Текст книги "Доступ запрещен (СИ)"
Автор книги: Виктория Серебрянская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
– Марго… – Энрик схватил меня за руку повыше локтя и встряхнул. – Очнись! Нам действительно пора уходить! Пираты рехнулись, наверное. Они либо решили пожертвовать флагманом каравана, либо действуют по принципу «да не доставайся же ты никому». Если помедлим еще немного, то жертва… Айминя будет напрасной.
Заминку перед именем альдебаранца, который с какой-то отчаянной надеждой смотрел на меня, я заметила. Но придираться сейчас к эмоциям и отношениям было бы попросту глупо. Осторожно, но твердо вывернувшись из рук килла, я шепнула:
– Иди. Я сейчас.
Энрик колебался не больше мгновения. Развернулся и исчез за открытой дверью ремонтного отсека, откуда почти мгновенно послышался писк оживших приборов. Энрик запустил катапульту. А я, не отрывая взгляда от гаснущих глаз альдебаранца, наклонилась и пошарила на полу. Искомое нашлось почти сразу: застрявший по закону подлости между металлическими листами пола штырь торчал не больше, чем на ладонь. Но даже этих несчастных сантиметров хватило, чтобы отнять у Айминя жизнь. Воистину, это судьба.
Я выдернула железку, обагренную кровью альдебаранца, и, зажав ее в кулаке, склонилась и поцеловала Айминя в холодеющие губы:
– Я тоже тебя люблю. До последнего надеялась, что у нас с тобой что-то получится.
Его глаза сверкнули сумасшедшим огнем:
– Я подожду тебя… Там, за гранью… Ты только не торопись, я дождусь…
Крейсер снова встряхнуло. Рвано замигала, запульсировала аварийная лампа, предупреждающая о разгерметизации следующего отсека. Кажется, в корабль снова попали. С сожалением и болью я провела на прощанье кончиками пальцев по бледной щеке, а потом развернулась и, размазывая на ходу рукавом слезы, бросилась в когг. Сдохну, но Альянс получит информацию, за которую Айминь заплатил жизнью…
Когг к отлету готовила механически. Руки делали нужную работу, а в голове заевшей пластинкой крутилась мысль, что никто просто так меня никуда не отпустит. Слишком бы это было бы легко. Подозрительно легко. А значит, стоит готовиться к неприятностям.
Едва я вошла в когг, Энрик тенью метнулся к двери в отсек и задраил ее. К сожалению, неприятная сторона работы катапульты – полная разгерметизация отсека, из которого катапульта выбрасывает корабль. А нам нужно было, чтобы Айминь прожил как можно дольше.
Подрагивающими пальцами я запустила предстартовый отсчет, когда Энрик молча пробрался на место штурмана и активировал индивидуальное кресло-капсулу, тут же начав просчитывать и прокладывать маршрут. Нам предстояло совершить невероятное: проучившись всего два курса в Академии, мы теперь обязаны были самостоятельно покинуть терпящий бедствие крейсер, проложить курс по заданным координатам и добраться до базы внутреннего патруля…
Решиться нажать кнопку закрытия дверей было гораздо проще, чем перевести двигатель с холостого на рабочий ход. Целых десять секунд, я поглаживала рычаг старта, кусая губы, умирая от ужаса перед предстоящим и не решаясь перевести его в положение «Взлет». Сейчас не было рядом ни строгих преподавателей, ни Виннеалсона, готового в любую секунду подстраховать. Если ошибусь, это будет последней ошибкой не только в моей жизни, но и в жизни Энрика. А он этого точно не заслужил.
– Мы справимся. – На мою ладонь поверх рычага легла теплая кисть килла. – Пока мы вместе – мы сила.
Мягкий голос Энрика дал мне то, чего так недоставало – уверенности. И я, не сбрасывая ладонь Вилларса, кивнула ему и медленно перевела рычаг.
Мгновения вибрации от заработавшего на полную мощность двигателя, а потом меня буквально вдавило в противоперегрузочное кресло-капсулу. Как бы оно ни защищало тренированный организм пилота, момент срабатывания катапульты помножал ускорение в несколько раз. И без капсулы в момент катапультирования я наверняка бы превратилась в симпатичный такой и окровавленный блинчик. Господи, что за ерунда подчас приходит мне в голову?
