Текст книги "Забайкальские зарисовки (СИ)"

Автор книги: Виктор Емеленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Annotation

Емеленко Виктор Павлович

Емеленко Виктор Павлович

Забайкальские зарисовки

« МОЯ ИСТОРИЯ... МОЕЙ СТРАНЫ.... МОИМИ ГЛАЗАМИ...»

Часть 3

Забайкальские зарисовки

После рождения сына, мы с Леной благополучно дожили до диплома в общежитии.

Распределились в Читу – жена в Забзолото, а я на биофабрику.

Гл. врач долго ломал голову..., кто и с какого бодуна заказал этого спеца..., и что я знаю о вирусах, и куда меня девать? Ему нужен микробиолог, а прибыл металлург.

Собрали совещание, повертели диплом, о такой специальности не слышали, но приняли очень душевно. На житие определили в гостиницу "Забайкалье", в двухместный номер с телевизором, душем и туалетом... и стал я молодым специалистом пока сверх штата и без уточнения специальности, сложной в запоминании и произношении. Фабрика находилась в 12 км от города. На работу и с работы ездил служебным автобусом. Руководство озадачилось вопросами как меня использовать, и пока не пришло к какому ни будь мнению, а я ходил по территории, не скрывая любопытства, заглядывал во все закоулки.

Коллектив фабрики небольшой, вместе с подсобным хозяйством насчитывал около четырёхсот человек....

Знакомился с географией цехов, происходящих в них технологических процессах. Привыкал к специфичной терминологии. Пытался уловить смысл разговоров работников в словах: – штаммы, питательные среды, эпизоотия, эпидемия.... Надоедал вопросами аппаратчикам по процессам стерилизации, барбатированию, работе дефибриллятора, реактора-ферментёра. Встречался с технологами-врачами, отвлекая от дел расспросами, о процессах выращивания вакцины, против бутулизма, паратифа, чумы....

Хоть коллектив и смотрел на мои похождения, посмеиваясь, но к моим вопросам настроен благожелательно. Я уже подсознательно ощущал, что здесь мне понравится, и я ещё пригожусь.

Процессы проходили при ручном управлении, автоматика отсутствовала. Заключенные договора с организацией «Медтехника» на изготовление щитов управления температурой, уже более года не выполнялись из-за отсутствия в оной специалистов.

Гл. инженер меня направил для сборки щитов в медтехнику в надежде, что я там приживусь и останусь.

Какие были договорённости между главными инженерами обоих предприятий, мне неведомо..., но ощущение, что меня как вещь пытаются обменять на что-то..., присутствовало.

Руководители медтехники, посчитали вопрос решённым, приняли в свой коллектив ласково, быстренько ввели в курс своих разработок и заказов. Придали в помощь к электрикам-монтажникам. Загрузили заказами не только нашими, но и других организаций, хотя зарплату я получал только на своей фабрике.

...Почему-то, не понравилось, что деньги фабрикой за изготовление щитов управления перечислены медтехнике, а работу приходиться выполнять мне, Да ещё сторонние заказы стали подбрасывать..., и дорогие комплектующие, на выполнение нашего заказа. Включали в акты выполненных работ, несуществующие операции, обязали составлять выполненные объёмы работ от лица подрядчика и предлагали их же подписать от лица заказчика.... Такие "мутные" производственные отношения напрягали.

Недели три-четыре покрутился, расторг договор, согласовав этот вопрос с директором биофабрики. Забрал материалы и комплектующие и привёз всё в цех.

...Конечно, извинились, предлагали перевод с сохранением прав молодого специалиста, должность и более высокую зарплату. Уговаривали, но я отшучивался:

–"Лучше журавль в небе, чем синица в руках". Не захотел больше с этими людьми иметь дела.

По крайней мере, мне так казалось. Я был далёк от интриг вокруг моей персоны и не готов к "взаимовыгодным" компромиссам.

