Текст книги "Советский Орфей (СИ)"

Автор книги: Виктор Североморский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

А теперь, пожалуй, для вас самое приятное.

После этих слов супруги Воронины с какими-то бумагами в руках подошли к нам.

– Это, Орфей, твои свидетельства и членские билеты Союза писателей и Союза композиторов. Так что можешь хоть завтра идти в ВААП и оформлять свои авторские права.

И Воронин протянул мне два листа с напечатанными на них текстами и два документа в синих корочках, похожие на обычные пропуска. Затем заговорила Татьяна, передавая какие-то бумаге Ольге.

– А это, Эврика, для тебя, поскольку ты, как я знаю, являешься директором вашего ансамбля. Это приглашение от ленинградского филиала фирмы "Мелодия" для записи вашей пластинки. Можете начинать буквально на следующей неделе с девяти часов. Инструменты конечно ваши, а всё остальное мы вам предоставим. И насчет ваших гастролей по стране: работу в этом направлении мы с мужем тоже начнем на следующей неделе. А пока на воскресенье для вас заказан один из самых больших залов Ленинграда, он вмещает аж полторы тысячи человек. Билеты будут по два рубля, и половина доходов все также ваша.

После этого к нам подошел мужчина и вручил два плаща темно-зеленого цвета.

– Это плащи нашего клуба, носить их вы сможете только здесь. Наденьте их. Зеленый цвет – это цвет новичков, носить их вы будете первые пять заседаний, потом получите синие плащи – это цвет постоянных членов нашего клуба. Ну а наше руководство, как видите, носит плащи бордового цвета. Под плащами не должно быть ничего кроме носков, поскольку полы здесь не самые теплые, невзирая на хороший камин.

– А теперь садитесь за стол и угощайтесь, – сказал нам Воронин и вместе с женой пошел на свое место.

– Друзья, снимите маски и давайте выпьем за новых членов нашего клуба! – воскликнула Татьяна, когда вино было разлито по бокалам. – Я считаю, что у нас сегодня отличное пополнение.

И мы все дружно выпили, после чего маски наконец были сброшены.

Глава 15. Ню-проект

Я внимательно осмотрел всех присутствующих, но знакомых мне лиц здесь не было. Да и откуда я мог знать известных личностей прошлого, если советской культурой практически не интересовался? Я просто отметил, что примерно половина сидящих за столом составляли женщины не старше тридцати лет, а другая половина – мужчины от двадцати пяти до тридцати пяти.

– Что ж, пожалуй, самое время представить новичкам наших постоянных членов клуба, – продолжила Татьяна. – Начну с себя: моё клубное имя – Мелодия. потому что я возглавляю ленинградский филиал фирмы "Мелодия". Моего мужа мы здесь зовем Культом, поскольку он является представителем отдела культуры горкома партии (прим.: городской комитет КПСС) нашего города. Справа от меня сидит Фокус, он по профессии фокусник; за ним – Лента – чемпионка страны по художественной гимнастике в упражнениях лента и обруч. За ней сидит Щелкун – артист балета Мариинского театра, исполнитель роли Щелкунчика в балете Чайковского. Рядом с ним – Лебедь – балерина того же театра, исполняет роль одного из лебедей в балете "Лебединое озеро". По левой стороне стола сидят два представителя ансамбля современного танца – парня мы назвали Диско, а девушку – Пламя; она танцует так зажигательно, что создает ощущения огня, особенно когда одета в красное платье. За ними Акробат – представитель циркового жанра, за ним Поэт – это поэт с большой буквы, а за ним Флейта – она играет на этом инструменте в симфоническом оркестре.

– А теперь пора перейти к деловому разговору, – сказал Воронин, не поднимаясь с кресла. – На этой неделе произошло весьма неординарное событие, о котором я спешу вам сообщить. Как вы знаете, две недели назад в горкоме я выдвигал предложение о гастролях нашей творческой группы в стиле "чистого искусства" по городам нашей области. Увы, поддержки я тогда не получил. Зато на прошлой неделе я общался с министром культуры и получил его одобрение. Да-да, сам товарищ Демичев одобрил нашу инициативу, после чего секретарь нашего горкома тоже с этим согласился.

