Текст книги "Мадам Змея"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Толпа предвкушала великолепное, хотя и зловещее, зрелище. Под тем местом, которое занимал мрачный Монморанси, сидели пять мужчин в масках и черных одеждах. Это были палач и его подручные. Когда де Шабо умрет, они подвесят его к виселице, точно преступника. Состоится великолепный спектакль.
Воры и коробейники, проститутки и фокусники, студенты и торговцы чувствовали, что ждут не напрасно.
Появление короля и его свиты означало, что зрелище должно вот-вот начаться. Запели фанфары герольдов. Генрих шагнул вперед под крики собравшихся. Люди любили своего короля, хотя кое-кто считал, что ему все же далеко до великолепного Франциска. Другие, помоложе, не помнившие обаяния прежнего короля, считали своим кумиром добродетельного Генриха, который хранил верность одной женщине. Любовница находилась рядом с ним, точно она и правда была настоящей королевой. Это показывало глубину его любви к этой даме, поскольку в остальных случаях он строго следовал этикету. Она вместе с ним принимала приветствия толпы; черно-белые туалеты красавицы Дианы делали ее такой непорочной и прелестной, что яркие наряды окружавших ее дам вдруг стали кричащими, безвкусными.
И затем… выход королевы. Толпа смолкла. Никто не желал приветствовать итальянку. Возможно, именно неприязнь к итальянке заставила людей так бурно аплодировать королю и его любовнице.
– Дофин Франциск! – шипела памятливая толпа.
Катрин слышала это. Придет день, подумала она, когда они будут приветствовать меня. Примут меня как настоящую королеву Франции.
Снова прежняя надежда на то, что «придет день».
Она ощущала в своем чреве ребенка. Я сижу здесь, бледная и молчаливая, и многим кажется, что все мои мысли посвящены ребенку. Им неизвестно, как терпеливо я способна ждать. Я не родилась с этим даром, а обрела его. Желавшим увидеть смертельную схватку неведомо, что именно она, Катрин, спровоцировала ее.
Она улыбнулась и приложила руку к расшитой жемчугами ткани, обтягивавшей ее живот. Мадаленна приблизилась к своей госпоже.
– Вам нездоровится, Ваше Величество?
– Все в порядке, спасибо. Маленькая слабость. Это нормально.
Толпа заметила жест Катрин – глаза людей были прикованы к ней. Они увидели, как Мадаленна обеспокоенно спросила о чем-то свою госпожу.
Видите, хотела сказать Катрин своим подданным, у короля есть любовница, но я вынашиваю его детей. Только я способна рожать принцев и принцесс.
Герольд Гуинн, чей шелковый плащ переливался на солнце, сделал шаг вперед; его труба пропела несколько нот. Тотчас воцарилась тишина; все замерли в ожидании объявления.
– Сегодня, десятого июля, по воле нашего всемогущего короля состоится смертельный поединок между Франциском де Вивонном и Ги де Шабо. Они разрешат свой спор, предмет которого останется их тайной, с помощью оружия. От имени короля предупреждаю всех – под страхом смерти никто не смеет вмешиваться в ход схватки, мешать или помогать любой из противоборствующих сторон.
Когда герольд замолчал, все захлопали. Волнение нарастало – скоро дуэль начнется.
Де Вивонн вышел из своей палатки в сопровождении секунданта – одного из протеже Дианы – и многочисленных друзей. На них были цвета де Вивонна – красный и белый. Перед героем дня несли его зачехленную шпагу и знамя с изображением святого Франциска Вивонн, перед которым также шагали барабанщики и трубачи, в сопровождении свиты под аплодисменты публики обошел поле. Когда церемония завершилась, он вернулся в свою палатку.
– Ги де Шабо проделал то же самое, только за ним следовал значительно более скромный эскорт.
