Текст книги "Разбивая сердца (СИ)"
Автор книги: Виктория Роа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Он впился в мою нежную, хрупкую шейку оставляя практически алые засосы, от которых млела в неге настоящей эйфории. Мы оба любили долгие поцелуи, чтобы до боли в губах и во всех тех местах, где оказываются эти поцелуи. Резко сняв футболку с моего пышущего страсть чувственного тела, он оставил меня в вишневом, ажурном нижнем белье и колготках, ибо юбку он сорвал с меня практически зубами еще у входной двери, когда страсть только начинала нарастать, да и такое обличие его откровенно возбуждало до кончиков пальцев рук, которыми после он был не способен расстегнуть застежки бюстгальтера. Приспустив игриво лямки с плечиков, я облизнулась оголяя, дразня его видом своим темно-розовых ореолов, по которым он сходил с ума.
Сексуальная игра переместилась на постель, тогда-то я и получила над Вадимом свою полную и такую желанную власть, ибо оказавшись сверху я уже не уступаю доминантную роль своему постельному партнеру, каким бы сильным, каким бы властным он не был. Скользя руками по его телу, я смыкала их на крепких плечах, а после пальцы в пальцы с его ладонями, чтобы опуститься грудью на горячий торс, коснуться губами его губ. Отрывистые поцелуи возбуждали меня так же сильно, как и его глубокие, долгие поцелуи с языком, что после переходят на шейку, грудь, живот и ниже. Елозя промежностью по ширинке его брюк, я чувствовала, как заставляю каменеть его член. Кроме поцелуев губ я безумно люблю 69 позицию, ибо только в ней могу чувствовать своего рода постельное доверие.
Игривые пальцы медленно расстегивают ширинку, пуговку и спускают с мужских бедер строгие брюки, а после и нижнее белье. Обхватив ладонью, отвердевший мужской орган, я несколько раз двинула пальцами по коже смазанной собственной слюной от основания до головки, и обратно. Склонив голову чуть на бок, я обвела головку мокрым язычком, а после…медленно заглотила твёрдый член своим урчащим от удовольствия горлышком. Вадим двинул бедрами вверх, словно пытаясь проникнуть глубже. На глазах выступили слезы от легкой боли, но я умею делать приятно своим горлышком так, что, когда дойдет очередь до жаркого секса…мои стоны уже не будут сладко-милыми…он услышит хрипы, что напомнят ему прокуренную проститутку, которую однажды он не оценил.
Вадим никогда не стеснялся в своих ласках. Грубые пальцы сдвинули в сторону черный треугольник трусиков, и его острый язык долгое время мог сводить с ума мою скованную дрожью неподдельного наслаждения натуру. Она сочилась, словно сочный, разрезанный пополам фрукт, что сейчас сжимает со всей силы своей рукою Вадим. Закатив глаза, я выпрямила спинку, и начала елозить своими мокрыми губами по мужскому лицу, но эти ласки были сладкими, только не способные до конца удовлетворить ком желания, что предательски осел на дне моего живота и я позволила ему овладеть мной.
Овладеть сзади, чтобы он смог растерзать меня, словно грозный хищник. В такие моменты, я представляла себя настоящей жертвой, что возбужденная, доведенная до кончиков пальцем собственной жалостью, сейчас умоляет поиметь ее, умоляет сделать вещью и позволяет надругаться. Овладеть сзади…позволить любовнику выплеснуть в меня все. Любовь, злость, что разрывает его сердце внутри. В грубости я научилась видеть истинное наслаждение. В звонких шлепках, в трении ягодиц о пах – музыку для чувственных ушек, а в его хищном рычание – молитву.
