Текст книги "Ведьма по контракту (СИ)"

Автор книги: Виктория Бесфамильная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Доброе утро, прекрасная леди.

Спорить с ним не хотелось. Хотя я не принадлежу к той категории людей, которые считают ранее утро добрым, но зато я определенно прекрасная, по крайне мере на ближайшие три километра по окружности.

– Чем могу помочь? – вот такая я невежливая.

– О простите за беспокойство, прекрасная леди. И в мыслях моих не было помешать вам или обременить вас своими заботами. Но ночь застала меня в этом лесу и, заметив ваш дом, я позволил себе смелость воспользоваться тем, что он мог мне предложить.

– То есть вы тут проездом и вам от меня ничего не надо? – этот парень мне определенно начинал нравиться.

– Какой еще милости может просить рыцарь от прекрасной дамы, кроме как позволения любоваться ее красотой и свершать подвиги во славу ее имени, – патетично воскликнул принц. – Так и я прошу вас позволить мне служить вам, чем смогу.

А вот это уже было интересно. Я затащила принца в свою скромную обитель и во время светского завтрака мне удалось выяснить следующее. Во-первых, сердце меня не обмануло и это был действительно принц, и звали его Эдуард. Был он молод, горяч и как все принцы жаждал славы и подвигов, чтобы стать достойным прекрасной дамы. Прекрасной дамы у него, правда, не было, но это его не смущало. Поскольку в его родном королевстве все было спокойно и народ процветал, то юный принц сбежал из родительского дома на поиски большой любви и приключений. Бегал он уже примерно месяц, но пока еще не нашел ни того, ни другого. Собственно я вообще была первой, кого он счел подходящей для роли прекрасной дамы (не скрою, это заявление мне польстило) и он решил, что я смогу ему помочь и с подвигами. Возможно если бы не стоящая передо мной задача, я бы отпустила принца с миром, так как не в моих правилах использовать наивных юношей в корыстных целях (интересно почему это? Не пора ли менять правила?), но мне действительно требовалась помощь и я решила поступить вопреки кодексу поведения прекрасной дамы, а именно вместо того, чтобы томно вздыхать и ничего не требовать, кроме того что подскажет сердце рыцаря, я сразу же заявила, что мне нужен защитник в долгом и трудном пути. Не знаю, чего именно от меня ожидал принц, но на мою просьбу он отреагировал с достоинством, подтвердив свою готовность служить мне. Вопрос с поиском серого волка и посещением Ильи отпадал. Я ликовала. Наивная.

