Текст книги "Путь на эшафот"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)
ЕГО ВОЛЯ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО
Вдовствующая герцогиня Норфолкская лежала в постели очень расстроенная. На троне вместо ее внучки сидела новая королева, бледнолицее существо без бровей, из-за чего ее лицо всегда выглядело удивленным. Кроткая, бесцветная, вялая женщина. И чтобы посадить ее на трон, король отправил красавицу Анну на плаху. Во сне герцогиня постоянно видела свою внучку, просыпалась вся в поту и дрожа от страха. Она только что видела сон. Ей приснилось, что она стоит среди привидений, которые наблюдают, как Анна подставила свою очаровательную головку под топор палача.
Герцогиня заплакала, уткнувшись в подушку. Она снова видела Анну при дворе, в Ламберте, вспоминала об обещаниях Анны, которые теперь никогда не осуществятся. Она могла возмущаться королем в своей спальне, где ее никто не видел. Толстый и грубый развратник! Потаскун! В сорок пять лет! А Анна в двадцать девять лет положила на плаху свою очаровательную головку, чтобы эта неряшливая сучка, Сеймур, могла сидеть с ним рядом на троне!
– Он от нее не много получит, – ворчала себе под нос герцогиня. – Роди поскорее сына королю, Джейн Сеймур, или твоя голова не удержится на плечах дольше, чем год или два, уверяю тебя! И я буду присутствовать при твоей казни, клянусь!
Она захихикала, вспомнив, что через неделю, после того как сообщили о женитьбе короля на Джейн, король, встретив двух хорошеньких молодых женщин, говорят, выразил всем своим видом и даже словами сожаление, что не увидел их до того, как женился на Джейн. С Анной такого не было. Он был полностью занят ею, и только после того, как она не смогла родить ему сына, ее враги решили совершить против нее заговор.
«Я должна служить и подчиняться, вот лозунг», – которым руководствовалась Джейн. Ты еще послужишь, бормотала герцогиня. Но удастся ли тебе родить сына, это мы еще посмотрим. Если не удастся, тогда ты безвольно подчинишься ему, положив свою голову на плаху. У тебя будут враги – они были и у моей дорогой Анны! Герцогиня вытерла глаза и крепко сжала губы, потому что подумала о злейшем враге Анны, да и ее самой, о том, с которым она всегда должна была держать себя начеку, о своем пасынке и дяде Анны, герцоге Норфолкском.
Несколько прислужниц герцогини вошли к ней в спальню, чтобы помочь ей одеться. Она поругала их за то, что их руки неуклюжи, когда они пытались втиснуть ее тело в платье, которое стало ей несколько мало.
– Катарина Тилни! Ты оцарапала меня своими ногтями! Ты нарочно сделала это! Вот тебе!
Катарина Тилни нахмурилась, получив пощечину. Характер герцогини совсем испортился после того, как казнили королеву, и все выводило ее из себя. Катарина Тилни, пожав плечами, взглянула на мистрес Вилкис и мистрис Баскервиль, двух других леди, которые помогали герцогини одеваться. Отойдя от герцогини на приличное расстояние, они ругали старую леди, потешались над ее жаргоном, осуждали ее плохой характер, смеялись над ней, потому что она была толстой и безобразной, а вела себя, как молодая девушка, – из-под платья, как у молодой, высовывалась вышитая юбка, она украшала себя драгоценностями, надевая их даже по утрам.
Герцогиня тяжело дышала и ругалась, а мысли ее были заняты бедной Анной и хитрющей Джейн, а еще этой абсурдной страстью, владевшей королем и заставившей ею сменить одну жену на другую. Она думала о хитроумном простолюдине и грубияне Кромвеле, о жестокости Норфолка и Саффолка, пока не почувствовала себя так, будто сама стоит на краю того действующего вулкана, на котором стояла ее внучка Анна.
Она отпустила девушек и прошла в свою комнату, в которой принимала гостей. Она любила эту церемонию и вела себя в Ламберте, впрочем, и в Норфолке тоже, как королева. Войдя в комнату, она увидела письмо, лежавшее на столе. На нем было ее имя. Она нахмурилась, взяла в руки письмо и попыталась определить, чьим почерком оно написано. Почерк был незнакомым. Она развернула письмо и стала его читать. От гнева, охватившего ее, задрожали колени. Она перечитала письмо.