«I still love you» – снова пропел мобильный Вадима, но чем дольше он звонил, тем сильнее, грубее становились его толчки. В предоргазменной судороге он был неуправляем, и только в последний момент, когда горячее семя должно было заполнить мое нутро, он успевал завершить акт своим громким стоном, брызгами по спине своим горячем семенем и грубым шлепком по набухшим половым губам. Тяжело дыша я устало легла на живот, и положив ладонь на мужской торс улыбнулась. Телефон в коридоре снова зазвонил…
Глава 14
*Кира
В каждом его движении чувствовалась гордая порода. От поворота шеи, до жеста рук. Медленным шагом мужчина направился по длинному коридору вперед к дверям зала порочного бара гостиницы «Валькирия». Все так привыкли, что стены этой гостиницы самый настоящий пример хорошо поставленного заведения для тех, кто ищет, где остановиться с комфортом, но только мало кто догадывался, что даже у стен бывают темные стороны. Валькирия – это особый вид искусства танца, в котором женщины готовы раскрыться настолько, что страшно представить. Встать на колени для них лишь формальность. Разве может быть низким, то, что считается по истине естественным? В этом заведении, женщины ощущают себя тем самым запасным вариантом, пушечным мясом для пушки в случае необходимости, а еще Валькирия знаменита своим хозяином. Мужчина турецкого происхождения знает толк в каждой фазе извращения, и стоит ли говорить, что для него не существует понятия «естественной морали», и почитает он только кровную месть в случае, когда беда касается исключительно его семьи. В остальном, он просто закрывает глаза. Были случаи, когда танцовщиц могли просто изнасиловать неизвестные люди, и бросить, или же добить, чтобы после перенесенного страдания она не мучилась, как птичка с переломанным крылом. Всеми почитаемый Игнат Коршунов скрывал свою самую главную тайну – происхождение, которым гордился до морального экстаза. Никаким Игнатом он не был, а только прикрывался вымышленным именем, как искусный актер, вживаясь в новые и новые роли.
Он приехал в Россию, а вернее бежал и просил политического убежища. Каплан Шакир не являлся тем подобающим большинством людей, которые смирились со своим существом и просто плыли по течению. С самого своего детства он был тем, кого люди предпочитают обходить за версту, и лучше никогда не знать в лицо. На родине прославился любовью к оружию любого типа, и убийством своей малолетней супруги. Четырнадцатилетняя пассия просто не выдержала тяжелой руки тридцатилетнего мужчины. Она умерла во время очередных побоев своим мужем, когда тот заподозрил ее в предательстве веры, и насмешкам ко всему, что он так судорожно пытается делать. После того, как это всплыло, а вернее всплыла сама Айгуль, Каплан подался в бега, где и бросил свою родину, и банду в которой успел занять пригретое местечко. Русские бандиты с радостью приняли такого человека, как Шакир и он быстро влился в их разбой, где показал себя верным и преданным человеком, но про убийство девочки промолчал. Стал лакомым кусочком для полиции, когда во время облавы одного из притонов ранил следователя Добровольскую, и та временно отошла от службы, но спустя три с половиной месяца вернулась к делу, чтобы поймать эту крысу. Позже Шакир открыл четыре бара, в котором творились невероятные беспределы, но спутавшись с нужными людьми, и отстегивая верным рукам закона долю, он смог ввести в ночную жизнь беззаконья, как нечто совершенно естественное, как и позже влиться во временную власть над этим городом сделав себе совершенное имя. Женился на женщине с детьми и все притворялся примерным семьянином с самыми добрыми помыслами, но только за лицом авторитетной, семейной морали он оставался жестоким прелюбодеем, что испытывал настоящий кайф от женских слез.
Однако далеко не все питали симпатию к Каплану, и такие люди, как Борис Беркут, Вадим, и Глеб Вассер старались не контактировать с Шакиров в силу своих справедливых взглядов. Справедливых настолько, насколько позволял криминальный мир быть справедливым. Беркут брезгливо пожимал ему при встрече руку, а Вадим и вовсе лишал Шакира такой привилегии, чем и вызывал ненависть в глазах турецкого беженца. И хотя мужчина, что придерживался правил милосердия, смирения и понимания пытался подавить в себе искреннее призрение, но только его рука всегда дрожала при встрече с Шакиром, и иной раз, Вадим просто отворачивался в нежелании встречаться с этим человеком даже простым взглядом. Последний открывшийся бар «Валькирия» стал конечной точкой кипения в глазах этой троицы, и они стали высматривать тех девочек, чьи крылья были сломаны. Они вытаскивали их на свободу, и давали новый шанс на жизнь. Больше всех о судьбе девушек кипятился Глеб. После своего примирения с Лолой, он принял ее условие и навсегда покончил с бордельным бизнесом. Вместо поставки женщин в места распутства и разврата, он начал поставлять цветы в цветочный магазин своей бывшей супруги, которая так же выполнила свое обещание, и прекратила быть женщиной эскорт услуг. Теперь она примерная женщина, и флорист.
