Текст книги "Игра начнется в понедельник (СИ)"
Автор книги: Виктория Осадчая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
В итоге, пока я валялась в смотровой, в коридоре кроме Фохтина появился еще Арсений. Ушиб плеча легко лечился, как сказал доктор. Голову осмотрели на повреждения. Давление низкое тоже можно было поправить, как и гемоглобин. Вот только трехнедельную беременность мою вылечить было нельзя. Попала ты, Дарина. Ох, попала! Да, отец ребёнка сейчас был за дверью. Только кто он, я не знала.
ОСЕНЬ, 2016 (IV)
От госпитализации я, естественно отказалась. А как, если мне через два дня лететь в Лондон? Врач, конечно, посоветовал держать организм в полном покое, но снова возникал вопрос: как? Клятвенно заверив, что я буду выполнять все его советы, и употреблять все по рецепту, я собралась домой. Правда, пришлось ещё пообщаться с полицией, которые узрели в моем падении злой умысел. И если в этом случае был свидетель, то на счёт синюшных кулаков он почти не поверил. Хотя и в этом случае имела я тоже свидетеля. Расписалась под документом, что ни к кому претензий не имею, распрощалась и столкнулась лицом с моей грустной реальностью. Двое мужиков в коридоре, которые ожидали какого-то вердикта с моей стороны. А что это я все время забиваю себе голову? Вот вам ситуация, вот и решайте ее сами. Как раз будет время отдохнуть, или увидеть, нужна ли я хоть одному из них. Конечно, лучше бы я продолжила общение со следователем, нежели с этими двумя.
– Что говорит доктор? – интересуется один.
– Тебя не госпитализировали? – лезет с вопросом второй.
– Так, мужчины, а теперь заткнулись и слушаем меня. Я просила оставить меня в покое, просила время, чтобы подумать. Но ты, Максим, видимо, возомнил себя выше всего этого. Результат – я в больнице. Все, мальчики, игры закончились. У меня будет ребёнок – сообщила я эту новость прямо в больничном коридоре.
– У нас будет ребёнок? – переспросил Арсений.
– Нет, Сеня, не у нас. У меня. Срок три недели, а это значит, что отцом мог стать любой из вас.
– Это как? – поинтересовался Сеня.
– Это так, что я тебе изменила.
– И ты сейчас об этом так спокойно заявляешь?
– Да. Поэтому кто отец, я даже понятия не имею.
– Можно провести анализ ДНК – предложил Максим.
– Себе и проводи, Фохтин. Никакого анализа не будет. Мне достаточно знать, что ребенок мой. А будет ли у него отец, решать вам, господа.
– То есть ты готова выйти замуж за любого из нас, если только он признает ребенка? – уточнил Сеня с какой-то ироничной отстранённостью.
– Про замужество никто не говорит. Я говорю про фамилию и отчество. Вот вам и дилемма, чтобы подумать на досуге.
Уехала я на такси, так и оставив их в больнице. Вот такая я сука. И в принципе, ничем не лучше Фохтина.
И странно, что новость о беременности я восприняла так спокойно. Мне бы в пору паниковать, но почему-то я даже радовалась. Вот откуда столько непонятных эмоций. Малыш решил, что мамке пора начинать действовать. Блин, а Маринка расстроится, что я не смогу больше с ней пить. По крайней мере, в ближайшее время.
Дождавшись такси, я решила накормить себя чем-нибудь вкусным. Если три недели токсикоза пока нет, то нужно себя побаловать, пока это возможно.
Таксист, довольно болтливый мужик, рассказывал всю дорогу о своей большой семье, пытаясь переговорить радио. Зато доставил с ветерком.
Левая рука находилась на повязке, чтобы не тревожить плечо, которое немного ныло. Как только оказалась в кафе, так сразу наткнулась на знакомое лицо. Милена спокойно трапезничала. Увидев меня ухмыльнулась, а потом перевела взгляд на подвязку и удивлённо округлила глаза.
