Текст книги "Григорий Явлинский"

Автор книги: Виктория Колобова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

В условиях рынка грабежа ресурсов просто не может быть, потому что никто не в силах приказать республике, производителю, живущему в ней, отдать свой товар, не считаясь с экономической целесообразностью. Движение ресурсов при рыночных отношениях регулируется свободными ценами, свободой хозяйственных связей и интересом производителя.

Что касается якобы попрания договором республиканских суверенитетов, то эта мысль порождена ложным представлением о суверенитете как о верховенстве местных решений над общими. Подписывая любой международный договор, мы, тем самым, признаем, что принятые нами обязательства выше, чем внутренние. И после этого проводится работа по приведению внутреннего законодательства в соответствие с достигнутыми договоренностями. Иначе не было бы смысла в международных соглашениях.

Скептики говорят, что договор, даже если его заключат, не будет выполняться, как не выполняются все наши договоренности. Но если говорить, например, о срыве выполнения межреспубликанских соглашений 1990–1991 гг., то это, по нашему мнению, не проблема кризиса договорного процесса, а проблема качества и содержания самих этих договоров. Когда правительство одной республики заключает с правительством другой соглашение о взаимных поставках леса и кирпича, это означает, что оба правительства должны установить госзаказ, принудительную цену, собрать одно – лес, другое произвести кирпич и передать их друг другу. Но для производителей это тот же атавизм прежней командной системы, поскольку они лишены возможности продать свой лес и кирпич кому хотят, и по той цене, по которой хотят. Это насилие над производителем, и с экономической точки зрения такая система ничем не отличается от той, когда два республиканских госснаба обменивались натуральными потоками.

Если исходить из того, что мы будем выполнять договоры только по принуждению, то вообще нет смысла пытаться договориться. Договор об экономическом сообществе, как любой другой, будет выполняться при том единственном условии, если на его основе будет создана заинтересованность производителей и потребителей в его соблюдении.

Последний аргумент противников договора заключается в том, что сначала нужно достигнуть политического согласия, а лишь потом экономического. Кто возражает? Давайте попробуем, но я думаю, что заключить политический договор нам сейчас будет очень непросто, и произойдет это очень не скоро. С другой стороны, договоренности, достигнутые в сфере экономики, уже содержат в себе элементы политики, поскольку регулируют межгосударственные экономические отношения. Республики, которые торгуют между собой, не будут воевать.

В нашем государстве существует одна особенность, которой нет в других странах. У нас этнические общности переплетены очень тесно, буквально вклинены друг в друга, а это всегда потенциальная угроза. Нейтрализовать ее можно, только направляя энергию людей на созидание, на производство, торговлю, развитие контактов. Любые войны, в том числе и экономические, сколько бы они не длились, всегда заканчиваются заключением договора [76]76
  Известия. 1991. 15 октября.


[Закрыть].

Однако у Григория Алексеевича в этом вопросе было слишком много оппонентов. Этот вопрос актуален и сейчас, обсуждался он и в 1993 году: «Союз без России невозможен, а Россия сможет, лишь когда сама будет независима… Значит, сначала объединенная, крепкая единая и неделимая Россия – потом Союз» [77]77
  Румянцев А. Куда идет Россия // Молодая Гвардия. 1993. № 11. С. 41.


[Закрыть]. Но сейчас можно констатировать очень тревожный факт – появление центробежных тенденций внутри самой России. Конечно, Чечня – это крайность. Город Калининград уже открыто заявляет о своих планах-мечтах, правда, пока только на бытовом уровне. Город Норильск высказывается за вхождение в Таймырский автономный округ. Федеративный договор сильно страдает неточностями, размытостью формулировок.

Если же вернуться к методу разработки Экономического договора, родившегося в результате длительных соглашений, переговоров и компромиссов, то, невольно сравнивая с Федеративным договором, приходишь к выводу, что этот Экономический договор был более четким, чем Федеративный и все последующие договоры, разработанные в 1992 году и далее.

В то время, когда Григорий Алексеевич читал свой доклад парламенту, политическая ситуация в стране накалялась. Пожалуй, наиболее активными факторами, стимулирующими центробежные тенденции, были литовские события (13 января 1991 года). Страх перед тоталитаризмом был вполне реальным. Противодействовали сохранению Союза и другие силы, в том числе и Москва. Чем внимательнее просматриваешь события 1991 года, тем больше приходишь к выводу не об исторической закономерности, повлекшей за собой распад Союза, а о сознательной политической воле правящих, проводимой в высших эшелонах власти не союзного, а российского правительства, парламента. И это не только мышиная возня вокруг Силаева и Сабурова, кстати, спровоцировавшая отставку последнего. Эта политика началась намного раньше. Наверное, где-то в 1990 году.

