Текст книги "Христианская мудрость"
Автор книги: Виктор Лавский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ
(ум. в 96)
Священномученик Дионисий Ареопагит происходил из Афин, жил в I веке. Он был одарен великим умом и очень образован. С целью большего усовершенствования в науках он удалился в Египет, в Илиополь, где предался изучению астрономии – но в день распятия Иисуса Христа, когда солнце померкло и земля затряслась, святой Дионисий сказал: «Или Бог, Создатель мира сего, страдает, или этот видимый мир кончается».
Возвратившись в Афины, он сделался членом ареопага, то есть верховного суда, почему и называется ареопагитом. Когда в бытность свою в Афинах апостол Павел проповедовал в ареопаге, Дионисий уверовал. Святой апостол поставил его епископом в этом городе. Устроив Церковь, святой Дионисий отправился с проповедью в другие страны, был в Риме и Франции и обратил многих в христианство. В Париже правитель Сисиний судил его за веру, убеждал и мучил, чтобы отвлечь от Христа, наконец, приказал умертвить мечом. Но обезглавленное тело святого Дионисия встало, взяло в руки свою голову и пошло к тому месту, где была христианская церковь, положило голову на руки одной благочестивой женщины и тогда упало. Это произошло в 96 году. /86, 560/
***
Если кто-либо скажет, что некоторым святым непосредственно является сам Бог, пусть он из Священного Писания уразумеет и другое: что сокровенное Божие никто не видел и не увидит, богоявления же праведникам свершались через боголепные и соразмерные им видения и изъяснения. Всемудрое же слово Божие справедливо именует богоявлением видение, которое изъявляло собой как бы через образ безобразное, Божие подобие, ибо оно возводит созерцающих к божественному; через него созерцающие, сподобясь божественного озарения, свято посвящаются также во что-то из божественного. И в такие божественные видения славные праотцы посвящены были через посредство сил небесных. /88, 609/
***
Божественный мрак – это тот недосягаемый свет, в котором, как сказано в Писании, обитает Бог. Свет этот незрим по причине чрезмерной ясности и недосягаем по причине переизбытка сверхсущностного светолития, и в этот мрак вступает всякий, кто сподобился познавать и видеть Бога именно через не-видение и не-познавание, но воистину возвышается над видением, зная то, что Бог – во всем чувственном и во всем умопостигаемом, и возглашая вместе с псалмопевцем: «Дивно знание твое для меня, укреплено оно, и не могу я подняться к нему». /88, 610/
***
Подобающая Богу красота, неразложимая, благая, таинственноначальная, безусловно, не входит в смешение ни с каким неподобием; и все же она способна уделять каждому по его достоинству долю своего света и каждого приводить в божественнейшем таинстве посвящения к созвучию со своим неизменяемым ликом. /88, 610/
***
Цель священноначалия есть уподобление Богу и соединение с ним в меру возможного, и в Боге оно имеет наставника всего священного знания и действования. /88, 610/
***
Всепричине и сверхсущности всего подобает безымянность и в то же время наименование всем тем, что существует, чтобы действительно быть всеобщим царством, средоточием всего того, что к нему устремляется как к своей причине, началу и цели. /88, 612/
***
К самому сокровенному мы устремляемся, отрешаясь от всякой умственной деятельности, ибо никто не созерцает Его Самого как обожание жизни или сущность, которые едва похожи на от всего отличающуюся и все превосходящую причину. /88, 613/
***
Как наше солнце не рассуждает или предпочтительно выбирает, но в силу самого своего существования освещает все, что в меру своих сил способно приобщиться к его свету, так и благо, которое превосходит солнце, подобно тому, как запредельный образ превосходит слабое свое изображение, проливает его на все существующее в меру его восприимчивости. /88, 613/
***
Бог не существует каким-либо определенным образом, но просто и неограниченно заключает и предвосхищает в самом себе полноту бытия. /88, 616/
***
Наиболее божественное познание Бога мы обретаем, познавая Его неведением в превосходящем разум единении, когда наш ум, отрешившись от всего существующего и затем, оставив самого себя, соединяется с пресветлыми лучами и оттуда, с того света, осеивается неизведанной бездной премудрости. Эта же премудрость должна быть познаваема из всего существующего, сама же, согласно Писанию, созидая все и вечно устрояя Вселенную, является причиной нерушимого всеобщего приспособления и порядка, ибо она постоянно связывает конец предыдущего с началом последующего и таким образом украшает весь мир одним единодушием и согласием. /88, 617/