Затем началась процедура осмотра оружия, право выбора которого принадлежало Ги де Шабо, принявшего вызов противника. Разгорелись горячие споры и препирательства. Жара усилилась, но Катрин не замечала дискомфорта. Сегодня состоится ее триумф. Сегодня Генрих будет доволен своей Дианой немного меньше, чем когда-либо, Катрин не рассчитывала за один раз отнять Генриха у Дианы, но серии подобных эпизодов вынудит его оставить любовницу и вернуться к жене. Она верила в это.
Диана подалась вперед, нахмурила брови. Задержка раздражала ее. В чем дело? Диана хотела поскорей увидеть своего врага поверженным. Это послужит хорошим уроком для всех, кто насмехается над любовницей короля.
Мадам, подумала Катрин, я надеюсь, что вас ждет сюрприз.
Спор по поводу оружия был только началом. Какую радость испытывала Катрин, отправляясь в огромном старом плаще на свидание с месье де Шабо, которое состоялось в доме астрологов Руджери! Оружие, которое будет использовано сегодня, выбирал не де Шабо, а Катрин. В течение многих часов де Шабо брал уроки фехтования в доме Руджери у итальянского мастера. Катрин беззвучно засмеялась. Мы, итальянцы, умеем делать многое из того, что недоступно французам. Нам лучше, чем им, известно, как следует устранять людей, которые становятся на нашем пути!
Как приятно сидеть сейчас в непринужденной позе, зная, с чем связан спор насчет оружия, и видя подавшуюся вперед Диану. Мадам де Пуатье, так же как и все прочие зрители, не догадывалась, чем вызвана задержка.
Де Шабо заявил, что он хочет сражаться в латах обоюдоострым мечом и коротким массивным кинжалом старинного типа. Де Вивонн не обрадовался этому выбору и впервые испытал растерянность.
Диана нахмурилась еще сильнее. Последнее слово было за Монморанси, назначенным главным судьей поединка; похоже, этот старый дурак решил проявить справедливость.
Катрин хотелось громко рассмеяться. Она уже строила новые планы. Любовница короля и его ближайший советник со временем могли стать врагами. Все зависело от ловкости Катрин.
К огорчению Дианы, Монморанси согласился со странным выбором де Шабо.
Каждый из четырех герольдов, подошедших к углам поля, прокричал следующее объявление:
– Дворяне, рыцари, джентльмены и все прочие люди! От имени короля приказываю вам во время поединка сохранять тишину, не разговаривать, не кашлять, не плевать, не подавать сражающимся руками или ногами никаких знаков, способных помешать или помочь им. Никто под страхом смерти не должен выходить на поле.
После этого сначала де Вивонн, потом де Шабо в сопровождении своих сторонников снова обошли поле; противники по очереди опустили колени на бархатную подушечку перед священником и поклялись в том, что они пришли сюда, чтобы защитить свою честь с помощью оружия, не прибегая к заклинаниям и колдовским чарам.
Их отвели на центр поля; они получили мечи, закрепили на поясе ножны с кинжалами. Герольд закричал изо всех сил:
– Начинайте!
Наступил великий момент. Мужчины начали медленно сближаться.
Катрин, руки которой лежали на коленях, почувствовала, что ее сердце бьется отчаянно. Лицо королевы было бледным; больше она ничем не выдавала своего волнения.
Она знала, что де Вивонн расстроен. Меч был слишком тяжелым оружием для фехтовальщика, привыкшего к быстрой рапире. Его перехитрили. Если де Шабо будет действовать столь же ловко, как во время тренировок с итальянским мастером в доме Руджери, все пройдет так, как желала Катрин.
Она не осмелилась прибегнуть к колдовству, зная о том, что противники будут давать клятву в присутствии священника. Любая сверхъестественная сила может обернуться в такой ситуации против того, кто прибегнет к ней.
Де Вивонн атаковал своего врага; толпа затаила дыхание; меч должен был опуститься на голову де Шабо. Но он помнил уроки итальянца.
Моя любимая Италия, подумала Катрин, ты покажешь Франции, как надо сражаться.
Де Шабо, сделав вид, что собирается отразить удар своим мечом, принял его на щит. Наклонившись, он ударил де Вивонна мечом в колено.
