Текст книги "Будь, пожалуйста, послабее (СИ)"
Автор книги: Виктория Осадчая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, ПОСВЯЩЁННАЯ ГЛАВНОМУ ГЕРОЮ И ЕГО НЕНОРМАЛЬНОМУ ПОВЕДЕНИЮ
Что произошло с ним за эти полгода? Много чего. Декабрь спешил к своему логическому завершению. Через два дня вся страна готовилась отмечать самый главный праздник, а он, Роман Барышников, сидел в темноте своей квартиры, наблюдал за тем, как вдали мелькают огоньки машин и неоновых вывесок, и пил виски. Никогда не любил он этот напиток, считая как нормальный русский мужик, лучше выпить водки, чем эту дрянь. Но за столько лет, выработав статус делового человека, привык и к нему.
А Ника называла водку пойлом для мужланов. А чем он отличался от такого типа мужиков? Вроде воспитан, образован, имеет хорошую работу, но поступает при этом как свинья. И эти обеды с бокалом вина на тонкой ножке, и эти феерии в честь какого-то незначительного события с литрами шампанского и легкими закусками… Да что они знали о праздниках? Нихрена. Огромный стол, ломящийся от разнообразия блюд и напитков, а за ним огромная семья, куда входят не только родственники, но и друзья. И нет той наигранности, и ни перед кем не надо прыгать на задних лапка, птому что это выгодный клиент, а этот может стать партнером, а тот вообще занимает какой-то чин, и по чистой случайности принял приглашение. Почему вокруг столько фальши?
Что-то понесло его не в ту степь… А Рома был сейчас частью этой жизни, хотя там в родном городе за много сотен километров была молодая женщина, которая носила под сердцем его ребенка, при этом успевала строить свой маленький бизнес, а еще не общалась с ним вот уже почти пять месяцев. Настоящая, живая, которая могла бы стать полностью Ромкиной при одном его желании. А он снова выбрал удобство. Ту, которая не истерит, слушает его, раскрыв рот, не пытается его переделать. Жизнь его под стать этой особе, сначала вызывала острый интерес и он подчинил ее, пока это все не стало до жути приторно.
Телефон завибрировал где-то в глубине квартиры. Снова Ника. Она приезжала минут сорок назад, пыталась дозвониться ему в дверь. Не открыл. Почему? Потому – одно единственное более верное определение.
Когда изменилась его жизнь? Когда Ромка впервые ее увидел в клубе. Когда он как потерпевший летел к ней в будущий ресторан и не сдержался. А потом Олег сказал о ребенке. Тогда хотелось убит всех окружающих. Но увидев ее вышедшую после уютной кровати в огромной бабушкиной кофте, он смягчился. Сердце сопротивлялось, голова не хотела слушать. Поэтому имеем, что имеем: штамп в паспорте и какую-то совсем ужасную семейную жизнь, которую даже называть так стыдно.
Роман вздохнул тяжело, закинув ноги на подоконник, и продолжил разбираться в себе.
Ника. Хорошая девочка которая никогда не станет ему интересна. Да, есть симпатия, но от ее покорности оставался приторный вкус во рту.
Кольцо, которое Рома купил ей, когда собирался делать предложение, так и пылилось на верхней полке в шкафу. Спрятал специально, чтобы она не нашла. На ее двадцать третий день рождения Рома так и не попал. Вячеслав Владимирович отправил его в Лондон, подписывать очередной контракт, где Роман специально задержался.
– Ромочка, ну может, ты сможешь вырваться, – канючила она по телефону.
– Извини, не могу. Ты же знаешь, что для твоего отца нет простых заказов. Все важно, все срочно, – ответил Роман. А сам, закончив все дела, шатался по городу. Экскурсия не приносила особого удовольствия. Почему? А он и сам не знал. Что-то происходило с ним в последнее время.
А потом, когда он вернулся назад, и Ника встретила его в аэропорту, вместо приветствия она заявила: «Ты должен был мне сделать предложение, Рома, а вместо этого важного события для нашей жизни, искал предлог». Зло так, с натяжкой. А он и не чувствовал себя виноватым. Да, это должно было случиться, но теперь место в паспорте было занято.