***
«Единое» означает, что Бог преобладает всем под одним видом в одном единстве и является причиной всего, не покидая своего уединения, ибо нет такого существа, которое не было бы причастно к единству. /88, 619/
***
Если случается, что некто, видя Бога, понимает смысл своего видения, то это не означает, что он видел Самого Бога, но одну из тех непознаваемых вещей, что обязаны Ему своим бытием. Ибо в Самом Себе Он превосходит всякое разумение и всякую сущность. Сверхсущественным образом Он существует и познается, сверх всякого постижения, лишь как совершенно непознаваемый и вовсе не существующий. Именно это совершенное незнание в лучшем смысле слова и образует истинное знание Того, Кто превосходит всякое знание. /95, 31/
***
Причина всего, сущая превыше всего… не есть тело, не имеет ни образа, ни лика, ни качества, ни количества, ни толщи, не пребывает в пространстве, незрима и неосязаема, неощущаема и не ощущает… Поднимемся еще выше и скажем, что она не есть ни душа, ни ум и не обладает ни представлением, ни мнением, ни разумением, ни мыслью и сама не есть ни разумение, ни мысль. Она неизреченна и непомыслима; она не есть ни число, ни устроение, ни величина, ни малость, ни равенство, ни не-равенство, ни подобие, ни не-подобие. Она не недвижна, и не двигается, и не пребывает в состоянии покоя; не обладает силой, и сама не есть ни сила, ни свет; не обладает жизнью, и сама не есть жизнь. Она также не есть ни сущность, ни вечность, ни время. Потому до нее невозможно коснуться мыслью. Она не есть ни знание, ни истина, ни царствие, ни мудрость, ни единое, ни единство, ни божественность, ни благость, ни дух в том смысле, как мы его знаем, ни сыновство, ни отцовство и вообще ничто из того, что нам или всякому другому сущему ведомо. Она не принадлежит к не-сущему, но также и к сущему, и ничто из сущего не может ее познать, какая она есть, так же как сама она не может познать вещи, какие они есть. Для нее нет разумения, имени, познания; она не мрак и не свет, не заблуждение и не истина. Вообще относительно нее невозможно ни полагание, ни отрицание, ибо с нашими полаганиями и отрицаниями мы не полагаем и не отрицаем ее, ведь она превыше всякого полагания как совершенная и единственная причина всего и превыше всякого отрицания как избыточествование полной отрешенности от всех вещей, как сущее над всем. /95, 32/
***
Святые богословы нередко описывают под видом огня сверхсущностную Сущность: чувственный огонь, можно сказать, присутствует везде и освещает все, не смешивая ни с чем… Он сверкает ослепительным светом и в то же время пребывает таинственным, непознаваемым вне являющей его материи. Никто не может ни перейти его сверкания, ни созерцать его лицом к лицу, но его мощь простирается повсюду, и там, где он возгорается, он притягивает к себе все… В своем превращении он отдается всякому, кто ни приблизится к нему, как бы ничтожен он ни был: он перерождает все сущее своим животворным теплом и озаряет его, но сам остается чистым и не смешанным ни с чем… Он деятелен, могуч, невидимо присутствует везде. Если им пренебрегают, он кажется несуществующим. Но под действием трения, этого как бы молитвенного действа, он вспыхивает, набирает силу, распространяется вокруг. Можно указать и на другие качества огня, с которым как с чувственным образом, сравнивают деяния Божественного Начала. /95, 34/
***
Теперь нам надлежит славить эту вечную Жизнь, из которой происходит всякая жизнь и через которую все живущее в меру своей способности обретает жизнь. Говоришь ли ты о жизни духовной, умственной или чувственной, или о той, что питает и взращивает, или о любой другой жизни, какая только может быть, – она живет и животворит благодаря Жизни, превосходящей всякую жизнь… Ибо недостаточно сказать, что эта Жизнь жива. Она есть Начало жизни, единственный Источник жизни. Именно она усовершает и различает всякую жизнь, и надлежит возносить ей хвалу, исходя из всякой жизни… Подательница жизни и более чем жизнь, она заслуживает прославления всеми именами, какие только могут быть приложены к этой Жизни. /95, 35/
