Текст книги "В его власти, или Беременна от монстра (СИ)"
Автор книги: Виктория Вестич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава 29
За завтраком Марата уже не было. Поехал, наверное, опять по своим делам – бизнес как всегда был для него на первом месте. В этом плане Покровский всегда себя не щадил. Сначала дело – потом отдых, так что он вряд ли даже выспался нормально.
Зато у меня было время спокойно обдумать его слова. Я полночи пролежала без сна и до сих пор думала о том, как вел себя вчера Марат. Неужели он все понял? И все будет хорошо? Почему же он тогда не вернул Агату? Горничная сказала, что она спешно уехала, а я не то что попрощаться ни успела, даже позвонить ей не могу – она просто не поднимает трубку. Не дай Бог что – то случилось. Наверняка она вступилась за меня и поссорилась с сыном, раз так внезапно исчезла…
– Так зоопарк отменяется?? – расстроенно воскликнул Артем и повесил нос.
Я вздрогнула, выныривая из своих мыслей, и улыбнулась уголком губ.
– Малыш, ну что ты, он не отменяется совсем. В зоопарк мы поедем, только попозже. Твой папа вчера сказал, что сегодня мама приедет к тебе в гости.
– Правда? – Тёмка обрадованно подпрыгнул на стуле, а потом нахмурился и сник.
Сколько я ни пыталась допытаться, почему он вдруг расстроился, мальчишка молчал, как партизан. Весь завтрак он хмуро размазывал кашу по тарелке. Еле упросила его съесть хоть немного. А потом убежал в свою комнату. Ни криков, ни топота – совсем не похоже на активного и шебутного парня, которому на месте сложно усидеть пять минут.
Не выдержав, я пришла к его комнате, легонько постучала в дверь и только потом заглянула внутрь.
– Можно?
Артем оторвался от разглядывания картинок в книге и молча кивнул.
– Интересная книга? – спросила я, присаживаясь рядом с ним на мягкий ворс ковра.
– Не очень, – насупившись, ответил он.
– Что такое, Тём? – вздохнув, поинтересовалась я, – Ты такой грустный, не играешь, не разговариваешь со мной. Разве ты не рад, что увидишься с мамой? Она вот-вот приедет.
– Я… рад, – покачал головой Тёмка, а после вздохнул тяжело, – Я только боюсь, что она снова начнет кричать и ругаться, как в прошлый раз.
– Мне кажется, она очень рада будет тебя увидеть и ругать не станет – ведь не за что, – возразила в ответ.
– Просто… иногда мама вроде бы рада мне, а потом начинает кричать. Что я плохой, не могу уговорить папу простить ее. А я… не знаю, как ему сказать это. Я плохой сын.
С тревогой я осмотрела Артемку. Дотянулась рукой до маленькой ладошки и осторожно сжала ее. Ребенок не станет думать такими словами. Значит, он их правда слышал от взрослого. Сердце кровью обливалось, когда Тёма говорил о том, что Слава на него кричит. Когда он принимался вспоминать об этом, сразу же становился такой виноватый-виноватый, как будто извинялся за то, какой он плохой и непослушный. Но ведь это было не так!
Только я хотела как-то успокоить его, как мальчишка опустил глаза и тихо признался:
– Жалко, что не ты моя мама…
Я не нашлась, что сказать. Я помнила рассказы Тёмки про скандалы матери, помнила, что она по сути просто бросила его на руках у дедушки с бабушкой, что тянула с них деньги, шантажируя тем, что они не увидятся с ним. Увозила, бросала у чужих людей, отправляясь «по делам» и делала Бог знает что еще.
– Тёма… – я хотела сказать, что такого говорить нельзя, но слова просто застряли в горле. Я не хотела прививать ему чувство вины за честное признание, поэтому выдохнула правду: – мне тоже жаль, что я не твоя мама. Но ты мне все равно очень-очень дорог. Как сын. Веришь?
Артем кивнул, прямо глядя в мои глаза, а после слетел с места и порывисто бросился в объятия. Я постаралась улыбнуться, когда обнимала мальчишку, а у самой на душе кошки скребли. Нельзя его винить за эти слова. Малыш просто ищет тепла, материнской любви и ласки – того, чего ему не хватает. Рассеянным взглядом я проскользила по комнате и натолкнулась на Славу. Она стояла в дверях и буквально глазами испепеляла меня.
