Текст книги "Тайна Белого камня"

Автор книги: Виктор Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Белым пятном меньше

Слово «Сви…», как глухая стена, отгородило ребят от тайны. Левка целыми днями пропадал у бакенщика. Он приходил то один, то с Мишкой. Чаще один. Друзья садились в укромном местечке и принимались за расшифровку карты.

В этот день Левка, как всегда, явился к восьми утра. Вася сидел во дворе на чурбаке, подставив солнцу и без того опаленное и облупленное лицо.

– Ну как, придумал что? – вместо приветствия спросил он.

Левка сел рядом.

– Ничего.

Они надолго замолкли, думая каждый об одном и том же: что же означает это проклятое «Сви…»?

Из распахнутого окна дома доносилось звяканье посуды и тихая грустная песня. Лепка уже заметил, когда бабушка работала, всегда напевала. Под навесом тюкал топором дед Андрей, возле него крутился резвый дурашливый щенок Кузька.

– Что же будем делать? – спросил Левка.

Вася не ответил, лишь тяжело вздохнул.

Дед Андрей, закончив приготовления, собрался в «очередной обход своего речного хозяйства», как он любил говорить. Он нес два больших красных деревянных шара-буйка. Увидав Левку, улыбнулся.

– Ранний гость, как хорошая весть… Опять на рыбалку собрались?

– Нет… То есть, да, – растерялся Левка.

– Доброе дело – рыбалка. И отдых, и польза. Только гляжу я: ходите рыбалить часто, а рыбки нет. Что ж так? Не клюет?

– Не клюет… – снова вздохнул Вася. Дед присел на бревнышко.

– Я в молодости везуч был на рыбку. Почти семью кормил. Однажды щуку выхватил пуда на два. Батя на радостях бутылку водки выпил… А жили мы нище, кабы не моя рыбалка, то и не знаю, чем кормились бы. И не только мы так жили. В любую избу заглянешь – скамейки, стол да полати, и больше нет ничего. Сама-то деревня и та называлась не по-людски – Свинулиха…

Дед Андрей замолчал, погрузился в какие-то свои, нерадостные мысли, потом произнес глухо:

– Да, жили… Вспомнить горько. А вот недавно побывал я в родной деревне и прямо не узнал: улицы широкие, чистые, почти все дома новые. Клуб, школу, электростанцию народ построил, да и название изменил. Теперь деревня – Чистяково. В отместку, значит, старому названию…

Словно жаром обдали ребят дедовы слова.

– Как, как раньше называлось Чистяково?

– Свинулиха. Назвал же мерзавец какой-то, даже вспомнить совестно.

Вася и Левка переглянулись: неужели это таинственное «Сви…» было ни чем иным, как Свинулихой?

– Ура! – неожиданно выкрикнул Левка и испуганно зажал рот ладонью.

Бакенщик удивленно взглянул па ребят.

– Вы чего обрадовались?

– Да нет, ничего… Это у меня как-то случайно… На нервной почве…

Дед еще раз окинул взглядом ребят, нахмурился и недовольный, спустился к реке. А Левка и Вася немедленно забрались в сарай.

– Видишь, как здорово все получается! – возбужденно говорил Левка, раскрывая планшетку. – Скоро все будет ясно!

Но, взглянув на карту, Вася загорюнился.

– Куда там – ясно! Тут еще разгадывать да разгадывать. Какие-то значки, цифры… В них, наверное, вся тайна и заключается.

– Цифры цифрами, а ты, Василь, посмотри на этот полуостров. – И Левка указал то место на карте, где две параллельные линии делали полукруг. – Что это за крестик нарисован?

– Может, там располагался штаб белых?

– Тоже мне сказал! Да если бы партизаны знали, что на полуострове беляки, сразу б разбили их.

– А если там была крепость? Разбей-ка, попробуй.

– Было им время крепости строить! Вася рассердился, его начинала коробить Левкина самоуверенность.

– Ну, а по-твоему что?

Левка долго жевал губы, потом, напустив на себя какую-то дурацкую важность, изрек:

– Сразу трудно сказать… Но я считаю, что там находился партизанский арсенал.

Васины брови удивленно полезли вверх.

– Арсенал? Какой арсенал?

– Ну, оружейный склад.

– Откуда ты взял?