– Одобрил? Не верю своим ушам, – весьма скептично произнес Фокус.

– Понимаю. Я тоже поверил в серьезность его слов лишь после его пояснений, а они были такими. Министр сказал, что подобные выступления допустимы в закрытом и весьма ограниченном режиме и только с правильно выверенной идейной линией. То есть они должны выглядеть не как часть советского искусства, а как уродливое явление западной культуры. Я в ответ пообещал министру, что всё будет выглядеть именно так, хотя где он увидел уродство, я так и не понял. Однако как выполнить его требование – пока не знаю, потому жду ваших предложений.

– Можно использовать зарубежный стиль одежды, то есть сначала выходить одетыми, а потом раздеваться, – предложил Щелкун.

– Хорошая идея. Еще.

Однако других идей не прозвучало и тогда я решил вставить пару своих слов.

– Если вы позволите... В настоящее время наш ансамбль работает над репертуаром песен о разных странах и городах. Если их вставить в ваш концерт, то это станет отличной отсылкой в зарубежье.

– А если еще на задний план проецировать слайды об этих странах, то сомнений об истоках данного вида искусства и вовсе не останется. – Это уже добавила Ольга.

– Интересный вариант. Мне нравится, – произнесла Татьяна. – Но тогда всему вашему коллективу придется участвовать в нашем представлении. Вы на это согласны?

– Мы с Виктором – да, а с другими музыкантами надо поговорить. Против гастролей они в общем-то не возражают, однако в "чистом виде" – даже не знаю, но всё как обычно упирается в стимул.

– Что ж, тогда поговорим о стимуле. – Это уже произнес Воронин. – Нам разрешено самим определять финансовую сторону этого мероприятия – то есть назначать цены на наши представления. Однако есть и ограничения: залы должны быть небольшими, а концерты закрытыми для широкой публики. Все билеты должны распространяться только среди партийного руководства и среди высших должностных лиц науки, культуры, образования, финансовых и силовых структур. Потому мое предложение такое: билеты сделать по десять рублей. Да, дороговато, но наше зрелище абсолютно уникально и чиновникам высшего звена вполне по карману. В итоге с зала на шестьсот человек доход составит шесть тысяч, из которых половина будет наша. Если в концерте будет участвовать пятнадцать человек, то получится по 200 рублей на каждого. Ну а если мы будем давать концерты каждую неделю, значит за месяц заработаем по 800. Как вам такой вариант?

– Звучит красиво! – одобрил Фокус. – Лично я согласен.

– Поднимите руки, кого это устраивает?

Руки подняли все без исключения, включая нас с Ольгой, причем наш директор добавила:

– Я практически уверена в том, что и наши парни на это согласятся.

– Тогда всё отлично. Ваш коллектив мы тоже записываем в нашу программу – вы будет петь и играть, а под вашу музыку будут выступать другие наши артисты. А теперь давайте формировать программу; я уже над ней думал и предлагаю такой вариант.

Первым номером выступим мы с женой – я буду играть на фортепиано, а жена споет что-нибудь из зарубежной классики, скажем, того же Моцарта. При этом на экране появятся слайды Австрии.

Следующий номер: наш поэт на сей раз будет читать не свои стихи, а что-то зарубежное, думаю вполне подойдут английские поэты Шекспир, Байрон, Бёрнс. Слайды конечно будут про Англию.

Следующий номер – балетный; Щелкун и Лебедь станцуют танец под музыку из балета Прокофьева "Ромео и Джульетта". Музыка конечно наша, но персонажи итальянские, значит нужны слайды об Италии.

На этом блок классического искусства заканчивается и мы переходим к современному. Именно в этот момент на сцену выходит ансамбль "Орфей" и работает до самого конца представления. Первую песню он исполняет один и она конечно будет о какой-то стране или зарубежном городе. Затем они играют другую песню, а вместе с ними на сцене выступает наша Лента. Здесь нужна не слишком энергичная музыка. Орфей?

– Думаю, подойдет песня о Париже. Она у нас самая спокойная – ритмика в среднем темпе.

– Хорошо. Следующими на сцену выйдут Диско и Пламя, и здесь уже нужна быстрая музыка.

– У нас еще есть песни про Италию, Англию, США и даже Мексику, последняя, кстати, самая энергичная.

