Текст книги "Разбивая сердца (СИ)"

Автор книги: Виктория Роа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Хорошо, но запомни, никогда не говори мужчине, что хочешь шампанского.

– Почему? – я склонила голову на бок не понимая «почему».-не все могут себе такое позволить? – моя бровь иронично дернулась.

– Потому что, если ты хочешь шампанского, то и клубники, а это уже попахивает гостиничным номером и табличкой «не беспокоить».-он улыбнулся. – поняла, малышка?

– Нет, но клубника хорошо сочетается с шампанским и я не понимаю, почему это плохо. Что плохого в клубнике? – я отправила в рот подтаявшую массу, и несколько капель капнули мне на подбородок. – в конце концов, с такой трактовкой можно и посмотреть на персики и инжир. Не находишь, что запускать пальцы в мягкую сердцевину персика это более намекающее, чем какая-то клубника? – острым язычком собирая подтаявшие капли с ложки я двинула пальчиками ног в его ладони.

– Как тебя зовут, милашка? – спросил своим хриплым голосом Вассер.

– Настя. – робко ответила я. – Анастасия.

– Анастасия. – повторил он. – красивое имя. У меня имя попроще. – он закурил. – зови меня Глеб.

– Глеб? Ты первый с таким именем. – улыбнулась я. – вкусное мороженое, кстати, хотя на вид дикая дрянь.

– Лисичка, – Вассер улыбнулся. – если честно, то что ты тут ищешь? Я не верю, что такая девочка может прийти сюда просто так.

– О таких вещах неприлично спрашивать. – я облизнулась. – да, папа меня контролирует, и постоянно читает свои нотации. Я устала от его постоянного пиления, и внедрения своих правил. Просто хочу расслабиться и повеселиться. Думаешь, это был бы логичным ответом на твой вопрос? – улыбка. – так вот нет. Я пришла сюда повеселиться, а не слушать морали. Я хочу зрелищ и, может быть, интрижки. Никогда не знакомился с девушкой ради секса? Между нами говоря, – я отправила очередную ложку мороженого в рот. – я не против познакомиться ближе, но только если ты не из робких, и готов меня спонсировать ночью.

– Почему же? – он почесал подбородок. – это совершенно нормально. Ты имеешь полное право быть самостоятельной и требовать плату за свои услуги. – он наполнил свой фужер на половину и отпил один небольшой глоток. – так значит ты проститутка?

– С чего бы? – я игриво облизнулась.

– Хочешь денег в обмен на услуги своего тела. – Глеб отпил очередной глоток. – или сейчас в тренде говорить содержанка?

– Ты мне в роли постоянного любовника не нужен, сладкий. – я хотела опустить ногу, но Глеб резко дернул ею на себя и я чуть сползла вниз. – что ты делаешь?

– Думаешь, что я глупый и ничего не понимаю? – уголки его губ оскалились. – в тебе поменялось все, но только не твои жалкие глаза. – прошипел он. – собирайся, хочу освежить тебе память, милашка.

– Что-то я тебя не очень понимаю, дорогой. Видимо, ты меня с кем-то… – уверенно начала я, но стоило Весте уверенно подойти к Глебу со спины, и склонившись над его щекой нежно поцеловать ее, как вся моя уверенность полетела к чертовой матери. – путаешь… – прошептала я. – ну и крыса же ты, Веста. – вздох.

– Думаю, представлять тебе Глеба не нужно, ибо с моим мужчиной ты уже и так достаточно близко знакома, правда Лола? – Веста облизнулась не скрывая своего хитрого прищура. Стерва… – встретимся дома, милый. – она снова поцеловала Вассера в щеку и перекинув сумочку через плечо направилась к выходу..

– Не хочешь прокатиться? Думаю, нам есть что вспомнить, милая.

