Текст книги "Мечта каждого мужчины"

Автор книги: Виктория Шарп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

10

Остаток дня Виола провела, лежа на диване в гостиной и вспоминая события прошедших суток. Настроение ее было паршивым, делать ничего не хотелось. Ей было даже лень пойти на кухню и приготовить себе обед. К тому же у нее совсем пропал аппетит. Только поздно вечером Виола заставила себя выйти в сад, чтобы полить цветы.

Утро следующего дня Виола посвятила генеральной уборке, мудро рассудив, что физический труд окажет благотворное влияние на ее психику и поможет ей взбодриться. Когда с уборкой было покончено, Виола поехала в продуктовый магазин, а затем часа два самозабвенно возилась на кухне. К шести вечера со всеми делами было покончено, и перед Виолой вновь встал вопрос, чем занять себя. Конечно, можно было просто почитать или посмотреть телевизор, но Виола чувствовала, что не сможет сосредоточиться на событиях чужой жизни. А всякие развлекательные шоу и музыкальные передачи она терпеть не могла.

Наконец после долгих раздумий Виола решила поехать в городской парк, покататься на аттракционах и посидеть в каком-нибудь кафе с приятной музыкой. Во всяком случае, это лучше, чем коротать вечер в одиночестве и думать об одном и том же. Приняв решение, Виола надела светло-зеленый брючный костюм и села перед зеркалом, чтобы нанести на лицо легкий макияж.

В тот момент, когда Виола собирала косметику в косметичку, в прихожей открылась дверь. Бросив косметичку на стол, Виола вскочила на ноги. И едва не заскрипела зубами от досады, увидев на пороге гостиной Кевина Гилфорда.

– Ты?! – изумленно спросила она. – Как ты посмел прийти сюда?! Да еще и нагло вошел в дом вместо того, чтобы сначала позвонить!

Кевин ухмыльнулся, неспешно закрыл за собой дверь и встал напротив Виолы, скрестив руки на груди.

– Не очень-то ласково вы принимаете гостей, мисс Паркер, – сказал он, глядя на нее вызывающим, дерзким взглядом. – Это первое. А второе… какой болван станет жать на звонок, когда дверь открыта?

– Для порядочных людей открытая дверь чужого жилища – еще не повод, чтобы входить, – сухо ответила Виола. – Это первое. А второе… я не желаю принимать тебя в своем доме, а потому требую, чтобы ты немедленно покинул его.

Вместо того чтобы выполнить требование Виолы, Кевин подошел к ней чуть ближе. Виола брезгливо поморщилась, уловив запах алкоголя. Похоже, Кевин решил выпить для храбрости, прежде чем нанести ей очередной визит. И это обстоятельство совсем не понравилось Виоле. В прошлый раз, когда Кевин был трезв, ей было нелегко отделаться от него. А теперь, когда он пьян, выдворить его, без сомнения, будет еще труднее. Разве что она выбежит из дома и позовет на помощь соседей. А затем ей придется обратиться в полицию, чтобы хорошенько припугнуть мерзавца и отбить у него охоту наносить ей визиты. Однако Виола сомневалась, что Кевин позволит ей беспрепятственно выйти из дома. Она должна вести себя осмотрительно, чтобы не спровоцировать его на резкие действия, и ждать подходящего момента для побега.

– В чем дело, Кевин? – спросила она, тщательно скрывая охватившее ее беспокойство. – Почему ты еще не ушел? И вообще, чего ты добиваешься? Почему ты никак не желаешь оставить меня в покое?

– Потому что я в тебя влюбился, – ответил он, глядя на нее томным, призывным и ласкающим взглядом, от которого Виола, вероятно, должна была растаять, словно льдинка на жарком южном солнце. – Да, мой жестокий ангел, да! Я в тебя влюбился! Так сильно, как не влюблялся еще ни в кого и никогда! И если ты скажешь мне, что тебя это очень удивляет, то я отвечу, что меня самого это удивляет не меньше. Я не ожидал от себя такой силы чувств, и я в полной растерянности, Виола. Потому что… потому что я не нахожу себе места. Проще говоря, я схожу с ума от страсти по тебе, и, если ты снова оттолкнешь меня, я просто не знаю, что со мной будет!