На такое решение, смонтировать щиты управления самостоятельно, повлияли зародившиеся доверительные отношения ко мне директора, главного технолога и главного бухгалтера....

Руководство незаметно, исподволь, присматривалось к поведению молодого специалиста. Рабочий персонал тоже испытывал мои знания и навыки, и ещё не определился, как ко мне обращаться. Относиться, как уже что-то знающему инженеру, или дать ещё три года носить почётное звание молодого специалиста.

...Фабрике за проживание в гостинице платить было накладно и срочно обустраивалось новое жильё. Из здания рядом с проходной выселили библиотеку, находившуюся, в бывшем помещении поселковой бани.

Помещение поделили на две комнаты, в одной подразумевалась кухня, подвели воду, канализацию. А пока жил в кабинете заместителей, по мнению директора причастных к моему появлению на территории фабрики,– на диване, с холодильником и электроплиткой.

По вечерам знакомился с местными достопримечательностями, услышанными на работе. Гуляя по посёлку, сам знакомства не заводил, люди подходили, интересовались новым человеком, приехавшим в посёлок.

Звали в гости, рассказывали обо всех и вся; событиях недавних и давно минувших дней.

Познакомился с врачом-терапевтом, настойчиво приглашающей в медпункт пройти диспансеризацию.

Приятно удивила встреча с незнакомой молодой женщиной, интересующейся моим семейным положением. Надолго ли я приехал, нравиться ли здесь? И чтобы не вводить читателя в амурные мысли, признаюсь, пришедшие на ум.... Женщина эта была заведующая местным детсадом и предложила воспользоваться правами молодого специалиста, и по достижению года привести сына в младшую группу, и с какими справками.

...Можно приводить и по достижению шести месяцев в ясельную группу, но заведующая не советовала это делать.

Через неделю был уже знаком со всей местной интеллигенцией, правда пока визуально, и ещё не запомнил их имён и фамилий.

После работы, некоторые жители посёлка прогуливались перед сном по берегу горной реки, густо заросшему ивой, вперемешку с черёмухой и шиповником. Использовали для прогулок каждый погожий день перед долгой лютой зимой.

Река Чита или как ласково называли местные жители Читинка, была небольшой типично горной рекой с холодной кристально чистой водой, и которую можно пить с ладоней.

Это было так давно, в далёкие времена моей юности, когда можно было в Сибири утолить жажду из ручьёв и речек. Хотя во время наводнений СЭС уже пугала прибрежное население холерой, и пыталась отучить население брать воду из водоёмов. Холерой, по-моему, никто так и не заболел.

Речка разбивалась по долине на многочисленные рукава, и зачастую не определить, где основное русло. В хорошую жаркую погоду все свободные от дел собирались на её берегах. В это время девушки переходили её вброд, не замочив подол платья.

Когда-то в древние времена возможно по ней приплыли казаки-покорители Сибири и основали Плотбище, где строили плоты для сплава по реке Ингоде на восток, а опосля и Читинский острог. С прибытием ссыльных декабристов население города удвоилось....

...В верховьях реки сохранилось селение Подволок. По преданиям там путешественники перетаскивали лодки с притоков бассейна реки Лены через Яблоновый хребет и попадали в Читинку и далее..., реки Амурского бассейна.

Перед поездкой к месту назначения, я уже поинтересовался местностью, в которой мне предстояло жить и работать. Почерпнул часть знаний из ежегодника "Вся Чита и Забайкалье" издание 1910 года и был огорчён, сколько интересных артефактов исчезло.

Название поселения "Чита" как и реки на местном языке аборигенов – ороченов означало "берёзовая роща", "берёзовый коврик – мелколесье".

...Хотя эти, вычитанные в старинных книгах, знания вызывали у меня сомнения. Больше нравилось версия из существующей легенды: – "...что когда казаки искали пути на восток и взобрались на Яблоновый хребёт, то увидели реку, о которой рассказывали встреченные в пути аборигены....

