Текст книги "Фрагменты прошлого (ЛП)"

Автор книги: Виктория Хелен Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 14

Через полтора часа она уже была сыта рыбой с жареной картошкой и достаточно пьяна, чтобы быть уверенной, что «Хаус бэнд» лучшая кавер-группа в Америке. Они играли одну из ее любимых песен Элвиса Костелло, когда она выглянула в окно и увидела Габриэля в лунном свете, уставившегося на шоссе.

Будь она трезва, то оставила бы его в покое, но в ее жилах текло слишком много фальшивой бравады, чтобы упустить такую возможность. Девушка выскользнула из парадной двери, чтобы присоединиться к нему. Она удивилась, увидев, как он поднес сигарету ко рту и сделал длинную затяжку.

– Я не знала, что ты куришь.

Он огляделся с улыбкой на губах, прежде чем выдохнуть длинную струю дыма, которая на мгновение зависла в тяжелом воздухе, прежде чем завиться к звездам.

– А я и не курю. Бросил несколько лет назад.

– Теперь это тайная слабость?

– Что-то в этом роде. Я сдаюсь примерно раз в неделю.

– Кажется, сегодня хороший вечер для этого?

– Должно быть, из-за музыки. Я снова чувствую себя молодым.

Она потянулась за его сигаретой и сама украдкой затянулась.

– Я курила в колледже. Сдаюсь примерно раз в год.

– Это ведь не повредит, правда?

Ханна пожала плечами и закрыла глаза, когда никотин сильно ударил по ней.

– Не больше, чем тысячи других вещей.

– Как группа? – спросил он.

– Вообще-то, они потрясающие. Или твои напитки восхитительны. В любом случае, сегодня вечером я чувствую себя хорошо, благодаря тебе.

– Я очень рад, – после этого он замолчал.

Даже сквозь приглушенную музыку и тихое жужжание насекомых она чувствовала его молчание. Ханна открыла глаза и покраснела от того, как он смотрел на нее.

– Мне нравится, как ты выглядишь, когда тебе хорошо, – сказал он.

Ее сердце тяжело забилось. Раз. Два. Когда он поднял руку, чтобы погладить ее по подбородку, ее сердце отказалось от попытки набраться сил и забилось с бешеной скоростью. Черт, черт, черт.

Ее губы приоткрылись, чтобы втянуть побольше воздуха. Его взгляд упал на ее губы, и она почувствовала себя чертовски счастливой от того, что он собирается ее поцеловать. Этот день был слишком долгим, и ей хотелось чего-нибудь сладкого, для его завершения.

Когда он наклонился, она улыбнулась, и он улыбнулся в ответ, так что поцелуй начался легко и счастливо. Но на этом он не остался.

Он придвинулся ближе, беря ее глубже, и на вкус он был как ее молодость. Мальчик-подросток за отцовским сараем ворует сигареты у родителей и целует девочку. Крепкие напитки, свежие сигареты и холодный воздух на улице.

Она потеряла девственность в сарае вот так, в морозный осенний день, с парнем, который был достаточно заботлив, чтобы принести одеяла и презервативы. Она любила его какое-то время, а потом ушла. То же самое может случиться и с Габриэлем.

Мимо пронеслась машина, поднимая воздух, но ей было наплевать. Она стояла пьяная под звездами, целуя горячего мужчину рядом с полуночным шоссе. Ветер пах океаном и незнакомыми деревьями, и все казалось таким новым.

Она услышала, как Габриэль щелчком отбросил сигарету, а затем обе его руки обхватили ее лицо, наклоняя ее голову, чтобы открыть ее для него. Она так и сделала.

Когда она обняла его за талию, ее большой палец нащупал край его рубашки, и она скользнула под нее, прижимая руку к обжигающе горячей спине. Он резко вдохнул, и сила этого пронзила ее вены. Она скользнула рукой выше, наслаждаясь изгибом его позвоночника под пальцами.

Он повернул ее тело, и Ханна позволила отвести себя в сторону от ресторана. Если она видела, как Габриэль курит здесь, то люди могли бы увидеть, как они целуются. Она не хотела, чтобы ее видели. Ей хотелось темноты. Глаза закрыты. Свет выключен. Никто из них не смотрел, только чувствовал, трогал, пробовал.