Глеб прижал стаканом две купюры, оставленные им в качестве оплаты за заказ, и обнимая меня за талию, вывел через главный вход. Охранники наблюдали за тем, как я сажусь на переднее сидение черного автомобиля, и машина трогается с места, скрываясь в тумане дороги. Попался он или попалась я…да важно ли оно сейчас вообще?

Глава 3

*Лида

Она хранила тайны, которые были тем же по своей сути, что и предательство. Она была супругой, прекрасной матерью, и…любовницей. Жена известного бизнесмена филантропа, что души не чаял в своей семье, который сейчас считал секунды до звонка полиции, стал в одночасье рогоносцем сам того не зная, а его жена, о которой собственно и шла сейчас речь…был любовницей одного влиятельного криминального деятеля, что, не стесняясь посвящал глупую женщину во все свои жизненные аспекты, изредка советуясь и прося поддержки, ибо Лида всего-то гусыня, которая способна вытирать сопли. Будучи матерью четырех детей она и представить себе не могла, что способна привлечь молодого мужчину, и тем более, позволить ему любить себя, как только может страстный юноша возжелать взрослую женщину. Виктор ровесник ее старшей дочери, но такой обожаемый ею мужчина…она не смогла устоять очарованию и харизме этого юноши, ибо кто устоит перед галантными манерами, сладкими комплементами и таким умением угождать. Сопротивлялись нормы приличия, ее моральные чувства, но только не тело. Изменить мужу – не ново, но изменить со вкусом – предел мечтаний, который и стал для нее, как она сама пока не знает, роковой ошибкой. Лида просто сбежала от суеты, от бытовухи, от очага семейных ценностей, чьей хранительницей должна была стать раз и навсегда.

Небольшую комнату заполнил запах едкого перегара. Внутри тихо. Лишь звуки с улицы (громыхание сильных машин, да их сигналы) проникают в спальню, где смешиваются с хриплым, быстрым дыханием. Все превращается в смесь грязной похоти, и феерического разочарования, каким оно только может быть. Это ее третий клиент за сегодня. Он не любит громких звуков, поэтому женский рот зажат грубой, пухлой ладонью. Несколько резких толчком и через секунду она почувствует, как горячее семя растечется по ягодицам. Щекочущими каплями, сползая по ягодичной впадинке, и ударяясь о несвежую простыню, разобьется на мельчайшие осколки. Она останется так стоять еще несколько минут, пока он…тот самый не войдет в грязный номер, чтобы погладить нежные щеки, и ласково поцеловать в лоб. Его губы начнут шептать «молодец»…и она простит ему все. Абсолютно все. Ведь ему это так нужно…ведь он этого так хочет…

Виктор медленно прошел в спальню. Дверь с особым скрипом закрылась за ним, и мужчина улыбнулся. Тонкие губы расплылись в насмешке, которую сдержать он просто не мог. Вальяжно сев в кресло, не забыв подтянуть коленки на своих брюках, он скрестил кисти у подбородка, и вздохнул. Запах его тела одурманивал женский рассудок, не позволяя тем самым властным оковам спасть с ее раскрытого нутра. Он скажет к ноге, и она, как покорная сучка будет сидеть у его ног. Лида считала это любовью, а Виктор знал, как это играть с такими, как она. Пусть она кричит от переполняющей ее боли, и показывает ничтожность. Ему это подсластит самолюбие. В конце концов, если спрос себя оправдывает, почему ему должно быть стыдно? «Старушка» знает, как доставить удовольствие его клиентам, а значит, в какой-то степени она в доле, ибо жаловаться на мужа было ее основное клише. «Не удовлетворяет, много работает, не хочет играть по ее правилам на супружеском ложе», что же, теперь она прекрасно играет по правилам своего любовника не в силах противостоять своим чокнутым чувствами, кои называет любовью.

