Текст книги "Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)"

Автор книги: Виктор Островский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Глава 20

Вторник, 20 мая 1986 года. Амман

В конце долгого полета медленно стемнело. Я смог видеть землю, когда самолет легка накренился на бок. Когда мы пролетали над береговой линией, у меня екнуло сердечко.. Пилот объявил, где мы находимся. Но я и так знал, где мы. Серая земля под нами, освещаемая последними лучами заходящего Солнца, была Сирия.

Все становилось еще непонятнее: здесь сижу я, израильтянин, в салоне первого класса самолета Королевской Иорданской авиакомпании и пролетаю над Сирией в сопровождении военного атташе Иордании в США. Многие уже точно спорили бы о том, кто именно меня повесит, если бы они узнали, что я намереваюсь сделать.

Несколько минут спустя самолет снова развернулся и пошел на юг, по направлению к Амману. Мы облетали Израиль. Из окна я видел, как солнце садилось за горами Моав. Я был так близок к Белле и в то же время, так далек от нее и детей, как никогда в жизни. Выражение «гора тьмы» открылось для меня в новом значении.

Когда мы приземлились в аэропорту «Королева Алия» южнее Аммана, было уже совсем темно. Как только самолет остановился, стюардесса, которая с большим рвением обслуживала нас весь полет из Нью-Йорка, и стюард отделили нас от других пассажиров.

– Они следят за тем, чтобы никто не вышел из самолета, пока мы не покинем аэропорт, – объяснил Зухир и показал на выход. Мы единственные покинули самолет. Зухир пожал руку летчику, стоявшему у трапа, который сиял так, будто он встретил самого короля.

В конце прохода нас встретили несколько офицеров в парадных мундирах, которые встали по стойке «смирно» и отдали честь моему сопровождавшему. Было заметно, что офицеры так поступали не только из-за звания генерала: очевидным было их восхищение им. Нас быстро провели через маленький терминал. Мой паспорт был у Зухира, и в нем не поставили штемпель о въезде – нормальный подход в нашем деле.

Затем мы попали в большой зал для VIP – гостей, где нас, прежде всего, конечно, Зухира, приветствовала большая группа офицеров в форме, большинство в звании полковника, было даже несколько генералов. Пока Зухир разговаривал с ними, я оставался немного в стороне. Высокий, стройный черноволосый господин с черными усами подошел ко мне, дружелюбно улыбаясь. – Для меня большая честь познакомиться с Вами, Иса. Называйте меня Альберт.

Я улыбнулся и пожал ему руку. – Рад познакомиться с Вами, Альберт.

– Вы говорите по-арабски, друг мой?

– Боюсь, что нет.

– В этом случае, я надеюсь, Вы простите мой плохой английский и позволите спрашивать Вас о значении слов, если я их не пойму.

– Нет проблем, – ответил я. – Но, как я слышу, Вам не нужно просить прощения за свой английский.

– Вы очень добры, – улыбнулся он.

Я не хотел начинать игру в имена с ним в этом чужом месте, пока не познакомлюсь получше с правилами игры. Улыбка может быть очень обманчива и скрывать огромный цинизм. Я держал Зухира в поле зрения. Его личная гарантия моей безопасности и чувство доверия, которое я испытывал к этому человеку чести, привели меня к тому, что я решился совершить это путешествие. Я не хотел терять моего хранителя. Зухиру я доверял прежде всего потому, что он был военным, а не сотрудником спецслужбы. Если он потеряет меня из виду, то я не сомневался, что могут произойти такие вещи, которые он уже не сможет исправить, а система состряпает для него подходящую историю для успокоения его совести. Такого не должно было случиться со мной.

Когда я поймал взгляд Зухира, то сразу незаметно сделал ему знак в сторону Альберта, как бы спрашивая, могу ли я доверять этому человеку. Зухир кивнул, улыбаясь, оставил группу офицеров и подошел к нам. – Этот человек привезет Вас в отель и будет заботиться о Вас. Я знаю его, он лично отвечает предо мной за Ваше благополучие. Он положил мне руку на плечо. – Добро пожаловать в Иорданию. Затем он снова вернулся к своим офицерам.