Долго сомневались и спорили... Чи та? Чи не та? Решили – Чита!"

Вторая версия больше понравилась местным краеведам.

Короче, в обоих умозаключениях нет никакого научного объяснения названия города, где мне предстояло жить и работать.

Роща в устье реки не выдержала соседства с пришлыми людьми и исчезла. Как исчез и сосновый бор на Титовской сопке в войну. Женщины не могли издалека добывать дрова и вырубили все сосны, а многочисленные весенние палы уничтожили молодую поросль.

Все попытки озеленить склоны ни к чему не привели.

Периодически сменяемые комсомольские вожаки Железнодорожного и Ингодинского районов каждую весну мобилизовывали на посадку деревьев пионерские дружины школ и многочисленные комсомольские организации, но все усилия были напрасными.

Исчез даже ботанический сад у подножья.

Этот древний вулкан сегодня почти без растительности..., и продолжает обрастать легендами и научными открытиями....

На его склонах найдены стоянки древних людей каменного и бронзового веков, скорлупа яйца забайкальского страуса, кости сибирского "бабра" – тигра или барса. Когда-то, ещё до революции все окрестности вокруг долины перекопали "дикие" старатели, но успешно мыли золото только в русле реки Никишихи.

На днях в сопках, где-то далеко, прошли дожди, и река помутнела, вздулась, неся корни деревьев и жёлтые листья. Вода вышла из берегов, затопила многочисленные тальниковые островки, и протоки. Русло на глазах менялось от стремительных потоков и выглядело как один шумный перекат без плёсов и омутов.

От рыбаков-любителей уже знал, что здесь живут: хариус, пескарь, карась, чебак, гольян, синявка(горчак), сомики, налимчики, ленки. Изредка в большую воду заходят жировать таймени.

Все рыбки существенно отличаются от своих сородичей, обитающих в сибирских реках, текущих на север. Сомов, тайменей, синявок и чебаков ещё не ловил, да и никогда не видел, и жаждал познакомиться.

Только на всё нужно время, умение, знание повадок и мудрёные чуткие снасти. Опыта пока не имел, но азарт уже пробудился, с волнением смотрел на играющую загадочную рыбу и многочисленные круги на воде, надеялся в ближайшем будущем забросить удочку.

...В кустах черёмухи сверчком заливался крапивник, предупреждал своим пением, что место занято.

...Вдоволь насладившись мечтами, надышавшись ивовым, а может черёмуховым чуть горьковатым воздухом, в сумерках возвращаюсь на фабрику. .

...Голубые сороки уж было собравшиеся ночевать, обнаружили чужака и, порхая бабочками, с противным криком, проводили из своих владений....

Работницы бактериальной кухни и лаборатории натащили мне посуды. Готовил ужин и завтрак в кабинете на плитке. На работу не опаздывал. С работы не уходил. Так и жил на фабрике.

По вечерам рассматривал незнакомую природу, гулял по берегу реки Читинки, привыкал к специфичному забайкальскому пейзажу. Всё окружающее было новью, воспринималось остро с удивлением, как это бывает с людьми, впервые попавшими в незнакомую местность.

Любовался далёкими, в синей дымке сопками, деревьями, раскрашенными осенью в жёлтые, красные и оранжевые цвета. Всё это великолепие резко выделялось, на фоне тёмнохвойных лесных массивов. Перед сном смотрел вдаль на далёкие за горизонтом светящие всполохи без туч и грома, впервые увиденные здесь. Сидел на подоконнике у открытого окна, которое открывал, проветривая неприятные запахи питательных сред, проникающие с первого этажа.

Первые лица фабрики, направляясь по делам на летнюю базу сывороточного цеха в Удоке, в свои поездки брали молодого специалиста для ознакомления с производством и были первыми "экскурсоводами" местных достопримечательностей.

Природа особенная, суровая, с очагами – линзами вечной мерзлоты, приспособленная к сильным морозам, ветрам и резкой смене погоды. Особенность забайкальской природы ощущалось в коренастых невысоких лиственницах, и таких же соснах растущих больше в ширину, толщину, чем, в высоту.