Обижалась очень долго, целых четыре дня. А потом вдруг приехала к нему как ни в чем не бывало, устроила хороший такой романтический вечер, который закончился нормальным сексом. НОРМАЛЬНЫМ…
Да, это он осознавал с полной уверенностью. До встречи с Ариной, это было здорово, феерично, но теперь просто нормально. А несколько дней назад он понял, что больше так не может. Надоело. «Хочу сегодня солянку на ужин», так Ника перероет интернет, просмотрит кучу мастер-классов, чтобы у нее получилась самая идеальная солянка. И ради этого удобства он променял свою семейную жизнь.
Арина. Это еще тот экземпляр, с которым не знаешь, что случиться в следующий момент. Даже кожа на руках горела, вспоминая ее такое податливое тело. Он помнил их отношения, потому что любил эту девчонку когда-то. Да, это была первая подростковая любовь, но ведь могло что-то получиться..
Или он дурак, или этот мир сошел с ума. О втором факте он знал давно, но склонялся больше к первому. Рома прекрасно знал, что хозяйка из нее никудышная, по крайней мере, готовить она никогда не любила. И даже если бы он попросил эту самую чертову солянку, она бы ответила «Готовь сам, если угодно», а потом бы тихонько пристроилась к плите, или к кухонному столу вместе с ним. Проходили.
Почему-то это воспоминание вызвало в нем улыбку. Хорошее, светлое, доброе, как и сама героиня этого вспоминания.
Почему он ее обижал? Наверное, потому что злился, как балованный подросток. По ее прихоти женился, когда ощущал ее рядом, сходил с ума от возбуждения и желания прикоснуться к ней. Нет, это не было чем-то пошлым, наоборот, эти чувства вызывали в нем какой-то душевный подъем, придавали сил. А навстречу им выползал этот противный его характер, который достался от отца. Еще поговаривали, что Ромка не Барышников. Просто не знали люди их с отцом близко, потому что различия были только во внешности.
И оградить ее от проблем старался не только из-за ребенка, потому что ее такую маленькую и хрупкую хотелось защищать. Хотя внешность обманчива. Вон какое имя себе сделала! Ресторан работал как часы, даже начал, как утверждал Тима, приносить прибыль, хотя обычно первый год такие предприятия работают больше в убыток.
С Тимофеем Агеевым Ромка начал общаться недавно, после свадьбы того. Начать надо с того, что после побега Арины, он хотел извиниться. Ну, нужно же было как-то себя выгородить. Весь день бегала от него, ссылалась на занятость, порхала по своему ресторанчику в брючном костюмчике, давала распоряжения. А потом уехала к Алиске домой, и они его так и не впустили, даже Тимке пожаловались, что он ломится в квартиру. Тот, конечно, как Бэтмен или Супермен примчался спасать свою принцессу.
– Мужик, пойми, мне твоя невеста не нужна. Я за своей женой приехал, – объяснил Ромка.
– Слушай, Барышников, ты можешь приезжать за кем хочешь, но не нужно тревожить девушек, – объяснил Тимофей подвыпившему Роману.
– Составь мне компанию, – показал он початую бутылку виски. И выпили, при чем неплохо, так что Тимофей чуть не проспал собственную свадьбу. Приводили его в порядок всей гурьбой, куда вошел и ночующий у него Роман Барышников. Как добрались домой, Тима не помнил. Да, даже мальчишник не был таким удачным. А тут и покуролесили немного по клубам, но это им рассказал Денис, которого вызвали в качестве «трезвого водителя».
– Это ты нас привез домой? – спросил Тимофей, хватаясь за голову.
– Тебя да, этого куда везти не знал, – почесал затылок Дэн, играя мышцами на огромных руках, указывая на щурящегося от яркого солнечного света Ромку.
– Барыш, ты если захочешь в следующий раз нажраться, бери водку, – вздохнул Агеев, глотая второй аспирин.
– Не вопрос, Тимох, – поднял тот руки в знак согласия. – У меня от этого пойла, – указал он на пустую бутылку из под виски. – голова на утро раскалывается.