Альберт вывел меня из аэропорта в теплую ночь. Там стояли несколько машин и около десяти человек в штатском. Когда мы приблизились, один из них открыл для нас дверь второго автомобиля в ряду. Маленький конвой проехал около 20 минут через местность, напомнившую мне пустыню Негев. Машина остановилась перед гостиницей «Ридженси Плэйс» в Аммане. Я мало что увидел в городе по дороге, но мне показалось, что там почти нечего было смотреть. Это не был город в американском смысле слова, с высокими домами и неоновыми вывесками. Это была скорее большая деревня, как мне показалось. Альберт объяснил, что в городе мало что происходит из-за Рамадана, но и в другие месяцы жизнь в городе не была особо кипучей.

К моему величайшему удивлению, нет, даже к ужасу, номер для меня был забронирован на мою настоящую фамилию, хотя я все время был «Иса». Мне дали ключ от номера на восьмом этаже. Альберт провел меня к лифту и сказал, что через пару часов он вернется с еще парой человек, которые хотели бы поговорить со мной. Он предложил мне немного отдохнуть, но я мог бы заказать себе что-то из еды. – Я думаю, Вы должны оставаться в своем номере, пока все не урегулируется.

– Как произошло так, что меня зарегистрировали под настоящей фамилией?

– Я не знаю. Я не давал никаких инструкций по этому поводу. Человек, который их дал, приедет позже со мной. Вы сможете спросить его. То, что они сделали такой прокол, который может стоить мне жизни, казалось, мало затронуло Альберта. – Какое у Вас звание? – спросил я, когда он хотел уходить.

Он смущенно повернулся ко мне. – Зачем Вы хотите знать это?

– Это просто приятней, знать друг о друге, кто в каком звании. Это, конечно, была чепуха, но люди в военных организациях именно так и думают. Это был выстрел в никуда.

– Я капитан. А Вы, например кто? – спросил он меня с легкой иронией.

– Полковник. Его глаза слегка расширились. Я знал, что это подействовало, была создана маленькая иерархия. – И еще.

– Да?

– Мне нужен номер телефона или что-то подобное на случай необходимости.

– Простите, да, конечно. Он взял маленький листок бумаги, и что-то написал на нем. – Вот, это номер штаба полиции безопасности. Я там буду через десять минут. Вы можете спросить Альберта. Но я, как я уже сказал, вернусь через час.

Номер был во многом очень похож на тот, который я оставил в Вашингтоне, за исключением телепрограмм. Я надеялся, что здесь можно смотреть израильское телевидение, но это не вышло. Но зато по радио я мог слушать «Голос Израиля» и другие станции, включая «Голос Мира» Алиби Натана. В номере стояла корзина с фруктами, а вид на пустыню был великолепен. Воздух был тепл и сладок. Я принял душ и заказал в номер ужин, включавший «хумус» и «куфту». Я сидел за маленьким сервировочным столиком, который прикатил официант, когда в дверь постучали.

Прошло чуть больше часа с того времени, когда Альберт оставил меня у лифта. Я встал и подошел к двери. Через глазок я увидел Альберта и второго мужчину. Я открыл и вернулся в комнату. Вошли Альберт и еще три человека. Двое, очевидно, стояли сбоку, так что я не мог их увидеть. Мы пожали друг другу руки, приветливо улыбаясь, затем сели за маленький кофейный стол у двери на веранду. После того, как они представились, вошедшие настояли на том, что я должен закончить трапезу. Я предложил им тоже заказать что-то из еды. Они ответили, что поступят так, когда к ним присоединится их друг Фадлаль.

