Текст книги "О бедном мажоре замолвите слово (СИ)"

Автор книги: Виктор Викторов

Соавторы: Виталий Останин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Я опустил задницу на стул и превратился в слух. Отключил всю свою природную язвительность, равно как и лезущие изнутри манеры не самого любезного княжича в истории Российской империи. И замер. Если кому-то хочется побеседовать, то он пусть и начинает.

Вообще, удивительно, конечно. Довольно топорная работа. Нагрянуть с проверкой только для того, чтобы обеспечить приватный разговор с опальным сыном одного из Семи? Так можно было пригласить, как-то без такой помпы все обставить. Сейчас же последний постовой в отделении будет знать, что по душу Миши Шувалова приезжала большая шишка из Главка.

Или на то и расчет? Превратить меня в прокаженного? Человека, от которого все будут шарахаться. Просто, чтобы не попасть под раздачу, когда она начнется. Тоже, кстати, версия. И небезосновательная. Вот только зачем?

Зачем, Дрозд? Наивняк подвыкрути! Из-за папки, зачем бы еще. Какая-то мутная история, сын Шувалова идет в полицию, противники князя тут же начинают свои ходы. Подозревая, что никакой это не скандал в благородном семействе, а хитрая политическая игра старого лиса.

Может он решил сынка своего на место главного полицейского города продвинуть. Мол, пошатается по отделу, потом через пару лет переведется в Главк – без всякой помпы. И так, тихой сапой, доберется до самого верха.

То есть, конечно, власть над полицейским аппаратом для одного из самых могущественных людей в столице, а то и в стране, не самоцель. Но сил ведь, как и денег, никогда не бывает слишком много.

Если принять эту версию, как основную, то у старшего Шувалова какие-то очень далеко идущие планы – это я как бы с точки зрения оппонентов рассуждать пытаюсь. А нам вот надо, чтобы он своих целей достиг? Нет, не надо. Значит начнем вредить. Не из злобы, а просто, чтобы не расслаблялся.

– Михаил, можно без чинов, – в знак того, что беседа предполагается без галстуков, генерал снял фуражку, расстегнул верхнюю пуговицу на воротнике-стойке, и довольно вальяжно закинул ногу на ногу. – Можешь обращаться ко мне Григорий Антонович. Фамилия Платов. Глава отдела внутренних расследований Главного управления.

В одной фразе – и кнут, и пряник. Давай без чинов, и сразу же должность. Да еще такая!

– Как скажете, Григорий Антонович. Так чем обязан визиту? Если можно, то давайте сразу к делу. Я тут человек новый, мне еще репутацию нарабатывать и нарабатывать. Никому ведь не нравится, когда стажер с генералом чаи в рабочее время гоняет.

Я даже не пытался играть испуг. Не поверит. Он понимает, что перед ним сидит пацан, за которого папка вписывался в любой блудняк уже много лет. И то, что старик сына сейчас из дома выгнал, никак характер молодого человека не изменит. По крайней мере, не в ближайшее время.

И сразу же дал понять – знаю, что он чего-то от меня хочет. И предпочел бы услышать прямое предложение, а не хождение вокруг да около.

Платов оказался весьма догадливым.

– Хочу предложить вам, Михаил, послужить Родине. По-настоящему.

Глава 21

– Я уже служу, господин генерал.

На «уникальное» предложение собеседника я отозвался без малейшей задержки. На пафос меня взять хотел, посмотрите на него. Тоже мне! Родине послужить! Да там, где тебя учили мозги пудрить, я преподавал!

Но все же он был хорош! Легкая ироничная улыбочка, расслабленная поза. Уверен в себе, считает, что полностью держит разговор в руках. И слова, что будто бы сами вылетают из его рта. Всегда своевременные.

– О, не сомневаюсь. Только вот Родина у нас у каждого – своя. У кого в бумагах, у кого в крови, у кого в тени. Знаешь, у античных греков была такая поговорка: «Посейдон одного города может враждовать с Посейдоном другого». Вроде один божественный пантеон, а поди ж ты. Что применительно к нашей ситуации значит…

– Что интересы одной группы лиц, считающих, что руководствуются в своих действиях интересами родины, могут конфликтовать с интересами другой группы лиц. Которые точно также убеждены, что действуют во благо Отечества, – закончил я за него. – Да, я понимаю, Григорий Антонович. И вы сейчас пришли ко мне с предложением от одной из таких групп.