– Это ложь! – сказала она вслух, пытаясь успокоить себя, потому что вот уже некоторое время подозревала о возможности такого несчастья. – Это неправда, – повторила она решительно. – Я заставлю отхлестать автора этого письма плетьми так, что кожа у него сойдет со спины. Моя внучка не может себя вести как последняя шлюха из таверны!
Тяжело дыша и чуть не задыхаясь – дышать ей всегда было трудно, даже если она не волновалась, – она еще раз прочла это письмо, в котором говорилось, что она должна тихонько, никем не замеченной, пройти в девичью опочивальню, так как Катерина Ховард и Фрэнсис Дерхэм, называющие себя мужем и женой, действительно ведут себя как муж и жена.
– Под моей крышей! – возмущалась герцогиня. – Под моей крышей!
И она задрожала, подумав о том, что этот скандал может достичь ушей ее пасынка. Она ходила взад-вперед по комнате, не зная, что предпринять, как себя повести. Она вспомнила ту ночь, когда ключ от комнаты девушек лежал не на своем месте и она нашла в опочивальне девушек одних, хотя они, на ее взгляд, выглядели виноватыми. Она вспомнила, что на галерее тогда что-то подозрительно поскрипывало. Был и еще один случай, когда она, войдя в комнату горничных, нашла Катерину и Дерхэма обнимающихся на полу.
Она послала за Джейн Акворд, потому что Джейн присутствовала при этом в комнате горничных и с безразличным видом наблюдала за непристойным поведением Катерины и Дерхэма.
Увидев, что герцогиня в гневе, Джейн испугалась.
– Ты знаешь, чей это почерк?
Джейн ответила, что не знает, но полученная ею пощечина заставила ее еще раз подумать. Однако, увидев в письме имена Катерины и Дерхэма, она решила молчать. Почерк, сказала она, без всякого сомнения, искажен, и она не знает, кто писал это письмо.
– Тогда убирайся отсюда! – возмутилась герцогиня. Оставшись одна, она снова стала ходить по комнате. Что это могло значить? Ее внучка, Катерина Ховард, была соблазнена молодым человеком, который, хотя и из хорошей семьи, находящейся в родстве с Ховардами, не очень знатен. Катерина же, несмотря на свою неграмотность и на то, что в детстве была предоставлена самой себе, была дочерью лорда Эдмунда Ховарда, но она так легкомысленна и глупа, что, без сомнения, утратила все шансы на хороший брак.
– Маленькая негодяйка! Пустить этого юношу к себе в постель. Это будет стоить ему жизни. А она… она… – Герцогиня сжала пальцы в кулаки. – Пусть только она мне попадется! Я заставлю ее пожалеть о том, что она так вольно себя вела с Дерхэмом. Она пожалеет, что родилась на свет. А я так о ней заботилась! Хотя всегда подозревала, что Катерина Ховард потаскушка!
Катерина собиралась пойти в сад, чтобы встретиться там с Дерхэмом. В этот момент в комнату вошла Джейн Акворд.
– Произошло нечто ужасное! – заявила она. – Я не хотела бы оказаться на твоем месте.
– Что ты хочешь сказать?
– Кто-то написал письмо ее милости о ваших отношениях с Дерхэмом.
– Не может быть! – Катерина побледнела.
– Именно так! Ее милость взбешена. Она показала мне письмо и спросила, знаю ли я этот почерк. Я поклялась, что не знаю. Я не уверена, но мне кажется…
– Мария Ласселс! – прошептала Катерина.
– Я не могу поклясться, но это вполне возможно. Не будем тратить время. Что будет с тобой, с Дерхэмом и всеми нами, как ты думаешь?
– Боюсь даже представить.
– Мы все замешаны в этом. Я не сомневаюсь, что наши дневные и ночные удовольствия закончились. Герцогиня не сможет оставить это безнаказанным – это уж для нее вопрос чести. Я не желала бы оказаться на твоем месте, Катерина Ховард, а тем более на месте Дерхэма.
– Что они с ним сделают?
