Текст книги "...из пены морской. Инверсионная теория антропогенеза"
Автор книги: Виктор Тен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 3. ВОЗМОЖНОСТЬ ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОГО БЕЗУМИЯ
1. Универсальность человека и вопрос о предках
Где могло появиться на свет универсальное существо, как не на границе природных сред? К. Маркс в свое время развил тезис Спинозы об универсальности человека, обозначив универсальность, как способность действовать по меркам других видов. Существо, ставшее нашим предком, в какой-то период должно было обитать в полосе прибоя, одновременно в трех природных средах: в море, на суше, на деревьях. Если рассуждать с точки зрения земных сфер, то речь идет даже о четырех элементах системы: в атмосфере (на дневной поверхности земли), в литосфере (гроты в скалах, магматические натечные каверны, карстовые полости), в биосфере (в зарослях тростника, прибрежных кустов и деревьев) и в гидросфере.
Еще одним доказательством того, что люди сформировались в условиях ландшафтного пограничья, является факт, что человек – слабовооруженное от природы существо. Наши дети беспомощны. Отпрыски млекопитающих, чей генотип сформировался в условиях саванн, как правило, встают на ноги в первые минуты жизни (дети хищников не в счет: они под надежной защитой). Сохранить себя и потомство гораздо легче, если можешь перемещаться из одной среды в другую. Отсюда возможность долго растить детей. В сухой саванне такой возможности не было.
Отсутствие мощных когтей и зубов заставляло искать среду, в которой имеется максимальное количество пищи, доступной именно универсальному существу. Граница воды и земли в этом плане вне конкуренции. Здешние биоценозы не только самые богатые по массе, но и самые разнообразные. При этом белковая пища доступна даже слабовооруженным существам. Пример из собственной жизни. В молодости для отдыха на юге всегда не хватает денег, сколько ни бери их с собой. Бывало, что в Крыму мы, отдыхая компанией, неделями питались тем, что Бог пошлет. Он посылал, в основном, мидий и рапанов, которых мы варили в ведре или жарили на камне. В последний раз это было в 1997 г. в Коктебеле, – чрезвычайно густонаселенном курорте. Тем не менее, на Лагерном мысу четыре человека за час легко набирали ведро мидий. Нырнув на глубину шести метров прямо на пляже, всегда нападешь на след рапана на песке, – и вот он уже в сетке.
Миллионы лет тому назад подобной легкодоступной для человека еды было еще больше. Хотя и ныне моллюски по численности и разнообразию уступают только членистоногим, подлинное их царство осталось в прошлом и по времени совпадает с периодом антропогенеза. Добавьте к этому многочисленные коренья и водоросли, почти все сплошь съедобные, а также рыб, крабов, раков, креветок, птиц и их яйца (птичьи базары), черепах и их яйца, ужей, ящериц и жирных червей, обожающих болотистую землю.
Как, где, когда, от кого? Сакраментальный вопрос. Так строгие родители пытают загулявших девушек. Кто «залетел» нами? От кого конкретно мы произошли, как, где, когда это произошло?
Многим памятен информационный бум 60-70 годов 20 в., связанный с дельфинами. Шумихе вокруг этих животных способствовала, как ни странно, холодная война. В поисках возможных подводных диверсантов и разведчиков, которых можно было бы использовать, прикрепив на корпус бомбу или аппаратуру, американские военные обратили свой взор на дельфинов, которые давно были известны своей общительностью и добрым отношением к людям. За всю историю человечества не зафиксировано ни одного случая нападения дельфинов на людей, зато известно много случаев помощи людям со стороны этих морских млекопитающих. На людей не нападает даже самый страшный хищник моря косатка, родственник дельфинов. Известен только один случай нападения косатки на серфингиста. Кит-убийца схватил человека, несшегося по волнам с огромной скоростью, но, поняв свою ошибку, выплюнул, не причинив вреда (38, с. 124). Известно много случаев сотрудничества зубатых китов с людьми, особенно с рыбаками, которым дельфины помогают ловить рыбу, загоняя в сети косяки.
