Текст книги "Тайна Белого камня"

Автор книги: Виктор Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Мишка

Мишка с рюкзаком на спине пробирался сквозь валежник, заросли молодых сосенок. Страх гнал его вперед, не давая ни думать, ни выбирать более легкий путь. Лицо и руки были исцарапаны до крови. Боль в поврежденной ноге усилилась, и Мишка беспрерывно стонал. Через полчаса он бросил костыли и пополз – идти стало невозможно.

– Скорей, скорей, – шептал он, работая руками. «Неужели догонит, неужели найдет?» – билась мысль и гнала, гнала вперед.

В ушах все еще звенел знакомый страшный голос дяди Феди. Мишка лежал, наслаждаясь покоем, когда услышал этот голос. Он растерялся.

Первое желание было броситься в кусты и скрыться, но потом он подумал о партизанском ящике: нет, без него нельзя. Нужно взять рюкзак и бежать. Бежать пока хватит сил.

И вот он ползет. Что с друзьями? Как они там? Не идет ли дядя Федя по его следу?

Путь преградила упавшая огромная сосна. Мишка полез через нее и задел больной ногой за сломанный сук. Черные круги поплыли перед глазами. Он собрал всю волю, чтобы не закричать. Несколько минут он пролежал в полубессознательном состоянии, тело обмякло. Теперь Мишке казалось, что не только ползти, но и двинуть рукой у него не сыщется сил.

«Ну и пусть! – равнодушно подумал он. – Поймает, так поймает… – и тут же острая, как нож, мысль: – А Левка? А Василь? Ведь он убьет их!»

И Мишка снова пополз. В лицо вдруг повеяло свежестью, даже дышать стало легче. «Неужели река?»

Но нет, перед ним маячили деревья и деревья. Сколько их? И есть ли конец этому лесу? Еще метр. Еще десять. Еще сто. И вдруг…

– Река! – закричал Мишка.

Перед его взором спокойно, неторопливо катила волны широкая Обь. Свежий ветер ласкал лицо мальчика, нежно целовал его воспаленные губы, забирался под рубаху, освежал горячее тело. Мишка лежал на краю высокого обрыва, бессильно закрыв глаза. Но мысль о друзьях подняла его. Мишка осмотрелся. Река круто уходила вправо. Там, далеко на изгибе, виднелось какое-то село.

Что делать? Ползти туда? Но когда он доберется? Неужели поблизости нет людей? Мишка обшарил глазами реку, но не отыскал ни одной лодки, ни одного рыбака. Он в отчаянии застонал – надо ползти!

Теперь он тащил свое тело уже по берегу, к селу. Жажда сушила рот, нога болела невыносимо. Болели натруженные руки и спина. Временами мозг до того отуплялся, что Мишка забывал о том, где он, что с ним и зачем ползет. Но, встряхнувшись, он собирал оставшуюся силу и снова полз.

«Вон до того бугорка без отдыха», – намечал мысленно себе цель Мишка. И, зажмурив глаза, стиснув зубы, работал руками, волоча ногу. Полз, как показалось, долго. Приподнялся, посмотрел: близко ли бугорок? Далеко. Словно и не двигался Мишка, а лежал на месте.

«Еще разок», – твердил он себе.

На этот раз ему показалось, что он ползет по крайней мере час. Наверное, он почти у цели. Снова привстал: бугорок как был далеко, так и остался. Отчаяние охватило Мишку, и он заплакал, сначала тихо, а потом навзрыд, упав головой на скрещенные руки…

Неожиданно до него донесся рокот мотора. Мишка притих, поднял голову, вглядываясь вперед. От села в его сторону мчался катер.

Мишкины глаза, еще полные слез, радостно заблестели.

– Скорей, скорей, – твердил он, подползая к самому берегу.

Катер шел быстро, но Мишке казалось, что он стоит на месте – так велико было нетерпение. Но вот катер, наконец, почти поравнялся с Мишкой; тогда, забыв о боли, вскочив на ноги, он замахал руками, закричал:

– Сюда, сюда! Спасите!