Браво! Браво! – подумала Катрин. Она бросила взгляд на Генриха и Диану, пытавшихся скрыть свое огорчение.
Укол не был опасным, но он поверг в замешательство надменного де Вивонна, лучшего дуэлянта Франции. Воспользовавшись его растерянностью, де Шабо нанес в то же место второй удар, уже более сильный.
Это победа, ликовала Катрин.
Она оказалась права.
У де Вивонна было повреждено сухожилие. Он зашатался, отступил назад, выронил из рук меч. Кровь обагрила зеленую траву.
Толпа заревела, поединок закончился победой де Шабо… и Катрин де Медичи. Моя победа более значительная, подумала она, потому что о ней не знает никто, кроме меня и де Шабо.
Толпа затаила дыхание, ожидая развязки. Что произойдет теперь? Де Шабо мог передать де Вивонна в руки палача, чтобы тот вздернул его на виселице, или сохранить жизнь противнику, который для своего спасения должен был признать себя клеветником.
Услышав заданный ему вопрос, де Шабо закричал:
– Де Вивонн, возьмите назад свои оскорбления и попросите Господа и короля простить вас.
Несчастный де Вивонн, страдая от ужасной боли, все же не забывал о гордости. Он попытался встать, но тут же снова опустился на траву.
Наступил момент, которого ждала Катрин. Де Шабо отошел от своей жертвы и встал на колени перед королем.
– Сир, – сказал он, – прошу вас вернуть мне мою поруганную честь. Я отдаю де Вивонна вам. Я прощаю ему нанесенное мне оскорбление. Его жизнь – в ваших руках.
Никогда еще Генрих не испытывал такого смущения. Он потерпел поражение в присутствии двора и парижан; де Вивонн сражался за него, защищал честь своего короля.
Торжество Катрин было полным.
Кто виноват, мой дорогой, в том, что ты попал в столь неловкое положение? – мысленно произнесла она. – Кто спровоцировал скандал? Посмотри на женщину, сидящую рядом с тобой. Это ее вина. Злись на нее, а не на де Шабо. Стоит ли тебе тратить время на человека, допускающего такие промахи, если у тебя есть твоя умная королева, способная перехитрить любого француза и любую француженку?
Как она любила его – даже сейчас, когда он имел глупый, посрамленный вид.
Ты проиграл, Генрих. Признай свое поражение. Ты не должен колебаться. Помни, что весь Париж смотрит на тебя. Разве ты не знаешь, что истерия толпы легко может смениться обожанием героя? Этот герой, де Шабо, стоит перед тобой. Не выдавай своих чувств. Вини Диану. Проклинай ее. Но не забывай о своей чести в присутствии подданных.
Но король хранил молчание.
Люди начали шептаться. Что это значит? Победитель находился здесь. Происшедшее было сюрпризом для всех, но кто не любит сюрпризы? Почему король молчит? Де Шабо с высоко поднятой головой отправился к своему врагу, который попытался подняться и броситься на человека, погубившего его карьеру.
– Не двигайтесь, де Вивонн, или я убью вас, – сказал де Шабо.
– Убейте меня, и покончим с этим! – закричал несчастный дуэлянт.
Снова де Шабо предстал перед королем и попросил его вернуть ему честь. Смущенный, охваченный стыдом Генрих молчал.
Монморанси встал со своего места и опустился на колени перед королем. Диана дрожащей рукой дернула Генриха за рукав. Он не должен был унижать себя так своим поведением на глазах тысячи людей. Он мог за несколько мгновений потерять популярность, которая завоевывалась годами.
Монморанси умоляюще посмотрел на короля.
– Победитель должен быть вознагражден, – шепнула Диана.
– Вы исполнили свой долг, де Шабо, – сухо произнес Генрих, – ваша честь теперь восстановлена.
Король быстро встал. Запели трубы. В сопровождении Дианы, королевы и своей свиты Генрих покинул шатер.
Катрин ликовала – король очень редко попадал в такое глупое положение. Если бы он только запомнил, кто подставил его!