Лидия аккуратно села на край ветхого дивана, плотно сжала ноги вместе, и вздохнула. В свете фары от проезжающей мимо машины, виднелись зареванные, уставшие глаза. Как же она хотела вновь услышать упреки мужа, и почувствовать себя любимой женой, которую носят на руках и нежно целуют в висок, чтобы дать глоток утоляющей жажду нежности. Зачем? Ну, зачем она только перешагнул ту самую черту запретного? Ведь знала, что такие, как она теряются в пучине криминального мира без следа. Но что сильнее? Любовь к этому мужчине или собственная гордость? Она прикрыла обнаженную грудь пожелтевшей простыней, и посмотрела на своего покровителя. В его черных глазах не отражалось совершенно ничего. Мертвый взгляд еще живого человека. Это пугает. Безразличие пугает. Безразличие бьет по рукам, по телу, по душе оставляя шрамы, как от кнута, но что теперь она может? Разве то, что заставляет сейчас биться так бешено сердце может быть любовью? Разве его ухмылка это от нежности?

– Так, – он встал с кресла и подошел к Лиде. – сегодня, – мужчина погладил ее мягкие волосы. – сегодня ты должна сопроводить меня на одну очень важную для меня встречу. – он склонился к ее лицу. – будь умничкой, и тогда я буду ласков с тобой. Ты же знаешь. – Виктор облизнулся

– Да… – тихо прошептала Настя сжимая ноги еще плотнее друг к дружке. – ты же знаешь, что я…

– Вот и отлично. Возможно, именно сегодня, я помогу тебе стать настоящей женщиной.

– Настоящей женщиной? – недоумевающе склонила голову Лида. – что я должна делать? – спросила женщина отпустив простынь. Она спала на ее бедра оголив обвисшую от времен кормления четверых детей грудь.

– Любить меня, красотка.

– Я люблю тебя, но…

– Вот и чудесно. Поверь, – он провел большим пальцем по ее губам, и она чмокнула ими целуя фалангу. – это греет мне душу.

– Почему меня покупают? – спросила женщина скрывая взгляд. – зачем?

– Потому что ты красотка с красивым телом. Мужчины любят таких, как ты и готовы содержать тебя в качестве постоянной любовницы.

– Хватит делать из меню шлюху. – прошептала, как Лиде казалось, очень громко.

Молодой человек замахнулся. Грубая мужская ладонь коснулась нежной щеки женщины оставляя после себя горячий отпечаток. Лида взвизгнула и повалилась на левую сторону сжимая покрасневшее место. Женщина плакала от той обиды, которая разъедала нутро до основания, и оставляло послевкусие горечи от разочарования в самой себе. Это была не первая ее пощечина, но каждая от него была больнее предыдущей. Пылкие любовники любили шлепать ее по телу, и лицу, но от Виктора все было горячее. Словно розги по уже разбитой спине. Разве она ему девочка? Разве она юная девчонка, что возбуждается от этого? К тому же…ее муж себе никогда такого не позволял…даже, когда она просила пошлепываний во время секса. Он не мог подавить в себе такое, чтобы ударить жену, но здесь…здесь совершенно другие мужчины. Жестокие.

Слепая любовь – страшное явление порочной современности. В этой любви невозможно удивить, переубедить, заставить прислушаться и слушать. В этой любви нет места нежности, но есть место грязному сексу, рукоприкладству и постоянной неверности. Все это может напоминать стандартную картину отношений без обязательств, но это не так. В слепой любви одна из сторон постоянно глотает все, что даст вторая сторона странных отношений. Будь-то свою временную любовь, и самое грязное, что может быть в этом мире. Обидно то, что та самая слепая сторона будет глотать по приказу и абсолютно забывать о себе, как о человеке, как о личности, которая достойна такого же обожания, как и ее объект воздыхания.

– Хватит ныть. – спокойно произнес Виктор. – меня уже тошнит от твоего нытья.

– Тогда прекрати со мной так обращаться. – выкрикнула Лида.