Левка многозначительно подмигнул и с еще большей важностью заявил:

– Анализ карты!..

Вася проглотил слюну и продолжал удивленно глядеть на Левку. А тот, загоревшись, развивал мысль.

– Обязательно склад. Почему? Рядом с рекой – раз. Место приметное – два. В лесу попробуй быстро найди склад да вывези, например, пушку. Ведь трудно – деревья везде! Или телегу с патронами? А тут подплыл на лодках, нагрузил – и поминай как звали.

– А цифры что означают?

– Цифры, – не задумываясь, отрапортовал Левка, – это координаты склада… Вот, смотри: чтобы найти тайник, надо отмерить от основания полуострова двести семьдесят метров, а потом по ширине тридцать метров. В точке пересечения прямых и будет искомое, – объяснил он, как геометрическую теорему.

– А что тогда означают один и девять?

– Мало ли что! Может быть, на такой глубине зарыт склад. Или просто так – для маскировки. Вася недоверчиво улыбнулся.

– Мелешь…

– Что мелешь? Да раньше всегда так делали. Это самый простой способ зашифровки тайников. Я даже читал об этом в какой-то книжке.

Однако по лицу Васи было видно, что он не верит в Левкины доказательства.

– Чепуха! Все это ерунда на постном масле. Так бы тебе и устроили склад на полуострове! Держи карман шире!

Левка вспыхнул. Ребята заспорили, закричали, перебивая друг друга, забыв о всякой конспирации.

Неожиданное решение

Вася опомнился первым.

– Так у нас, пожалуй, ничего не выйдет, – сказал он. – Как ни будем ломать головы, а до конца все равно карту не разгадаем.

Левка, еще не остыв от спора, хмуро посмотрел на Васю.

– Ты что, отказываешься?

Вася не ответил. Левка презрительно бросил:

– Значит, и у тебя кишка тонка? Сдался, да? Может, и ты уже решил карту нести в сельсовет?

Вася круто повернулся к Левке, и тот увидел вдруг его потемневшие глаза, крепко сжатые губы. Левке показалось, что Вася сейчас ударит его, но тот произнес ровно и спокойно:

– Не думай о других худо. Не обижай. А насчет карты и сам знаешь: не разгадать. Будем толочь воду в ступе, пока не надоест.

– Мы уже многое поняли, остались какие-то пустяки…

– Осталось самое главное.

– Все равно разгадаем, – упрямо возразил Левка. – А если ты отказываешься, – голос его неожиданно дрогнул, – то я один…

– Да не в этом дело, Лев. У меня мысль есть…

Левка насторожился.

– Какая мысль?

– Добраться до полуострова…

Все, что угодно, но только не этого ждал Левка. Он был буквально потрясен Васиным предложением и с полминуты не мог прийти в себя: сидел и только беззвучно шевелил губами. Потом вдруг вскочил, закричал да так, что куры шарахнулись в стороны:

– Василь, ты гений! Кто сказал, что твоя фамилия Родионов? Ты – Васко да Гама, Колумб ты и Лаперуз! Поход! Труби поход, Василь! Свертывай палатки, надевай рюкзаки, гаси костры. В поход!

Вася поморщился, словно от зубной боли.

– Брось кричать.

– Никаких «брось»! Великий поход отважных! Тайна будет раскрыта!

– Да не шуми ты, глотка луженая. Тут надо продумать все, как следует, а он «поход, поход…»

Но Левка уже горел нетерпением, уносясь в мыслях в предстоящее путешествие. Он уже видел себя отважно шагающим через дебри, пробивающимся сквозь ветер и грозы к заветному полуострову… А там, а там… А там великое открытие! В этом Левка уже не сомневался.

– Нечего думать, Василь. Завтра и пойдем с утра.

Вася не разделял Левкиной поспешности. Он привык делать все накрепко и наверняка.

– Завтра не завтра, а на неделе пойдем. И не пешком, а на лодке.

У Левки округлились глаза.

– На лодке? Где же это мы ее возьмем? Твой дед не даст? Не даст. Разве только украсть…

– Сделать!

– Лодку сделать! Ха-ха! Нам с ней работы на целое лето хватит. И каникулы пройдут. Брось, Василь. То ли дело – ножками! Надежно и хорошо, да и интересно – гербарий можно собрать. Нет, нет, Василь!

