Текст книги "Сильнее жизни - 2 (СИ)"

Автор книги: Виктория Щабельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Сильнее жизни 2

"И ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах на суд великого дня" (Иуды 1:6)

I

   Она парила над водой подобно птице. Сущность, растворяющаяся в полете, так похожем на падение. Она стремилась ввысь, но все ее помыслы оставались там, где за туманной дымкой виднелся мир, больше ей не принадлежащий.

   Женщина приподняла голову с подушки и посмотрела на своего любовника – он спал, раскинувшись на постели, где несколько часов назад они предавались безумной страсти. Красивый, мускулистый, опасный... Женщина осторожно встала, боясь разбудить, и накинув его рубашку на голое тело, босиком, вышла из комнаты. Пройдя мимо высокого, в полный рост зеркала, она бросила взгляд на свое отражение: огненно рыжие волосы были распущенны и слегка растрепаны, губы немного припухли от его яростных поцелуев, прекрасные темные глаза горели от предвкушения того, что должно произойти. В коридоре ее окутала темнота, но это не смутило. У демонов отличное ночное зрение. Она шла по дому, словно прислушиваясь к чему-то, и остановилась напротив двери, откуда сквозь щель вдоль дверного проема пробивался слабый свет. Несколько секунд колебалась, не решаясь войти в комнату, но, переборов себя все же толкнула дверь. Демоница не ожидала, что все будет настолько легко.

   Небольшая комната отличалась от той, откуда она только что пришла: светлые стены, мягкий ковер, на подоконнике свежий букет цветов, трюмо, на котором были разбросаны украшения – все говорило о том, что комната принадлежит женщине. Единственное, что было здесь совершенно неуместно – огромная, в человеческий рост, капсула, больше похожая на саркофаг. От нее шли сотни проводков, переплетаясь и разветвляясь у блока автономного питания.

   – О, да! – с нескрываемым удовольствием, демоница подошла к капсуле и заглянула внутрь. Было трудно что-то рассмотреть из-за инея, покрывавшего стеклянную крышку, но все же, женщине показалось, что она кого-то видит.

   – Вот я и нашла тебя, миледи, – с неожиданной злобой произнесла демоница, – он будет доволен.

   Она провела длинным ноготком по крышке, будто царапая кожу той, кто там лежал. Блок находился близко, достаточно протянуть руку, и это тело, в котором каким-то неведомым образом до сих пор поддерживалась жизнь, наконец-то умрет.

   – Не помешаю? – голос, разорвавший тишину, заставил демоницу слегка вздрогнуть. Она замерла возле саркофага, не решаясь сделать то, ради чего пришла. Слишком легко она попала в этот дом, используя свое соблазнительное тело, опыт и магию суккуба. О полукровке ходили разные слухи – что он обезумел после битвы с Мятежным ангелом, утратил силу, стал затворником, лишил себя жизни. Потеряв практически всех своих союзников, отказавшихся выступить против Падшего, он, совсем недавно в одиночку уничтоживший Совет, стал объектом живейшего интереса со стороны многих кланов. Она выполняла приказ, но вынуждена была признаться, что полукровка ее заинтриговал... более чем.

   – Ты... – она моментально подавила нарастающее чувство паники. В конце концов, после того, что они вытворяли совсем недавно в постели, вряд ли он будет в силах ей навредить. Было странно, что он вообще смог встать. Неужели ее обманули?

   – Давай я тебе помогу, Алекса, – мягко начал Валар, – ты искала уборную, и заблудилась? Или нет – наверное, просто осматривала дом?

   – Я пришла, чтобы увидеть ее, – неожиданно для себя призналась демоница, – мне было интересно, что из себя представляет та, кто бросила вызов Падшему.

   – И как? – поинтересовался Валар.

   – Я не смогла ничего рассмотреть. Мне кажется, она мертва.

   – Она жива, – улыбнувшись, полукровка подошел к демонице, и приобняв ее за талию, чуть склонился над саркофагом, – и скоро проснется.