– Да ничего с тобой не будет, – презрительно сказала Виола. – Пострадаешь недельку-другую и переключишься на другой объект.

Кевин посмотрел на нее с легким прищуром.

– Интересно, откуда такие циничные мысли? Может, ты судишь по себе, дорогая моя Виола? То есть тогда, шесть лет назад, ты вовсе не любила меня по-настоящему и забыла сразу, как только мы расстались?

– Ошибаешься, Кевин, – с жесткой усмешкой возразила Виола. – Я тебя не забыла. Потому что мы нелегко забываем людей, которые причинили нам зло. А ты, проклятый сукин сын, причинил мне очень большое зло. И поверь, все эти шесть лет я не переставала просить небеса, чтобы они наказали тебя и послали на твою голову всевозможные беды и несчастья.

– Значит, ты плохая христианка. Потому что библейские заповеди велят нам прощать обиды и забывать зло.

Виола язвительно рассмеялась.

– Кто бы говорил о библейских заповедях, Кевин! Ведь ты, насколько я знаю, даже капельку не раскаялся, что бросил женщину, которая ждала от тебя ребенка.

– Ты не права, Виола, – пылко возразил он. – Я много раз раскаивался в этом, поверь! И потом, – добавил он с циничной усмешкой, – ответь мне без лицемерия: разве ты сама не рада, что избавилась тогда от ребенка? Ну зачем, зачем он был тебе нужен? Только лишняя обуза, кандалы на ногах и больше ничего! А так… ты молода, красива, свободна. И все эти годы ты жила в свое удовольствие, не обременяя себя досадными заботами.

– Значит, для тебя ребенок – всего лишь кандалы на ногах?! – возмущенно вскричала Виола. – Да, нечего сказать, хороши же твои моральные принципы! Правильнее сказать, их у тебя вообще нет. А значит, любая нормальная женщина должна держаться от тебя подальше.

– Ладно, не горячись, я слегка преувеличил, – сказал Кевин, чуть заметно поморщившись. – Нет, конечно же дети нужны. Но только не когда тебе всего семнадцать лет и у тебя вся жизнь впереди. Благоразумные люди обзаводятся потомством, когда им уже за тридцать, и я просто не могу понять, почему ты так рвешься стать матерью.

– Я не рвусь стать матерью, – возразила Виола. – И в то лето беременность не входила в мои планы. Но раз так получилось, нужно было принимать свою судьбу. И это должна была сделать не только я, но и ты, вернее, мы вместе. К тому же это по твоей вине я оказалась в положении. Ты заверял меня, что ничего такого не случится, и не сдержал своего обещания.

– Это не моя вина: я все делал осторожно! Просто ты оказалась… слишком плодовитой. Есть такие женщины, которые беременеют, как кошки. Откуда я мог знать, что ты из их числа?

– Ты должен был предвидеть и такую возможность, Кевин. Ты прекрасно знал, что связываешься с неопытной девственницей. Просто тебе было плевать, чем это может обернуться. Ты заранее собирался сделать ноги в случае промашки и не нести никакой ответственности. Я бы не удивилась, если бы узнала, что я не единственная девушка, которую ты бросил беременной.

Кевин досадливо поморщился.

– Ради бога, Виола, сколько можно обмусоливать эту тему? Я ведь уже сказал, что признаю свою вину и во всем раскаиваюсь. Чего еще ты от меня хочешь? Чтобы я стал перед тобой на колени, валялся у тебя в ногах… ей-богу, я не знаю!

– Я хочу от тебя только одного, – ледяным тоном произнесла Виола, – чтобы ты раз и навсегда исчез из моей жизни. Чтобы ты оставил меня в покое… и со своим раскаянием, и со своей страстью.