В 1990 году прошли альтернативные выборы в местные и республиканские органы власти. А в 1991 году прошли выборы Президента РСФСР и мэров городов. Если до этого главное противостояние локализовалось внутри союзного парламента, то теперь оно прошло между Центром и российским руководством. Более примитивно его можно обозначить как противостояние между Горбачевым и Ельциным. Примерно с 1990 года российский парламент отчаянно сопротивлялся проведению в жизнь решений союзного парламента, правительства, усиливая тем самым настроения сепаратизма в республиках. Так, например, 27 ноября 1990 года на внеочередном Съезде народных депутатов РСФСР вспыхивает яростная полемика по вопросу о включении проекта Союзного договора в повестку дня съезда. Следует напомнить, что проект был опубликован за три дня до съезда. М. Горбачев направил его в Верховный Совет союзных и автономных республик, Советам народных депутатов автономных областей и округов для обсуждения. Может быть, причина «яростной полемики» в том, что с исчезновением Союза Россия приобретала не только суверенитет, но и приоритет.

На этом фоне голос Г. А. Явлинского, тщательно проработавшего с представителями республик 24 соглашения, был голосом вопиющего в пустыне. И все же он выстоял. В этом поединке он достиг победы. Договор был не только парафирован, но и подписан.

18 октября в Кремле был подписан договор об Экономическом сообществе суверенных государств. Этот договор никто не отменял, но изменения в политической жизни бывших республик, а именно создание СНГ, не дали возможности реализовать планы, намеченные Договором. Григорий Алексеевич и тогда, и сейчас придает большое значение этому договору. Впоследствии в документах «Я БЛока» будет записано: «Наша приоритетная задача – заключение Экономического союза на базе договора, подписанного в октябре 1991 года» [78]78
  Реформы для большинства. М. 1995. С. 57.


[Закрыть].

Сразу после подписания договора об Экономическом сообществе Явлинский с группой экономистов и финансистов вылетел в Бангкок на совещание «большой семерки», где обсуждались вопросы оказания помощи Союзу. А вскоре и в Москву прилетит делегация, состоящая из замминистров, финансистов «большой семерки».

Началось обсуждение и подписание меморандума, которым гарантировалась выплата внешнего долга СССР. Обозначились ориентиры радикальной экономической реформы. Но по-прежнему осуществляется противодействие и весьма сильное. Один из наиглавнейших органов нового Экономического сообщества – Международный экономический комитет, который должен был возглавить И. Силаев, умирает по независящим от него обстоятельствам, так и не успев родиться. 1 ноября 1991 года И. Силаев был рекомендован на этот пост, 6 ноября 1991 года Госсовет принимает решение об упразднении 36 общесоюзных министерств и 37 ведомств, из состава которых должен был формироваться Комитет.

Весьма вяло идет поддержка со стороны союзного руководства. Если только можно считать поддержкой обсуждение вопроса о подготовке Союзного договора, сопутствующего уже подписанному экономическому договору.

Реакция на подписание Экономического договора у стран Запада и США, образно говоря, напоминала вздох облегчения. Западная пресса так комментировала визит делегации замминистров «большой семерки»: «Еще несколько недель назад подобная поездка не имела бы смысла: в стране царила полная экономическая и политическая неразбериха. После подписания 18 октября Договора об Экономическом сообществе определились контуры будущего Союза» [79]79
  Известия. 1991. 26 октября.


[Закрыть].

Однако контуры эти определялись очень болезненно и медленно. Почему-то для обсуждения этого вопроса вновь выбрали Ново-Огарево. Теперь этот процесс часто называют «Ново-Огарево-2». 14 ноября 1991 года семь руководителей бывших республик, собравшиеся в подмосковном городке, высказались за создание нового политического союза – Союза Суверенных Государств. Его судьба обсуждается на заседании Госсовета 25 ноября. Руководители семи суверенных республик решили не парафировать проект нового Союзного договора, а направить его на рассмотрение своих парламентов.