Глава 4

Чего больше всего может не хватать все еще молодой, достаточно привлекательной, не очень требовательной, привыкшей к городскому образу жизни девушке в деревенской избушке? Нет, не телевизора, не сотовых телефонов и даже не метро, хотя я бы не отказалась если бы от моей избушки до острова Буяна пролегала какая-нибудь пусть даже не самая быстрая ветка. Без всего этого можно было жить. Но вот с чем мне было трудно смириться, это с возможностью в любое время дня и ночи принять душ, вернее с отсутствием этой возможности. Я привыкла, что у себя дома могу в любой момент войти в маленькую, выложенную тепло-оранжевым с бабочками кафелем ванную и включить горячую воду, не задумываясь как и откуда она берется в моем кране. Я думала, что ничего хуже, чем отсутствие круглосуточно поставляемой горячей воды быть не может. Нет, мне, конечно, удалось с этим справиться. К счастью после моего первого визита в баню, который чуть было не закончился пожизненной госпитализацией, мне удалось подружиться со своим банником, вопреки убеждению зеркала и во многом благодаря Митрофану. И он с тех пор сам топил мне баню каждый день, да еще научил меня паре полезных заклинаний, и мои ведра с водой теперь ходили от колодца сами. Мне, правда, не удалось автоматизировать непосредственно сам процесс набирания воды, но это уже были мелочи. А дров было так много, что об этом можно было пока не беспокоиться. Так вот, я поняла, что рано я расслабилась и стала слишком самоуверенной. Слезая с лошади, на которой я провела весь день, и кроме того что устала, еще и изрядно вспотела, я вдруг поняла, что поблизости на сколько хватало глаз не было не только душа, ванной, бани, бочки с горячей водой или на худой конец чистого озера, которое можно было вскипятить парочкой чар, а вообще каких бы то ни было источников воды. Вообще. То есть, перспектива получить ответ на вопрос как раньше люди месяцами не мылись, а вместе с тем на вопросы как они при этом выглядели и пахли, не просто замаячила передо мной, а буквально таки уткнулась в меня. Сама поездка, которая и раньше-то не казалось мне радужной, теперь и вовсе потеряла свое и так блеклое очарование. Проблемы царя Берендея и его царства уже не волновали меня, а возможное обнищание крестьянства казалось мне не столько злом, сколько необходимым этапом развития государства, за которым последует революция и равенство всех со всеми. Старый Кощей виделся мне теперь этаким реакционером, противящимся новому, с которым необходимо бороться любыми методами, вплоть до терроризма. А молодого Кощея следовало отправить в Швейцарию и Германию, чтобы ему открыли глаза. Но от немедленной попытки свершения октябрьского переворота мне останавливал тот факт, что я находилась неизвестно где, без каких-либо транспортных средств, лошадь была не моя, и в темноте, так как уже опустилась ночь. Из школьного курса ОБЖ, я помнила, что ни в коем случае не стоит ходить по лесу ночью, даже если это знакомый лес. Ночью в лесу надо сидеть возле костра или на дереве, если костра нет. Поэтому я решила отложить возвращение до утра и последовать правилам выживания. По этой же причине я опустилась на расстеленную принцем попону и пригорюнилась. Конечно, меня можно обвинить в изнеженности и чрезмерной приверженности благам цивилизации, воззвать к духу авантюризма и опыту туристических походов, но правда заключается в том, что многодневные туристические походы, не заканчивающиеся ночевкой в фешенебельной гостинице, всегда были мне чужды, а дух авантюризма в мою бытность простым секретарем довольствовался походами в кино на приключенческие фильмы. Собственно сейчас я пыталась решить только один вопрос: что мне дороже: Кощей, мой друг, или комфорт? Аргументов в пользу комфорта было больше, имеющиеся факты были за Кощея. Радовало одно, моего верного принца ничто не могло свернуть с пути служения прекрасной даме, и он энергично