Готовность дельфинов к сотрудничеству с людьми решили использовать военные, с каковой целью началось финансирование работ по созданию дельфинариев. Опыты с дельфинами вызвали сенсацию. Оказалось, что у них чрезвычайно развитый интеллект, далеко превосходящий интеллект других животных, включая собак и обезьян. Журналисты дописались до того, что объявили дельфинов «братьями по разуму», носителями «морской цивилизации». Министр рыбного хозяйства СССР Ишков издал знаменитый приказ о запрещении убивать дельфинов ввиду того, что «их мозг поразительно близок к нашему» (69,с. 14) и призвал последовать Советскому Союзу все страны мира. Собственно говоря, в этом не было большой необходимости, потому что дельфины никогда не являлись значимым объектом промысла. Люди всегда испытывали подсознательное отвращение к убийцам этих животных, которое, видимо, является зеркальным отражением доброго отношения дельфинов к людям. Еще античные авторы осуждали фракийцев, которые убивали дельфинов и употребляли их в пищу (Плиний Старший, Оппиан, – 70, с.30).
Однако вслед за сенсацией последовало разочарование. Выяснилось, что «странное» поведение дельфинов продиктовано не разумом, а инстинктом. Разочарование было вызвано тем, что любители сенсаций хотели видеть в дельфинах наших братьев по разуму, а не предков. И никто не задумался: откуда у зубатых китов, самых сильных и беспощадных хищников моря, инстинкт любви к людям?! Не является ли инстинктивность доброго отношения дельфинов и косаток к нам гораздо более незаурядным явлением, чем осознанно доброе отношение с их стороны, если б оно имело место? Что именно момент инстинктивности заслуживает самого пристального внимания и изучения? Конкретный вопрос: откуда мог взяться этот инстинкт, если филогенетически дельфины не имеют к нам никакого отношения?
Внешняя непохожесть не должна отвлекать от мысли, что нашими прямыми предками являются археоцеты. В природе масса примеров непохожести близких родственников. Например, среди слоновых. Морские сирены и мамонты совершенно не похожи друг на друга, хотя они родичи. Еще показательней пример с доманом, маленьким зверьком, обитающим в Южной Африке. Долго думали, будто доман – это грызун, тем более, что и повадки этого норного зверька весом до трех килограммов вполне соответствовали данному предположению. И вдруг у него обнаружились бивни! Доман оказался слоном! Если бы некое небольшое наземное животное поставили рядом с огромным синим китом и сказали, что это родственники, мало бы кто поверил своим глазам, а это так. Предком усатых китов, как считают палеонтологи, является древнее животное размером с корову. В заболоченной сельве Амазонии пасется мирная капибара, которую из-за ее внушительных размеров – 50 кг – долго считали оленем. Оказал ось, что это – грызун.
2. Проблема происхождения дельфинов
Формирование морфологического типа зубатых китов началось около 60 млн. лет назад. Этот процесс непосредственно связан с самой масштабной трансгрессией Мирового океана, когда наряду с четырьмя известными нам океанами образовался из группы морей пятый, – Тэтис. Акваторией Тэтиса являлась вся Европа за исключением приподнятой части Скандинавии, Русская равнина, Западная Сибирь и далее на юг до Индийского океана. Не существовало нагорий и гор Передней Азии, Средней Азии, Кавказа, Гималаев. Все это занял разлившийся Тэтис, соединявшийся на юге с Индийским океаном, на севере – с Ледовитым, на западе – с Атлантическим, на юго-востоке – с Тихим (там, где ныне Зондский архипелаг. В широтном направлении от того места, где ныне высятся Пиренеи, до современной Новой Гвинеи дно Тэтиса представляло собой геологически активную зону, которая термически подогревала акваторию. Это гигантская геосинклиналь, которая около 17 миллионов лет назад взбухла Альпийско-Гималайской складчатостью, породив крупнейшую в мире горную систему.
Здесь, на изрезанных и мало предсказуемых берегах Тэтиса, неизвестные науке сухопутные животные 60 миллионов лет назад начали эволюционировать в археоцет.
Понятно, что могло побудить их к этому: геологическое половодье. Вода подобралась и затопила места их обитания не за один день и даже не за одно тысячелетие. У них было время сориентироваться и изменить свои привычки сухопутных существ на привычки амфибий, а потом эволюционировать в чисто морские существа. На это у них было в запасе примерно 55 миллионов лет, ибо эволюция дельфинов, сделавшая их совершенными морскими хищниками, завершилась примерно 5 млн. лет назад.
В мнениях о происхождении китообразных до сих пор нет единства. Прежде всего, это касается вопроса о монофилетическом или дифилетическом происхождении зубатых и усатых китов. Впервые идея о дифилетическом происхождении китообразных была высказана в конце 19в. Смысл ее заключается в том, что китообразные представляют собой не один, а два различных отряда морских млекопитающих, происходящих от различных предков.