Так и сейчас, Каплан толкнул ладонями тяжелые двери, и медленным шагом прошел внутрь оставив за своей спиной сквозняк. Беркут подтянулся при виде Шакира, и, скрестив руки под грудью, он медленно проводил взглядом криминального коллегу. Каплан прошел к столику у сцены, жестом показал танцовщице на свои колени. Белокурая, голубоглазая девушка спрыгнула со сцены, и встала на колени перед мужчиной. Запрокинув голову назад, она коснулась кончиками своих длинных волос пят, и резко поднявшись, танцовщица развеяла на ветру локоны, села промежностью на колени мужчины, и принялась медленно двигать телом. Каплан сорвал розовый бюстгальтер с пышной груди девушки, и она резко прикрыла крупные ореолы своими ладонями. Вадим приподнялся, но Беркут выставил перед ним руку, словно говоря «не время». Каплан громко засмеялся, и толкнул девицу на холодный, грязный пол. Девушка упала на правое бедро и застонала. Носик его острой обуви раздвинул бархатные ноги малышки, и наступив на розовую ткань трусиков, он склонился над лицо девушки, чтобы небрежно шлепнуть ее по щеке.
– Шакир! – громко выкрикнул Вадим бросив четки на стол. – отойди от девчонки.
– Так, кто пустил зануд в мой бар? – Каплан засунул руки в карманы своих брюк, и стоило блондинке сжать ноги вместе, как мужчина пихнул ее ногой, словно отгоняя собачонку. – убирайся с глаз моих.
Блондинка резко поднялась на изящные ноги, и, увидев, как Беркут ей кивнул в их сторону, она прошла мимо Каплана. Мужчина оскалился, и резко пихнул ее в спину. Девушка налетела на официанта, и, столкнув юношу с дорогим блюдо на подносе, она начала кричать, столовые приборы прошли сквозь ее ладонь, проткнув кисть насквозь. Беркут вскочил из-за стола, и, схватив Шакира за грудки, хотел было ему врезать, как вдруг почувствовал дуло револьвера у своего затылка.
– Неужели ты думаешь, что детские игрушки сойдут тебе с рук, малыш? – мужчина облизнулся. – даю тебе шанс уйти. Если тронешь меня пальцем, я вышибу последние мозги из твоей настырной туши, Беркут. Ты меня понял, настырный щенок? – Каплан ухмыльнулся, а после его рот растянулся в улыбке. Беркут заметил, что несколько зубов отсутствуют.
– А ты не боишься, что кто-то накормит твою задницу проблемами? – послышался за спиной Шакира грубый, прокуренный женский голос. – убери от него свои руки.
– О, малыш, а за тебя девочки заступаются. – Каплан засмеялся, но вдруг захрипел почувствовав острое лезвие у горла.
– Я с тобой не шучу. – повторила женщина. – отпусти их, иначе, я тебя покажу кто здесь настырная туша, Каплан.