Они спросили, могут ли они здесь курить, и уже через десять минут комната была полна табачного дыма. Казалось, они все курили «Мальборо». Я остался верен своему «Кэмел»

Один из новых гостей был молодой парень, лет двадцати пяти, очевидно, помощник полного мужчины в темном костюме, с как бы наклеенной улыбкой на лице. Третий выглядел как старший брат Альберта, с серебристыми волосами и в очках с золотой оправой. По их выправке и поведению было видно, что они офицеры. Я вежливо убрал в сторону остатки еды и сказал, что поел в самолете и не голоден. На самом деле, я очень хотел есть, но мне хотелось начинать дело с установления дружеских отношений, а потом уже поесть вместе с ними. – Итак, Иса, – начал полный мужчина и провел рукой по усам. В этот момент я заметил, что у нас всех были похожие усы, только пожилой мужчина, похожий на Альберта, носил более длинные усы в английском стиле, их острые концы закручивались кверху.

– Я прочел отчет, который прислал Зухир, – продолжал толстяк, – я думаю, что нам нужно поговорить о столь многих вещах, что даже не знаю, с чего мы начнем. Как Вы думаете, что нам стоит сделать в первую очередь?

– Ну. Я взял сигарету. – Я порекомендовал бы сначала пройтись по тому, что я не смогу сделать для Вас, чтобы у Вас не было ложных ожиданий, которые я не оправдаю.

– Это звучит логично, – сказал человек с острой бородкой и посмотрел на пожилого. – Что же, по Вашему мнению, мы можем хотеть узнать от Вас, в чем Вы не сможете нам помочь?

Я видел, к чему он вел. Это была очень хорошая тактика. Одна из самых больших опасностей состоит в том, что при допросе соответствующего лица что-то выбалтывают о самом себе, что это лицо еще не знает. Они прекрасно владели этой тактикой и ничего о себе не раскрывали.

– Сначала, я полагаю, Вы захотите узнать, есть ли у Моссад агенты в Вашей среде и кто они.

– Это верное предположение, – сказал молодой.

– Итак, я могу сказать Вам, что если верить отчетам, в Вашей системе много агентов, в основном в оперативных отделах. Благодаря структуре Моссад, я не могу ничего узнать о них, если они не мои агенты. Я могу сказать Вам, что я никогда не занимал соответствующую позицию, потому я не могу Вам в этом помочь. Но в этом плане я смогу Вас успокоить, если скажу, что офицеры спецслужб не считаются хорошими объектами вербовки и редко попадают под прицел Моссад.

– И почему так? – спросил толстяк.

– Потому что они подозрительны и всегда настороже. Они хорошо знают используемые приемы, и когда их вербуют, то они часто не располагают информацией, важной для создания полной картины. Обычно они больше знают о Моссад, чем о своей собственной стране. Другими словами, результат не оправдывает затрат.

В дверь постучали. Все повернулись, и я уже хотел встать, когда вместо меня к двери пошел Альберт.

– Итак, Вы говорите..., – начал молодой человек, как будто желая поддерживать беседу. Я повернулся к нему. – Я говорю, что не смогу помочь Вам с именами.

Я услышал, как открыли дверь, и они о чем-то кратко поговорили у двери, причем мне показалось, что Альберт пытается успокоить чей-то разбушевавшийся голос. Я заметил удивление у людей за столом. Пока я успел повернуться, я почувствовал, как что-то твердое уперлось в мою голову. Сильная рука сжала мне шею. Человек что-то сказал по-арабски, что смахивало на приказ. Голос был сердитым. Я почувствовал, как вся кровь отлила у меня из верхней половины тела, и как меня бросило в холодный пот.

– Что, черт побери, здесь происходит? – закричал я, не шевелясь. Мне показалось, что это малокалиберная винтовка, но даже 22-го калибра на таком расстоянии хватило бы, чтобы размозжить мне голову. Я не имел ни малейшего понятия, что происходит, и в этот момент точно даже не хотел знать. Или я это скоро и так узнаю, или меня застрелят, тогда это уже не будет играть никакой роли.

Альберт переводил, напрасно пытаясь передать ту же жесткость голоса, что у человека с оружием. – Он говорит, что Вы агент Моссад и что Вы хотите провести нас.