– Хорошо! Про Италию мы уже вспоминали, самую энергичную оставим на финал, так что пока остановимся на США.

– Далее на сцену выходит Акробат, а в следующем номере выступает Фокус, а для фокусов уже желательны восточные мотивы. Орфей, у вас есть нечто подобное?

– Нет, восточной музыки у нас пока нет, но есть песня про африканский Марракеш.

– Пойдет! Этот номер так и назовем: факир из Марракеша.

– И наконец последний номер – песня о Мексике. Думаю, хорошо будет, если мы все выйдем на сцену и будем петь её вместе; те, кто сможет танцевать – будут танцевать. А теперь я жду вашего решения о таком варианте нашей программы.

– Дорогой, ты кажется кое-что забыл! – сказала мужу Татьяна.

– Хм... И что же, дорогая?

– Мой американский наряд.

– Ой, прости, и правда забыл. Тогда у нас еще один номер – стриптиз, моя жена выйдет в ковбойском наряде, который снимет к концу песни об Америке. И сделает она это после Фокуса. Тогда Диско и Пламя будут танцевать под песню об Англии. Итого пока десять номеров, возможно придумаем что-то еще. А теперь прошу голосовать за этот проект.

Руки всех присутствующих опять поднялись вверх. Мы с Ольгой тоже поддержали данную идею.

– Отлично! – воскликнул Воронин. – Тогда начинаем первичный прогон нашей программы. Необходимые костюмы и реквизиты, надеюсь, все принесли? Я вас об этом вас предупредил заранее. Идите в ту комнату где разделись и берите всё необходимое.

Все члены клуба ушли в указанное место, но минут через пять вернулись в совершенно других нарядах, уселись за стол и репетиция началась. Первое, что сделали хозяева дома – подбросили полено в камин и выключили светильники, висящие на стенах, в результате чего зал теперь освещал лишь свет каминного огня.

– В первых трех номерах освещать сцену будут только свечи, – сказал Воронин, усаживаясь за пианино. На нем был лишь черный фрак длиной почти по колено, ниже него виднелись голые ноги.

Татьяна уже стояла на шкуре у камина в бордовом платье до самого пола и при первых звуках пианино начала петь. Пела она профессионально, а её контральто было просто бархатным. Я узнал эту музыку, но из какой оперы она была, я вспомнить не мог – классикой я увлекался весьма поверхностно.

Когда пара закончила свой номер, то подошла к столу почти вплотную и слегка поклонилась.

– Хм, и где тут "чистое искусство"? – шепнула мне Ольга и тут же в ответ получила сюрприз.

Супруги повернулись к нам спиной и мы увидели, что задняя половина тела у них была оголена полностью – ни один лоскут материи не прикрывал их спины, ягодицы и ноги. Как ни в чем не бывало, они спокойно пошли к камину, у которого и вовсе сбросили свои наряды, после чего снова повернулись к нам – на сей раз полностью обнаженные.

Все присутствующие в зале дружно им зааплодировали.

– Круто! Таких нарядов я еще не видела, – снова прошептала Ольга.

Следующим на шкуру вышли Поэт и Флейта и стали рядом. Поэт тоже был одет во фрак, но вполне настоящий, а не в половинку как у Воронина. Кроме того, на нем были вполне нормальные черные брюки, а под фраком виднелась белая манишка. В то же время на Флейте было лишь легкое розовое платье, а её руки держали настоящую флейту. Она тут же на ней заиграла, а Поэт, выждав несколько секунд, начал читать стихи Байрона о весне и любви. Через пару четверостиший Флейта стала перед ним, не переставая играть, но её платье тут же упало на пол, похоже кто-то этому помог. Еще через некоторое время она отошла в сторону, и перед нами появился совсем обнаженный Поэт. Вскоре он умолк, а Флейта еще немного поиграла и тоже остановилась, после чего они обнялись.

За этот номер выступавшие тоже заслужили аплодисменты.

После этого Воронин отодвинул тигриную шкуру в угол зала и уселся за пианино, на сей раз без малейшей одежды. Он заиграл музыку из какого-то балета, и тут же перед камином появились Лебедь и Щелкун, которые стали танцевать в классическом балетном стиле. После окончания танца они крепко обнялись и поцеловались. Ну и конечно заслужили аплодисменты всех присутствующих.

