Текст книги "Дракон-детектив и тайна жертвы (СИ)"

Автор книги: Виктория Дмитриева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6. Адвокат

Вальтер Третьяк стоял в центре камеры, куда его затолкал Маршал Гнездо, и осматривался. Слева на лавке лицом к стене похрапывая спал мужчина, от которого разило как из выгребной ямы. Третьяк и не рассчитывал, что в камере будет приличная обстановка, но всё же посторонние запахи и звуки его раздражали. В последний раз, когда дракон попадал в заточение, среди холодных стен он был один. Впрочем, Первый до сих пор находится один в месте, похожем на это. Так-то грех жаловаться. Вальтер даже со счёта сбился, какая сотня лет минула, с тех пор как они с Первым разделились.

– Действительно хранилище золота? – сквозь храп соседа по камере услышал третьяк отголосок незнакомого голоса.

– Да, – коротко отвечал Маршал Гнездо.

– Какая ирония, – рассмеялся незнакомый голос, который судя по нарастанию силы звука, приближался.

Третьяк прислушался. Обрывок разговора его заинтересовал. Судя по всему, беседа велась про прежнее назначение этого здания. Горожане травили байки, что в участке прежде находились почтовая контора и отделение банка. Со слов ныне живущих выходило, что полторы сотни лет назад в камере, где содержали сейчас временных заключённых, хранили золото. Всё это было совершеннейшим бредом, но знал об этом только дракон. В этом здании никогда не хранили деньги, тут был архив. Золото, впрочем, имелось. В помещении дальше по коридору Вальтер ощущал тайник. Скорее всего, схрон из золотых монет и довольно старый. Возможно, это был заклад на постройку дома, который в прежние времена вмуровывали в основание, чтобы здание стояло веками. Сейчас так уже никто не делал, потому-то постройки и сыпались как карточные башни спустя всего полвека службы.

– Я надеюсь, что такого больше не повторится, – незнакомый мужчина в тёмно-красном костюме появился из-за угла в зоне видимости.

– Вы мне угрожаете? – насупился толстяк, вышедший следом.

– Ну что вы, старший уполномоченный, выражаю надежду. У вас не было никаких оснований задерживать моего клиента. Повторю, ни-ка-ких. Я не буду подавать ходатайство о пересмотре вашей профпригодности, но и вы пообещайте мне, что впредь…

– Забирайте, – оборвал речь худощавого модника Гнездо.

– Уверен, мы поняли друг друга.

Гнездо ничего не ответил. Он молча остановился у камеры, в центре которой стоял третьяк. Лязгнули ключи, скрипнули железные петли, дверь распахнулись. Вальтер с недоумением смотрел то на вонючего мужика, спящего на лавке, то на красное лицо полицейского, то на улыбку незнакомого человека. В последнего Третьяк всмотрелся с драконьей тщательностью. Незнакомец был высок ростом и худощав, но его тело не выглядело больным или слабым. Вальтер отметил дорогой костюм из красного памука, который нельзя было достать в Подгорице, на руке блеснули инкрустированные рубинами серебряные часы. Улыбка незнакомца не смотрелась на его лице как добродетель. Растянутые губы в сочетании с округлившимися скулами и глубоко посаженными глазами делали его похожим на варана. Этого человека Третьяк видел впервые. Но, что может связывать, судя по всему, дорогого адвоката и дрыхнувшего на скамье мужчину в вонючих обносках? Если только…

– Пойдёмте, Вальтер. Вы, итак, провели тут слишком много времени, – мужчина в красном костюме подмигнул, что с его внешностью смотрелась скорее хищно, чем обнадёживающе.

– Больше, чем того хотелось бы добропорядочному гражданину, – Третьяк не стал ждать, пока его попросят дважды и поспешил покинуть узилище.

– Хотите написать жалобу? – поинтересовался предполагаемый адвокат громче чем нужно.

– Я подумаю, – Третьяк прищурился и пробежался взглядом по пышущей злобой физиономии полицейского.