– То есть, несмотря ни на что, ты не желаешь иметь со мной дел, да?

– Да, черт подери!

– Несмотря ни на что?! – перепросил Кевин с нажимом и нотками возмущения в голосе.

– Несмотря ни на что, – твердо ответила Виола. – Хотя я не понимаю, на что я должна смотреть. Может, ты думал, что меня растрогают твои заверения в мнимом раскаянии? Так знай: они меня ничуть не тронули. И даже будь твое раскаяние настоящим, а не притворным, это ничего бы не изменило. В моей жизни для тебя нет места, Кевин Гилфорд!

Какое-то время Кевин молчал, поглядывая на Виолу. Потом на его губах появилась дерзкая, даже какая-то азартная улыбка, заставившая Виолу насторожиться и приготовиться к обороне.

– Ну что ж, – протянул Кевин, молодцевато приосаниваясь, – я вижу, у меня осталось только одно средство переломить твое нелепое упрямство. И будь я последним болваном, если не воспользуюсь им!

С этими словами он резко шагнул к Виоле и попытался поймать ее за руку. Однако Виола поспешно отскочила в сторону и, метнувшись к столу, схватила первое попавшееся ей под руку орудие – маленькую фарфоровую вазочку, которая оказалась пустой.

– Только попробуй подойти ко мне, Кевин, – угрожающе процедила она. – Один шаг в мою сторону – и я без колебаний разобью эту штуковину на твоей дурной голове!

– Ага, а потом отправишься с тюрьму, – ехидно парировал он. – А я уж постараюсь использовать все связи своей семьи, чтобы тебя не скоро оттуда выпустили.

– Конечно, постараешься, – в том же тоне сказала Виола. – Если только мне не удастся раскроить тебе череп и отправить тебя в ад, где тебе самое место!

Глаза Кевина сверкнули бешеной злобой, и он двинулся на Виолу. Но вдруг передумал и поспешно ретировался.

– Пожалуй, я проявлю благоразумие и подожду, пока ты снова станешь вменяемой, – сказал он с ухмылкой, отступая к дверям. – А времени у меня сколько угодно. Я могу просидеть здесь до самой ночи, а если понадобится – то и до утра. Но предупреждаю тебя, дорогая Виола: я не уйду из твоего дома, пока хотя бы не поцелую тебя!

– В таком случае тебе придется сидеть здесь до самой смерти, – с ненавистью процедила она. – И предупреждаю тебя, подонок: я с каждой секундой становлюсь все более невменяемой. Поэтому лучше убирайся отсюда, а не жди, пока я потеряю над собой контроль. В этом случае ты неизбежно попадешь или в больницу, или за решетку, смотря по тому, кто из нас одержит верх.

Кевин бросил на нее изумленный, несколько растерянный взгляд.

– Нет, ты действительно какая-то ненормальная, Виола Паркер! – воскликнул он, пожимая плечами. – Разве нормальная женщина станет вот так вот, без всякой причины, набрасываться на мужчину, который пришел к ней с самыми добрыми намерениями? Ты сумасшедшая, тебя надо поместить в психушку! Да-да, поместить в психушку, – энергично жестикулируя, продолжал он злорадно. – Потому что ты представляешь угрозу для общества и можешь натворить что угодно, вплоть до убийства невинного человека. И… и я тебе говорю без всяких шуток: если ты только посмеешь ударить меня этой штуковиной, что держишь в руках, или чем-то еще, я потребую твоей психиатрической экспертизы. Так что, – добавил он спокойно, почти с миролюбивой улыбкой, – советую тебе проявить благоразумие и не совершать необдуманных…

Окончание фразы застряло у Кевина в горле, потому что в этот момент из-за его спины вдруг появилась рука, которая сгребла воротник его рубашки. Вслед за рукой в гостиной, к непередаваемому изумлению Виолы, появился Филипп Ланже. Не выпуская воротника Кевина, Филипп развернул его лицом к себе, хорошенько встряхнул и, глядя на него взглядом человека, собирающегося совершить хладнокровное убийство, спросил:

– Это кого ты тут собрался отправить в психушку, приятель?