Одни из прихвостней Шакира выстрелил в девушку, и она, шатнувшись, упала на бок. Пуля прошла через левый бок, оставив кровавое пятно на ее белой футболке. Девушка закричала, и резко всадила нож в лодыжку Шакира. Мужчина зарычал, но нож вынул. Розоволосая танцовщица спрыгнула со сцены, сняла чулок и, обвязав им шею подручного мужчины, разбежалась, ударила ногой еще одного, а за ним и третьего. Резкий хруст и выстреливший мужчина обмяк, упал. За закрытыми дверьми накалялась настоящая охота на Шакира. Мужчина оборонялся от изящных женщин, но с каждым разом чувствовал, что слабеет. Кира сняла футболку, обвязала ее вокруг пояса, зажимая рану, и не давая ей кровоточить сильнее. Из-за сцены выбежала Камилла. Шакир не ожидал предательства. Этого острого ножа, что пронизывает вдоль лопаток оставляя свои шрамы. Девушка вынула самурайский меч, и хотела было пронзить турецкого барона, но возникший перед ней мужчина направил пистолет в ее сторону, и выстрелил. Изящная женщина увернулась, и острие лезвие пронзило грудь смельчака. Валькирия стала оккупированным местом наемными убийцами. Шакира заказали, но только он сумел ускользнуть, оставив своих людей на женское растерзание. Схватившись за спинку стула, раненная Добровольская ударила в прыжке одного из мужчин, пока трое других пытались расправиться с острым мечом Камиллы. Девушка искусно двигалась в танце смерти, проникая острым лезвием внутрь каждого из бандитов. Завладев ножом, раненная танцовщица принялась помогать женщинам. Стоило одному из них зажать Киру, как он получил под лопатку лезвие ажурного ножа. И хотя Веста (танцовщица) и не была одной из банды «Красная лилия», но в силу женской солидарности, она решила ступить на грязный путь вершения судеб.
– Этот черт сбежал! – произнесла Камилла подбежав к Кире. – ты как?
– Ей срочно нужен врач! – уверенно ответила Веста. – она может умереть. Ранение глубокое.
– Ты врач? – саркастично спросила Ди. – отойди, тебе самой нужна помощь.
– Самоуверенная девчонка. – Веста вздохнула.
– Нужно найти этого урода. – Ди достала вишневую сигаретку.
– Найдем, но позже. – влилась в разговор Кира. – он заляжет на дно своего борделя, что сделан под гостиницу.
Выбежав на улицу, Камилла заметила грызущего ногти Беркута. Он вбежал в бар, и оступился назад. Зал, заполненный мужскими трупами, и кровью резко ударил железным запахом в нос, и Борис закрыл его ладонью. Подхватив Киру на руки, он выбежал из помещения и направился прямиком в больницу сигналя столпившемся машинам, и те освобождали ему дорогу. В больнице следователь потеряла сознание прямо на руках мужчины.
***
*Веста
Повязав белокурые волосы шелковой, атласной черной лентой, и аккуратно надевая на голову белый чепчик, девушка улыбнулась своему отражению. В изящной поступи царствовала поистине властная натура. Ее голубые глаза отражали непросто блеск невинной страстной натуры, а настоящий кошачьи ажур ласкового самолюбия. Пышное, крепко тело облачилось в короткое черное платье, а белый, ажурный фартук словно сжал все ее сдобное естество своими тугими тканями. Черные колготки, надетые на изящные ноги, а черные туфли на высоком каблуке добавили официантке свой неповторимый шарм соблазнительной хищницы. Она взяла на руки поднос, и направилась своей виляющей походкой к лифту. Для нее была загадка, что такого находят в ней мужчины. Почему примерные мужья позволяют себе смотреть в ее сторону, и, как объяснить им о том, что поступки их стоят на одном уровне с самым свинским поведением. Мужчины свободные присвистывали при встрече с ней, а занятые парни просто провожали страдальческим взглядом то, что им никогда не достанется. Примерные мужья превращаются в третий сорт, с которым лучше не сталкиваться, а свободные ребята встают в одну линию с самыми заурядными кобелями. Лифт распахнул перед горничной свои двери, и она, цокая высокими каблучками, прошла внутрь. Нежные пальчики коснулись кнопки шестого этажа, и лифт закрыл посторонним вход. Шаг, еще шаг и вот она стоит у дверей одного из самых роскошных залов, где Шакир проводит встречу со своими приятелями, а она, как безропотная овечка должна была принести им шампанское. Двери зала открыл сам Каплан, и при виде горничной, он хищно облизнулся, и, придерживая девушку ладонью за аппетитные ягодицы, мужчина проводил ее к своими самым близким друзьям, которые вальяжно расположились в самом углу комнаты покуривая кальян. Шакир взял с подноса высокий стакан с шампанским, и опустошив его залпом, поставил пустой сосуд обратно.