– Это сейчас интересно, а когда пройдешь километров восемьдесят, то по-другому заговоришь. Ты, Лев, лучше не кипятись, а послушай, что скажу… – Вася приглушил голос, подался к Левке. – В тальниках, что напротив первого бакена, лежит старая лодка. Если ее законопатить…

– Довольно! – торжественно прервал его Левка. – Все ясно! Плывем на лодке, капитан!

Левка бежал домой не чуя под собой ног. Еще издали увидел могилу неизвестного партизана. Медленно подошел к ней, дотронулся до обелиска, произнес тихо, серьезно:

– Мы нашли твою карту, товарищ. И разгадаем ее. Мы постараемся довести до конца дело, которое ты не смог выполнить!..

Мишка стоял у калитки и с наслажденьем уписывал хлеб с маслом. Увидел Левку, обрадовался.

– Ну и долго ты нынче пропадал! Я уж было хотел идти за тобой. Из-за мамы. Беспокоится: где он, да где?

– А я тут как тут, – засмеялся Левка. – Ну, здорово живешь, тунеядец. На сколько за сегодняшний день пузо отрастил? Еще не мерил?

Мишка обиделся.

– Вечно ты со всякой ерундой…

– Ну-ну, не буду. Я любя… Ешь, спи на здоровье да меня вспоминай… Я покидаю Майское.

Мишка испугался.

– Да ты что?! Домой?

– Нет, дорогой мой Пантагрюэша. Ухожу я в дальнее и опасное путешествие.

– Выдумываешь?..

– Нет, мой краснощекий брат. Это правда. Уезжаю. Навстречу тяжким испытаниям и мукам… Но ты, пожалуйста, не плачь, вытри свои горькие слезы. Я не переношу, когда плачут такие толстяки, как ты.

Мишка разозлился.

– Ну что ты, Левка, в самом деле? Брось дурачиться. А то плюну и уйду, и разговаривать с тобой не буду.

– Ну хорошо, хорошо, – захохотал Левка, – слушай.

И рассказал Мишке все, что сегодня они решили с Васей и о чем договорились.

– Так что видишь, – закончил Левка, – дело у нас не шуточное. Как только отремонтируем лодку – сразу в путь.

– А я?..

– Что ты?

– Как же я?

– Ты будешь грибы собирать, хлеб с маслом навертывать, дрыхнуть до десяти и пузо измерять. Там, куда мы плывем, нет холодного кваса и мягкой перины.

– Послушай, Левка, – взмолился Мишка. – Возьмите меня в поход. Я ведь тоже карту разгадывал, да и вообще… Как же без меня?

– Не сдрейфишь?

– Что ты! – Мишка ударил себя в грудь. – Я страсть как люблю путешествовать. Только вот случая не было.

– Да ну?! Вот уж не думал! А ты, оказывается, смельчак.

– А как же! – хвастливо воскликнул тот.

Левка испытующе посмотрел на Мишку. Он и в самом деле был взволнован, и на румяном курносом лице краска играла ярче обычного.

– Ну хорошо, берем тебя в отряд.

На следующий день они поспешили к бакенщику, чтобы осмотреть лодку. Вася, прихватив лопату, повел друзей к первому бакену.

Шли берегом. Вода ласково лизала песок, нежно перекатывала гальку. Над самой водой нависли густые ивы, раскидистые кусты черемухи. Берег порос буйной травой, и всюду ярким разноцветьем горели цветы. От распаренной солнцем земли, цветов и трав поднимался пьянящий густой аромат.

Но вскоре «оазис» кончился, началась «пустыня» – глубокие пески. Здесь не росли ни травы, ни цветы, а один лишь жидковатый тальник. Он не давал никакой тени, и поэтому здесь было жарко и душно. В небольшой лощине, которая по весне заливалась полой водой, лежала полузанесенная песком старая лодка.

– Ну и ну! – Мишка разочарованно пнул ногой борт. – Ее нужно еще откопать. А там, может, и дна нет.

Левку тоже не обрадовало это «корыто», как он назвал лодку. Однако Вася, не обращая внимания ни на кислые мины друзей, ни на их едкие слова, снял пиджачок и принялся за работу.

