Текст книги "Последний рассвет"
Автор книги: Виктор Власов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 13
Оставшись одна в комнате, Суа приказала никому не входить, и даже если появится император, доложить ему, что сестра больна лихорадкой, острой и заразной. Надев утеплённый кожаный доспех, опоясалась длинным и коротким клинками, запаслась сюрикэнами и терпением. Этой звёздной, но холодной осенней ночью, Суа покинула дворец через тайный ход. Её стройная высокая фигура, облачённая в чёрную меховую накидку с капюшоном, растворилась во тьме бамбукового леса. За полночи она собиралась преодолеть большое расстояние и выполнить свою часть плана, что украдкой передала ей во дворце немая служанка Мотохайдуса, Ами.
Ни на минуту девушка не замедлила ход. На запорошённой снегами тропе в Сагамихару застоялся конь, привязанный к приметной корявой сосне. Из темноты бамбуковой рощи выбрались пятеро в доспехах императорской охраны, с ними вышел незнакомец, наряженный нищим. С виду его, согбенного и кривоногого, в мешковатой одежде, которую, казалось, подрали собаки, можно было принять за попрошайку или за старика-пилигрима. Его маленькое лицо с острым подбородком мертвецки бледнело на фоне торчавшей шерсти воротника.
Суа отметила некоторые странности в его облике, выдававшие истинное ремесло. На животе куртка выпячивалась множеством складок, в них спрятаны дротики и метательные ножи, в руках трость – духовая трубка. Штаны его, толстые, будто надутые воздухом, затянуты ремнями на поясе и на бёдрах, отягощённые спрятанными кинжалами. Стоило заглянуть мнимому попрошайке в глаза, становилось ясно: их блеск – последнее, что видит жертва.
Он приблизился к Суа медленно и неслышно.
– Рад видеть, вас, кидзё, хе-хе! – зашевелились бескровные тонкие губы, от скрипучего голоса у девушки побежали мурашки – и ещё эта жуткая манера смотреть искоса… Левый глаз нищего подёргивался, а правый застыл, выпуклый, рыбий.
– Не подходи! – предупредила Суа, грозясь вынуть клинок.
Услышав скрип кожи доспеха у себя за спиной, невольно побледнела: кто-то незаметно подобрался, и, может быть, изготовился атаковать?
– Расслабьтесь, Суа-химэ, – вкрадчиво произнесла наёмница, выйдя из-за спины. – Это наш, Асахара.
Нищий закивал быстро-быстро и снова противно хихикнул. Суа поразилась высокому искусству перевоплощения этого человека.
– Мы Вас заждались, госпожа! Шпионы Такэды рыщут в округе. Времени почти нет, скоро лесные тропы перекроют отрядами из его провинций, и в храм будет не пройти.
Рядом с высокой и крепкой сестрой императора маленькая и невзрачная женщина, худая, бритая наголо, облачённая по-мужски, Каори казалась мальчишкой, каким-нибудь сыном мелкого землевладельца, по протекции принятого на службу в дворцовую охрану. Глядя снизу вверх на эффектную Суа, всматриваясь в её блестящие глаза, Каори как будто застеснялась собственного вида.
С изумлением и жалостью Суа оглядела незнакомку с головы до ног. Черты хладнокровного лица Каори стали резче, и на глазах принцессы точно застыл расплавленный базальт. Наклонив голову, спрятав косой шрам на подбородке, разбойница проговорила с обидой:
– Да, госпожа, мы не благородной крови, но у нас тоже есть мечты и планы!
– Не имею ничего против твоих девичьих грёз, – покачала головой принцесса, жестом приказав взять коня под уздцы, – но более не подкрадывайся!
А «про себя» подумала: «не благородная кровь возносит нас, девочка, а воля сильных и удача».