В течение 20в. данная версия постоянно находила новые и новые подтверждения. Этот вопрос обсуждался на I Всесоюзной конференции по проблемам эволюции в 1984 г. Там говорилось, что даже при отсутствии палеонтологических данных (предки зубатых китов, как, впрочем, усатых до сих пор точно не установлены), различия в строении мозга говорят о дифилетическом происхождении зубатых и усатых китов. «Это относится к местам выхода черепных нервов из ствола головного мозга, внутричерепным взаимоотношениям, местам и характеру выхода из полости черепа, внечерепным разветвлениям, топографии концевых ветвей, структуре нервно-тканевых отношений, рецепторных и моторных аппаратов» (52, с. 146).
Строение мозга при прочих равных обстоятельствах имеет при установлении таксономических различий приоритет. Дело в том, что мозг – самая консервативная часть организма. Если с другими органами эволюция смело экспериментирует (вот почему нельзя полагаться на внешнее сходство, на чем основан симиализм; обезьяны в самом деле похожи на нас более других животных, но это сходство домана и сурка, оленя и капибары), то от мозга она никогда ничего не отщипывает, только добавляет сверху в случае ароморфоза. Отсюда такие понятия, как «старый мозг» (палеокортекс) и «новый мозг» (неокортекс). Новый мозг не сменяет старый, а вырастает сверху. Поэтому палеокортекс, как считает тот же Л.Шерток, может содержать тайны палеопсихики, когда человеческое сознание и неокортикальные структуры, являющиеся его носителями, были только в проекте.
Считается, что предками усатых китов являлось некое крупное копытное. «Некое копытное» палеобиологи зачисляют в число предков также и зубатых китов. В первом случае пишут «крупное копытное величиной с быка», во втором – «копытное млекопитающее величиной с волка». Почему? Без комментариев.
Совершенно непонятно, откуда все это взялось и влезло даже в глянцевые иллюстрированные издания (38, сс. 10-11).
Ни один палеобиолог и любой другой специалист не знает предков археоцет.
Как часто бывает в науке, например, в палеоантропологии, исходный принцип один: внешнее подобие. Может ли в принципе быть научной дисциплина, исходящая из внешности, а не из сущности? Выше я прямо, четко и однозначно сформулировал свои исходные принципы, критерии инверсионной теории антропогенеза, на которые она опирается, развиваясь из одного зерна, системно. Пусть антропологи-симиалисты озвучат свои исходные критерии и прежде всего: на каком основании они считают обезьяну предком человека? Будьте уверены, кроме фразы: «Так ведь это самое... Похожа, вроде бы», – вы ничего не услышите. Генетику пока не будем трогать, это достижение последнего десятилетия, тогда как человечеству уже более ста лет внушают, будто человек произошел от обезьяны. Кстати сказать, генетика тоже свидетельствует о другом, но об этом поговорим позже.
В случае с китами тоже торжествует не научный подход, а обыденное сознание. Скажем, почему предком усатого кита не могло быть животное размером с волка, а предком зубатого – размером с быка? При чем здесь вообще размеры? За 50 миллионов лет 160-тонный синий кит мог «вырасти» из землеройки.
«Ненаучный подход», – это я мягко выразился. На самом деле подход антинаучный, противоречащий основам теории эволюции и прежде всего закону необратимости эволюционных изменений. Что я имею в виду?
Прежде, чем ответить на данный вопрос, задам еще один: кто-нибудь знает случай, чтобы копыто эволюционировало в многопальцевую конечность? Нет таких случаев, ибо это был бы «обратный ход», запрещенный законами эволюции. Конечности китов в своей костной основе, под кожей ласт, пятипалые. Их лучи очень длинные и очень изящные. Они никак не могли получиться из копыта, потому что копыто – это тоже бывшая многопальцевая конечность, которую сбила в кулак и согнула природа, а разогнуть уже не в силах, ибо это конечный итог, тупик эволюции.
В основе всех конечностей всех млекопитающих и птиц, населяющих Землю, та конечность, которая досталась им от ящеров.
В парке юрского периода такого разнообразия конечностей, как сейчас, не было. У всех динозавров был один тип: многопальцевая конечность с пятью или тремя (значительно реже) лучами. При этом большой палец отстоит от остальных на угол от 30 до 180 градусов, в зависимости от образа жизни.