Через час лодку откопали и перевернули. Все бросились осматривать дно. Оно оказалось, на счастье, целым. Однако ремонт предстоял большой: лодка рассохлась, расщелилась, Ребята перетащили ее поближе к реке, на небольшую поляну, укрытую с трех сторон деревьями. Эту площадку Левка назвал верфью. Тут и решено было вести ремонт.

Друзья присели отдохнуть да поразмыслить, как и с чего начинать работу.

Тишина. Нигде ни звука. Даже птицы в эту жаркую пору присмирели и затаились в тенистых уголках. Лишь одни чайки продолжали метаться в синеве, сверкая на солнце, как маленькие молнии.

– У нас будет настоящая шхуна, – размечтался вслух Левка. – Хорошо бы кубрик сколотить, поставить мачту и парус, название дать…

Много красивых слов перебрали ребята: «Волнорез», «Отважный», «Быстрый», «Победа». Однако Левка доказал, что корабль, идущий в дальнюю экспедицию на раскрытие многолетней тайны, должен носить имя «Открыватель».

Ссора

Прошло всего два дня с тех пор, как лодка была доставлена на «верфь», а площадку стало не узнать: всюду громоздились кучи досок, фанеры, консервные банки и ржавое листовое железо.

Доски и фанеру Левка и Мишка притащили из дома. Они хотели принести и инструменты, но Вася сказал:

– Больше ничего не надо. У дедушки есть все: и пила, и молоток, и гвозди, и вар.

И вот теперь неподалеку горел костер, на треноге висел небольшой котел с бурлящим варом. Стружки, щепки и опилки устилали некогда зеленую поляну. А над всем этим мусором возвышался на чурках «Открыватель». Нет, он еще не был готов, но уже имел внушительный вид. Ребята крепко поработали: счистили грязь, по бортам набили планки-заплаты, отремонтировали рангоуты. Вася, как заправский мастер, конопатил паклей щели, заливал их варом.

У Левки свои заботы. Он сколачивал из фанеры и жести кубрик. Он хотя получился кособоким и качался даже от легкого нажима, но Левка был несказанно доволен своей работой: как-никак, это было его первое в жизни плотницкое сооружение. Руки у Левки покрылись царапинами и водянистыми мозолями, а лицо стало черным от копоти, поднимавшейся от котла, но он был горд и важен.

Полюбовавшись кубриком, Левка подошел к Васе. Хороший он парень – этот Василь. Настоящий друг. Без Василя, без его умелых рук, без его знаний им сроду бы не справиться с ремонтом «Открывателя».

Вася законопатил последние щели, выпрямился, посмотрел на костер.

– Михаил, куда ты опять делся? Подбрось-ка дров, сейчас заливать будем.

Мишка медленно вышел из-за деревьев с рогаткой в руке.

– Отдохнуть не дают. Знал бы, не связывался с вами. Вместо путешествия каторга какая-то. На кой мне эта лодка сдалась? Уж лучше пешком идти, чем вот так с утра до вечера спину гнуть.

– Ну, снова заныл, – досадливо прервал его Вася. – Неси дрова быстрей.

Вася окунул в вар тряпку, намотанную на палку, которую он называл квачом, и стал замазывать проконопаченные щели. Действовал он уверенно: этой работой ему не раз приходилось заниматься, помогал деду.

К полудню «Открыватель» уже гордо блестел своими черными боками.

– Теперь можно плыть, – удовлетворенно произнес Вася. – Ни капли воды не просочится! Осталось кубрик, мачту да парус…

И тут неожиданно разразилась ссора – шумная и глупая. Затеял ее Мишка. Он наотрез отказался шить парус, заявив, что он не портной и не девчонка. Левка вспылил, назвал Мишку дармоедом и дураком. Вася было попытался унять ссору, урезонить обоих, но безуспешно.

– Как ты собираешься путешествовать, – махал руками Левка перед Мишкиным лицом, – если все время отлыниваешь от любой работы?

– А она мне не нужна, ваша лодка, – зло кричал Мишка. – Плюю я на вас и на вашу лодку!

– Ну и катись отсюда!

– И уйду! Плакать не буду!

Мишка пнул подвернувшуюся под ногу банку и пошел по направлению к Майскому. Левка и Вася долго сидели молча. Наконец, Левка произнес хмуро:

– Он нам нос дело испортит.

– Ты думаешь, расскажет о походе?