Его губы оторвались от ее губ и переместились к шее. Ханна ахнула. Она тяжело дышала. Гравий набился под ноги. Она почувствовала спиной стену ресторана. Она выгнула шею, и Габриэль издал глубокий звук одобрения, когда ее ногти впились в его спину, чтобы притянуть его ближе.

– О Боже, – прошептала она, когда его зубы коснулись чувствительной кожи под ее ухом.

Была сотня причин не делать этого, но они всегда были. Секс не должен был быть логичным, и, Боже, она скучала по отчаянной, цепкой потребности сделать это неправильно. Правильный путь. Единственный стоящий способ.

Она уронила куртку в грязь, и тогда его руки оказались на ней именно так, как она хотела. Скользнув под ее топ, его пальцы были грубыми и царапали ее кожу.

Ханна потянулась к кнопке его джинсов – пальцы нащупали ее между джинсами и жаром его тела. Он выругался ей в шею, покачал головой, но вместо того, чтобы сказать «нет», он прорычал:

– У меня.

Она кивнула и схватила свою куртку, а он взял ее за руку и повел по темной тропинке, огибавшей придорожный домик. Маленькое высокое окно отбрасывало слабый свет и много кухонного шума, когда они поспешили к фонарю на крыльце в двадцати футах от них.

Он открыл дверь и, словно прочитав ее мысли, даже не потрудился включить свет. Они прошли около двух футов, прежде чем она снова оказалась у стены. Он стащил с нее топ и натянул через голову. Она помогла ему стащить и его. В тусклом лунном свете она увидела его бумажник, услышала шуршание обертки от презерватива. Она притянула его губы к своим, затем попыталась стянуть с себя узкие джинсы.

Боясь, что он может быть медлительным или нежным, или что-то в этом роде, в чем она не нуждалась, Ханна обхватила одной ногой его бедро и впилась ногтями в затылок.

– Да, – прорычала она, когда он погладил ее, а затем оказался внутри нее, твердый и глубокий, когда она зашипела от удовлетворения.

После этого ни один из них не произнес ни слова. Их рты были слишком заняты. Их руки, их тела тоже.

Через несколько минут они уже лежали на полу, а сколько времени прошло с тех пор, как Ханна не могла даже добраться до дивана? Десять лет? Двадцать?

Она чувствовала следы, которые оставила на его коже, но ей было все равно. С той первой встречи между ними пробежала искра, но сегодня это было что-то безумное и темное. Она закрыла глаза и позволила себе чувствовать каждую секунду. Кульминация обрушилась на нее быстро и сильно, почти до того, как она была готова, как будто ее тело отчаянно пыталось убежать от ее разума и его бесконечных забот.

Она не стала себя сдерживать. Пусть она не чувствует ничего, кроме удовольствия.

После этого Габриэль тяжело дышал над ней, его мокрый от пота лоб прижимался к ее лбу, их быстрое дыхание смешивалось.

– Черт, – прохрипел он.

Она фыркнула от смеха.

– Именно об этом я и думала.

– Я думал, мы слишком старые для этого.

Она обвила рукой его затылок и притянула к себе для сладкого поцелуя.

– Так и есть. Твои колени никогда не будут прежними.

– Верно. Но оно того стоило.

Она поцеловала его в последний раз, прежде чем отпустить. Он поднялся, и где-то загорелся свет, когда она схватила свои трусики и джинсы и натянула их обратно. Тихо рассмеявшись, она покачала головой, поправляя джинсы на бедрах. Боже, она чувствовала себя намного лучше. Может быть, этот кризис среднего возраста не так уж и плох.

Он отступил в холл, и она увидела, как его силуэт застегивает ширинку.

– Мне очень жаль, – его голос прогремел сквозь нее, и она вздрогнула. – Мне нужно возвращаться.

– Я знаю, все в порядке.

– Останься, – сказал он. – Я вернусь через час или два.

Ханна вздохнула. Она хотела этого. Хотелось взять пиво из холодильника, растянуться на диване и ждать очередного раунда.