В небе мирно мерцали звёзды, предвещая, казалось, долгожданные благодатные перемены – их принесёт миру новый день. Бледно-жёлтый свет полной луны, запятнанной тёмными разводами лунных теней, проливался с неба на лесную тропу. Продирающаяся меж валунов, присыпанных снегом, тропа огибала пост охраны, прибывшей из провинции Каи. Каори сообщила Суа, что по ночам дозорные на нём особенно бдительны, а количество их увеличилось, и тропы оказались закрыты: наёмники опоздали.
Сотник отряда Такэды, отправив несколько групп дозорных в лес, приказал останавливать и приводить для дознания всех бродяг, которых увидят. Расположившись в лесу, отдыхавшая смена отряда разожгла костры: буси жарили мясо. Полагая, что пройти выставленные дозоры незамеченными невозможно, воины расслабились.
– Пост большой, приблизительно сотня воинов, – тихо сообщил Горо, один из наёмников, изображавших ёдзимбо. – Половина бродит по лесу, половина сидят тут. Пойдём в обход – увидят и заподозрят неладное.
– А пойдём прямо – окажемся в яме, – ответила Каори. – Если завяжется бой, сюда сбегутся те полсотни, что вынюхивают по округе. Если всё-таки мы прорвёмся, увяжутся за нами – и к шаманке не ходи!
– Я вижу только один выход, – Асахара был мрачен. – Кто-то должен увлечь за собой тех, что стерегут в лесу. Остальные тишком проберутся мимо поста. Кичиро, твоё имя «удачливый», идти тебе.
Вынув из-под полы несколько огненных шаров, Асахара вручил их небольшого роста худощавому воину.
– Громче ори, беги шумнее, – посоветовал разноглазый, – шары кидай подальше и в разные стороны. Так собьёшь с толку дозорных, а сам затаишься и сможешь улизнуть.
Кичиро кивнул, принял шары, потом отошёл на значительное расстояние и снял с себя амуницию, закопал в снегу. Спустя некоторое время наёмники услышали вдалеке крики, хруст ломающихся веток, а после – несколько взрывов один за другим, и снова крики – боли, ярости, азарта погони. Спасся ли тот, чьё имя – «удачливый», Суа не узнала. Больше она этого парня не встречала никогда…
Дорога, ведущая в храм Кабукодзи, издали походила на тонкую нить, петляла по холмам. Двигаясь строго лесом и низинами, вкривь и вкось иссечёнными стремительными речными потоками, наёмники, переодетые дворцовой охраной, «нищий» Асахара и Суа на коне приближались к изгороди Кабукодзи уже на рассвете.
Выйдя из леса, они попали на извилистую искусственную дорожку из плоских каменных плит, в конце её высились красные тории, врата мира мёртвых, а за ними – ограда и ворота юдоли живых.
Окинув взглядом широкий простор комплекса храмовых построек, обсаженных кустами и плодовыми деревьями, за которыми уместилась даже небольшая сосновая роща, Суа озадаченно проговорила:
– Пришли.
– Хе-хе, – кивнул Асахара.
В кронах карликовых слив светились яркие фонарики, озаряя вход в гостевые покои главного корпуса. В середине деревянной стены, огораживавшей храмовый комплекс, имелись большие ворота с аркой, под ней топтались два сохэя с нагинатами. Вокруг каждого из малых храмов – отдельная изгородь с хорошо укреплённым охраняемым входом.
«Нищий» Асахара бочком-бочком на кривых ногах просеменил к воротам, задержался около тории, чтобы поклониться и что-то там положил – наверное, подношение ками. «Благочестив», – одобрительно подумал сохэй. Попрошайка же спокойно направился к воротам, с явным намерением войти. «Пусть войдёт», решил монах-воин, и посторонился. Асахара, поклонившись ему, шмыгнул в калитку ворот. Спустя четверть часа к воротам Кабукодзи подошёл небольшой отряд дворцовой охраны императора Нинтоку Тоды, впереди – девица высокого роста, на коне, одетая как знатная дама-воин: в утеплённый кожаный самурайский доспех, в чёрном плаще поверх него. Капюшон скрывал лицо – наверное, очень знатная госпожа, быть может, даже императорской фамилии!