   – Ты так в этом уверен, – Алекса наблюдала, как полукровка, с необычной нежностью, проводит рукой по стеклу, словно для того, чтобы стереть с него иней. Неожиданно в ней зашевелилось чувство ревности – как он, после всего может так смотреть на этот кусок льда, когда здесь, перед ним живой демон – соблазнительный, обольстительный, сексуальный.

   – Я это знаю, – шепнул полукровка, словно боясь потревожить покой спящей во льду женщины, и, наконец, переведя взгляд на Алексу, продолжил, – я задам один вопрос, и от того, насколько правдиво ты на него ответишь, будет зависеть твоя жизнь.

   – Как ты смеешь, полукровка! – суккуб отшатнулась, пытаясь вырваться из рук Валара, но он сдерживал ее железной хваткой, не боясь причинить боль. Напротив – и она видела это в его глазах – он хотел сделать ей больно.

   – Назови его имя, – холод в его голосе заставил Алексу задуматься – а не совершила ли она ошибку.

   – Я пришла сюда, чтобы быть с тобой, – ее тихий, чарующий голос должен был заворожить его, заставить желать сильнее. Она знала, как действует на мужчин, даже на демонов. А этот был им лишь наполовину. Именно для этого она здесь: заставить их всех понять, на что она способна, и доказать что она достойна его, – разве тебе не понравилось?

   – Очень, – глаза Валара сверкнули, и он довольно жестко продолжал, – и если бы ты не повела себя как дура, мы, возможно, продолжили.

   – Как ты... – суккуб была уязвлена. Никогда ей еще не попадался настолько сложный и непредсказуемый "объект".

   – Наверное, тот, кто прислал тебя сюда, не счел нужным предупредить о том, кто я.

   – Меня никто не посылал, – прежняя уверенность суккуба дала трещину, и теперь демоница нервно оглядывалась по сторонам, чувствуя надвигающуюся угрозу. Они были в доме не одни! Это ловушка. Как же она не почувствовала этого раньше?

   – Скажи это еще раз и я вырву тебе глотку. Знаю, какое-то время ты еще сможешь жить, вот только вряд ли найдешь себе жертву для поддержания силы. Не думаю, что кто-нибудь из смертных позарится на такую красотку.

   – Пусти меня! – голос суккуба больше не был ни чарующим, ни сексуальным. В нем был лишь страх и паника.

   – Кто он? Чьи приказы ты исполняешь? – настаивал Валар. Его рука сдавила демонице шею, не обращая внимание на ее визг и попытки выцарапать ему глаза, и дождавшись когда она захрипит, слегка отпустил.

   – Я жду! Пока еще терпеливо, – порезы от когтей суккуба начали затягиваться, однако кровь на лице при тусклом освещении делало полукровку похожим на монстра.

   – Он этого так не оставит! Ты заплатишь за то, что посмел мне угрожать, – выдавила Алекса, едва сумев говорить.

   – И кого же я должен бояться? – насмешливо спросил полукровка.

   – Главу клана Похитителей душ! – с пылом, насмешившим Валара, ответила демоница.

   – Родгара? – уточнил он, – жаль, что не смог до сих пор его поздравить. Впрочем...

   Он замолчал, внимательно оглядывая суккуба. На миг его взгляд смягчился:

   – Наверное, у него на службе много таких как ты?

   – Я единственная! Для него! – с какой-то детской непосредственностью произнесла Алекса.

   – Не думаю, – возразил Валар, – иначе ты не оказалась бы в моем доме.

   – Что ты задумал? – паника в голосе суккуба перешла в ужас, когда она увидела, как меняется лицо полукровки, становясь мрачным и холодным, а зрачки наливаются огнем.

   – Всего лишь собираюсь преподнести шурину подарок.

   – Мессир! К вам посыльный. От Андрэса Валара.

   В кабинете смолкли голоса, и каждый из сидящих за огромным столом, украдкой бросил взгляд на главу клана. С тех пор как мессир Данталион погиб, защищая, как оказалось, свою родную дочь, его место занял Палач. Многие сомневались в его праве, но хранили молчание, боясь разделить участь с сотнями несогласных, посмевших восстать во время воцарения Родгара на троне своего отца. Нынешний глава безжалостно подавлял любой бунт, уничтожая всех заговорщиков, которые смели усомниться в его праве.