***
Вне причастности к Благу ничто никогда не существовало, и не существует, не будет и не может существовать. Возьмем, к примеру, распутство. Оно лишено Блага неразумным вожделением… но не менее верно и то, что оно причастно к Благу через пребывающий в нем слабый отзвук единения и нежности. Также и гнев причастен к Благу через само заключенное в нем устремление, через желание улучшить то, что представляется дурным, и привести его в по видимости лучшее состояние. И даже желание идти худшим из путей, поскольку он желает не иного, чем жизни, – и жизнь, по его представлению, наилучшей, – самим этим желание, самой жаждой жизни, самой тягой к жизни высшей также причастен к Благу. Если бы Благо упразднилось вовсе, не осталось бы ни жизни, ни желания, ни движения и ничего иного. /95, 174/
***
Если справедливо, что Божественное Начало присутствует во всяком сущем, то всякое сущее, напротив, не пребывает в Нем. Мы пребываем в Нем только лишь через призывание Его пресвятыми молитвами, умиротворенным разумом… ведь Его местопребывание не ограничено – так, чтобы оно могло измениться… Если бы мы находились в лодке и некто, желая прийти к нам на помощь, бросил бы концы каната, прикрепленного к скале, то, разумеется, не мы притянули бы скалу к себе, но сами, вместе с лодкой, устремились бы к ней… Вот почему… следует начинать с молитвы: не для того, чтобы приблизить к себе Всемогущего, одновременно пребывающего везде и нигде, но чтобы предать себя в руки Его и соединиться с Ним. /95, 180/
***
Душа совершает круговое движение, возвращаясь к самой себе; отвращается от внешнего мира, когда собирает и соединяет воедино свои способности к постижению в сосредоточении, предохраняющем их от всякого заблуждения; когда отвлекаются от множественности внешних предметов, чтобы сосредоточиться в самой себе. Достигнув внутреннего единства… она приводится к Прекрасному и Благому…
Душа совершает спиральные движения по мере того, как особым образом просвещается Божественным познанием.
Наконец, душа совершает продольное движение, когда вместо возвращения к самой себе и стремления к духовному единству она обращается к окружающему ее сущему и с помощью внешнего мира как совокупности символов возвышается к созерцанию… /95, 196/
***
Не менее ошибочно повторять избитые слова: материя как таковая есть обитель зла. Ведь и материя поистине причастна порядку, красоте и форме… Кроме того, разве Благо использовало бы для рождения злую реальность? Разве может она быть злой, эта реальность, пронизанная Благом?.. Если материя зла, как тогда объяснить, что она рождает и питает естество? Зло как таковое ничего не рождает и не питает, не производит и не охраняет. Если возразят, что материя влечет душу ко злу, как же тогда возможно существование материальных существ, обращающих взор ко благу? /95, 216/
***
Для всякого, кто предается размышлению, явления красоты становятся образами невидимой гармонии. Ароматы, касающиеся наших чувств, представляют просвещение духовное. Материальные светильники знаменуют тот поток нематериального света, образами которых они являются. /95, 219/
***
Непрестанно упражняйся в мистических созерцаниях, оставив ощущения, отрекись от заключений ума, отбрось все чувственное и умопостигаемое, совлекись совершенно небытия и бытия и таким образом вознесись, насколько ты сможешь, к единению в незнании с Тем, Кто превосходит всякую сущность и всякое знание. Ибо, только выйдя из всего, и самого себя в том числе, – полностью и окончательно, – в чистом экстазе возвысишься ты к светоносному мраку Божественной сверхсущности, оставив все и совлекшись всего. /95, 243/
***
Быть обожженным – значит дать Богу родиться в себе. /95, 248/
ЕРМ (ПАСТЫРЬ ЕРМА)
(ум ок. 100)
Ерм (пастырь Ерма) был родом грек, но жил в Риме. Он был в супружестве с язычницей, но которая, как он надеялся, была сестрою его в Господе. До обращения своего Ерм подвергался падениям: по излишней родительской любви дозволил детям предаваться порокам, и наказан был поведением их; супруга заставляла терпеть неприятности; таким образом, за грехи домашних Господь послал на него тяжелое испытание, – из богача он стал бедным. Но, наказуя, Господь вместе и миловал его, – на время покаяния поручил его особенному хранению Ангела. И этот Ангел, явившись ему в виде Пастыря, преподал ему наставления в жизни. Наставления эти не только сам Ерм выполнял заботливо, но по воле того же Ангела, предлагает их и другим. Время кончины св. Ерма доподлинно неизвестно, но вероятно она последовала около 100 года. /96, 31/