Он резко сжал пальцами ее скулы до боли. Женщина прикусила губу, и хотела дернуться, но почувствовала, как вторая ладонь мужчины крепко сжала золотую цепочку на ее шейке так, что можно было прекрасно задушить ее. Постепенно воздух прекратил поступать в ее легкие, и она начала краснеть. Виктор отпустил женщину, и она так сильно схватила глоток воздуха, что ее живот неестественно впал внутрь, и дрожал. Мужчина потер переносицу и вздохнул.

– Говорил я этому придурку Глебу, что с такими клушами дело иметь нельзя. Неженка. Что я с тобой буду делать дальше, если ты ноешь и в дело, и когда тебе приспичит? А? Крошка? – Виктор (как он думал) нежно пошлепал девушку по щеке и засмеялся. – или ты думала, что я такой олух, и отпущу тебя? Что молчишь?

– Да что я могу тебе сказать? – прошептала Лида. – что ты хочешь от меня услышать?

– Приведи себя в порядок, сладкая. У нас долгий вечер.

– Я не поеду.

– Что ты сказала? – Виктор резко развернулся. – повтори.

– Я никуда с тобой не поеду! – выкрикнула в истерики Лидия.

Она сожалела. Сожалела о том, что любит этого человека. Сожалела и о том, что никогда не слушала старшую дочь. Это все смешивалось в один флакон непонимания. С одной стороны, Виктор, который тесно связан с грязным криминалом, и которого она любит больше жизни. С другой стороны, муж, который всю свою жизнь пытался защитить ее от таких людей, как Витя. Но ее сердце дрожала от каждого прикосновения этого парня. Пусть и таких, как сейчас. На пощечины он был щедр. Пусть потом ей и приходилось выливать по флакончику тоналки на лицо, чтобы скрыть синяки, и покраснения, но это было нечто связывающим между ними. Лидия думала, что сможет удержать рядом Виктора, но она ошибалась. Ему нравилось поднимать на нее руку, чтобы чувствовать физическое превосходство, и наблюдать, как унижение съедает эту еще несколько месяцев назад смущённую, но такую кокетливую жену-матушку, что не видела ничего кроме опеки папочки, а после мужа.

– Подмойся, и приведи себя в порядок. Чтобы через час на тебя можно было смотреть.

Виктор вышел из номера, и закрыл его на ключ, чтобы женщина не решила сбежать. Куда она могла сбежать? Только если к мужу, чтобы упасть ему в ноги и просить прощение за непослушание. За непослушание…

***

Виктор молча смотрел через лобовое стекло на неоновую вывеску бара «Черный лис», и думал о чем-то своем. В голове вертелись мысли о Лиде, о его деле, коим гордился до глубин своей черной души, и о том, что Камилла права, когда говорит о его аморальном образе жизни, но разве он…Виктор Эдуардович может просто так дать какой-то строптивой девчонке упрекать его? В конце концов, он человек из влиятельного рода Победоносных, чтобы слушать какую-то мышку, как Камилла, да и к тому же, ее матушка так любезно согласилась стать его любовницей, что не прельщаться самим собой – кощунство. Сколько он себя помнил, то отец всегда учил его добиваться своего и…ни о чем не жалеть. Вытаскиваемый из угара в грязных притонах практически за ухо был известен в кругах, как папенькин сынок, но потом…потом Виктор твердо для себя решил, что женщины это выгодный товарооборот, который обеспечит для него безбедную жизнь, и к тому же, как он мог себе позволить упустить момент, когда такая одинокая Лида желала быть любимой. Теперь она получила все, что хотела: мужскую любовь, секс и грубость о которой бредила в постели с ласковым мужем. Горда ли ты теперь собой, порнозвезда?

Вдруг, Лида решит сбежать от него? Сбежать от него? Нет. Этого он допустить не мог. Допустить? Он не мог даже об этом подумать. Стоило шальной мысли забить всю голову, как ненависть заставляла его рвать и метать, и ненавидеть женщин, как существ, созданных ребром Адама и Богом в совокупности и по отдельности. Виктор положил ладонь на бедро женщины и грубо сжал его, сохраняя гробовое молчание. Лида вздрогнула, вжалась в сидение автомобиля и заскулила. Она боялась его, как боится мотылек яркого света…она боялась провиниться…сделать что-то не так. Она боялась новой жизни.