У гигантских брахиозавров была конечность, называемая «столбообразной», но в своей костной основе она тоже имела лучи.
Конечности млекопитающих развились из кистей пресмыкающихся. Эта кисть дала в процессе эволюции конечности хищников с их подушечками, непарнокопытных, парнокопытных, ластоногих и иже с ними.
Собака и кошка бегают «на тырлах». Их подушечки представляют собой то же самое, что подушечки наших четырех пальцев, а большой палец редуцировался и остаток его можно видеть выше на лапе. Разверните конечность собаки и вы увидите кисть, ладонь, – вытянутую, удлиненную, но ладонь.
Другая эволюционная модель воплощена в конечностях парнокопытных животных: быка, оленя, козла, кабана и др. Они передвигаются на согнутых пальцах, на которых от трения об землю образовались роговые наросты. Пальцы срослись, а в одном месте, в центре, наоборот, разошлись.
Кисть оказалась потенциально очень богата в качестве «нуклеуса эволюции», ее универсальной заготовки.
Третий вариант ее реализации представлен у лошади и других непарнокопытных. Это полностью согнутая кисть, подобие кулака, на котором наросли копыта. Предки лошади имели на пальцах длинные когти, которые вынуждены были подгибать кверху, как ленивцы. Когда внешние стороны настолько зароговели, что кисти уже не разгибались, оказалось, что лучше не царапаться неловкими когтями, а лягаться копытами или быстро убегать на них же.
Четвертая модель представлена у водных млекопитающих. У них кисть осталась в своем первозданном виде, только удлинилась относительно размеров тела и обросла мышцами. Вначале была кисть с перепонками, потом ласты.
Все четыре модели получились из одной универсальной формы. Из той, которой вы сейчас переворачиваете страницы данной книги. Смотрите на нее, как на самую древнюю конечность млекопитающих и забудьте бред симиалистов, будто ей всего полмиллиона лет (иные уверяют, будто и того меньше). Псевдозухийскому токодонту 210 млн. лет, он имел кисть и являлся, кроме всего прочего, прямоходящим. Если исходить из определения Платона, это был человек. Во всяком случае, он был похож на нас не менее, чем обезьяна. Даже более, потому что у него шерсти не было.
Учитывая данный факт (имеется в виду поразительная древность пятипалой кисти и ее первичность по отношению к другим типам конечностей млекопитающих), можно говорить о предках китообразных. (При этом нас совершенно не интересуют морские гиганты – усатые киты, не имеющие отношения к антропогенезу).
Сейчас мы вернемся к вопросу о том, почему палеонтологи склонны считать предками китов копытных млекопитающих. Дело в том, что три таксона млекопитающих, а именно киты, быковые и приматы являются близкими родичами, имевшими общего предка, жившего 65 млн. лет назад. О родстве китов и быковых говорили давно, а вот ближайшими родичами приматов долго считали мышевидных (наверное, исходя из высокого интеллекта крыс). Однако, оказалось, что быковые к приматам ближе (71, с. 182). Соответственно, произошло сближение приматов с китообразными.
Теперь вопрос на засыпку: кого вы сами выбрали бы в предки китов, исходя из внешнего сходства, особенно если учесть мнение, будто в такие далекие времена, как конец мелового периода, крупных приматов не было в природе? До недавнего времени были известны только карликовые формы приматов древностью более 60 млн. лет. Трудно себе представить в качестве предка трехтонной косатки десяти сантиметрового лемура. Вот это «трудно себе представить» и стало основанием для палеонтологов. Других оснований нет. Палеонтологические данные, подтверждающие превращение копытных в китов, а копыт в плавники не обнаружены.
Утверждая эту теоретически и практически несостоятельную нелепицу, ученые «забыли» не только закон необратимости эволюции, но и факт относительной эволюционной молодости всех копытных. Копытные начали свой отсчет времени не раньше дельфинов. Приматы древнее и тех и других. Речь идет о полуобезьянах – лемурах и долгопятах, которые жили уже в эпоху эоцена, 65-70 млн. лет назад, т.е. за 10 млн. лет до того, как началась эволюция дельфинов. Причем, уже в то время наблюдается великое многообразие видов полуобезьян. Все они были (в отличие от копытных, предпочитающих сухие ландшафты), обитателями влажных тропических лесов, прибрежных мангровых зарослей и тростниковых болот.