***
Итак, облекись в радость – средоточие божественных наслаждений; вкушай ее отраду. Ибо всякий человек в радости творит доброе и мыслит справедливое, бросая себе под ноги уныние. Пребывающий в унынии, напротив, вечно творит злое, опечаливая Духа Святого, данного людям как радость; затем… он совершает нечестие, не молясь Господу… Ведь молитва унылого не имеет силы вознестись к престолу Божию… Примешиваясь к молитве, уныние не дает ей подняться – подобно тому, как подмешанный к вину уксус лишает его вкуса… Итак, очисти сердце твое от злого уныния, будешь жить для Бога. Те будут жить для Бога, кто совлечется уныния и облачится в радость. /95, 163/
***
Однажды, когда я, прогуливаясь по полю, увидел вяз и виноградное дерево, и размышлял о плодах их, – явился пастырь мне и сказал: «Что ты думаешь об этом виноградном дереве и вязе?» «Думаю, как они пригодны друг для друга». И сказал он мне: «Эти два дерева представляют рабам Божиим глубокий смысл. Виноградное дерево имеет плод, а вяз – дерево бесплодное; но это виноградное дерево не может приносить обильного плода, если не будет опираться на вяз. Ибо лежа на земле, оно дает гнилой плод; но если виноградная лоза будет висеть на вязе, то дает плод и за себя и за вяз. Итак, видишь, что вяз дает плод не меньший, даже гораздо больший, чем виноградная лоза, потому что виноградная лоза, будучи подвешена на вязе, дает плод и обильный и хороший; но лежа на земле, дает плод плохой и малый. Это служит притчей для рабов Божиих, для бедного и богатого».
«Каким образом, – спрашиваю, – объясни мне». «Богатый имеет много сокровищ, но беден для Господа; развлекаемый своими богатствами, он очень мало молится Господу, и если имеет какую молитву, то слабую и не имеющую силы. Но когда богатый подает бедному то, в чем тот нуждается, то бедный молит Господа за богатого, и Бог подает богатому все блага; потому что бедный богат в молитве и молитва его имеет великую силу перед Господом. Богатый подает бедному, веруя, что ему внимает Господь, и охотно и без сомнения подает ему все, заботясь, чтобы у него не было в чем-нибудь недостатка. Бедный благодарит Бога за богатого, дающего ему. Тот и другой делают дело. Так люди думают, что вяз не дает плода – не знают они и не понимают того, что во время засухи вяз, имея в себе влагу, питает виноградную лозу, а виноградная лоза, имея постоянную влагу, дает двойной плод, и за себя и за вяз. Так и бедные, моля Господа за богатых, бывают услышаны, и умножают богатства их, а богатые, помогая бедным, ободряют их души. Те и другие участвуют в добром деле. Итак, кто поступает таким образом, не будет оставлен Господом, но будет вписан в книге жизни. Блаженны те, которые, имея богатство, чувствуют, что они обогащаются от Господа, ибо кто почувствует это, тот может делать нечто доброе. /21, 207/
ФЕОФИЛ АНТИОХСКИЙ
(2 век)
Феофил родился на берегах Евфрата в семье язычников. Он получил глубокое эллинское воспитание и образование. После долгих исканий он открыл для себя Библию и стал христианином в зрелом возрасте, а затем, согласно «Церковной истории» Евсевия, – шестым епископом Антиохии. Из написанного Феофилом сохранилась только сочиненная позже 180 г. апология, представляющая собой диалог с другом язычником: «Три книги к Автолику». Здесь впервые мы встречаемся с темой человека как «образа Божия», важность которой для последующей святоотеческой духовности трудно переоценить. /95, 373/
***
Все имеют глаза, но у иных они покрыты мраком и не видят солнечного света. И хотя слепые не видят, свет солнечный все-таки существует и светит, а слепые пусть жалуются на самих себя и на свои глаза. Так и у тебя, мой друг, очи твоей души помрачены грехами и злыми делами твоими. Человек должен иметь душу чистую, как блестящее зеркало. Когда на зеркале есть ржавчина, то не может быть видимо в зеркале лицо человеческое: так и человек, когда в нем есть грех, не может созерцать Бога. /21, 459/
***
Как душа у человека невидима и незрима для людей, познается через движения тела, так и Бога нельзя видеть очами человеческими, но Он созерцается и познается из Его провидений и действий. Ибо кто увидит корабль в море, снаряженный и идущий к берегу, непременно заключит, что есть на нем кормчий, управляющий его движением; так точно должно думать, что есть Бог Правитель вселенной, хотя Он и невидим плотскими глазами по его бесконечности.