А вот такой откровенности он не ждал. Даже сбился с ритма на пару секунд, быстро прокручивая в голове сценарий беседы, и адаптируя его под новые обстоятельства.

– Хорошее воспитание, – нейтрально заметил генерал, намекая на подкованность довольно молодого человека. Которому бы вроде не полагалось разбираться в политике. И одновременно с этим выгадывая себе еще время.

– Лучшее из того, что можно купить за деньги, – также без выражения отозвался и я. – Мы уже можем перейти к делу? Правда, куча дел еще…

Те, кто создавал для этой встречи мой психологический портрет, сейчас, вероятно, очень часто и очень сильно икал. От того, какими «добрыми» словами их вспоминал глава внутренних расследований. Прожигатель жизни, мажор, зависимость от «золотого лотоса» и других наркотических препаратов, конфликт с отцом, безвыходная жизненная ситуация – так они написали?

Или – умный, хитрый, скрытный? Работает в паре с отцом, преследует интересы семьи внутри силового ведомства. Именно на это я намекнул своей репликой и безразличным отношением к еще неозвученному предложению. Знаю, что не правда. Но ведь в правду гость не поверит!

Давай, генерал! Гадай, кто перед тобой!

– Конечно, – с мягкой улыбкой произнес Григорий Антонович. Решился таки перейти от пафосных заявлений к сути вопроса? А вот и нет! Продолжил нагонять туман. – У всех есть сферы, за которые они держатся особенно цепко. И когда кто-то чужой вдруг проявляет интерес…

– … остальные начинают чесать затылки, – спокойно закончил я.

Порой эти словесные кружева бесят, но я не мог не признать, что на определенном уровне уже просто нельзя взять и в лоб выдать что-то вроде: «Знаешь, Миша, те люди, которые за мной стоят, недовольны тем, что твой батя полез на чужую территорию. Есть, знаешь ли, баланс, он складывался годами, если не десятилетиями. И нельзя взять и разрушить его потому, что одному влиятельному князю этого захотелось».

– Верно, – с улыбкой произнес собеседник. – Рад, что ты быстро схватываешь суть.

– Вы продолжайте, господин генерал, продолжайте.

И он, разумеется, продолжил. Про уже упомянутый баланс, который Шувалов-старший (без имен!) якобы пытался нарушить. И так же плавненько подводил к тому, что может моим отцом и не жадность движет, а что-то похуже? Без примеров, конечно же! Дурак он упоминать иностранные разведки, заговорщиков или еще бог знает кого! Это я и сам понял из его намеков.

Я же, хоть и слушал его очень внимательно, успевал и кое-какой анализ в своей бестолковке крутить. И то, что у меня рисовалось, не нравилось мне от слова совсем. А картина была, как говорил один любимый мною персонаж из города Одессы, маслом!

Какие-то забронзовевшие типы решили, что старший Шувалов пытается прибрать к рукам такой актив, как МВД. Или, по меньшей мере, столичный аппарат. Явно уже чей-то или нейтральный. И никто из них даже не собирается рассматривать версию о том, что у отца и сына случился конфликт. Что за люди!

Всё, на чём держится их логика – пацан с фамилией. Там, где его быть не должно. Интересно? Да! Куснем и проверим реакцию? Почему нет! Что-то теряем? Ну разве что старший Шувалов возмутиться. Но это даже хорошо – проявит себя. Чертовы кукловоды в перчатках, решающие, к кому привязать следующую нитку!

Хотя, на мой взгляд, логичнее для Шувалова было устроить своего сына в Главк на какую-нибудь синекуру. Но возможно в центральном аппарате попросту нельзя было сильно развернуться, ведь акулы, которые там плавают, любую засланную барракуду на части порвут в момент. Тогда «избранный» Шуваловым путь выглядит вполне логичным.