Южные крутые склоны сопок были лысыми и почти без растительности, тронутые водной эрозией, по оврагам отсвечивали красной глиной. Наверху, на пологих вершинах располагались невысокие сосняки. Пышная растительность с зарослями малины, краснотала и смородины – моховки; с более высокими соснами и лиственницами пряталась по падям. Многочисленные родники, по-местному – ключи, питали влагой это растительное великолепие.

По падям змеились охотничьи тропы, уползали к перевалам, на северные таёжные склоны. Там, подальше от любопытных глаз, встречались обильные ягодники, обеспечивающие раздолье птице и зверю.

В диких таёжных местах у потаённых ключей прятались сокрытые от людского глаза заимки, на которых их владельцы, укрывались со скотом в лихие времена от красных и белых. По фамилиям владельцев заимок назывались и пади – Шерстнёва, Лапочкина.

Где-то были горы-сопки с каменными реками – курумами и маяками. Там в дебрях северной тайги прятались гольцы, кедровые стланики, лечебные минеральные источники, кипящие озёра и много ещё чего загадочного и удивительного...

Всё это ещё предстояло увидеть, и о чём, каждый раз рассказывали (толмачили) мне местные старожилы-гураны. Своеобразный душевный говор их, как-то по-особенному приятно воспринимался на слух. Слова, произносимые местными коренными забайкальцами, имели много значений. Употреблялись по разным случаям, не были злыми, а скорее мягкими душевными: – " Ты пашто такой-то?", "Ты каво моя болташ-то?", " Но ты паря, чё?!".

Слово "Гулям!" имело много значений – это ничего не делаем, или празднуем и пьём вино, или идём, куда-нибудь без определённой цели. На вопрос "Уже косите?", отвечали: – "Нет, гулям!", " Давеча отчебучили...", "Чекалдыкнули уже...", "Вишь чо творят то.., орут на мя, как дикошарые". "С утра не могут раскачатца".

– "Толи погода така, толи я кака-то ни така...".

Удивление – восклицание: "О кака бравенька!...", могло относится: – и к девушке, и к овечке, и к ягоде в лесу и к погоде, и к тяпке....

.............................................................................................................

В декабре заселился с женой в подготовленное жильё, которое язык не поворачивался назвать новым, хоть и присутствовал сырой сосновый запах. Сына пока оставили у родителей на время обустройства.

Знакомые и неизвестные мне добрые люди приносили мебель и всё, что нужно, по их мнению, молодому специалисту, приехавшему на работу с женой и ребёнком, и складывали у двери.

.

Главный инженер угостил тетеревом. Долго с женой решали, как его приготовить в результате "завялили" в духовке и употребили с вином. От длительного приготовления в духовке тетерев хорошо подсох, но мягче не стал, видимо был очень старый по возрасту. Хватило сосать и жевать на неделю, выплёвывая дробь.

Зам директора по производству поделился невиданной рыбкой – булусом и посоветовал употребить её сырой – в виде замороженной "расколотки".

Вечером частенько забегала комендант посёлка Надежда Адамова – выясняла, в чём ещё нуждается молодая семья.

Все старались приобщить нас к богатствам данной местности, рассказывали об интересных местах.

Здесь жители не избалованны цивилизацией, не надеялись на магазины и по старинке вели собственное хозяйство. Много чего брали в тайге, и очень даже не скучно жили.

В тайге поискать и добыть чего ни будь, было, любимым занятием для большинства жителей этого посёлка, только время на это не у всех и не всегда было

По праздникам развлекались и ощущали себя ничем не обделёнными, а наоборот очень богатыми от даров окружающей природы, и это мне предстояло ещё познать в ближайшем будущем....