– Аристократы хреновы, – заявил Денис.
Опохмелялись под шумок сначала в ЗАГС-е шампанским. От одного бокала не отпустило, но стало значительно легче. А потом попойка продолжилась в ресторане, которая закончилась дракой. Да-да, какая же свадьба без хорошей драки? Затеял ее Барышников собственной персоны с двоюродным братом невесты, который проявлял очень уж рьяный интерес к его жене.
Арина в тот день вроде и сидела в качестве гостя, но неустанно следила за работой персонала, за которым после свадьбы теперь будет присматривать Алиса, которую Погудина-Барышникова назначила директором. Близко к себе не подпускала, а на любой его «подкат» отвечала грубо, либо посылала прямо. Озверевший от такого обращения ближе к завершению веселья Ромка, заметил, что она танцует с каким-то типом. Ладно бы танцевала, так она еще и улыбалась ему во все сои тридцать два ровненьких белых зубика. Кулаки сжались сами с собой, а адреналин бахнул в голову, перемешиваясь с ревностью. Больше это чувство он никак не мог назвать.
– Слушай, мужик, отлепись от моей жены, – похлопал он того по плечу, отрывая от такого насыщенного веселого разговора.
– На ней кольца нет, чтобы ты предъявлял на нее свои права.
А этот мужик ведь был прав. Это Барышников понимал только сейчас. Арина попыталась его остановить, но было поздно. Сначала они начали пихаться, потом Ромка был вызван на серьезный разговор на улицу. Вот там-то и началась бойня, с рассечением брови у Ромки и поломанной челюстью у гостя. Растащили их друг от друга еле-еле. Ну, а что, он защищал честь своей жены, и пусть кто-то хоть слово скажет.
Полицию вызывать не стали, но зато Арина обратила на него внимание.
– Ты псих, Барыш, – орала она. – Ненормальный. Ты прекрасно знаешь, что нервничать мне нельзя, я и так тут на взводе, потому что от проведения этой свадьбы зависит дальнейшая судьба моего ресторана. А ты как последняя свинья напился, да и еще в драку полез. Если я попаду снова в больницу, я тебе обещаю, что не подпущу тебя ближе чем на сто метров к себе и ребенку. А сейчас садись в такси и проваливай – орала она, тыкая пальчиком с аккуратным маникюром ему в грудь. И со слезами на глазах попросила "Не появляйся, Ром, пока. От тебя одни неприятности. Не делай так, чтобы я тебя начала ненавидеть". И он ее послушал, слишком много искренности было в ее словах. Писал сообщения, интересовался состоянием ее здоровья, на что всегда приходил один ответ "Мы в порядке". Хотелось вместо этих трех слов увидеть что-нибудь другое. Но на звонки она не отвечала, а его попытке поговорить лично, игнорировала. И он просто сдался, решив, что с Никой спокойнее. И посему он делал вывод, что долгие семь лет после такого внезапного расставания с Ариной, он жалел и любил только себя. И ведь даже отцовских чувств не возникало, даже ответственности он пока не ощущал, лелея свою неприкосновенность и эту беззаботность, которую имел сейчас. А сильная женщина рядом, это всегда большая ответственность, ведь нужно ей соответствовать, чтобы не ударить в грязь лицом.
А его семейство этой женщиной было очарованно бесповоротно. Даже скептически настроенная Божена, которая изначально восприняла его брак в штыки, после общения с Ариной, просто влюбилась в нее. А ведь до этого, жалела свою подружку Нику, боясь ей проболтаться.
Заявилась она в ресторан с твердым намерением поговорить с женой брата как-то осенним дождливым вечером. Ну, а что? Значит, Олегу голову дурила, Ромку вообще женила на себе за считанные часы. Не признавалась Божена только в том, что ею движет ревность.
– Очень приятно познакомиться, – даже не удивилась холодному тону Арина, когда молодая девушка появилась в ее кабинете и представилась.
– А мне знаешь ли, не очень.
– А я и не могу нравиться всем, – пожала плечами невестка, откладывая ручку в сторону.
– О чем ты думала, когда спала с моим братом? – яростно была настроена на разговор Божена, которую родные и близкие называли Жека.