– Я не могу.

– Моя кровать удобная, и я делаю чертовски хороший хаш чоризо. Останься.

Она покачала головой и снова вздохнула, давая ему понять, что сама разочарована.

– Я действительно не могу. Это просто… слишком сложно.

Он долго смотрел на нее, потом протянул руку, чтобы помочь подняться.

– Все в порядке, – он поцеловал ее в лоб, в нос, в губы. – Мне надо бежать. Не торопись.

Он схватил свою рубашку, а затем вышел. Его ботинки хрустели по гравию, его вкус все еще был на ее губах.

Она стояла у его стены и думала, не передумать ли ей и не остаться ли. Она наверняка пробудет здесь еще пару дней. И после нескольких ночей, проведенных в Косвелле, штат Айова, лежа в одиночестве в своей детской спальне, она пожалеет, что не получила еще немного Габриэля Кабрильо.

Сейчас ее жизнь казалась хрупкой, как треснувшее стекло. Может быть, было бы облегчением бросить осторожность на ветер и разбить его, просто чтобы покончить с этим. Прыгай прямо в хаос, рискуй и будь прокляты последствия.

Но нет. На данный момент секс был достаточным риском. Она не могла добавить эмоций и романтики.

Она оделась и пошла прочь от кровати Габриэля, от придорожной закусочной и обратно к тому дерьму, что ждало ее в коттедже. Но она также вернулась к огню, тишине и своей собственной компании. Это был не самый худший выбор, который она когда-либо делала.

Глава 15

Она заснула в футболке и нижнем белье, как нормальный человек, и это было чертовски хорошо, потому что кто-то стучал в ее дверь, когда проснулась. Ханна выпрямилась, быстро промычала «Что?» в замешательстве, а затем уставилась на дверь, в то время как ее сердце изо всех сил пыталось вырваться из груди.

– Что? – снова спросила она громче, но с ее стороны это все еще был просто хрип.

Стук раздался снова, теперь чуть менее громкий, когда она проснулась и не пропускала звук сквозь сон. Свет сочился из противоположного окна, и, судя по водянистой серости, она проснулась еще одним пасмурным утром.

Все еще моргая, Ханна вскочила с кровати, натянула штаны для йоги и открыла дверь.

Ее встретило раздраженное лицо угрюмой девочки-подростка.

– Привет, – сказала Ханна, удивленная, увидев девушку, которая зарегистрировала ее в этом месте. Где-то между тем, как вскочить с кровати и открыть дверь, она решила, что это старый садовник пришел, чтобы признаться в другом воспоминании.

Девушка подняла подбородок в знак приветствия.

– Кто-то позвонил в гостиницу, разыскивая тебя, и Такер хотел, чтобы я дала тебе об этом знать.

– Кто-то звонил? – она почувствовала острую вспышку тревоги за свою маму. – Кто?

Девушка посмотрела на свою ладонь, на которой черными чернилами было нацарапано имя.

– Джефф Вессинг. Он сказал, что отправил электронное письмо, и хочет, чтобы ты позвонила, когда сможешь.

– О, хорошо. Спасибо тебе.

Девушка закатила глаза, когда отвернулась, но Ханна уже закрывала дверь, и ей было наплевать. Она схватила свой ноутбук и вошла в систему, ее разум лихорадочно перебирал возможности. Что-то было не так? С ним все в порядке?

Взглянув в угол экрана, она увидела, что было только восемь утра, но это означало, что в Чикаго было десять, и когда открылся экран почты, она увидела, что он уже отправил два электронных письма.

Она почувствовала укол вины, вспомнив, что сделала прошлой ночью, и поморщилась от облегчения, что не осталась у Габриэля. Что, если бы отель передал сообщение о том, что она не ночевала дома?

Значит, она приняла правильное решение. Теперь она набрала несколько очков подряд и чувствовала себя чертовски гордой.

Ханна открыла первое электронное письмо.

Эй, я нашел больше информации. Ты можешь позвонить мне сегодня утром?

Он отправил его в пять утра, в семь по его времени. Второе электронное письмо он отправил два часа спустя.

Сейчас на работе. Позвони мне. Я думаю, что это важно.