Вздрогнув от неожиданности. Надеюсь, она не видела всю сцену. А хотя… может после этого она задумается, что на самом деле должна больше времени проводить с Тёмкой? Марат вроде бы не против этого. И очень надеюсь, что подумает о том, что Артем чувствует, когда она говорит ему, что он плохой сын.
Порывисто развернувшись на каблуках, Слава вылетела из комнаты, а я отстранилась с тяжелым вздохом и посмотрела на мальчишку:
– Все, больше не грустишь?
Тёмка помотал головой в ответ, а я улыбнулась:
– Сходи вниз. Если дяди Эльдара там нет, то позови его. Только не забудь шапку и куртку надеть, когда будешь на улицу выбегать! А я пока нам сока налью и мороженое достану, идет?
– Идет! – уже веселым голосом согласился Артем и умчался из комнаты.
Я не стала ему пока говорить о том, что мама уже пришла. Хотела сначала сама поговорить со Славой, чтобы она помягче была с мальчишкой. Не заслужил он плохого отношения. Торопливо я спустилась вниз, надеясь застать ее в доме. Услышала звон стакана на кухне и поспешила туда.
– Слава?
Женщина стояла ко мне спиной и резко обернулась, когда я ее позвала. В глубине глаз Славы горел какой-то лихорадочный огонек, а сама она выглядела так, будто совсем недавно перенесла тяжелую простуду. Как же мне стало жалко эту бедную девушку! Как будто это я сама запрещала ей видеть сынишку, а не Покровский делал это.
– Марат хочет отобрать у меня Тёмку, – хрипло сказала она.
Я как можно непринужденнее подошла к холодильнику и достала из него кувшин с апельсиновым соком. Заметила в дальней части кухни осколки стакана – наверняка Слава выпила воды и в сердцах разбила его. Значит, она на взводе, надо постараться спокойнее с ней говорить.
– Ты давно говорила с Маратом?
– Какая разница?! Я это и так знаю! – вспылила Слава.
– Мне кажется, он изменил свое решение. Не собирается отбирать у тебя Тёмку, – возразила я. Во всяком случае, вчера мне так показалось. Поговори с ним.
– Если он отберет его у меня, то все. Ты вообще понимаешь? Все! У меня не будет ничего – ни денег, ни сына, ни квартиры!
– Подожди… каких денег?
– Содержания, – сквозь зубы прошипела Слава, – ты что, хочешь, чтобы я на работу устроилась? За копейки намывать полы, как ты тут у Марата батрачила? Да только ты тепло устроилась в итоге – ноги раздвинула и считай целое состояние заработала! Умудрилась залететь от него. Он теперь щедро отсыплет, не поскупится.
– Что ты такое говоришь? – изумилась я, во все глаза глядя на нее. Она что, думает, что я специально забеременела от Покровского?
Глаза Славы расширились и она обвинительно ткнула в мою сторону пальцем.
– Я поняла! – прохрипела она, – Это ты его подговорила! Пришла на все готовенькое и теперь боишься бабло потерять, боишься, что я Марата уведу! Еще и ребенка забрать решила у меня!
– Прости, Слава, но мне кажется, что ты не в себе, – осторожно произнесла я, – Пожалуйста, успокойся, это не так…
– Марат решил ребенка моего забрать, а ты его против меня настраиваешь!!! – Славу буквально затрясло, она повторяла это раз за разом, вцепившись в спинку стула. Не зная, как к ней подступиться и прекратить ее истерику, я попыталась позвать ее, успокоить, но куда там. Даже про дурацкий кувшин с соком забыла – так и шагнула к ней.
Слава очнулась внезапно, как будто вынырнула из озера. Вот только что я переживала, как бы она в истерике просто не обрушила на меня стул, и вот она буравит меня взглядом исподлобья с нехорошей улыбкой на губах.
– Только и слышно от Артема – Анечка то, Анечка сё! Анечка святая у нас, хорошая, а Марат еще лучше!