занялся разведением костра и приготовлением ужина. Следя за перемещениями сей личности, я незаметно уснула. Проснулась я от щебета лесных птиц и не увидела солнца. Зато увидела потухший костер и мирно спящего принца. То есть вместо того, чтобы по очереди дежурить всю ночь, предвосхищая опасности, мы оба мирно проспали всю ночь. Если бы у меня с утра были силы ругаться и возмущаться, я бы уже оглушала своими криками близлежащий радиус километров в 10, но сил пока не было. Оставалось порадоваться воспитанности местных разбойников, не решившихся тревожить спящих и благонравию местных же хищников, которых мы видимо не впечатлили в качестве еды. Путеводный клубочек вяло наматывал круги вокруг костра, ожидая пока он нам потребуется, лошадь мирно щепала траву, меня медленно, но верно, накрывала апатия и отвращение ко всякого рода труду вообще и к Кощею в частности. Умывшись росой с ближайшей травы, потому как идти на поиски родника меня вообще не тянуло, я распинала принца и радостно заявила что пора отправляться в путь. Принц спорить не стал и после завтрака вчерашним ужином мы отправились дальше. Это только в сказках Ивану-царевичу на каждом шагу то медведь встретится, то заяц, то утка какая-нибудь, нам не встречался никто. С другой стороны не думаю, что мне так уж хотелось встретиться с живым медведем посреди леса. Кто его знает, в каком настроении он будет. Следующие семь дней были однообразно неразнообразны. За исключением небольших вариаций на тему места ночлега, продолжительности пути, наличия или отсутствия источников воды поблизости, они были одинаково похожи дорогой среди лесной чащобы. Смирившись с ситуацией вообще и своей жизнью в данный момент в частности, я привыкла к стойкому амбре немытого тела и пота, исходящему от меня, что помогало мне мериться с таким же запахом, которым благоухал мой принц. Это натурально, здесь так принято – твердила я себе время от времени, когда встречный ветер был уж слишком беспощаден к моему обонянию. Сначала я надеялась, что клубок выведет нас к зеленому дубу, на котором работает Митрофан, и его можно будет расспросить о дальнейших действиях, но то ли дуб был не по пути, то ли клубок решил пойти более короткой дорогой, и вскоре я оставила надежды на встречу с кем-то знакомым и умным, и теперь только мечтала, чтобы случилось хоть что-нибудь внесшее небольшое разнообразие в это путешествие. Что ж мудрые не зря говорят, бойтесь своих желаний, ибо они могут сбыться. Мое желание сбылось. И даже дважды. Утром восьмого дня путеводная звезда вывела нас к оплоту местной цивилизации в виде деревни и мой рыцарь смело направил своего коня вдоль околицы, и вскоре под копытами застучали, хотелось бы мне сказать гладкие камни мостовой, но увы, всего лишь хорошо утоптанная земля. Мы ехали, пытаясь определить какой из местных домов служит гостиницей или трактиром или как там еще они называются, но незнакомая с местными стандартами обслуживания путников, я терпела поражение. Не над одним из домов не колыхался на ветру флаг Евросоюза и не пестрели вывески на английском и французском, объявляющие, что есть свободные номера, а завтрак включен в стоимость. Я решила положиться на своего путника и не ошиблась. Завидев на дороге местную крестьянку с коромыслом, принц немедленно направил своего коня к ней и любезно поинтересовался, где усталые путники могут найти приют в сей обители. Крестьянка хлопала ресницами и мило улыбалась, но молчала как партизан на допросе. Принц заливался соловьем, убеждая девушку, что мы не злодеи и не причиним вреда, а просто нуждаемся в ночлеге, партизанка продолжала улыбаться и молчать, видимо таким образом подавая тайные знаки командиру своего отряда. Вскоре к ней подошла еще одна местная красавица, которая, заинтересовавшись живописной картиной, решила прервать на минутку свой путь и присоединиться к нам. Принц запел в два раза обворожительней.