Вернувшись в свои покои, Катрин услышала шепот своих фрейлин.
О чем они говорили? Что думает толпа, которая всю ночь ждала на поле этого поединка? Люди пришли, чтобы увидеть смерть человека, а стали свидетелями позора их короля.
Но позже она посмеялась над собой; какое ей дело до того, что думают люди? Гораздо важнее то, что они сделали. Толпа ворвалась в палатку де Вивонна и набросилась на еду, приготовленную им для банкета. Люди ели, пили, веселились. Они украли дорогую посуду, которую де Вивонн позаимствовал на время.
Если толпа не увидела смерть, то она все же получила развлечение. Возможно, смятение Генриха не имело такого значения, как это показалось Катрин в первый момент. Может быть, все эти интриги не помогли ей вбить хоть какой-то клин между королем и Дианой.
Я не в силах терпеть это, повторяла Катрин, лежа по ночам в одиночестве. Если я ничего не добилась, я должна найти другой способ.
Через несколько дней де Вивонн умер. Он мог бы жить, если бы захотел. Но он сорвал повязку с раны и прогнал докторов. Его кончина не привлекла внимания.
Так закончилась эта история. Но королева увлеклась изучением ядов; в ее личном шкафу было много запирающихся ящиков, где хранились книги, рецепты, жидкости, порошки.
В ноябре Катрин родила девочку. Ее назвали Клаудией – в честь матери Генриха.
Король возобновил свои ночные посещения Катрин. Им нужны были новые сыновья. Четырехлетний Франциск обладал слабым здоровьем. Катрин смотрела на него с тревогой, когда Диана позволяла ей делать это.
Летом в Реймсе состоялась коронация Генриха. Катрин еще не прошла аналогичную процедуру. Это не задевало ее, поскольку по традиции французского двора ее ждала отдельная коронация.
Во время торжеств, устроенных по случаю коронации Генриха, Катрин думала о том, как ей избавиться от Дианы. Несомненно, существует какой-то яд с замедленным действием, сказала она Космо и Лоренцо Руджери. Она была не в силах терпеть унижения, которым подвергала ее Диана. Она должна избавить себя от своего врага. Им известно, что в Сент-Жермене ей довелось наблюдать за своим мужем и этой женщиной, когда они занимались любовью?
Братья покачали головами. Они посоветовали ей заделать дыру в полу и перестать думать об отношениях короля и Дианы. Они не могли помочь ей, не осмеливались сделать это. Даже если бы Диана умерла естественной смертью, королеву заподозрили бы в том, что она отравила соперницу. Более того – ее советчиков заточили бы в тюрьму и подвергли пыткам.
Катрин понимала это. Если Диана умрет, братьям придется спешно бежать из Франции!
Она должна отказаться от идеи устранения Дианы таким путем.
Выслушав их, она согласилась с тем, что ей следует внять их советам, потому что братья были правы. Однако она продолжала думать об убийстве Дианы.
Диана не щадила королеву. Мадам де Пуатье часто принимала королевский двор в Шенонсо; она с удовольствием демонстрировала Катрин, каким образом она сделала этот замок еще более красивым. Требовались большие усилия воли, чтобы не подсыпать яду в бокал мадам де Пуатье.
Диана шагала от одного триумфа к следующему. Шенонсо был не единственным подарком, преподнесенным ей королем. У нее было много бриллиантов и земель.
Диана начала подготавливать брак наследника престола.
Де Гизы были ее свояками; старшая дочь Дианы вышла замуж за одного из братьев де Гиз; поэтому Диана хотела способствовать возвышению этого честолюбивого рода.
Диана всегда поступала следующим образом: приняв решение о необходимости того или иного действия, она просила аудиенцию у короля и королевы. Ей всегда удавалось заручиться поддержкой короля, не отказывавшего фаворитке ни в чем.
Именно так она поступила, когда Генрих и Катрин прибыли в Шенонсо. Диана хотела изложить им свои планы относительно брака маленького дофина.
Король и королева приняли ее. Катрин мысленно отметила, что все выглядело так, словно это она, Диана, принимает их.