Мужчины в деловых костюмах поравнялись, обменялись рукопожатиями в знак приветствия и плечом к плечу пошли на выход. Маршал Гнездо недолго провожал их взглядом, его лицо по-прежнему было красным, а ноздри раздувались. В конце концов, вспыльчивый полицейский, который до сих пор держал решётчатую дверь камеры, с силой толкнул её от себя. Сваренные вместе железные прутья понеслись вперёд и с громким лязгом встали на положенное место. Мужчина, спящий на лавке в камере, беспокойно всхрапнул. Звук чужого присутствия привёл Гнездо в чувство, и он пошёл следом за бывшим задержанным и его адвокатом. И откуда этот пижон в красном костюме вообще взялся? Третьяк не имел возможности кому-то позвонить или передать известие о своём задержании. Не брать же всерьёз его пса как возможного курьера? Да и не успел бы… Хлыщ с впалыми глазами появился почти сразу после того, как Гнездо усадил Третьяка в камеру к Вонючке. Не мог же он знать заранее, где окажется его клиент сегодня к полудню? Подозрительно вовремя появился адвокат?

Глава 6.1

Маршал Гнездо вышел на улицу вслед за Вальтером Третьяком и его адвокатом. Тучный старший уполномоченный наблюдал, как мужчины прошли на стоянку беседуя. Полицейский не слышал, о чём говорили любители деловых костюмов, но точно опознал по движению голов и рук, что они что-то обсуждали. Гнездо без удовольствия отметил, что адвокат остановился у чёрного кадиллака, вставил ключ в дверь, открыл замок… За руль модник в красном костюме так и не сел. Он достал с заднего сидения пухлый кожаный портфель, после чего запер машину, и они с Третьяком отправились пешком в сторону площади Основателей. Маршал пожевал губу и вернулся в участок, но это не означало, что Вальтер и его новый знакомый остались без присмотра.

– И как это понимать, парень? – спросил Грязный Барри у Плута, с которым они вместе сидели в засаде за домом вблизи полицейской стоянки.

Бассет-хаунд ничего не ответил, но демонстративно почесал задней лапой ухо. Мол, я тебя слышу, но ответить мне нечего.

– Похоже, что наша помощь Костюму больше не больно-то и нужна.

– Барк, – тихо не согласился Плут.

– Ладно, моя не нужна, а ты давай, вперёд. Не задерживаю.

– Барк, – снова не согласился внимательный бассет, заметивший, что мужчина в красном вытащил из машины портфель и повёл Вальтера от участка.

– Ничего личного, парень. Дальше сам, – Венгр привычным движением почесал Плута по спине, выпрямился и ушёл, не забывая оглядываться по сторонам.

Пёс встряхнулся, чихнул и неодобрительно фыркнул, после чего затрусил в сторону, куда удалились мужчины. Фигура Венгра удалялась, похоже, он действительно считает свою роль в этом деле сыгранной. Плут не упустил случая подумать о том, как измельчали люди за последние двести лет. Впрочем, они всегда имели массу недостатков, хотя Вальтер, если брать во внимание его выбор, считал иначе. Приблизившись достаточно близко к тихо беседовавшим мужчинам, Плут снова почувствовал эмоции Третьяка. И это было обоюдным. Вальтер обернулся, заметил семенящего неподалёку пса и подал ему едва заметный сигнал движением головы. Плут тряхнул ушами и стал вести себя более скрытно. Он и без всяких там знаков знал, что ему следует держаться на расстоянии.

– Вы возьмётесь? – уточнил адвокат, заметив, что Третьяк отвлёкся от беседы.

– Мне нужно подумать Петрац, обстоятельства сейчас сложные, сами понимаете.

– Понимаю, но как я уже говорил, следы ведут в Подгорицу, поэтому лучше вас для этого дела человека не найти.

– А если всё сложнее? Я не смогу отправиться за золотом, если в городе его нет. С меня пока не взяли подписку о невыезде, но уже пытались задержать. Мой отъезд может вызвать ненужные выводы. Да и уполномоченный может опомниться в любую минуту, что не оформил все положенные документы на свидетеля. После сегодняшнего инцидента, впрочем, я уже не уверен, что он рассматривает меня только в этом качестве.

– Бросьте осторожничать Вальтер, давайте будем решать проблемы по мере их поступления.

Третьяк не ответил. Человек, идущий рядом назвался Петрацем Право – адвокатом страховой компании “ПаркерПаркер”, с которой Вальтер неоднократно имел дела. Он предлагал игнорировать откровенно неудачные обстоятельства для того, чтобы брать новое дело. Не то, чтобы это было очень странно, но отягощал ситуацию факт того, что заказ поступил от частного коллекционера. Агентство “ПаркерПаркер” было тут не у дел и даже не выступало в посредниках. И это было самое странное. Чтобы владелец антикварного золота не застраховал его официально… Для этого должна была быть веская причина. Петрац же отказывался разглашать детали до тех пор, пока Вальтер не подпишет договор об обязательствах.