Она немедленно ответила.

Извини, я только что проснулась. Что происходит? Все в порядке? У тебя есть приложение для видеозвонков? Ты можешь просто использовать мой адрес электронной почты.

У Ханны было время только пописать и вымыть руки, прежде чем ее компьютер подал сигнал тревоги. Ханна взглянула в зеркало, чтобы убедиться, что у нее нет видимых засосов – это было бы просто грубо, – затем вернулась к кровати и ответила на звонок.

И вдруг Джефф оказался прямо там. Впервые за несколько месяцев. Эта пара тревожных морщинок между его бровями. Челюсть он брил только раз в три дня. Его нос слишком велик на экране, но вживую просто прекрасен.

– Привет, – сказала она, разглаживая изголовье кровати. Надеюсь, он не увидел вины на ее лице. В любом случае, это было бесполезно. Без сомнения, он встречался уже несколько месяцев.

– Привет! – ответил он. – Извините, если кто-то из гостиницы разбудил тебя. Я немного сходил с ума, сидя с этой информацией, и начал задаваться вопросом, ты уже выписались или…

– Или ты снова был очень целеустремленным? – спросила она.

Он улыбнулся своей знакомой застенчивой улыбкой.

– Был ли я? Ладно, наверное, так оно и было. Но отсюда все это казалось немного ужасным.

– Все в порядке. Наверное, мне не нужно было целых девять часов сна. Но почему ужасным?

– Ну… Прошлой ночью я прозондировал почву и проснулся от записки коллеги из Калифорнийского университета в Беркли, который занимается местной историей. Многие люди в этой области написали мемуары о своих подвигах в 60-е и 70-е годы. Они все думали, что попали в уникальное приключение, понимаешь? Но правда в том, что большинство мемуаров читаются примерно одинаково. Много наркотиков и свободная любовь без последствий, что-то в этом роде.

– Дай-ка я угадаю. Они все мужчины?

Джефф рассмеялся, наклонившись слишком близко к камере, так что его улыбка заполнила ее экран.

– Ты угадала. Как бы ты вообще узнала, что обрюхатила кого-то, когда ты все время в дороге и постоянно в движении?

– Бастарды, – сказала она. Старая шутка между ними, и его улыбка смягчилась, прежде чем совсем исчезнуть. Она прочистила горло. – Я думаю, может быть, это чудо, что мой отец застрял здесь. Или она.

– Ну, в том-то и дело…

– В чем?

– Я думаю, что она могла остаться здесь по другим причинам.

Ханна сделала торопливый жест.

– Каким еще причинам?

Джефф провел рукой по лицу, щетина царапнула его пальцы так, что у нее немного сжалось горло. Он сделал глубокий вдох.

– Я думаю, может быть, твой дедушка руководил сектой.

– Чем?

– Сектой.

– Как Чарльз Мэнсон? – ее голос прозвучал слишком громко. – Или Джим Джонс?

– Не на таком уровне, конечно. Но тогда было много маленьких… пузырьков индивидуальности. И если ты находишь потерянных людей и даешь им наркотики и новые идеи… Ими не так сложно манипулировать.

Ханна понятия не имела, что и думать. Она решительно покачала головой.

– Ты хочешь сказать, что он давал им наркотики?

– Нет, это был просто пример. В одном из мемуаров упоминалась пара коммун в Биг-Суре, а также место под названием Скала Джейкоба. Подожди, я процитирую это, – он поднял бумагу. – Скала Джейкоба, которой управляет сумасшедший старый проповедник с женой и двумя наложницами. Они хорошо нас кормили, но через два дня мы двинулись дальше.

– Вот срань, – выдохнула она. – Две наложницы?

– Да.

– Но это не… это не значит, что это была секта, не так ли?

Джефф откинулся на спинку стула, его лицо смягчилось от сочувствия.

– Я полагаю, что нет. Но мы говорим об уязвимых молодых людях и евангельском проповеднике, который, по-видимому, мог бы убедить их принять немного старомодную полигамию.

– Но… Боже милостивый. Это все, что сказал этот парень?