Познали мы и истинное забайкальское гостеприимство. Нас в праздники приглашали в гости, на торжествах угощали диким кабаном, дичью, тайменем -краснопёром, сохатиной, домашними разносолами и спиртом, тем самым не давали скучать.

Население в свободное от работы время занималось охотой, рыбалкой, разводили всякую живность. Собирательство было почитаемым, как и у меня на родине и очень разнообразило зимний стол ягодами и грибами.

Местные жители тоже уважали рыжики и солёные мокрые грузди, угощали арахлейским копчёным окунем, и умели всё это очень вкусно приготовить. Здесь я впервые от души полакомился хариусами и ленками, приготовленными по разнообразным местным рецептам.

... Вскоре прибыли ещё молодые специалисты. Поселись рядом, во второй половине "бани", тоже с ребёнком, и стали нам друзьями на долгие годы, и в дальнейшем мы образовался свой круг для празднования событий.

Руководство фабрики, наконец, определилось и назначило инженером по КИП и А, с окладом 110 рублей, и возложило на меня обязанности начальника энергоучастка (дизельной электростанции), так как моя профессия была всем незнакома и не вписывалась в штатное расписание биофабрики. Не существующий на данный момент участок со штатом ещё не существующих электриков должен появиться в штатном расписании с нового года, а пока я вроде как на нелегальном положении и даже места определённого не имел. Кочевал из цеха в цех, занимаясь монтажом систем автоматики, пока начальство определялось с рабочим кабинетом. Упросил отдел кадров, сделать запись в трудовой книжке, по профессии, указанной в дипломе.

Коллектив фабрики небольшой, народ подобрался приятный, доброжелательный и отзывчивый на начинания. Работать было одно удовольствие, молодых специалистов хороших, было много, а "худые" не задерживались. Я и сейчас вспоминаю это время и окружавших меня людей с превеликим удовольствием.

Моя уверенность в своих знаниях, существенно подкреплялась доверием директора Трутаева Владимира Филипповича ..., и первая самостоятельная работа была просто обречена на успех. Где-то, через месяц без помощи "медтехники", запустил автоматическое управление температурой в реакторах, сначала в брадзотном цехе. Начальник цеха Фаина Верхотурова и её муж аппаратчик Иван Гордеев ко мне благоволили, и дела спорились. Начальники остальных цехов посещали, смотрели, с недоверием на мои щиты с моргающими лампочками и молча уходили. По ночам приходили убедиться в правильности работы приборов. Если что-то не устраивало в показаниях приборов, тут же извещали меня среди ночи стуком в окно. Просыпался... и шёл развеивать их сомнения.

Через месяц установили очерёдность на монтаж такого же оборудования в остальных цехах. Люди уверились в работе приборов и даже не стали контролировать работу автоматики, черезмерно доверялись "железу"..., и это иногда приводило к неприятностям.

Тяжело приходилось бедняжке жене ездить на работу в переполненном автобусе. Справлять нужду на улице в общественном туалете. Настроение было не лучшее, работать в богатом управлении "Забайкалзолото" в комфортных апартаментах и приезжая видеть деревенскую убогость "дореволюционной" фабрики. Меня же с головой увлекли производственные задачи и, я выросший в частном доме, эту временную неустроенность не замечал.

... Ей, дочери заслуженного работника общепита, и директора ресторана было сложно адаптироваться к условиям нашего захолустья. Неудобства переносила стоически..., и вряд ли кто другой смог бы так с остроумным юмором переносить дикости и невзгоды поселковой жизни.

Чита в то время с её суровым климатом для каторжан была далеко не лучшим городом в Сибири. И не могла конкурировать с Дальним Востоком и её родиной – тёплым Приморьем. О перемене климата пока не задумывались, но и не исключали такую возможность.

Удерживало нас обещание квартиры в строящемся доме для молодых специалистов управления "Забайкалзолото", почти в центре Читы.

Долго ждали весну, уже прошли майские праздники, а тепла не было. На 9 мая навалило снега, так не хватавшего зимой. Наконец к июню деревья задымились зеленью, и наступило половодье. Пришла рыба.