– Хорошо понимаю ваши сомнения, Третьяк, но давайте посмотрим на это с другой стороны. Я могу быть полезен вам в нынешней ситуации в качестве адвоката и уже доказал это. Если вы возьмётесь за дело, то я как доверенное лицо нанимателя останусь при вас на весь срок нашего расследования. Посудите сами, если бы сегодня я не приехал в участок за справкой по своему делу, когда вас туда доставили, кто знает, сколько времени вам пришлось бы там провести?

– У меня есть адвокат, – рассеянно отозвался Вальтер.

– Хорошо, я понял, вам нужно подумать, – Петрац резко остановился и развернулся к Третьяку, – давайте встретимся через пару дней и детально обсудим предложение моего нанимателя. Я остановился в гостинице “Морской бриз” на набережной, если понадоблюсь раньше, оставьте сообщение через администратора, – Право протянул руку для прощания.

– Да, давайте отложим это разговор, – Третьяк ответил на рукопожатие.

– Я позвоню через пару дней, Вальтер, у меня есть ваш телефон, – улыбнувшись на прощание, Петрац развернулся и пошёл вперёд.

Вальтер смотрел ему вслед, ожидая, пока Плут присоединится к нему. Пёс был поблизости, хотя и не попадался на глаза. Фигура в красном понемногу теряла чёткие очертания, превращаясь в одно из пятен в толпе.

– Барк! – послышалось у ног.

– Да, брат, что-то завертелось.

– Барк! Барк!

– Помню, помню, я и сам не прочь искупаться, нужно привести в порядок голову и подзарядиться. Пойдём, надо хорошенько всё обдумать.

Глава 7. Притворщица?

Спустя два дня после задержания Третьяка в больнице и его скорого освобождения

– Ну, как тут наше золотце? – спросил сухонький добродушный старичок, заходя в палату.

– Хорошо, доктор Трешня, меня можно выписывать, – засмеялась симпатичная девушка, которая была единственной обитательницей палаты интенсивной терапии последние несколько дней.

– Ну-ну, не гоните коней милая. Вам ещё рано думать о выписке, а вот в общую палату, пожалуй, уже можно. Заведёте себе там новых подружек, – доктор чинно прошествовал к постели, внимательно разглядывая юную особу.

– Одну уже завела, – засмеялась пациентка, пытаясь подтянуться повыше на подушках.

– Это вы о нашей Тонечке? Она хорошая девочка, хоть и слишком легкомысленная. Но тому есть свои причины. Ну-ка посмотрите на мой пальчик, – доктор присел на край койки и выставил перед лицом блондинки с забинтованной головой свою руку.

– Казимир Жаркович, а долго меня будут держать в больнице? – девушка внимательно следила за пальцем, которым доктор водил в разных направлениях.

– А вы что же, куда-то торопитесь? Может, что-то вспомнили?

– Нет, – поникла пациентка, – всё по-прежнему.

– А имя себе уже выбрали? – перевёл тему Казимир Жаркович, заметив упадническое настроение пациентки.

– Нет, – не заинтересовалась девушка вопросом.

– Что, так и будете золотком, деточкой, да пациенткой? – прищурился доктор, продолжая осмотр.

– Мне всё равно.

– Тогда напишем у вас в карте в графе с именем, что вы Страшила Казявкович, – голова, которую осматривал старичок, дёрнулась.

– Нет! Не надо! – запротестовала пациентка.

– Ну вот, не всё равно, как выяснилось. Вы так напоминаете мою жену в молодости, – засмеялся доктор.

– Такая же красивая? – улыбнулась пациентка.

– Такая же притворщица, – доктор поднялся.

– Вы считаете, что я всех обманываю? – насупилась девушка.

– Я считаю? Всех? Обманываете? Ах, да, женская логика! – доктор обошёл кровать, чтобы взять карту, висевшую на спинке.

– Вы назвали меня притворщицей.