   За пять лет к их клану примкнуло много демонов. Большинство из них когда-то занимали сторону Совета, и в их лице Родгар получил поддержку и необходимую силу для уничтожения любого мятежа.

   Сегодня была годовщина его воцарения на трон и ее смерти. Может быть, именно поэтому он не сдержался, и послал суккуба...

   – Приглашай, – Родгар откинулся на высокую спинку кресла, стараясь не показать присутствующим своего нетерпения. До сих пор все его попытки достать Валара не приносили никакого результата. Наемники из низших, человеческие киллеры, шлюхи... Все они исчезли без следа. Неужели, затея с суккубом удалась? Значит, он не ошибся, когда послал Алексу.

   В кабинет вошел молодой мужчина, в костюме тройке и дорогом галстуке с коробкой перевязанной огромным красным бантом, и, обведя взглядом присутствующих, остановился у дальнего края стола.

   – Артемиус Колдер? Что привело цепного пса полукровки ко мне в дом? – с наигранным интересом спросил Родгар.

   Артем склонил голову в насмешливом приветствии, и, поставив коробку на стол, подтолкнул ее к Родгару. Большая коробка, пронеслась мимо сидящих за столом демонов, оставляя за собой кровавый след, и остановилась прямо напротив главы. Родгар смотрел на подарочную упаковку, скривив губы в подобии улыбки. Наконец, словно желая довести спектакль до конца, он сорвал бант, и отбросил крышку. В коробке находилась голова с роскошными рыжими волосами, слипшимися от крови. Губы суккуба были приоткрыты, словно в беззвучном крике, в остекленевших глазах, еще недавно смотревших на него с таким обожанием, застыл ужас.

   – С годовщиной, мессир Родгар, – торжественно произнес Артем.

   Подняв холодный, ничего не выражающий взгляд на "курьера", бывший Палач улыбнулся:

   – Странно, что он прислал именно тебя. Не предполагал, что преданность сейчас настолько не в цене.

   – Как и любовь, – молодой демон указал взглядом на коробку, – между нами – мне ее было немного жаль.

   – Думаешь, сможешь отсюда уйти живым? – с неподдельным интересом спросил глава, – если забыл – отсюда невозможно переместиться.

   – Уверен, – губы молодого демона расплылись в широкой искренней улыбке, – а это причина моей уверенности.

   Он демонстративно поднял руку, в которой был сжат небольшой продолговатый светящийся красным предмет:

   – Знакомая штучка, а, Палач?

   – Откуда она у тебя, сосунок? – Родгар видел, как от молодого демона в страхе отшатнулись сидящие рядом с ним. Он сам, побледнев, замер, не желая спровоцировать безумца.

   – Неважно откуда. Важно то, как я собираюсь это применить, – не меняя выражения лица, сообщил Артем.

   – Пошел отсюда вон! – рыкнул Родгар. Он почувствовал, как над верхней губой выступил пот. Давно не испытываемое им ощущение такого привычного для человека, и необычного для демона страха, сковало его тело при мысли о том, что эта штука сможет сделать со всеми ними. Счастье, если ущерб коснется лишь комнаты, но что-то ему подсказывало, что она гораздо мощнее тех, что он видел до сих пор. Но взял себя в руки, не желая демонстрировать перед присутствующими то, что чувствовал в этот момент.

   – Жаль, что не смогу присутствовать на праздничной части этого вечера, – вздохнув, Артем поклонился, – вынужден вас покинуть. Дела, знаете ли!

   Он вышел в предусмотрительно раскрытые перед ним двери, и только когда легко запрыгнув в спортивный автомобиль, и помахав смотрящему на него из окна стражу, завел мотор, все невольно перевели дух.

   Родгар уставился на голову несчастной демоницы, успевшую пропитать картонную коробку, испачкать кровью стол и капающую на пол. Больше не обращая внимания на гостей, он с диким рыком столкнул ее со стола. Голова демоницы покатилась по паркету, оставляя за собой яркий кровавый след.