– Эта девочка, – он шлепнул горничную-сегодня станет моей гостьей. – уверенно произнес мужчина, и его ладонь приподняла черную ткань платья, давая возможность всем насладиться видом обтянутых кружевным нижним бельем, и колготками ягодиц. – поэтому, сильно не трепать ее.
– Как можно? – раскинул руки смазливый юноша. – трепать такую красоту. Она ведь небось целомудренна до ужаса, да красотка?
– Конечно. – улыбнулась горничная. – целомудрие для женщины – самое главное в наше время. – с невозмутимым личиком произнесла девушка. – поэтому, я не хочу торопиться.
В зале раздался мужской смех.
– Девочка, ты могла бы стоит сотни тысяч, но ты очень сильно ошибаешься. – улыбнулся подошедший мужчина. – кстати, я обещал вам, что у меня для вас, мои дорогие, есть подарок? – мужчина потер свою бороду. – так вот он.
Двери зала распахнулись, и в него впорхнули три очаровательны женщины, прикрывая лица полу-прозрачными, разноцветными тканями. Комнату заполнила восточная музыка, и женщины резко скинули с лиц свои нежные шелка. Короткостриженая, белокурая девушка соблазнительно двигала своими плечиками, медленно, виляя своими аппетитными бедрами подходя к заказавшему ее мужчине. Аккуратная ладонь мягко коснулась колючей щеки, и он поцеловал тыльную сторону ее ладони. Две остальные танцовщицы окружили Каплана, но почуяв подвох, он вырвался из под плена восточных красавиц. Женщины пытались его остановить, и заставить полюбоваться их танцем, но Шакир был несгибаем. Все его тело покрылось нервными мурашками, а на лбу выступил подлый пот. Он почувствовал, что становится очень жарко, когда белокурая танцовщица громко хлопнула в ладоши, рассыпая по залу какую-то благовонию. Терпкий запах полыни, чабреца и корицы ударил ему в нос, когда он понял, что в глазах начало двоиться. Хоровод мелькающих перед его глазами тканей костюмов танцовщиц, словно вводил его в некое состояние гипнотического транса, и он медленно, но уверенно терял сознание. Музыка резко прекратилась, и те, кто выпил больше всего шампанского, просто отключились, так и не досмотрев всю грацию Востока.
– Ну что же, – горничная распустила свои волосы. – осталось устроить разборку в стиле «Убить Билла», поставить галочку в списке незаконченных дел, и уехать на дачу выращивать клубнику. – девушка засмеялась. – они всегда такие примитивные. Ладно, давайте приберемся, а после разделаемся с этим ненормальным…
Глава 15
*Кира
Она открыла глаза, и услышала сопение. Резко подтянуться не получилось, ибо боль сковывала левый бок так сильно, что любой поворот тела причинял невероятную, ноющую тягу. Придерживая ладонью живот, Кира медленно выпрямилась на больничной кровати, и осмотрелась. Белые давящие стены больничной палаты, тусклый свет, который попадал в комнату из-под натиска темных, задернутых штор. Прохладный ветерок заставлял тяжелую ткань приподыматься, и впускать холодный воздух внутрь. На прикроватной тумбочке стоит высокий стакан, пластиковая тарелка с фруктами, а на полу бутылка минеральной воды. Сопение постепенно смешивалось с легким похрапыванием, и привлекало внимание. Сначала женщина думала, что это кто-то из соседней койки, но, когда фигура возле кровати зашевелилась, девушка увидела сонного Беркута. Она попыталась его позвать, но шепотом, ибо спящие в палате две соседки могли проснуться, а возраст их был уже достаточно солидный. Шепот не помог. Кира взяла небольшой апельсин с тарелки, и бросила в спящего мужчину. Борис резко дернулся, и апельсин сам упал в его раскрытые ладони. Он улыбнулся, но по возмущенному взгляду женщины понял, что что-то не так.