– Ты девочка взрослая, думаю, сама понимаешь о чем, – хмыкнула Арина.
– Послушай, ты насильно женила его на себе… – но закончить предложение Арина не дала.
– Пойми, Божена, твоего бората я не собираюсь жалеть, он получил то, что заслужил. Когда мы с ним спали, как ты говоришь, я совсем не знала, что он не свободен. Об этом он тоже не упоминал. Я не отрицаю своей вины, но я такая же жертва обстоятельств. И все равно ты будешь защищать Ромку, потому что он твой близкий родственник, родная кровь. Я не прошу у тебя снисхождения, ведь даже если он будет сто раз виновен, даже если ты увидишь преступления, совершенное им, ты будешь его защищать. Поэтому считаю, что этот разговор потерял актуальность изначально, и был обречен на провал, когда ты придумала его, – эта холодность и деловой тон Арины раздражал молодую девушку.
– Но ты ведь не бросила его, когда узнала, что он собирается делать предложение своей девушке, – завила она.
– Божена, зайка, ты ведь знаешь что такое ПМС? – поинтересовалась Арина, на что девушка согласно кивнула. – Вот теперь представь это настроение, это состояние помноженное на сотню. Вот что тогда мною двигало, когда я решила выйти замуж за Ромку. И когда, дай Бог, ты забеременеешь, ты меня сможешь понять. Надеюсь, что в этот момент, я буду, пусть не твоей подругой, но кем-то, кто отдаленно напоминает родственника. Вот в тот момент, мы с тобой сможем поговорить и понять друг друга, – объясняла она Божене как маленькой девочке. И почему-то та прониклась. Особенно когда Арина чуть «ахнула», когда собралась встать с кресла и вернулась на него обратно. Молодая девушка испугалась.
– Что с тобой?
– Ничего страшного. Это просто ребеночек пинается. Начал недавно, поэтому до сих пор не могу привыкнуть к этим ощущениям.
И Божену ПОНЕСЛО! Она начала расспрашивать о будущем племяннике или племяннице, потрогала животик невестки, ощутив шевеления малыша. Наверное, материнский инстинкт выработан у всех девочек с пеленания кукол. И так Божене захотелось скорее посмотреть на этого ребенка, и так хотелось взять на руки, покачать, ощутить его запах… Ведь это тоже ее родная кровь.
Вот и стала потихоньку выносить мозг Роману по поводу того, что он подлец, что Арина хорошая, а он такой шанс упускает. Даже демонстрировала снимки УЗИ, которые еле выпросила у невестки.
Нет, он не подлец, решил Рома, он просто эгоист. И от этого решения сразу как-то полегчало. Оно ведь многое оправдывало для него самого. Но то, что чувства его к Арине были в тысячу раз сильнее и ярче, чем к Нике, он осознал давно, и это пугало.
Снова звонок в дверь, который вывел его из состояния задумчивости.
– Рома, открой, я знаю, что ты дома, – просил голос Вероники. Нет, она так просто не уйдет. Может, настало время поговорить? Канун Нового Года. Завтра уже тридцать первое декабря… В этот год Барышников решил войти без такого давящего груза.
На Нике была короткая норковая шубка под которой обнаружилось легкое платьице и сапоги-ботфорты на высоком каблуке. Блондинистые волосы отливали золотом в свете тусклой лампы в прихожей. Она стояла, подперев бока руками и поджав розовые пухлые губки.
– Почему ты мне не открыл в первый раз? – раздражалась она.
– Потому что….-он хотел сказать, что спал, но решил, раз хочет поговорить, значит, нужно говорить правду. – Не хотел. Пил в одиночестве.
– И как это понимать?
– Как хочешь. Ник, мы с тобой расстаемся, – заявил он. И словно с плеч свалился огромный-огромный булыжник.
– Ты что ли перепил? – удивилась она. – Какой к черту расстаемся? Ты покупаешь кольцо, а теперь говоришь, что ничего не будет? – вот, начала возражать. Это хорошо, что чувства к ней возвращаются. Может, хоть получится поругаться.