– Кто такие-то, Глаша – поинтересовалась вновь прибывшая.

– Да не знаю я, – лениво отозвалась Глаша. – Вот говорит чего-то, а все не по-нашему. Ну уж больно красив.

– Твою мать, – выразила я всю полноту своего понимания.

После того, как языковой барьер был преодолен с моей помощью, когда я вернулась к такой до боли знакомой мне роли переводчика, девушки направили нас к дому местного старосты, сказав, что он нам поможет с ночлегом и банькой, потому как гостиниц у них отродясь в деревне не было, за ненадобностью оных. Получив ориентир на дом старосты, мы направили туда наши стопы и вскоре нас встречала дородная улыбчивая женщина, жена того самого старосты. Особо ни о чем не спрашивая, она позвала нас в дом, обещая напоить чаем с дороги, а попозже и накормить. И вот тут-то возмездие местных богов обрушилось на меня во всем своем коварстве. На лавке, за столом с большим самоваром рядом со старостой сидел мой давний милый друг Алешенька. Увидев меня, Алеша кинулся мне на встречу, по пути чуть не уронив стол, и заключил меня в свои объятия со всей пылкостью влюбленного юнца, так что я услышала, как жалобно хрустнули мои ребра. Затем он горячо пожал руку принцу, обездвижив последнего, и представил меня старосте как свою невесту. Пообещав мысленно убить юного ученика богатырей позднее, я мило улыбнулась и представила старосте своего принца. И вскоре мы дружно сидели за столом и пили чай. Алеша рассказывал свою историю, мы с принцем мило улыбались и кивали время от времени головами, как китайские болванчики. Не желая переводить весь этот лишенный смысла бред, который говорил Алеша, я вкратце рассказала принцу о том, кто он и откуда мы знакомы и замолчала. Принц, воспитанный в лучших европейских традициях, не стал возмущаться и смирился с имеющимся положением, тем более, что ему тоже хотелось поспать хоть раз не под открытым небом и поесть что-нибудь, кроме того, что он мог приготовить на костре сам. История же Алеши была следующей. Доставленный Горынычем прям к порогу терема Ильи Муромца и готовый к учебе, он обнаружил, что Ильи в городе нет. Тот уехал куда-то по делам богатырским и вскорости обещался быть. Ожидающему богатыря молодцу все встречные поперечные с огромным удовольствием и гордостью за такого соседа рассказывали о свершенных Ильей подвигах с присущим им красноречием. Что из рассказанного было правдой, а что наглой ложью, судить не берусь. Алеша же, наслушавшись рассказов, решил, что не достоин того, чтобы быть учеником, пока какой-нибудь подвиг не совершит и, услышав про некоего Тугарина Змеевича, злодея безмерного, решил, что это то, что нужно. Поэтому он направился на поиски Тугарина, чтобы его убить, а потом уже снова отправляться к Илье Муромцу, челом бить в ученики проситься. Я на месте этого не известного мне Тугарина сама бы повесилась, узнав какое счастье мне в скором будущем предстоит. Хотя возможно Тугарин так и поступил, мне он был не знаком и слышала я о нем впервые. На мой вопрос с чего он решил, что Тугарин Змеечив злодей, Алеша простодушно ответил, что народ так говорит, а народ врать не станет. Спорное утверждение, судя потому, что местное население, по моему мнению, вообще никакого различия между понятиями ложь и правда не делает. Спрашивать же о том, почему злодея надо непременно убить, а нельзя, например, постараться перевоспитать, я и вовсе не рискнула. До конституции и прав человека вкупе с демократией тут еще было шагать и шагать, хотя опять-таки учитывая поспешность народного суждения, может оно и к лучшему, что нет демократии, подумалось мне. И опять-таки хорошо, что Горыныч и Кощей бессмертные, при таких то методах борьбы с преступностью. Инстинкт самосохранения заставил меня улыбнуться во весь рот, когда Алеша, в подтверждение только что высказанной мысли о том, что ради любимой он горы свернет, обнял меня за талию. В общем, то ли благодаря краснобайству Алеши, то ли благодушию старосты, но нам был предоставлен и обещанный ужин и банька и ночлег. Моих спутников правда уложили спать где-то на сеновале, а мне была выделена отдельная лавка в избе вкупе с одеялом и подушкой и коль скоро я всегда была эгоисткой, то и угрызений совести я по этому поводу не чувствовала. Утром после сытного завтрака (я в своей прошлой жизни так ужинала), с добрыми напутствиями и полной сумкой припасов на дорогу мы продолжили путь втроем. В глубине души, где-то очень глубоко, я надеялась, что Алеша доедет с нами до первого перекрестка и там мы расстанемся: он направо, мы налево или наоборот, хотя здравый смысл подсказывал мне не питать ложных иллюзий и смело рассчитывать на его компанию минимум до острова Буяна. Сама пропадешь, зато невинного Тугарина спасешь. Многие конечно меня, наверное, осудят за то, что я думала о спасении жизни неведомого мне злодея, вместо того, чтобы радоваться тому, что в меня (в моем то престарелом возрасте) влюбился юный богатырь. Но вы подумайте вот о чем: в вас когда-нибудь влюблялась косая сажень в плечах с кулаками размером с вашу голову, простодушная как годовалый младенец и с такой же как у младенцев наивностью, свято верящая в то, что зло должно быть наказано, но при этой святой и благородной уверенности имеющая абсолютно свои критерии того, что такое зло и не желающая с вами этими критериями поделиться. А вы при этом тоже вроде как не добрая фея. И вообще неизвестно чем бы для меня все это закончилось, если бы он тогда эти яблочки экспериментальные не съел. К тому же меня беспокоила мысль, что действие этих яблочек может скоро прекратиться и как мне от него убегать по этой лесополосе? В общем, у меня были веские причины для уныния, и я с чистой совестью этому унынию предавалась, ожидая, когда же появится тот самый перекресток, что лишит меня всякой надежды и сна заодно.