– Слава, успокойся! Я не настраиваю против тебя никого. Наоборот, всегда прошу Марата, чтобы он чаще давал вам видеться, говорю, что нельзя просто захотеть и отобрать ребенка.
– Не делай из меня дуру! И ты, и Морозовы, и Агата – все настроены против меня! Вы все-е давно говорите, какая я плохая, что бросила его! А теперь еще и забрать решили! – она резко приблизилась и оказалась почти вплотную ко мне.
Не успела я даже отшатнуться и как-то отреагировать, как Слава выбила кувшин с соком у меня из рук, и он со звоном разлетелся под ногами, облив нас обоих.
– Боже, успокойся! Ты перепугаешь Тёмку, он и так тебя боится! – я поневоле шагнула назад и постаралась сама сохранить спокойствие. Где же наконец охрана, о которой говорил Марат?
– Во-о-от именно об этом я и говорила! Это ты напела ему, что мама плохая, что она бросает его и бьет.
– Ты что, била Артема? – я переменилась в лице, когда услышала это признание между делом.
Но Слава меня не слышала. Она снова шагнула ближе и доверительно положила руку на мое плечо. Нагнулась ниже, заглядывая мне в глаза и внезапно жутко ухмыльнулась.
– Только знаешь, что я тебе скажу? Раз вы хотите отобрать моего ребенка, я твоего ребенка заберу!
– Анна!
Я даже не поняла, почему у появившегося на пороге Эльдара так перекосило лицо. Он бросился ко мне, но как-то чересчур медленно. Все вдруг разом отошло на второй план и происходило, словно в замедленной съемке.
– Аня! – испуганный визг Артема оглушил.
Несмотря на то, что звуки воспринимались, как через вату, я услышала его крик и звон ножа, падающего на пол из рук Славы. Она опрометью бросилась вон из кухни, Эльдар кинулся следом.
В первые секунды я даже не почувствовала боли. Просто ощутила, что что-то неприятное течет по животу вниз и на автомате попыталась стереть влагу ладонью. Взглянула на нее и к горлу подкатила тошнота. Руки были в крови.
Внутренности обдало жаром и, стараясь сдержать панику, я схватила сразу несколько кухонных полотенец и как могла сильно прижала к ране. На слабеющих ногах едва добралась до стула и рухнула на него, пытаясь дышать глубже. У меня стучали зубы от ужаса, от одной только мысли о том, что рана была прямо по центру живота, широкой и проникающей – огромный шеф-нож, валяющийся на полу кухни, как минимум наполовину был измазан в крови.
В глазах Тёмки плескался ужас… Мальчишка был на грани и я постаралась говорить спокойно:
– Малыш, все нормально, слышишь? Сейчас беги, позови кого-нибудь на помощь, только поскорее. А потом иди к Зое и скажи, чтобы она за тобой присмотрела. Все хорошо, просто небольшая царапина. Беги скорее.
Господи, только бы ничего не случилось с ребенком, только бы ничего…
– Анна! – как сквозь вату донесся до меня голос Эльдара, и я ощутила, как он подхватывает меня, когда я начинаю заваливаться со стула на бок.
…не случилось с ребенком – успеваю я додумать мысль до того, как теряю сознание от ужаса.
Глава 30
Единственный раз, когда Марат по-настоящему испугался, случился вечером, когда ему исполнилось четырнадцать. Тогда отец подарил ему крутой и безумно дорогой мотоцикл, о котором он давно мечтал. Уговор с родителями был простой: он выедет на дорогу только после того, как получит права. Но кто вообще удержится и не нарушит слово, когда в гараже тебя ждет огромная мощная зверюга, которой кощунственно просто стоять в гараже? Такую красотку останавливать нужно только для того, чтобы заправить. Стоит только спуститься и…
Тогда Марат нарушил данное слово. Тоже один-единственный раз за всю жизнь. Дождался, когда родители уснут, стащил ключи и побежал в гараж. В тот момент охраны у отца не было, так что никем не замеченный младший Покровский выкатил новенький мотоцикл на улицу, прошел немного, чтобы не шуметь и дрожащими от предвкушения пальцами вставил ключ в замок зажигания. Короткие уроки вождения по двору загородного дома от отца не прошли даром, и уже через двадцать минут подросток закладывал виражи на запредельной скорости.