За пределами корпуса «Церероса» царил огненный ад, если только это было возможно в условиях полного вакуума. Несколько кораблей, словно бродячие коты, плюясь плазмой зарядов друг в друга, перемещались по кругу. Обломки, искры и огненные сгустки затрудняли мне маневрирование. Я до судорог вцепилась в виртуальный штурвал. У когга не такая крепкая шкура как у крейсера, и любое столкновение могло закончиться для нас с Энриком крайне печально. А мне обязательно нужно было выйти за пределы хаоса сражения, чтобы получить возможность разогнать когг для прыжка.
Момент смерти Айминя настиг меня в тот миг, когда я наконец вырвалась за пределы сражения и, сверяясь с проложенным Энриком маршрутом, начала подготовку к прыжку. Стало вдруг как-то пусто и одиноко. И зябко затылку почему-то. Я поежилась. А в следующий миг меня накрыло таким огненным валом лютой боли, отчаяния, ненависти и утраты, что я поняла сразу же: Миншенг уже тоже знает про брата.
Закусив губу, я увеличила скорость до максимума, отчаянно и наивно надеясь, что успею скрыться в гиперпространстве. Но не успела. За доли секунды до начала прыжка чужой воспаленный разум жадно впился в мой мозг раскаленными абордажными крючьями. Я не выдержала боли. И заорала.
Огненный, обжигающий стержень пронзил голову, вызывая адскую боль. Где-то в другой, параллельной вселенной остался перепуганный до смерти Энрик и несущийся на всех парах к гиперпространству когг. Здесь и сейчас был только штурмующий мой мозг, озверевший от утраты псионик. Я сопротивлялась как могла. Пыталась поставить щиты и избавиться от захватчика. Но вторжение было настолько интенсивным, что мне не хватало концентрации. Я постоянно отвлекалась на жгучую, безумную боль, и все, чего удавалось достичь, немедленно рассыпалось прахом под чужими обжигающими прикосновениями.
В какой-то момент мне показалось, что уже все. Что я больше не выдержу. Рассыплюсь прахом сама, распадусь по кирпичику. Но вдруг в голове огненным ветром пустыни прошелестел чужой голос:
– Не сопротивляйся! И боли не будет. Обещаю.
От неожиданности я перестала барахтаться, мгновенно утратив сосредоточенность. И обжигающий стержень проскользнул внутрь, нырнув, будто в масло, в мое воспаленное сознание.
Боль стихла мгновенно. Будто только этого и ждала. А я попыталась осмыслить произошедшее. Но насмешливый и сердитый одновременно голос свел на нет все мои потуги:
– Все уже, все! Чего так напряглась? И куда собралась? – Голос слышался так, будто говорящий был где-то совсем близко. Но никак не внутри моей головы, моего собственного сознания. – Или ты думала, что я позволю тебе сбежать после того, что ты натворила? Вот так просто отпущу убийцу своего младшего брата?
Все-таки, в качестве псионика я была совершенно неопытной. Практически новорожденный младенец. Я и подумать не могла, что нужно защищаться, не позволять считывать мои мысли. То есть, в теории я это знала, но так, как знают сказку или легенду. А воплощать в жизнь не умела. Во всяком случае, качественный скачок мои способности дали совсем недавно. И Айминь не успел меня ничему научить.
Стоило только подумать об альдебаранце, как в голове всплыло то злосчастное попадание пиратов в крейсер, встряска и неудачное падение Айминя. Злое понимание, что если бы не пираты, то альдебаранец остался бы жить, снова обожгло мое и без того потрепанное сознание.
– Пираты? – прохладным эхом пронеслось в голове. – Миреил все-таки решил рискнуть? – И от псионика хлынула такая ядовитая, удушающая сознание ярость, что я почти задохнулась в ней насмерть. Но Миншенг не обратил на это внимания, придавив меня еще и взбешенным: – Ну, он сам на это напросился!..