   Тусклый свет скрывал собеседника, но Николай Александрович Прихватов знал, что даже если он запомнит его лицо в мелких деталях, это ничего не даст. Кем бы ни было существо, назначившее ему встречу посреди ночи, каждый раз оно принимало другой облик, используя новое тело. Вот и сейчас, перед ним сидел высокий худощавый мужчина, средних лет, с сединой на висках, в элегантном костюме. Единственное, что оставалось неизменным – цвет бездушных, способных рождать ужас одним своим взглядом глаз. Светлые, холодные, иногда Прихватову казалось, что они способны проникать в самую душу, и выворачивать ее наизнанку. Иногда после их встреч он чувствовал себя разбитым, ослабленным. Но никогда не мог отказать, и приходил снова и снова.

   – Когда мне ждать вашего посланника? И как я его узнаю?

   – Он сам вас найдет в нужное время. Единственное, что от вас требуется – сделать то, что он от вас потребует.

   – А прикрытие? – встревожился Николай Александрович.

   – Не беспокойтесь, – собеседник улыбнулся одними губами, и сердце Прихватова сжалось от страха, – оно будет.

   Ветер пригибал деревья к земле, молнии разрывали небо на части. Казалось, что мир отчаянно сопротивляется ведомой ему одному угрозе вторжения. Неведомая сила рассекла небо пополам, столб света ударил в одиноко стоящее дерево. Внезапно мир замер, точно готовился к чему-то...

   Я резко открыла глаза в полной темноте и попыталась вздохнуть, с ужасом понимая, что не могу. Голова раскалывалась, странная тяжесть сковала тело, мешая дышать, шевелиться. Все тело было словно парализовано, в приоткрытый от беззвучного крика рот набивалась земля. Меня охватила паника: я задыхалась, не в силах высвободиться из земляного плена помочь себе потерявшими чувствительность руками.

   Хотелось кричать, рыдать, биться из последних сил, чтобы только выбраться отсюда. Почувствовав боль в кончиках пальцев, поняла, что к ним вернулась чувствительность, и, превозмогая тяжесть земли начала раскапывать могилу, вырывая ногти с корнем, сдирая кожу до крови о то и дело попадавшиеся камни.

   Чувствуя, что если не сделаю глоток воздуха прямо сейчас, то умру, захлебнусь этой мерзкой липкой жижей, внезапно замерла, словно сраженная догадкой.

   Превозмогая панику и тошноту, я закрыла глаза, стараясь не замечать того, что вода с землей заполняет легкие, проникая, казалось, сквозь каждую пору, отрешаясь от тошноты, страха и боли. Что-то мощное вырвалось из меня, отбрасывая комья грязи в стороны и вот я уже смотрю на мрачное, покрытое хмурыми тучами небо. Ливень не прекратился, но теперь это уже не имело значения. Выплюнув всю гадость, что я успела проглотить, наконец-то вздохнула полной грудью, протерла глаза, и медленно вылезла из оказавшейся неглубокой могилы. Отдышавшись, осторожно прикоснулась рукой к болезненной ране на голове, убедилась, что она никуда не собирается исчезать, и, вздохнув, осмотрела место, в которое меня забросила судьба.

   Ночной лес был наполнен шумом дождя и раскатами грома. Внезапно я упала на колени, мною овладела дурнота и головокружение. Несколько минут меня нещадно рвало, хотелось умереть и никогда не выбираться из-под земли. Прислонившись головой к дереву, я почувствовала, как его кора царапает кожу, а капли приятно холодят лицо, очищая его от грязи и земли.

   Немного придя в себя, я тяжело поднялась на ноги, и медленно пошла по лесу, не до конца понимая, куда. Каждый шаг отзывался болью в искалеченном, недавно еще мертвом теле, то и дело, спотыкаясь о корни и пожухлую траву, я двигалась вперед. Мокрые волосы облепили лицо, тело дрожало от холода, из губ вырывался пар. Снова упав в грязь, я заплакала от бессилия и бешенства, несколько раз ударила кулаком по грязной луже, и зло закричала:

   – Ненавижу тебя. Михаэль! Слышишь? Ненавижу!

   Как я и думала, мне никто не ответил. Только дождь и отдаленный грохот грома. Что же, я здесь, я вернулась... Боже! Помоги!