– Алеш, а ты хоть знаешь как этот Тугарин Змеевич выглядит? – спросила я не столько движимая любопытством, сколько желанием прекратить эту пытку под названием пение, потому что с самого момента выезда из деревни Алеша не переставая пел одну и ту же песню, не отличаясь при этом ни завидным голосом, ни слухом.

– Конечно знаю, – радостно подтвердил Алеша.

– И как?

– Как злодей.

– То есть? – я позволила себе выразить голосом легкое недоумение, испытываемое мной в тот момент. – Что ты имеешь в виду?

– Я говорю, раз он злодей то и выглядит как злодей. Я его сразу узнаю, не сомневайся.

– А где его искать знаешь?

– Ага.

– И где?

– Так он живет у князя с княгинюшкой, в стольном граде, в царском тереме. Он же у них в гостях. Где же ему еще жить.

– Действительно где? – пробормотала я себе под нос. – А Илья Муромец вроде тоже в стольном граде живет?

– Ну да.

– Ну так, для ясности. Тугарин Змеевич и Илья Муромец живут в одном городе, и ты об этом знал с самого начала.

– Ну да.

– То есть ты сразу мог пойти в царский терем и срубить ему голову, а вместо этого поехал на его поиски? – должна, должна быть какая-то логика даже в богатырской голове, надо просто попытаться ее понять.

– Нет, не мог. Так же не честно. Я же в город приехал Илью искать, чтобы к нему в ученики пойти, и все об том знали. Нечестно было идти и злодею голову рубить. А теперь я поехал его искать, всем об том сказал и Тугарин теперь тоже знает, когда я его найду, он будет готов сражаться, и я ему честно голову срублю.

– А то, что он княжеский гость тебя не смущает?

– А?

– Я говорю, князь не обидится, если ты его гостю дорогому голову срубишь?

– Так нет, князь у нас хороший. И потом я же честно всех предупредил, что буду злодея убивать, чего обижаться то?

С другой стороны, может и нет в этом мире никакой логики, по крайней мере, доступной моему пониманию. Но когда я пересказала наш разговор принцу (и мне все равно, что это не патриотично, мне надо было с кем-нибудь поделиться), то его ответ меня просто добил.

– Так правильно все. Все так делают.

Я решила, что все остальные вопросы, вертящиеся у меня на языке, в ответах в принципе не нуждаются.

