Текст книги "Лабиринты тьмы (СИ)"

Автор книги: Виктория Щабельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

XIII

 
Смотри же и глазам своим не верь —
На небе притаился черный зверь —
В глазах его я чувствую беду.
Не знал и не узнаю никогда
Зачем ему нужна твоя душа —
она гореть не сможет и в аду.
 

«Черная луна» Агата Кристи

Лэнг

Как часто мы стремимся вернуть то, что казалось утрачененным безвозвратно. Живем единственной мечтой, которая толкает нас на безумства, прямо к цели, неуловимо ускользающей, и от того еще более желанной. Похоже, моя цель только что была достигнута – я рядом с любимым мужчиной, мир до сих пор не провалился в тартар и если не прислушиваться к тонкому противному голосу разума, взывавшему к моему сознанию, то жизнь постепенно налаживалась.

Проснувшись, я все еще была в его объятиях, сознавая, что разлука не охладила наших чувств. За это время столько произошло – Дариния, Тирэн, новая угроза, чудом обретенный сын… или я ошибаюсь, и то, чем я жила последние два года, всего лишь ложь и обман? Игра не в меру разбушевавшейся подозрительности? А на самом деле все просто – есть враг, которого так удобно ненавидеть, есть мечта, к которой хочется стремиться, и моя жизнь, едва не погубленная Повелителем.

– Мне тебя не хватало, – шепнул Дрэгон, сжимая меня крепче.

Некоторое время мы молчали, и я была этому рада. Наша встреча, и время, проведенное под защитой Йог-сотхотха, ничего не меняло. Скоро нам предстоит выступить против Тьмы, и я не уверена, что мы сможем победить.

– Виктор, какой он? – это первое, о чем я осмелилась спросить.

– У него твои глаза. И упрямство, – в голосе Владыки была нежность и гордость за сына.

Дрэгон склонился надо мной и наши глаза встретились.

– Почему ты молчала? – я ждала этого вопроса.

– Ничего нельзя было изменить. У меня не было другого выхода.

– Ты мне не доверяла? – вкрадчиво спросил Владыка.

Ну вот, опять произошло то же, что и всегда – 'постельная' беседа плавно перетекла в допрос.

– Я хотела просто жить и быть счастливой. Расскажи я все, ты попытался бы что-то исправить.

– Я убил бы Тирэна, – нахмурился Дрэгон.

– Попытался, – возразила я, но это не спасло бы нашего сына.

– Чем Тирэн угрожал Виктору?

– Когда он обратил меня, – медленно начала я, – Вуал сделал так, чтобы я могла сопротивляться Тьме. Он помог продержаться мне какое-то время. Но когда я зачала Виктора, Тьма обрела новую жертву. Беззащитный ребенок не мог ей противиться. Если бы Тирэн не вмешался, Виктор бы принадлежал темной звезде, а не нашему миру. Я просила, умоляла его спасти моего сына.

– И он снизошел до твоей мольбы, – в тоне Дрэгона проскользнул сарказм.

– Он обманул меня. Хотя, сейчас, склоняюсь к мысли, что сама позволила ему это сделать.

– Поясни!

– В тот момент мне было все равно, что будет со мной. Я ожидала смерти, а оказалась в Даринии – Мире Темной звезды. Это было гораздо хуже смерти…

– Что он с тобой сделал?

Неудачный вопрос, заданный не вовремя. Я встала, начав спешно одеваться. Время любви закончилось, пришла пора вернуться к реальности.

– Постой! – вскочив, он мгновенно оказался возле меня, – я виноват перед тобой, что не уберег, позволил забрать тебя у меня…

– Ты не в чем не виноват.

Он, не ответив, приподнял меня за подбородок, поймав в плен своих глаз.

– Позже. Мы обсудим это после.

– После чего?

– После того, как ты увидишь сына.

Лэнг

Наконец-то это произошло – я держала своего сына на руках. Малыш расслаблено дремал, слегка посасывая большой палец, а я с выражением величайшего счастья ловила каждое движение. Не сразу я решилась на это – прикоснуться к Виктору. Мне все еще казалось, что я могу быть опасна для него. Но Ньярлатхот, изучив мою новую силу развеял опасения.