– Ваше Величество оказали мне милость, согласившись выслушать меня, – сказала Диана. – Я хочу поговорить о будущем нашего любимого дофина. Кто мог бы лучше подойти на роль его супруги, чем королева Шотландии, Мария Стюарт?
– Королева Шотландии! – сказала Катрин. – Ее мать была француженкой.
– Вас это смущает, Ваше Величество? – Диана улыбнулась одними губами.
– Она также была сестрой де Гизов, – невозмутимо продолжила Катрин. – Полагаю, король считает амбиции Стюартов чрезмерными. Если девочка из этой семьи приедет во Францию в качестве будущей королевы этой страны, Стюарты возомнят о себе бог весть что.
– Порой королевы прибывают из самых странных мест, – рассерженно заметила Диана.
– Дайте мне подумать, – сказал Генрих. – Рано или поздно нам придется заняться поисками невесты для дофина.
– Франциск еще слишком мал, – заявила Катрин.
– Союзы между будущими королями и королевами заключаются, когда они еще лежат в колыбелях, – сказала Диана.
Катрин закусила губу, сдерживая поток слов. Диана хочет увеличить свою власть, вместе с де Гизами править Францией. Де Гизы начали действовать через Диану, любовницу короля; со временем они будут использовать в своих целях их племянницу.
Не обращая внимания на Катрин, Диана сказала королю:
– Говорят, что эта девочка умна и прелестна. Подумайте, сир, о пользе, которую этот брак принесет Франции, о том, что мы получим благодаря ему.
– Шотландия! – сказала Катрин. – Маленькая бедная страна!
– Ваше Величество, вы абсолютно правы, – улыбнулась Диана. – Это действительно бедная страна. И все же разве не приятно будет включить ее в состав наших владений? Но наибольший интерес представляет другой аспект этого вопроса. Вы позволите мне изложить его?
– Мой дорогой друг, – сказал король, – прошу вас, говорите. Мне давно известно, как вы мудры. Мое внимание всецело принадлежит вам.
Катрин заметила, что его взгляд был полон обожания. Она была готова плакать, умолять Диану отказаться от Генриха, умолять Генриха открыть ей, каким образом она может завоевать его любовь.
Она быстро подавила это безумное желание.
– Эта маленькая девочка может всерьез претендовать на английский трон, – сказала Диана.
– Неужели? – воскликнула Катрин, желая возразить своей сопернице. – На английском троне сидит молодой король.
Диана засмеялась.
– Ваше Величество, этот молодой король – тщедушное создание. Он бледен и немощен. Я слышала, что он харкает кровью, у него выпадают волосы.
Катрин поняла, что сражаться с ними бессмысленно; Генрих одобрит брак дофина с шотландкой уже потому, что это была идея Дианы.
– Кто займет английский престол после его смерти? – сказала Диана. – Есть две претендентки – Мария и Элизабет. Отец этих двух женщин сам назвал их своими внебрачными дочерьми. Зато маленькая Мария Стюарт, стоящая не так близко к трону, рождена в законном браке. Вы меня понимаете?
– Я склонен думать, что это – отличная партия для маленького Франциска, – сказал Генрих.
– Да, – медленно произнесла Катрин, – отличная партия.
На лице Дианы появилась снисходительная улыбка, которую так ненавидела Катрин. Однако она права, подумала королева. Франция выиграет от этого брака. Она получит Шотландию и, возможно, Англию. Глупо из-за личных обид препятствовать тому, что выгодно Франции. Страна укрепит свое могущество; но то же самое произойдет и с де Гизами!
Переговоры о браке дофина и юной шотландки начались.
Когда Франциск услышал о том, что у него появится жена, он обрадовался этому. Он стал с нетерпением ждать встречи с ней. Припрятал свои любимые игрушки.
– Это для Марии, – сказал он Катрин.
Элизабет позавидовала брату.
– Мама, – спросила она, – а у меня будет жена из Шотландии?
– Нет, любовь моя. Но когда придет время, мы найдем тебе красивого мужа.