– Почему ты прощаешь меня за все, что я делаю с тобой? – спросил он развернувшись к Лиде. – что заставляет твою глупую голову прощать меня?

– Прощать… – шепотом повторила женщина чувствуя, как дрожит ее сердце. – может быть, потому что, я… – она сглотнула ком. – я люблю тебя?

– Любишь меня. – Виктор вздохнул, но спустя минуту рассмеялся.-*****ц, что ты знаешь про любовь. Ты думаешь, что вся это херня это любовь? Это нездоровая дрянь, Лид, а ты глупая пташка, которая мало того, что она пташка, так еще и безмозглая. Как тебе еще дать понять, что ты для меня мелкий мусор? Как внедрить тебе в голову мысль, что я моральный урод?

– Вить, ты просто не понимаешь, что говоришь. Тебе кажется, что ты такой плохой, но на самом деле, я знаю, что ты не со зла. Не говори про себя так. – прошептала Лида аккуратно коснувшись своими тонкими пальчиками мужской руки. – я знаю, что ты не такой.

– Мне видимо нужно засунуть тебе в декольте деньги, чтобы ты уяснила, что дальше старой бл*ди не продвинулась. – Виктор улыбнулся. – хочешь, немного подзаработать, малышка?

– Что? – она нахмурилась.

Виктор грубо схватил тонкую шейку, и, скользя вверх, коснулся пальцами ярко-красных губ. Большим пальцем, размазывая помаду, он улыбался. Его дико возбуждал этот потрепанный образ взрослой, поникшей, готовой на все женщины, что обычно приманивают у заправок дальнобойщиков. Сквозь мазки виднелся натуральный цвет губ Лиды. Нежно-розовые потрескавшиеся губки манили своей натуральностью. Верхняя (чуть вздернутой формы, какую обычно делали с помощью косметики танцовщицы эпохи гангстеров), а нижняя просто пышная лодочка. Из динамиков радио заиграла песня «Люби меня по-французски». Певица пропела:

«Люби меня по-французски

Раз это так неизбежно

Как будто ты самый первый

Как будто мой самый нежный»

Резким движением Виктор прижал девушку к сидению автомобиля спиной, и ухмыльнулся. В декольте провалилась купюра номиналом в сто рублей, и девушка вздрогнула. Звук расходящейся ширинки заставил ее нахмуриться и быстро задышать. Словно камень страха осел на дне чувственной женственности, и вынуждал ее переступить через гордость и сделать это. В конце концов, с другими она это делает, а что же мешает сделать с ним? Ведь он ей не чужой. Его пальцы вновь припали к ее губам. Посмотрев в эти поникшие глаза, он брезгливо схватил ее за скулы, оставляя на них следы красной помады.

– Какая же ты непонятливая. – Виктор резко открыл бардачок и вынул из него пистолет. – приступай, любительница любовных романов. Давай, у тебя есть три минуты. Учись отрабатывать.

Холодное дуло коснулось ее дрожащих губ. Холодной змейкой, опускаясь ниже и ниже, Виктор одним движением прижал дуло в женский живот, и она истерически завизжала. Один из стоящих охранников услышал возню в машине, и обернулся. Виктор понял, что привлекает внимание, и чтобы отвезти какие-либо взгляды, припал к взмокшей женской шее. Лида обняла его ладонью, и отвернулся от окна, чтобы ее слезы не видели эти мужчины. Потекла тушь, и женщина чувствовала себя не униженной, а оскорбленной. Словно только что ее топтали ногами эти самые мужчины, и вытирали ноги. Лидия дрожала. Чувствуя горячее мужское дыхание своей кожей, она покрывалась волнующими мурашками. Охранники отвернулись, и продолжили свой разговор. В плавно перетекающей сомнительной прелюдии Лида услышала, как пистолет снят с предохранителя. Она заскулила.