Наряду с лемурами и долгопятами древнейшими млекопитающими являются яйцекладущие и сумчатые. У лемуров и долгопятов было то преимущество, что они являлись плацентарными. Это преимущество сыграло решающую роль, когда огромный метеорит, столкнувшийся с Землей в районе Америки около 60 млн. лет назад, уничтожил огромных ящеров.
До катастрофы лемуры и долгопяты прятались в прибрежных тростниках, не смея надолго выходить на сушу или пускаться в море. Катастрофа уничтожила крупных холоднокровных хищников, потому что вслед за ней наступила полярная ночь. Тучи пыли, поднятые падением метеорита, заслонили солнце и на планете наступили мрак и холод. Отсюда должно быть понятно, почему именно Тэтис стал колыбелью новой жизни и очагом эволюции новых видов: он находился на противоположной стороне планеты, где меж черных туч могло иногда появляться солнце, согревая землю. Кроме того, весь океан пересекала обширная область вулканической активности, через которую на поверхность проникало внутреннее тепло планеты. Благодаря геотермальным источникам, теплилась жизнь простейших и моллюсков, которые питаются простейшими и которым свет не нужен вовсе. Что касается твердой поверхности земли, то на ней возможности существования сократились до минимума.
Лемуры и долгопяты устремились в теплую, но темную воду. Они питались, нащупывая в темноте чуткими длинными пальцами мелких моллюсков и разделывали их при помощи ногтей. Отсюда ногти (вместо когтей), чуткие, цепкие, супинаторно подвижные кисти с отстоящим большим пальцем (для противоупора, когда надо разорвать двустворчатого моллюска) и большие круглые глаза (впоследствии унаследованные человеком, почему мы удивительно похожи на долгопятов).
Эволюционно новый фенотип полуводных животных (ибо это были уже не лемуры и долгопяты) формировался исключительно для добывания и разделывания моллюсков в условиях пониженной освещенности в теплой воде, – тот фенотип, который впоследствии был унаследован людьми через несколько удивительных превращений.
Факт, что они являлись плацентарными, сыграл решающую роль в их эволюционном успехе в сравнении с яйцекладущими и сумчатыми. В условиях полярной зимы их потомство до родов было в безопасности. Здесь возникает вопрос: где они держали своих детей, когда земля была покрыта льдом и снегом? Наиболее вероятный ответ: в теплых заводях. Детеныши росли в воде и постепенно меняли внешний вид.
В теплой воде шерсть начала выпадать, редеть, пока не исчезла совершенно, а для «сугреву» стал накапливаться подкожный жир по типу морских животных. Скорее всего, в воде начала увеличиваться и масса. Ледниковая фауна всегда крупнее межледниковой. Чем больше масса, тем меньше вероятность замерзнуть. Постоянное пребывание в воде также способствует накоплению массы тела в связи с изменением силы тяжести. Таким образом были сделаны первые полшага к превращению в археоцет.
В настоящее время крупных лемуров, к сожалению, нет.
Особенно велико многообразие видов этих древнейших животных на о. Мадагаскар, осколке Гондваны, который в древности обмывался Тэтисом. Долгопяты обитают в Индонезии. Люди, имевшие счастье видеть это существо живьем, бывали шокированы. Это настоящий маленький человечек, имеющий кругленькую головку, большие очаровательные глазки и, главное, человеческие руки с длинными пальцами, оканчивающимися ногтями. Он производит впечатление нашего отражения, потустороннего обитателя каких-то сумрачных, окутанных паром, пространств зазеркалья. Туземцы избегают встреч с совершенно безобидными долгопятами, считая их заколдованными человечками и ожившими духами мертвых. Наверное, это и спасло долгопятов от уничтожения.
Полуобезьяны всеядны, как человек, в отличие от обезьян. Обезьяны – вегетарианцы, кроме маленькой хищной обезьянки галаго, которая является исключением, подтверждающим правило. Впрочем, даже если бы многие обезьяны являлись хищниками, это ничуть не приблизило бы их к нам. Исходя из критерия универсальности, мы должны признать, что по способу питания лемуры и долгопяты нам ближе, чем обезьяны. Хищничество и вегетарианство – это два тупика эволюции, это конечный итог специализации. Потенциально к дальнейшему ароморфозу способно не то животное, которое специализировано на каком-то продукте, а всеядное.