Сразу я не поняла, что это означает. А потом вспомнились слова Айминя о том, что Миншенг не будет разбираться, кто пират, а кто служит Альянсу. И я испуганно вскрикнула:
– Погоди!
Чужое сознание недовольно и зло заворочалось у меня в голове:
– Что еще?
Я невольно оробела. Как перед диким зверем. Или перед всесильной личностью, в силах которой прихлопнуть меня как букашку. Одной рукой. Но молчать было нельзя, и я заставила себя говорить:
– Не убивай команду «Церероса» и других кораблей, служащих Альянсу! Пожалуйста.
Ответом моей мольбе было молчание. Такое длинное, показавшееся почти бесконечным, что я уже невольно подумала, ответа мне не дождаться. Но Миншенг заговорил:
– Хмм… Вообще-то, в качестве свадебного подарка я собирался рассказать тебе о твоей маме. Ты же ее не знаешь совсем?
– Не знаю… – вырвалось у меня испуганное. Какая еще свадьба? О чем он?
Меня охватили ужас и растерянность одновременно. Естественно, мне хотелось хоть что-то узнать про маму. Но и фактически обречь на смерть тех, кто просто выполнял свой долг, я конечно же не могла. Ужасный выбор. И весь этот сумбурный коктейль раздрая и отчаяния Миншенг, безусловно, с легкостью считал с меня. Хмыкнул:
– Благородная. Но это даже неплохо. Хорошо. Я выполню твою просьбу. А после обряда расскажу тебе все, что знаю про твою маму. Возвращайся! И тогда никто не пострадает.
Ощущение чужого присутствия не то, чтобы пропало. Оно скорее изменилось. Это как будто твой собеседник вышел в другую комнату, не до конца прикрыв за собою дверь. Я ясно ощущала Миншенга, понимала, что он собирается сделать. И с ужасом осознавала, что способности брата Айминя действительно почти безграничны. Я словно каким-то волшебным зрением в щель приоткрытой двери наблюдала, как псионик скрупулезно перебирает чужие разумы. Некоторые с негодованием отшвыривает. А некоторые будто бы складывает в некую ментальную банку. Или клетку. Суть от определения не менялась.
То, что Миншенг делал, было страшно. Очень страшно. Я наблюдала за его работой и понимала: если ему когда-либо станет тесно в облюбованном секторе, то ни одно оружие Альянса не сможет его остановить. Вряд ли, как говорил Айминь, болезнь успеет его уничтожить. Миншенг быстро войдет во вкус безграничной, диктаторской власти. И тогда его ничто не остановит.
Псионик закончил сортировать чужие разумы, будто это были обычные куриные яйца. Или ягоды. Со всевозрастающим изумлением я наблюдала, как отобранные он окружил какой-то странной сферой, в которой с некоторой заминкой я распознала обычное, просто концентрированное пси-поле. И в этот момент Миншенг заметил, что я за ним наблюдаю.
– Ты здесь? – ментальная проекция псионика нахмурилась. А я смущенно призналась:
– Интересно же… Никогда такого не видела. Даже не подозревала, что такое возможно.
Сама того не ожидая, я нечаянно угадала с ответом. Миншенг даже как-то приосанился в моем сознании. Хотя и без этого его ментальная проекция выгодно и качественно отличалась от того псионика, которого я видела на дисплее в открытом канале связи. Он транслировал себя пусть и лысым, но подтянутым, без излишней полноты и болезненной рыхлости, с правильными, до боли напоминающими Айминя, чертами лица.
– Тебе интересно? – с какой-то радостной взволнованностью поинтересовался он. Я кивнула. – Тогда смотри. Сортировать разумы несложно, но энергетически затратно. А я модифицировал сортировку: если не считывать каждого, а искать энергетические связи, то выходит и быстрее, и гораздо проще. В данном случае я зафиксировал разум Миреила и по связям отследил всю его команду. А теперь, когда они у меня вот здесь, – он приподнял слабо светящуюся сферу, наполненную разноцветными огоньками чужих живых разумов, – я могу очень легко одновременно с ними работать. А кстати, ты знала, что любые модификации генома влияют на разум? Меняют, так сказать, его окраску, запах и вкус?