– Этот взгляд приглашает меня присоединиться? – уточнила я.
– Если только тебе не будет противна моя компания.
Ну, а что? Пусть будет обед с адвокатом.
– А я думала, что ты не в городе – вспомнила я ее утренний звонок.
– Ну, по просьбе Максима пришлось оговорить себя. Это ты так удачно с ним встретилась? – указала она на мое плечо.
– Лестница в доме крутоватая оказалась – как раз подоспело меню, где я выбрала мясной салат и большое пирожное с чаем.
– Ты в порядке?
– Да, только что с больницы. Сказали, жить буду, если только перестану шастать где ни попадя.
– Я думала, что ты должна быть с Максимом.
– И ты даже не ревнуешь?
– А должна? – она ухмыльнулась, а потом сделала выражение лица такое, словно открыла Америку – Ты продолжаешь считать, что я с ним сплю? Нет, детка, это не так. У меня есть муж, и я ему верна до кончиков волос. А с Фохтиным это так, просто флирт с красивым мужиком для поднятия самооценки. Я вообще удивляюсь, что он взял женщину в компанию. А о служебном романе даже речи идти не может.
– Прям как сказка все звучит – не поверила я.
– Ну, это твое право. Доказывать ничего не собираюсь. Но ты ведь дружишь с его бывшей любовницей.
– А это запрещено?
– Нет, просто ты так рьяно ей доверяешь. Это человек, который пойдет по головам ради своей выгоды.
– Поверь, я мало чем от неё отличаюсь – налетела я на подоспевший обед – Вы, смотрю, не в очень хороших отношениях с ней.
– Когда я начала работать на Фохтина, она уже собирала шмотки. Марина была им одержима, поэтому и ревновала. Я не ангел, конечно, но попробуй переубедить в обратном больную бабу. И что вы в нем все находите? Он же груб, жесток.
– У каждого свои вкусы – пожала я плечами.
– Ну, деньги всегда бывают вкусными – натянула она ухмылку на лицо.
– Ну, как без него у меня не было денег, так и с ним не прибавилось – пожала я плечами – Хотя чего я оправдываюсь?
– Вот именно. Мне не интересно, что там у вас за отношения, которые и здоровыми-то назвать тяжело, учитывая то, что ты вроде, как с милахой Сеней живешь – то ли это было откровенное злорадство, то ли, она так искусно врала, или вытягивала информацию, я так и не поняла. Но почему-то я не чувствовала к ней ничего того, что было до этого. Она обычная женщина, которая в силу своей профессии должна надевать акульи зубки, чтобы выгрызать свое место. И где-то в душе я ей даже симпатизировала. А может, это от того, что она заявила, что не спала с Максимом? И такое может быть!
– А говоришь, что не интересно.
– Есть одна приятная вещь в этом во всем, Фохтин тебя не отпустит, зная его характер. Любопытно было бы за этим понаблюдать.
– Ай, а моя личная жизнь все же тебя интересует – расплылась я в улыбке – Знаешь, прилетай на выставку. Я тебя включу в список гостей. Может, я тебя удивлю другим своим хобби.
– Хочешь, чтобы Марина меня истыкала ножом для колки льда?
– Я найду способ избежать этого. А теперь, извини, кажется, я наелась и мне пора.
Улетала я в Лондон, так и не поговорив ни с одним из мужчин. А мне что? Меня теперь волновало совсем другое мое состояние. Впервые за все время с утра я пообнималась с унитазом, а потом впихнула в себя огромный бутерброд с ветчиной и майонезом. Эти продукты появились в моем холодильнике с приходом Майи. Зато весь перелет почти проспала. Если раньше я любила это дело, то сейчас я постоянно прибывала в состоянии сонной мухи. Ещё и Туманный Альбион встретил дождем. В такую погоду тем более только под одеялом валяться.
Новость о моей беременности Маринка восприняла с огромным энтузиазмом, сразу распределив роль крёстных родителей.