– Да, покупал кольцо. Но только женился я на другой, Ник, – пожал плечами Барышников. Развел руками, и ушел в глубь квартиры за своим паспортом. Нужно было доказательство. Ника последовала за ним. Внимательно рассмотрев штамп, она вдруг встрепенулась…
– Ты же знаешь, что работу ты потеряешь, Барышников, – заявила она. – Ты ведь так за нее держался.
Впервые Ника назвала его по фамилии вместо привычного «Ромочка».
– Я за нее не держался. Мне абсолютно все равно. Эта работа нужна для того, чтобы можно было прожить в Москве. Вот и все, – объяснил он.
– И что, ты теперь уедешь?
– Скорее всего. У меня в марте должен родиться ребенок, – объяснил он.
– Ах, вот оно что… – а потом вдруг гнев сменился на слезы. – Ром, давай я не скажу отцу. Давай ты останешься, и мы забудем это все.
– С чего ты решила, что я останусь?
– Просто ты ведь все это время не сильно о ней вспоминал, когда был со мной. Ты ведь не любишь ее, – хныкала Ника.
– Я сам не знаю, чего хочу. Но это все не правильно.
– А я ведь могу рассказать ей о нас, – в ход теперь пошли угрозы.
– Она знает, Вероник. И вся сложность в том, что она это терпела долгое время. А теперь, либо я потеряю ее и ребенка, либо потеряю только тебя. Выбор очевиден, – ответил Рома, запустив пятерню в густые волосы. Как же он устал от этих баб. Собраться бы и умотать куда-нибудь на северный полюс, чтобы никто не доставал.
– Знаешь что, Барышников, я так просто не сдамся. Отцу не скажу, можешь продолжать работать, но рано или поздно, ты все равно станешь моим, – развернулась она резко на каблучках и громко хлопнула входной дверью. А Роман остался снова с собой наедине. Не верилось, что все закончилось без истерик. НО Ника девушка, имеющая очень настырный характер. Она обязательно будет добиваться его, раз сказала так.
Подошел к столику, где лежал телефон, решив набрать Тимофея, и открыл рот, увидев на дисплее непринятый вызов от абонента «АРИША». Это он час назад пропусти от нее вызов? Здорово, Роман Алексеевич! Руки даже начали трястись, когда он набирал ее номер. Если она снова загремела в больницу по вине отца, он точно его прибьет.
Длинные гудки, как по наковальне молотком били по натянутым нервам. Он стал считать «ОДИН…ДВА….ТРИ….ЧЕТЫ…» – не досчитал.
– Алло! – раздался ее голос.
– Привет, Арин, ты мне звонила? – поинтересовался он осторожно.
– Да, – если бы она после этой паузы сказала, что набрала номер случайно, то он бы умер, наверное. – Я сегодня была на УЗИ, – сообщила она. – Днем было некогда позвонить, потому что дел в ресторане невпроворот. В общем, хотела сказать, что с малышом все в порядке, тот инцидент в торговом центре не отразился на его развитии, – голос ее был весел и доволен. – Конечно, если тебе интересно.
– Да-да, – поспешил заверить он.
– А еще мне пол ребенка сказали. Тебе это тоже интересно? – по идее, как нормальный муж и отец, он в такой момент должен был находиться рядом с ней.
– И я так думаю, ты уже имя придумала, – улыбнулся он.
– Придумала! Анастасия! Звучит? Анастасия Романовна Барышникова – проговорила она торжественно, чуть ли не по слогам. А ведь звучало. От всего этого у Ромки даже защемило что-то в душе.
– Значит, девочка? – уточнил он.
– Ну, думаю, парню с именем Настя очень тяжело жилось на этом свете. Вот, что, собственно, и хотела сообщить.
– Спасибо, Арин! И знаешь, – он вздохнул, – я соскучился.
– Не нужно, Барышников. Мне хватило близкого общения с тобой. Могу предложить тебе только дружбу, и ничего большего, – заявила она.