Я покачала головой:
– Откуда? В Альянсе тема модификантов под запретом. Да и псиоников не так чтобы уж много.
Миншенг фыркнул:
– Ну да. Но теперь ты это знаешь. Коснувшись модификанта, ты сразу поймешь, что с этим существом что-то не так.
Я вспомнила свой кратковременный контакт с Миреилом и согласно кивнула. Когда я коснулась разума пирата, то у меня появилось ощущение, что в рот забилось нечто чуждое. Не ядовитое, и не отвратительное на вкус. Просто чужое. Не вызывающее никакого желания познакомиться поближе.
Миншенг довольно ухмыльнулся в ответ:
– Брат был прав: ты очень смышленая девочка. И сильный псионик. А еще хоть и рождена от модификанта, сама им не являешься. Твой вкус, запах и окрас характерен для чистых, не измененных существ. И с тобой приятно работать. Пожалуй, я поторопился с решением отвести тебе роль инкубатора. Лучше я тебя всему обучу. Чтобы ты, в свою очередь, смогла обучить наших детей, когда придет время. Вот, смотри…
Наблюдая за манипуляциями Миншенга, я с огромным трудом подавила дрожь отвращения, услышав, какую участь он мне уготовил. Дети от этого морального урода?..
Испугавшись, что псионик раньше времени узнает, что я задумала, я заставила себя переключиться на то, что он делает. А чтоб не было соблазна снова отвлечься на свою незавидную судьбу, я про себя проговаривала каждое его действие. Будто бы заучивала, боялась забыть или напутать. Миншенг почти растаял от удовольствия.
С пиратами он поступил просто и до отвращения банально: парализовав их сознания вторжением и обездвижив их, он попросту обрушился на чужие разумы всей мощью своего пси-излучения. Я с отвращением и удивлением наблюдала, как горят, плавятся пиратские мозги, обозначенные в ментальном поле небольшими и неяркими светлячками. Один за другим крошечные огоньки тускнели все больше, пока не гасли окончательно, оставляя после себя едва заметный дымный след.
Миншенгу, видимо, так понравилось мое поведение и мое внимание к тому, что он делает, что, погасив последний светлячок, он внезапно разоткровенничался:
– Ты гораздо спокойнее и разумнее своей матери. Лиза уже бы устроила мне истерику за то, что я ментально убил столько живых существ.
Я заставила себя пожать в ответ плечами:
– Смотря у кого какой выбор и какие приоритеты. Мне важнее, чтобы жили те, кого я знаю лично. К тому же крайне интересен подобный вид оперирования пси-полем. Так почему же я должна возражать? – Миншенг одобрительно кивнул в ответ на мои слова. И я приободрилась: – А ты хорошо знал мою маму? Как вы познакомились?
Глава 19
Я почти ожидала, что меня одернут и скажут, что о маме мы поговорим после свадьбы. А мне отчаянно нужно было получить еще несколько минут, и я просто не знала, как еще потянуть время, пока аккумулирую энергию для удара. Да, я запомнила, как и что делал Миншенг с пиратами, и собиралась провернуть то же самое с ним. Чтобы там Айминь не говорил про брата, Миншенг не позволит сейчас мне уйти, а значит, вместе со мной попадет в передрягу и Энрик. Но килл такой участи не заслужил. Если на меня у псионика были матримониальные планы, то Энрика, даже если я буду насмерть стоять, что он мой брат, Миншенг вряд ли пощадит. И получалось, что у меня просто не было выбора. Я понимала, что для устранения псионика мне придется выложиться в ноль. И понимала, что для меня это означает. Но другого выхода просто не было. Я не могла допустить гибель Энрика и уничтожение членов экипажей из каравана для переселенцев.
Миншенг меня удивил. Настолько, что от нахлынувшего облегчения я едва не выпустила в пространство все, что смогла накопить.