В конце концов, что я знаю о масштабах тех игр, которые ведут здешние вершители судеб? Может это нормально для них, устроить интригу с плечом в десять-пятнадцать лет?

– Другими словами, Михаил, мне бы очень не хотелось увидеть, что одна из опор трона… – генерал сделал вид, что подбирает правильное слово. – Как бы это правильнее сказать? Зашаталась, вот!

Но такое не отреагировать я, разумеется, не мог!

– На что это вы намекаете, Григорий Антонович? – добавив в голос возмущения, произнес я. – Что мой отец?..

И тоже фразу не закончил. Просто, чтобы он не думал, что один может в недосказанности.

– Лишь на то, что мне бы очень хотелось верить, что благородные фамилии способны служить не только себе, но и Отечеству.

– Это еще что значит?

То есть, понял-то я все прекрасно! Но тут был просто обязан продемонстрировать оскорбленную невинность. Я, конечно, в прежней жизни в высших эшелонах власти не крутился, но как покупают можно было увидеть не только там. А Мишу, то есть меня, в данный момент именно что пытались купить. Предложив стать (якобы) самостоятельным игроком, а не ставленником своего отца. В надежде на то, что молодой здоровый и несомненно амбициозный человек сделает ставку на себя. Возможно, как на следующего главу княжеского рода.

– Ты просто подумай пока, Михаил, – хмыкнул генерал, не отвечая на вопрос. – В твоём возрасте важно правильно выбирать не только врагов, Михаил… но и союзников. Иногда одно и то же лицо может быть и тем, и другим.

После чего поднялся, давая понять, что разговор окончен. И широким жестом хозяина указал на дверь. Я кивнул и проследовал к выходу. Он следом. Не собирался тут больше задерживаться.

– Надеюсь, ещё будет повод побеседовать, Георгий Антонович. Без протокола, – на прощание произнес, видя, что дальнейший интерес ко мне «проверяющий» потерял. А значит я могу возвращаться к своим делам.

– И я, Михаил! – вложив в короткую фразу целую гору смыслов, отозвался генерал. – Передавайте Александру Сергеевичу, что я более чем удовлетворен тем, что увидел в его отделении.

И бодрой походкой человека, который не пренебрегает физическими нагрузками, стал спускаться по лестнице. Однако прежде, чем он вышел из отделения, я услышал, как он произнес, скорее всего в телефон.

– Держался неплохо, чувствуется порода. Да, стоит дать плоду дозреть…

После чего голос его стал глуше – он ушел довольно далеко. А потом и вовсе на улице заревел мощный мотор, который увез визитера обратно в Главк.

А я остался разгребать последствия его короткого здесь пребывания. Которые не замедлили начаться, стоило мне вернуться в кабинет оперов. Откуда уже, по счастью, ушел Пушкарев. Эх, а я так хотел ему сказать, что отдел проверку прошел! Ладно, потом найду и доложу.

– Поговорим? – тоном, в котором вопроса, в общем-то не было, произнесла Воронина, стоило мне только возникнуть в дверях.

После чего как-то неуловимо дернула головой – я бы ни в жизнь не понял, что это знак! – но Стелла с Машей поспешно подорвались из-за своих столов и бормоча что-то про кучу дел, выскочили в коридор. А через несколько секунд их каблучки уже по лестнице застучали.

Крепко она их выдрессировала, однако!

– Виновен, госпожа капитан! – покаянно опустил я голову. – Но не со зла, а лишь от усердия служебного!

– Шут! – зло припечатала она. И добавила чуть тише. – Дверь закрой.

– Так точно!

Владей она магией, тут бы я, наверное, и кончился. Сожгла бы, как есть сожгла! Одним лишь взглядом своих очаровательных голубых глаз.

– Мне тут проблемы не нужны, Михаил! – начала она, когда я закрыл дверь. – А от тебя их воз и маленькая тележка!

Еще не вполне отошедший от разговора с генералом, я было собрался ответить в том же примерно тоне, что и тогда. Но вовремя одумался. Капитан Воронина – мент. Опер на хорошем счету. А значит – профессионал. С ней также, как с Платовым беседовать – оскорблять, демонстрировать неуважение. Тут нужно прямо.