Катрин старалась проводить много времени в детской. Сейчас ей удавалось делать это, потому что Диана была занята другими делами. Наблюдая за воспитанием и обучением детей, завоевывая их любовь, Катрин следила за тем, что происходит во Франции.
Религиозные войны приняли новую, более кровавую форму. Жан Кальвин пугал еретиков адовым огнем из Женевы; число его сторонников росло. Во Франции многие люди поддерживали его тайно. Даже во времена Франциска находились негодяи, промышлявшие хищением дорогих церковных украшений. Теперь эти преступления получили еще большее распространение. Генрих, направляемый Дианой, был более непоколебимым католиком, чем Франциск, фаворитка которого помогала реформистам.
Катрин не видела существенного различия между двумя церквями; жизненный опыт подсказывал ей, что лучшая вера – это вера в себя и свой успех. Она хотела обладать властью, мечтала о том, чтобы Валуа-Медичи навсегда получили французский трон. Какое значение имеют эти религиозные распри? Пусть одни служат римской церкви, другие – почитают Кальвина. Какая разница? Кто-то любит пышные церемонии, кто-то – более аскетичные. Кто знает, что в большей степени угодно Богу? Католики преследовали протестантов, но это происходило потому, что первые были сильнее последних. Если бы протестанты получили такую возможность, они стали бы пытать и убивать католиков. Взять, к примеру, Кальвина: этот человек просто хотел занять место папы, только и всего. Что он говорит? «Подчиняйтесь мне и только мне». Он безжалостен и жесток, как все католики.
Религия? – думала Катрин, расчесывая волосы Элизабет. – Что такое религия? Да, соблюдать заповеди необходимо. Это верно. Но что такое добро и зло? Что хорошо, а что плохо? Для меня добро – это возможность править Францией. Для Дианы, Генриха, де Гизов возможность править Францией – также добро. Но совместить эти два добра нельзя. То, что хорошо для меня, они сочтут злом. Все эти понятия – относительные.
Нет! Молчи! Не принимай ничью сторону, если это не сулит тебе выгоды. Любая сторона ничем не лучше и не хуже другой.
Но прямодушный Генрих, неистовый Монморанси и убежденная католичка Диана смотрели на эти вещи иначе. Для них католицизм был единственной истинной верой. Они не обладали способностью смотреть на предмет под наиболее выгодным для них углом зрения. Они могли лишь говорить: «Это хорошо для нас, следовательно, это и есть добро».
Если бы Генрих слушал меня! – думала Катрин. – Как я помогла бы ему!
Повышение соляного налога привело к трагедии, оно не пошло на пользу Генриху. Почему он не советовался с женой относительно государственных дел? Потому что считал ее безликой, не способной дать дельную рекомендацию. Могла ли она изменить это… при жизни Дианы? Наверняка существует способ, который позволит Катрин устранить врага. Она прочитает все существующие на свете книги о ядах, призовет на помощь ясновидцев и колдунов, чтобы найти средства, с помощью которых можно избавиться от Дианы, не подвергая себя опасности. Это будет добром для нее, Катрин. Она умнее Дианы; однако ей следует скрывать свой настоящий характер. Она сумеет делать это, если Генрих не будет полностью пренебрегать ею.
Она в очередной раз принялась убеждать себя в том, что устранение женщины, которую она ненавидела, не будет грехом. Если бы Генрих начал прислушиваться к советам жены, а не любовницы, Франция стала бы более счастливой страной.
Она молила Святую Деву о том, чтобы свершилось чудо.
Проблема с соляным налогом впервые возникла шесть лет тому назад, когда на троне сидел Франциск. Он поступил более умно, чем его сын.
Я бы посоветовала ему, думала Катрин, воспользоваться уроком отца.