– Мы познакомились с Лизой, когда она провалила вступительные экзамены в Первую Звездную Академию, – задумчиво протянул он. – Я тогда судорожно искал варианты, как после смерти родителей вытянуть брата. Айминь с самого детства был талантливым. Самым талантливым в нашей семье. Ради него семья и решилась на тот роковой переезд в Альянс, в результате которого все и погибли, остался только я и Айминь. Меня признали годным к модификации генома. А братик… – Лицо Миншенга в ментальном поле вдруг до неузнаваемости исказилось, выдавая всю его ненависть, все его гнилое нутро. Что бы там псионик ни говорил, а простить брату свою судьбу у него до конца не получилось, я это понимала сейчас так же ясно, как если бы Миншенг признался в этом вслух. – Мне удалось убедить руководителей лаборатории, которые персонально занимались мной ввиду несомненной перспективности, что Айминя выгоднее оставить неизмененным. Он и так владел пси-техниками и менять его геном было бы слишком большим расточительством. Модифицированный ген мог не прижиться, и Айминь бы погиб…
Миншенг умолк. Его ментальная копия провела по лицу рукой, будто стирая с него паутину. Я ждала продолжения, затаив дыхание во всех смыслах и продолжая формировать ударный сгусток пси-энергии. И Миншенг продолжил:
– Мы случайно встретились в дешевой забегаловке. На что-то хорошее у Лизы просто не было денег. А я опасался появляться в приличных заведениях. В то время уже во многих общественных местах стояли сканеры, выявляющие модификантов. Как-то так получилось, что мы оказались за одним столиком и разговорились. Да, я в то время уже за кредиты искал перспективных кандидатов на изменение. Зарабатывал Айминю на будущее. Но Лиза в этом плане мне показалась пустышкой, поэтому я и не пытался ее завербовать. Все получилось случайно. В то время, как мы разговаривали, ко мне вдруг подошел мой куратор и, не обращая внимания на Лизу, заявил, что ему нужна девушка. Любая. Он просто хочет проверить одну теорию. И назвал сумму, которую за это заплатит. – Миншенг вздохнул и опустил взгляд: – Я не чудовище. И не собирался вербовать девушку, которая была со мной очень мила даже несмотря на мою внешность, а я уже тогда утратил все волосы. Это так на меня повлиял модифицированный ген. Лиза сама себя предложила, услышав, какие за это будут заплачены деньги. Ей очень нужны были кредиты, чтобы не возвращаться домой. Я просто не успел ее остановить.
Миншенг снова умолк. Будто собирался с духом для дальнейшего повествования. Но на самом деле, я это чувствовала, он с кем-то общался в пси-поле. Воспользовавшись этой заминкой, я проверила накопленную энергию. Мало. Очень мало, чтобы устранить такого сильного псионика. Остается надеяться, что ему есть еще что мне рассказать. Иначе придется придумывать какие-то наводящие вопросы.
– Лизе вживили экспериментальный ген. – Миншенг вернулся к разговору со мной как-то незаметно, я едва не подпрыгнула от неожиданности и не утратила контроль над сгустком. – Он должен был превратить мозг реципиента в универсальный компьютер, своеобразный искусственный интеллект в живом теле, способный запоминать за минуту терабайты информации. Но как водится с экспериментами, этот тоже не удался. Ген прижился. Но никак не проявил себя в теле Лизы. И куратор остался недоволен. А к этому времени и сама Лиза уже умудрилась как-то найти возможность для выхода в город и с кем-то там познакомилась. Она охладела к модификации. Тем более что разозленный неудачей куратор отказался выплачивать ей обещанную сумму полностью. И Лиза решила попытаться устроиться в жизни с помощью своего нового знакомого. Я не знаю, кем он был, – быстро добавил Миншенг, предвосхищая мои вопросы, – но Лиза так к нему рвалась, что разработала план побега. Неидеальный. Но вполне жизнеспособный. И позвала меня с собой, потому что самой ей просто не хватило бы физической силы на его воплощение. Я согласился. К этому времени стало уже понятно, что, сотрудничая с модификантами, брата я не спасу и не выучу. Поэтому я задумал создать собственную империю. Небольшое королевство в Альянсе, в котором мы бы с братом были в полной безопасности. Мои силы и возможности в псионике уже это вполне позволяли.