– Пусть будет по твоему, – постарался Роман сохранить эту зыбкую нить надежды, что все у них еще будет хорошо. Нужно только немного подождать и постараться так, чтобы у нее не осталось выбора, как простить его и влюбиться.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ О ПЕРВЫХ ШАГАХ К ПЕРЕМИРИЮ. И НЕ ВАЖНО С КЕМ ОНО, ДАЖЕ ЕСЛИ С САМОЙ СОБОЙ.
Мое размеренное сопение под теплым одеялом нарушил телефонный звонок. Сигнал был совсем слабый, так как я делала громкость меньше перед сном, но в виду того, что за это время раз шесть вставать в туалет, да и постель казалась безумно неудобной, это было бессмысленно. Дело в том, что на протяжении всех семи месяцев никто даже не догадывался о моей беременности. Ну, набрала лишние килограммы, которые только были к лицу, на бабушкиных харчах, ну, поправилась. Подумаешь, с кем не бывает?
А тут БАЦ! И на моей худенькой фигурке появился выпирающий живот, который для меня не привыкшей казался огромным. Спать он мешал, ходить мешал, более того, даже дышать нормально мешал. Я напоминала себе каракатицу, ну, или колобка. А еще, моя дочь вроде и была спокойной, но очень любила пинать под ребра так, что я сворачивалась в «три погибели» от неожиданности и неприятных ощущений. Еще одна каторга – ночные походы до туалета.
И теперь, повертевшись, наконец, выбрала удобную позу для сна, начала уже дремать, потому что через пару часов должен был раздаться звук будильника, меня разбудил гребанный звонок гребанного телефона. Чтоб тебя…Пять утра. Кому там не спится? Но я уже проснулась, поэтому во мне зрела небольшая толика надежды, что могу наорать на абонента.
– Слушаю! – голос был сонный, ленивый, немного хриплый. Может, хоть так человек поймет, то не стоит звонить в такую рань. И даже мысли о том, что могло что-то случиться, не возникало. Сердце было спокойно, а мысли все еще в спячке.
– Алло! Алло! – послышался надрывный голос, пытавшийся перекричать помехи в сети. – Арина, ты меня слышишь? Это папа!
– Привет, пап! – поздоровалась я, даже улыбнулась.
– Не слышу тебя, говори громче, у меня тут ветер и сигнал пропадает, – кричал он.
– Привет, пап! Я рада тебя слышать! – начала говорить я громко, даже не беспокоясь о том, что бабушка проснется.
– Доченька, я тоже! Я домой иду! Скоро буду на Большой Земле! Решил дать знать о себе.
– Это хорошо, пап! Мы с бабушкой волновались! Ты три месяца на связь не выходил, – продолжала я.
– Арина, сигнал пропадает, когда буду дома, обязательно тебя наберу, – пообещал отец. – Я… – гудки не дали ему договорить фразу, и я обреченно посмотрела на дисплей. Главное жив, главное ничего не случилось.
В комнату вошла бабуля, тяжело дыша.
– Колька звонил? – вопрошающе уставилась она на меня. – Домой плывут?
– Бабуль, плавают только какашки, – поправила я ее папиной шуткой.
– Что говорит?
– Говорит, что все хорошо, что позвонит, как только будет дома, – я пересказала Фиме Андреевне разговор с отцом и выпроводила ее за дверь, чтобы попробовать еще немного подремать.
Сон, конечно, не шел. Навестив еще раз унитаз, я вернулась под одеяло, додумывать дальше свои мысли.
Кто задумывался, каково иметь отца полярника? Это уже позже, после выхода песни группы Вельвет, я буду называть его «Капитан Арктика». А на тот момент, я просто скучала. Ученный с мировым именем в разделе «биологии и геологии Арктики», автор тысячи статей и книги «Арктика сегодня», человек, который больше половины жизни провел за полярным кругом в окружении холодного льда и белых медведей.
С мамой у меня жизнь не удалась, а папы рядом просто никогда не было, хотя он пытался как-то поделить свою любовь между мной и, грубо говоря, пингвинами. Его жизнь «месяц а суше, шесть в океане» не могла вместить меня. Любой суд, как бы он не старался, никогда не оставил меня бы с ним. Но папа всегда этот «месяц» посвящал мне, да и деньги он зарабатывал на своих исследованиях очень неплохие, которые долгое время содержали меня, Риму, маму и ее любовников.