Настала очередь ансамбля "Орфей", которого сегодня представляли всего два человека – я и Ольга. Взяв со стены гитару, в костюмах Адама и Евы мы встали перед камином и начали петь песню "Jet Airliner" ("Реактивный авиалайнер"). Пели мы как всегда прилично, да и песня видно слушателям понравилась, потому мы тоже заслужили свои аплодисменты.

После этого мы сдвинулись вправо от камина, освобождая место в центре гимнастке Лента, которая вышла в том же красивом наряде, в котором выступала на чемпионате страны; однако во время выступления сначала с неё "нечаянно" слетела верхняя часть одежды, а потом и нижняя. В песне "D’Allemagne" (в оригинальном исполнении Патриции Каас) мы пели о Париже, а Лента исполняла сложные гимнастические упражнения с мячом, лентой и обручем. Всё это смотрелось очень красиво, хотя, к сожалению, не обошлось без ошибок.

– Извините, – сказала она после того как закончила своё выступление. – Мне просто не хватает места. На сцене всё будет по другому.

– Конечно, – ответил ей Воронин, а остальные все дружно поаплодировали.

После неё к камину вышли Диско и Пламя, и на них не было ни единой нитки. Под песню "Harlem Desire" они прекрасно исполнили свой темпераментный танец, за что заслужили одобрение всех присутствующих.

Далее под наши песни совершенно обнаженный Акробат показал с десяток потрясающих акробатических трюков, а первоначально одетый Фокус примерно столько же фокусов. При этом в его руках появлялись и исчезали самые различные предметы – от карт до резиновых мячей, а на теле оставалось все меньше одежды. И даже когда не осталось абсолютно ничего, предметы все равно куда-то пропадали.

– На наши гастроли я возьму свой волшебный ящик, – сказал, он когда закончил свой номер. – В нем будут исчезать даже люди.

Мы ему конечно тоже охотно аплодировали.

Пришла очередь Татьяны, она как и обещала вышла в ковбойском наряде и по мере звучания песни "Selfcontrol" ("Самоконтроль") в нашем исполнении, бойко танцевала и обнажалась все больше и больше, пока не осталась в своем естественном виде.

При исполнении последней песни все артисты вышли к камину и на припеве, состоящем всего лишь из одного слова "Мексика", дружно нам подпевали. Даже танцоры, которые в данный момент танцевали в ритм этой музыки. Все члены клуба были полностью обнажены.

А потом мы уселись за стол и снова выпили и закусили.

– Ну что, лично я доволен нашей подготовкой, и потому предлагаю первый концерт дать уже в эту субботу. С небольшим залом я договорюсь быстро, да и билеты завтра же будут готовы и отправлены в нужные организации нашего города. Пока непонятно с ансамблем "Орфей", но если парни не смогут или не захотят к нам присоединиться, значит заменим их музыкальными записями. А потому снова голосуем – кто за то, чтобы нашу премьеру устроить в эту субботу?

Все присутствующие опять дружно подняли руки, а мы с Ольгой их поддержали.

После непродолжительных разговоров Воронин на музыкальном центре включил спокойную музыку, под которую все члены клуба стали танцевать, обниматься, целоваться, ложиться кто на диван, кто на шкуру, а кто-то просто подходил к стене и у неё занимался сексом.

Поленья в камине уже почти догорели, но новых никто больше не подкидывал, да и светильники не включал. Всех устраивал воцарившийся в зале полумрак.

Мы с Ольгой сидели за столом и за всем этим просто наблюдали. Однако вскоре я услышал её тихие слова:

– Я хочу тебя, Орфей.

– Я тебя тоже, Эвридика, – ответил я.

Мы положили свои плащи на пол, легли на них и слились воедино.

Глава 16. Ню-концерт

Утро пятницы для меня поставило серьезный вопрос – ехать ли в ВААП и оформлять там свои авторские права или бросить эту затею, пока не поздно? Зачем мне это, если я скоро исчезну из этого времени? Не лучше ли оформить всё это на Ольгу и парней нашей группы? Но тут же вспомнил, что им тоже придется стать членами союзов писателей и композиторов, а без помощи Воронина это сделать будет крайне сложно. И вообще, сколько можно скрывать от них то, что я прибыл сюда лишь на короткое время? После подобных размышлений я решил отложить решение об авторских правах до откровенного разговора с музыкантами.