На мостике стояли двое в форме речников. Они заметили мальчишку, заулыбались, помахивая приветливо руками.

– Спасите! Помогите! – срывая голос, завопил Мишка, отчаянно жестикулируя.

Речники переглянулись, о чем-то, видимо, переговорили, потом один спустился вниз. Катер резко повернул к берегу.

Через минуту рокот его раздался совсем близко, под самым обрывом, и внезапно прекратился. А еще через минуту возле Мишки стояли двое – один молодой с рыжим хохолком, выбившимся из-под фуражки, другой пожилой с длинными усами.

– Что с тобой? – спросил молодой.

– Дяденька, спасите Левку и Василя, – захлебываясь слезами, заговорил Мишка. – Их дядя Федя убьет.

– Какого Левку и Василя? Какой дядя Федя? – нахмурился усатый. – Рассказывай все толком и по порядку.

И Мишка, торопясь, глотая слова, кое-как рассказал о путешествии и о том, что случилось с ним под конец.

– Ах вы, черти полосатые! – беспокойно хлопнул руками по бедрам усатый. – Про вас мы и подумали, когда заметили тебя. Ну и дела! Ведь вас давно уже потеряли. Дед Андрей чуть не умер с тоски. Ну и Васька! Серьга, – обратился он к молодому, – зови ребят.

– Слушаю, Семен Данилович.

В это время далеко в бору, в той стороне, откуда приполз Мишка, раздались два глухих выстрела.

Мужчины тревожно переглянулись. Мишка побледнел.

– Это он!..

Серега чуть ли не кубарем сбежал к реке, где стоял на якоре катер, и вернулся оттуда с двумя товарищами. Все четверо бегом бросились в бор.

Гость из города

Август был на исходе. После обильных дождей установилась солнечная погода. По прозрачно-голубому небу вот уже неделю не пробегало ни облачка.

Левка собирался домой. Послезавтра он взойдет на палубу теплохода, а еще через день обнимет родных. Левка приводил в порядок свою планшетку, Мишка сидел рядом за столом и молча наблюдал за ним.

– Это тебе, – задумчиво сказал Левка, кладя возле Мишки две свои любимые книги: «Дети капитана Гранта» и «Таинственный остров» Жюля Верна. – А вахтенный журнал и партизанскую карту – себе возьму.

– Мне бы тоже карту…

– Для тебя я нарисовал новую: карту нашего путешествия и открытий. Вот она, смотри.

Карта была почти такой же, как и партизанская, но в ней уже стояли не обрывки слов, полустертые цифры и непонятные значки, а расшифрованные названия сел, уточненные цифры.

– Здорово! Только что это за «Гора Василия Родионова?»

– Лысуха. Я так назвал ее. Согласен?

– Спрашиваешь!

– А полуостров теперь: «Полуостров Великой догадки».

– А это? – ткнул Мишка пальцем в квадратик в центре карты.

– Читай – «Лагерь героев». Где партизанские землянки.

– Здорово! – еще раз подтвердил Мишка. – Спасибо за карту. Будем в школе музей создавать.

– Музей? – Левка задумался. – Если музей – тогда и это возьми.

Он протянул Мишке блокнот и объемистый сверток. На блокноте красовался заголовок: «Вахтенный журнал парусной шхуны «Открыватель». Все последние дни Левка провел за «вахтенным журналом». Он старательно, шаг за шагом описал в нем весь поход за партизанской тайной.

Получилась прямо-таки повесть, увлекательная, интересная и даже поучительная. В свертке же Мишка обнаружил пули, гильзы, тесак и другие вещи, найденные в «Лагере героев».

Отдал Левка и бумаги и, конечно, фотографию Мишкиного деда, и жестянку, в которой все это хранилось.

– Бери, Мишка. Это – история. Создадите в школе музей – все спасибо скажут.

Мишка кивнул.