Вполне возможно, что будь подписан этот договор до 8 декабря, по другому пути пошла бы история и России, и СССР, и, кстати, судьба Явлинского. Комментируя заседание Госсовета, один немецкий журналист (Д. Зегер) говорил: «Думаю, что Союзный договор еще возможен. Альтернативой ему могла бы стать ситуация, которую переживала Европа 300 лет назад: войны, нищета, голод» [80]80
  Известия. 1991. 27 ноября.


[Закрыть].

В правительстве России в это время происходят перемены. Президент РСФСР, возглавляющий теперь и правительство, назначает двух вице-премьеров: Егора Гайдара и Александра Шохина. С первых же шагов обозначилось противостояние между Явлинским и Гайдаром по поводу того, какими методами и в какой последовательности проводить реформы. Явлинский, находясь в руководстве союзного масштаба, по идее должен был располагать большим влиянием. Но союзное правительство терпело жесточайший кризис, авторитет Горбачева сошел на нет и реальной власти в структурах союзного правительства не было или было очень мало.

Вновь, как и в 1990 году, когда конкурировали и спорили группы Шаталин – Явлинский и Рыжков – Абалкин, разгорелись дискуссии о целесообразности повышения цен. Гайдар настаивал на повышении цен. Явлинский проводил другую политику. В начале декабря в Москве члены Экономического сообщества, в том числе полномочные представители России и Белоруссии решают вопрос о ценах и объемах поставок товаров по взаимным межгосударственным договорам и для общих нужд. В качестве приложения к соглашению принят перечень товаров народного потребления и услуг, на которые согласовываются розничные цены на 1992 год (хлеб, молоко, творог, кефир, растительное масло, детское питание, сахар, соль, спички…). Не успели. С запозданием на день доносится до глав правительств государств, собравшихся в Москве, весть о создании Союза Независимых Государств. Заседание было прервано ориентировочно до 18 часов. С тех пор прошло шесть лет, похоже, что часы остановились, потому что 18 часов так и не наступило. Что испытывал Явлинский, который дирижировал этим заседанием? Позже он с горечью напишет в «Уроках экономической реформы»: «Они (лидеры России, Беларуси, Украины. – Прим. авт.)были настолько преисполнены энтузиазма относительно новой договоренности, которая забрела в их головы, что даже не остановились перед тем, чтобы дезавуировать свои подписи на предыдущем обязательстве» [81]81
  Явлинский Г. Уроки экономической реформы // Октябрь. 1994. № 10. С. 178.


[Закрыть].

Сейчас, пожалуй, многие понимают важность начинаний Явлинского по укреплению экономических связей между бывшими республиками СССР. Но тогда Явлинский не пользовался поддержкой ни у парламента, ни у общественности. В массах преобладали националистические настроения. Крайне негативно воспринималось все, что касается Союза, Горбачева, в этот же ряд попало и Экономическое сообщество и, кстати, имя Явлинского тоже. Националистические настроения, мобилизовавшие массы, политика президента России и многое другое позволили разрушить «имперское чудище». Но было ли это победой? Не пришло ли на смену «чудищу» более страшное «чудовище»? При «чудище» по крайней мере люди имели и работу, и зарплату, и хоть и не очень хорошее, но бесплатное медицинское обслуживание и образование. С точки зрения укрепления позиции Б. Ельцина, безусловно, это была победа. Но… Без добровольного союза постсоциалистических государств, скрепленного общностью жизненноважных интересов, все эти государства, в том числе и Россия еще долго будут бороться за выживание.

Собственно говоря, никто кроме М. Горбачева, обозвавшего СНГ мыльным пузырем, всерьез и громко не выступил против СНГ. В своем заявлении Горбачев указал на «скоропалительность» минского документа и на необходимость обсуждения этого вопроса во всех Верховных Советах республик и Верховном Совете СССР с последующим созывом съезда народных депутатов СССР для изменения формулы государства, не исключая плебисцита. Но никто не поддержал его. Он уже не пользовался доверием. 12 декабря Верховный Совет РСФСР принимает постановление «О ратификации соглашения о создании Содружества Независимых Государств».

Еще через несколько дней оказавшийся не удел Явлинский приезжает в Токио. Показательно, что вновь приглашение Японии, как и в апреле этого года официальное приглашение Госдепартамента США на заседание совета «большой семерки», было направлено не Горбачеву, не Ельцину, а Явлинскому. Очевидно, японцам нужны были не официальные церемонии, а знание истинного положения дел в России, в бывших республиках. Ему была составлена программа, которая включала переговоры «практически с половиной японского кабинета министров, всем руководством правящей партии, с целой когортой бывших премьеров и с премьером нынешним, с ведущими финансистами и банкирами Японии…» [82]82
  Известия. 1991. 24 декабря. С. 6.