– Отворите ворота и падите ниц перед Её светлостью Нинтоку Суа! – звонко воскликнул юный ёдзимбо, грудью напирая на сохэев.
Монахи-воины переглянулись.
– Госпожа, нам строжайше запрещено впускать на территорию храма вооружённых людей. Прошу Вас, оставьте оружие с одним из Ваших слуг здесь, под нашей охраной.
Юный паж рассвирепел:
– Не сметь рассуждать!!! Немедленно – на землю!
– Госпожа, – сохэй оказался не из пугливых, – под защитой храма находится важная персона, и никому не позволено приближаться к этому человеку с оружием. Я подниму тревогу, пусть даже это будет стоить мне жизни.
– Как тебя зовут, монах? – в голосе Суа одобрение, – Ты отважен и достоин чести служить мне. Я принимаю тебя на службу!
– Но…
Из калитки за спинами вооружённых длинными мечами охранников вынырнула малорослая тень. Два коротких тычка – два покойничка.
– Сендэй на третьем этаже, очень слаб, лежит без сознания, – сказал Асахара. – Я не смог к нему войти, там полно самураев из Каи.
Вход – чист. От старинной крытой черепицей арки тропинка, тянувшаяся вдоль крохотного озера, вела к трёхъярусному храму Кабукодзи.
– Вы, двое, осторожнее, – предупредила Суа, приказав наёмникам спрятать тела в кустах поодаль. – Пока что у нас есть преимущество неожиданности. Перебьём их поодиночке и доберёмся до Сендэя.
Асахара отдёрнул Каори за плечо, она готовилась протиснуться в калитку. – Туда не так-то просто войти. Если буддийский монах отрешён от мирской жизни, не значит, что охрана – такая же.
Предвкушая кровопролитие, Асахара криво улыбнулся, Каори приготовила кинжал для метания.
* * *
– Еси бойна, у вас обиино текут съёзы, – пояснил священник-лекарь, проведя двух молодых обтрёпанных бродяг в свою келью – Еси поажено сейдечко, вас постоянно одоевают всятеские стахи, будь вы хоть самым хабыым теовеком на свете; еси затонута сеезня, вы егко пиходите в яость. Пи боезни ёких вы спошь и ядом испытываете душевное беспокойство и сами не понимаете питины этого; еси наушиась функтия потек, то вы подвежены езким пеепадам настоения.
Осмотрев помещение храмовой пристройки, Шиничиро и Хаору задержались в маленькой комнате.
После того, как в один из осенних штормов окончательно развалилась сгнившая джонка, приятели решили выдавать себя за больных бродяг-сирот, зарабатывающих на пропитание игрой на бива. Хаору ещё и умел показывать фокусы.
Священник-лекарь Кимиясу разглядывал музыкальный инструмент, похожий по форме на заостряющийся кверху миндальный орех. Передняя стенка корпуса – слегка выгнутая вперёд, а задняя – плоская. Он рассматривал бива и несколько раз читал гравировку на стенке.
– Сыгай шо-нить, – попросил старик и улыбнулся, обнажив два оставшихся жёлто-коричневых зуба.
Положив пальцы одной руки на пять тончайших шёлковых нитей, склеенных рисовым клеем, другую руку Шиничиро плавно опустил на гриф. Сильнее нажимая струну за струной, изменив натяжение, отладил высоту тона. Достал из кармана гусиное перо, которым пользовался в качестве плектра, приложил к струнам. Мягкие, почти неслышные удары, похожие на тихий шёпот океана, гармонировали с тихо звучащим голосом певца. Юноша пел, и его облик необычайно преображался. Гласные звуки он тянул долго и сосредоточено, тембр его голоса изменялся – тёплый бархатный вдруг становился жёстким и тяжёлым, и снова непередаваемо светлел, то наполнялся силой чувства, то блёкнул. Хаору раскрыл рот от удивления – никогда не слышал пения друга, священник, подставив левое ухо, внимательно прислушался и лицо его разгладилось. Подошедший охранник, толстоногий гигант, задумчиво глядел в одну точку.