Я долго не могла понять отца, не могла его простить, обижалась, отказывалась общаться в те короткие периоды, когда он приезжал. Это был как раз мой переходный возраст. А потом вдруг повзрослела и прозрела. По-честному, я даже завидовала ему потому, что он занимался любимым делом, и отсутствие его в моей жизни это оправдывало.
– Прости, малышка, не получилось у нас настоящей семьи, – всегда говорил он. А я лишь вздыхала, утыкалась лбом в его обветренную шершавую ладонь, пахнущую сигаретами и чем-то присущим только ему, и молчала, закрывая от удовольствия глаза.
Посетив свою голову, посмотрев на часы, я поняла, что нужно чего-нибудь перекусить, ведь до завтрака еще целый час. Накинула кардиган, загнала ножки в тапочки, пошла вниз, где бабушка уже колдовала над плитой, а там был эпицентр потрясающего запаха свежих сырников. Январское утро было все еще темным, но где-то там на востоке начинал проясняться горизонт.
– Они должны были вернуться только через месяц, – проговорила бабушка, стоя ко мне спиной. Она снова расстроилась. Я бы наверное тоже превращалась из веселой современной бабульки в унылую старуху, когда единственный сын пропадал на своей работе почти по году. А связываться получалось очень редко.
– Значит, закончили с работой. Бабуль, не переживай, все будет хорошо. Скоро он будет дома, скоро позвонит, сможешь расспросить. А если узнает о внучке, так, может, и приедет, – обняла я ее за плечи. Мы постояли так несколько минут, молча, каждая рассуждая о своем, но обе об одном человеке.
– Чего липнешь, как зараза? – возвратилась в эту женщину моя Фима Андреевна.
– Мы кушать хотим, да Настюша? – погладила я живот и усадила свою большую ягодичную мышцу, удерживающую мое тело в вертикальном положении, на стул.
А после завтрака и душа, мы встретили с дочей рассвет, где я рассказала ей как я ее люблю, спела ей, немного фальшивя, песенку, чтобы поднять настроение нам обеим, и только потом обратила внимание на телефон, одиноко лежащий на тумбочке.
А там сообщение «Доброе утро, мои девочки! Хорошего вам дня!» и такая подпись, сопровождающаяся смайликами «Ваш папка».
– Представляешь, у нас папка начал приходить в себя, – обратилась я к малышке. – Ты извини, но он жуткий говнюк! Тебе таких слов от мамы слышать, конечно, не положено, но это так. Наплевал он мне в душу, Настюша, за что прощения ему нет. Я не знаю, что ему нужно будет сделать, чтобы его заслужить, если, конечно, он этого желает. Может испытания ему придумать? – задумалась я. – Хотя, можно пустить его на роды, потом посмотрим на что он горазд, этот твой папка.
Малышка зашевелилась, недовольно толкнула меня в бок, а потом снова затихла. Ну, естественно, наезжает тут мать на отца. Я бы тоже, наверное не одобрила, даже если ее любила.
Ладно, нужно что-то решать. Я еще раз побежала глазами по его сообщению, даже попыталась улыбнуться, и все-таки, вздохнув, нажала клавишу «ОТВЕТИТЬ». Пальцы сначала набрали один текст, такой «ми-ми-мишный», потом зло удалили его, и начали с абсолютно пустой страницы.
«Спасибо, Ром!». Нет, как-то жестковато будет, но сейчас было не время расслабляться. «От доченьки привет!». Он отец, и от этого никуда не деться. Есть ли у нас шанс построить что-то новое, настоящее? Я об этом не задумывалась до этого момента, но Жека рассказала мне о том, что Нику свою он бросил. Может прогресс все-таки есть? Нет, спрашивать не буду, и вообще ничего не буду предпринимать. Пусть все идет своим чередом.