– Не знаю, как у тебя это вышло, девочка, но от Тирэна ты получила не только силу, но и способность поглощать смертельную энергию, делая ее безопасной для других.

– Ты уверен? – не то, чтобы я не доверяла собственному наставнику, да и вполне сама уже догадалась, что могу контролировать тьму, но ребенок…

– Уверен, – Ньярлатхот улыбнулся, – добро пожаловать домой, Нисса.

Комната Виктора находилась рядом с нашей. Когда-то, еще до его рождения, я постаралась сделать ее как можно более уютной, хотя Ониксовый замок не мог считаться образцовым домом для детей. Его мрачные холодные стены рождали в душе чувство одиночества и обреченности, но это было единственным местом, которое я могла считать безопасным для нашего сына.

Положив Виктора в кроватку, я обернулась к входящему Дрэгону.

– Уже уснул? – шепотом спросил он улыбаясь.

– Кажется. Знаешь, он сразу меня принял, как будто узнал, – Владыка, подойдя, смахнул несколько непрошенных слезинок показавшихся в уголках моих глаз.

– Ничего удивительного. Ты же его мать, он это чувствует.

– Ты думаешь?

– Ты подарила миру удивительного ребенка. Я теряюсь в догадках – на что он будет способен со временем.

Что-то промелькнуло в моих глазах, заставившее Дрэгона испытующе посмотреть на меня. Диаз! Уже в который раз я задавала себе один и тот же вопрос – мог ли он быть Виктором? Ожесточенный, измученный, чудом выживший мужчина, отчаянно пытающийся спасти мир.

– Он будет сильным и смелым, – прошептала я, уткнувшись лбом в грудь Дрэгона, – и он будет знать, кто его родители.

– Конечно, будет, – Владыка удивленно посмотрел на меня, – он уже прекрасно это знает. Виктор развит не по годам.

– Ньярлатхот утверждает, что через пару лет сможет начать его обучение по полной программе.

– Ты ему доверяешь?

– Наставник никогда не предавал меня, – выскользнув из рук Дрэгона, я присела рядом с кроваткой сына. Умиротворенное выражение его детского личика заставляло забыть о том, что существует мир с его опасностью, катастрофами и ловушками.

– Ты уже говорила с ним?

– Не успела. Я лишь позволила ему изучить мою силу и дождалась подтверждения, что не причиню вреда малышу.

– Иногда мне кажется, что он знает гораздо больше того, что сообщает остальным.

– В том проявляется власть пророков. Благодаря знаниям их терпят, к ним прислушиваются. Думаешь, иначе Азазот позволил бы ему жить?

– Полагаю, что нет, – Дрэгон направился к двери, – отдохни, я вернусь вечером, и мы поговорим.

Поговорим! Он не меняется! Стараясь не думать, что уподобляюсь ворчливой жене, вечно недовольной своим муженьком, я, бросив взгляд на спящего малыша, тихо притворила за собой дверь. Что бы я ни ответила Дрэгону на счет Ньярлатхота, но хорошо изучив старого интригана, знала точно – в этом мире ничто не совершается без его ведома, и я не уверена, что он хоть что-то оставляет без своего внимания за его пределами.

– Я ждал тебя, дитя, – вид Ньярлатхота, восседавшего в своем любимом кресле вернул меня на несколько лет назад, во время, когда я хотя бы знала, чем мне грозит будущее и как справиться с этой угрозой с минимальным ущербом.

– Тебе придется ответить на несколько вопросов, – я привычно устроилась напротив него.

– Думаю, разговор будет долгим, – улыбнулся Наставник.

– Узнаю это выражение – оно часто появлялось на твоем лице после разговора с Ньярлатхотом, – знакомый голос заставил меня замереть и улыбнуться. Нами!

– Я тоже по тебе скучала, – смеясь сказала я, почти задыхаясь от бурных проявлений чувств своей подруги, – куда ты меня тащишь?

– В беседку, – не снижая скорости, мы пересекли двор и неожиданно быстро добрались до предмета моей боевой славы.

Череп кугаруда, увитый сухой порослью был на месте, как и пещера Капитошки, судя по доносившемуся оттуда скрежету и вою.

– Чувствует, что вернулась хозяйка, – удовлетворенно заметила нами.