Знаете, нет для женщины ничего приятнее, чем просыпаться утром и видеть лицо любимого мужчины. Вся ее жизнь нацелена именно на это: на поиски того, рядом с кем ей будет приятно просыпаться. Собственно именно это желание и лежит в основе поисков и мечтаний о великой любви. Вы можете мне не верить, не соглашаться со мной и даже утверждать, что я низвожу до примитивных инстинктов великое и светлое чувство, но скажите мне, сможете ли вы вечно любить мужчину, рядом с которым вам будет некомфортно просыпаться, когда вашей первой мыслью будет мысль о душе и косметике, а не улыбка при виде знакомого лица, сопящего на соседней подушке? Во всяком случае, моя идея о семейном счастье заключалась именно в этом: в желании просыпаться и первым делом видеть лицо любимого мужчины. И как в последнее время повелось в моей жизни, это мое желание осуществилось, но каким-то уж очень перевернутым способом. Уже несколько недель я просыпалась и видела перед собой лицо влюбленного в меня мужчины, то бишь Алешеньки. Будущий русский богатырь, как и ожидалось, не оставил девицу (меня) в беде и ни на одном из встречавшихся нам перекрестков, с указателями и без, с рекламными кампаниями на указательных камнях и верстовых столбах, не свернул ни в одну из предложенных сторон (в поисках славы, денег, любви), которая бы отличалась от нашей. С одной стороны такая верность данному слову вообще и любви в частности была приятна, да и чего уж скрывать, весьма полезна, потому, что теперь при ночевке в чистом поле, принц и богатырь дежурили по очереди, но очень уж раздражало меня восторженное сопение под ухом, служившее меня последние недели утренним будильником. Все чаще недобрым словом поминался втянувший меня в эту авантюру Кощей и его не менее бессмертный папа. Еще конечно немного раздражала меня роль переводчика: принц не говорил по-русски, а богатырь не говорил по-английски, но оба они с удовольствием обменивались опытом, как боевым так и не очень, и своими мыслями о смысле жизни, а мне приходилось все это переводить, не редко довольно пространно и описательно, потому как моего нефтегазового словаря не хватало для перевода рыцарских баллад. Голос у меня от постоянных разговоров охрип, а левое плечо представляло один большой синяк, потому, что оба моих спутника легонько (на их взгляд) толкали меня в плечо, когда я, по их мнению, слишком на долго замолкала или не слишком спешила перевести их высказывания. А говорят у переводчиков в ООН работа трудная. Вот так вот обсуждая сравнительные достоинства дубинки и меча, мы и ехали день за днем за путеводным клубочком, и эта спокойная монотонность даже начинала мне нравиться, и я уже даже внутренне согласилась с тем, что так будет до самого острова Буяна, ан нет. Но у кого-то на сей счет были другие планы. Очередным утром очередного дня мы в очередной раз вышли из очередного леса и оказались на краю чистого поля, в котором обычно ветер свищет. Но этот раз видимо обычным не был, потому как вместо ветра в чистом поле рыскали печенеги. Нет, не подумайте, что я за несколько месяцев своего пребывания в этом милом мире сумела досконально изучить местные народности и их отличительные черты, чего уж греха таить, я и в своем-то не могла похвастаться подобным знанием, просто ехавший рядом со мной местный специалист, как только увидал всадников, а не заметить их было ну очень сложно, потому как всадников этих было от кромки леса и до горизонта, немедленно закричал «Печенеги» и, наверное бы, бросился в бой, но к нашему счастью Эдуард успел перехватить его рукояткой меча по голове и утащить в бессознательном состоянии под сень деревьев. Я спряталась под этой сенью еще раньше. Путеводный клубочек неуверенно замер на самом краю и, кажется, задумался об обходном маршруте. Еще раз посмотрев на печенегов и на нашего богатыря, возвращающегося в сознание быстрее, чем мне бы хотелось, мы с принцем приняли очень совместное и очень важное решение: принц еще раз тюкнул его по голове, а я затолкала ему в рот кляп, на всякий случай. Минут на пять его это отвлечет, а за пять минут я при необходимости и до канадской границы добежать смогу. И мы с принцем принялись думать дальше, а чтобы думалось нам эффективней, мы залегли в засаду под прикрытием кустов, откуда хорошо было видно поле, и, как я надеялась, не было видно нас.

– Что будем делать? – поинтересовалась я у своего верного рыцаря.

Эдуард еще пару минут рассматривал поле перед нами и всадников, мирно разъезжающих по нему, и пожал плечами, давая понять, что идей у него нет.

– Клубочек, – позвала я, свою путеводную звезду, затаившуюся в кустах в паре шагов от нас. – Клубочек, другая дорога есть?

Клубочек задумчиво покачался на месте и затем сделал небольшой круг вокруг своей оси. Видимо на его таинственном языке это означало да. Я пожалела, что не успела выучить язык путевых клубков, перед тем как отправиться с этим Кощеевым поручением. Впрочем за эту поездку я пожалела о чем-то уже в сотый раз, что впрочем не меняло того факта, что если мне удастся вернуться к себе в избушку, я по-прежнему буду игнорировать процесс обучения в надежде, что меня уволят за саботаж. Хотя в ближайшее время мне грозило скорее сокращение, причем радикальное.

– Если других идей нет, то предлагаю в обход и ползком.

– А Алешу куда? – проявил Эдуард заботу о товарище.