Кимиясу не сомневался в искренности слов молодых странников – не потому, что Шини прекрасно играл, и Хаору вправду казался замученным жизнью. Буддийский священник всегда рад приютить нуждающихся.
Оплывшая свеча догорала, в керамической тарелке скопилось много воска. Дабы усилить сочувствие священника, Хаору зачерпнул горсть воска, закинул в рот и жевал.
– Измутенные дети, откуа вы? – спросил Кимиясу, улыбнувшись. Из-за отсутствия зубов он говорил смешно, – … буддийские хаамы пидеживаютя стаииной тадитии… Вам йи не знать её?! Потому доого не имею паава содеажать вас.
Шиничиро был голоден, как зверь – хлебал суп с черепашьим мясом, закусывая пирожком с начинкой из варёных чёрных бобов. Он поглядывал на сушёного окуня, завёрнутого в листья водорослей, и глухо ворчал, как жрущий жадный кот.
Хаору, пронзаемый острым взглядом из-под кустистых бровей, замешкался с ответом, и только потерев хурму о своё промоченное задубевшее на морозе кимоно, страдальчески переспросил:
– Мы… откуда, сэнсэй? Нас держали в рабстве иноземцы-христиане.
Получив и надев не новую, но чистую и тёплую одежду, ребята остались довольны, однако вида не подали, жаловались на хворь и недомогание.
– Та-ак, – недоверчиво протянул Кимиясу, серьёзно поглядев на огромного детину-охранника. – Помнитя, что Шини-тян говойи иное. Томоэ, пйисмоти за готями, а то веемя сесясь нынте непокойное, Ёсисаа Хазиме собийати амию, скоя в Канто поти никого не останитя.
– Да? – вырвалось у Шиничиро непроизвольно. Подняв засаленную голову, он взволновано поглядел в окно: над густым бамбуковым лесом, серым холмом, похожим на шишку, светилось звёздное небо, но отсюда, за десяток ри, не увидеть Ампаруа.
– Как скажете, вакагими, – широко улыбнулся Томо, монах-воин огромного роста и мощного сложения. Скрестив толстые кувалды рук на груди, Томо испытующе глядел на гостей, косясь на их большую сумку из кожи тюленя.
Доев хурму, Хаору прикинулся больным, очень усталым, расположил циновку так, чтобы подставить лицо живительному ветерку, долетающему из сада, отвернулся от гиганта, ослабил воротник и улёгся.
Используя огниво и трут, старик Кимиясу отправился зажигать фонарики во тьме внутреннего святилища. Услышав тихий звон колокольчиков, пошёл открыть маленькое окошко, но, заметив в зале около алтаря две кривые тени, сползшие по стене, приложил два пальца к высохшим губам, издал вибрирующую трель.
Шиничиро и Хаору подскочили, а Томо выхватил короткий клинок левой рукой. В правой монах держал тонкую стальную цепь, на конце которой поблёскивал в тусклом свете свечей укреплённый острый резак. Искусно намотав на руку цепь, он выскочил в коридор. Старик успел закрыть на засов вторую дверь, и, раненый сюрикэном в живот, всхлипывал на полу. Два человека в доспехах императорской охраны спрятались за мраморной статуей Будды, ещё двое, готовясь швырнуть кинжалы, выглядывали в коридор из-за колонн. От брошенных лезвий гигант Томо резко ушёл в сторону, от следующих прикрылся большой керамической урной, но двое, обнажив катаны, напали. Из дверного проёма вылетела огромная сумка и выбила из равновесия крайнего нападающего, звонко ударив того в бок. Томо, дёрнув рукой, раскрутил цепь и тяжело ранил его, с другим принял бой на мечах и лихо справился – одной левой. Прибежали ещё двое. В зале, звякнув «кошкой», появился кто-то ещё.