Маленький ручей Кулинда устроил наводнение в посёлке и кишел карасями, пескарями и гольянами. Казалось всё население, от мала до велика, собиралось на вечерний клёв. Ловили ребятишки, старенькие бабушки, и старики на костылях. Была проблема подойти к воде и забросить удочку, не зацепив соседа.... Азарт во много раз сильнее, когда рядом несколько человек, подбадриваемых советами многочисленных зрителей, вываживают одного и того же карася, набравшего полный рот крючков.

Бывалые зрители подначивают удачливых рыболовов:

– Ты удочку то прямо держи, а то деда поймашь (поймаешь – забайкальское)...

–Ну, куда ты тащишь её, как тёщу на блины!..

–Ну, вот опять ушёл к твоему соседу. Здоровенный!.. Толи карась..., или язь!

– Ленок – верное дело, – ленок, а может таймень. Вишь (видишь – старинное) – трава как зашевелилась!!!

–Да не толкайте меня под руку, из-за вас упустила рыбину.

– А ты, куда бабуля намылилась, это моё место,– ещё в прошлом годе занял.... Бабуля на минуту задумывается: – Чо, дурнее себя нашёл?

–Ага, я видела, как ты ещё зимой лунку пешнёй долбил...

Эта незлобливая перепалка, время от времени оживляемая завистниками в связи с очередной пойманной рыбой – продолжается дотемна!..

Малыши, только научившиеся ходить и говорить, таскали одну рыбку за другой. Через неделю тишина – рыба прошла на нерест.

Чем дальше вникал в производственные процессы, тем больше работы наваливалось. Как говорил гл. технолог:

–" Ты берёшься за работу, работа берётся за тебя и уже не отпустит...". Существующие в цехах поточные линии работали в ручном дискретном режиме, и я принялся их налаживать поочерёдно, переходил из одного цеха в следующий.

Мне было неинтересно повторяться, и автоматическое управление поточными линиями, в следующем цехе осуществлялось принципиально по другим схемам, с другими элементами. Хотелось попробовать всё, чему учили, и когда меня призвал военкомат на офицерские курсы в Лугу, произошел технический сбой. Аппаратчик, обученный, премудростям настройки автоматики обратился за помощью к коллегам в другие цеха, и тут выяснилось, что у всех системы абсолютно не похожи.

Шутку по достоинству оценили, и я почувствовал возросшее уважение к моим знаниям и моему институту....

Летом пристрастился к рыбалке, почти ежедневно при хорошей погоде, просыпался в 4 утра и до работы успевал ловить рыб. Удочку с наживкой прятал в прибрежном тальнике. Вечером забирал сына из садика и, усадив его в коляску, спешил на берег. Ловил пескарей и кидал подальше от берега, в траву. Сыну нравилось собирать пищавших рыбок и складывать в ведро. Он ещё не разговаривал и плохо понимал, что комаров надо гонять, густо облепивших его личико. Утром лицо распухало и мне с великим трудом удавалось сдать Николая в садик, убеждая воспитателей, что это не чесотка и не аллергия, а последствия вчерашней вечерней рыбалки.

Как это всегда бывает, с появлением нового человека, многие постарались избавиться от надоевших общественных нагрузок.

На отчётно-выборном собрании избрали секретарём комсомольской организации, затем членом профкома и народного контроля. Председателем общества рыболовов, замом председателя БРИЗа, и в комиссию по борьбе с пьянством и алкоголизмом....

Такое количество нагрузок озадачивало и удручало. Но я не заморачивался, справедливо считая, что время всё расставит по своим местам....