– Хорошо, Левка. А музей – зимой. Сам ведь слышал, что папа сказал – самую большую и светлую комнату школы отдадим под музей. А начало уже вот оно…

Мишка примолк, навострил уши. Насторожился и Левка: в кухне, где находились Мария Николаевна и Павел Степанович, раздался чей-то незнакомый и приятный голос.

– Здравствуйте.

Ребята подошли к двери. Они увидели высокого пожилого военного с погонами полковника. Из-под его фуражки блестели сединой густые волосы.

– Як вам в гости, – произнес он. – Моя фамилия Жаков. Константин Петрович Жаков.

Фамилия Левке показалась очень знакомой. Наморщил лоб, вспоминая. Вдруг лицо его озарилось, и он бросился к военному.

– Вы партизан, да? Тот самый Жаков, чья фамилия в землянке вырезана?

– Тот, тот, милый, – дрогнувшим голосом ответил военный. – Оказывается, меня здесь уже знают… – Полковник прижал к себе Левку и неожиданно поцеловал в лоб. – А ты, никак, Лев Чайкин?

– Чайкин…

– Ну, вот и познакомились. А ты – Миша Борков? – повернул он голову туда, где стоял, восторженно улыбаясь, Мишка.

– Да, Миша…

Жаков обернулся к Павлу Степановичу и Марии Николаевне.

– Извините, – сказал он, – врываюсь к вам непрошеным гостем. Знаете, нечасто в жизни бывают такие случаи, когда нападаешь на след друга, о котором ничего не знал чуть ли не сорок лет. Я говорю о Степане Ивановиче Боркове, вашем отце, Павел Степанович…

– Я уже понял. Ваше письмо к нам… Да и ребята говорили про надпись в землянке…

– Да что мы все стоим?! – спохватилась Мария Николаевна. – Павел!..

Павел Степанович засуетился, стал усаживать Константина Петровича. Ребята ни на шаг не отступали от дорогого гостя.

– Расскажите нам о партизанах, – попросил Мишка.

– Миша! – всплеснула руками Мария Николаевна. – Дай человеку отдохнуть с дороги, собраться с мыслями. Нехорошо!

Константин Петрович засмеялся.

– Что ж, требование законное. Столько выстрадать и не получить разгадки – нужна большая выдержка. Расскажу, ребятки, все расскажу, только сначала я хочу вас послушать.

– А что рассказывать?

– Все. От начала до конца.

Ребята задумались.

С тех пор, как они вернулись домой, прошло полмесяца, а кажется, все это: и рассказ бакенщика, и фляжка с партизанской картой, и «Открыватель», и случай у Белого камня, и, наконец, встреча с дядей Федей – было только вчера.

Мария Николаевна орудовала у плиты. Комната, куда перешли Павел Степанович, Константин Петрович и ребята, наполнилась вкусными запахами жареного.

Рассказывать начал Левка. Говорил он волнуясь, то и дело оборачиваясь к Мишке, словно призывая его подтвердить правдивость рассказа. Константин Петрович сидел задумчиво, изредка поглядывая то на Левку, то на Мишку.

– И вот, когда дядя Федя, – сказал Левка, заканчивая рассказ, – ударил Василя ножом, из кустов выскочил лесничий и выстрелил два раза вверх…

– А я думал, – вставил Мишка, – что дядя Федя стрелял в Василя и Левку… Я тогда уже у речников был…

Константин Петрович перевел взгляд с Мишки на Левку.

– Ну, ну, рассказывай.

– Дядя Федя как услыхал выстрелы, как увидел лесничего, так и сел. А тот перезарядил ружье и говорит: «Руки вверх, подлец». Дядя Федя сразу и поднял руки. Потом мы связали дядю Федю. Лесничий – его зовут Иван Прокопьевич, вы познакомитесь с ним, он сейчас еще в нашей больнице лежит, – перевязал Василя… А потом прибежали речники, взяли нас на катер и привезли домой…

– А тут вам, небось, дали выволочку?

– Да нет, – смутились ребята, взглянув на Павла Степановича.

– А стоило бы, Павел Степанович?

