая-то злая шутка?
– Что? – выдавила едва слышно. На большее просто не хватило ни слов, ни сил.
– Можешь не переживать, – Марат придвинул к себе одну из бумаг и быстро нацарапал на ней ручкой цифры, – я очень щедр с теми, кто мне полезен. За сына я не скуплюсь. Вот эту сумму ты получишь после родов на личный счет.
Он деловито придвинул ко мне бумажку и с довольной улыбкой откинулся на спинку дорогого кожаного кресла.
Я смотрела на Покровского во все глаза, будто у него выросло несколько рук, и не верила в то, что он говорит. Это розыгрыш? Меня снимает камера? Потому что сама эта мысль не укладывается у меня в голове: отдать своего ребенка и получить за это деньги.
– Ты шутишь? – выдавливаю я, чувствуя, как дрожат руки, – Как мне жить потом? Зная, что мой малыш где-то не со мной, что я своими руками отдала его?
– Родишь еще, – просто пожал плечами Марат, – потрахаешься с кем-то или сделаешь ЭКО. Один раз у тебя получилось залететь, значит, получится снова.
Если бы мне сейчас прострелили дыру в груди, все равно не было бы так больно, как после этих жестоких слов. Они так сильно выбили из колеи, что я не смогла и слова в ответ сказать, только быстро-быстро замотала отрицательно головой. «Нет, ни за что! Ни за какие деньги, никогда этого не будет!» – хотелось закричать мне, но горло сковал спазм, мышцы как будто парализовало. Я не могла произнести ничего.
Марату и не были нужны слова – он все понял по моему взгляду. И разозлился: в глазах мужчины зажегся нехороший огонек.
– Послушай, я был очень вежлив с тобой, даже не зная, мой ли это ребенок, – с нажимом произнес он, подаваясь вперед. Сощурился и продолжил вкрадчивым тоном, – позволил тебе жить здесь и фактически управлять домом. Но это не значит, что ты стала здесь хозяйкой и имеешь право голоса. Даже то, что ты носишь моего ребенка, не позволяет тебе перечить мне.
Вот после этих слов внутри меня словно вулкан взорвался и по венам потекла раскаленная лава, настолько сильной была ярость! Она выжигала внутренности огнем, и я не выдержала, перешла почти на крик:
– Ты потерял связь с реальностью, Покровский??? Я не твоя вещь, и мой ребенок тоже! Я его мать, а не инкубатор! Неважно, смогу ли я выносить еще малыша или нет, я все равно не могу просто взять и отдать его! Это моя кровь, моя плоть, он растет у меня под сердцем! Ты хоть понимаешь, что ты говоришь??!
– Если ты считаешь, что сумма, которую я предложил, маленькая, то это деньги в долларах, а не в рублях. И я могу добавить еще столько же.
– Ты что, не слышишь?! Я не отдам тебе этого ребенка! Плевать, сколько ты за него можешь дать!
– Перестань ломать комедию, – холодно процедил Марат, – я не собираюсь слушать всю эту сопливую чушь. Женщины вроде тебя все готовы продать. Будет так, как я сказал. А если ты продолжишь скандалить, то весь остаток беременности проведешь с заклеенным ртом, привязанная к постели.
Он не слышал меня. Вообще не слышал то, что я говорю! Во мне кипел гнев и, видит Бог, я была готова разнести весь его гребаный кабинет, разбить здесь все к чертовой матери. Но знала, что даже это не поможет. С трудом удалось сдержать себя и тихо произнести:
– Я не оставлю этого так. Подниму шумиху. Скажу, что ты держишь меня взаперти, что…
– Правда? – вскинул он бровь, ухмыляясь, – и как же, если ты не можешь выйти? Будешь кричать и звать на помощь? Тогда учти, что мои слова про кляп до сих пор в силе. И это самое мягкое, что я готов применить. Не вынуждай меня прибегать к мерам посерьезнее, детка. Просто будь послушной хорошей девочкой, какой была, когда стонала подо мной в постели.
В лицо бросилась краска, и не столько от стыда, сколько от возмущения.
– Это не сойдет тебе с рук, Марат, – тихо сказала я, сжимая кулаки так, что ногти до боли впились в кожу, – я буду биться за своего ребенка, я пойду в суд.
– Ты ведь в курсе, сколько у меня денег? – скучающим тоном уточнил Покровский, – Абсолютно все решения суда будут в мою пользу.
– Я пойду в Европейский суд, подниму шум в зарубежной прессе, да хоть у черта в аду! Ты ни за что его не получишь.
Не знаю, что из этого вывело Покровского из себя, потому что внезапно он грохнул кулаком по столу так, что я испуганно вздрогнула, и прорычал, прожигая меня взглядом:
– Мой сын не будет даже знать твоего имени. Точка. Убирайся в свою комнату, пока я не передумал и не определил тебя в закрытую больницу, где в метре от тебя постоянно будет находиться несколько санитаров.