– Не могу сказать. Могу только догадываться. Они сочтут его отношения с тобой преступными. Его могут отправить в Тауэр. Хотя нет, его не отправят на плаху, потому что это означало бы, что он соблазнил Катерину Ховард. Его посадят в темницу, и он будет умирать там в цепях. Возможно, его подвергнут пыткам. Ховарды могущественны. И я не хотела бы быть на месте того, кто соблазнил их родственницу.
– Пожалуйста, замолчи! Я должна идти.
– Да, иди и предупреди Дерхэма. Ему нельзя здесь оставаться. Его арестуют и отправят в Тауэр.
Страх заставил Катерину действовать быстро. Глаза ее были полны слез, по-детски пухлые губы дрожали. Она не могла не думать об ужасных сценах: Дерхэм в Тауэре, его пытают, он закован в цепи и умирает медленной смертью из-за нее, Катерины Ховард.
Он ждал ее в саду.
– Катерина! – воскликнул он, когда она наконец появилась. – Почему ты задержалась?
– Ты должен бежать! Немедленно! Кто-то написал ее милости письмо, и тебя посадят в Тауэр! – быстро проговорила Катерина.
Он побледнел.
– Откуда ты это узнала?
– Джейн Акворд видела письмо. Ее милость послала за ней, чтобы спросить, кто написал его. Там все про нас написано. Моя бабушка взбешена.
Отважный до безрассудства, влюбленный в Катерину Дерхэм ушам своим не верил. Ему не хотелось бежать, оставляя Катерину на произвол судьбы.
– Ты думаешь, я смогу бросить тебя?
– Я не переживу, если ты окажешься в Тауэре.
– Брось! Что мы такого сделали? Разве мы не муж и жена?
– Они не позволят, чтобы это свершилось.
– А что они смогут сделать? Это ведь так! И я очень рад этому.
Он обнял ее и поцеловал. Катерина горячо ответила на поцелуй. Они хотели друг друга, и это желание оказалось непреодолимым. Она взяла возлюбленного за руку, и они побежали в такое место в саду, где деревья росли очень густо и где можно было спрятаться от посторонних глаз.
– Нам не следует быть вместе, – сказала ему Катерина.
– Катерина, не дай запугать себя! – умолял он.
– Мои страхи оправданы, – возразила Катерина. Она взяла в руки его лицо и крепко поцеловала Дерхэма в губы. – Боюсь, Фрэнсис, мы теперь долго с тобой не увидимся.
– Что! – воскликнул он, падая на траву и увлекая ее за собой. – Что или кто может заставить меня разлучиться с тобой?
– Я, – Катерина вздохнула. – Моя любовь к тебе.
Она прижалась к нему, уткнувшись лицом ему в грудь. Она представила себе это молодое прекрасное тело закованным в цепи. А он представил, что ее выдают замуж за лорда, старого лорда. Страх придал их страсти новую силу. Они не думали в тот момент ни о чем, не боялись, что их застанут вместе. Катерина всегда была рабой любви, а Дерхэм привык делать то, что ему хотелось. И никогда не боялся смерти.
Катерина открыла глаза. Она посмотрела на ветви деревьев над головой и дотронулась до холодной травы, служившей им постелью.
– Фрэнсис… Я так боюсь.
Он погладил своей ладонью ее темно-рыжие волосы, которые казались сейчас совсем рыжими – их золотило щедрое солнце, светившее сквозь ветви деревьев.
– Не бойся, Катерина.
– Но они знают! Они все знают!
Он почувствовал, что в горле пересохло. Что могут сделать Норфолки с тем, кто соблазнил их девушку? Конечно, они решат, что его следует предать смерти. Однажды ночью, когда он придет в этот сад, его схватят, ударят по голове и бросят безжизненное тело в реку. И только всплеск воды и круги на ее поверхности станут свидетелями его смерти. Или же его обвинят в измене. Норфолкам очень легко обвинить бедного парня в измене. Тауэр! Эта ужасная башня! Маленькая темница! Томиться всю жизнь в темнице, когда так любишь приключения, не можешь и минуты усидеть на месте!
– Ты должен бежать отсюда, – сказала Катерина.
– Я не могу оставить тебя!