В феврале из Главка пришло распоряжение, запустить резервный противочумный цех, и сделать вакцину для Ирана и других стран Персидского залива. Создали штат из инженерно-технических работников, куда попал и я. Управляли процессами в одиночку, без дублёров: – смена по 12 часов через 12. Мне выпало дежурить каждую ночь. Зашли в марте, ещё снег лежал и вышли в июне, черёмуха цветёт. В памяти осталось только работающее оборудование: – воют вентиляторы и холодильные машины, стучат вакуумные насосы, работают сублиматоры, и от такой какофонии звуков можно оглохнуть. Через каждый час снимаешь показания приборов, сравниваешь с правильным графиком процесса, и если автоматика не справляется, то переходишь на ручное управление. Через некоторое время уже не слышишь ничего, только контрольный зуммер звенит комариком, приглашая контролировать процесс. Вскакиваешь, в испуге, бежишь к щитам управления, приборам, вроде всё нормально, а кругом гробовая тишина. Кажется, оборудование отключилось, и многодневная коллективная работа пошла насмарку. Всё-брак! Бросаешься к электродвигателям, шкивы и ремни не крутятся, и есть желание проверить, потрогать рукой, но что-то останавливает:

– Ветер, откуда здесь ветер?!

...Наконец доходит, что оборудование крутится, работает нормально..., я не просто оглох, мозг отключил шум и оставил слышать только контрольный звонок.

Три месяца специалисты ходили за вакциной, как за малым дитём. Сушили, запаивали и упаковывали ампулы..., и ждали заключение государственного контролёра. Вакцина прошла проверку.

Сидим в садике у цеха на траве, "в белом", и наслаждаемся окончанием работы, и только теперь начинаю замечать окружающую нас природу. Оказывается, лето пришло, а весну и не заметил.

... Любуюсь солнцем, травой, глажу рукой жёлтые жирные одуванчики, и ощущаю запах проснувшейся прелой земли. Дышу ароматом цветущих кистей черёмухи и соцветий дикой яблони. Смесь медового воздуха с запахами живой земли кружит голову. Ощущение такое, словно заново на свет появился.

Даже могила рядом с памятником врачу, погибшему в борьбе с эпидемией сапа в 30х годах, – не портит настроения.

Директор разрешил несколько дней отдохнуть..., от "маёвки" в лесу я отказался.

Надеялся подружиться с бывалыми всезнающими таёжниками, будущими моими проводниками в мир забайкальской природы.

А пока довольствовался короткими поездками в филиал фабрики, расположенный за хребтом, в пади Удок, с протекающей речкой Удок и озером Удок. Речка была только на карте и в природе похоже не существовала, за все посещения филиала, я так и ни разу её не видел.

Дикое озеро Удок, с топкими берегами, не посещалось людьми, и было раем для водоплавающей птицы. Лишь в одном месте можно приблизиться к воде. Судя по нетронутому людьми берегу и чистейшему золотому песку, чуть красноватой прозрачной воде покрытой тончайшей отливающей синим металлом плёнкой, мало кто посещал его берега. Вода была тёплой и кипела от многих поднимающихся со дна непрерывных пузырей и пузырьков. Отважился искупаться, тем более что было очень жарко. Спутники меня предупредили, что вода эта отнимает силы, а пузыри поднимающего со дна из песчаных воронок не полезны для дыхания и состоят из болотного газа – метана. Горят как фейерверки, особенно красиво ночью.

Вода была тёплой и приятной. Плавал как в бокале шампанского, радуясь и смеясь от щекочущих меня пузырей.

...Мною заинтересовались местные рыбы. Окружили стаей, пощипывали ноги, живот.... На мои взмахи и манипуляции руками, ногами мало обращали внимание, а наоборот, проявляя любопытство, подплывали всё новые и новые стаи. Видимо вода, насыщенная метаном, не способствовала их умственному развитию.

В озере водились странные худые караси почти без тела. Голова рыб сразу заканчивалась хвостом. Лишь размалёванные во все цвета радуги гольяны с их жирным телом, были приличных размеров, и представляли кулинарный интерес.... За какие-то минуты мои спутники наловили их сачком и обещали угостить знаменитым забайкальским блюдом – яичницей с гольянами.