– Признаю, – выдержав очередной лазерный выстрел глаз, спокойно произнес. – Но вина не совсем моя. Или совсем не моя. Довесок в виде фамилии. Мне, кстати, самому не очень нравится.

– Что хотел от тебя Платов?

– Уверена, что хочешь это знать? – и видя, как опасно сужаются глаза начальницы, добавил. – Аника, я бы мог тебе наврать про то, что он мне просто привет от отца передавал. И спрашивал, как я тут на новом месте устроился. Но не буду. Я отношусь к тебе с уважением – веришь или нет. А потому не стану лгать и отшучиваться, но и на твой вопрос, извини, отвечать не буду. Не твой уровень, если честно. Да и не мой, если уж подумать.

Она на секунду замерла. То ли подбирая слова, то ли сдерживая порыв. А потом взорвалась:

– Твою мать! Как же ты меня бесишь, Шувалов!

Было довольно неожиданно слышать такое от этой всегда спокойной, даже холодной, красавицы.

– А уж меня то как! – едва слышно пробормотал я, имея ввиду своего предшественника. Вот уж кто бы этой сцене совсем не удивился.

К счастью, Воронина этому шепоту никакого значения не придала, поскольку ее уже, чисто по-женски, несло.

– Это мой отдел, ясно! И мы нормально тут работали – без тебя! Каждый занимался своим делом! Никаких интриг, никакой вонючей политики! И вот ты появляешься, весь из себя принц в хорошем костюме, и начинается черт знаешь что! Уже на второй день куда-то влипаешь, а на третий лично к тебе является Платов из «катов»! Какого хрена, вообще происходит⁈

На последний вопрос, если что, можно было не отвечать. И я не стал. Дал Анике выплеснуть накопившуюся злость. Это тоже важно, поверьте старому менту.

– Если так дальше пойдет… я не знаю! Это уже не моя территория, это какое-то минное поле! Что будет завтра? Начальник Главка пожалует? Лично светлейший князь? Император? Что ты молчишь, Шувалов? Давай, расскажи, как ты собрался расхреначить нафиг всю мою жизнь, которую я с таким трудом выстроила? Мне сразу рапорт об увольнении писать или можно обойтись переводом в другое отделение? Твою же мать! Если мне опять все сначала начинать придется, я тебе лично придушу!

Начинать с начала? Брошенная в гневе оговорка подсказала: у Аники непростое прошлое. А значит – не просто злая начальница, а беглец. От кого? От чего?

А ведь логично – красивая женщина и толковый опер, а прозябает в заштатном райотделе. По выслуге и по раскрытым делам ее бы уже давно «важняки» из того же Главка забрали. А она тут. Командует двумя девчонками. И не проявляет никакого интереса к карьере. Будто прячется.

– Слушай, ну не нагнетай, – попытался я немного удержать этот эмоциональный торнадо. Который и не думал затихать, а с каждой фразой только раскручивался все сильнее. – Отец точно не придет, ну а император… Скажешь тоже! Где я и где он!

– Да? А я вот уже не уверена! – к этому моменту женщина уже вышла из-за стола и стояла прямо напротив меня, тыкая в грудь указательным пальцем. Я машинально отметил, что маникюр у нее неброский, ногти короткие, а лак – бесцветный. – Ты ведь умеешь удивлять!

– Что мне сделать, чтобы ты перестала так считать? – устало вздохнул я.

– Уходи, – она моментально прекратила говорить на повышенных, даже приблизилась доверительно. – Правда, уходи, а? Что у тебя, свет клином на нашем отделе сошелся? Уж не знаю, что ты себе там напридумывал, но здесь того, чего ты ищешь, нет. Ничего подходящего ни для твоих амбиций, ни для происхождения. Тут простые люди работают, Шувалов, понимаешь? Не дворяне, не маги, не мальчики, которые родились с золотой ложкой во…

– … в заднице, – хмыкнул я. – Я понял, Аника. Можно не так подробно.