– Нет никакой тайны в том, что я пришел из Моссад. Я попытался преодолеть дрожание в голосе. Я заметил, как окаменела от страха моя нижняя губа. – Я думаю, если бы я им не был, мы бы все здесь не сидели.

– Он говорит, что Вы здесь, чтобы перехитрить нас, он считает, что знает об этом от хорошего источника.

Вот и все со мной. Или он блефует или у него действительно в руках что-то есть, и в этом случае я ничего не смогу сделать. Так как я был здесь не по заданию Моссад, я не мог рассчитывать на политический спасательный круг. Если Моссад получит меня в свои руки, он сделает со мной то же, что и иорданцы, и никто не скажет даже слово против. Я засунул в рот сигарету, которую только что вытащил и еще не успел зажечь, повернул глаза к Альберту и сказал: – Скажите Вашему человеку, что он должен или пристрелить меня или дать мне прикурить, одно из двух, но побыстрей. Мне нужно закурить.

Все в комнате рассмеялись, даже горилла с пушкой. Это был Фадлаль. Он заткнул пистолет за пояс и представился мне. Протягивая мне руку, он сказал с ухмылкой: – Это была моя работа – проверить Вас, понимаете? Вы не сердитесь на меня, я надеюсь?

Я крепко пожал его руку. – Ни в коем случае. Вы делаете Вашу работу, а я делаю свою. Из кармана он вынул зажигалку и дал мне прикурить.

– Можем ли мы здесь достать что-то перекусить? – спросил громко Фадлаль. – Почему вы просто не закажете еду в номер? – предложил он Альберту.

Когда Альберт пошел к телефону, чтобы сделать заказ, Фадлаль снова обратился ко мне: – Завтра мы увидим, можем ли мы Вам действительно доверять. Мы оба совершим экскурсию на один день и потом будем знать это точно.

– Куда мы поедем?

– Это мы увидим завтра. Сейчас мы поедим. Он открыл маленький бар в комнате. – И кое-что выпьем.

– Я хотел бы текилу, если она здесь есть.

Всего было более чем достаточно, и мы выпили, только толстяк и его ассистент отказались пить по религиозным мотивам.

– Итак, Иса, что мы можем сделать против агентов Моссад в наших рядах?

– Вы можете их выследить. Эфраим много раз прорабатывал это со мной; мы ничего не хотели выдавать им, что они не смогли бы вычислить сами. Это был нормальный образ действий, мимо которого просто нельзя было пройти. Но так как это шло от меня, то они воспринимали так, будто слышали голос из пылающего куста. Если они будут следовать этой процедуре, то агенты скоро попадают с тех немногих деревьев, которые растут в их пустыне, что, без сомнений, сделает необходимой новую оценку руководства Моссад.

– Итак, – спросил Альберт и отхлебнул бренди, – как, по Вашему, нам следует действовать?

– Сначала Вы должны определить группу, к которой они относятся. Я хочу сказать, что есть разные типы агентов. Один, это стационарный, базисный тип, который делает обычную подчиненную работу в больнице или в пожарной охране. Он может передавать так называемые тактические сведения. Например, если в больнице проводятся мероприятия по подготовке к приему раненых, причем увеличивается число больничных коек, или если пожарная охрана призывает резервистов, это для нас – первый признак того, что страна переходит в состояние повышенной готовности. Чтобы выловить их, Вы должны следующие пять лет заниматься тем, что расспрашивать и выпытывать людей. Результат будет ничтожным, ведь многие люди даже не знают, что они делают.

Они смотрели на меня и кивали; до сего момента я не сказал им ничего нового. – Еще есть агенты на втором уровне. Они работают на государственной службе, например в Министерстве иностранных дел, дипломаты и т.п. Их тоже тяжело выследить.

На самом верху мы находим офицеров вооруженных сил, которых мы завербовали и которые работают на нас. Это самая важная группа и разоблачить их легче всего.