– Думаешь, он меня еще помнит? – удивилась я, как он до сих пор ни на кого не напал, учитывая, что контролировать эту тварюшку из Даринии было не возможно.

– Уверена. Он признает лишь Виктора.

– Что? – возмутилась я, – Виктора пускают к этому кугаруду?

– Пускают? – усмехнулась Нами, – с тех пор как он начал ходить, твоему сыну бесполезно что-либо запрещать.

– Ему же только два года! – искренне возмутилась я

– Нисса, девочка, ты все еще оцениваешь некоторые веши с позиции человека. Да, человеческие дети в этом возрасте могут не много. Но вот Древние… А, учитывая, что в нашем малыше течет кровь твоего сумасшедшего Владыки, да и твоя наследственность до конца не изучена…

– Стоп! На что это ты намекаешь?

– Да я не намекаю, а говорю – твой сын чудо даже для нас. Попади он в руки, скажем, к тем же Владыкам, и я не ручаюсь, что он останется в живых.

– А Майрос? Для чего мой сын мог бы понадобиться Майрос?

– Тебе что-то известно? – встрепенулась Нами.

– Пока нет, – я на миг задумалась, – Нами, пожалуйста, расскажи мне все, что произошло за то время, пока меня не было.

Посмотрев последний раз на спящего младенца, Дрэгон покинул комнату. Он не знал точно – сможет ли когда-нибудь увидеть своего сына, но другого выхода не видел. Прошла неделя после ее смерти, и он продолжал скатываться в пропасть отчаяния и устал от бесконечных попыток его удержать на краю. Слова 'ничего нельзя изменить' будили в нем ярость. Но он держал себя в руках, ради сына. С присущем ему даром убеждения, уговорив Нами присмотреть за Виктором, Дрэгон оставил Лэнг и скрылся в неизвестном направлении. Никто ни знал, куда он направился и когда его ожидать, но он появлялся чтобы увидеть Виктора и в очередной раз поругавшись с Ньярлатхотом, исчезал снова.

– Куда он исчезал? Что пытался сделать?

– Вернуть тебя, глупая, – насмешливо сказала Нами.

– Но он считал меня мертвой! Оттуда не возвращаются.

– Ты, помнится, доказала обратное. Но нашему Владыке нужен был Йог-сотхотх.

– Он пытался повернуть время вспять, – обреченно выдавила я, – но как Дрэгон собирался наполнить Врата?

Запнувшись, я уставилась в мудрые все понимающие глаза Нами.

– Не может быть!

– Может. Ты даже не представляешь себе, на что способен этот Владыка, когда он в отчаянии. Бывали моменты, когда я не решалась встретиться с ним лицом к лицу. Но он почти не разговаривал с обитателями Ониксового замка – приходил, забирал сына, проводил с ним какое-то время, а потом исчезал снова. Мы не знали, никто не знал. Владыки держали все в строжайшей тайне…

– Не знали чего? – я уже догадывалась, что ответ не придется мне по душе.

– До нас дошли слухи, что твой нарин пытался уничтожить отдаленный мир на окраине обитаемого ареала. За это его объявили вне закона в Тэрранусе.

Честно сказать – не ожидала. Нет конечно, я не рассчитывала, что он смирится, но все же… А на что я рассчитывала? Он мужчина, отец моего ребенка. Неужели я ждала, что он сложит руки и покорится судьбе? Наверное, в тот момент мне проще было думать именно так, а не иначе. А может быть, я не до конца понимала глубину его чувств? Не верно оценила, не поняла, бросила его один на один… или может быть я просто много на себя взяла?

– Что с тобой произошло? – осторожно спросила Нами.

– Я умерла. А когда воскресла – оказалась рядом с Тирэном, Повелителем Мира Темной звезды.

– Хок признался, на что тебе пришлось пойти ради сына. Но зачем это было нужно Тирэну?

– Не знаю, Нами. Я жила в Даринии два года, мечтала вырваться оттуда любой ценой – лгала, притворялась, играла, но я так и не смогла понять – что движет Повелителем.

– Он… – опять эта неловкая заминка, так несвойственная моей подруге, – он тебя изнасиловал?

– В той ситуации в которую я попала, можно сказать, что это была ночь любви. Я пыталась его убить, за что провела взаперти много лун. А потом мне стало известно, что Тирэн мучает и насилует девушек, чем-то похожих на меня.