– Беркут… – прошептала Добровольская. – что я тут делаю???
– Пойдем в коридор. – мужчина кивнул в сторону открытой двери.
Кира не могла сама спуститься с высокой койки. Боря аккуратно взял ее на руки, и полубоком вышел в коридор, чтобы ничего не задеть и не воспроизвести шума, как мог. Посадив женщину на длинный диван, он осторожно положил ее прижатые друг другу ступни на свои ноги, а после нежно погладил их. Нежная кожа сразу же покрылась мурашками, и девушка улыбнулась. Короткая футболка-топ, прикрывающая ее грудь до середины ребер, и свободные шорты делали ее практически обнаженной, ибо от холода, царившего в стенах коридора, напряглась ее грудь, и отвердевшие соски прекрасно просвечивались сквозь хлопковую ткань вещи. Беркут в смущении отвернулся, но сглотнув ком, посмотрел на девушку. В ее бесподобных серых глазах было что-то такое, что обычно считают магическим влиянием, но он хотел смотреть в ее глаза. Хотел видеть в них отражение себя.
– Беркут, сколько я уже здесь? – спросила Кира поджав пальчики ног. – что случилось?
– Ты не помнишь? – мужчина облизнулся. – ты и еще трое девушек хотели убить Шакира, но все пошло не так, как хотелось вам. Подручный этого парня прострелил тебе бок, и…
– И ты привез меня сюда. Помню, как ты тряс меня за плечи, и просил не засыпать.
– Да, и это тоже. – Беркут хмыкнул, словно застеснялся проявления таких чувств, как волнение за эту девушку. – да. Ты была в отключке три дня, кстати.
– И все это время ты был рядом? – удивилась Кира. – Борь, почему?
– Ну, ты всегда была мне, как сестра, и я…
– И ты… – она коснулась нежной кистью его грубой щеки. – и именно поэтому ты решил мне помочь? Почему же тогда я тебе не верю?
– Ты заблуждаешься, милая. – Боря поцеловал ласковую кисть и вздрогнул.
– Я хочу домой. Отвези меня домой, пожалуйста… – прошептала женщина.
– Но если тебе станет плохо? – мужчина скривился. – Кир, я не могу.
– Если ты этого не сделаешь, то я уйду сама.
Девушка резко скинула свои ноги, и хотела было пройти в палату за вещами, как вдруг боль скрутила ее живот, и судорога пробежала от кончиков пальцев левой ноги до бедра. Кира упала на правое бедро, и резко ударила кулаком по полу. От сковывающей ее боли накатывались слезы…
***
Кира лежала на своей больничной койке, и хныкала от бессилия, которое сковало ее движение, словно оковы пленницы. Она знала, что не должна быть здесь, но сделать шаг составляло для нее страдания. Почему все случилось так? Девушка не понимала. Утренние разногласия с Беркутом вынудили ее прогнать мужчину прочь, чтобы тот прекратил мозолить ей глаза, но на секунду, она поймала себя на мысли, что ждет, когда он придет снова к ее постели, и просто подержит за руку. Что-то было в его прикосновениях особенное.
Он говорит, что она для него, как сестра, но только может ли брат относится к своей сестре с такой нежностью? От каждого прикосновения дрожит не тело, а сердце, и смущенный румянец заставляет щеки розоветь, словно только что ты играл на морозе в снежки. Тех двух пациенток выписали ближе к вечеру, и старушек забрали родственники. Кира осталась одна на растерзание собственным мыслям, и чувствам. Она достала телефон, наушники и улеглась поудобнее. Первая песня заиграла в ушах, и девушка закрыла глаза. Сон не шел, и она просто лежала, вспоминая смущенную улыбку этого взрослого мужчины. Да, его нельзя было назвать порядочным человеком, да и к числу моральных уродов приписать его не получалось. Кто же он такой? Что скрывает его суровый взгляд? Тонкую душевную организацию или темного тирана?