– И как это сделать? – спросил толстяк и нагнулся вперед, его лицо стало розовым. Я почувствовал, что поймал его на крючок. Я сказал бы ему точно, что нужно для этого делать, но вспомнил, что втолковывал мне Эфраим: «Ты там, чтобы заработать деньги, не забывай это». – Ну да, я охотно помог бы Вам, но у меня есть маленькая проблема.

– А именно? – спросил Альберт быстро, готовый решить ее тут же.

– Что мне будет с этого? Я пришел сюда с хорошей целью и хочу узнать, сколько Вы готовы заплатить.

Фадлаль улыбнулся. Он положил руку на свой пистолет. – Первое, что Вы сегодня уже получили, это Ваша жизнь, мой друг.

– Это чушь, Вы сами точно знаете. Я прибыл сюда под защитой честного слова Зухира, и пока Вы не сможете доказать, что я не тот, за кого себя выдаю, эта беседа могла бы состояться и в Вашингтоне. Здесь преимущество не на Вашей стороне, мой друг. Я помолчал и оглядел всех. – Сколько Вы заплатите?

– Сколько Вы хотите? – спросил мужчина, выглядевший как брат Альберта.

– Я хочу круглую сумму и содержание на целый год, а потом мы сможем снова переговорить.

– Что означает «круглая сумма»? – спросил молодой человек.

– Двадцать тысяч американских долларов. В качестве карманных денег, как говорится. Я знал, что мог бы потребовать в десять раз больше, но я хотел облегчить им эту задачу. – И по пять тысяч в месяц.

– Вы хотите остаться здесь в Иордании?

– Нет, я улечу через неделю, как мы заранее договорились, и буду выполнять решения, которые мы примем здесь.

– Если мы согласимся, что Вы сможете предложить нам взамен? Альберт хотел взять побыстрее дело в свои руки и завершить его, это можно было прочесть в его глазах. Он мог бы стать ведущим офицером разведки при мне, и эта работа забросила бы его на самую верхушку организации. Он хотел меня и он хотел это твердо знать и действовать так, чтобы меня получить.

– Это зависит от того, что Вы хотите. Я могу помочь Вам создать систему, которая помешает каждому вербовать Ваших людей. Она поможет Вам поймать тех, кто уже завербован и гарантирует почти с полной уверенностью, что те, кого Вы не поймали, уйдут сами. Это мог бы быть первый шаг.

– Значит, есть и следующие? Фадлаль сверлил меня своими маленькими черными глазками, будто хотел увидеть меня насквозь. Этот человек не верил мне и хотел быть тем, кто разоблачит меня. Судя по тому, как он смотрел на меня, я был уверен, что он найдет метод для этого. Возможно, уже на следующий день.

– Да есть и другие. Когда Вы защитите свои тылы, Вы должны перейти в наступление. Я имею в виду, начать активно вербовать израильтян. В качестве базы Вам сначала понадобится хорошая военная экспертиза, а потом Вам откроются небеса.

– А как с вербовкой палестинцев? – спросил молодой человек.

– А что с ней?

– Если мы захотим вербовать палестинцев, сможете ли Вы нам в этом помочь?

Все глаза уставились на молодого человека. Он сразу почувствовал, что совершил ошибку. Я посочувствовал парню; он обратил мое внимание на одну из их проблем, о которой я не должен был узнать. Я решил помочь ему выбраться из этой ситуации и разрядить атмосферу. – Очень весело. Что это, вопрос-ловушка? Что последует за этим, Вы снова вытащите пистолет? Я и вербовка палестинцев! Вам нужна для этого моя помощь? За кого Вы меня принимаете?

Молодой человек заметил, что мягко приземлился, и улыбнулся. – Никогда нельзя быть достаточно осторожным, правда?

Я сменил тему. – О'кей, что Вы думаете, мы заключаем сделку, или Вам еще нужно поговорить с Вашими боссами? Я увидел, что наступил этим на мозоль толстяку. Он, видимо, был очень высокопоставленный офицер, если даже не сам глава иорданской разведки. Хотя я короткое время и работал в иорданском отделе, я почти ничего не знал об иорданской спецслужбе. Сейчас я очень сожалел об этом.