– И ты тут же поспешила прикрыть их собственным телом? – иронично спросила Нами.

– И я тут же поняла, что каждая новая жертва приближает его ко мне.

– Скажи мне, – замялась Древняя, – в ту ночь он сделал тебе больно? Издевался над тобой?

– Нет, – я запнулась, – он меня не калечил, если ты об этом. И давай прекратим этот разговор.

– Извини, – смутилась Нами, – я должна была понять, что воспоминания причиняют тебе боль.

Я встала и вышла из беседки:

– Мне нужно к сыну.

Квазар

Рассеянный взгляд Диаза уперся в потолок, скользнул по грязной стене и нашел причину, заставившую его очнуться – Повелитель. Он был слишком беспечным, не внял предупреждению Наместника и теперь расплачивался за это сполна.

Диаз помнил себя в лесу, возле сгоревшего Храма, вспышку и удар, после чего сознание покинуло его, по-видимому, надолго.

– Очнулся, – констатировал Тирэн, – что же, пришло время ответить на кое-какие вопросы.

– Нам не о чем говорить, мерзавец, – выдавил Диаз, стараясь справиться с изматывающей болью.

– Осмелюсь поспорить, – устроившись поудобнее на единственный табурет, Тирэн выжидательно уставился на пленника, – ты вторгся в мои владения, пытался убить, выкрал мою лаэр-кони. Думаю, тебе есть о чем мне рассказать. Ты можешь сделать это по своей воле, а можешь, подчиняясь моей.

Лэнг

Виктор катал по полу Аль-тьер-тоны, бурно веселясь, когда они сталкивались друг с другом, это натолкнуло меня на мысль, что проблем со спортом у малыша в будущем не предвидится. Наблюдая за детским восторгом сына и ловя на себя его взгляд, я пыталась обдумать наш с Наставником разговор. Нет, никаких вселенских тайн от передо мной не раскрыл, злодея на блюдечке не преподнес, правых от виноватых не отделил… Но этот разговор меня насторожил. В большей мере он касался не тех событий, которые грозили привести мир к краху, а меня, моих чувств, опасений, сомнений. Ньярлатхота почти не интересовал Тирэн, как будто он знал о нем достаточно, чего нельзя сказать обо мне. Почему такой интерес к моей персоне – да, я долго отсутствовала, кое-что утаила…

Как-то отстраненно промелькнула мысль, что я утаила самое главное – встречу со слугами Тьмы. Что-то внутри меня мешало посвящать в это кого-то другого. Как будто этим я все испорчу, растопчу, уничтожу нечто важное, вот только для кого? Никаких посторонних голосов я больше не слышала, ни во сне, ни на яву. Но я готова была поклясться, что это не последняя наша встреча с чем-то чуждым и до боли знакомым.

– Рат-хани, приди ко мне! Ты нужна мне!

Голос, полный силы и какого-то невероятного безумия выдернул меня из реальности, заставляя смотреть на окружающий мир откуда-то сверху, отстраненно, будто я уже не принадлежу своему телу. Я видела свою комнату, Виктора, все еще игравшего на ковре, свое тело, застывшее на кровати, но не могла шевельнуться, закричать, позвать на помощь. Я чувствовала чье-то присутствие. Кто-то наблюдал за мной, здесь и сейчас, как будто стена, что некогда скрывала меня от опасности, истончившись, стала прозрачной. Холодный изучающий взгляд блуждал по мне с интересом исследователя, готовящегося препарировать новый экзотический вид. Где-то слышался плач ребенка, и я поймала себя на мысли, что он меня отвлекает от чего-то жизненно важного. Звук открывающейся двери, тяжелые шаги и взволнованный голос Дрэгона, который пытается вырвать меня из сладкой паутины забвения.

Она открыла глаза и, улыбнувшись, посмотрела на Владыку.

– Прости, что напугала, просто устала, – крепче прижавшись к обеспокоенному Дрэгону, Анна расслабленно прикрыла глаза, – как Виктор?

– Он взволнован, – Дрэгон, бережно опустив голову нарины на подушку, подошел к плачущему сыну, – все хорошо, Виктор, мама в порядке.

Но ребенок не замолкал, что-то продолжало его беспокоить.