[Закрыть].

На международном политическом Олимпе авторитет Явлинского по-прежнему высок. К его мнению прислушиваются, его спрашивают. Перемены, грядущие в России, Явлинский сравнивает с шахматной партией – правила игры известны, каждый знает, как должны ходить фигуры, а успех зависит от последовательности ходов, от задуманной комбинации. Реформы, которые предстоит пережить России, он охарактеризовал как программу «на грани разумного риска». По его прогнозам страну ожидало: снижение валового национального продукта, снижение объема промышленной продукции, снижение объема продовольствия, падение объемов добычи нефти, падение производства в черной металлургии и машиностроении, сокращение объемов торговли… Розничные цены возросли за год в 4 раза, оптовые – в 3,5. Денежная масса в обороте увеличилась вдвое. Внутренний государственный долг доберется в конце года до 1 триллиона рублей. Внешняя задолженность (общая) составляет 83 млрд долларов…

Через неделю Григорий Алексеевич вернется в Москву. Начнутся переговоры с нижегородским губернатором Б. Немцовым, который обратился к нему за помощью.

В среду 25 декабря по телевидению с прощальным словом выступит М. Горбачев. Он уходит с поста президента СССР «по принципиальным соображениям». На следующий день – 26 декабря он еще находился в своем кремлевском кабинете. Еще не просохли чернила под его указом о снятии с себя функций Верховного главнокомандующего (право на применение ядерного оружия он передал президенту России Б. Ельцину), а уже 27 декабря Ельцин вселяется в рабочий кабинет Горбачева в Кремле.

Как говорил Бакунин, на следующий день после того, как берут власть, заботятся не об идее, а о самих себе. Заботились о себе и народные избранники. Заменив красный флаг на российский, они поспешили вселиться в Кремль. Но кому-то пришлось остаться в старых зданиях, потому что в Кремле для всех места не хватило. Их оказалось намного больше, чем могли вместить Кремлевские стены, ранее вмещавшие союзный аппарат.

Страна горячо приветствовала и создание СНГ и утверждение в Кремле Ельцина. В Алма-Атинской декларации, принятой 21 декабря 1991 года, все государства Содружества подтвердили, что они гарантируют выполнение международных обязательств, вытекающих для них из договоров и соглашений бывшего Союза ССР. Однако документы СНГ уже не отличались тщательной проработкой. Не были определены компетенции, состав комиссий, которые должны координировать деятельность республик. Было непонятно, как будут проходить границы и кто отвечает за их безопасность, противоречивыми остались военные связи. Все участники хоть и были заинтересованы в создании единого экономического пространства, так и не определили, что под этим конкретно имеется в виду. Кто-то воспринимал СНГ как временное новообразование, необходимое в условиях переходного периода, кто-то говорил о постоянном государственном образовании.

Дальнейшее развитие России и стран СНГ шло под знаком «де»: демилитаризация, денационализация, деколлективизация, деиндустриализация… Пожалуй, единственное, что не имело этой приставки – монополии, они, наоборот, получили благоприятную почву для роста. Авторитет Б. Ельцина был по-прежнему высок.

Понадобился не один год для того, чтобы общественное сознание переосмыслило идею создания СНГ. Сейчас острое ощущение временности, невозможности осмыслить будущее, состояние половинчатости, незавершенности все больше проникает в сознание масс.

Идут годы, слова о стабилизации, произносимые вверху, по образному выражению Явлинского, больше напоминают шаманские заклинания, потому что стабилизации не видно. 20 февраля 1998 года, выступая по телевидению в передаче «Герой дня», Григорий Алексеевич говорил: «У нас сейчас застой и застой очень опасный. Застой в политике, в экономике».

Что же к этому застою привело и как из него выбраться? Когда произошел «номенклатурный реванш»? Или это вовсе не номенклатурный реванш, а пресловутая историческая закономерность? Слишком крепко сидят в сознании людей стереотипы поведения, слишком мало времени прошло после падения «имперского чудища». У власти стоят все те же люди. Все та же армия бюрократов радостно горлопанит: «Мы не сеем, не пашем, не строим, мы гордимся общественным строем» – теперь уже демократическим. Может быть, жизненный цикл социализма еще не успел завершиться? Так или иначе, но экономика, да и все общество вошло в штопор и забыло оттуда выйти.