Суа, аккуратно выглянув в коридор, подала знак Асахаре, он приготовил отравленный дротик. Появившийся в коридоре юноша показался принцессе знакомым… Подняв скрипучую затворку фонаря, Шиничиро зажёг фитиль, а затем швырнул сам фонарь в спину того врага, который проворно отступал от гиганта. Прибив недруга, Томо поманил незваных гостей. Асахара, выпрыгнул, выдув дротик, но гигант снова защитился урной. Да с ним и вдесятером не сладить! Каори, скользя по Будде, вылезла в окно – слишком мало места для манёвра. Асахара последовал за ней. Суа была крайне недовольна, но сражаться с этим один на один и вправду жуть как не хотелось. По укреплённой «кошке» она выбралась в другое окно – на большой закрытой территории храма шансов победить гораздо больше.
– Спасибо, Шини-кун, удружил! – сказал великан, открывая дверь. – Не выходите.
По тропинке, петлявшей вдоль храмовых помещений, где хранились священные паланкины, мимо десятков валявшихся там и сям заколотых или задушенных сохэев и самураев, шёл гигант, а следом – Шиничиро. В тщательно ухоженной сосновой роще – храмовом саду – Томо глядел в оба, примечал каждую движущуюся тень от ветвей, колыхаемых лёгким ветром, вслушивался в малейшие шорохи. Взгляд его, зоркий, точно у беркута, а сам он – сосредоточенный, как писарь.
Массивные приоткрытые мраморные ворота, ведущие к захоронению, словно придворные льстецы, застыли в поклоне над маленькими пагодами надгробий, за ними прошмыгнула тень Каори.
– Великан, они тебя за нос водят, – предупредил Шиничиро, идущий рядом, с катаной наперевес.
– Ты из додзё?
– Да, – неохотно ответил юноша.
– Так и думал. Зачем убежал? – осуждающе воззрился Томо.
– Не понимают, – пожал плечами юноша, нахмурившись.
– Поговорим позже, держись за моей спиной! – указал великан.
Каори, показавшись за крайними от тропы соснами, бросила кинжал, который не достиг цели, воткнувшись в дерево около Томо.
– Обман, – прошептал Шиничиро, прислонившись к сосне, сжав клинок двумя руками. – Я отстану шагов на десять, прикрою твою спину. У меня есть парочка сюрикэнов. – Нагнувшись, он осторожно прокрался назад.
Бесшумно появившись за спиной гиганта, Асахара получил «звёздочку» в зад. Подпрыгнул, как ошпаренный, взвизгнул. И, разворачиваясь, великан припустил могучим кулаком в челюсть бандиту. Тот отлетел на несколько ярдов, стукнулся о сосну и потерял сознание.
– Я приказываю остановиться! – на тропе возникла величественная высокая женщина. Она медленно спустила капюшон; длинная заколка в чёрном узле волос блеснула янтарём. Она изящно вытянула правую руку, продемонстрировав сверкающий яркими искрами крупный бриллиант на указательном пальце. – Я твоя госпожа.
– Кидзё, Суа-химэ, вас ли я вижу?
Голос Томо ослаб, сохэй словно забыл об опасности. Великан, опустив меч и цепь, пошёл к ней, как зачарованный.
– Болван! – бросил Шиничиро свистящим шёпотом. – Пропадёшь… глупец!
Гигант не обернулся.
По соседнему ряду сосен юноша быстро-быстро догонял монаха-охранника. Вдруг кто-то схватил его, потянул так, что юноша свалился, выронив меч. Отёр глаза от снега, сыпавшегося с ветвей, хотел закричать, но звук пропал – широкая горячая ладонь придавила рот. Шиничиро, резко дёрнувшись, сильно укусил чьё-то запястье. Нащупал ногами опору – кривой ствол, оттолкнулся, что было сил, и миновал захват, оказавшись в двух шагах от незнакомца.
– Нервы на моей левой руке повреждены, – тихо пояснил человек в мешковатой одежде монаха-воина, его прищуренные глаза пристально глядели из-под капюшона. Он сидел, облокотившись о ствол, на коленях лежали ножны с наполовину вытащенным катаной. Старый монах выглядел болезненным, медленно дышал, но взгляд его был исполнен собственного достоинства. – Подозрения оправданы, сестра императора тоже заодно с шайкой Рыжего Змея. Я – Сендэй.