Кира вздрогнула, когда почувствовала, как грубая мужская ладонь нежно сжала ее тонкие пальцы. Несмотря на боль, девушка резко подняла корпус тела, и вжалась в стену. Сердце бешено колотилось от страха, но он не отпускал ее ладонь. Беркут улыбнулся. Дверь в палату была прикрыта, а в коридоре уже выключен свет. Часы на ее телефоне говорили, что уже полночь. Все давно уже легли по постелям, и спят мертвецким сном. Луна виднелась из окна, и освещала своим ярким светом больничную парковку.
– Беркут, что ты тут делаешь? – шепотом спросила Кира вынимая наушники. – совсем сдурел? К тому же, я сказала тебе, чтобы ты убрался отсюда, и прекратил утирать мне сопли.
– Успокойся, я в конце концов, не могу тебя просто так взять и бросить. – Борис улыбнулся протягивая собеседнице стакан воды. – что ты хочешь? Чтобы я реально ушел и ты осталась здесь одна?
– Не, ну какой смысл устраивать клоунаду? Я тебе не дочь, не сестра и даже не жена. – Кира отпила глоток воды. – так что, твои беспокойства лишние.
Он подался вперед, и его тонкие губы коснулись мокрых губ Киры. Девушка не стала сопротивляться. Холодная кисть обвила мужскую шею, и он крепко обнял хрупкое женское тело…
*Беркут
И когда пик чувственности, бескрайнего доверия и любви достигают своей точки кипения, тогда рождается брак. Словно все начинается с самого сладкого начала, и длиться длиною в целую жизнь. Прикосновения родных губ, пальцем и простое дыхание доводит до мурашек любящего супруга, когда чувства сердца достигают своего стартового спуска, и ты готов бить себя в грудь, кричать о своей любви всему свету на зависть. Только, когда супруги обмениваются сердцами, солнцем и луной, делят радость, боль, грусть, нежность, когда на двоих одно дыхание – любые отношения достигают максимальной температуры своего любовного термометра. Ты даришь своей пассии все самое лучшее, но только мысленно понимаешь, что нет ничего на свете достойного твоего супруга, и от этого становится грустно. Только любовь никогда нельзя оценивать в простых материальных вещах.
Яся робко подставляла свою нежную шею поцелуям мужа, и забывалась в неге блаженного удовольствия, какое может доставить только любимый мужчина. От кончика языка до полного прикосновения губ менялись и ее стоны. Опираясь локтям о мягкий диван, Ярослава нежно улыбнулась, чувствуя, как тонкие мужские губы скользят от шеи к налитой груди, и замерла. От любого прикосновения к возбужденному телу, она готова была извиваться в самой грязной судороге, за которую в средневековье пытали бы годами, прежде чем сжечь. Откровенно говоря, она чувствовала власть над мужем. Всему виной была его фанатичная любовь к этой Тициановской женщине (хотя натурщицам с полотна художника было далеко до его супруги).
Он выпивал ее до дна, и не оставлял последней, лакомой капли пьянейший нежности. Его губы знали каждый изгиб идеального женского тела. Если бы он ослеп, то его руки помнят каждую блаженную округлость его супруги. В темноте никогда не ошибался. Знает точно, как она скрывает свои мягкие губы от его напористого, хоть и нежного нрава. Как много он уделяет внимания ее рукам. Губами, касаясь аккуратных пальцев, он словно кот нежится о кисть хозяйки, и подставляет шею. Он был рожден, чтобы любит только ее, а она, словно женщина революционера всегда с ним. Флакон их отношений наполнен коктейлем его зрелой, мужской мудрости и ее юным, женским амбициозным нравом создавая гармонию идеального понимания. Словно огонь смешивается с порывами буйного ветра, создавая свое негасимое пламя.