Кевин открыл рот, но вместо связной речи издал лишь несколько булькающих звуков. Да и вообще у него сейчас был вид человека, который вот-вот потеряет сознание. Самодовольная ухмылка бесследно исчезла с его лица, сменившись выражением смертельного испуга, лицо приобрело зеленоватый оттенок. Но больше всего Виолу удивило, что Кевин даже не попытался вырваться из захвата Филиппа и бежать. Наверное, змеиный взгляд Филиппа в сочетании с его внезапным появлением парализовал Кевина, лишив его способности сопротивляться. Впрочем, на его месте Виола, наверное, и сама бы лишилась дара речи. Филипп Ланже умел при желании нагнать на людей страху.

– Молчишь, голубчик? – Филипп недобро усмехнулся. – А ведь минуту назад ты просто блистал красноречием! Может, все дело в том, что воротничок слишком давит тебе на горло? – заботливо осведомился он. – Так бы и сказал!

Он разжал руку, и Кевин начал медленно оседать на пол. Взяв за плечо, Филипп поставил его на ноги, потом слегка похлопал по щекам.

– Ну-ну, приятель, приди в себя! – сказал он. – Я ведь задал тебе вопрос, а я очень не люблю говорить в пустоту. Так кого ты хочешь упрятать в психушку?

– Ни… кого, – чуть слышно пролепетал Кевин.

– Что-что? – переспросил Филипп. – Никого? Что ж, это хорошо, что никого. Теперь, пожалуйста, ответить мне еще на один вопрос. – Его брови грозно сошлись на переносице. – Как могло случиться, что ты снова побеспокоил мисс Паркер? Может, все дело в том, что при прошлой нашей встрече я неясно выразился? Я сказал тебе, чтобы ты убирался из этого дома, но забыл добавить слово «навсегда». А ты оказался таким недогадливым! – Филипп сокрушенно покачал головой. – Плохо, приятель, очень плохо. Потому что теперь мне придется…

Он сделал многозначительную паузу, и Кевин воспользовался этим, чтобы вставить несколько слов в свою защиту.

– Я ничего не сделал, – торопливо забормотал он. – Ничего ужасного, клянусь вам! Я всего лишь… всего лишь хотел предложить мисс Паркер встречаться со мной…

– Что?! – угрожающе перебил его Филипп. – Встречаться?! С моей подружкой?!!

– А… – Кевин на мгновение лишился дара речи. – Но ведь я не мог знать… она мне ничего не сказала…

– А с какой стати она будет вступать с тобой в объяснения, чертов сукин сын?! – заорал на него Филипп. – Ты что ей, родной брат, что ли?! Довольно и того, что она указала тебе на дверь! Или ты привык, чтобы тебя выкидывали из дома через окно, выбивая твоей тупой башкой стекла?!

Он шагнул к Кевину с таким видом, будто действительно собирался схватить его в охапку и выбросить в окно. Однако у Кевина инстинкт самосохранения, по-видимому, пересилил испуг, потому что он вдруг опомнился, метнулся к двери и пулей выскочил в прихожую, а затем на крыльцо. Филипп бросился за ним следом, но дальше крыльца не стал его преследовать.

– И только попробуй еще раз подойти к мисс Паркер ближе, чем на сотню шагов! – донесся до ушей Виолы его угрожающий окрик. – Только попробуй, скотина!

Потом Виола услышала, как Филипп закрывает дверь, а секунду спустя он вернулся в гостиную. Его глаза все еще метали молнии, дыхание было учащенным, на шее, в расстегнутом вороте рубашки, пульсировала голубоватая жилка. Но когда он посмотрел на Виолу, его взгляд сразу смягчился, а на губах затеплилась улыбка, от которой у Виолы радостно забилось сердце. Она машинально улыбнулась Филиппу.