II

   Холодные капли дождя скатывались за воротник порванного пиджака, и противно ползли по спине. Лес грозной стеной обступал меня с двух сторон, небо скрывали темные тучи. Дорога была скрыта завесой дождя, но я упрямо двигалась вперед, стараясь оказаться как можно дальше от собственной могилы. С каждым шагом идти становилось все труднее, словно тело отказывалось мне подчиняться, впрочем, это не удивляло. Слишком мало прошло времени с момента... возвращения, чтобы надеяться на полый контроль.

   Я слишком поздно заметила свет фар и услышала урчание мотора. Водитель резко затормозил, и машину занесло. За долю секунды мне удалось уйти из-под рокового удара, но, все же, падая в лужу, услышала хруст шейных позвонков. Если так пойдет и дальше, у меня не хватит сил, чтобы поддерживать тело в нормальном состоянии.

   Шаги почти заглушал шум дождя, но я сразу почувствовала приближение человека. Он склонился надо мной, пощупал пульс и осторожно приподнял, взволнованно заглядывая в лицо.

   – С вами все в порядке? Простите, я не ожидал, что в такое время на дороге кто-то будет, и не сразу вас увидел.

   Я приоткрыла рот, думая о том, что ответить, но, судя по всему, моего ответа не ожидали, или считали что я в шоке.

   – Не бойтесь. Я отвезу вас в больницу. Как раз туда ехал. Моя жена сейчас там. Потерпите немного.

   Я закрыла рот, и приготовилась терпеть. Впрочем, мой спаситель стремился свести все неудобства к минимуму, аккуратно подняв с земли, и стараясь не уронить, отнес в машину, опустив на заднее сидение. Подумав минуту, снял с себя куртку, и вывернув ее внутренней стороной, подложил мне под голову.

   – Держитесь. Скоро вам помогут.

   Приободренная этим напутствием прикрыла глаза, делая вид что отрубилась, и сквозь ресницы принялась рассматривать мужчину: невысокий, но довольно крепкий, раз без труда смог поднять это тело в намокшей одежде. Лысина не портила добродушное лицо, а большие синие глаза смотрели на меня с тревогой и заботой.

   – Хорошая оболочка, – как-то отстраненно подумала я, но тут же со злостью поправила себя, – надежный человек. В нем чувствовались искренняя забота и участие.

   Дорога заняла не больше получаса. Все это время мужчина беспокойно оглядывался на меня, опасаясь, что я не дотяну до больницы. Совершенно излишняя забота – тело постепенно начинало себя исцелять, и я уже не опасалась озадачить местных эскулапов. Резко затормозив перед дверью приемного покоя, он побежал за санитарами, а я, приняв страдающий вид, что, впрочем, не потребовало больших усилий, свернулась клубочком на заднем сидении, ожидая, когда за мной придут. Рука с грязными, обломанными ногтями, невольно коснулась головы. Рана уже давно не кровоточила, но причиняла боль. Оставалось лишь надеяться, что я успела ее залечить настолько, чтобы не вызвать подозрения.

   Наверное, я все-таки потеряла сознание, потому что как только открыла глаза, около меня были незнакомые люди в белых халатах. Так много белого... С трудом удалось подавить ироничную улыбку, никак не вязавшуюся с моим состоянием:

   – Обширная травма головы... Нужен нейрохирург... Ни в коем случае не давайте ей уснуть.

   Голоса... их так много, и они совершенно не дают сосредоточиться на главном.

   – Вы можете говорить? Назовите свое имя! – молоденькая врач нагнулась надо мной, проверяя зрачки. Судя по ее удовлетворенному виду, на свет они среагировали как и было нужно.

   – Вы помните, как вас зовут?

   Я вздохнула, понимая, что после моих слов все изменится и уже никогда не будет прежним. Наверное, останься я такой, какой была прежде, никогда бы не решилась на это. Вот только, у меня не было выбора.

   – Карина... – тихо с трудом прошептала я, – меня зовут Карина Жданова.