Если человек не может взглянуть на солнце – это весьма малое в сравнении с вселенной тело, – по чрезмерному его жару и силе, то не меньше ли еще смертный человек может видеть неизреченную славу Бога? /21, 460/
***
Когда отложишь смертное и облечешься в бессмертное, тогда узришь Бога, как следует. /21, 462/
***
Какой земледелец может получить жатву, если прежде не вверит земле семена? Кто может переплыть море, если прежде не доверится кораблю и кормчему? Какой больной может излечиться, если прежде не доверится врачу? Какое искусство или знание можно изучить, если прежде не отдадим себя и не доверимся учителю? Итак, земледелец верит земле, плаватель – кораблю, больной – врачу, а ты не хочешь довериться Богу, имея от Него столько залогов! /21, 463
***
Язычник спрашивает св. Феофила: «Покажи мне своего Бога». – «Покажи мне твоего человека, – и я покажу моего Бога. Покажи, что очи души твоей видят и уши сердца твоего слышат», – отвечает тот. /96, 70/
***
Бог видим только для тех, которые могут видеть Его, то есть у которых очи душевные открыты. Все имеют глаза, но у некоторых они так помрачены, что не могут видеть света солнечного: тьма не менее солнца не теряет блеска своего оттого, что слепые не видят… Если в человеке обитает грех, он не может созерцать Бога. /96, 70/
***
Может быть, кто-нибудь спросит: смертным ли сотворен человек? Нет! Что же – бессмертным? И того не утверждаем… Если бы Бог сотворил человека бессмертным, то сотворил бы его богом. И опять, если бы сотворил его смертным: сам Бог был бы виновником смерти его. Поэтому Бог сотворил человека способным к тому и другому, чтобы он сам стремился к бессмертию, сохраняя заповедь Божию. /96, 71/
***
Зернышки, заключенные внутри гранатового плода, не могут видеть того, что вне скорлупы, так как они находятся внутри. Так и человек, вместе со всею тварью, заключенный в руке Божией, не может созерцать Бога…
Это через Него ты говоришь, друг, это Им ты дышишь – и не знаешь того! Ибо разум твой слеп, сердце ожесточено. Но, если захочешь, можешь исцелиться. Доверься врачу, он откроет очи твоей души и сердца. Кто же врач? – Бог, с Его словом и мудростью… /95, 28/
***
Бог назван Богом потому, что в Нем Самом – основание всего, и потому что Он – порыв из собственной замкнутости: этот порыв означает дарование жизни миру… Всемогущий, Он содержит в Себе все: вершины, глубины бездн, пределы земли – в Его руке. /95, 33/
***
Бог одарил землю питающим ее дуновением. Это Его дыхание животворит все вещи. если бы Он задержал Свое Дыхание, все обратилось бы в ничто. Это дыхание слышится в твоем дыхании, в твоем голосе. Ты дышишь Духом «Я» Божиим – и не знаешь о том. /95, 73/