– Спасибо тебе, Филипп, – признательно промолвила она. – Ты снова появился как нельзя вовремя. Просто не представляю, чем бы это все закончилось без тебя.

– Надеюсь, я достаточно застращал этого мерзавца? – с беспокойством спросил он. – Или следовало применить более радикальные меры?

Виола рассмеялась.

– Думаю, что принятых мер окажется достаточно. Во всяком случае, перетрусил он изрядно. Что ж, так ему и надо, самодовольному подонку!

– Ты довольна?

– Да, очень!

Филипп подошел к Виоле и пытливо заглянул ей в глаза.

– Что это за тип, Виола? Я подозреваю, что в прошлый раз ты что-то не договорила. Пожалуйста, расскажи мне, кто он такой, что тебя с ним связывает. Если я буду все знать, я смогу наверняка оградить тебя от него.

Виола на минуту задумалась, потом глубоко вздохнула, решительно тряхнула головой и посмотрела на Филиппа.

– Хорошо, я расскажу. Да тут, собственно, и рассказывать нечего. Обычная история, каких много. Этого типа зовут Кевин Гилфорд, он живет в другом конце нашей улицы. Шесть лет назад, когда я в последний раз гостила у бабушки, я встречалась с ним. Можно сказать, он был моей первой любовью. До него я вообще не встречалась с парнями и была… абсолютно наивной, глупой девчонкой, которая думала только об учебе и о том, как поступить в университет. А Кевин был уже достаточно опытным молодым человеком, в том смысле, что уже давно был не девственником. И он… уговорил меня вступить с ним в интимные отношения. Бабушка предостерегала меня, чтобы я не была дурочкой и не допустила ничего такого, но я не послушалась ее советов. Мы с Кевином стали близки, и я почти сразу забеременела. Как только Кевин узнал об этом, он рассказал обо всем матери, и та отправила его в другой город. А мне сказала, что не допустит, чтобы ее сын женился на такой легкомысленной, распущенной девушке, как я.

– Вот ведьма! – в сердцах воскликнул Филипп.

– Я не сказала ничего бабушке и вернулась в Филадельфию, – продолжала Виола, бросив на него благодарный взгляд. – И начался сущий кошмар! Родители уговаривали меня сделать аборт. Я не соглашалась, но спустя какое-то время у меня начались проблемы со здоровьем. Мне грозил выкидыш, врачи пугали меня, что ребенок может родиться больным, или я потеряю его на большом сроке, и тогда мое здоровье может сильно пострадать. В такой обстановке у меня сдали нервы, и я решилась на аборт. У меня просто не было сил бороться за этого ребенка! Я была совсем одна, меня никто не поддерживал, совсем никто…

Виола замолчала, жалобно шмыгнув носом. Филипп тотчас обнял ее за плечи и бережно прижал к себе, нежно целуя ее волосы. Первым побуждением Виолы было вырваться, но она вдруг почувствовала себя такой жалкой, такой несчастной, что не стала отталкивать Филиппа и прижалась лицом к его теплой груди.

– Как я потом жалела, что не призналась в своем грехе бабушке! – продолжала Виола, судорожно всхлипывая. – Она бы меня поддержала, она бы обязательно мне помогла! Она так и не простила родителям, что они толкнули меня на аборт, и они долго были в ссоре. Ах, какая я была глупая, что ничего ей не сказала! Какая я была глупая, что связалась с этим безответственным подонком! Какая я глупая и какая… несчастная!

Виола разразилась потоком слез. Филипп терпеливо дожидался, пока она выплачется, и только безостановочно гладил ее вздрагивающие от рыданий плечи. Понемногу Виола успокоилась, вытерла слезы воротником рубашки Филиппа и подняла на него смущенные глаза.

– Извини, пожалуйста, – сказала она с неловкой улыбкой. – Наверное, это выглядит ужасно глупо… как и многое из того, что я делаю, – с горечью добавила она.