Репетицию в тот день мы начали с обсуждения новых предложений Воронина. Ольга рассказала парням о том, что нас ждет студия грамзаписи, большой концертный зал уже в это воскресенье и Госконцерт с гастролями по стране в ближайшее время. Рассказала она и о планах выступлений в стиле «чистого искусства». На первые три предложения реакция музыкантов была однозначна – они приняли их на «ура». Зато четвертое поначалу отрицали полностью, и лишь шикарный финансовый расклад все же убедил их попробовать поработать и в этом направлении. В пылу обсуждений вопрос об авторских правах я просто забыл поднять.

В итоге мы опять поработали над нашим новым репертуаром и особенно над песнями для проекта в стиле ню. Чтобы немного подготовить музыкантов к столь необычному концерту, Ольга сначала сняла всю одежду с себя, а потом потребовала это сделать от меня и всех остальных. Осмотрев тела парней, она сделала им несколько замечаний, главным из которых было требование сбрить лишние волосы.

* * *

Ну а в субботу вечером, мы опять оказались в одном из клубов Ленинграда. Наше волнение зашкаливало все мыслимые границы, выступать весь концерт в голом виде еще не приходилось никому и нигде. Моё небольшое приключение на прошлом концерте конечно не шло ни в какое сравнение с тем, что нас ожидало сегодня. Немного успокаивало нас лишь то, что мы не будем выступать первыми и то, что освещать нас будут лишь несколько свечей, то есть на сцене будет полумрак.

Наше представление началось ровно в восемь часов. Воронин сказал нам, что все билеты на концерт проданы, то есть зал заполнен полностью, а значит мы должны быть на высоте, что вовсе не сняло наше напряжение, а скорее даже его усилило.

Начался концерт с того, что на сцене был выключен весь свет. Первым на неё вышел Фокус; он подошел к переднему краю и начал говорить в микрофон. Одет он был в черный фрак и черные брюки, а на его черном цилиндре горела свеча.

– Уважаемые товарищи! Сегодня на загнивающем Западе развивается еще одно уродливое явление, которое берет свои истоки в Древней Греции, и которое еще в те давние времена получило название "чистое искусство". В чем же его так называемая "чистота"? В том, что его представители выступают на сцене совсем без одежды. Среди них и театральные актеры, и танцоры различных танцевальных направлений, включая балет, и даже музыканты разных жанров – от поп-музыки до симфонической. Чтобы наглядно показать до чего дошла деградация культуры Запада, мы подготовили для вас небольшую программу в этом стиле. В первом номере мы вам покажем, как нередко выступают на сцене известные оперные певицы. Итак, Моцарт, опера "Волшебная флейта", ария принцессы Памины.

После этих слов он подошел к фортепиано, стоящему на правом краю сцены, и зажег свечу на верхней крышке этого музыкального инструмента. Уже сидящий за ним Воронин тут же начал играть. Далее Фокус подошел к небольшому столику, расположенном в глубине сцены и зажег там еще три свечи, и лишь после этого покинул сцену. Ему на смену вышла Татьяна в том же бордовом длинном платье, в котором пела дома, Она встала недалеко от мужа и стала петь – громко, чисто, звонко, профессионально, а когда закончила, то супруги вместе подошли к переднему краю сцены и слегка поклонились. В зале раздались не слишком дружные аплодисменты, а когда артисты повернулись к публике задом и показали ей свои обнаженные части тела, то послышались редкие возгласы «У-у!» вперемешку с «О-о!».

На смену Ворониным на сцену вышли Поэт и Флейта, в тех же нарядах, что были на них во время репетиции. Их номер, который Фокус объявил как "Весеннюю флейту Байрона", зал встретил заметно теплее, что отразилось на более оживленных аплодисментах.