– Но я умру от горя, если тебя посадят в Тауэр. Я не позволю им сделать это. Я хочу, чтобы мы вспоминали о нашей любви не с горечью, а с радостью.
– Я всегда буду думать о ней с радостью. Она села и прислушалась.
– Мне кажется…
– Катерина! Катерина Ховард! – услышали они голос мистрес Баскервиль.
Катерина была в панике.
– Ты должен сейчас же бежать! Уехать из Лондона!
– И оставить тебя? Ты не понимаешь, что говоришь?!
– Прекрасно понимаю! Ведь если ты потеряешь меня, я потеряю тебя тоже! Но я не хочу, чтобы ты был со мной, потому что это значит, что они схватят тебя и нам все равно придется расстаться. Фрэнсис, в Лондонской Тауэр происходят ужасные вещи, и я не хочу, чтобы ты попал туда. Я так боюсь за тебя!
– Катерина, – звала ее мистрес Баскервиль, – где ты?
Девушка умоляла взглядом, чтобы Дерхэм бежал, но он не выпускал ее из своих объятий.
– Я не в силах оставить тебя! – твердил он.
– Тогда я уйду с тобой!
– Но нас тут же найдут!
– Правильно. Они найдут нас и вернут меня домой. Как ты думаешь, что они сделают с тобой?
Мистрес Баскервиль была уже совсем рядом.
– Я пойду к ней, – сказала Катерина.
– А я буду ждать здесь, когда ты вернешься ко мне.
– Нет! Нет! Уходи немедленно, Фрэнсис! Не жди меня. Сейчас каждая минута дорога.
Они обнялись и крепко поцеловались. Это был горький поцелуй.
– Я подожду тебя здесь, Катерина. Может, тебе удастся вернуться ко мне.
Катерина вырвалась из его объятий и побежала к мистрес Баскервиль.
– В чем дело? – спросила она.
– Ее милость требует, чтобы вы немедленно явились к ней. Вы и Дерхэм. Она взбешена. Приказала принести ей плетку. Она допрашивала нас. Я слышала, как Джейн Акворд плакала в покоях герцогини. Думаю, ее отхлестали плеткой. И все из-за вас и Дерхэма.
– Как вы думаете, что они сделают с Дерхэмом? – спросила Катерина.
– Не знаю. Можно только догадываться. Говорят, он должен умереть.
Катерина задрожала от страха.
– Пожалуйста, помогите мне! – взмолилась она. – Подождите здесь немного. Дайте мне возможность увидеться с ним в последний раз.
– А что если за нами следят? – спросила мистрес Баскервиль.
– Пожалуйста, – заплакала Катерина. – Одну минутку… Постойте здесь. Сделайте вид, будто вы ищете меня. Клянусь, через минуту я буду здесь.
Она вернулась к Дерхэму.
– Все, о чем я говорила, верно! – рыдала она. – Они убьют тебя, Фрэнсис. Пожалуйста, уходи немедленно… Беги!
Теперь он понял, что это не шутки. Он снова поцеловал девушку, колеблясь, не взять ли ее с собой, но тут же отмел от себя эту безумную мысль. Они должны расстаться. Он должен ее оставить. Этого требует здравый смысл. Если он исчезнет, они поищут его немного и предпочтут это дело замять. К тому же он сможет поддерживать с Катериной связь.
– Я ухожу, – сказал Фрэнсис. – Но сперва обещай мне, что будешь любить меня и в разлуке.
– Обещаю! – воскликнула Катерина.
– Я буду писать тебе письма, а ты будешь отвечать на них.
Она кивнула. Она не слишком владеет пером, но надеялась найти себе помощников.
– Тогда я покидаю тебя.
– Не возвращайся в дом, Фрэнсис. Это опасно. Куда ты поедешь?
– Пока не знаю. Может быть, отправлюсь в Ирландию, стану пиратом, и у меня будет много денег. Я вернусь и потребую, чтобы тебя выдали за меня замуж. Не забывай меня, Катерина.
Слезы ручьем текли из ее глаз. Она взволнованно воскликнула:
– Я никогда не забуду тебя! Последний поцелуй, последние объятия…
– Мы не прощаемся, Катерина. Я говорю тебе не прощай, а до свидания, любовь моя. Не забывай о своем обещании.