– Может быть, он заболел? – забеспокоилась Анна.

– Не думаю, – Владыка внимательно осмотрел сына, – здесь совершенно другое. Подержи его.

Но на руках у матери малыш зашелся криком, его личико покраснело, маленькое тельце сотрясалось в судорогах.

– О боже! Неужели я ему навредила!

– Это невозможно, – Дрэгон взял сына на руки, – я покажу его Ньярлатхоту, возможно, он подскажет нечто разумное.

Едва нарин с сыном скрылись, Анна снова откинулась на подушки. Ее широко открытые, устремленные в одну точку глаза, подернуло дымкой, зрачки исчезли. Взгляд устремился через века, сквозь миллиарды световых лет, туда, где когда-то все началось.

XIV

Лэнг

Так начался второй дубль моей семейной жизни – Дрэгон, Виктор и я. Нельзя сказать, что наша «ячейка общества» была хотя бы отдаленно похожа на то, к чему я привыкла с детства. У нас не было бытовых, денежных и прочих проблем, которые усложняли жизнь большинству пар в моем мире. Все наши проблемы имели более глобальный характер и касались спасения мира, борьбы со злом, или тем, что для нас в данный момент этим злом являлось. Однако же, что-то омрачало мою жизнь, не давало полностью почувствовать себя, нет, не счастливой, а хотя бы спокойной. И ожидаемая катастрофа здесь была не причем.

Очень часто я ловила на себе задумчивый взгляд Дрэгона и чувствовала, что неразрешенные проблемы не исчезли, а лишь накапливаются, мешая иди дальше. Я понимала, что рано или поздно кому-то из нас придется затеять этот неприятный разговор, вот только у меня не хватало на это смелости, а Дрэгон, видя мое состояние, пытался щадить мои чувства. Так мы и жили, обговаривая насущные проблемы, все, что касается сына, но не касаясь того, что волновало нас в действительности.

– Ты дура, – как всегда без обиняков высказалась Нами, – неужели так трудно не думать об этом?

– Представь себе, это труднее, чем я думала, – призналась я.

Мы сидели на нашем любимом месте, где нас никто не мог бы услышать. Нами снова подняла тему моего пребывания в Даринии и разговора, которого я пыталась избежать.

– В конце концов, здесь нет твоей вины, – искренне возмутилась она, – да и делов-то! Ну, перепихнулась со своим дядюшкой, что же теперь сокрушаться! Главное – есть что вспомнить.

Мой собственный лексикон в интерпретации событий Нами заставил меня на некоторое время застыть в образе вселенского возмущения. Через мгновение все мое тело сотрясалось в приступе истерического смеха. Не знаю, чего в нем было больше – отчаяния, боли, или признания правоты моей подруги, но, видя озадаченное выражение лица утешительницы, мне стало намного легче.

– Скажешь, я не права? – дождавшись, пока я успокоюсь, спросила она, – сама же говорила – к жизни нужно относиться проще.

– Проще чем сейчас, я уже не смогу, – призналась я.

– Сможешь! К тому же, не каждому удается обратить плен себе на пользу. Он сделал тебя своей… как ты сказала… лаэр-кони? Не убил, хотя догадывался о твоих планах на побег, да и любовником был неплохим…

Видя, как я взвилась, она успокаивающе улыбнулась:

– Иначе бы ты здесь не сидела кающейся грешницей, а раздобыла бы что-то особо смертельное и гонялась за ним в желании порешить. Именно так ты бы поступила с коварным насильником. И вообще, я не понимаю, откуда в тебе это непонятное чувство вины перед Владыкой Дрэгоном. Думаешь, эти два года он провел в воздержании?

– Не знаю. И знать не хочу, – ответила я, почувствовав неприятный укол в сердце.

– Правильно. Незачем тебе это знать, потому что тебя это не касается. Как не касается его твоя жизнь в Даринии. И вообще, у меня создается такое впечатление, что ты испытываешь вину только потому, что в тебе живо старое восприятие бытия. Ты считаешь, что должна это чувствовать, взращивая в себе никому не нужное чувство вины.

– Нами! Я не хочу это обсуждать с тобой!