При Франциске в городе Рошеле вспыхнул соляной бунт. Граждане Рошели отказались платить налог и даже плохо обошлись с людьми, посланными собирать его. Мудрый Франциск сам отправился в Рошель и с помощью своего обаяния склонил горожан на свою сторону. Он улыбался людям и просил их не бояться властей. Рошельцы совершили преступление, но он готов забыть о нем. Он простит их. Люди ждали, что королевская рать устроит кровопролитие, погромы, пожары. Вместо этого очаровательный Франциск прибыл в город с улыбкой на лице. Налог не был снят, к нему добавился штраф за неподчинение, но после отъезда короля люди долгое время говорили о нем с теплотой. На некоторое время они смирились с бременем.
Именно так следовало вести себя Генриху, думала Катрин. Но он поступил совсем по-другому.
На юге вспыхнуло восстание; к бунтовщикам присоединялся один город за другим. Когда сборщики налога входили в населенный пункт, они подвергались избиению. Возле Коньяка один из сборщиков был брошен в реку. «Туда тебе и дорога, грабитель! – кричали разъяренные горожане. – Отправляйся солить рыбу в Шаренте».
Ряды мятежников пополнялись нищими и ворами; волнение докатилось до берегов Жиронды. Это напоминало небольшую гражданскую войну.
О, почему король не хотел слушать свою жену! Но его не интересовало ее мнение. Он предпочитал слушать Диану и Монморанси; этот старик видел только один выход – встать во главе колонны солдат; молясь, он думал о наказаниях, которым он подвергнет французов, осмелившихся взбунтоваться против королевского налога.
Монморанси отправился в Бордо с десятью ротами.
Сражаться с армией – дело менее приятное, чем грабить беззащитные города, поэтому бродяги дезертировали. Честные горожане предстали перед разъяренным коннетаблем.
Какой террор учинил Монморанси на юге! Он хотел показать французам, что происходит с теми, кто бунтует против короля Генриха. Он заставлял граждан Бордо становиться на улицах на колени и просить прощения; казнив сто пятьдесят зачинщиков, он наложил на город большой штраф.
Мятежников, бросивших сборщика налогов в реку, сожгли на костре.
– Подыхайте, бешеные собаки! – крикнул коннетабль. – А потом мы поджарим на этом огне рыбу из Шаренты, которую вы солили кровью королевского посланника.
Но смерть на костре – слишком быстрая и легкая, думал коннетабль.
Он проучит этих глупцов. Одни были четвертованы, другие подверглись колесованию, третьих привязали лицом вниз к эшафоту, и палач раздробил им конечности чугунным пестиком, не коснувшись голов и тел. Граждане Бордо были обязаны лицезреть эти экзекуции.
– Король Генрих не похож на своего отца, – говорили французы.
Катрин слышала такие фразы, гуляя в плаще с капюшоном среди толпы. Люди не догадывались о том, что тихая, добродушная женщина, вступавшая с ними в беседу, была их королевой. Так она узнавала настроения граждан.
Она получала удовольствие от этих прогулок, они давали ей ощущение тайной власти. Что бы ни случилось со мной в будущем, я сохраню эту привычку, решила она.
Она уже убедила себя в том, что убийство Дианы будет не злом, а добром. Она продолжала молиться, прося Святую Деву открыть ей, какое чудо может быть совершено на земле.
Террор и смерть в Бордо! Карнавал и пир в Лионе!
Катрин ждала поездки в Лион, потому что в этом городе ее, конечно, примут как настоящую королеву. Провинциалы отнесутся к ней не так, как жители столицы.
Король инспектировал армии в Пьемонте и Турине, Катрин и Диана со своими приближенными отравились в Лион. Катрин получала удовольствие от этого путешествия, во время которого она чувствовала, что действительно является королевой.
Диана держалась скромно и ненавязчиво; дети остались в Сент-Жермене, где им предстояло встретить королеву Шотландии; Катрин не испытывала ревности, которая постоянно мучила ее, когда Диана занималась с детьми. Поскольку Генрих ехал из Италии в Лион, Катрин не видела его рядом с Дианой.
Так будет всегда, думала Катрин, если я смогу завоевать то, что принадлежит мне по праву. Святая Дева, открой мне, как сотворить чудо.