– Так что? – с надеждой спросила она. – Покажешь хваленое дворянское благородство и свалишь к хренам?

Я аккуратно взял ее пальчик, который как раз упирался в середину груди, и отвел его в сторону. Потом сделал шаг в сторону, выходя из личного пространства Ворониной – если подумать, она никогда его раньше не нарушала – и неторопливо прошел к окну. Где на подоконнике, абсолютно чужеродная для этого простого оперского кабинета стояла премиальная кофемашина каких-то известных итальянских братьев.

– А давай мы сперва успокоимся и все обсудим за чашкой горячего кофе, – не оборачиваясь бросил я. – Я и зерен купил. Тебе черный или с молоком?

Несколько секунд меня не оставляло чувство, что сейчас в затылок прилетить что-то тяжелое. Скоросшиватель или дырокол какой-нибудь – ближайшее, до чего госпожа капитан сможет дотянуться. Но вот машина загудела, нагреваясь, а моя бестолковка так и осталась целой.

– Черный. Двойной. – процедила Воронина.

Буря миновала? Похоже на то. Ну и отличненько! Займемся приготовлением кофе. По опыту я знал, что обычное бытовое действие, приготовление кофе или заваривание чая, как бы откладывает разговор. Чем, кстати, здорово пользовались азиаты в моем прежнем мире, да и здесь, наверное, тоже. Ты вроде бы занят чем-то, тебе не до болтовни, а значит появляется время все обдумать. И для тебя, и для твоего собеседника.

– Черный. Двойной.

Через пять минут я поставил перед начальницей чашку, а сам со своей – на самом деле дежурной – оперся на подоконник. Мысленно досчитал до шести, не отрывая взгляда о напитка, и сделал небольшой глоток. Спустя пару ударов сердца услышав, как Воронина поступила также. Ну вот. Ритуалы! Великая вещь! И никакой магии.

– Давай начнем с начала, Аника, – прежде чем она заговорила, произнес я. – Я хочу быть сыщиком. Здесь. В этом отделении. У меня есть основания полагать, что я смогу стать неплохим опером. С твоей помощью, и помощью девчонок. Я признаю, что я не самый удобный коллега, что за мной тянется очень неприятный шлейф из фамильных скелетов. И я не могу обещать, что такие визиты, как сегодня, не повторятся. Мне понятно, что в покое меня не оставят. Но ясно и другое. Я – не мой отец.

Несколько секунд тишины, которую начальница не спешила нарушать. А вот кофе-машине было плевать. Она именно в этот момент решила, что ей нужно запустить цикл очистки.

– Я хочу сам строить свою жизнь, а не ехать по той колее, которую проложили поколения Шуваловых до меня, – продолжил я, давя неуместную усмешку. – И прекрасно понимаю насколько со мной может быть сложно. И насколько проще без меня. Но посмотри на ситуацию немного с другой стороны. Много в органах работает оперов, у которых есть магический дар, связи и доступ туда, куда простого мента в жизни не пустят?

– В этом то и проблема…

Аника уже успела успокоится, поэтому голос ее звучал не гневно, а устало. И немного смущенно. Похоже, она сейчас винила себя за эту абсолютно непрофессиональную вспышку эмоций.

– Или – это возможность, – мягко возразил я. – Тут как с огнем. Он может сжечь или согреть. Как использовать.

– Очень точная метафора, Шувалов, – фыркнула женщина. – Вот у меня почему-то нет ни малейшего желания играть с этой стихией. Слушай, ну вот зачем тебе это, а? Ну, правда? Это из желания доказать что-то отцу? Запоздалый подростковый протест?

– Я расскажу, если интересно, – широко улыбнулся я. И тут же нанес ответный удар. – Когда ты, в свою очередь, скажешь, что делает талантливый опер в заштатном отделении? И от кого прячется?

Аника резко подняла глаза, уставившись на меня чуть ли не с ужасом. Мне даже на миг показалось, что она приняла меня за кого-то другого. На секунду. А еще я отметил, как дернулась правая рука. Едва заметно… и в сторону табельного оружия на оперативной кобуре.