– Возьмет да и сболтнет со зла. Эх, не надо было с ним связываться.

– Да-а… – неопределенно протянул Вася. – Ну да ладно! Давай-ка мачту делать. Уплывем завтра.

Сюрприз дяди Феди

Мишка кипел, как котел на огне. Шел по узкой тропке, не видя ничего вокруг себя, спотыкался и еще сильнее злился.

– Я вам покажу, – то и дело бубнил он. – Попомните еще меня, обормоты…

По что он сделает «обормотам», так и не надумал, а когда пришел домой, злость вдруг улетучилась. Это удивительно, но у него даже обиды не осталось ни на Василя, ни на Левку. Напротив, в сердце закралась непонятная тревога и раскаяние. И чем сильнее старался Мишка заглушить их, тем больше они росли в нем.

– Ты что такой кислый? – спросил отец. – Обидели тебя, что ли?

– Не-ет… – протянул Мишка и соврал невпопад: – Есть хочу.

Павел Степанович засмеялся.

– Действительно, важная причина для плохого настроения… Мать, накрывай стол.

Павел Степанович только что вернулся из школы, в которой работал директором. Здание школы в это лето капитально ремонтировали, и Павел Степанович целыми днями пропадал там.

Сели за стол.

– А Лева где? – спросила мать.

– У Васьки-бакенщика. Они на рыбалку пойдут, – еще раз соврал Мишка.

– А ты чего отстал?

– Так… Не захотел…

– Ну и ну! – Павел Степанович почесал затылок. – В твои годы меня, брат, домой не затащить было…

Обедал Мишка без обычного аппетита. Ссора с друзьями не выходила из головы. Как он ни крутил, получалось, что сам виноват во всем. И от этого становилось еще горше.

«Эх, зря я… – ругал он себя мысленно. – Чего взбрындил? Зачем обругал ребят?.. Теперь они и к верфи близко не подпустят и с собой не возьмут. Уедут, а я буду здесь болтаться, как дурак. Без меня и тайну раскроют. Что делать?»

Мишка тоскливо вздохнул и заходил по комнате. Ходил до тех пор, пока глаза не остановились на маленькой подушечке, которая висела на стене. В нее было воткнуто несколько иголок. Мишка с минуту тупо глядел на подушечку, потом подбежал, вынул иголку с ниткой, осмотрел ее так, словно до этого никогда не видел, отыскал два лоскутка и, по-воровски оглядываясь на дверь, торопливо принялся сшивать их. Игла не слушалась, нитка извивалась и путалась, шов не получался. Уколов палец, Мишка с раздражением бросил иголку.

«Не возьмут с собой, уедут одни, – в который раз мелькнула горькая мысль. – Что делать?» Но, как к прежде, ни одной толковой мысли не приходило в голову. Уже вечер пришел, а Мишка все размышлял и размышлял. Но вот внезапно лицо его прояснилось. Он ударил по столу кулаком, крикнул победно:

– Нет, возьмут! Обязательно!..

Утром Мишка бегом направился на другой конец села, к дяде Феде, старый приземистый домик которого находился у самого бора. Мишке мною раз приходилось бывать здесь, поэтому он уверенно открыл калитку, решительно пошел во двор. Дядя Федя, сидя на низеньком стульчике, вязал сеть.

– Здравствуйте, дядя Федя! Я к вам.

– Здравствуй, здравствуй, Михаил Топтыгин. Садись, если ко мне.

Дядя Федя показал на скамейку. Разговаривая, он продолжал свое дело: челнок так и мелькал в руках.

– Дядя Федя, знаете, что я хочу попросить у вас?

– Скажешь – узнаю.

– Моторку.

Дядя Федя удивленно взглянул на Мишку. Тот замялся.

– На рыбалку собрались…

– А на весельной что, руки болят?

– Не болят, дядя Федя, а далековато. Мы километров за пятнадцать хотим податься.

– Кто это вы?

– Я с Левкой да Васька-бакенщик.

Дядя Федя хмыкнул, исподлобья взглянул на Мишу.

– У бакенщика своя моторка, что ее не берете?

Мишка заерзал. Разговор принимал неприятный оборот. Поэтому он, не отвечая, снова попросил:

– Дайте, дядя Федя, а? На один день.

– А управлять умеешь?

– Васька умеет, – обрадовался Мишка. – Он часто ездит на моторке. Дадите?