– Стоило, – улыбнулся он. – Мы тут все переволновались так…

– Да, ребятки, что и говорить: проступок не из приятных. Разве можно вот так, очертя голову, бросаться путешествовать? Но и полезное вы тоже сделали. Ваше сообщение и партизанские документы помогли распутать одно важное дело… За это большое вам спасибо.

– Какое дело? – спросил Левка.

Но тут вошла Мария Николаевна и пригласила всех к столу.

После обеда Константин Петрович и Павел Степанович, выпроводив ребят на улицу, долго о чем-то беседовали.

И лишь потом Левка и Мишка услышали обещанный Константином Петровичем рассказ.

Круг замкнулся

– Служу я теперь в одном военном округе. Недавно вызвали меня к следователю. Он расспрашивал, где я воевал в гражданскую. Затем рассказал про ваше путешествие. И вот я сразу взял отпуск – и к вам.

А история такая, ребята. До революции я работал в Москве, на заводе. В гражданскую ушел добровольцем в Красную Армию. Нас, группу красноармейцев, отправили для выполнения одного важного задания в глубокий тыл Колчака. Устроив диверсию, мы потом ушли в партизанский отряд, в котором я пробыл несколько месяцев.

Здесь, в этом отряде, я познакомился и очень сдружился со Степаном Ивановичем Борковым.

Однажды, после тяжелого боя, наш отряд ушел на отдых в лагерь или, как мы привыкли говорить, на зимние квартиры. А эти «зимние квартиры» представляли собой довольно большой городок из землянок у Лысой горы.

Каратели с ног сбились – нас искали. А найти отряд им нужно было до зарезу: в последнем бою мы разгромили колчаковский штаб и захватили важнейшие секретные документы.

Ну-с, живем день, живем другой – никто нас не беспокоит. Разведчики тоже не доносили ничего тревожного, и мы думали пожить на «зимних квартирах» с недельку, отдохнуть как следует, да и ударить по своим преследователям, чтобы навсегда отбить охоту бегать за нами.

И все было бы, вероятно, так, как мы думали, если бы не случай.

На вторую ночь к нам явился человек. Он назвал себя гонцом из соседнего партизанского отряда, который действовал в то время в районе села Борового.

Мы об этом отряде знали. Я провел гонца в штабную землянку. Там шло совещание.

При нашем приходе все замолкли и выжидательно посмотрели на нас.

«Беда, товарищи, – хрипло произнес гонец, еле держась на ногах от усталости. – Обложили нас каратели. Драться нечем: нет патронов. Если до завтра не поможете – погибли».

Партизан снял фуражку, достал из-под подклада пакет, подал командиру. Лица партизан посуровели. Гонец неотрывно и жадно глядел на командира, ждал: что он скажет, как решит. Да и мы, признаться, ждали его слова: хотелось немедленно броситься на помощь товарищам.

Командир спросил:

«В каком месте зажат отряд?»

«Километрах в пятнадцати от Борового. Мы ударили по Новоселовке, беляки отступили, а в это время на нас с тылу напали их основные силы, прижали к реке».

«Как быстрее пройти к Новоселовке?»

«Я знаю кратчайший путь».

Командир встал.

«Как будем решать, товарищи?»

«Надо помочь ребятам», – раздались голоса.

«Чего ж тут думать, – поддержали другие. – Идти надо».

И вот наш отряд двинулся в путь. Все понимали: если опоздаем – товарищи погибнут. Шли мы узкой дорогой. С одной стороны, как стена, высился бор, с другой – болото. Я, помню, еще подумал: «Хорошее местечко для засады».

И только подумал, как вдруг, словно гром с ясного неба, ударил залп, застрочил пулемет. Мы попали в засаду. До сих пор я толком не представляю, что произошло. Только, как сейчас, слышу крики и стоны, грохот гранат, пальбу из винтовок, вижу мечущихся по дороге партизан. Все, кто остался жив и не потерялся окончательно, залегли, стали отстреливаться. Но судьба отряда была уже решена…

– И дедушка погиб? – чуть слышно спросил Мишка.