Я вылетела из кабинета Покровского за секунду до того, как желание вцепиться ему в горло не пересилило здравый смысл. После пережитого меня трясло от нервов, а внутри царил ураган: кровь то кипела от ненависти и злости, то в груди становилось сиротливо холодно до такой степени, что сердце от тоски сжималось.
Не помню, как я пролетела весь коридор, как заперлась в ванной своей комнаты и, включив воду на всю, горько разрыдалась, зажимая рот ладонью.
– Аня, у тебя все в порядке? – послышался через несколько минут обеспокоенный голос Зоя из-за двери.
С трудом проглотила всхлип и постаралась ответить обычным тоном.
– Да. Все нормально, – выдавила я, повысив голос. – Немного тошнит.
– Если что, я на кухне, – помолчав немного, наконец ответила она.
– Хорошо.
Если за мной неотступно следовала охрана, то вполне вероятно, что и прислуга тоже следит за мной и обо всем докладывает Покровскому. Нельзя доверять никому. И никому нельзя говорить о том, что я хочу сбежать. Марат не услышит меня, на это глупо даже надеяться. А я не готова отдавать своего малыша даже родному отцу и никогда больше не видеть его.
Поспешно вытерла слезы и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Положила руку на живот и покачала головой.
– Не бойся, малыш. Мама тебя никому не отдаст.
Пусть он следит за мной, пусть ограничивает и угрожает, пусть уверен в том, что я никуда не денусь. Я готова хоть зубами грызть землю, чтобы вырваться отсюда. Не знаю, как я это сделаю, но другой возможности быть с сыном у меня просто не будет. А значит, нужно начинать готовиться уже сейчас.
Глава 12
Все, что нужно было Марату после того, как Анна поселилась в его доме – чтобы она вела себя тихо и не мешала жить обычной жизнью. Немного ласковых слов, человеческое отношение, теплая улыбка – и вот его горничная уже не перечит, не скандалит, а ведет себя послушно и мило. Ест, спит, что-то там «важное» по дому решает и не отсвечивает. И это отлично, потому что Марат всегда считал, что женщине стоит открывать рот в двух случаях: на коленях на уровне ширинки, чтобы его ублажить, и чтобы стонать в кровати. Всё.
Главное, что пока что она ничего не спрашивала, не задавала вопросов и не пыталась сбежать. Да и куда там – вначале ее тошнило от любого запаха, потом она спала едва ли не целыми сутками. Идеальная будущая мать его ребенка. Тихо выносила, родила и исчезла. Правда, в эти планы Марат не считал нужным посвящать Аню до определенного момента. Меньше знает – крепче спит.
Покровскому хотелось, чтобы этот ребенок был действительно от него. Кто знает, может это его единственный шанс стать отцом? Он даже воспользовался каким-то идиотским калькулятором на женском сайте, чтобы высчитать примерно, когда произошло зачатие. Даты в целом совпадали, так что оставалось лишь дождаться результата теста ДНК. Пока существовала хотя бы маленькая вероятность того, что забеременела Аня после секса с ним, Марат обеспечил ее всем. И охрану приставил на всякий случай.
После скандала Анна категорически отказалась садиться с ним за один стол и теперь завтракала, обедала и ужинала на кухне, о чем Покровскому доложила одна из горничных. Эта умная девочка была его глазами и ушами. Первым делом после работы Марат слушал, что делала Аня, что говорила, как себя чувствовала и что ела. И, главное, не подговаривала ли кого-то из прислуги помочь ей любыми способами.
– Анна Сергеевна даже не выезжала из дома, только прогуливалась по саду, – отрапортовала горничная, имени которой Марат даже не знал.
– Одна?
– Да, конечно.
– И ни с кем не разговаривала?
– Только с Зоей, кухаркой. Но ни о чем таком, только о том, какие продукты нужно закупить и о погоде.
– Хм. Умная девочка, – Марат потер задумчиво подбородок и жестом отослал прислугу, – иди.
Нет, Анна была не той женщиной, которая так легко смирится и сдастся. Он был больше, чем уверен, что в конце концов она что-то выкинет. И нужно быть готовым к этому. Покровский уже позаботился, чтобы телефон Ани залочили только на его номер и на номер врачей, которые ведут ее беременность. Никому больше дозвониться она не сможет. История поиска в интернете тоже ежедневно отслеживалась. Но пока ничего, намекающее на готовящийся побег, не было. Это казалось подозрительным.
– Марат Павлович, там к вам гостья… – вырвал его из раздумий голос вернувшейся горничной.
Покровский удивленно вскинул бровь. В гости он никого не ждал, тем более женщину. И ни одну из его любовниц охрана не пускала на территорию без предварительного уведомления. Но едва он спустился вниз, как сразу же пожалел, что вообще в данный момент находился дома.