Мы дружно посмотрели на пока еще бессознательного богатыря и пригорюнились. Внушительная фигура нашего спутника не оставляла никаких сомнений в том, что мы не сможем его утащить и не просто утащить, а сделать это незаметно для окружающих. А воинственный нрав нашего друга не позволял нам надеяться, что приведенный в сознание и отпущенный на свободу, он тихо-мирно поползет вслед за нами, предоставляя печенегов своей собственной участи. Бросать же его под деревом нам не позволяла совесть и рыцарская честь. Вернее оба эти чувства не позволяли так поступить моему принцу, у меня и с честью и с совестью было полное согласие, да и инстинкт самосохранения настоятельно советовал расстаться с нежданным ухажером на добром слове немедленно. Честно говоря, я бы еще и приплатила печенегам за избавление от влюбленного, если бы не страх быть захваченной в полон и проданной в рабство. Но присутствие принца мешало реализации моих коварных планов, а избавиться еще и от принца мне не позволял все тот же инстинкт, перспектива разъезжать по лесу в одиночестве меня не прельщала. Предмет наших воздыханий и горестных раздумий тем временем начал приходить в себя. И тут меня осенило.

– А чтобы на твоем месте сделал великий Илья Муромец? – озадачила я Алешу, прежде чем он сумел полностью избавиться от кляпа.

Сосредоточенная задумчивость голубых, по-детски бесхитростных глаза стала мне ответом. То, что Алеша не был знаком с модусом операнде своего кумира было мне на данный момент на руку, то, что я тоже не имела об этом никакого понятия было в нашей ситуации минусом. То, что я не приняла в расчет принца Эдуарда и его жажду покрыть свое имя немеркнущей славой, было моим огромным просчетом, потому как принц решил действовать поистине с королевским размахом, и начал излагать свой план, а я, за это время привыкшая бездумно переводить все его речи, поступила так и на этот раз, тем самым своими собственными руками закапывая надежду на счастливую старость в сухую из-за долгого отсутствия дождей землю. План принца был до гениальности прост и так же абсурден: прокрасться под покровом ночи к шатру хана и захватив того в плен, вынудить печенегов вернуться домой. Алеша план с радостью поддержал, а мои вопросы были проигнорированы. Хотя меня очень интересовало: как можно прокрасться под покровом лунной и звездной ночи незамеченными, будучи размером с хороший холмик? (где вы видели ползающие холмики?), как среди одинаковых шатров найти ханский? Как узнать кто именно хан, если только у него это на лбу крупными русскими или на крайний случай английскими буквами не написано? И как после всего этого выбраться живыми? Такой мой вопрос: с чего вы вообще взяли, что печенегов надо прогонять, вызвал на мою голову громы и молнии со стороны обоих героев. Нет, к местной логике считать Горыныча и Кощея злодеями априори, а меня старухой в силу прозвища, я уже как-то привыкла, но считать мирно расположившихся в поле печенегов врагами, даже не поговорив. Вот знаете, если бы меня каждый встречный богатырь захватывал в плен и прогонял, я бы тоже может быть стала набегами промышлять. Хотя печенегов и прочих набегающих я ни в коем случае не оправдываю. Спевшиеся тем временем рыцарь и богатырь решили действовать. Уж какими они там между собой знаками договаривались как вообще шло их общение я не знаю, но пока я предавалась горестным размышлениям о смысле бытия и моем бытие в этом смысле, два героя ликвидировали троих всадников, проезжавших ближе всего к лесу и, притащив их к нашему скромному укрытию, принялись за раздевание пленников. Идея с переодеванием лежала прямо таки на поверхности. Непонятно было только, почему комплектов было три.

– Я не пойду, – заявила я со всей возможной твердостью.

– Мы не можем оставить вас здесь одну, подвергая вашу жизнь опасности, – тут же нашел веский аргумент принц.

– Как так не пойдешь, когда пойдешь? – удивился одновременно с ним богатырь. – Мы же тебя одну тут не бросим, мало ли кто еще прискачет.