– Конечно! Ты хочешь обсуждать это со своим Владыкой! И кому от этого будет легче? Тебе или ему? Хочешь облегчить свою… как ты это называешь? Присущее лишь людям и начисто отсутствующее у нас, Древних… Ах, да – совесть!

– Хочу, – кивнула я.

– А может быть, ты снова хочешь загнать себя в сети вины перед Дрэгоном? Может быть, иначе ты не сможешь быть с ним вместе? Почему из всех мужчин, которые владели твоим телом, ты выбрала его?

Странный и абсурдный вопрос Нами заставил меня скривиться. К чему вся эта промывка мозгов? Неужели Ньярлатхот считает, что мне нужен толчок такого рода? Или Нами действительно думает, что на мой выбор оказало влияние что-то другое кроме любви?

– Скажи, когда ты была с Владыкой Дарэном, что на тебя повлияло – чувства, которые ты к нему испытываешь, или цель, что ты поставила перед собой?

– Можно пропустить этот вопрос? – с ехидцей ответила я.

– Пропускаем, – устраиваясь поудобнее, бросила Нами, – далее, Владыка Дрэгон. Скажи, когда ты осознала, что любишь его?

– Когда поняла, что могу его потерять, – в память ворвались непрошенные образы рушащейся пещеры и готового взорваться Глушителя.

– Не потеряв – не ценим, – заключила Нами, – но разве не ребенок подтолкнул тебя к окончательному выбору?

– Ты ведешь к тому, что я бесчувственная сука, которая выбрала того, с кем ей удобнее?

– Если бы ты оставалась среди людей, с их мелкими проблемами и страстями, ты могла бы считаться таковой, – обрадовала она меня, – но не здесь, не среди Древних, которые давно отказались от чувств, как от чего-то, что мешает жить в полной мере. Кстати, знаешь, в чем твоя проблема?

– Думаю, сейчас ты мне ее озвучишь, – я приготовилась к долгому разговору, хлебнув немного из бокала. Кровь кугаруда, как всегда, вернула мне былую бесшабашность и сделала наш разговор менее болезненным.

– Ты не умеешь жить, когда все хорошо. Борясь со всем миром, ненавидя и уничтожая все, что представляет опасность, когда ты можешь применить свои силы – только тогда ты чувствуешь себя нужной. Но как только опасность отходит на второй план – ты теряешься и не понимаешь, как жить дальше. И отношения с Владыкой лишь подтверждают то, что я говорю – ты не умеешь быть счастливой. Не знаешь, что делать с мужчиной, которого не нужно спасать, защищать, или бояться.

– Бояться? – переспросила я.

– Только не говори, что своего Владыку ты полюбила сразу и беззаветно. Особенно после того допроса, когда он едва не сжег тебе мозги, – довольно грубо сказала Нами.

– И что из этого следует? – второй бокал был принят куда лучше, по крайней мере, я стала внимать с интересом.

– Ты выбираешь того, кто сильнее тебя, хотя при этом боишься потерять из-за этого независимость, – продолжала с важным видом подруга.

– И в чем логика? – я почувствовала приятную расслабленность и какое-то необъяснимое чувство эйфории.

– А нет ее, – махнула рукой Нами, – сама поймешь, я же сделала все, что от меня зависит.

– Стало быть, задание Ньярлатхота выполнено? – улыбнулась я.

– Ну да! – согласилась она, – а теперь выбрось из головы все то, что я тебе наговорила, и давай расслабимся этим чудесным напитком.

– Судя по всему, – ответила я, глядя на раскрасневшееся лицо Нами, – ты уже это сделала.

В конце концов, ведь не обязательно все то, что она сказала, окажется правдой. Ищу того, кто сильнее? Скажет тоже! Мне не нужна защита! Я со всем справлюсь сама.

Мне захотелось подышать свежим воздухом и как можно быстрее прийти в себя. Кровь кугарудов – единственное средство, способное привести наш организм в состояние опьянения. А выйти из этого состояния помогал свежий воздух и длительная прогулка. Я вернулась в замок и осторожно взяла Виктора на руки. Малыш охотно позволил с собой возиться, что на какое-то время меня удивило – ведь совсем недавно он бился в истерике, стоило мне подойти к нему поближе. Доверчиво склонив головку на мое плечо, эта кроха расслабленно зевнув, уснула. Что же, значит мамочка сможет подумать в тишине о том, что ее волнует. Особенно, когда ей в этом не будет мешать всевидящий папа.