Часть вторая
ОТ ЭКОНОМИКИ К ПОЛИТИКЕ

«Диагноз»

Г. А. Явлинский, будучи уже в который раз отстранен от участия в государственной жизни, зиму и весну 1992 года провел в своем родном ЭПИцентре. Нынешняя ситуация была очень похожа на ситуацию с отставкой 1990 года. Сейчас так же, как и тогда, он мог остаться в высших эшелонах власти и продолжать работу, но уже не в соответствии со своими идеями, а в соответствии с идеями Ельцина – Гайдара. Одного интересовала власть, другого… Гайдар жаждал отпустить цены как можно скорее, а дальше, дескать, само пойдет, потому что законы рынка универсальны. Однако выражение «само пойдет» может быть применимо разве что к сорняку в поле.

Одно из главных свойств характера Григория Алексеевича, на мой взгляд, полное отсутствие способности к приспособлению. Для него невозможен конформизм. Невольно вспоминаешь характеристику, данную А. С. Макаренко его отцу: свободолюбивый. Не захотел он подчиниться и руководству Гайдара, хотя и имел возможность остаться у власти и при хорошей должности. Пожалуй, это было обусловлено не гордыней и амбициями, а неприятием идей Гайдара, и об этом он неоднократно говорил: «Я не могу участвовать в политике, которую не понимаю и не принимаю».

Наверное, даже революция, наподобие 17-го года, не смогла бы отменить в один день плановую экономику и ввести рыночные отношения. Не один Г. Явлинский, многие не понимали, каким образом экономическое преобразование «само пойдет». Все фазы развития общества, касаются ли они политики, экономики, психологии, не преодолеваются моментально. Необходимо, как минимум, иметь четкую программу выхода из экономического кризиса.

Необходимо подвести законодательную базу под реформы. Закон, а не стремительное повышение цен должен регулировать взаимоотношения товаропроизводителей. Если пустить все эти вопросы на авось, дескать, само пойдет, то оно, скорее всего, зайдет не в ту сторону. Когда один нувориш, он же товаропроизводитель не отдаст вовремя долг другому и нет закона, способного его заставить заплатить долг, то на сцену выйдет преступность. Такие и подобные споры решаться все равно будут, но уже по-своему, без свидетелей.

Нет законодательной базы, нет демократических институтов, нет жизнеспособных судов, нет программы. «Правительство неоднократно критиковали за то, – оправдывался перед прессой Е. Гайдар, – что оно не представило на рассмотрение общества развернутую программу экономических реформ. Но мы считаем, что после одиннадцати широко обсужденных и не оказавших влияния на реальное развитие событий программ представлять двенадцатую было бы не серьезно. Мы считаем, что наша программа должна в первую очередь реализоваться в конкретных экономико-политических решениях, в структурных поворотах, в финансовой политике, в нормативных актах» [83]83
  Российская газета. 1992. 11 января.


[Закрыть].

И в 1992 году беспрограммная программа Ельцина-Гайдара вошла в нашу жизнь резким повышением цен. Таким резким, что Б. Ельцину вскоре пришлось объясняться: «Оценивая ход реформы, президент признал, что повышение цен в январе оказалось значительно большим, чем рассчитывало правительство, удар был болезненным. Но одновременно докладчик (Б. Ельцин на VI съезде народных депутатов. – Прим. авт.)заявил, что либерализация цен, начавшаяся 2 января, означала не начало российских реформ, а логическое завершение политики Рыжкова – Павлова, которая привела страну к развалу» [84]84
  Известия. 1992. 8 апреля.


[Закрыть]. Против этой политики Григорий Алексеевич выступал еще в 1989 году. Но и Горбачев и Ельцин тогда сосредоточились на других проблемах – проблемах приоритета. Нечто похожее происходило и сейчас.

И президент, и депутаты, дружно шагавшие в Кремль в 1991 году, теперь тщетно пытались выяснить, кто главнее? Президент говорил о президентской республике, парламент – о парламентской, и все ссылались на Конституцию. А в Конституции были заложены как принципы разделения двух ветвей власти с отчетливо выраженными признаками президентской модели, так и формула полновластия Советов, оставшаяся с тех времен, когда Советы были по преимуществу декоративными и служили ширмой для лидеров КПСС. Борьба эта (или попросту перетягивание каната) продолжалась в течение всего 1992, 1993 годов и закончилась кровавыми октябрьскими событиями. Политологи называли это кризисом власти, конституционным кризисом, но суть от этого не менялась. Шла борьба за власть, за сферы влияния.