Она видела, как он исчез за деревьями, и только тогда вернулась к мистрес Баскервиль. Они вошли в дом и, дрожа от страха, направились в комнаты герцогини.
Когда старая леди увидела Катерину, глаза ее вспыхнули гневом. Она схватила ее за волосы, ударила головой об стену и закричала, предварительно закрыв дверь:
– Ах ты, маленькая потаскушка! Что ты наделала? Не смотри на меня так, пигалица!
Она стегнула Катерину по плечам плетью. Катерина прислонилась к стене, закрыла лицо руками. Герцогиня стегала ее по спине, по ягодицам, по ногам. У герцогини были слабые руки, но плеть больно впивалась в тело Катерины, и она плакала. Но не потому, что ей было больно, – она плакала по Дерхэму. Никакая боль не могла сравниться с той болью, которую она испытывала, расставшись с возлюбленным.
Герцогиня устала махать плетью и велела Катерине сесть на диван. Она взяла ее за подбородок и посмотрела в ее печальные, полные горя глаза.
– Значит, все это правда! – закричала в гневе герцогиня. – Все, что было написано в этом письме, правда! Он был в твоей постели почти каждую ночь! А когда я застала вас, он спрятался на галерее! – Она ударила Катерину сначала по одной щеке, потом по другой. – Неужели ты считаешь, что сможешь после этого выйти замуж? Скажи мне! Кто захочет взять в жены Катерину Ховард, известную распутницу и потаскуху! – Она снова дала ей пощечину. – Мы выдадим тебя за простолюдина!
Катерина была в истерике. Ей было очень больно. К тому же она переживала из-за Дерхэма.
– Тебе все равно, за кого выйти замуж! Любой мужчина для тебя будет хорош. Ах ты, бесстыдница!
И герцогиня снова стала ее лупцевать. Катерина так долго плакала, что у нее уже не осталось слез.
– Как ты думаешь, что мы сделаем с твоим любовником? Мы покажем ему, что происходит с теми, кто тайком забирается в кровать к девушкам, которые выше по происхождению.
И она ударила ее рукой, унизанной кольцами. Кофточка Катерины была изорвана, кожа исцарапана, на плечах остались кровавые следы от плетки.
Герцогиня шептала ей, какие ужасные пытки испытает Фрэнсис Дерхэм, если его поймают. Ее теперешние муки – ничто в сравнении с тем, что сделают Дерхэму. После этого он не сможет забираться в постели к молодым девушкам, потому что такие похотливые девчонки, как Катерина, не получат от него никакого удовольствия. Вот что они с ним сделают.
Герцогиня брызгала слюной. Но вдруг ее охватил страх. А что если герцог Норфолк узнает об этом? Конечно, его собственный моральный облик нельзя назвать безупречным, если внимательно приглядеться. В семье самого Норфолка было предостаточно скандалов. Например, эта прачка, Бесс Холланд, к которой его так ревновала его жена, герцогиня Норфолкская! Да и в венах последней королевы текла кровь Норфолка, а ее обвинили в кровосмешении. Странно, но именно те, кому не престало бы судить других, очень часто делают это. Сам король, так любящий вино и женщин, осуждает за эти грехи других. А его придворные всегда следуют его примеру! Если бы герцог узнал о том, что творится в доме герцогини, он расхохотался бы и наговорил всевозможных гадостей своему давнему врагу, мачехе. Она этого очень боялась, ибо знала, что ее обвинят в недостаточном внимании к девочке, которую поручили ее заботам и за которой она не уследила. А что скажут сестры Катерины?.. Такой скандал помешает им удачно выйти замуж. Поэтому никакого скандала быть не должно. Так будет лучше для Катерины и ее сестер. И, само собой, для нее, вдовствующей герцогини Норфолкской. Она заговорила тише.
– Ведь могут подумать, – хитро заметила она, – что дело между вами зашло гораздо дальше, чем на самом деле. Некоторые сочтут, что между тобой и Дерхэмом было все что угодно.
Она внимательно посмотрела в глаза Катерине. Та не слышала, что она говорит, и не придала никакого значения ее словам.
– Но Дерхэма все же следует наказать, – продолжала старуха.