– Нет, Степан Иванович не погиб. Когда мы увидели, что нам больше не удержаться, бросились с ним в бор. Но почти сразу наткнулись на своего командира. Он был тяжело ранен. Мы подхватили его и понесли в глубь леса. Выстрелы стали тише и реже, а скоро совсем прекратились. Тогда мы положили командира, перевязали рану.

«Товарищи, – с трудом проговорил он, – перед походом я спрятал документы, что взяли мы у гадов… Документы важные… Нужно, чтобы они попали в главный штаб».

Командир умолк, закрыл глаза, собирая силы. Потом снова заговорил:

«Они спрятаны под Белым камнем… Знаете?..»

Мы переглянулись, пожали плечами, с горечью ответили:

«Не знаем».

«Жаль, – сморщился командир, – расстегните сумку…»

Я быстро выполнил просьбу: вынул оттуда записную книжку, карандаш, подал командиру. Он непослушной рукой набросал карту и дал азимут. Я тут же спрятал карту в пробке-тайнике своей фляжки. Через несколько минут командир умер.

Мы со Степаном Ивановичем похоронили его и двинулись к реке, чтобы перебраться на другой берег, в главный штаб.

Но беда шла по пятам. Мы наткнулись на группу карателей, которые, видимо, разыскивали партизан, вырвавшихся из засады. Мы повернули в сторону и побежали. Каратели – за нами. Раздались выстрелы. Одна пуля ударила меня в ногу. Я упал. Степан Иванович кинулся ко мне, хотел нести, но нас бы немедленно догнали.

Я быстро отстегнул фляжку, отдал Степану Ивановичу.

«Уходи быстрее!» – приказал я ему.

Беляки приближались, вероятно, решили взять нас живыми. Я снял винтовку, вынул две гранаты-лимонки и приготовился дорого продать свою жизнь. Оглянулся, а Степан Иванович тоже пристраивается возле меня с винтовкой.

«Уходи! – закричал я. – Неси документы!..»

Он молча мотает головой, словно говорит: «Вместе умрем».

Я зло крикнул ему:

«Приказываю идти! Погибнешь – документы в главный штаб не попадут».

Степан Иванович порывисто привстал, крепко обнял меня и молча пополз вперед. А беляки тут как тут. Я выстрелил – один упал, остальные залегли. Но драться мне пришлось недолго: был ранен второй раз, в руку, и попал в плен.

Привезли меня в штаб, били, допрашивали. Все хотели, гады, допытаться, где же секретные бумаги. Но так и не узнали.

Ребята слушали, затаив дыхание. Мишка вдруг растерянно взглянул в лицо Константина Петровича.

– Значит… Значит, это мой дедушка похоронен возле дома бакенщика?

– Да, это он… – А потом тихо добавил: – Видимо, шальная пуля… Сколько я дум передумал в то время о Степане Ивановиче, где он, жив ли, доставил ли карту в штаб? Но где мне было узнать о нем? Долго я наводил справки после того, как бежал из плена и лежал в госпитале. А потом снова ушел на фронт, бил Врангеля, белополяков… Прошли годы, но ни одного следа своего друга я так и не нашел… И только вы, ребята, помогли мне узнать его судьбу.

Подарок

Круг замкнулся. События, связанные с находкой партизанской карты, пришли к тому месту, с которого начались. Осталось выяснить, зачем понадобились дяде Феде спрятанные партизанами документы.

И Константин Петрович сообщил:

– Теперь все можно объяснить просто… Вы помните, я вам рассказал про гонца из соседнего партизанского отряда?

– Помним, – в один голос сказали Левка и Мишка.

– Так вот, «дядя Федя» был тем самым гонцом, который повел наш отряд в Новоселовку. Хотя он сейчас и постарел, но я сразу узнал его на допросе у следователя…

– Ух ты! – только и мог произнести Левка.

– Оказывается, – продолжал Константин Петрович, – его послали к нам не партизаны, а колчаковцы. И письмо он принес подложное. Белым нужно было во что бы то ни стало вернуть свои секретные документы. А как это сделать? Вот и решили пойти на провокацию, навести наш отряд на засаду, уничтожить его и взять документы. Беляки, конечно, думали, что все их бумаги будут при отряде.