Полностью обнаженные Лебедь и Щелкун, которые были объявлены как Ромео и Джульетта, прекрасно танцевали под звуки фортепиано. Играл на нем опять Воронин, но на сей раз на нём не было ни малейшей одежды. Во время их выступления на белом экране средних размеров, висящем в глубине сцены, наконец замелькали слайды об Италии. Этот номер получил ещё более горячую поддержку публики, однако вызвал и первый неприятный инцидент: одна женщина поднялась со своего места и со словами "Это пошло! Это разврат! Я не могу такое смотреть!" вышла из зала. К счастью для нас больше её никто не поддержал, а Фокус ответил ей такими словами:

– Вы правы, это действительно пошло. Но мы должны это видеть, чтобы понять насколько велика глубина падения западной морали.

Наконец пришла очередь и нашего ансамбля. К этому времени мы уже немного успокоились и потому бодро вышли на сцену без малейшей одежды и без дрожи в коленях. Я и Ольга выдвинулись немного вперед, а остальные музыканты остались в глубине сцены. На экране стали появляться слайды зарубежных городов; на их фоне мы весьма энергично спели песню "Jet Airliner". Наше выступление тоже понравилось зрителям, потому они подарили нам достаточно громкие аплодисменты.

Еще теплее они встретили нашу гимнастку, выполнявшую свои спортивные упражнения с различными предметами под песню о столице Франции. Фокус представил её как "Краски Парижа". Впрочем, были недовольные: кто-то из зала крикнул "Ты позоришь наш спорт!", но оказался в полном одиночестве и быстро умолк.

А потом в полном в соответствии с программой концерта выступили Пламя и Диско, Акробат и Фокус. Зрителям эти номера тоже понравились, но самые бурные аплодисменты заслужили фокусник, особенно после того как из его черного ящика с одетой Ленты сначала исчезла её одежда, потом сама гимнастка, а вместо неё появилась Флейта. Всем желающим покинуть концерт Фокус предлагал выйти через его ящик, но никто из зрителей не решился на этот эксперимент. Тем не менее, во время представления несколько зрителей все же покинули зал, но самым обычным способом.

Зажгла публику и Татьяна, отлично исполнив стриптиз в ковбойском стиле, а когда мы начали петь последнюю песню и на сцену вышли все наши артисты, публика встала и хором нам подпевала. Песня закончилась очень бурными овациями и криками "Браво!". Мы хотели быстро покинуть сцену, но зрители никак нас не отпускали. И тогда вперед опять вышел Фокус; он взмахнул своими руками, и на сцене погас свет. Через несколько секунд он сделал еще один взмах и свет зажегся. Нас на сцене уже не было.

– Не зовите артистов, – сказал он зрителям. – Они уже дома пьют чай. Но когда-нибудь мы обязательно вернемся на эту сцену.

Даже после этих слов публика не желала расходиться, и тогда на сцену поднялся первый секретарь горкома.

– Товарищи! Я понимаю, что вам очень понравился концерт. Но мы сюда собрались не для одобрения, а для осуждения этого течения западной культуры. Потому не нужно оваций. Подобное искусство противоречит коммунистической морали и духовным ценностям советского народа и потому ему нет места в нашем обществе. Расходитесь по домам.

Лишь после этих слов зрители потянулись к выходу.

Тем временем секретарь пришел к нам за кулисы и буквально набросился на Воронина.

– Ты что творишь? Ты понимаешь, что если узнают в Москве, то за такой концерт с меня снимут голову в прямом смысле этого слова?

– Неужели всё было так плохо? – с деланным недоумением спросил Воронин?

– Не шути так! Насколько всё было плохо, ты можешь судить по реакции зрителей. Но это как раз и плохо. Это же не осуждение западной культуры, а самая настоящая её пропаганда. Да и ты, Володя, меня удивил по полной! Ну ладно молодежь, но ты... с твоими годами и должностью... на сцене с голой жопой...

– На идеологическом фронте я всегда в первых рядах! Да и машину нужно обновить.

– В общем так: я конечно могу и не запрещать эти ваши фокусы, рискуя своим партийным билетом, но ...

– Я тебя понял, – спокойно сказал Воронин. – Сколько?

– Десять процентов.

– Договорились.

Он взял свой портфель, достал оттуда пачку денег и прямо на наших глазах передал их секретарю, после чего тот ушел в зал, на прощанье пожелав нам успехов в наших дальнейших выступлениях.