– Алеша, – признаюсь, это было низко, но в борьбе за себя любимую все средства хороши, – неужели ты не боишься за меня? – воскликнула я, заламывая руки и пытаясь выдавить слезу – Как ты можешь хотеть, чтобы ненаглядная твоя шла в стан врагов твоих, коим несть числа и коварство которых всему княжеству известно. А ежели заметят меня вороги проклятые и в полон уведут. Как сможешь ты богатырю славному, Илье Муромцу, на глаза показаться да подвигом своим похвастаться? Уж не лучше ли мне здесь остаться, да вас дождаться?

Ответом на мою слезную тираду стал поистине мужественный поступок. Алеша привязал меня к своей спине, примерно как заботливые папаши сажают своих чад в кенгуру, видимо считая, что в этом случае он меня точно не потеряет и в руки врагов коварных я не попаду, во всяком случае отдельно от него. О том, что коварный враг может напасть сзади или пустить стрелу в спину и таким образом сделать наш временный союз постоянным, защитнику униженных и обездоленных в голову не пришло. Это пришло в голову более просвещенному принцу, который для надежности навесил мне на спину два связанных между собой щита захваченных печенегов. Я почувствовала себя пришпиленной к бетонной стене бабочкой, и во избежание худшего, решила смириться.

– Господи, надеюсь только мне все это кажется абсурдным, – прошептала я путеводному другу, засовывая его за пазуху, до лучших времен и начиная молиться.

Наш отряд вступил на тропу борьбы за дело освобождения всех от печенежского ига. Мне было очень жаль Кощея, чье бессмертие в скором времени должно было подвергнуться серьезной проверке, если только мне удастся увидеть в своей жизни, что-то еще, кроме могучей, обтянутой белой рубахой спины. Собственно сама тропа началась с залегания в засаду, до наступления темной ночи. Мои предложения отцепить меня и дать мне полежать в засаде как все нормальные люди были по обыкновению проигнорированы, и следующие пару часов я мирно колебалась в такт дыханию, как на водяном матрасе. Вскоре темная ночь накрыла нас своим одеялом с прорехами звезд и ярким полным диском луны, застывшим где-то в центре неба. Видно все было как на ладони, самая лучшая ночь для тайной операции по захвату главаря террористов. И в этом лунном море мы поползли. Почему мы ползли, а не воспользовались лошадьми, которые все равно шли за нами следом, осталось для меня вопросом без ответа. Расположившись на широкой спине со всем возможным в моем положении комфортом, я пыталась одновременно спасти свои зубы и заняться расчетом скорости нашего передвижения. Первое получалось лучше, поскольку второе не получалось вообще. С математикой у меня и в школе при наличии калькулятора, учебника, шпаргалок и умной подруги дела не ладились, что уж говорить о решении задач при отсутствии всего этого. Хотя интерес мой был не таким праздным, как может показаться. Мне действительно хотелось понять, успеем ли мы добраться до первых шатров до восхода солнца или нет. Потому как шатры стояли от леса довольно далеко. Собственно они стояли достаточно далеко, чтобы мы могли тихо-мирно ползти вдоль леса по направлению к непосредственной цели нашего путешествия, но моим героям, почему-то, не терпелось добыть себе воинской славы. Итак, мы мирно ползли, лошади мирно шли сзади, впереди опять-таки мирно темнели шатры и слышались гортанные голоса часовых, а может просто мучимых бессонницей воинов, коротающих ночь у костров. И сверху на все это смотрела луна и ночь, по совместительству мой слуга. Впервые за время нашего с ним знакомства я порадовалась тому, что он является мне исключительно в виде рук. Встречи с его ехидной улыбкой моя гордость точно не переживет. Но вскоре звук голосов стал громче и отчётливее, хотя в силу не знания языка, разговор не приобрел смысла, из чего я сделала вывод, что мы уже рядом с целью. Видимо недооценила я способности движимых жаждой подвига мужчин. Дальнейшее и вовсе выходило за рамки любой известной мне тактики и стратегии. Вместо того чтобы обходить часовых по касательной, Алеша, не мудрствуя лукаво, стукнул каждого из них кулаком по голове, отправляя их в бессознание.