– Неправда, ты не делаешь ничего глупого! – пылко возразил он. – Просто ты очень доверчивая. Вернее, была такой, потому что сейчас ты, напротив, очень недоверчивая и излишне подозрительная. Но теперь я, по крайней мере, знаю причину.

– Да уж! – Виола невесело усмехнулась. – Представляю, насколько я упала в твоих глазах за последние полчаса!

Филипп посмотрел на нее с мягким упреком.

– Как тебе не совестно, Виола, что ты такое говоришь?! Ты считаешь меня бессердечным ханжой, напичканным предрассудками? И потом, почему, с какой стати я должен думать о тебе плохо? Ты не сделала ничего плохого, а то, что с тобой случилось, могло случиться с любой девушкой, будь она хоть образцом добродетели. Даже с моей сестрой, если бы я не смотрел за ней в оба глаза.

Виола вздохнула.

– К сожалению, у меня не было такого мудрого и заботливого брата.

– Зато у тебя может быть такой друг, – горячо произнес Филипп. – Правда, ему следовало появиться на несколько лет раньше, но теперь ничего не изменишь: ведь прошлого, к несчастью, не переделаешь. Но, клянусь честью, я сделаю все, чтобы твоя дальнейшая жизнь текла счастливо и спокойно!

Виола посмотрела на него с легким замешательством.

– Извини, Филипп, но как я должна тебя понимать? Ты хочешь сказать…

– …Что я снова предлагаю тебе стать моей подружкой, – докончил он фразу, которую она не решалась произнести. – А почему ты так удивлена? Разве мое появление здесь может означать что-то еще?

– Хм! Честно говоря, я еще не успела подумать, что может означать твой визит.

– Ну так теперь ты знаешь. Только ради всего святого, не начинай с ходу возражать! Возьми хотя бы пару дней на размышление.

– Но, Филипп… – Виола посмотрела на него с грустно-философской улыбкой, – ты ведь… ты, наверное, забыл об одной вещи, что я тебе сказала вчера. Даже если не брать пока во внимание сложные моменты наших отношений, есть объективная причина, по которой нам будет весьма проблематично встречаться.

– Что еще за причина, черт подери?

– Но я ведь живу в другом городе! И до него отсюда пятнадцать часов пути, если ехать поездом. Сомневаюсь, чтобы тебя устроила подружка, с которой ты сможешь видеться лишь изредка.

Филипп посмотрел на нее в легком замешательстве.

– Подожди… ты хочешь сказать, что не передумала уезжать из Саванны? И, как я понимаю, причина заключается в некой скотине по имени Кевин Гилфорд? Виола, но ведь это же просто возмутительно! Почему ты должна подстраиваться под него? Пусть он убирается отсюда, а не ты!

– Но дело не только в нем! Понимаешь, Филипп… этот город навсегда связан для меня с самым тяжелым периодом моей жизни. Об этом мне напоминает здесь абсолютно все: улицы, дома, кафе, магазины, тот же городской парк, где состоялось наше первое свидание. Как я могу здесь жить, видеть каждый день всех этих… свидетелей моего несчастья и позора?

– Но ведь они ни в чем не виноваты, – возразил Филипп. – И потом, мне кажется, что ты никогда не избавишься от призраков прошлого, если будешь трусливо бежать от них. Со времени той трагедии прошло целых шесть лет. Все эти годы ты жила вдали от Саванны, с тобой произошло море всяких событий, в твоей жизни были другие мужчины. А ты до сих пор не можешь вспоминать тот тяжелый период без боли, без надрыва. Твоя рана по-прежнему кровоточит… и кто даст гарантию, что болезнь не превратится в хроническую, что она не останется с тобой на всю жизнь?

– Но что же мне делать?

– Прекратить бежать от призраков, повернуться к ним лицом, дать им решительный бой и победить их, – убежденно ответил Филипп.

Виола покачала головой.