Миншенг с какой-то странной тоской молча уставился в пространство. А я даже дыхание затаила, боясь его отвлечь. Энергия копилась очень медленно, и ее все еще было катастрофически мало. Поэтому любое промедление сейчас работало на меня.
Спустя, казалось, целую вечность псионик перевел на меня безжизненный прозрачный взгляд:
– Я уничтожил охрану в лаборатории, просто вскипятив всем мозги. На тот момент я не умел еще сортировать разумы и поступил грубо и примитивно. В лаборатории погибли все. Даже подопытные. Но мы с Лизой получили долгожданную свободу. И с той минуты я больше никогда не видел ее. Сначала еще пытался как-то отслеживать ее жизненный путь. Она стала любовницей какого-то высокопоставленного килла. Но потом в выбранном мной секторе появился Альянс и основал колонию. Мне стало не до Лизы, пришлось защищать и удерживать территорию. И я потерял ее из виду. Когда спохватился, было уже поздно. Мне удалось разыскать ее след, с моими способностями, как ты понимаешь, это было несложно. Но Лиза уже была мертва. Куратор как-то ее нашел и уничтожил. О том, что она успела родить дочь, на тот момент я не знал. Просто убил куратора, отомстив за девушку, и выкинул все это из головы. Прошлое должно оставаться прошлым. А у меня и своих проблем хватало. Подрастал брат. Его нужно было учить. И каково же было мое удивление, когда в один из сеансов связи с Айминем, я зацепился в его мыслях за очень знакомый образ. Брат пытался отнекиваться, но не ему со мной тягаться. Я настоял. И он выложил все. Вот тогда я и понял, что дети модифицированных должны быть намного сильнее родителей. А значит, ценней. Я провел множество расчетов, чтобы полностью быть уверенным. А убедимся мы с тобой в этом на практике, когда ты родишь наших общих детей!
В словах Миншенга слышалось глубокое удовлетворение. А в глазах сверкало настоящее торжество и триумф. И в этот самый миг я ощутила, что энергии уже накоплено много, достаточное количество, чтобы вскипятить чьи-то мозги. Я склонила голову к плечу, изучая чудовище, которое вот так спокойно, походя, распоряжалось моей судьбой. А потом чуть качнула головой в знак несогласия:
– Не думаю. Я не собираюсь рожать детей для того, чтобы проверить на них чьи-то научные изыскания.
Миншенг сначала опешил, потом возмутился. А потом на его лице проступило понимание собственной допущенной ошибки. Но было уже поздно. Я ударила.
Кажущаяся простота действий псионика, когда я наблюдала за его работой, оказалась коварно-обманчивой. Накопленная энергия улетучивалась, как превратившаяся на раскаленных камнях в пар вода. С шипением и очень быстро. А Миншенг, поняв, что попал впросак, бешено сопротивлялся в отличие тех же пиратов, уничтожение которых я наблюдала. Он ставил щит за щитом. Едва я прожигала один, как под ним вырастал новый. И до мозга у меня все никак не получалось добраться. А в глазах взбешенного Миншенга уже горел мой приговор: он выжжет мне разум. А тело использует по своему усмотрению. По спине моей ментальной проекции потек ледяной пси-пот. У меня нет права сдаваться. Если я погибну, Энрика не ждет ничего хорошего. И только мысль о брате и помогала мне еще держаться, неведомо откуда черпая силы на новые и новые атаки.
– Дура! – рявкнул на меня Миншенг. – Выжжешь себя и подохнешь! Прекрати! Тебе меня не одолеть!
Я и сама видела, как стремительно утекают последние силы, видела, что выбрала противника себе не по зубам. Но и сдаться на милость разъяренного псионика я просто не могла. Он не из тех, кто не пинает поверженных врагов. И в результате моей слабости в первую очередь пострадает Энрик. Мне-то самой, скорее всего, уже будет все равно. Какая разница овощу, на какой грядке расти?