Марат даже сам не понял, в какой момент все пошло не так. Но зато на своей шкуре прочувствовал выражение «душа ушла в пятки», когда летел прямо на огромную фуру лоб в лоб. За долю секунды руки на автомате дернули руль в сторону. Тело вырвало из седла ровно за мгновение до того, как наикрутейшая Ямаха нырнула под кузов груженой махины и смялась, как бумажный листок. Вот тогда, лежа на асфальте в паре метров от искореженного металла, Марат подумал, что сильнее, чем в эту ночь, он не испугается, наверное, больше никогда.
Он ошибался.
Когда в трубке прозвучало «Аня в больнице. Слава пырнула ее ножом в живот», внутри все замерло, как будто льдом сковало. Он даже не понял, что не дышал все время, что говорил по телефону. Только потом, когда сбросил звонок, сердце загрохотало так, что от избытка крови зашумело в голове. Покровский пошатнулся, приходя в себя, а после схватил ключи и рванул на парковку.
В этот раз он гнал на полной скорости уже осознанно, по адресу, который назвал ему начальник охраны и не понимал, почему машина так медленно тащится. Руки тряслись, поэтому мужчине пришлось вцепиться в руль изо всей силы, чтобы удержать его.
Чем ближе Марат был к больнице, тем сильнее скручивало внутренности от страха. Что будет с Аней? А с их ребенком? Жив ли он? От этих мыслей холодело в груди. А особенно паршиво было от того, что Покровский никак не мог на это повлиять. Можно дать денег кому угодно, но в самый важный момент, когда нужно спасти чью-то жизнь, они уже не помогут…
Вместе со страхом внутри росло и другое чувство. Марат был в бешенстве. Настолько, что когда увидел в приемном покое Эльдара, буквально зарычал и набросился на него. За два шага преодолел разделявшее их расстояние, схватил охранника за грудки и рванул на себя.
– Какого хера, Эльдар?! Нахера мне нужен ты, вся эта орава охраны, если вы нихрена не можете! Если вы допустили такое??!
Эльдар поднял ладони вверх.
– Я виноват. За Славой должен был следить Рустем, но она что-то напела ему и он упустил ее из виду. Я виноват, я должен был проследить, чтобы она не приближалась к Ане!
– Ты виноват, да, – голос садился от ярости, – Твоей задачей было отвечать за ее безопасность! Отвечать своей башкой, Эльдар, за ее, мать твою, безопасность!!! И теперь она в реанимации!!!
Эльдар молчал – сказать в свое оправдание было нечего. Только виновато смотрел на мужчину.
– Если с моим сыном что-то случится… или с Аней… – произнес тихо, но весомо Марат, глядя ледяным взглядом в глаза начальника охраны, – я голыми руками закопаю вас всех. И с тебя начну.
– Молодые люди. Пожалуйста, выйдите и выясняйте отношения на улице. Не пугайте мне ни больных, ни рожениц, – прозвучал строгий голос медсестры позади.
Покровский прожег напоследок взглядом Эльдара и развернулся к ней. С охраной он разберется позже, а сейчас важно было совсем другое.
– Извините. Скажите, что с Аней Толмачевой? С ребенком? Ее доставили сюда с раной в животе.
– Вы ее родственник? – спросила девушка, проверяя по списку поступивших фамилию.
– Я… муж… почти…
– Извините, я не могу разглашать сведения посторонним людям, – деловито отрезала она, вежливо улыбаясь.
– Вы не понимаете что ли? – начал закипать Покровский, – Мне нужно знать о ее состоянии! И лучше вам сказать, как она и ребенок, а потом проводить к ней, если вы не хотите, чтобы я эту чертову больницу по кирпичикам разнес.
– Вы поймите меня тоже, если вы не родственник, я не могу…
– Отведите меня к вашему начальству, – отрезал Марат. Раз начались такие разговоры, проще было сунуть круглую сумму кому следует. Как правило, после этого все подобные проблемы разрешались практически сразу.