– Ты не учитываешь одного маленького нюанса, Филипп, – сказала она с грустной улыбкой. – Ты смотришь на проблему со своих позиций. Но я – не ты. Я всего лишь хрупкая, ранимая женщина, и у меня нет такой стойкости, мужества и силы воли.

– Но ведь ты не одна, у тебя есть я! – горячо возразил он. – И поверь мне, Виола, я помогу тебе справиться с любыми проблемами.

– Что значит «есть ты»? – с расстановкой переспросила Виола. – Ты мне почти чужой человек, Филипп, и мы совсем мало знакомы. С какой стати ты будешь помогать мне в таком личном деле?

Филипп бросил на нее возмущенно-обиженный взгляд.

– Ты невозможна, Виола! Я полагал, что вопрос о том, что мы с тобой встречаемся, безоговорочно решен, и мы больше не будем дискуссировать на эту тему. И вдруг ты опять… начинаешь вертеть хвостом!

– Я вовсе не верчу хвостом, что за глупости! Просто я еще не знаю…

– Ну хватит же, дорогая, хватит! – взмолился Филипп, привлекая ее к себе и заключая в объятия. – В конце концов, я же ничего от тебя не требую. Никаких обещаний, никаких гарантий. Мы просто попробуем встречаться, а там будет видно. Я знаю, что вел себя не лучшим образом, но, пожалуйста, дай мне шанс исправиться! Если ты не доверяешь мне, я готов подписать договор, где пообещаю не тянуть тебя в постель… скажем, целый месяц.

– А в случае нарушения условий выплатишь мне неустойку?

– Разумеется!.. Черт подери, Виола, да ты надо мной смеешься!

– Нет, не над тобой, – с улыбкой возразила она. – Я смеюсь, потому что мне весело. А весело мне потому, что у меня хорошее настроение.

– Надеюсь, это хоть как-то связано со мной?

– Не «хоть как-то», а целиком и полностью.

– Значит, ты – моя подружка?

– Да, – ответила Виола, смущенно опуская глаза. И, весело рассмеявшись, добавила: – Филипп Ланже, у тебя просто непревзойденный дар убеждения! Тебе бы быть политиком, а не бизнесменом!

– Нет уж, благодарю покорно, – с усмешкой возразил он. – Никогда не рвался в политику и не собираюсь этого делать. А что касается дара убеждения… вероятно, я владею им не достаточно хорошо, раз ты приняла мое предложение только с третьей попытки!

Он притянул Виолу ближе к себе и прильнул к ее губам долгим, пронзительно-нежным поцелуем, от которого у Виолы суматошно забилось сердце. Отбросив остатки сомнений, она обвила руками сильные плечи Филиппа и начала пылко отвечать на его поцелуй. Из груди Филиппа вырвался глухой стон, его руки скользнули по спине Виолы, и ее тело пронзила сладкая дрожь желания. Филипп целовал ее так нежно, так упоительно, что Виола окончательно расслабилась и тихо постанывала от удовольствия. Она сама не заметила, как ее руки взметнулись к шелковистым волосам Филиппа, стали ласкать их, а также его лицо, шею, плечи. Казалось, этому восхитительному блаженству не будет конца. Но вдруг руки Филиппа переместились на грудь Виолы, и это вернуло ее к реальности. Мягко отстранив Филиппа, Виола чуть виновато улыбнулась и покачала головой.

– Все, Филипп, давай пока остановимся, – ласково попросила она. – Иначе это может зайти слишком далеко.

– То есть ты боишься, что не устоишь и согласишься заняться со мной любовью? – поддразнил он ее. – Что ж, мне крайне приятно это слышать!

Виола вспыхнула.

– Я ничего такого не говорила! И, пожалуйста, не надо истолковывать мои слова на свой лад!

– Хорошо, хорошо, – поспешно сказал Филипп. – Я вовсе не стремлюсь быть навязчивым и склонять тебя делать то, что ты не хочешь. Или… ты хочешь?

– Филипп!