– Двенадцать с половиной тысяч долларов карманных денег, – сказал толстяк с окаменевшим лицом. Перманентная улыбка исчезла. – 3500 долларов в месяц в течение шести месяцев, затем мы проведем новые переговоры. Вы можете это принять или оставить. Мы завтра вечером поговорим с Вами, если Вы еще будете здесь. Он встал и сделал знак своему помощнику. – А кроме всего прочего, мой друг Иса, я желаю Вам приятного времяпровождения в Иордании и, если Вы решите принять наше предложение, то желаю Вам счастливой дороги домой.

Я пожал ему руку, и он пошел к двери. Молодой человек отдал честь и последовал за толстяком. Чуть позже попрощался и «брат Альберта». Фадлаль встал с улыбкой: – Я завтра заберу Вас в половине седьмого утра. Одевайтесь полегче. Он закурил и выронил на стол почти полную пачку. – Как я вижу, у Вас почти не осталось сигарет. Позвольте мне предложить Вам свои.

– Спасибо. Они мне понадобятся. Он пошел к двери и, помолчав, бросил: – Не выходите из отеля и хорошо заприте дверь.

– Хорошо, – сказал я, но он меня уже не слышал. Что этот сукин сын приготовил для меня на завтра? Альберт уселся в большом кресле, в котором до этого сидел толстяк. – Мы должны поговорить с Вами, – сказал он, и в его голосе звучала озабоченность.

Я откинулся на спинку кресла напротив и открыл новую маленькую бутылочку текилы из мини-бара. – Что у Вас на душе? В этот момент я, в общем-то, был собой очень доволен, потому что, по моему мнению, хорошо провел дело в соответствии с обстоятельствами.

– Меня назначили к Вам. Я имею в виду, я теперь Ваш.., – он запнулся, подыскивая подходящее слово.

– Оперативный ведущий офицер, „групповод», оператор, «куратор», «катса»?

– Да, точно. Показалось, что ему стало легче от того, что я знаю, о чем идет речь. – Я знаю, что Вы пришли из очень опытной разведки, но сейчас Вы работаете со мной. Мы будем работать по-моему и в моем темпе. Мы будем работать вместе, а не друг против друга. О 'кей?

– Подождите, Альберт, Вы мне нравитесь, и это правда, что я прибыл из очень опытной разведслужбы, но Вы не мой босс и я не буду с Вами работать по Вашему. Я покинул Моссад не для того, чтобы мной командовали. Есть вещи, которые я смогу делать для Вас, а другие – не смогу. Если Вы что-то хотите, то просто попросите об этом. Я поднял бокал. – За короля!

–У нас, – сказал он свирепо, – этим не шутят.

– Это вовсе не шутка. Что же Вас так беспокоит, Альберт?

– Это из-за Фадлаля. Он не доверяет Вам, а я не хочу, чтобы он сделал Вам что-то плохое. Этот тип немного сумасшедший – под каждой кроватью ему мерещатся шпионы.

– Что же Вы предлагаете делать?

– Просто будьте осторожны, это все. Я не хочу, чтобы с Вами что-то случилось, и чтобы Зухир взял меня за горло.

Психологическая игра, в которую они играли, была не плоха – немного грубовата, но совсем не плоха. Альберт был хорошим полицейским, а Фадлаль – плохим полицейским. Сказав мне, что я должен быть осторожен, он сделал плохое еще хуже. Чтобы сделать все еще ужаснее, он показал мне, что со мной что-то может произойти, даже если я нахожусь под защитой Зухира – он знал, что мое ощущение безопасности основывалось на роли Зухира как моего защитника. Мне стало ясно, что это игра, но это все равно действовало, по крайней мере, после нескольких бутылочек текилы и страстного желания уснуть.

– Я буду осторожен. Я думаю, что сам в этом сильно заинтересован.