– Боюсь, что так. Честно говоря, он даже не казался настолько шокированным. Мы понятия не имеем, сколько людей управляло подобными заведениями. Ты слышала только о больших, и то потому, что погибли невинные люди. Но в Теннесси была огромная община христиан, которые практиковали многоженство без особых проблем. Их тысячи. Коммуна все еще там.

– Реально?

– Ага. Итак, небольшая группа, которая не подняла много шума, прежде чем канула в лету…

Она наблюдала, как он поднял плечо; затем ее взгляд скользнул в офис позади него. Стопки книг и фотографий его любимых исторических мест. Сколько раз она была с ним в этом кабинете? Сто? Тысячу? Прошлая ночь теперь казалась странно далекой.

Она прочистила горло.

– А мой отец? – спросила она, ненавидя даже то, что эти слова слетели с ее губ.

– Я не знаю. Часто только лидер может жить по особым правилам.

– Но… – она закрыла глаза. – Но, может быть, и его сын тоже.

– Я изучу это, – пообещал он. – Но, также вероятно, что это была дружба или измена.

– Боже, – простонала Ханна, – Я не могу представить себе ничего из всего этого. Ты знал моего отца! Это безумие. Он был… он был скучным. Стабильным.

– Я знаю. И независимо от того, что произошло в Биг-Суре, он все еще тот, кем был, Ханна. Он был твоим отцом. Дьяконом в своей церкви. Членом Клуба Киванис.

– И парнем с гаремом.

– Да ладно тебе. Я уверен, что все было не так.

Она посмотрела в окно, выходившее на ее кострище, но все, что она могла видеть, это темные ветви секвой, закрывающие небо.

– Я думала, что это было счастливым местом.

– Может быть, так оно и было. Джейкоб Смит мог быть просто стариком, который пытался вписать свободную любовь в свое представление об Иисусе.

Он всего лишь говорил то, в чем она пыталась убедить себя последние несколько дней. Но теперь это казалось уже не совсем возможным.

– Я думаю, мне нужно немного кофе, – пробормотала она.

– Нужно. Ты выглядишь усталой.

Она покраснела и пригладила волосы.

– Я уверена, что так и есть.

– Я просто имел в виду, что ты выглядишь так, будто я грубо тебя разбудил.

– Разбудил!

– Прости. И извини, что принес странные новости.

– Не извиняйся. Тебе не нужно было помогать ни с чем из всего этого. И… – она посмотрела на потолок, надеясь собраться с мыслями, но не заметила ничего, кроме одной паутины на стропилах. – Мне жаль, что мы не могли просто обсудить все эти другие вещи.

– Может быть, когда все это закончится, – предположил он.

– Да. Это хорошая идея. Мы разберемся с этим, хорошо?

– Это было бы хорошо. Я действительно не могу позволить себе судебные издержки.

Она почувствовала укол горечи из-за того, что все дело было в деньгах, но она спрятала это под своим чувством благодарности и спрятала там.

– Следи за своей электронной почтой, – сказал он. – Я свяжусь с тобой, если узнаю больше. И я постараюсь больше не натравливать на тебя рабочих гостиницы.

– Все в порядке. Я знаю, что исторические исследования иногда являются для тебя чрезвычайной ситуацией.

Он подмигнул и отключился с улыбкой, и это было его изображение, застывшее на ее компьютере на несколько секунд. Забавлялся одной из ее шуток. Легко и счастливо. Она так давно этого не видела, во всяком случае, в течение всего последнего года их брака. В основном потому, что она была сварливой и начинала ссоры. Или просто избегала его.

Ханна пришла сюда в поисках способа обвинить в этом свою настоящую мать, на самом деле. Подтвердить, что это была ее генетика, а не собственные недостатки Ханны. Для нее было облегчением представить свою мать свободной духом, которую не могли удержать любовь и обязательства. Но что, если это не имеет ничего общего со свободным духом?

– Тогда это было бы действительно отстойно, – сказала она пустому коттеджу.

Она могла бы сейчас собраться и оставить эти щекотливые вопросы позади, так и не найдя настоящих ответов. Она могла бы обвинить в своих недостатках генетику, мошенничество или всю ложь, которую рассказывала ее семья, и быть довольной этим. Идеальная защита.