Заработанные нами деньги, полученные Ворониным еще до концерта, разделила Татьяна, после чего со вздохом произнесла:

– Как видите, нас немного ограбили, забрали аж триста рублей, и потому нам досталось немного меньше того, что мы ожидали. Но партийные работники тоже люди, и потому тоже хотят жить припеваючи.

Тем не менее мы все равно были очень рады: концерт прошел успешно, и за него мы получили аж по 180 рублей. Столько рядовые советские граждане и в месяц не получали. Воронин предложил отметить успех в кафешке и мы все с этим согласились, нам это было уже по карману.

После этой выпивки Ольга пригласила меня к себе, и я с удовольствием провел ночь в её теплой постели.

* * *

А на следующий день группа «Орфей» выступала в большом концертном зале Ленинграда, на сей раз в своем обычном виде. И опять аншлаг, овации и приличный заработок. Жизнь приобретала новые краски: мы богатели на глазах.

В тот вечер я сам напросился к Ольге в гости. На её машине мы доехали до моей гостиницы, где я взял с собой почти все свои деньги и лишь потом поехали к ней. Когда мы оказались у неё дома, я сказал:

– Оля, завтра я опять исчезну, а тебе придется стать не только директором, но и спонсором нашего ансамбля. Вот вам для поддержки штанов.

И вручил все свои деньги, кроме тысячи, оставленной себе на всякий случай.

– Ого! Так много? – воскликнула она, когда взглянула на целый пакет денежных пачек. – Откуда у тебя столько?

– Заработал, – просто ответил я.

– А я думаю, что это не только твои заработки.

– В смысле?

– Ты местные газеты читаешь? Конечно нет. В пятницу одна из них сообщила такую информацию: в одной из кафешек города в туалете были обнаружены трупы двух молодых мужчин. Причем в статье были их фотографии, и я сразу узнала в них тех наших гостей, что пытались нас охранять. Убиты они были именно в тот день и примерно в то время, когда нас ограбили, и когда ты с ними поговорил "по душам". Витя, это ты их убил? Откуда я тебя такие деньги?

Больше врать я не хотел и потому рассказал ей всё как было, умолчав конечно о своих "электромагнитных возможностях". Но она опять мне не поверила.

– Украл у бандитов деньги? В общем так, Артемьев, или рассказывай мне всё до конца, или я с тобою прощаюсь навеки.

Я задумался. Может и правда ей всё рассказать, всё равно ведь больше не увидимся? Зато она на всю жизнь запомнит человека из будущего. Только надо взять с нею клятву о неразглашении такой информации. А впрочем о чем я? Все равно ведь ей никто не поверит. И я решился.

Я рассказал ей о себе, о перемещениях во времени, об амулете и даже о том, что песни вовсе не мои, а из будущего, заодно предложив ей оформить авторские права на себя.

– Амулет с электромагнитным полем... А ты можешь это продемонстрировать?

– Легко!

И я показал ей работу амулета. Только тут она похоже поверила моим словам.

– И как там в будущем? Мы построим коммунизм?

– Нет, Оля, ничего мы не построим, потому как любая диктатура рано или поздно приводит к краху. Вот и социализм рухнет буквально через десять лет.

– Слушай, а ты можешь взять меня с собой? Хотя бы на денек, уж очень хочется посмотреть на будущее.

– Увы, такие вопросы решаю не я, а начальство, но оно на это никогда не согласится. Но ты сильно не переживай: никаких радикальных перемен у нас не произошло, просто на смену диктатуры коммунистов пришла диктатура буржуев и потому мы опять загниваем.

– Жаль! Я думала, что хоть в будущем люди будут жить хорошо.

* * *

В понедельник утром, после нашей очередной совместной ночи, я попрощался с Ольгой и поехал в свою гостиницу с тем чтобы вернуться в свое время. Однако меня ждал весьма неожиданный сюрприз: в укромном месте подвала пятиэтажного дома в контейнере лежала записка от начальника с таким содержанием: «Меня срочно вызывают на работу. Вернусь примерно через час, потому тебе придется пожить в Ленинграде еще неделю, а может и больше. До связи.»

Мне ничего не оставалось как вернуться в гостиницу и продлить в ней своё проживание.