Для этой цели и был вызван крупный полицейский шпик Николай Брусницкий, или, как вы его называете, «дядя Федя». Выбор карателей пал на Брусницкого не случайно: он знал местность и, главное, среди документов в железном ящике находились его личное дело, доносы на многих сельских коммунистов, которых колчаковцы зверски убили.

Каратели знали, что Брусницкий ради спасения своей шкуры сделает все, чтобы документы снова оказались в руках колчаковцев… Остальное, пожалуй, вам и без меня понятно.

– Не понятно, – замотал головой Мишка.

– Ну как же! Ты, Миша, своим рассказом о партизанской карте встревожил Брусницкого. Он сразу догадался о ее назначении. Догадался, конечно, и о том, что ждет его, если вы вдруг найдете документы. Вот почему он не дал вам моторную лодку, а сам бросился на поиски. Но оплошал: затянул свой выезд, оформляя отпуск.

За разговором время бежало незаметно.

– А теперь – к Василию, – сказал Левка.

Ребята и Константин Петрович пошли в больницу, где лежал Вася. Он уже выздоравливал.

Он очень обрадовался приходу друзей, а еще сильнее – Константину Петровичу, когда узнал, кто он такой.

Зашел в палату Василя и лесничий Иван Прокопьевич. Из-под расстегнутого ворота рубашки виднелось забинтованное плечо. Забинтована была и голова.

Левка и Мишка наперебой рассказывали Васе и Ивану Прокопьевичу все, что услышали от Константина Петровича.

Потом все пятеро ели конфеты, печенье и фрукты, которые Константин Петрович принес Васе.

Константин Петрович с интересом рассматривал высокого сильного лесничего.

– Как вам, Иван Прокопьевич, удалось найти Брусницкого в бору? Ведь это не так-то легко. Да и притом вы были ранены.

Лесничий улыбнулся широкой улыбкой.

– Кому трудно, а мне – нет. Я бор, как свой дом, знаю… Ну и, конечно, опыт помог. Ведь я в Отечественную войну четыре года разведчиком служил… Дело произошло так…

Когда Брусницкий и лесничий скатились в овраг, бандиту удалось нанести своему противнику удар камнем по голове. Иван Прокопьевич потерял сознание. Когда он очнулся, Брусницкого уже не было.

Между двух гранитных глыб Иван Прокопьевич наткнулся на свое ружье. Брусницкий, видимо, сначала хотел его взять с собой, но, обнаружив, что оно не заряжено, бросил там. Теперь, когда ружье было в руках, Иван Прокопьевич смело двинулся на поиски бандита.

Прошла ночь, настало утро, а Иван Прокопьевич все шел и шел. Плечо и голова разламывались от боли, ноги еле двигались… И вот вблизи ручья, за густыми кустами, он услышал голоса…

Пришла врач и сказала, что свидание пора заканчивать.

– Я уезжаю скоро, капитан, – грустно проговорил Левка.

Мишка и Вася тоже загрустили. Но Вася вдруг приподнялся и горячо сказал:

– А ты приезжай на то лето!

– Чтобы еще путешествовать? – с напускной строгостью спросил Константин Петрович.

Ребята смущенно заулыбались. Вася сказал:

– Мы тут договорились всем классом пойти по следам вашего отряда, собрать экспонаты для школьного музея…

– Вот это другое дело! – сказал Константин Петрович. – И я с вами. Возьмете?

– Возьмем! – хором закричали ребята.

Под вечер Константин Петрович, Левка и Мишка с отцом побывали на могиле Степана Ивановича Боркова. Старый бакенщик прослезился, узнав, кого схоронил он тридцать восемь лет назад.

А на другой день Жаков уезжал. Провожая его, ребята вручили ему сверток.

– Вам от нас подарок…

Константин Петрович развернул бумагу. Там оказалась фляжка, та самая фляжка, которая хранила долгие годы партизанскую тайну.