Стоял сентябрь, и Катрин казалось, что осенние краски никогда еще не были такими яркими. Она находилась в превосходном настроении. Лионцы – добрые, благородные граждане, опора монархии, – готовятся встретить короля и королеву. Они выразят свое почтение королеве, и любовница короля окажется задвинутой в тень. Догадывается ли об этом Диана? Не этим ли объясняется ее скромное поведение?
Увы! Когда Генрих присоединился к ним в нескольких милях от Лиона, все стало, как прежде. Он почти не разговаривал с королевой, уделял все свое внимание Диане. Их разлука длилась долго; им хотелось поговорить друг с другом, побыть наедине.
Теперь Катрин не видела их вместе, но она обладала развитым воображением. Оно мучило ее, сводило с ума. Что значит для нее почтение лионцев, если ей отказано в любви Генриха?
Ее считают холодной. Если бы люди знали! Они видели в ней машину… машину для зачатия и вынашивания детей… потому что судьба сделала ее женой короля. Это было жестоко, грустно и унизительно. Ей казалось, что она слышит, как Генрих говорит Диане: «Слава богу, королева беременна. Я избавлен от необходимости приходить к ней».
Я убью ее, думала Катрин. Должен существовать яд, приближающий старость. Святая Дева, укажи его мне.
Но даже охваченная яростью, Катрин не теряла рассудка. Если с Дианой что-нибудь случится, обвинят тебя, напоминала она себе. Помни о дофине Франциске. Страна не забыла его. Будь осторожна. Избавляйся от всех людей, стоящих на твоем пути, но не трогай Диану… пока. Уничтожив ее, ты можешь потерять мужа.
Они плыли в большой красивой гондоле вниз по Роне к Везу; на сиденьях были выгравированы сплетенные буквы Д и Н; добрые люди делали вид, что это буквы С и Н.
Катрин с горечью напомнила себе, что гондолу изготовили по заказу короля; поэтому сиденья украшала эта монограмма.
В Везе для встречи короля и королевы был установлен шатер; куда бы ни взглянула Катрин, везде она видела эти многозначительные буквы. Вся страна, казалось, говорила: «Если мы хотим порадовать короля, мы должны чтить не королеву, а его любовницу».
Покинув шатер и войдя в город, они оказались в искусственном лесу, который был создан для приема высочайших гостей. Эта оригинальная декорация расстроила Катрин – из-за деревьев появились нимфы – местные красавицы. Их предводительница была вооружена луком, из ее колчана торчали стрелы. Было очевидно, что она изображала Диану – богиню охоты. Она вела льва на серебряной цепи. Лионская Диана попросила короля принять это животное в качестве дара от горожан.
Если судить по вниманию, которое оказывается мне, подумала Катрин, то я, королева, – всего лишь лицо, сопровождающее Диану.
Однако худшее было еще впереди. Процессия входила в Лион через триумфальные арки, мимо развевающихся на ветру флагов, под крики ликующей толпы; печальная, сверкающая бриллиантами Катрин, сидя в открытом паланкине, понимала, что приветственные возгласы адресованы не ей, а Диане, ехавшей за королевой на белом коне, черно-белый наряд делал мадам де Пуатье неотразимой.
Граждане Лиона знали, что от них ждут. Знать, встречавшая дам, сначала целовала руку Дианы, а лишь потом – королевы.
Катрин наблюдала за людьми из-под опущенных век.
Никогда еще королева Франции не подвергалась такому публичному унижению.
С триумфом посетив ряд французских городов, король и его свита направились в Сент-Жермен.
В Сент-Жермене Катрин страдала особенно сильно; тем не менее она хотела поскорей оказаться в своих покоях. Там она могла устроить себе восхитительную пытку.
Все торопились увидеть маленькую королеву Шотландии, которая жила сейчас в Сент-Жермене с детьми Генриха. Эта девочка стала главным предметам дорожных разговоров.
По прибытии в Сент-Жермен состоялась обычная церемония встречи королевской кавалькады; снова Диане было оказано больше почестей, чем Катрин.