– Я, конечно, буду баловать свою крестницу. А в крестные возьмите Фохтина.
– Как бы он в этом деле не оказался папашей – после этого заявления подруга прокашлялась, подавившись вином, которое, как всегда вливала в себя.
– Не Сеня?
– Не знаю я. Но кто-то из них точно.
– Ты крута, мать! Это ж надо так… – она пыталась подобрать слова – Да мне похрену, девка-то наша. И шли эти мужики лесом!
– А почему девка? – уточнила я.
– А как ещё? Нахер нам эти мужики нужны!
Вот тут-то она была права. И как-то меня настроила относиться к мелкой крохе в моем животе, как к девочке.
Вот только куда девать мои нервы? А они были. И было их до ужаса много. Например, я волновалась по поводу выставки, Маринка, по поводу открытия. Конечно, лекарство у нее было одно – винишко. Только сохранению заветных клеточек в организме оно не помогало, зато упрощало процесс конечной стадии завершения подготовки к открытию ее детища. Так она нарекла свою галерею.
И вот заветный вечер «Х», к зданию стекаются дорогие автомобили, в зале звучит лёгкая музыка, гости в изысканных нарядах, пьют шампанское и пытаются сверкнуть друг перед другом знанием об искусстве. Выставлялась в этот вечер не я одна. Для такого зала моих работ было бы маловато, но они занимали самое видное место. И Марина в разговоре со своими знакомыми всегда повторяла фразу: «Если бы не моя подруга, я бы не решилась». Я получала комплименты, лесть, даже реальную оценку какого-то там новомодного критика-эксперта, который отметил, что работы мрачноватые для такой светлой девушки как я. А что? Кого-то не продавали, не покупали, не унижали достоинство, не врали. Откуда ж взяться этому мрачному настроению? Так вот же оно! И всё благодаря всего двум мужикам – Синицыну и Фохтину, которые поломали мою душу. И как на зло, вышеупомянутый господин, по имени Максим не побрезговал появиться на выставке. И с кем? Конечно, с Миленой.
– А эта змея что здесь делает? – зашипела Марина.
– Это я ее пригласила – пожала я плечами, как ни в чем не бывало.
– Зачем?
– А ты не хочешь утереть ей нос? – удивилась я.
– Моя ты зая – кинулась она ко мне с объятьями.
– Так, ты угощай гостью лестью и шампусиком, а я с потенциальным папашей поздороваюсь.
Кажется, он и сам двигался в моем направлении, просто был задержан каким-то тучным мужичком с потным лбом, который он все время промакивал салфеточкой. Пренеприятнейшее зрелище. Хотя и Фохтин сегодня был не фонтан. Кому-то, кажется, требуется срочный отпуск. А в работе-то хоть дело? Помнится, даже когда он работал сутками, выглядел он раз в сто лучше.
– Поздравляю! Ты это сделала! – натянул он улыбку на свое лицо. Не шла сейчас ему эта эмоция.
– Спасибо! Мне самой не верится – я перебирала в руках ножку бокала, в котором шампанское уже приобрело температуру моего тела, наверное.
– Как ты себя чувствуешь? Как перелет перенесла? Шампанское не вредно? – указал он на фужер. Ого сколько вопросов.
– Хорошо. Хорошо. Я просто делаю вид. На все ответила? – пустила я колючки. Ай, бессовестная. Он же не просто так интересуется. Или как? Ответ мой вопросительный взгляд получил почти сразу.
– Я хочу быть отцом этому малышу – кажется, даже выдохнул.
– Ты выбрал прям очень удачное время – хмыкнула я.
– Ну, что опять не так, Дарина? Я прилетел, бросил все, пока за мой бизнес идеи война, я рискую, приобретая для себя дополнительный рычаг давления. Что я делаю не правильно? Тебе нужна любовь? Так а по-твоему, что это?
– Успокойся – если честно, стало даже стыдно. Черт! А ведь правда, что мне мешает сейчас довериться ему? Нужно что-то менять. А мужик принял решение. Хочу поступков. А чем это не поступок?