Так и вышло. Уже спустя пять минут Покровский знал абсолютно все о состоянии Ани – о том, что сейчас проводят экстренное кесарево, а о том, жив ли ребенок, станет известно только после него.
– После операции мать поместят в отделение интенсивной терапии – в этот момент ее лучше не тревожить. Возвращайтесь завтра. За это время Анна отдохнет и мы переведем ее в обычную послеродовую палату, – посоветовал заведующий отделением, имени которого Марат даже не запомнил.
– Вы в своем уме? Моя… моя жена на операционном столе, неизвестно, выживет ли мой сын, а вы домой меня отправляете?! Я остаюсь здесь и буду находиться в палате. Плевать мне, какой именно. И я хочу все знать о состоянии обоих. Если дело за деньгами, то…
– Марат Павлович, – оборвал его предостерегающе врач и покачал головой, а после тяжело вздохнул, – ладно. Но пока идет операция, вам лучше посидеть внизу, в приемном покое. Сами понимаете, здесь родительное отделение и крайне нежелательно, чтобы здесь были посторонние.
Пришлось подчиниться, просто потому, что от суммы в два раза больше доктор категорично отказался. Хуже всего было то, что само ожидание было невыносимо. Марат нервно ходил по коридору, сидел, читал дурацкие плакаты на стенах, даже выходил покурить несколько раз, но стрелки часов двигались слишком медленно. И как только спустя несколько часов он увидел, что к нему идет уже знакомый врач, сразу же вскочил на ноги.
– Что???
– Хочу сказать, что сын у вас в рубашке родился, как у нас говорят. Везучим будет всю жизнь. Поздравляю, – с улыбкой произнес мужчина.
– Жив??
– Ребенка, к счастью, не задело при ранении, – врач пустился в объяснения о том, как лежал в утробе малыш и что в момент удара он был в таком положении, что его не задело, но Марат не слышал. Да и не понимал этих медицинских терминов. Он пытался вслушиваться, но в голове шумело только «Жив, жив, жив». И от этой мысли стало так хорошо…
– Мы поместили его в реанимационный бокс, сами понимаете, он появился на свет раньше срока. Нужно полностью обследовать его и понаблюдать за состоянием. Пока он не может самостоятельно дышать, но скоро научится.
Впервые Марат физически ощутил, как это бывает, когда словно гора спадает с плеч после тяжелых часов ожидания.
– Вот только его мать…
– Что с ней? – тревожно нахмурился Покровский.
– Ребенок не пострадал, конечно, но матка травмирована довольно сильно, – врач замялся, глядя в глаза мужчины, – вряд ли Анна сможет в будущем забеременеть. А если такое произойдет – мы не исключаем – выносить ребенка будет очень тяжело.
Марат хмуро помолчал, а потом спросил:
– Где она сейчас?
– В палате интенсивной терапии. Скоро она придет в себя после наркоза. Обычно такое запрещено, но для вас я сделаю исключение – можете быть рядом с ней. Только накиньте халат.
Покровский быстро набросил на себя халат и отправился следом за врачом. Идти долго не пришлось, так что вскоре он вошел в палату следом за доктором.
– Медсестры будут периодически заходить сюда, но если они не застанут, когда Анна придет в себя, позовите их. Нужно повторно вколоть обезболивающее, скоро наркоз перестанет действовать.
Марат молча кивнул в ответ и присел на стул рядом с кроватью. Телефон в который раз зазвонил, но Покровский не глядя просто сбросил вызов и отключил звук. Он уже позвонил всем важным людям – предупредил Агату, Морозовых, срочно определил Артема к психологу. Оказывается, все произошло у малыша практически на глазах. При мысли об этом Покровский скрипнул зубами. Он полагался на, как ему казалось, надежных людей, а они не смогли защитить ни хрупкую женщину, ни двух малышей от одной сумасшедшей.
Марат осмотрел Аню и сердце снова нехорошо сжалось. Такая бледная, измученная, с темными кругами под глазами. Сколько же она пережила за один короткий день! Покровский сглотнул и осторожно сжал ее тонкие холодные пальцы в своей ладони. Главное, чтобы теперь все было хорошо. Он любые деньги отдаст, лишь бы помогли Ане и детям.