За время работы сложились хорошие отношения с замом по производству Генрихом Пименовичем Щербаковым. Он, представляясь, шутил, что дед был большим выдумщиком и сына-бурята назвал Пименом, а внуку-буряту дал королевское имечко Генрих.

Щербаков пригласил на рыбалку в Бурятию на свою родину.. На Угрюм-реку, так забайкальцы называют Витим. Кроме меня, в поездке принял участие главный экономист Иван Дмитриевич.

Выехали рано утром на уазике с директорским водителем Иннокентием. По дороге до Романовки рассказывали интересные случаи, происходившие когда-то на трассе. Знакомили меня с названием речек и падей и редких бурятских поселений.

(Проехали Мухор – Кондуй и Телембу). Дорога, где грунтовая, а где отсыпанная щебнем, петляла среди редколесья и болот, по "дырявой" северной тайге. За время путешествия несколько раз показывали мне сидящих у дороги глухарей и, перебегающих дорогу, косуль.

По пути заглянули на знаменитый минеральный источник, вода которого излечивала изжогу и другие желудочные заболевания. Минеральный ключ бил на дне небольшой речки и попробовать воды нам не удалось. Лечебную воду брали в глухозимье, когда река промерзала до дна, а над ключом образовывалось крутая ледяная гора, в вершине которой пробивали отверстие. Струя с газом в несколько метров высотой фонтанировала некоторое время, стравливая избыточное давление, и больше вода не замерзала. Желающие – страждущие лечили желудки и могли брать её до весны.

...Хорошо помогала с похмелья, особенно после новогодних запоев.

Мосты, местами разрушенные весенним паводком, ещё не восстановили, и мелкие речки задерживали нас, отнимая время на поиски брода. Ехали 140 км долго, добрались в Романовку к вечеру, успели на паром. На том берегу Витима прямо по береговому галечнику проехали ниже по течению и разбили лагерь с палаткой. Здесь нам предстояло рыбачить. Пока занимались костром и ужином, водитель поставил перемёты на ночь. В прошлый заезд здесь хорошо ловились ленки.

Берег с чистой разноцветной галечной косой примыкал к воде, а с другой стороны ограничивался высоким обрывистым берегом. Береговое обнажение украшали чёрные полоски окаменевшей древесины, напоминающие китайские иероглифы, как бы нарисованные на белом песчанике. В стене белого песчаника тут и там "вдавлены" гладкие большие, как страусинные яйца, жёлтые конкреции.

Подобное встречал на береговых обрывах в Саянах. Внутри некоторых конкреций тогда мы находили кристаллы (друзы) сиреневых аметистов. В таких же местах тамошние старожилы находили бивни мамонтов и зубы динозавров.

Ничто не напоминало о людях, видимо эти места не посещают рыбаки и туристы. Дикая первозданная природа вокруг нас грохотала водой, камнями, двигающимися в воде бурунами. Пляшущаяся стремнина приковывала взгляд стального цвета водоворотами и клочьями белой пены. Угрюм-река оправдывала своё название. Глядя на неё, невольно проникаешься уважением к путешественникам, плавающим на утлых лодка и плотах. Лишь при большой нужде, старатели, застигнутые ранними снегопадами, прибегали к такому способу быстро добраться до жилья. Гибли они ежегодно, застигнутые непогодой, выбираясь из тайги. А описываемое путешествие по Угрюм-реке Прохора Громова и Ибрагима, по-моему, является чистейшим литературным творчеством писателя Владислава Шишкова, хотя среди местного населения ходят легенды, что всё события в романе происходили именно у них на Витиме. Возможно, писатель описывал какую-то другую сибирскую реку (Нижняя Тунгуска), и в названии реки использовал местное забайкальское название Витима. На берегах Витима в среднем его течении, ни раньше, ни сейчас нет никаких поселений и дорог.

Видимо недавно где-то в верховьях прошли дожди..., и наполнили реку свежей таёжной водой.