Герцогиня подошла к двери и позвала Марию Ласселс и Катарину Тилни.
– Уведите мою внучку в опочивальню, – сказала она, – и положите ее в постель. Ей нужно отдохнуть!
Девушки увели Катерину. Она морщилась, когда они снимали с нее одежду. Катарина Тилни принесла воды, чтобы промыть царапины от колец герцогини.
Катерина тихонько плакала, а Мария Ласселс с удовлетворением смотрела на ее маленькую пухлую фигурку, обезображенную синяками и ранами.
Ей досталось по заслугам, думала Мария Ласселс. Я правильно сделала, написав письмо герцогине. Теперь с этим безобразием будет покончено. Теперь никто не будет ласкать ее белое тело.
Мария удивлялась, что могла так долго наблюдать за этими безобразиями и не сообщить о них герцогине.
А герцогиня между тем сидела в своей комнате и предавалась безрадостным думам. Ей нужно с кем-то посоветоваться, решила она и попросила своего сына, лорда Уильяма Ховарда, заехать к ней.
Когда он приехал, она показала ему письмо и рассказала, в чем дело. Лорд поворчал по поводу этих распутниц, которые не могут жить без поклонников.
– Дерхэм скрылся, – сказала ему герцогиня.
Лорд Уильям пожал плечами. Его мать не должна придавать слишком большого значения такой чепухе. Молодые юноши и девушки – похотливые существа, они всегда будут этим заниматься. И хотя Фрэнсис Дерхэм и посещал опочивальню, это еще ничего не значит – обычные шалости, скорее всего. Не стоит беспокоиться.
– Забудь об этом! Забудь! – говорил лорд Уильям. – Отлупцуй как следует девчонку, поговори с ней. А Дерхэм пусть уходит. И пусть милорд герцог ничего об этом не узнает.
Это был здравый совет. Ничего особенного не случилось, убеждала себя герцогиня, почти безмятежно похрапывая в своем кресле. Но иногда она внезапно просыпалась – ей снились беспокойные сны о ее двух самых очаровательных внучках, одна из которых уже была мертвой, а другая слишком живой.
И герцогиня приняла решение, которое твердо решила выполнить, потому что понимала: от этого зависит не только будущее Катерины Ховард, но и ее собственное. За Катериной следует следить. Ее следует научить вести себя, чтобы она прекратила эти дикие выходки и стала настоящей леди. А некоторые из этих молодых женщин, поведение которых герцогине не слишком нравилось, должны покинуть ее дом.
И герцогиня исполнила задуманное. Большинство молодых девушек, спавших вместе с Катериной в опочивальне, были отправлены домой. Джейн Акворд и некоторые другие остались. Джейн с помощью герцогини нашли жениха, и она все равно должна была вскоре уехать.
Герцогиня решила чаще видеться с Катериной, с тем, чтобы образовывать, хотя она считала, что Джейн Сеймур вряд ли найдет ей место при дворе, принимая во внимание то, что она – кузина Анны. Это неважно! Главное, следует как можно быстрее забыть о прошлом Катерины и найти ей подходящего жениха.
Принцессе Марии казалось, что с тех пор, как король отказался от ее матери, жизнь была для нее сплошной цепью несчастий. Но вот теперь не стало этой Анны Болейн, и Мария вдруг поняла, что счастлива. Ей было двадцать лет, она была очень серьезной девушкой. Выпавшие на ее долю страдания отразились на ее внешности, и глаза горели фанатичным огнем. Мария разочаровалась в жизни и испытывала постоянную тревогу. Она каждую минуту ждала удара, молилась Богу и боготворила Папу. Мария была очень гордой, и то, что ее объявили незаконнорожденной, никак не отразилось на ее поведении. У нее были друзья и сторонники, и хотя во время пребывания Анны Болейн на престоле они не особенно это афишировали, теперь они действовали более открыто. Король дал понять своим подданным, что женился не из-за каких-то похотливых желаний, а только по просьбе своего окружения, и выбрал себе в жены женщину, способную родить. Его выбор был поддержан сторонниками империи, потому что Джейн Сеймур все еще придерживалась старых форм католицизма. Кроме того, было известно, что Джейн испытывает к Марии добрые чувства.