Верховный Совет создает свои штаты – тысячи сотрудников радостно рассаживаются за столами, цепляясь ногтями за свои стулья и кресла. Президент тоже создает свои штаты. Верховный Совет «сочиняет» указы, президент накладывает на них вето и наоборот. Съезд принимает решение об упразднении в месячный срок института представителей президента в регионах, а президент издает указ, которым упраздняет представителей только в республиках, входящих в состав Федерации, оставляя их в краях и областях.

Правительство, возглавляемое президентом, возмущается против урезания своих полномочий. Правительство должно править, а не быть на правах мальчика на побегушках. И в связи с этим вспоминает, что по этой же причине ушел в отставку и Явлинский. Р. Хасбулатов парирует: «Сейчас складывается такая ситуация, когда уже можно предложить президенту сменить практически недееспособное правительство» [85]85
  Известия. 1992. 13 января.


[Закрыть].

Недовольный правительством и его беспрограммной программой, Р. Хасбулатов готовит свою программу реформ. Среди прочих идейных вдохновителей он называет имя Явлинского, очевидно, забыв, что когда-то относился к нему плохо. Газеты спешили заверить, что Явлинский к программе Хасбулатова отношения не имеет.

Народ, шокированный повышением цен, вспомнив старую русскую традицию, отправляет ходоков в столицу – искать правду. И тогда, и сейчас ее искали многие, а она, словно испугалась, спряталась за громкими демократическими лозунгами. Использовав демократические лозунги в качестве тарана, разрушив с их помощью старый политический режим, наши вожди увлеклись выяснением отношений и забыли о демократии. А честный советский труженик, всерьез увлекшийся демократическими призывами, теперь находился в очень тяжелом состоянии.

Однако в 1992 году многие россияне еще были полны надежд на скорое чудо. Б. Ельцин с помощью общественного признания, горячо поддержанный средствами массовой информации, был возведен чуть ли не в ранг доброго волшебника. Демократия, реформы и все передовое, выводящее к свету, прочно идентифицировалось с именем Б. Ельцина. Что поделаешь, людям, воспитанным советской властью, в немалой степени присущ инфантилизм ума.

Люди защищали не столько реформы, сколько человека, объявившего себя реформатором. При этом в суть реформ мало кто вникал. Поставив знак равенства между президентом и демократическими преобразованиями, передовая общественность без всяких сомнений отнесла всех несогласных с Ельциным к номенклатурным реваншистам. Так, в числе реваншистов оказались и народные депутаты во главе с Р. Хасбулатовым. Люди, насмотревшись по телевизору баталий очередного съезда, где отчаянно критиковали Б. Ельцина, выходили на митинги с плакатами: «Верный Руслан, не кусай хозяина!».

Многие мирились с инфляцией, а потом и с гиперинфляцией, надеясь, что скоро все пройдет и начнется возрождение. Причем возрождение должно пойти само собой, потому что у добрых волшебников всегда есть волшебные палочки. С недоумением прислушиваясь к «бесовским» съездам, большинство населения не понимало, почему и за что депутаты нападают на президента. «Борис Николаевич, – возмущался Аман Тулеев, – вы россиян обманули, все, что можно разрушить, вы уже разрушили, больше разрушать нечего» [86]86
  Известия, 1992. 10 апреля.


[Закрыть]. «И нельзя выдвигать за одобрение реформ то, – говорил С. Федоров, – что люди не взбунтовались, не умерли этой зимой» [87]87
  Российская газета. 1992. 26 марта.


[Закрыть]. С 1992 года многие семьи перешли на хлебное питание, но тем не менее сплотились вокруг священного имени вождя, наверное, мало кто догадывался, в чем же причины перехода на так называемое хлебное питание.

–  Величина прожиточного минимума в денежном выражении в 1988 году была рассчитана с учетом цен колхозного рынка и установлена в размере 84 рублей в месяц.