Это что же у нее такое в прошлом, что такие реакции выскакивают? Ужас, как интересно!

С минуту мы молчали. Воронина, судя по всему, мысленно костерила себя за несдержанность, которая позволила мне заглянуть за ее маску Снежной Королевы, я же подыскивал варианты, как сгладить эту слегка напряженную сцену. И придумал.

– Есть предложение. Убийство курьера. Если раскрою его – остаюсь. Завалю – пишу рапорт и ухожу рулить одной из корпораций отца.

Начальница тут же вынырнула из пучины самобичевания, в глазах зажглись огоньки азарта. Даже больше, чем азарт. Надежда? Вот только интересно на что? Что я раскрою висяк или свалю? Думаю, пополам, примерно.

– За три дня?

– Вы бога-то побойтесь, госпожа капитан! Ты сама за три дня раскроешь? Неделя?

– Идет! – узкая крепкая ладошка вытянулась вперед.

Я отлепился от подоконника, прошел через кабинет и пожал ее. Не отпуская, добавил.

– Но не в гордом одиночестве. С помощью отдела.

Глава 22

Интерлюдия – генерал Платов

Выражение лица Платова в моменты глубокого анализа ситуации напоминало каменную маску. Отрешённость от происходящего, взгляд в точку, напряжённая, почти физически ощутимая работа мысли. Он даже двигался на автомате, не замечая ничего вокруг, но при этом отлично ориентируясь в пространстве.

Сейчас именно так и было. Увиденное и услышанное при разговоре с Михаилом Шуваловым напрочь рушило все предварительные выкладки аналитиков.

В Злобинский райотдел Платов ездил не для встречи с княжеским отпрыском, а решая совсем другие задачи. Но знал, что встретит там молодого Шувалова. И – не удержался. Решил прокачать пацана, может быть – понять игру его отца, который зачем-то устроил сына в полицию. И, чем черт не шутит, когда бог спит – завербовать его в «Ковчег».

Ожидал увидеть разжиревшего на безнаказанности представителя высшего сословия – инфантильного, самоуверенного, прожигающего жизнь. А на поверку встретился с парнем, у которого холодная голова, твёрдый взгляд и чертовски острые зубы.

Михаил вел беседу очень осторожно. Занудно вежливо. Но в моменте мог показать и оскал. Умение слушать, умение говорить, но что гораздо важнее – умение умалчивать. Редкое качество не только для молодежи, но и для опытных сотрудников.

Платову бы очень хотелось узнать, у кого паренек двадцати с небольшим лет такому научился. А еще выяснить – кому оторвать голову за неверно составленный психологический профиль. Ведь либо его спецы облажались, либо Михаил продемонстрировал просто невероятное, разительное преображение от гуляки и повесы, к толковому молодому человеку, которого и в разведку взять не зазорно.

«Или это чья-то чужая игра? – как офицер старой школы, он по инерции подозревал всех подряд – Кто-то слил нам, что пацан ничего не стоит, чтобы… скрыть его истинные возможности. А в полицию устроил, чтобы… чтобы…»

Но вывода не получалось. Платов, конечно, по привычке, намекнул родовитому оперу, что подозревает его отца чуть ли не в заговоре, но так, без огонька. Просто, чтобы держать в тонусе. На деле же он не считал эту версию сколько-нибудь серьезной. Ну правда – зачем бы Шувалову, одному из Семи, злоумышлять против государя? Когда у него под крылом он может делать все, что душе угодно.

Да и не стал бы князь работать так грубо! И сына под удар подставлять. Не его манера.

Покидая райотдел, генерал набрал по памяти номер, которым пользовался довольно редко. Чтобы отчитаться о проведенной «проверке», цель которой была вовсе не в том, о чем думали Пушкарев и тот же Шувалов.

– Докладывай, – прозвучал негромкий голос на другом конце линии.

– Держался неплохо, чувствуется порода. Думаю, стоит дать плоду дозреть… – в последний момент Платов вспомнил, что еще не сел в машину, а значит его могут услышать посторонние. И привычно активировал «сферу безмолвия».