То ли у меня уже темнело в глазах от слабости, то ли я настолько сконцентрировалась на враге, что мир вокруг будто померк, а видела я лишь цель – разум Миншенга, который требовалось сжечь. От содержащегося в нем количества пси-силы он горел и переливался, будто неоновый, слепил глаза. В другое время я бы полюбовалась этим чудом, невероятным творением какого-то безумного гения. Но сейчас мне было не до любования: чужой разум был угрозой не только для меня.
Как, в какой момент мне в голову пришла безумная идея попробовать позаимствовать пси-энергию, которой мне катастрофически не хватало, у врага? Я не знаю, просто механически совершая атаку за атакой и сжигая щиты Миншенга один за другим, я смотрела на пылающий от переполняющей его энергии разум и завистливо думала, что Миншенг мог бы и поделиться. Все равно ему одному было явно энергии больше, чем достаточно. И едва успела уклониться от внезапной атаки псионика, настолько была поражена родившейся внезапно идеей.
Дальше я действовала исключительно по наитию. Будто кто-то невидимый беззвучно подсказывал мне, как поступить. А если бы кто-то вдруг попросил меня прокомментировать и пояснить свои действия, я бы вряд ли смогла это сделать.
Миншенг, наверное, решил, что я устала и вот-вот сдам свои позиции, сдамся на его милость. Его разум горел от предвкушения и какой-то жуткой потусторонней потребности. Он ждал моей капитуляции. Но ошибся сам.
Всего лишь на пару секунд позднее, чем нужно выставленный новый щит взамен сожженного мной, и вот я уже атакую. Для того чтобы собрать энергию и бросить ее на поверхность разума псионика жидким огнем, промежуток слишком ничтожный. А вот для того, чтобы забросить тонкую пси-нить, узкий прочный канал для выкачки энергии, заранее мной подготовленный, времени хватило с головой. Я даже слегка переборщила, слишком глубоко вонзив свой щуп, так что Миншенг на пару секунд даже подзавис. И этих секунд мне хватило, чтобы будто насос откачать на себя огромное количество энергии.
Чужая мощь будто лесной пожар мгновенно накинулась на мой собственный разум. Казалось, я зачем-то сунула голову в микроволновую печь и включила ее на полную мощность. От боли хотелось орать, срывая голосовые связки. Но тело будто парализовало. Кажется, я в очередной раз переоценила свои возможности… Бедный мой Энрик…
Воспоминание о брате как будто бы открыло во мне второе дыхание. Из последних сил я собрала украденную у Миншенга энергию, формируя плотный ком, по своей смертоносности могущий посоперничать даже со знаменитой черной дырой, и швырнула его в псионика. Все. Это мой предел. Если сейчас не получится…
Мне кажется, брат Айминя так и не понял, что произошло. Он до последнего жадно и предвкушающе усмехался, презрительно наблюдая за моими потугами. Мне кажется, он даже щиты ставил намеренно слабые. Такие, чтобы у меня получилось их сжечь, но не получилось добраться до разума. Наверное, думал, что это моя последняя атака. Так и вышло. Только последней она стала в первую очередь для него.
Миншенг усмехался и как-то предвкушающе перебирал воздух пальцами. Как будто паук, плетущий свою паутину. В то время, когда к нему летел мой снаряд из украденной у него энергии. Он усмехался, когда сгорающий щит слоями отмершей кожи сползал с его разума. Ликующая усмешечка пропала тогда, когда начало гореть и плавиться его сознание. Миншенг застыл с недоверием и всевозрастающим ужасом глядя мне прямо в глаза. И эти несколько мгновений ступора и решили исход нашей с ним дуэли.
Спохватись он хоть на мгновение раньше, скорее всего, сумел бы подавить и эту мою атаку. Но пси-энергия обладает очень высокой разрушающей способностью, и одного-единственного мгновения хватило на то, чтобы синаптические связи разума сгорели в яростном огне, уже растекшемся по всей его поверхности и сильно притушившем агрессивное сияние его силы.