Обезьяны (за исключением бесхвостых антропоидов) произошли от полуобезьян сравнительно поздно. Их эволюция началась позже эволюции археоцет, когда метеоритная зима окончилась. Они представляют собой конечные продукты специализации отдельных видов полуобезьян. Логично предположить, что от полуводного образа жизни на полностью морской фенотип перешли не все. Когда на планете восстановился тропический климат, часть лемуров и долгопятов продолжила наземную эволюцию, итогом которой стали хвостатые обезьяны.
Превращение полуобезьян в низших обезьян представляло собой не ароморфоз, а аллогенез. Интеллект низших обезьян не отличается от интеллекта лемуров и в десятки раз, на целый порядок уступает интеллектам дельфинов и человекообразных обезьян. Между высшими приматами (антропоидами) и низшими обезьянами (вроде мартышки и павиана) такая пропасть, что о родстве говорить не приходится. Бесхвостых антропоидов и низших хвостатых обезьян свели в один отряд совершенно неоправданно, исходя из внешнего сходства. Их происхождение и генезис абсолютно различны. Эволюционная схема: полуобезьяны – низшие хвостатые обезьяны ~ высшие бесхвостые обезьяны – человек, – представляет собой вульгаризацию и неоправданное спрямление эволюции. Она зиждется на заблуждении дарвинистов 19в., смотревших на эволюцию упрощенно, опираясь на обыденное сознание, на внешнее сходство тех или иных видов.
Лемуры (или долгопяты), бывшие всеядными обитателями прибрежных пространств, полуостровов и островов Тэтиса, имевшие развитые, подвижные конечности с длинными лучами, скорее всего, и стали предками зубатых археоцет. От питания древесными улитками, плодами, червями, тростником (до наступления пылевой зимы) они легко могли перейти к поглощению морских моллюсков и водорослей. Длинные конечности позволяли легко плавать. Очень важно то, что у них не было когтей, были ногти. Такими конечностями гораздо легче добывать и вскрывать моллюсков.
Долгопят
Для подобного вывода не имелось внешних оснований до тех пор, пока не было известно о существовании в древности крупных лемуров. Во второй половине 20 в. поступили сведения о существовании некоего вида гапалемура, который дожил до наших дней в тропических болотах. Гапалемуров описывают как «довольно плотных животных до 90 см. роста с округлой головой, широкой мордой и короткими ушами, сходными с человеческими» (57, с.78). В самом конце прошлого столетия на Мадагаскаре было сделано открытие, вызвавшее сенсацию: гигантский ископаемый лемур ростом более двух метров! Подобное существо за 55 миллионов лет вполне могло превратиться в дельфина.
Судя по эмбриональному развитию дельфинов, предком этих морских млекопитающих должно было быть наземное млекопитающее с круглой головой и пятипалыми конечностями. В настоящее время, кроме ископаемых лемуров и долгопятов, другие кандидаты на эту почетную роль неизвестны.
Наверное, многим приходило в голову, что симпатичные мордашки тюленей, морских сирен, котиков с круглыми внимательными глазками гораздо больше напоминают лица людей, чем обезьяньи морды. Это потому, что ластоногие тоже являются, скорее всего, потомками древних лемуров и долгопятов. Они представляют собой переходный морфологический тип (хотя, разумеется, уже прочно специализированы) от прибрежных животных к морским. Низшие обезьяны филогенетически дальше от людей, чем лемуры, представляя собой результат развития лемуров и долгопятов в условиях тропического леса в сравнительно поздние времена.
Морды лемуров и долгопятов более похожи на человечьи лица, чем обезьяньи. Так что и по такому основанию – по внешнему подобию – нам легче узнавать себя в них, чем в обезьянах.
3. Эволюция археоцет
Выводы об изменениях в строении тела и мозга дельфинов в процессе эволюции делаются на основе не только палеонтологических данных, но и на основе изучения эмбрионов современных дельфинов на разных стадиях их развития. Научным базисом последнего подхода является биогенетический закон Геккеля, который устанавливает воспроизводимость общей картины филогенеза в онтогенезе. Путь, пройденный видом, повторяется в стадиях развития эмбриона. Иначе говоря, эмбрионы животных в процессе развития в животе матери, быстро «проходят» путь, пройденный за миллионы лет эволюции всем видом. Путь, который проходит зародыш дельфина в животе матери, чрезвычайно интересен.