– Ты говорила с Ниссой? – Ньярлатхот лично явился в покои к Нами.

– Как ты велел, – подтвердила Древняя, смотря на отражение Пророка через зеркало.

– Что она сказала?

– Разве здесь нужно было что-то говорить ей? – удивилась Нами, – она слушала меня.

– Скажи, – без перехода начал Ньярлатхот, – ты заметила в ней перемены?

– Перемены сопутствуют нам на протяжении всей жизни, – удивилась вопросу Древняя.

– Я хочу знать, – нетерпеливо повторил Пророк, – это все та же Нисса?

– Да, конечно, – Нами наконец-то обернулась к Наставнику, – что тебя беспокоит?

– Ничего, – резко бросил Ньярлатхот и покинул комнату Древней.

На прогулке мне стало легко и спокойно. С ребенком на руках все проблемы отодвигались на второй план, вспомнились месяцы, когда мы с Дрэгоном ждали его появления на свет, живя ожиданием чуда.

Я провела пальцами по мягким волосам сына – темные, густые, как у отца. От меня ему достался цвет глаз и, судя по словам Дрэгона, характер. Что же, не самый худший набор черт для жизни. Вот только, как избежать той судьбы, что уготована тебе?

Виктор открыл глаза и улыбнулся мне, продемонстрировав неполный набор молочных зубов. Вывернувшись из моих рук, он, плюхнувшись на землю, поднял в небо кулачки. Воздух прорезала огненная волна, в мгновение ока принявшая причудливую фигуру птицы. Облетев вокруг нас, она растаяла, осыпав миллионом ярких искр.

– Малыш! Чудесно! – я опустилась рядом с ним на колени, – ты сделал это для меня?

Смотря в его серые, лучащиеся светом глаза, мое сердце разрывалось на части. Именно в тот момент я поклялась себе – что бы ни произошло, как бы этот мир не закончил свои дни – мой сын никогда не повторит судьбу Диаза.

– Нами сказала, что ты провела весь день с Виктором, – я уже несколько часов лежала в ожидании ускользающего сна, так что водворение в постель Дрэгона меня не разбудило.

– Это все, что она тебе сказала? – откликнулась я.

– Есть что-то еще?

– Нет, – твердо ответила я, поворачиваясь к нему, попадая в плен его глаз, – я скучала.

– Прости. Не хотел оставлять тебя надолго.

– Надеюсь, этого больше не повториться, – черт возьми, мне кажется или я кокетничаю с собственным мужем? Нетипичная для меня ситуация.

Он лишь широко улыбнулся и привлек меня к себе.

Квазар

Тирэн с интересом наблюдал за пленником. Схватить его не составило труда – слишком полагался на собственные силы. Вот только узнать то, что он скрывает, оказалось не так просто. Разум объекта был неплохо защищен, и для того, чтобы в него проникнуть, Повелителю прошлось бы снести ему полголовы. Но он чувствовал, что пока не время. Скоро Нисса окажется в его руках, и он устроит им очную ставку. Пора положить конец некоторым вещам.

– Дарэн, что случилось? Где Аня? – взволнованная Эва не переставая атаковала Наместника вопросами, на которые он ответа не имел. Зная, что отмолчаться ему не удастся все равно, Владыка признался:

– Здесь ей угрожала опасность. Я должен был отпустить ее.

– Но мы могли ее защитить! У тебя есть армия!

– Малышка, – он ласково обнял невесту, с содроганием думая, что совсем недавно мог ее потерять, – армия Анну не спасет.

– А ты? – ее блестящие от слез глаза испытующе смотрели на Владыку, – ты можешь ее спасти?

Он прижал девушку к себе. Как он мог сказать ей всю правду? Что в самый страшный период своей жизни, та, которую он когда-то любил, останется совсем одна.

Лэнг

Ньярлатхот внимательно рассматривал Дрэгона. По внешнему виду было не догадаться, какая буря чувств кипит у него внутри.

– Он ускользнул от меня. Этот мерзавец будто играет, – Владыка уставился на Пророка, – ты знал, что он будет нас избегать?