– Ладно, не злись, моя колючая северная фиалка! Только не хватало нам еще поссориться, когда все идет так замечательно. Давай лучше обсудим… наши планы на ближайшие дни. Послезавтра суббота, у меня выходной. Чем бы ты хотела заняться?

– Ну ты и спросил! Да откуда же я знаю? Два часа назад я и не подозревала, что ты можешь снова появиться в моей жизни и что твой визит будет иметь… такой неожиданный финал.

– Что значит «не подозревала»? Ты хочешь сказать, что собиралась навсегда расстаться со мной?!

– Ну, в общем-то, да, – смущенно призналась Виола. – Во всяком случае, я не представляла, каким образом у нас могут снова завязаться отношения.

Филипп бросил на нее возмущенный взгляд.

– Хорошенькие дела, моя радость! Значит, ты даже не скучала по мне в эти два дня?

– Нет, я, конечно, скучала. Но я не думала, что ты захочешь меня видеть.

– Но в глубине души ты надеялась на это, да?

– Перестань, Филипп, что ты устраиваешь мне допрос! – сердито воскликнула Виола. – Я не твоя сестра и не собираюсь отчитываться тебе во всех своих мыслях!

– Кстати, о сестре, – спохватился Филипп. – Я закрутился с делами и еще не успел навестить ее сегодня. Поедем вместе, Виола! Я уверен, Натали будет приятно узнать, что между нами царят мир и согласие.

– Что ж, поедем. Только давай сначала договоримся, как мы будем держаться при ней.

– То есть?

– То есть следует ли нам сообщать Натали, что мы решили встречаться.

В глазах Филиппа появилось недоумение, а затем они сверкнули обидой и негодованием.

– Черт подери, Виола! – воскликнул он. – За кого ты меня принимаешь? Неужели ты могла подумать, что я стану встречаться с тобой тайком от сестры или от кого-то еще? Да ты меня просто оскорбила подобным предположением!

– Я не хотела тебя оскорбить. Просто я подумала, что между нами еще все неопределенно и…

– …И неизвестно, чем все это закончится, да? – с сарказмом спросил Филипп. – Так вот, я тебе скажу: это не может закончиться ничем плохим для тебя. Я никогда не встречался с женщинами только для того, чтобы переспать с ними, а затем выбросить из своей жизни, когда первый порыв страсти пройдет. Конечно, мне приходилось иметь дела с женщинами, которым были нужны от меня только деньги. Но там и разговор был другой! А у нас с тобой все иначе, мы встречаемся не из-за каких-то выгод, а потому, что нам интересно вместе. Поэтому, пожалуйста, выкинь из головы всякие нелепые опасения и дурные мысли. Я не собираюсь забавляться с тобой, Виола. Я хочу серьезно с тобой встречаться. Надеюсь, ты понимаешь разницу?

– Да, – сказала она. – То есть я ее не совсем понимала. Но теперь, когда ты все объяснил, я поняла.

Филипп усмехнулся, покачивая головой.

– Представляю, как мне будет с тобой нелегко! Ужасно мнительная, осторожная девушка, да еще и нелестного мнения о моей персоне…

– Мое положение не лучше, – парировала Виола, вызывающе сверкнув глазами. – Заносчивый, властолюбивый тип, привыкший, чтобы его понимали с полуслова и безоговорочно подчинялись. К тому же тебе тридцать лет, а в таком возрасте люди нелегко меняют свои взгляды и привычки.

– Зато со мной надежно!

– А со мной никогда не бывает скучно!

По губам Филиппа скользнула дразнящая усмешка.

– Вот уж верно, – сказал он, нежно заключая Виолу в объятия. – С тобой действительно не соскучишься!

– Мы собрались ехать к Натали, – напомнила Виола, шутливо уклоняясь от его поцелуев.

– Пять минут погоды не сделают, – возразил Филипп.

– Я же говорю, властолюбивый… – окончание ее фразы было заглушено страстным поцелуем Филиппа.