Или она могла бы остаться и узнать правду.

Ее электронное письмо звякнуло, как будто она правильно ответила на вопрос викторины. Черт возьми.

Она не узнала имя, но щелкнула по электронному письму и сразу поняла, что оно от соседки из детского сада.

Моя свекровь приедет сегодня, если ты захочешь зайти! Она должна быть здесь к десяти и любит посплетничать. Приезжай сюда!

Ладно, вселенная явно велела ей остаться. Чтобы она осталась. Даже если это повлечет за собой смелое преодоление залов ада для малышей.

Она собиралась пойти прямо на завтрак, но вместо этого Ханна обнаружила, что идет по тропинке, которая вела к лугу.

Засунув руки в карманы, чтобы согреть их, она посмотрела на траву. От конденсата трава стала темной, влажно-зеленой, так что луг уже не казался таким светлым и волшебным. Может быть, за садом не ухаживали мирные девушки-хиппи. Может быть, они были рядом со слугами, согнувшимися в грязи и мокрыми, чтобы накормить людей секты.

Ханна отвернулась и поплелась к гостинице. Она наблюдала за Джо, пока шла, репетируя вопросы, которыми она засыплет его, если найдет. Он явно упустил некоторые очень важные детали во время их разговора. Назвал бы он это сектой, если бы она надавила на него? У него явно были негативные чувства по поводу этого места.

В конце концов, вопросы, которые она крутила в голове, не имели значения. Джо не появился на ее прогулке даже когда она добралась до гостиницы, Ханна увидела, что сарай плотно заперт. Он может быть свободен сегодня. Никто не работал семь дней в неделю.

Разочарованная, она вошла внутрь и тихо опустилась на стул в дальнем конце стола. Сегодня за завтраком были две новые пары. Ханна изобразила самую легкую улыбку, на которую была способна, и они все улыбнулись в ответ и оставили ее завтракать.

Такер тоже не появился. Вместо этого молодая, грузная женщина, которую Ханна никогда не видела, вошла и вышла из комнаты и поставила посуду на буфет. Ханна обслужила себя и съела достаточно, чтобы заглушить гложущее беспокойство в животе.

Обе пары вели себя тихо, как люди после многих лет брака. Ханна никогда не была уверена, было ли это удовлетворение или скука. Может быть, смесь того и другого. Что бы это ни было, оно не привлекало ее.

Она убежала так быстро, как только могла, и пошла к реке, всю дорогу прислушиваясь к звуку машины Джо. Но все, что она слышала, была вода и пение птиц, когда она шла по тропинке и обходила забор детского сада. Она предполагала, что это было для уединения, но теперь она увидела, что это было сделано для того, чтобы дети были в безопасности. В безопасности от реки и от бесконечного марша лесов, поднимающихся все выше и выше в горы.

Дети могут здесь исчезнуть. Она задавалась вопросом, делали ли они это когда-нибудь. Может быть, у нее было больше сестер. Или братьев. Может быть, кто-то из детей так и не выбрался оттуда.

Ханна покачала головой, обогнула забор и ступила на грунтовую дорогу. Она становилась мрачной и сентиментальной, представляя свое прошлое как нечто зловещее, когда оно было просто печальным.

На этот раз, когда она позвонила в дверь Дженни, она была готова к визгам изнутри. Она взяла себя в руки и изобразила улыбку.

– Ханна! – сказала Дженни, открывая дверь, та же коса перекинута через плечо, тот же ребенок привязан к ее бедру. Во всяком случае, Ханна предположила, что это был тот же самый ребенок. Он был белым, пухлым и лысым. Кроме этого, кто это мог сказать иначе?

– Эти дети, должно быть, здорово тебя натренировали, – сказала Ханна.

– Они определенно заставляют меня двигаться весь день. Заходи! Мама на кухне.

– Большое тебе спасибо за приглашение.

– Это не проблема. Чем больше, тем веселее. К тому же, я могла бы получить несколько хороших новых сплетен.