– Это самое разумное, что он может сделать. Выждать и нанести удар, когда это выгодно ему. К сожалению, может быть слишком поздно, чтобы что-то изменить.

– Его необходимо уничтожить до того, как он снова доберется до Анны.

– Здесь мы не в силах ему помешать – они связаны, и он всегда сможет ее найти.

– Только благодаря этому он все еще жив.

– Думаю, тебе следует трезво оценить ситуацию, – мягко начал Ньярлатхот, – она жива, не пострадала, да, вы были разлучены, но ведь могло быть значительно хуже.

– Он удерживал ее против воли! Преследует, как дичь. За одно это он заслужил смерть.

– Прошу, не совершай необдуманных поступков. Это может ей навредить, – внезапно попросил Ньярлатхот.

– Что бы ни случилось, я никогда не причиню ей зла.

– Думаю, нам нужно отозвать Хока из мира твоей нарины. Квазар скоро станет полем битвы и тебе понадобится помощь.

– Владыка Дарэн оказывает нам содействие, – возразил Дрэгон.

– До тех пор, пока на Тэрранусе не узнают, с кем он имеет дело. Не забывай, ты там вне закона. Если тебя задержат в Квазаре, то навяжут никому из нас ненужную схватку.

На несколько минут воцарилась тишина. Дрэгон чувствовал, что Ньярлатхот обдумывает свои слова, будто не решаясь их произнести.

– Возможно, что зло уже свершилось, – наконец прервал он тишину.

– О чем ты?

– Останови вторжение, а я защищу Ниссу, – ограничился Ньярлатхот размытым ответом.

Мне нравились наши с Виктором прогулки. Может быть, это был еще один отчаянный способ запечатлеть в памяти сына образ его матери. Малыш рос не по дням, а по часам, значительно опережая в развитии своих земных сверстников. Говорить он начал уже давно, вот только предпочитал молчать, общаясь со мной с помощью рождаемых его силой образов. Приятно было видеть, что сила, навсегда утраченная мной, нашла воплощение в моем сыне.

Дрэгон появлялся не часто, и знание того, против кого он борется, не прибавляло мне спокойствия. Напротив – больше всего на свете мне хотелось быть рядом с ним, но Владыка был прав – как только я покину Лэнг, Тирэн легко сможет добраться до меня. К тому же, как я могла так надолго оставить сына?

Но меня с каждым днем заботили мысли – что мне удалось исправить? Изменило ли мое присутствие здесь хоть что-то из того, что было предрешено? Удалось ли переписать страницы жизни моих близких или нам не на что рассчитывать? Избежит ли мой сын ужасной участи? И как на это повлияет его отец?

– Рат-хани! Услышь меня!

Голос, заглушивший все остальные мысли звал меня за собой, возрождая в памяти образы чужой жизни. Он пел мне о том, что было утрачено. Пусть не мною, но это не делало потерю менее горькой. Голос заставлял избавиться от оков и, отбросив все, полностью раствориться в нем.

Ветер донес до меня детские крики. Обернувшись, я с ужасом осознала, что отошла слишком далеко от сына. Я не помнила, как выпустила его из рук, как оказалась на узком выступе, возле самого края пропасти. Что со мной?

Отшатнувшись, он раскинувшейся передо мной бездны, я побежала к сыну. Но как и в прошлый раз, он не позволил подойти мне ближе, чем на несколько шагов, крики перешли в плачь, я видела, что моему сыну плохо, что мое присутствие причиняет ему боль, и не знала, что делать.

– Нисса, что происходит? – голос Ньярлатхота показался мне спасительной музыкой.

– Не знаю, – плача сама, выдавала я, – я не понимаю что с ним?

Взяв на руки Виктора и отнеся в сторону, Наставник внимательно его осмотрел.

– Как он?

– С ним все в порядке, – заверил меня Ньярлатхот, – что-то не так с тобой, и ребенок это чувствует.

– Ты же сказал, что я не могу навредить сыну?

– Вероятно, я ошибался, – отрезал Пророк, – пока мы не выяснили причину, постарайся не подходить к нему слишком близко.

– Ты требуешь держаться подальше от родного сына? – горько спросила я.

– Я не вижу другого выхода. Как только вернется Владыка, мы постараемся выяснить причины такого состояния твоего малыша. Но до тех пор…