– Давай малышка, я ведь люблю тебя. – он пошлепал ее по щеке и улыбнулся.

Лидия сжалась. В эту фразу она, конечно, не верила, но как же она хотела, чтобы его слова оказались правдой. Вдруг он окажется, как маньяк из фильма ужасов, которому просто не достает той самой женской ласки, и ему приходиться обращаться к услугам блудных женщин и глупых, незрелых малолеток. Женщина протянула изящную кисть к мужской ширинке, и прикоснулась отвердевший член пальцами. Спазм первого чувства наслаждения разлился горячим алкогольным экстазом по крови мужчины, и он откинулся. Почувствовав пульсирующий орган так четко, как никогда ранее, Лида вздрогнула и убрала руку.

– Твою мать. – прошипел Виктор. – ты сдаешь позиции, и меня это уже бесит! – мужчина закинул пистолет обратно в бардачок, и вынул из него влажные салфетки. – приведи себя в порядок. Мне еще людям тебя показывать.

– Но я не…

– Закрой свой рот, и делай! – Виктор хлопнул дверью автомобиля и вышел.

Женщина судорожно начала поправлять макияж, и стирать губную помаду с лица. Покрасневшие следы от его хватания оставались легкими синяками, и Лида ужасалась от того, как она допустила, чтобы с ней так обращались. Но кто? Он. Ему можно? Да…

Глава 4

*Ло

Сидя на капоте этого уже знакомого мне автомобиля, я поджала к груди колени, и смотрела вдаль лесного массива вдалеке которого виднелись редкие огни проезжающих по шоссе мимо машин. Сцепив ладони в замок, я смотрела им вслед провожая тоскливым взглядом их быстрое движение. Что там…что там таится? Что будет дальше? Где грань между прошлым и настоящим? И как понять, что ты уже отпустила это самое прошлое, если горечь во рту не перебивается любимой тобой мятной жвачкой? По дороге сюда мы остановились у круглосуточного бистро, заказали два больших кофе, и только сейчас Глеб протянул мне мой закрытый крышкой стакан. Не поворачивая головы, я взяла его из рук, и вздохнув, снова увидела мимо несущийся автомобиль. Уже, кажется, пятый. Мы молчали. Молчали так, словно мы давным давно уже сказали друг другу все слова, которые только существуют в словарях, и говорили невпопад и иногда не в тему. Глеб прислонился ягодицами о капот и щелкнул крышкой от стакана. Горячий пар поднялся в воздух попадая ему в нос, и он сделал горячий глоток.

– Пустынной улицей вдвоем с тобой куда-то мы идем… – пропела шепотом я сворачивая крышку стакана я.

– Я курю, а ты…конфеты ешь. – Глеб грустно улыбнулся. – и светят фонари давно, ты говоришь пойдем в кино, а я тебя зову в кабак, конечно. – продолжил напевать он.

– Ммм…восьмиклассница… – отпив глоток горячего кофе допела тихо я.

С недавнего времени, я стала думать о том, что любая девочка приходит в пору девушки, а из девушки в женщину путем какого-то происшествия. Тихое взросление на глазах родителей всегда протекает под натиском определенных проблем из окружающего мира, и общества вне родительского контроля. Это простоя истина, которая захватила меня, как своего мотылька. Почему молоденькие девочки обжигаются о сияние взрослого мужчины? Что заставляет этого самого взрослого парня быть мудаком? Почему его отношение к этому мотыльку ограничиться давлением и давкой в случае ее занудства?