Ханна постаралась не поморщиться. Эти женщины были великодушны и понятия не имели, насколько все это серьезно для нее. И, черт возьми, если бы это была чья-то другая семья, Ханна была бы так же увлечена этим развлечением. Тайный ребенок? Секс с хиппи? Возможная секта? Это было аппетитно.

Говоря о вкусном, она почувствовала запах печеного печенья еще до того, как добралась до кухни. Застенчивый ребенок выглянул из-за двери, затем повернулся и убежал, когда Ханна попыталась улыбнуться.

Все это напоминало ей о доме Рейчел, населенном заботливыми женщинами с множеством детей. Ее племянницы и племянники и разные соседские дети, потому что почему бы и нет? Чем больше, тем веселее!

Она выпрямила спину и постаралась не чувствовать себя неполноценной. Она была не такой, как они. И это было прекрасно.

Все в порядке.

– Ты вымыла руки? – услышала она вопрос женщины как раз перед тем, как переступить порог.

Маленький мальчик, который в последний раз преследовал Ханну, торжественно кивнул пожилой даме, которая вытирала миску кухонным полотенцем.

– Хороший мальчик, – сказала женщина. – Печенье будет готово через десять минут.

Он снова кивнул и убежал в другую комнату. Женщина, чьи серебристые волосы были коротко подстрижены, потянулась, чтобы убрать миску на открытую полку, когда заметила Ханну.

– Здравствуйте! Вы, должно быть, Ханна. Я Рут Шварц.

Она поставила миску на место и повернулась, чтобы взять Ханну за руку. Ее пальцы были мозолистыми, как будто она проводила много времени, работая на открытом воздухе. Ханна сразу почувствовала себя более комфортно.

– Ханна Смит, – сказала она. – Приятно познакомиться.

– Давайте выпьем по чашечке чая и сядем поболтать.

Обычно чай не был ее коньком, но сегодня он звучал идеально. Уютно, комфортно, нежно. Рут налила воду из чайника в три кружки и бросила в каждую пакетики чая.

– Я просто стою над душой, – сказала Дженни, раскачиваясь взад-вперед, когда ребенок у нее на руках начал проигрывать битву со сном.

Рут поставила две кружки на кухонный стол, и Ханна села.

– Значит, твоя семья жила там раньше? – приподняв брови, она медленно наклонила голову в сторону участка Риверфолл.

– Это было так. Давным-давно. До семьдесят второго года.

– Ну, мы не покупали этот дом до семьдесят девятого, но, позвольте мне рассказать вам, были еще истории.

Она наклонилась ближе, медленно окуная пакетик чая вверх и вниз в дымящуюся воду.

– Когда мы только переехали сюда, мой муж довольно много путешествовал, поэтому я провела много ночей в одиночестве. И это было так жутко. Я имею в виду, было достаточно жутко просто находиться в одиночестве посреди пустоты, но мы слышали истории о страшном старике по соседству.

– Он все еще жил там? – спросила она в шоке.

– Нет, он давно ушел. Кто-то пытался превратить его в гостевой дом, но у него не было денег, чтобы привести его в порядок. Так что все было нормально и прекрасно, но до меня дошли слухи. Вы знаете?

– Слухи о чем?

Рут взглянула на Дженни, но Дженни только пожала плечами.

– Они были твоей семьей? – спросила Рут. – Я не хочу проявить неуважения.

– Пожалуйста, не беспокойтесь об этом. Я пытаюсь докопаться до истины. Вы не обидите мои чувства.

Дженни принесла тарелку для чайных пакетиков и предложила мед. Ханна зачерпнула большую чайную ложку в свою кружку и стала ждать.

– Хорошо, – голос Рут понизился. – Я слышала, что он любил проповедовать об аде и проклятии. У него была большая палатка, и он приглашал всех, но службы были такими темными, что люди вокруг перестали ходить. Но молодые люди, которые там жили… Они принимали наркотики, стонали и причитали во время проповедей. А потом…

Дженни перестала раскачиваться, и голос Рут стал еще тише, когда Ханна наклонилась ближе.

– Потом он начал говорить, что Бог говорит с ним.

Несмотря на теплую чашку в ее руках, Ханна вздрогнула.

Рут кивнула, как будто увидела.