– Только тебя здесь не хватало, – Марат закатил глаза, как только увидел на пороге незваную гостью.
Со своей матерью, Агатой Степановной, Покровский предпочитал не видеться без особой надобности. Обычно их встречи происходили не чаще раза в год, но если бы мог, Марат встречался с ней еще реже. Эта высокая худощавая женщина во многом походила на собственного сына, причем не только внешне.
– Мой мальчик! – она сразу же бросилась к сыну, но тот только отрицательно покачал головой. Такие вот проявления нежности он терпеть не мог, а от матери вообще считал их лицемерными. Агата стушевалась, споткнулась на ровном месте, но едва увидела спускающуюся со второго этажа Аню, как воспряла духом.
– Я приехала, как только узнала!
– Узнала что? – усталым тоном поинтересовался Покровский.
– Что ты живешь с какой-то… – Агата Степановна явно хотела сказать что-то не слишком приятное, но в последний момент сдержалась и благопристойно закончила, – дамой.
– Тебя это касается меньше всего, – иронично заметил Марат. Обернулся к застывшей на середине лестнице Анне и произнес, – это моя мать, Агата Степановна.
Анна слетела вниз, будто на крыльях, и сразу же протянула руку для рукопожатия, как-то слишком радостно улыбаясь:
– Очень приятно! Я Аня.
– И мне, – попыталась растянуть губы в приветливой улыбке Агата Степановна, но все равно брезгливую гримасу скрыть не смогла.
Марат усмехнулся. Интересно, Аня надеется заполучить его мать в союзники? Впрочем, сказать он ничего не успел, потому что зазвонил телефон и Покровский отошел в соседнюю комнату ответить на звонок.
Дверь за ним еще не успела захлопнуться, как Агата до боли сжала в своей руке ладонь девушки и прошипела:
– Я не позволю какой-то вертихвостке пудрить моему сыну мозги!
– О чем вы? – растерянно пробормотала Аня, пытаясь вырвать пальцы из слишком сильной хватки.
– Марат не может иметь детей. Что, решила ему своего выродка на шею повесить?? Не выйдет!
Вот теперь взгляд Ани изменился, загорелся огнем. Выдрав руку, она гордо вздернула подбородок и холодно отрезала:
– Мой ребенок от Марата. К большому сожалению. Потому что я уже вижу, что его отец – монстр, а мамаша этого монстра – сумасшедшая!
Развернувшись, Аня пулей взлетела по лестнице, чтобы больше не разговаривать с ней.
– Что??! Что ты сказала??! Марат! Она оскорбила меня!
Покровскому пришлось свернуть разговор и попрощаться, едва он услышал, что разговор перешел на повышенные тона. За склочный и скандальный характер он и не любил мать. Вышел из комнаты и, подхватив под локоть женщину, повел в свой кабинет. Лишь там, силой усадив ее на диван, опустился в кресло и устало поинтересовался:
– Ты приехала сюда скандалить и отравлять мне жизнь?
– Я приехала защитить тебя! От этой вот вертихвостки и ее прицепа! Ты что, хочешь воспитывать чужого ребенка?! Повесить на шею ярмо?
– Не стоит называть моего сына подобными словами, – ледяным тоном предупредил Марат.
Агата сразу же осеклась, округлила глаза удивленно и выдохнула:
– Ты уверен? Ведь…
– Мама, – жестко оборвал ее Покровский, – ДНК тест подтвердил. Тема закрыта. Не приставай к Анне с вопросами и уж тем более не смей ее оскорблять.
Агата тут же бросилась что-то возражать, но Марат уже не слушал. На пороге его кабинета появилась Аня, и по одному ее виду он сразу понял: что-то не так. Девушка ухватилась за дверной косяк и взглянула на него страшным пустым взглядом.
– У меня кровь… идет… – одними губами прошептала она, а в следующую секунду застонала от боли и схватилась за живот.
Марат застыл, чувствуя, как холодеет внутри. Вышел из ступора только от окрика матери:
– Вызывай скорую, быстро!
Весь мир сейчас сузился до этой миниатюрной девушки. Марат заметил, как она стремительно бледнеет, оседая на пол, и рванул к ней изо всех сил. Успел подхватить на руки в самый последний момент, когда она чуть не приложилась головой о журнальный столик. Прижал к себе и слегка встряхнул, пытаясь привести в чувство, но Аня не реагировала. Покровский бросил на мать прожигающий взгляд и рыкнул:
– Что ты стоишь??! Вызывай врачей, немедленно!
О нет, отдавать своего сына он не планировал даже смерти. Его единственный наследник, его последний шанс стать отцом…
Вот только сейчас он не мог управлять ситуацией, не мог приказать, надавить, угрожать. Впервые в жизни все зависело не от него. И от этого Марату Покровскому, жесткому бизнесмену, повидавшему практически все, было до жути страшно.