– То есть?..
– То есть, ты прав. Я это признаю, и думаю, что ты будешь хорошим отцом малышу – и кто бы знал, как тяжело мне дались эти слова. Но ведь я их сказала. А довольное лицо Фохтина говорило само за себя. Он собой очень доволен. А может быть и счастлив. Хрен этих мужиков разберёшь. Ещё говорят, что нас женщин понять трудно.
– Это значит, перемирие? И можно обручальные кольца покупать?
– Если это предложение, то не оригинальное. И повторюсь, что замуж я пока не собираюсь. Так что, пока перемирие – я не могла сдержать улыбки. Что-то внутри отпустило. Неужели, и у меня может быть простое женское счастье? Просто, нужно научиться доверять человеку. Может, когда-нибудь это придёт.
Через четыре дня я возвращалась назад домой, провожаемая популярностью, которая появилась из газетных заголовков и молве, что поплыла по лондонскому бомонду о новоиспечённой выскочке-скульпторе, которую готовы раскупать с ногами и руками. Могла ли я когда-нибудь такое представить? Нет. И наверное, если бы не Фохтин, мода на меня и не началась бы.
Хотя нет, прежде всего, это заслуга Синицына, который продал меня, а уже потом Максим, подарившего мне собственную мастерскую и шанс на то, чтобы начать жить по новому. Только смогла ли я сделать это без него? Нет. Он следовал всегда за мной по пятам, жил в голове, мыслях, эмоциях. И они были настолько сильны, что отражались в моих работах. Тогда по сути, это были частички моей души, где жил мой Фохтин? Наверное.
И так приятно было смаковать его с притяжательным местоимением «МОЙ». Стеснительно так, робко, чтобы никому больше оно не досталось и обозначало степень моего маленького счастья. А что? Почему бы и не почувствовать себя таковой, когда ты показала миру свои работы и ему они понравились, когда ты беременна, и когда у тебя появился мужик. Тот мужик, которого ты так долго хотела, но боялась. Да, проблем много. С доверием, со статусом, с отношениями, но ведь все они решаемы, если очень захотеть.
И если на улицах Лондона все ещё жил плаксивый ноябрь, то у нас зима наступала на пятки бедолаге, припорошив окрестности первым снежком, и подморозив на дорогах лёд. От аэропорта до дома было добираться полтора целых часа, и наверное, если бы не рожа Фохтина, которая примелькалась сразу в этой толпе встречающих, я бы, наверное, возненавидела весь мир. Чувствовала я себя «не ахти» как с самого раннего утра, когда только садилась в самолёт. И перелет мне показался адски длинным. А вот так, чтобы вытянуть ножки, да улечься поудобнее на сидении, в такси точно не получится.
Но, вуа-ля! Все удобства для Вас, королевна, только не нервничайте. А я и не нервничала, продолжив пребывать в своём полусонном состоянии. Фохтин уверенно вел автомобиль по дороге, лишь иногда отвлекаясь, оглядывая меня с интересом. Молчал, за что я была ему безумно благодарна. Тишину разрезали негромкие звуки радио, от чего на душе становилось как-то невыносимо спокойно и уютно. Может ли быть все настолько хорошо?
Может! Только это не наш с Фохтиным случай.
Звук клаксона вывел меня из моей сладкой неги. На лице Максима была паника, смешанная со страхом. Понеслась матерная брань. Посреди дороги, прямо на нас несся грузовик. На узкоколейке, что уходила от основной трассы, ведущей к нашему городу, объехать махину было невозможно ни с одной стороны. И едва я успела сказать хоть слово, Фохтин вырулил вправо, чтобы избежать столкновения. Этот миг, когда нас выбрасывало с дороги в кювет будет долго-долго стоять у меня перед глазами. Эти мгновенные ощущения невозможно ничем описать и передать. Вот ты вроде спала, а вот твою голову уже раздирает невыносимая боль, потому что ты стукнулась со всей дури о приборную панель. При этом все ещё находишься в сознании. А плечо, которое всё ещё беспокоило снова начинает саднить противной болью. И кажется, что проще умереть, чем перенести это снова.