Но следовало действовать крайне осторожно, потому что король очень изменился после смерти Анны. Он стал угрюм, заметно постарел и выглядел старше своих сорока пяти. Смеялся он теперь реже, а в глазах его было что-то такое, что заставляло людей холодеть от страха, хотя они и не чувствовали за собой никакой вины. Его семейные дела обстояли не слишком успешно, хотя Джейн сообщила ему, что беременна еще до смерти Анны. Катарина Арагонская тоже много раз беременела, но все безрезультатно. Беременности Анны тоже не принесли желаемых результатов. Молодой Ричмонд, на которого король рассчитывал, так как пока он был его единственным сыном, после смерти Анны вдруг стал харкать кровью.
– Она сглазила его, – решила принцесса Мария. – Она убьет его, как старалась убить меня. По лицу Ричмонда видно, он не жилец на этом свете.
А что если Ричмонд умрет, а Джейн не сможет родить? Ведь Елизавета теперь тоже незаконнорожденная, как и Мария.
– Пришло время, – говорили друзья Марии, – сблизиться с королем.
– И предать мою мать! – в возмущении восклицала она.
– Та, кто ответственна за то, что случилось с вашей матерью, теперь сама устранена. Ее нет больше в живых. Вы должны постараться заручиться дружбой короля.
– Я не думаю, что он будет слушать меня.
– Есть способ подойти к нему.
– Что за способ?
– Через Кромвеля. Это не лучший, это единственный для вас способ.
Все закончилось тем, что Кромвель посетил Марию в Хансдоне, куда ее сослали. Кромвель приехал с удовольствием, видя большие преимущества в возвращении принцессы ко двору. Он знал, что король никогда не примет свою дочь, если она не согласится с тем, что женитьба ее матери с королем была незаконной и носила характер кровосмешения. Но если ему удастся заставить Марию согласиться на это, она потеряет поддержку народа. Многие английские дворяне сожалеют о разрыве с Римом, молча надеясь, что связи еще можно восстановить. И если им удастся сделать это, что будет с теми, кто подготовил разрыв? А ведь самым активным среди них был Томас Кромвель! Поэтому Кромвелю казалось, что примирение короля с дочерью – дело хорошее.
Генрих задумался над планом, представленным ему Кромвелем. Он ненавидел этого человека, однако Кромвель прекрасно справился с маленькими аббатствами, с большими же справится еще лучше! Если он намерен мириться с Марией, Кромвель прав, сейчас как раз время для этого. Многие считают, что он плохо обошелся с ней, а простой народ вообще ее очень жалеет. Он не разрешил ей жить с матерью, не пустил попрощаться с Катариной перед смертью. Совесть не могла не беспокоить его. И если теперь Генрих помирится с Марией, он больше не будет казаться людям чудовищем, а человеком, который ошибался, находясь под влиянием ведьмы и колдуньи. Ответственной за все будут считать Анну, развратницу и отравительницу, которая смогла околдовать короля и заставить его плохо относиться к своей дочери Марии. Вот видите, будут говорить люди, как только эта потаскуха получила по заслугам и была казнена, король помирился со своей дочерью!
Она получила по заслугам! Генриху очень понравилось это выражение. Последнее время он плохо спал. Иногда просыпался, и ему казалось, что она лежит рядом с ним. Его мучали кошмары. Однажды он увидел ее во сне у пруда в Хивере. Она смотрелась в пруд. И когда он тоже посмотрел в воду, то увидел там ее отрубленную голову с длинными черными волосами, из которой сочилась кровь. Заслуженная смерть! И Генрих послал Норфолка в Хансдон к Марии.
– Скажи ей, – поучал его Генрих, – что она упрямая и непослушная девчонка, но я готов пожалеть ее, если она раскаивается.
Мария поняла, что ей придется отказаться от всего, чего она придерживалась раньше, и была напугана шумом, который наделала.
– Моя мать была законной женой короля, – твердила она. – Я убеждена в этом.
Ей напомнили, что многие поплатились головой за то, что она говорит. Но Марию нелегко было испугать, и она постаралась убедить себя, что готова положить голову на плаху с такой же легкостью, как это сделали Мор и Фишер.