   В палату реанимации пробивался солнечный свет. Дождь давно закончился, и воздух был наполнен влагой и свежестью. Я приподнялась на койке и прислонилась спиной к подушке. Руки сами собой потянулись к голове – плотный бинт не давал возможности прикоснуться к ране, но мне достаточно было сосредоточиться, чтобы ее почувствовать. Врачи сделали все, что могли, теперь оставалось только ждать, чтобы выбраться отсюда как можно быстрее и заняться исцелением.

   Дверь в палату открылась, впустив пожилую медсестру. Проверив повязку, она вынула из вены иглу капельницы и улыбнулась:

   – Доброе утро! Вижу, вам уже лучше! Честно говоря, никто не ожидал, что вы так быстро придете в себя. Елена Максимовна, ваш лечащий врач, опасалась, что вы с такими повреждениями не дотянете до операционной. К счастью, все обошлось. Рана на голове оказалась не настолько серьезной, – и внимательно на меня посмотрев посветлевшими глазами, добавила уже другим тоном, – в следующий раз ты должна быть более осторожной.

   – Здравствуй, Кадмиель. Я тоже рада тебя видеть. Учту твои пожелания, но в следующий раз, наделяя меня мертвой оболочкой, Михаэль должен будет предупредить о некоторых... неудобствах.

   – Он не сомневался, что ты справишься, – взгляд Кадмиель изменился, потеряв настороженность, – как и я. А это тебе.

   Передо мной блеснула цепочка из белого металла с висящим на ней камнем овальной формы кроваво-красного цвета.

   Я молча приняла подарок тут же надев его на шею:

   – Надеюсь, его хватит надолго. Впрочем, ты всегда сможешь обратиться за помощью к нам.

   – Благодарю, – я улыбнулась, невольно вспомнив минуту слабости, когда бросила в адрес Михаэля не слишком ласковые слова. Надеюсь, он на меня не в обиде. Хотя, даже если и так, пусть привыкает. Чего еще ждать от ангела, демонического происхождения, созданного Люцифером.

   – Он скоро будет здесь, – заметила Кадмиель, – ты готова?

   – Неужели отрицательный ответ что-то изменит?

   – К счастью для тебя – нет.

   – Что и требовалось доказать. А сейчас, я бы хотела остаться одна. Нужно подготовиться к встрече, – с иронией проследив за тем, как медсестра вышла из палаты, я постаралась расслабиться. Однако это удалось не сразу. Прикоснувшись к камню, слегка на него надавила. На мгновение тот стал ярче, и я вскрикнула, от хлынувшей в меня силы. Человеческое тело ослабляет, постепенно высасывая жизненную силу, делая более уязвимой. Мне удалось взять под контроль чужую мертвую оболочку, но если бы не Михаэль, вдохнувший в нее жизнь, сомневаюсь, что хватило бы сил даже выбраться из могилы.

   Захотелось тут же оставить эту койку, палату, саму больницу. Чистая мощь кипела во мне раскаленной лавой, почти лишая возможности мыслить разумно. Теперь я понимала, что чувствуют демоны, забирая чужую Anima, и настолько тонка сейчас грань, отделяющая меня от них.

   И все же я встала, накинула больничный халат, и тихонько приоткрыв дверь, оглядела коридор. Убедившись, что дверь в сестринскую прикрыта, решила выйти. Одно из окон было открыто, и я встала напротив, вдохнув полной грудью свежий воздух. Давно забытые ощущение полноты и завершенности нахлынули на меня. Я и не представляла, как мне до сих пор не хватало простых "телесных" радостей.

   На стене выкрашенной серовато-зеленой краской висело небольшое зеркало, и я, мгновение поколебавшись, все же решилась на себя взглянуть. Что же, на первый взгляд ничего страшного. По крайней мере, тело было довольно молодым, лет двадцати восьми. Мне все-таки полостью удалось восстановить оболочку, и теперь никто бы не смог подумать, что еще несколько часов назад она была мертва. Лицо утратило синюшную бледность, на щеках выступил румянец, губы начали розоветь. Бинт скрывал волосы, но я знала, что они светлые и коротко пострижены перед операцией. Лишь только глаза... Я помнила, что когда-то они были ярко-зелеными, но теперь их цвет изменился, став серовато-голубым. Не знаю, удастся ли мне водить его за нос слишком долго.