В свете уличного фонаря он видел силуэт супруги, но знал его, как свои пальцы. Опускаю ладонь на ее мягкий живот, он чувствовал кончиками пальцем бархат, и готов был целовать этот бархат губами, пока не сойдет окончательно с ума. Секс с ней был поистине прекрасен. Тот самый лестный процесс любви, какой приятен любому любящему человеку. Заниматься сексом для него это притворство любой степени, придаваться грязному разврату на редкость грязная и не заслуживающая его женщину вещь. Лишь истинное нарекание «занятие любовью» было самым честным, самым правильным понятием и выражением их постели. Никакой спешки, никакой канители. Лишь ласка и страсть, лишь нежность и любовь бьющая фонтаном жизни из всего ее изобилия жизни.
Но когда процесс глубокого проникновения достигает своего апогея, Яся чувствует себя рабой низменности, и грязных человеческих желаний, что в целом-то ей было несвойственно по жизни, всегда находило свой отголосок в постели. Мысленно признаваясь самой себе, она знала, что эти чувства, похожи не просто на сладкий яд, медленно растекающийся внутри, но и на проникновения темного огня в чрево жизни. Само по себе понятие любовь странное, и воспринимать свой брак, как брак по любви она просто не могла в силу своей специфичной фантазии. Ярослава это ведьма, ждущая своего наказания, скованная цепями, и порочный союз, который уготовлен ей домашним инквизитором, делает эти отношения более загадочными.
Она считает своего мужчину истинным французским императором Наполеоном, который, между прочим, служит не эталоном нелогичных поступков, и глупого стремления, а по-настоящему величественной натуры, с самым сложным, но безумно родным характером. Когда сгораешь, словно спичка от одного желанного взгляда, и падаешь на колени перед своим мужчиной, как перед императором огромной страны. Он знает, что эта домашняя Афродита восхваляет его, преподносит, как идеальное создание, но любит такой земной любовью. Неравный союз Наполеона и Афродиты, скованный временным стандартом, делает его все же прекрасным. Взаимно одержимым.
Оба они вспоминают первый шаг доверия, и понимают, что этот порочный союз скрывает все. Сладкий плен для обоих, который закончился равноправным браком, был слишком сладок, чтобы носить простое название «супружеская любовь». Нет. Это игра для двоих, где заведомо ясно, что победителя просто нет. Словно цепочка отношений, идущая из века в век, соединяет вновь и вновь двух людей, помогая им оставаться вместе. Он попадает в эти сети ее плена, она же вечно теряет ключи его свободы, от чего Борис просто не может (или же не хочет) уходить от своей женщины. Когда они осознали, что делают, было уже слишком поздно. Теперь она примет его любым в свои объятья, а он же будет ждать своего плена, только если этим пленом будет она.
Не открываясь от пленительного поцелуя, он двигался внутри ее лоно, стараясь делать это, как можно нежно, ласково, но сильно. Ее стон соединял обоих, и когда в порывах глотка воздуха она отрывалась от его губ, то невероятный стон схожий с безумием крика вырывался с ее уст так громко, что иногда она краснела. Борис смотрел на свою супругу и не мог понять, почему она так прекрасна. Никаких недостатков. Словно все его самые любимые художники: Рубенс, Тициан и Боттичелли работали в поте лица над созданием этой женщины специально для него. Чем дольше он смотрел в ее серо-голубые глаза, которые ночью приобретали своеобразный блеск, тем сильнее он понимал, как любит ее, и как повезло ему встретить этого человека на своем пути…но почему тогда ты в смятении?
Почему ты не можешь забыть ту, что дотронулась твоего сердца своей слабостью и похитила его, словно самая искусная воровка? Почему обнимая жену, ты представляешь, как будешь сладко выкуривать никотиновый яд в губы той, кто однажды тебя уже обжег? Почему ты сомневаешься? Почему представляя, как это сладко наполнять ее влажный сосуд своим дыханием и прикасаясь к ее ярко-красным губам это настоящее счастье? Ярослава нежно обнимаешь своего мужа изящными ладонями за лопатки наслаждаясь щекоткой огрубевших пальцев. Окунаясь с головой в запах Славы Беркут ловит это нотки горького дыма в смешенном запахе с цветочным парфюмом, в котором узнает не жену, а ее…ее запах…Киры…