– Я сказал, что вы напомнили мне Црвену, мою жену, которая любила говорить совсем не то, что думает и делать вид, что важные вещи не так уж и важны. Может быть, запишем вам в карту её имя?

– Хм, звучит красиво, а я похожа на неё внешне? – всё ещё дуясь, спросила девушка.

– Отдалённо. Я уж и забыл, какой она была в юности. Помню только этот ужасный красно-рыжий цвет, в который она красила волосы.

– Неужели она это делала, чтобы соответствовать имени? Црвена, кажется, означает “красная”? – заинтересовалась пациентка и заёрзала на подушках.

– Нет, – улыбнулся Казимир Жаркович, припомнив что-то забавное, – она верила, что это защитит её от дракона.

– Что? – не поняла девушка, – какого ещё дракона, да и как это может от него защитить?

– Я был юн давно, моя хорошая. В те времена люди ещё верили в легенды и жили по заветам предков. Моя Црвена была красивой голубоглазой блондинкой с отменной косой. Её бабка вечно толдычила, что именно таких девиц любит дракон, живущий под горой. Старые поверья ещё не совсем стёрлись из памяти людей, и когда началась война, пропало несколько девушек. Ходили слухи, что кто-то из местных приносит жертвы дракону, чтобы он защитил город. Тогда-то моя Црвена отрезала косу и выкрасила волосы какой-то травой в этот жуткий красно-рыжий цвет. Так потом и повелось. Жена доктора Трешня Црвена в юности.

– А что же стало с девушками? – увлечённая историей спросила пациентка.

– Никто не знает. Разные ходили слухи. Главной, впрочем, в народе была версия, что девиц съел дракон, живущий в этих местах долгие сотни лет. Да только жертвы эти Подгорицу от войны всё равно не спасли. Враг не дошёл, но долетел, как и его бомбы. От старой крепости на горе остались одни развалины. Их сейчас как раз разбирают, вроде хотят строить на том месте отель.

– И что же, в городе было разрушено много зданий? – полюбопытствовала девушка, у доктора зависшего в воспоминаниях.

– Нет, враг нанёс всего несколько ударов, вероятно, упреждающих. Это было в самом конце войны. Была разрушена крепость, перевал, причалы. Мы тогда оказались практически изолированы от внешнего мира…

– А что же ваша жена, – попыталась отвлечь доктора от тяжёлых воспоминаний девушка, – в замужестве стала Црвена Трешня*?

– Да, она шутила, что только из-за фамилии и вышла за меня, – улыбнулся старичок.

– Притворщица! – засмеялась девушка.

– Притворщица! Так что, милая? Выберете себе временное имя, чтобы мы заполнили документы на перевод в общую палату?

– Да! – решительно согласилась пациентка Казимира Жарковича.

* Црвена трешня – устойчивое выражение со значением “красная черешня”, применимо к красивой девушке в контексте “девушка как персик”.

Глава 7.1

Пожилой мужчина ожидал, что девушка выберет либо прозвище, которое дал ей доктор Карпович, либо предложенное имя собственной жены. Пациенты с травмами головы первое время после получения увечий обычно имели проблемы с тем, чтобы думать самостоятельно. Казимир Жаркович даже нарочно завёл разговор о собственной жене, чтобы подселить девушке в мысли родное имя. Никакого злого умысла, просто небольшая старческая прихоть. Если уж бездарный бабник Карпович не стесняется навязывать свои идеи хорошеньким девушкам, то почему бы и Казимиру Жарковичу разок не попробовать. Тем более что именно он оперировал пациентку, доставленную с улицы Золотых вершин. На самом деле травма девушки оказалась не такой серьёзной, как посчитали работники скорой помощи. Но чтобы понять это, требовался крепкий опыт, которым мог похвастаться только опытный врач. Бездарь типа Карповича умудрился бы даже усугубить ситуацию, если бы послушался рекомендаций работников скорой.

Хорошо, что в ту ночь дежурил не опытный доктор. Ему удалось и сердце девушки запустить, когда оно остановилось, и правильно определить особенности травмы головы. Казимир Жаркович, самую малость, но чувствовал, что пациентка ему обязана, обязана выбрать правильное имя. Жаль, что у хорошенькой блондинки были несколько иные планы.

– Запишите меня Мильяной, – решительно попросила пациентка.

– Как? Почему? – доктор Трешня готовился услышать совсем другое имя.