Из ступора меня вывело кряхтение Макса, который на несколько мгновений потерял сознание.
– Жива? Что болит?
– Все, Максим. Что это было?
– Не сейчас, Дариша – выдыхает он, выбираясь из автомобиля. Через минуту, я оказываюсь у него на руках, и он пытается побыстрее меня оттащить от автомобиля, который начинает дымить. Видимо, из-за повреждений замкнула электрика, а это значит, что в любой момент он либо загорится, либо вообще взорвется. Такой вариант тоже возможен, как показала однажды практика. Правда в тот раз, в моем детстве, я была всего лишь свидетелем.
– Ты как? – он начал осматривать мое лицо на предмет увечий, ощупывать конечности.
– Плечо, голова…Я не умерла. Испугалась…
– Моя девочка – он прижал меня к себе, позволив немного поплакать. Не хотела, просто слезы как-то сами текли, наверное, от нервов. А машина наша уже начала гореть. Было холодно в моем пальто, в котором я улетала неделю назад, ноги тоже в осенней обуви начинали подмерзать, поэтому Фохтин продолжал меня обнимать, чтобы сохранить хоть какое-то тепло, при этом позвонил своему начальнику охраны.
– А я говорил Вам, чтобы Вы не ехали один – услышала я в трубке голос Валерия.
– Буду в следующий раз тебя слушать.
– Вы такими темпами его не дождетесь. Я выслал ещё час назад ребят, чтобы Вас встретить и сопроводить. Извините за вольность.
– По гроб тебе обязан.
Через пару минут на горизонте появилась массивная черная машина, в которой я сразу же оказалась, а Фохтин остался ещё что-то обсуждать со своими служащими на улице.
– Давай-ка отвезем тебя в больницу, чтобы осмотрели твою голову. Ты мне нужна живая и здоровая – произнес он, усаживаясь со мною рядом на заднее сидение.
– Как инкубатор? – и что это снова с настроением?
– Нет, как моя любимая женщина.
Что-что? Он мне только что признался в любви? Не может этого быть!
– Фохтин, что происходит? – уточнила я, пропустив мимо ушей его признание – Тебя пытаются убить?
– Если бы хотели, они бы давно это сделали.
– И ты так ненавязчиво втянул меня в это – сделала я логичное заключение ситуации.
– Я не собирался, прости. Но я тебя предупреждал.
– Я не думала, что все настолько серьезно.
Да, не думала, а в итоге меня продержали целую неделю в больнице. И самое страшное, что он за это время навещал меня всего два раза. Милена и то чаще приезжала.
О, с ней у нас вышла странная история. Они два дня бухали с Маринкой в Лондоне, пока я занималась ее галереей. Ну, и если в Корее считают, что лучший способ для сближения – это алкоголь, то в этом случае они стали чуть ли не сестрами. Я даже как-то начала ревновать. Но когда госпожа адвокат стала навещать меня в больничке и даже задерживаться, развлекая меня разговорами, я поняла, что это не так уж и страшно, иметь в подругах такую интересную личность тем более со связями. Да-да, везде должна быть своя выгода.
А ещё, у меня были родители, которые в прошлом работали в следствии. И как вы думаете, обрадовались они тому факту, что дочь их оказалась в больнице? О вине Фохтина они, конечно, догадывались, но версию эту не озвучивали. Я и сама не хотела втягивать их в это. Мне хватало, что козлом отпущения осталась я. Но когда Максим за мной приехал с разбитым носом, объяснив это тем, что встретился с будущим тестем тет-а-тет, я поняла, что они уже в это влезли сами.
– Ну, думаю, это адекватная реакция каждого отца – пожала я плечами, осматривая его синяки, которые от носа расползались под глаза. А что? Они и так у него там были от переутомления. Почти ничего не изменилось.