«Одна из групп архаических наземных млекопитающих перешла в водную среду», – пишет Г. Мчедлидзе, – «в конце мелового периода в период трансгрессии Тэтиса» (53, с. 110).
Это было животное, имевшее четыре развитые конечности с пятью лучами на каждой.
«Как известно, – пишет этот крупнейший специалист по палеобиологии китообразных, – зачатки задних конечностей закладываются в эмбрионе всех современных китообразных. Однако на определенных стадиях эмбриогенеза они исчезают. Так, например, у эмбриона дельфина, уже достигшего 75-дневного возраста, зачатки этого органа полностью утрачены. Совершенно очевидно, что сохранение на ранних стадиях эмбриогенеза китообразных зачатков задних конечностей является не чем иным, как рекапитуляцией признаков их наземных предков» (53, с. 110). Передние конечности сохранились, преформировавшись в пятилучевые ласты.
Переход в водную среду вызвал выработку «гидродинамических и гидростатистических» приспособлений. «К гидростатистическим приспособлениям относятся все изменения, способствовавшие улучшению плавучести тела: увеличение общей поверхности животного, появление губчатой структуры во всех костях скелета, изменение ориентации конечностей по отношению к телу (горизонтальное взамен вертикального)» (53, с. 111).
Выходит, что предки дельфинов, имевшие массу, сравнимую с массой человека, в воде начали грузнеть. В то же время у них менялась структура костной ткани, становилась губчатой. Вспомним приведенные выше данные о слабости костяка человека, который – скелет – не соответствует условиям наземного обитания. Это главное доказательство «неземного» происхождения людей для тех, кто считает, будто мы прилетели на Землю с иной планеты. Но не проще ли поискать поближе? То, что не соответствует литосфере, соответствует гидросфере. Для обитания в гидросфере наш костяк не только подходящ, но и имеет большой запас прочности, как и положено хорошей «подвеске» для внутренних органов.
Чрезвычайный интерес представляет изменение ориентации конечностей у дельфинов в качестве гидростатистического приспособления. Задние конечности заняли положение, параллельное туловищу, еще у археоцет и именно в таком виде закладываются у эмбрионов современных дельфинов. Впоследствии данное обстоятельство сыграет важную роль в процессе антропогенеза.
Еще одним важным гидростатистическим приспособлением является перемещение дыхательного отверстия в верхнюю часть головы. У предков дельфинов имелось парное дыхало, расположенное, как у лемуров (и людей), спереди. При этом, как уверяют палеонтологи, носовые кости нависали над дыхательным отверстием (т.е. наземные предки дельфинов имели нос или какое-то подобие носа). У современных дельфинов одиночное отверстие сверху. Перемещение дыхала вызвало изменение формы черепа: вытянутость вперед оказалась заменена вытянутостью вверх. Сверху появился гребень. (Палеонтологи, характеризуя верх черепа дельфинов, употребляют именно это слово, хорошо знакомое также и антропологам).
Отсюда своеобразная, никому более несвойственная в животном мире треугольная форма черепа китообразных. Впрочем, аналогии существуют. Они известны среди тех существ, кого принято считать предками или родственниками людей. Антропологи считают одним из самых архаичных признаков в процессе гоминизации черепные гребни, которые отличают массивных австралопитеков (например, зинджантропа бойсова, австралопитека робустуса). Среди антропоидов гребни наличествуют у горилл. Благодаря гребням, черепа массивных австралопитеков и горилл имеют форму, близкую к пирамидальной. Странно, что до сих пор никто не обращал внимание на сходство внешних форм черепов древних гоминид, современных антропоидов и дельфинов. В качестве рудимента гребни «дожили» почти до наших дней, украшая головы гоминид. Подобные черепа являются «визитной карточкой» неандертальцев. Еще один интересный факт: древняя «подтреутольная» форма черепа с редким постоянством рецидивирует у современных людей, страдающих микроцефалией (56). Это говорит об эволюционной исходности данной формы в разрезе антропогенеза.
К гидродинамическим приспособлениям относятся: «выработка торпедообразной, максимально обтекаемой формы тела, развитие наиболее эффективного для скольжения наружного покрова» (53, с. 111). Не тогда ли произошла редукция шерстного покрова? Он, безусловно, наличествовал у предков археоцет, так как эмбриончики дельфина (и, кстати, человека) покрыты мягкой шерсткой – лануго, которая потом исчезает (75, с.45).