Впрочем, рассуждения мои схожи с диванной философией, но, во всяком случае, я обжигалась об это сияние, но ответа на поставленные вопросы так и не нашла. Вместо прощения, и подставленные второй щеки по Божьим правилам, я предпочту стереть этого мужчину с лица земли, чтобы никто больше не пострадал от его рук. Чтобы девочки больше не летели на его сияние. Я смогу. Я ведь сильная, но почему тогда сейчас снова испытываю это неподдельное стеснение от блеска его темных глаз, которые так и продолжают прожигать меня своим блеском настоящего мужчины, которого когда-то в детстве я так любила? Глеб повернулся ко мне, и я, словно привороженная не в силах отвести взгляда с его глубоких глаз в которых увидела свое отражение. Свое отражение…не той Ло, что способна за себя заступиться, а той глупой малышки, что хотела повторить сюжет знаменитых голливудских фильмов, и была изнасилована, но возмездия только не получила. Глеб вынул из кармана своей куртки салфетку и стер мою красную помаду с губ.

– А раньше тебе она нравилась. – прикусив губу прошептала я, словно говорю не с подозреваемым, и даже не с человеком, которого ненавидела все эти годы, а человека, которого больше не могу назвать «мой».

– Я так много думал о тебе, Ло… – Глеб отпил очередной глоток и апатично покрутил в руках наполовину заполненный кофе стакан. – знаешь, если честно, то после срока, я хотел найти тебя и пристрелить.

– Что же тебе помешало? – поставив на вверх машины стакан, я положила голову на собственные колени. – у тебя наверняка были все шансы.

– Знаешь, мы с тобой похожи. – он вздохнул. – мы с тобой оба ищем ту гавань, где нам будет хорошо, впрочем, наверное, как и все. Пираты нового века и бороздим море мегаполиса зная на этой железной карте все бухты, где можем уйти, залечь на дно от слежки королевских фрегатов. Мы с тобой не боимся предательства, не боимся смерти, и приказов жирных князей, что стоят над нами, но только постоянно забываем, что над нами один только Бог, и он не позволяет нам лишать жизни других.

– Почему тогда ты лишил меня ее? – спросила шепотом я. – легкие деньги приманили меня, а тебя привлекла перспектива закапать мои секреты, и потушить мое солнце. Ты попытался меня потопить, но только я слишком сильно держалась за мачту, и в итоге, стала простым грязным мусором для всех. Знаешь, что самое страшное? Ты знаешь все мои тайны. Знаешь все мои шрамы. Знаешь, как волнуется мое море… – я скрывала скатывающиеся с глаз тяжелые капли слез, которые прятала ото всех все эти годы. – может быть, если бы ты убил меня, то я сейчас не мучилась бы.

– Ло… – он нежно коснулся своими пальцами кожи моих ног.

– И тогда бы я никогда больше не страдала… – не обращая никакого внимания на него продолжала шептать я.

– Лола, милая… – он поставил кофе на землю, и крепко сжал своими ладонями мои икры прикоснувшись губами к коленям. – что ты такое говоришь?

– То и говорю…ты знаешь обо все, что только можно, Глеб. Я доверила тебе все самое сокровенное, и ты… – всхлип. – и ты меня предал. Если бы тогда тебя не прижала полиция, то что ждало меня? Притон?

– Да. Я снял с тебя пробу, и ты могла бы стать одной из самых лучших куртизанок, но если честно, то я рад тому, что произошло. Ло, это многому меня научило, и после срока, я больше не имею никакого отношения ко всему этому. – Глеб скользнул ладонями выше. – я больше не занимаюсь проституцией, и не поставляю девочек в притоны.

– Откуда тогда ты знаешь Весту? – без эмоционально спросила я, хотя мне было абсолютно все равно.

– Ло, девочка моя. – его губы скользнули от коленок ниже. – давай раз и навсегда объяснимся. Я крышую танцовщиц в стриптиз барах, нанимаю вышибал для таких заведений, а Веста работает на одну из моих клиенток.