Сложно сказать, как долго псионик горел, сжигаемый собственной пси-энергией. Это могло длиться мгновение, а могло – целую вечность. Я держалась из последних сил, наблюдая за его агонией только потому, что обязана была убедиться, что сделала все возможное для спасения Энрика и остальных. И с облегчением позволила сознанию соскользнуть в холодную ватную темноту, когда последний огонек, свидетельствующий об активности живого разума медленно и с облегчением погас. Я справилась. Энрику теперь ничего не угрожает. Он будет жить. С коггом он справится, я успела настроить автопилот и передачу сигнала. Значит, с ним все будет хорошо. А я… Я слишком устала…
***
– …заткнись, щенок! Не думай, что ты умнее меня!
Ярость в этом знакомом мне голосе накатывала волнами, хоть сам голос звучал приглушенно и странно. Как будто говоривший находился то ли в пещере, то ли в каком-то помещении с очень странной акустикой: звуки были гулкими, неприятно били по ушам и накатывали как прибой. То захлестывали с головой и звучали как сквозь толщу воды, то отдалялись и становились едва различимы. Я поморщилась и повертела головой, чтобы избавиться от наваждения, хотелось крикнуть, чтоб шли ругаться куда подальше от меня и дали поспать, а то я чувствовала сковывающую, свинцовую усталость. Но тело мне почему-то не подчинялось… Странно. Что со мной произошло? Я так не уставала даже в первые дни в Академии…
– Она же твоя дочь! – яростно прошипел в ответ еще один знакомый голос. Вот только вспомнить его обладателя у меня почему-то не получалось. Я точно знала, что мы знакомы, что нас что-то связывает… Но вот что?.. Память молчала. И я начала прислушиваться уже более заинтересованно в попытках определить, кто это ругается возле меня: – Как ты можешь так относиться к своим детям? К своей плоти и крови?
– Это ты на себя намекаешь? – насмешливо-мерзким тоном поинтересовался первый голос. – Или на нее? Так девчонку я не знаю и не чувствую себя ее родителем. Один-единственный сперматозоид совершенно ничего не значит для мужчины… Тебе ли не знать? – Голос стал вкрадчивым на краткое мгновение. А потом презрительно и наотмашь нанес удар: – Или ты про себя? А как же тогда инициированное тобой же признание родства на основании генной экспертизы? Неужели еще не успел поинтересоваться результатами?
На какое-то время в помещении повисла тяжелая тишина. Я даже снова начала погружаться в сон расслабляясь. Как вдруг в самое сердце ударил потрясенный голос:
– Этого просто не может быть! Как?!.
Первый голос холодно и самодовольно фыркнул:
– Может. И еще и как! Тебя, кстати, всегда интересовало, почему я так поступил с твоей матерью. Так вот, теперь ты знаешь. Ответ прост: я бы не отказался на ней жениться, если бы она честно мне все рассказала. Но она предпочла использовать меня втемную, выскочить замуж, будучи беременной от любовника… Ну что ж. В этой жизни за все нужно платить. За обман тоже.
– А я-то здесь при чем? – с горечью пробормотал второй голос. И от тоски, прозвучавшей в этом коротком вопросе, у меня почему-то болезненно заныло в груди. – Почему ты так со мной обращался? Я же не выбирал, в какой семье мне родиться…
– А ты думал, что я чужого ребенка воспитываю просто так? Вкладываю в него силы и средства? Ты думал, что мое состояние достанется тебе просто по праву имени? Нет! Его еще нужно заслужить! И кстати, ты был очень удобным рычагом давления не только на твою мать, но и на ее отца. Он с самого начала был в курсе и покрывал любимую дочечку, втихомолку потешаясь за моей спиной над зятем-идиотом. Чтоб ты знал, твой биологический родитель – нищий музыкантишка, неудачник, не сумевший даже выбиться на верхушку олимпа. Он подох от передозировки, когда тебе было шесть лет. Твоя мать в силу своего социального положения просто не могла выйти за него замуж. Да тебе с таким папашей был бы закрыт доступ не только в элитные учебные заведения, ты вообще вряд ли смог бы получить мало-мальское образование. Поэтому оцени, что я для тебя сделал. И кстати, по поводу моих капиталов: ты вполне можешь жениться на этой девчонке, раз уж так относишься к ней. И тогда никто ничего не узнает, тебе достанется все состояние по праву…