И снова погрузилась в рутину работы. Бухгалтера так и не решилась нанять, да, впрочем, практически весь доход уходил на зарплаты, да закупки продуктов. Оставалось на «жизнь», это была такая своеобразная зарплата владельцу ресторана. Но реклама, на которую я тоже потратила немалую сумму, начала работать. По сравнению с первыми месяцами, когда я даже в «минус» уходила, сейчас было намного легче. Главное, что штат сотрудников укомплектован, и моя Алиска здорово помогала мне на этом поприще. Действительно «правая рука», а еще и левая, и ноги мои, и глаза мои, и уши. Что бы я делала без нее?!
Алексей Алексеевич предлагал свою помощь, но я благополучно от нее отказалась на свой страх и риск. Справилась! От этого чувствовала себя в тысячу раз сильнее, увереннее и вообще, окрыленная, я перестала бояться за свое будущее и будущее своего ребенка. Оказывается, я могу прожить и без мужика, главное, что есть люди рядом, которые поддерживали и верили в меня.
А ещё работа меня не успела полностью поглотить. Была у меня сестра, которая рьяно относилась к моему здоровью и моральному состоянию, поэтому практически все выходные проводила со мной. А еще рядом была Алиса. И поэтому беременная женщина в ночном клубе уже никого не удивляла. Вместо того, чтобы наслаждаться теплом постели, как положено теткам в моем положении, после десяти вечера у моей малышки начиналась гипперактивность, а следовательно и у меня.
Я видела, как ревностно относится Тима к нашей дружбе, но подруге, кажется, было все равно. Странные у них были отношения, если честно. Хотя, кто бы говорил про странность.
Мой муж не появлялся у меня на глазах уже несколько месяцев. Еще бы! Если тебя пошлют на три известные русские буквы, обозначающие мужской половой орган, при чем, не завуалировано и прямо, наверное, я бы тоже испарилась. Хотя сообщения приходили от него с завидной регулярностью, правда не все были отвечены из-за загонов характера, ну или снова гормоны. По крайней мере, сваливать все на них было гораздо удобнее.
Я заняла единственный свободный столик в ресторане, наблюдая за происходящим. Мне было интересен этот организм под названием «ресторан», где я была всего лишь сердцем. Арарат, отвечающий за желудок этого организма, накормил меня вкуснейшим обедом, и теперь я могла спокойно, потягивая чай из большой глиняной чашки, которую мне подарила Алиса на Новый год, зная, что от кофе я на время отказалась, просматривать договоры с поставщиками. Сверяла цифры, суммы, даты, хотя в последнее время стала ненавидеть эту работу, но ее кто-то должен был выполнять.
Знакомый запах, оторвал меня от этого важного занятия, заставил поднять голову. О, да! Это свершилось! Барышников уже присаживался напротив меня в своем стильном великолепии. Кто еще мог так пахнуть? А я все забывала узнать название парфюма, которым он пользовался, потому что это был единственный резкий запах, от которого меня не передергивало.
– А разрешение спросить? – выгнула я бровь.
– А это единственное свободное место в этом заведении, дорогая, – парировал он. А сердце…сердце перестало выдавать кульбиты как-то быстро, просто чувствовала легкое волнение, которое уже не вызывало прежних эмоций. Вот, что значит самовнушение, когда ты в одиночестве темной комнаты повторяешь как молитву «Мне плевать! Ты никто! Ты мне не нужен!». Пусть, не так, как хотелось бы, но это все же действовало. Я могла себя контролировать, по крайней мере. Аллилуйя!
– Объявился, значит, – хмыкнула я, подперев подбородок кулачком.
– Ты ведь несколько дней мне перестала отвечать, разволновался.
– Кому ты заливаешь, Барышников? Как будто я не знаю, что Тимофей тебе все докладывает. Спелись значит, с Агеевым? – еще одна манипуляция темной бровью с моей стороны, и Ромка уже улыбается во все свои голливудских белоснежных тридцать два.
– И в кого ты такая проницательная, Барышникова? – он повторил мое движение, положив идеально выбритый подбородок на кулак.
– Не в мужа точно, – парировал я, отламывая кусочек пирожного, которое таяло во рту, и помогало сосредоточиться на нем, а не на всяких там Барышах.
– Вкусно? – поинтересовался Ромка. Нет, не из праздного любопытства, а чтобы меня достать.