– Как-то не очень мне хочется начинать так наши с ним отношения.
– А что он хотел от тебя?
– Врезал, а потом предложил помощь – я даже рассмеялась, это так похоже на папу – Тебе весело?
– Хоть кто-то тебе навалял за меня. Даже как-то на душе полегчало.
– Злюка – он притянул меня к себе и крепко-крепко обнял – Тебе нужно уехать – донеслось до меня в тот момент, когда я чуть не заурчала от удовольствия, как кошка.
– Куда? Зачем? Я не поеду.
– Пойми, это ради твоего же блага и блага нашего малыша. Уехать куда-нибудь, чтобы никто не знал где ты.
– Это бред, Фохтин.
– Твои родители тоже с этим согласны. Те, кто пытается сейчас отобрать мой бизнес, разорить меня, не побрезгуют навредить тебе, чтобы убедить меня сдаться – я хотела возразить, но он не дал – Послушай, думай сейчас о ребенке. Я не могу вас потерять.
– Это эгоизм… – но мне снова заткнули рот, на этот раз поцелуем. Таким, что закружилась голова, во всем теле пробежали электрические разряды, ноги стали ватными…он прощался. И я понимала, что этот вопрос решённый, и я не смогу его оспорить, какие бы аргументы не предъявляла сейчас.
– Я не смогу тебя защитить сейчас – вздохнул он тяжело – Когда все закончится, я тебя найду.
И это был наш последний разговор. Через два часа я отправилась в Лондон, оттуда в Тель-Авив. А там уже города сменялись каждые два дня, чтобы замести за собой следы. Вот так я и осталась одна. Беременная, беспомощная, с чужим именем, а передо мной целый огромный мир и счёт на приличную сумму, чтобы я могла долгое время жить безбедно. Вот так и закончилась моя история с Фохтиным.
АВГУСТ, 2017 г.
– Объявляю вас мужем и женой. Жених, можете поцеловать невесту – голос тетки в сочинском ЗАГСе, как и во всех остальных по нашей огромной стране, был торжественно нудным и от этого противным. Но он только что обозвал нас мужем и женой. Я стою в белоснежном легком платье, Фохтин в торжественном костюме. Все вроде как положено. Кроме одного, этот брак состоялся насильно. Идти под венец мне не хотелось, но МОЙ мужик настоял, аргументировав это тем, что ребенок должен жить в полноценной семье.
– Мы и так прекрасно живём. Зачем эти формальности? И Андрей без этого прекрасно вырастит.
– Хорошо! Знаешь ли, на неокольцованного мужика женщины всегда внимания больше обращают – привел он последний аргумент в свою защиту – Тем более, я ничем не обязан, штампа в паспорте нет.
– Вот ты гад, Фохтин. Хорошо! Мы женимся!
На этой церемонии присутствовали наш двухмесячный Андрюшка, который все это время провел на руках сердобольных бабушек, которых у него было целых три, и все трое были сейчас здесь.
И почему Сочи? А мы обосновались в его пригороде. Вот так, теперь под своими именами, в небольшом домике с виноградовыми зарослями во дворе.
А я уже никогда и не надеялась обрести тихое семейное счастье, тем более, когда ты девять месяцев провела в полнейшем одиночестве. Да, я путешествовала первое время, меняла города, страны, континенты, но так долго я не могла пробыть на ногах. Ребёнок внутри меня рос, и с каждой неделей вести такой образ жизни становилось все труднее. А ещё руки просили глины. Они хотели творить, ваять. Пришло время, где-нибудь осесть.
От Максима весь этот период не было никаких вестей. Следила лишь по газетным заголовкам, как он пытается удержать компанию на плаву. И когда рухнула выстроенная так тщательно империя, злорадствовали все. Мне бы в тот момент оказаться рядом, но во мне играли гормоны, и на Максима я почему-то злилась. Все это время я была так одинока. Я даже с подругами не могла общаться, и с Майей, что осталась охранять мою мастерскую. И по своему уютному уголку, подаренному Фохтиным, я тоже скучала.