   Прилив силы обострил все чувства. Теперь я могла видеть, слышать, ощущать всех, кто находился в этом здании. С тихим стоном я опустилась на колени, под гнетом боли, страха, отчаяния и слабой, робкой надежды. Их так много... этих людей, которые страдают. Наверное, мне не стоило настолько открываться именно здесь. Так непредусмотрительно и опасно...

   И все же, один голос, я игнорировать не могла. По-прежнему стараясь, чтобы меня не заметили, спустилась на два этажа вниз. Без труда пройдя пост медсестры, оказалась в родильном отделении. У окна, прислонившись лбом к стеклу, стоял невысокий человек. Его пальцы с силой вцепились в подоконник, а спина сотрясалась от несдерживаемых рыданий. Я его сразу же узнала.

   – Она жива? – я подошла к нему поближе и положила руку ему на плечо, стараясь успокоить, утешить. Все еще дрожа от рыданий, но уже более осмысленно мужчина посмотрел на меня, видимо не узнав.

   – Она... да... с ней все будет в порядке. Но ребенок... Мы так долго не могли иметь детей, и когда Ириша забеременела... А теперь он умирает, и врачи не знают, как ему помочь.

   – Мне жаль, – я опустила глаза. Пустые, ничего не значащие, ни на что не влияющие слова. Чем провинился перед этим миром малыш, только начавший жить? И справедливо ли дать ему умереть?

   – Ты же знаешь, что ничем не сможешь помочь, – в голове я услышала голос Кадмиель, – каждый из них проживает свою собственную жизнь. Ты не вправе вмешиваться.

   – Жизнь? У малыша ее не было. Он умирает, не успев родиться, – так же мысленно возразила я.

   – Такова его судьба, – голос ангела стал громче, словно пытаясь перекричать мои мысли.

   – Я вас вспомнил, – нерешительный голос мужчины отвлек меня от разговора с Кадмиель, – это ведь были вы? Там, на дороге?

   – Да, – я печально улыбнулась, наблюдая за тем, как оживившееся на мгновение лицо человека теряет краски, становится хмурым и печальным, – спасибо за помощь. Не знаю, что со мной было, если бы не вы.

   – Не стоит меня благодарить, – он вздохнул, и я поняла, что сейчас его мысли далеко, вместе с малышом, который борется за жизнь. Но если все так, как сказала Кадмиель, у него нет ни малейшего шанса.

   Поняв, что никакими словами сожаления не облегчить горя отца, я от него отошла. Мысли со страшной скоростью вертелись в голове, сменяя друг друга, плавно приводя меня к одному: я ангел, и я здесь. А на остальное... на остальных в данную минуту мне просто плевать. А кто говорил, что мою сущность что-то сможет изменить?

   Проникнуть в отделение для новорожденных оказалось труднее. Но "убедив" медсестру меня провести в реанимацию, я без труда почувствовала слабую искру жизни. Подойдя к контейнеру, увидела крошечное сморщенное синюшное тельце. Наверное, несколько лет назад, в той, другой жизни эта картина разорвала бы мне сердце. Но с тех пор мне пришлось увидеть и пережить слишком много...

   Отключив электропитание, и проигнорировав слабый протест медсестры, находящейся под моим контролем, я открыла инкубатор и взяла ребенка на руки.

   – Что же, малыш! Там, наверху не слишком в нас верят. Но мы очень сильно их удивим.

   Новорожденный смотрел на меня совершенно осмысленным взглядом, словно понимал о чем с ним говорю и внезапно я почувствовала слабый отголосок сожаления. Сожаления о том, что в моей жизни никогда не будет такого вот малыша со смуглой кожей и темными глазами. Что же, судя по всему, эмоции окружающих влияют на меня куда сильнее, чем я надеялась. А это значит, что надо как можно скорее уходить отсюда.