Сколько времени прошло, Марат сказать не мог. Три раза заходила медсестра, а потом он просто задремал у постели Ани. Вынырнул из сна резко, когда истерически запищали приборы.
– Ребенок… Ребенок! – он опомниться не успел, как Аня начала срывать с себя присоски и выдернула иголку капельницы. Ноги еще плохо слушались ее, поэтому девушка чуть не рухнула на пол, когда попыталась встать.
– Аня! – Марат едва успел поймать ее и резко опрокинул на постель.
– Мой ребенок! Пусти меня!!!
Покровский прижал ее к кровати, стараясь не дать ей дернуться и одновременно действовать осторожно. Но куда там, Анна вырывалась с такой силой, что у него едва получалось ее на месте удержать! Опустив глаза, Марат чертыхнулся – увидел, как из-за неосторожных движений в центре ее живота расползается красное пятно.
– Заткнись! – рявкнул он, – Заткнись и успокойся!
Пришлось повысить голос, чтобы бедная девочка просто замолчала и услышала его. Аня пораженно замерла, расширенными от ужаса глазами глядя на Марата.
– Тише, дыши, вот так. Тебе нельзя так резко вставать, у тебя шов разойдется, – как можно мягче произнес он.
– Мой ребенок… – прошептала Аня, обмякла в его руках, и в следующую секунду закрыла глаза и тихо заплакала.
– С ним все в порядке, слышишь? Малыш в реанимации. Они сделали кесарево, он чудом выжил. Врач сказал, что он был в этот момент чуть ниже. Я… не разбираюсь в этом совсем, но он живой, Аня. Живой.
Анна распахнула глаза и вцепилась пальцами в края пиджака Покровского, глядя на него с сумасшедшей надеждой в глазах.
– Тогда почему в реанимации?
– Мне сказали, что всех недоношенных малышей помещают в бокс в реанимации. Аня, мне дали гарантию, что все будет хорошо. Я сейчас позову медсестру и врача, они сами тебе все объяснят. Только лежи на месте, ладно? Не двигайся.
Аня откинулась на подушку и сглотнула, глядя в потолок.
– Ты поняла меня? Аня?
– Я поняла, Марат, я же не дура, – выдохнула она обессиленно и зажмурилась.
Только после ее ответа Покровский немного успокоился. Он отлично ее понимал, сам был в таком состоянии, как будто перебрал алкоголя и не ощущал, где реальность, а где выдумка. А учитывая, что пережила Аня…
И врач, и медсестра прибежали в палату практически мгновенно. Новую повязку наложили быстро, даже процедуры не заняли много времени, но доктора Анна все равно не отпустила, пока не расспросила все и не убедилась, что все действительно в порядке. Одни они остались не меньше, чем через час.
– Наш ребенок и правда будет чертовским везунчиком… – сказал после долгого молчания Марат.
Аня слабо улыбнулась, приподняв уголки губ:
– Наверное.
– Надо будет проверить.
– Как?
– После вашей выписки сразу поеду с ним в казино и поставлю кучу денег в рулетке туда, куда он покажет.
– Только попробуй. Не хватало еще из сына талисман делать и его удачу так глупо использовать.
– Нет в тебе азарта, Аня, – поцокал языком Марат, пряча улыбку.
– А ты сделай так и на своей шкуре проверишь, как его на самом деле много, – пригрозила в ответ беззлобно Аня.
Они переглянулись и впервые за долгое время Покровский ощутил, как тепло стало на душе от одного только взгляда женщины. Молча он накрыл ее ладонь своей рукой и переплел с ней пальцы.
– Вот только… – начал было Марат и осекся.
– Что?
– Нет, ничего. Потом. Лучше отдохни пока.
Аня кивнула и закрыла глаза, а Покровский скорбно свел брови на переносице. Он не смог сказать, что если раньше она чудом забеременела, то теперь даже этого мизерного шанса практически нет. Точнее, он есть, но это будет слишком опасно для здоровья – и ее и малыша. Марат смотрел на эту измученную бедную девочку и… не смог сказать. А потом запретил и врачам. После. Лучше сказать после, а сейчас ей лучше не волноваться совсем. Впереди и так не самое легкое время.