Нашла для себя маленький домик, подальше от город, чтобы уединиться и заняться тем, чем действительно мне хотелось. Сердобольные соседи помогли обосноваться, понимая, что мне в таком положении тяжеловато самой заниматься домом. А я думала, что таких людей не осталось. И Андрей появился на свет благодаря им, когда меня со схватками отвёз в Сочи сосед дядя Вова. А я думала, что будет все же девочка. А тут мальчуган. И даже не понятно на кого похожий, но мне хотелось верить, что на Максима. Он меня уверил, что ребенок его.
И в этом своем маленьком раю, где не хватало только его, я продолжала каждый день ждать. Он ведь обещал меня найти. И я клялась себе, что если это случится, то я обязательно буду ему доверять.
И знаете, что первое я сделала, когда он впервые переступил порог моего дома? Я сначала огрела его шваброй, которой в этот момент вытирала пол на террасе, а уже потом разрешила ему поцеловать себя. Истерика нахлынула сама собой, и пока Андрюшка спал, а Максим приводил себя в порядок с дороги, я пошла к морю плакать. Рыдала взахлёб, освобождая свою душу от накопившейся обиды и усталости. Мне надоело каждый день бояться, надоело каждый день ждать, надоело быть одной, без поддержки. С его возвращением, я поняла, что весь этот кошмар, в котором я пребывала последние полгода, наконец, закончился. И я не одна. Он приехал ко мне бедняком. Компания его разорилась, ему пришлось продать ее за смешную сумму, которую предложил ему Воеводин, тот человек, который два раза покушался на мою жизнь. А Фохтин отдал. Нет, не потому что не смог бы поднять все с нуля, а потому что решил, что моя жизнь, и жизнь сына стоит намного дороже каких-то там денег. Об этом мне уже поведала Милена, которая приехала через четыре дня после возвращения Максима. Разве это не поступок, которого я так долго ждала от мужика? В моих глазах он реабилитировался. Хотя, может это произошло от того, что я, наконец, поняла, что не смотря ни на что, я его все же люблю? Да, не очень-то романтично как-то всё вышло. Без каких либо розовых прелюдий, типа, жить не могу, ты лучшее, что есть у меня в жизни, мы навсегда вместе… Мне кажется, что для того, что он сделал, не нужны слова и признания. Настоящие чувства они выражаются поступками, а не словами.
А потом повалили ко мне мои подруги и родственники, которые, как выяснилось, скучали по мне все это время. Максим все смирно терпел, так как больше всего ему нравилось, что мы в доме втроём. Он много времени проводил с сыном, все чаще давая мне время поработать. Видеть его в роли отца было немного странно, но мне нравилось, это было прекрасно.
Маринка заявилась с новостью, что они с Джоном улетают в Доминикану делать ребенка, так как она без ума от нашего с Фохтиным карапуза. Правда, она до жути была возмущена тем, что родилась не девочка, и пообещала, что это сделает она, раз я не смогла. А ещё я была очень рада видеть Майю, которая тоже прилетела навестить меня. Сначала пугливо прятала глазки, а потом призналась, что они начали встречаться с Сеней. Он тоже ушел из компании, хотя ему и предлагали должность заместителя директора. Не знаю, была ли это глупость, или все же преданность Фохтину, после всей этой истории, где я выступила в роли черной кошки, что пробежала между ними, но это все не имело смысла. Я была рада за них. Просто по человечески рада. Наверное, так и должно было быть.
На нашей свадьбе собрались все родные, друзья, которые посчитали своим долгом поздравить нас, наконец. И когда Фохтин перестал быть миллионером, когда потерял все, оставшись без гроша в кармане, как оказалось, в его окружении были люди, которым он был нужен и такой. Ну, и мне, конечно. Ведь мы вместе. А если мы вместе, то мы сможем все!