   Прижав малыша к груди, я закрыла глаза, представляя, как нас обоих обволакивает свет. Моя кожа стала горячей, и ребенок, видимо что-то почувствовав, слабо пискнул. Стараясь не отвлекаться, я мягко коснулась его силой, потихоньку вливая ее в это хрупкое тельце. Не знаю, сколько это заняло времени, но когда снова открыла глаза, у меня на руках лежал абсолютно здоровый карапуз, с нежно-розовой кожей, пухлыми щечками и сморщенным в плаче курносым носиком, демонстрирующий всю мощь своих легких.

   – Удачи тебе малыш, – шепнула я, нежно целуя его в макушку и передавая медсестре.

   Через мгновение я покинула палату, стремясь оказаться подальше от места, где мои человеческие чувства могли вырваться на свободу.

   – Ты совершила большую ошибку, вмешавшись в его судьбу, – никак не среагировав на голос Кадмиель в моей голове, я вернулась к себе, надеясь, что моего отсутствия никто не заметил. Не думаю, что кто-то из пациентов был бы способен разгуливать по больнице через несколько часов после операции на мозге.

   – Мне пришлось позаботиться и об этом, – мне послышалось, или в голосе ангела, помимо назидательности, промелькнуло еще и ехидство? Впрочем, в этом не было ничего странного. Кадмиель, как и я раньше была человеком. Вот только ее смерть была не столь "зажигательной" как моя.

   – У меня еще есть время? – спросила я, укладываясь в постель. Почувствовав что-то холодное на груди, я прикоснулась к кулону: он слегка потускнел, утратив свой кровавый оттенок.

   – Исцеление забирает много сил, – пояснила ангел, – ты должна понять, что тебя послали сюда не за этим.

   – Знаю, – я прикрыла кулон халатом.

   – Он будет недоволен, что ты нарушила его указания, – Кадмиель и не думала останавливаться. Впрочем, я тоже была упряма. Наверное, гены... прошлого воплощения.

   – В таком случае, я поясню все ему лично! – почти фыркнула я, в тайне радуясь, что новая оболочка позволяет демонстрировать такое обилие эмоций.

   – Я тебя предупредила, – последнее слово я предоставила озвучить ей, и уже через мгновение осталась совершенно одна. Впрочем, ненадолго.

   Я почувствовала приближение людей к своей палате, и поспешила закрыть глаза, приняв соответствующий вид. И все же, не смогла удержаться, чтобы не бросить взгляд из-под опушенных век на высокого мужчину в белом халате с маской на лице, уж очень нетерпеливо вошедшего в палату. Сопровождавшая его врач оказалась более медлительной.

   – Карина! Девочка моя! Что эти мерзавцы с тобой сделали? – он попытался меня обнять, но был вовремя остановлен подоспевшим врачом.

   – Осторожнее, пожалуйста, профессор. Я понимаю, чего вам стоит увидеть ее снова живой, после стольких недель, но все же она слишком слаба после операции. Не стоит беспокоить.

   – Да, разумеется, – торопливо сказал тот, кого назвали профессором. Он склонился к моей руке, и коснулся ее губами, – просто я так счастлив. Я давно потерял надежду... и теперь она совсем рядом... живая.

   – Значит, нет никаких сомнений? Это она?

   – Она, – я снова почувствовала прикосновение к своей руке, на этот раз горячих пальцев. Казалось, мужчина не в силах выпустить меня из рук... точнее, не совсем меня, – эта Карина. Моя жена.

   – Поздравляю вас, профессор Жданов. Я рада, что все закончилось хорошо. Медицинский вертолет, как вы и просили, готов к вылету. Сейчас наша бригада подготовит вашу жену к перелету. Думаю, вам лучше подождать в коридоре.

   Оставшись одна, я едва успела перевести дух, как в палату вошла Кадмиель в сопровождении двух санитаров. Они легко перенесли меня на каталку и вывезли из палаты. Двигаясь по коридору больницы, я чувствовала легкий страх и волнение. Хотя... после стольких лет я могла легко спутать два этих чувства с любыми другими. Не ожидала, что будет настолько трудно погрузиться в этот мир, полный чужих ощущений и эмоций, которые уже давно перестали быть моими. Но если это именно то, чего от меня хочет Михаэль, я рискну. Ведь, по сути, у меня уже давно нет выбора.