– Дам, – сказал, вдруг посерьезнев, дядя Федя. – Только скажи правду – зачем лодка? Не финти, Топтыгин, по лицу вижу, что врешь.

Мишка испугался, покраснел и собрался было бежать, да вспомнил, что к ребятам с пустыми руками возвращаться невозможно. После некоторого колебания он спросил:

– А вы никому не расскажете?

Дядя Федя твердо пообещал молчать. Мишка, путаясь, рассказал ему о партизанской фляжке, о карте, о походе на полуостров. Дядя Федя слушал с интересом. Когда Мишка кончил, он произнес:

– Забавно. А фляжка действительно была того партизана, которого похоронил бакенщик?

– Того, дядя Федя, того. Дедушка же знает.

– Интересно, интересно… А где карта?

– У Левки.

Дядя Федя встал со стульчика, отложил челнок.

– Знаешь что, Топтыгин, принеси-ка ее. Очень любопытно взглянуть.

Мишка приуныл.

– Левка не даст. Он говорит, что это реликвия и надо отправить ее в музей.

– Гм, – насупился дядя Федя. – Что ж, тогда не дам моторку.

Мишка с минуту сопел, потом решительно произнес:

– Хорошо. Я сейчас принесу.

Он побежал домой. Там осторожно вынул из Левкиной планшетки блокнот, взял из него карту и понесся обратно. Мишка ликовал: через час-два он смело пойдет к друзьям и скажет: «Бросьте свою лохань и поплывем на моторке. Раз, два – и там!» Он представил себе, как Левка и Василь сначала откроют от удивления рты, потом обрадуются, засмеются, захлопают Мишку по плечам.

Дядя Федя ожидал его в избе. Она, как и многие старинные избы, состояла из одной комнаты. Большую часть занимала русская печь. У окна стоял грубо сколоченный стол, две табуретки. Рядом со столом, вдоль стены, скамейка. За печью громоздилась кровать под пологом.

Дядя Федя в Майском жил около года, был одиноким, работал в охране на строящемся заводе за Обью. Дружбы с соседями не водил, но ребятишек, особенно рыбаков, привечал.

– Ну-ка, показывай, – встретил он Мишку. – Посмотрим, что сие есть.

Он взял бумажку, сел за стол и стал внимательно рассматривать ее. Минут десять сидел молча, забыв о Мишке, морщил лоб, шевелил губами.

– Дядя Федя, – напомнил о себе Мишка, – так вы дадите моторку?

– Моторку? А, моторку… Вот что: сходи в сарай, посмотри, есть ли в бочке бензин. Если есть, то замерь – сколько его там.

Когда Мишка вернулся, карта лежала на столе, а дядя Федя копался в печке.

– Бензин есть. Литров тридцать. Значит, дадите моторку, дядя Федя?

– Слово – дело. Сказано дам, значит берите. Завтра. Утром. – Он помолчал, потом спросил: – Куда вы хотите плыть?

– На полуостров, где крестик стоит.

– Кто додумался?

– Не помню. Левка, кажется.

– Молодец парень. Правильно понял бумагу. Только думается мне, что зря съездите – времени прошло много. Если и был склад – все пропало там. Но дело ваше…

– А где у вас моторка?

– На реке. Завтра придете ко мне, вместе сходим… Да, разбередила, разбередила твоя бумажка старые раны. Сколько партизанских дорог исхожено, сколько кровушки пролито! Через леса, горы, реки проходил. С такими вот картами, бумагами, донесениями… И есть их приходилось – да-да! Смеешься? А ты не смейся, брат. Идешь бывало, а тут белогвардейский разъезд. Сцапают, найдут эту бумагу – и тебе каюк и партизанам, товарищам твоим. Вот возьмешь ее да и съешь… – Дядя Федя умолк, вздохнул. – Ну, да что вспоминать. Что было, то сплыло. Бери, Топтыгин, свою карту и топай домой. Мне по делам пора.

– Значит, завтра, дядя Федя?

– Завтра. В десять ноль-ноль, как говорится, по местному времени.

– Вы только никому не говорите.

– Слово партизана.

Мишка, словно окрыленный, вылетел от дяди Феди. Он ликовал. Вот здорово придумал – путешествие на моторке! Ребятам и не снилось такое.