От воспоминаний по телу тоскливо проносились воспоминания, словно отпечатки волчьих следов по неизведанным тропам. Я вспомнила все: как страшно от неизвестности, как горько от боли предательства, как больно от осознания того, что ты всего-то способная девочка на роль сексуальной куклы. Словно раненный зверь, я бесшумно существовала все это время не стоя слез других людей, чтобы те могли меня пожалеть. Я жила в холоде и мгле все это время замыкая кольцо своего существования в поисках мести и следов к этому человеку, но почему найдя их я теряю интерес? Словно вдыхая терпкий ладан моей души, чувствуя, как мне было больно, но позволяя своим запахом напиться мне пьяно-хрустального напитка нужности. Ты сын луны, а я…а я просто затерялась в неоновых вывесках перестав представлять собой идеальную девушку. Стала ли я плохо относиться к мужчинам? Нет. Почему же, я должна к ним плохо относиться? То, что они хотели заняться со мной сексом – естественная реакция здорового мужчины. Это что-то вроде рефлекса доисторического человека. Тут цель оставить потомства, конечно же, отошла на второй план и уже давно, но что-то определенно бьет по мозжечку, что и заставляет этих крепких парней овладеть такими девушками, как я. Я ненавижу предательство, и когда поднимают руку на слабый пол. Это в мужчинах я презираю. Поднимать руку на человека, который заранее слабее тебя – низко, но я согласна, иногда ситуация того требует.

Последнее время, я все чаще пыталась понять, что обычно связывает дочерей и отцов? Что может быть общего между прародителем и самим злом? Если так подумать, то мужчины больше ходят наследника своего рода, который будет все же относиться к представителям сильного пола. Их буде связывать не только общий пол, но мужчина, таким образом, сможет дать своему сыну все то, чего ему недоставало в детстве, ходить с ним на спортивные мероприятия, или же выходить во двор дома и гонять мячик. Когда сын станет старше, то с ним можно будет обсуждать женщин, спиртное и азартное. Связь отца и сына понятна, но что же заставляет мужчин хотеть дочерей? Какой в этом смысл, если со всей мужской стороны ты ровным счетом не сможешь ничего дать мне, как девочке? Тем более, а что дальше? Дочери взрослеют и тут же начинают свою жизненную солянку из всего и сразу. Хорошо, если она станет лесбиянкой, и будет следить за своим здоровьем, заживет тихой и смиреной жизнью, но что если эта маленькая принцесса вырастит в любительницу крепких, властных мужчин? Отцы в таких случаях отодвигаются на второй план, и их авторитет теряется в тумане женской фантазии. Быть может, именно поэтому девочки ищут того самого «папочку»? У него руки не на месте, но только чего добилась я, найдя своего такого «папочку»? Глеб закурил. Как раньше позволив мне прикурить от его сигареты.

– Лола, я бы рад тебе помочь, но как? – спросил мужчина продолжая глубокого вдыхать и так же выдыхать прохладный воздух-знаешь, а это забавно. Я слышу в твоем голосе взрослые ноты, а в рассуждениях зрелость.

– Приходиться быстро взрослеть, чтобы выжить. – ответила я. – взгляды меняются постепенно, как и мысли начинают течь в другое русло. Я думаю, что это совершенно нормально. Если ты хочешь мне помочь, то скажи мне, пожалуйста, в твоих криминальных кругах нигде не всплывало имя Лидия Гладких?

– Лидия Гладких? Очаровательная жена местного бизнесмена, но я немного знаю о ней. – Глеб поднял с земли стакан с кофе и залпом допил его. – только то, что она пропала, как месяца два назад вроде.

– Не слишком много, если честно. Все это я и сама знаю. – вздох. – у тебя же по любому остались связи с борделем?

– Ну, связи остались. Только я больше этим не занимаюсь, я же говорил тебе. – Глеб снова уткнулся носом в мои колени.

– Можешь сдать меня в бордель? – уверенно произнесла я.

– У тебя есть план? – спросил меня Глеб сжав своими руками мои ладони. – что ты решила делать?

Есть ли у меня план? План есть. Был бы союзник.