Мария поняла, что зря осуждала Анну за свое отлучение от двора. Норфолк вел с ней себя грубо, даже оскорблял ее. Ее никто так не унижал, пока была жива Анна. Анна просила ее забыть об их ссоре, предлагала вернуться ко двору, говорила, что будет находиться рядом с ней и не будет заставлять носить за ней шлейф. Леди Кингстон приходила к Марии по поручению Анны с просьбой простить королеву. Мария тогда только пожала плечами. Простить! Что это даст Анне Болейн? Когда Мария умрет, она будет с небес взирать на Анну, которая будет гореть в аду. Потому что этого ей не избежать. Да, она до самой смерти исполняла все религиозные обряды, но слушала и даже аплодировала лжи Мартина Лютера, и за это будет вечно мучиться в аду. В душе Мария не была жестокой, но она считала, что существуют два пути – правильный и неправильный. Правильный путь – это приверженность Римской католической церкви. Ни один истинный католик не будет гореть в аду. Там будут те, кто не был истинным католиком. Но она понимала, что хотя Анна и будет гореть в аду за то, что несет ответственность за отделение Англии от Рима, не одна она виновата в столь жестоком обращении короля со своей старшей дочерью. И Мария решила, что хоть она и не может простить Анну, к ее дочери она будет добра.
Генрих был взбешен тем, что ему рассказали после посещения Марии. Он заявил, что не может ей верить. Король пребывал в мрачном расположении духа. Он совсем недавно женился на Джейн Сеймур, но счастья это ему не принесло. Он не мог забыть Анну Болейн. Джейн не удовлетворяла его, а Мария выводила из себя. Дочь, борющаяся против своего отца! Он не потерпит такого! Он созвал совет.
– Я не могу доверять своим близким, – кричал он. – Необходимо начать следствие. Если будет установлено, что дочь в заговоре против меня, ее должна постичь судьба всех предателей. Я больше не потерплю неповиновения! – кипятился король. – Для предателей есть одна дорога, и я прослежу, чтобы они все прошли по ней!
При дворе чувствовалась напряженность. Было хорошо известно, что когда была жива Анна, Мария и ее мать тайно связывались с Чапуисом, и что посол планировал с помощью императора посадить на трон Катарину или Марию.
Король поручил Кромвелю тайно побывать в домах подозреваемых лиц и найти там доказательства вины принцессы.
В это время в комнату вошла королева.
– В чем дело? – рыкнул на нее новоиспеченный супруг. – Ты не видишь, что я занят государственными делами?
– Мой милостивый лорд, – сказала Джейн, не замечая его настроения. – Я пришла поговорить с вами. Я все время думаю о принцессе Марии. И теперь, когда я знаю, что она раскаивается и хочет, чтобы вы снова…
– Убирайся отсюда! – рявкнул король. – И не вмешивайся в мои дела!
Джейн заплакала. Генрих глянул на нее со злостью и отошел. Перед глазами его стояла пара смеющихся черных глаз. И хотя он был взбешен, его одолевала тоска.
– Я никому не могу доверять. Самые близкие мне люди и те, кто должны быть мне дороги, готовы предать меня!
Жизнь Марии оказалась в опасности. Чапуис написал ей, что ей следует подчиниться требованиям короля, иначе ей придется туго. Она должна признать, что отец – ее верховный глава церкви, и согласиться, что ее мать никогда не была законной женой короля. Она зря думает, что если она дочь короля, то ей ничто не угрожает, – те, кто противостоит Генриху, не могут быть в безопасности. Пусть она вспомнит о последней сожительнице короля, которой он был так предан в течение нескольких лет. Он не задумываясь послал ее на эшафот. И в том настроении, в котором он находится сейчас, он вполне может послать на эшафот собственную дочь.
Но Генрих был хитер. Он знал, что непопулярность в народе, которую он приобрел вначале в результате брака с Анной Болейн, а затем ее убийства, еще увеличится, если он прольет кровь своей дочери. А его непопулярность в народе была настолько же велика, как и во времена, когда он порвал с Римом. Поэтому он велел Кромвелю написать Марии, что если она не откажется от своих зловещих замыслов, она потеряет свой шанс на примирение с королем.