В марте 1992 года Ельцин издал Указ, в соответствии с которым Правительство Российской Федерации было обязано разработать новую методику определения прожиточного минимума. Это поручение было выполнено Госкомстатом и Минтруда РФ. Как только стало ясно, что избранные методики относят половину населения к числу людей, чьи доходы ниже минимальных норм, возникла политическая потребность в их корректировке. Слишком большое содержание жиров и белков было уменьшено, после чего Минтруда РФ установил единый прожиточный минимум, действующий с 10 ноября 1992 года [88]88
  Социологические исследования. 1996. № 4. С. 109.


[Закрыть].

Вообще-то удары судьбы – это испытания духа и, конечно, надо благодарить Бога за то, что он шлет их. Правда, с 1992 года удары шлет не столько Бог, сколько президент и правительство, но все равно надо благодарить. И народ благодарил за повышение цен, за безработицу, за разгул бандитизма… и, наверное, благодарит до сих пор. Иначе как можно объяснить настойчивую поддержку Б. Ельцина и на референдуме, и на выборах? Ведь поддержали же Б. Ельцина на апрельском референдуме 1993 года, и на президентских выборах 1996 года.

Я по своему малодушию старалась от ударов судьбы увернуться, но, увы, не всегда удачно.

Совсем другое дело Явлинский. Он еще в юности на боксерском ринге привык на всякий удар отвечать контрударом. Он и сам мобилизовался и весь ЭПИцентр мобилизовал. Они заняли боевые позиции (мировоззренческие, этические) и в мае 1992 года нанесли мощный контрудар по высшим эшелонам власти, а именно: президенту, правительству и всем, причастным к проведению реформ.

А тем временем бушевал парламент, нанося частые и мелкие удары по тем же реформаторам. Р. Хасбулатов, дирижировавший многоголосым хором народных депутатов, стал слишком самоуверенным. Власть плохо действовала на него. Он разнуздался, позволял себе высокомерно-презрительный тон по отношению к депутатам. Порой он обращался с достопочтенными депутатами так, словно это были его крепостные крестьяне. Изучив проект бюджета, он сказал, что Мишке Киселеву да Петьке Филиппову лучше было бы заняться своим делом. Народные депутаты Мишка и Петька обиделись. А депутат А. Волков и вовсе в суд на Хасбулатова подал. Хасбулатов сказал, что Волков убегал во время путча, а он не убегал, он честно и храбро защищал демократию.

Творческое горение Руслана Имрановича сильно отличалось от творческого горения Григория Алексеевича. Григорий Алексеевич никого никогда не оскорбляет, в выражениях разборчив. И вообще не любит переходить на личности, предпочитая рыцарские турниры в сфере идей. Григорий Алексеевич всегда говорит вежливо, спокойно, с чувством собственного достоинства. А весной 1992 года он и говорить-то не имел возможности. Сидел в своем ЭПИцентре и писал всякие исследования и отчеты. Но тем не менее уже очень скоро он стал вызывать у правительства, у президента аллергию еще большую, чем Хасбулатов и все депутаты в целом.

Выпав из уютного гнездышка в высших эшелонах власти, Явлинский, похоже, не очень огорчился. Полагаю, что это выпадение его вряд ли тяготило. По крайней мере в отчаянии или унынии его еще никто не обвинял. Наверное, он, как и всякий талант, самодостаточен. То, что называется американскими горками, когда человек, то занимает высокий пост, то теряет его, то поднимается вновь, не характерно для Г. Явлинского. И это не только мои наблюдения. Это уже успели заметить и другие журналисты. Немножко забегая вперед, приведу мнение о Григории Алексеевиче журналиста И. Засурского, сказанное им в январе 1994 года:

– Когда, отвечая на вопросы о своем возможном назначении на место Гайдара, Григорий Явлинский назвал правительство «советским», он ни в коем случае не хулил его. Просто «советское» правительство всегда было органом второстепенным, по отношению к идеологическим аппаратным структурам на Старой площади… В этом контексте упоминание амбициозного и рационального Явлинского для замещения идеолого-реформаторской декорации способно вызвать только улыбку. Хотя следует признать, что не будь у главы ЭПИцентра серьезной материально-идеологической базовой структуры, он вынужден был бы отвечать согласием [89]89
  Независимая газета. 1994. 18 января.


[Закрыть].

Все так, кроме одного. Серьезная материально-идеологическая базовая структура, то есть ЭПИцентр, не появился у Григория Алексеевича как счастливый случай или лотерейный билетик. Он сам создал ЭПИцентр, поэтому и смог амбициозно отказаться от роли декораций.