– По-моему мне очень подходит в сложившейся ситуации, “та, кто стремится, желающая”, кажется, такое значение у этого имени?

– Возможно, наверное, но почему именно оно? – не понял Казимир Жаркович.

– Я буду стремиться всё вспомнить о себе, и это имя мне поможет!

– Ах вот как, ну что ж, – старичок улыбнулся, – Мильяна – это красивое имя.

– И если вы разрешите, то я бы взяла фамилию Трешня, в честь врача, который спас мне жизнь, – хитро улыбнулась самопровозглашённая Мильяна.

– Я буду только рад, только рад, – пожилой доктор отвернулся, чтобы скрыть то ли увлажнившиеся глаза, то ли хитрую улыбку.

– Вы можете звать меня Милли, доктор Трешня, по-моему, мне подходит, – девушка потянулась, чтобы погладит сухую руку старичка.

– Очень подходит, гораздо лучше, чем Злата, – не смог удержаться от шпильки Казимир Жаркович.

– Ну что, тогда заполняем бумаги на перевод? – девушка попыталась вскочить с кровати, но, ощутив головокружение, поостереглась.

– Если будете так себя вести, то повременим, – прищурился доктор, уже начавший заполнять карту.

– Нет-нет, я буду вести себя хорошо, обещаю, просто на радостях немного забылась, – пообещала Милли состроив самый покорный и скромный вид, на который была способна.

– Верю-верю, – согласился Казимир Жаркович, в глазах которого отчётливо читалось: “не верю”, – отдыхайте Милли, я заполню бумаги у себя в кабинете, если ваше самочувствие не ухудшится, завтра переведём вас в общую палату к новым подружкам.

– Спасибо, доктор, – поблагодарила девушка.

Когда дверь за Казимиров Жарковичем закрылась, самоназванная Мильяна забралась повыше на подушки. Она действительно не помнила своего имени, своего нынешнего имени, но в памяти отчётливо оформлялись воспоминания, которых в этой голове быть не должно. Больше, их было гораздо больше того, что положено одному человеку. Мысль эта не приносила облегчения, и девушка вздохнула. Вот что приходилось ей прятать за улыбками и невинными взглядами – явное несоответствие ожидаемого с действительным. Ведь если у тебя амнезия, то тебе положе не помнить ничего о своей личности, у девушки словно было в памяти этих личностей несколько.

Поначалу она и вправду ничего не помнила. При попытке заглянуть в собственные воспоминания мир превращался в набор цветных пятен. Но после того как девушка выспалась, в памяти начали появляться какие-то неясные обрывки. После рассказа доктора Трешня о жертвах дракона в голове вообще словно бы колодец появился, из которого стали выныривать всё новые и новые подробности быта того времени, когда Мильяна ещё даже не родилась. Она отчётливо знала, как именно называлась та трава, которой Црвена красила волосы. В то время все, кто боялся стать жертвой дракона, знали об этом средстве. Но как девушка, родившаяся от силы четверть века назад могла об этом помнить? Мильяна попыталась стряхнуть воспоминание, качнув головой. Но вместо ожидаемого облегчения получила толчок боли под повязкой, где была рана. Перед глазами встала картина: волосы, светлые и прямые как солома, собранные в кулак и серп, который вот-вот срежет их под самый корень. На костре уже пыхтит котелок, в котором кипят кривые корни той самой травы. Чтобы спастись от дракона, девушке надо было пожертвовать самым дорогим, но не все были к этому готовы.

Глава 8. Избавитель

Маршал Гнездо был зол. Он шатался по больнице, прицельно заглядывая во все углы. Нужного служителю правопорядка доктора нигде не было. И что за бесполезные люди? Один ничего не знает, второго вечно нет в кабинете. Прошла уже целая неделя после происшествия на улице Золотых вершин, а дело не сдвинулось с мёртвой точки ни на сантиметр. Взяв из аппарата с напитками бумажный стаканчик с едва тёплым кофе, Гнездо отхлебнул и поморщился. Ну почему сахар всегда лежит мёртвым грузом на дне без малейшего старания сотрудничать? Прям как девчонка, из-за которой старший уполномоченный торчал в больнице битый час.