– Да хоть Будда, мне надо выручить друга! – фыркнул юноша, подобрав меч.
Шиничиро стремительно двинулся под кронами, снега у основания деревьев меньше и шаги почти не слышались. Прямая, как ствол, властная фигура Суа виднелась из-за сосен возле глинобитной стены. Подняв из снега подвернувшийся под руку толстый прут, парень приготовился швырнуть, но услышав издалека голос Хаору, растерялся.
– Может, хватит на морозе торчать, не июль месяц, а?! Сумка тяжёлая, давай скорее… ой, укуси тебя дракон, не вздумай убить, кто мне лодку починит? – Хаору вряд ли надеялся заставить принцессу заниматься восстановлением его гнилой посудины. Орал, что в голову взбрело – лишь бы его не приняли за участника сражения. Пусть сочтут полоумным – лишь бы выбраться живым, унести подальше ноги.
Не таков был Шиничиро! Выметнувшись из-за дерева, он бежал, набирая скорость, грудь его напряглась, как тетива лука, готовая выпустить стрелу, напоённую ядом обиды. Шини крепко сжимал сучковатый прут, который так и просился лечь на голову сестре императора – месть, месть, месть! – стучало его сердце.
Воспользовавшись замешательством гиганта, Суа яростно полоснула Томо клинком. Бледная сверкающая трещина расколола темноту – Томо глухо закричал, упав на колени. Хлестала кровь из раны – от шеи до середины живота. Следом за великаном получила «что причитается» и девушка, – Шиничиро, в прыжке сгруппировавшись в ядро, сбил её с ног. От неожиданности она вскрикнула. Меч, украшенный драгоценностями на рукоятке, воткнулся в землю.
– Эй, иди, забирай свою хозяйку! – крикнул юноша в темноту угла глинобитной стены. – Получила, да? – рявкнул он, склонившись над ней. Суа находилась без сознания, её красивое румяное лицо выглядело мирно, чёлка с блестящей заколкой прелестно лежала на гладком прямом лбу, ноздри слегка подрагивали. Подобрав богатый клинок, парень насторожился: шаги! Шиничиро нырнул в проём между сосен.
У самой изгороди малого храма на дорожке сидел и ошарашено тёр затылок Хаору. Завидев меч, которым на бегу помахивал друг, «Бамбуковый мореход» резко поднялся, и, пошатываясь, побежал в сторону выхода со двора.
– Что случилось, где Кимиясу-сан? – трое солдат императорского патруля, вооружённые длинными мечами, вошли в открытые ворота. Следом показались ещё пятеро, с копьями яри.
– Их обоих убили! В храме мёртвые бандиты, – объявил Шиничиро сердито. – Пропустите…
– Никого не выпускать, – сказал десятник, глядя по сторонам, отдавая указания солдатам.
– Не подхо-дить!.. – обрывисто донеслось из рощи. Пара сюрикэнов, вылетевших из-за деревьев, впились двоим в головы.
Десятник, отходя к выходу, испугано вглядывался в темноту.
Пропустив Шиничиро и Хаору, он примкнул к шестерым оставшимся, намереваясь разобраться с бандитами. На тропе вдоль храмовых построек быстро промелькнули два человека, и встала, как вкопанная, величественная фигура в капюшоне.
– Именем императора, приказываю сдаться! – воскликнул десятник.
Двор храма Кабукодзи и сосновая роща стали последним пристанищем патрульных.
Кротко подложив руку под голову, с широким позолоченным лицом и длинными косыми глазами из сапфира, Будда наблюдал за хладнокровной расправой с улыбкой мирной грусти на тонких губах, со своего мраморного ложа около озерца, в котором отражались сотни ярких звёзд.
Шиничиро, удирая, испытывал неприятное тоскливо-щемящее чувство, противоречивое и навязчивое, как стук осеннего дождя.