– Это ты про Шувалова?

– Про него. Не мажор, не нарик, не дурачок. Вел себя сдержанно – слишком сдержанно для своей биографии.

– Аналитики облажались?

– Или князь их переиграл. Закинул обманку, а они повелись.

– Слишком сложно.

– Согласен.

– Хотя такие игры в долгую – это как раз почерк старшего.

– Тоже да. Но… не знаю пока. – нехотя признал Платов, садясь в машину, которая тут же тронулась с места и повезла его в Главк. – Думаю, он бы сыграл тоньше. Да и я навёл справки по ситуации в их семействе. Конфликт поколений на самом деле имел место быть, и князь на днях действительно инициировал процедуру лишения статуса наследника. Не похоже на блеф. Само собой, прямо о таком никто заявлять не станет, чтобы не выносить сор из избы, но доверенные люди там имеются. Ровно через год Михаил Шувалов будет лишён статуса наследника в пользу своего младшего брата. Если ничего не изменится.

– И что? Твои предложения? Оставляем дозревать?

– Пока, да. Активными действиями сделаем только хуже. Уж больно редкий материал. И в смысле подготовки, и происхождения. Парень прекрасно понял, что я вёл беседу с ним не от лица официального руководства. Как я и сказал – не по годам сообразительный. Осторожный. Где-то хитрый и скользкий даже. Прямо не ответил ни на один вопрос, хотя ясно дал понять свою позицию.

– Соглашусь, – собеседник Платова полностью доверял его суждениям, и на размышление не потратил и пяти секунд. – Оставляем и наблюдаем. Хотелось бы такого оперативника. Что по курьеру?

– На первый взгляд – висяк. Пушкаревские опера, конечно, роют землю носом, но наш наемник сработал чисто. Утечки не будет. Даже, если найдут исполнителя, что почти нереально, на след «Ковчега» им не выйти.

– Как-то ты это не очень уверенно это произнес, Григорий Антонович. Будто сам себя уговариваешь. Что-то беспокоит?

Собеседник знал генерала уже очень давно, и мог улавливать тонкие оттенки в его речи даже по телефону. Платов некоторое время думал, прежде чем ответить. И наконец произнес.

– Михаил Шувалов.

– Думал, мы закончили по нему? – удивился далекий абонент.

– Чуйка. Или после разговора с ним я на воду дую.

– Впечатлил тебя паренек, – в голосе собеседника послышалась ирония.

– В теории, при удачном стечении обстоятельств, на след наемника выйти можно, – не принял тон Платов. – Это один шанс к сотне, но с учетом переменной в виде княжеского сына, я бы предпочел перестраховаться. Можем зачистить концы?

– Шёпот в городе, это доподлинно известно. Отследить не можем, но получаем информацию об этом. Ведет себя, как параноик…

– Что-то заподозрил?

– А ты бы на его месте? С учетом всех… кхм… странностей заказа?

– Пожалуй. Значит, просто страхуется, и мы не можем подчистить этот след?

– Пока нет. Он продолжает брать заказы, однако избегает всех контактов с нашими посредниками. Как ты понимаешь, каналы связи с нами он успел неплохо изучить. А вот мы его – недостаточно.

– Тогда я продолжу наблюдать.

– Большего и не нужно.

Закончив разговор, Платов обнаружил, что водитель уже почти довез его до Главка. Пара поворотов, миновать кремль – и на месте. Деактивировав жрущую резервы маны «сферу», генерал попросил его.

– Притормози у торговых рядов. Что-то квасу захотелось.

– Сбегать, Григорий Антонович?

– Просто прижмись у ларька. Сам схожу. В моем возрасте нужно больше ходить.

– Скажите тоже – возрасте!

Но Платов уже не слушал шофера. Невидящим взором глядя в окно автомобиля, он пытался решить, как ему поступить с княжеским сыном. Который одним своим появлением смешал все расклады. И только выйдя из машины и выпив крохотный стакан холодного, ломящего зубы, кваса, он принял решение.

«Буду дожимать. Но – осторожно. Упустить такого кандидата будет просто непрофессионально».