– Как будто по-настоящему говорит с ним. Люди рассказывали мне истории, как будто они были забавными, но я не думала, что они были забавными, когда я была здесь одна ночью. Какой-то человек в двух шагах от меня призывал Бога и дьявола, и хотя я не верила, мне это не нравилось.

Ханне это тоже не понравилось.

– Я поняла.

– А потом в один прекрасный день он просто исчез. Никому здесь ни слова не сказав. Он и его люди просто ушли, и это место принадлежало кому-то другому. Но куда он делся?

– Вы не знаете?

– Никто не знает. Я слышала, как животные скребутся по ночам, и думала: а что, если он живет где-нибудь в лесу?

Ханна поморщилась.

– О, Боже.

– Я имею в виду, что это, очевидно, был не он. Но поздняя ночь – не самое рациональное время суток. Мое воображение разыгралось. Но потом у меня появились дети, и я слишком уставала и была занята, чтобы рассказывать истории о привидениях.

Таймер духовки зазвенел, и Рут встала, чтобы проверить печенье. Дженни ушла, чтобы уложить ребенка спать, а Ханна осталась наедине со своим чаем. Она закрыла глаза и сделала глоток, но пряная сладость не смогла перебить горечь на ее языке.

Внезапно ее идиллическое детство снова показалось идиллическим. Если ее оторвали от ее корней, возможно, на то была чертовски веская причина. Вместо свободной, красивой хиппи, возможно, ее мать была больше похожа на Сквикки Фромм и других девочек Мэнсона. Кричащих об апокалиптическом будущем. С дикими от безумия глазами. Может быть, Ханна унаследовала это.

Малыши вбежали в комнату в поисках печенья, но Рут прогнала их, чтобы они не соблазнились рядом с горячим металлическим листом. Ханна сделала еще один большой глоток чая и, подняв глаза, обнаружила, что ее крошечного преследователя не прогнали достаточно далеко. Он стоял в дверях, пристально глядя на нее. Затем он залаял.

Ханна моргнула.

Он снова залаял, затем зажал в зубах рваную мягкую игрушку, которую нес – может быть, енота, убитого на дороге? – прежде чем опуститься на четвереньки. Ханна в растерянном ужасе наблюдала, как он подполз к ее ногам и уронил спутанное животное на ее туфли. Он снова залаял.

«Рафф, рафф!»

– Он хочет, чтобы ты бросил его! – сказала Рут с гораздо большей радостью, чем чувствовала Ханна.

– Например… он хочет поиграть в «Принеси»?

– Да.

– Разве это не немного унизительно?

– Это притворство. Это полезно для его мозга.

Ханна кивнула, но просто смотрела на мальчика, пока он снова не залаял, побуждая ее потянуться за игрушкой. Она взяла пушистую штуку двумя пальцами и бросила ее в соседнюю комнату.

Он рванул с места так быстро, что она подпрыгнула в тревоге. И, конечно же, он вытащил игрушку зубами и вернул ей.

Ханна была почти уверена, что это квалифицируется как жестокое обращение с детьми, но она снова бросила животное. И еще раз. Как будто он был собакой.

Десять бросков спустя он, казалось, выдохся и подошел, чтобы сесть у ее ног и положить голову ей на ноги. Ханна погладила его по волосам. Он тяжело дышал и прижался ближе, так что она погладила его мягкие каштановые волосы и пробормотала:

– Хорошая собачка.

Может быть, в конце концов, она не так уж плохо обращалась с детьми. Или, может быть, ей просто нужна была собака. Какова бы ни была причина, на самом деле она не возражала, чтобы он обхватил ее ноги своими маленькими ручками и устроился поудобнее. Она даже не возражала, когда Рут принесла ему печенье, и он положил его ей на джинсы, хотя она знала, что от теплой шоколадной крошки останутся пятна. Вместо того чтобы высвободиться, она просто съела свое печенье и погладила его по голове.

Рут снова села и понизила голос до шепота.

– Ходили слухи, что он женился на одной из этих молодых девушек. Хотел основать свой собственный Эдем.

Ханна вспомнила странные слова своей матери. Мы вышли из сада. Это то, что она имела в виду? Эдемский сад?