Перспектива раскрыть дело с выжившей жертвой по горячим следам поначалу показалась Маршалу дорогой к долгожданному повышению. Однако расследование пошло совсем не так, как рассчитывал полицейский. В сущности оно вообще никуда не пошло. Девка валяется в больницы с чистым листом вместо памяти, единственный не то подозреваемый, не то свидетель повсюду таскается с адвокатом. Гнездо навёл справки и про Третьяка, и про его защитника с говорящей фамилией Право. Тупик в этом деле вырисовывался уже конкретный.

Какое там повышение и премиальные, Маршал отчётливо ощущал, как невидимый потолок над его головой каждый день опускается на пару сантиметров. Дело в квартале богатеев без внимания не оставят, иначе толстосумы не смогут спать спокойно, опасаясь, что по их улице разгуливает преступник. Или того хуже, живёт по соседству. Виновника в любом случае представят публике. Если Маршал не сможет найти настоящего преступника, им назначат подходящего человека. Да вон хоть кого-то из трущоб Старой крынки. Гнездо вчера снова выезжал в тот район по вызову о предполагаемой поножовщине. На месте полицейские нашли только две лужи крови, разбитый фонарь, да перепуганную парочку свидетелей, божившихся, что ничего не видели. У телефона в будке, из которой вызвали полицию, была оторвана трубка, снова.

Полицейский одним глотком допил кофе из маленького стаканчика, поморщившись от приторного вкуса последних капель, потянувших со дна залежи сахара. Мусорное ведро находилось у окна, и смяв картон в большой ладони, Маршал направился к нему. Мимо сновали люди в больничных халатах, и среди них даже мелькнул нужный полицейскому человек. Но старший уполномоченный этого не заметил. Внимание Гнездо было приковано к улице за окном. Дома через дорогу, выкрашенные в яркие цвета, уставленные разномастными горшками с геранями, казались сейчас декорацией для основного театрального действия. На больничной стоянке из припарковавшегося среди маленьких блёклых машинок чёрного кадиллака, вышли двое мужчин. Один из них держал на руках массивного бассет-хаунда.

“Тррррретьяк” – утробно зарычал внутренний голос полицейского.

Ненавистный толстосум снова припёрся в больницу. И не один. Собака и адвокат – это уже целая свита. Гнездо не смог бы назвать простую причину, почему его так раздражает этот человек. Третьяк был состоятельнее, моложе, в лучшей физической форме, жил в хорошем районе, имел влиятельных знакомых, и что хуже – репутацию отличного детектива. Да, страхового, что по полицейским меркам не считается настоящей профессией, но обывателю этого не объяснишь. Искать всякие побрякушки золотые много ума не надо, с этим и курсант полицейской академии справится, Маршал же имел дело с убийцами, ворьём и каждый день боролся за порядок и спокойствие родного города. И что получал взамен? Ему даже пива бесплатно из уважения уже не наливали, а кто-то вообще постоянно подбрасывал на порог собачье дерьмо.

Третьяк вместе с адвокатом зашли через главный вход больницы, и Гнездо был уверен, что скоро увидит их на втором этаже. Полицейский вернулся к кофейному автомату и сделал вид, что выбирает напиток. Двое мужчин в халатах, небрежно наброшенных на строгие деловые костюмы, действительно в скором времени появились на этаже, где размещалась палата жертвы нападения на улице Золотых вершин. Собаки на этот раз с Третьяком не было и Гнездо выдохнул с облегчением.

– Старший уполномоченный, какая удача! – возликовал адвокат, махнув в сторону полицейского кожаным портфелем.

– Добрый день, – надменно поздоровался Гнездо, продолжая делать вид, что выбирает кофе.

– Вы здесь по делам службы? – не унимался Петрац Право.

– Я то да, а вы? – тучный полицейский прищурился.

– А мы бы хотели кое-что прояснить, – уклончиво ответил адвокат, – и очень хорошо, что вы тоже находитесь здесь.

Третьяк со скучающим видом отмалчивался, пока Право вёл беседу с полицейским. Плута пришлось оставить внизу, охрана сегодня была неподкупна и прошмыгнуть с собакой подмышкой как в прошлый раз не удалось. Пёс сейчас дежурил у входа в больницу. Когда Плут оставался один в людном месте Вальтер всегда чувствовал лёгкое беспокойство. Да и вся эта затея с визитом в больницу виделась дракону сомнительным предприятием, но Петрац настоял, что нужно получить от жертвы происшествия расписку об отсутствии претензий.