– Я в соседнем номере, если Вам что-то понадобится. Альберт встал. – Вы не хотите, чтобы я помог Вам вытащить эту штуку из номера? Он показал на столик на колесиках с остатками еды на нем.

– Оставьте. Я сделаю это завтра рано утром. Можете Вы позаботиться о том, чтобы меня, скажем так, разбудили в половине пятого?

– Конечно. Он пошел к двери.

– Как Вы думаете, куда мы поедем так рано?

– Не имею представления, но куда бы Вы ни поехали, берегитесь его. Он полон неожиданностей. Я знаю его, он был бы счастлив засадить Вас, даже если он знал бы, что Вы невиновны

– Что же Вы хотите этим сказать?

– Будьте осторожны.

– Вы думаете, Зухир знает, что мы делаем завтра?

– Я не думаю. Фадлаль подчиняется только шефу разведки. Я только скажу – будьте осторожны. С этим зловещим замечанием он покинул номер. Я устал так, что у меня болели веки, но не мог уснуть. Я был так близок к Белле, что почти чувствовал ее запах, но не имел возможности сказать ей, где я. А если завтра что-то пойдет не так, и я закончу свою жизнь как Джон Доу в морге Аммана? Она и дети подумают, что я просто смылся.

От тревог и волнения я начал терять рассудок. Уже сейчас я стону и растворяюсь в жалости к самому себе, а при этом я вовсе не начинал еще то, ради чего приехал. Я знал, что буду не в состоянии делать что-то, если я сейчас как-то не поборю свой стресс. Я позвонил в сервисное бюро отеля.

– Чем я могу служить?

– Я хочу позвонить в США. Я дал ей номер отеля «Холидей Инн» в Силвер Спринг, где за мной оставался номер. Меня ошарашило, как быстро прошло соединение.

– «Холидей Инн», Силвер Спринг.

– Это Виктор Островский из номера 805.

– Да, чем могу помочь?

– Я жду сегодня звонка от моей жены. Не можете ли Вы передать ей сообщение?

– Конечно, господин Островский.

– Скажите ей, что я нахожусь в том месте, откуда не могу позвонить ей, но что я позвоню ей, как только вернусь, примерно через неделю.

– А как ее зовут?

– Белла.

– О 'кей, господин Островский, будет сделано.

Затем я снова лег. В тот момент, когда моя голова коснулась подушки, я почти засыпал и очень быстро, но мне показалось, что звонит телефон. Они мне здесь не дадут поспать, подумал я. Это была служба побудки. Сперва я хотел повернуться на другой бок и поспать еще пару минут. Но я знал, что если поступлю так, то проснусь намного позже. Я не хотел заставлять Фадлаля ждать меня. Я поплелся в душ и оделся еще до срока. Я заказал кофе и тост и был почти готов, когда в дверь постучали. Я взглянул в глазок. Это был Фадлаль. Он был особенно доволен этим утром и очень рад, что я уже готов. Я предложил ему кофе, но он отказался и сказал, что на это нет времени и что мы выпьем кофе по дороге или в Иерихоне.

Я не был уверен, что расслышал правильно, возможно речь шла о каком-то кафетерии в Аммане, названном в честь зимней резиденции короля в городе Иерихоне (Эриха).

– Вот. Он дал мне паспорт, британский паспорт.

– Что мне с ним делать?

– Он для Вас. Вы не можете использовать Ваш канадский паспорт, потому что он выдан в Израиле.

– Куда мы едем, что нам нужен паспорт?

– Я же Вам уже сказал – мы попьем кофе в Иерихоне.

Моя кровь похолодела. Если он имеет в виду то, что сказал, то мы должны ехать в Западную Иорданию. Более опасного для меня места не было на всей Земле. Я должен был с фальшивым британским паспортом и в сопровождении офицера иорданской разведки поехать в Израиль и вернуться назад. Это было слишком. – Ни при каких обстоятельствах, мой друг, Вы не повезете меня в Западную Иорданию. Там я – труп. Я Вам рассказывал, что Моссад хотел направить меня в Южный Ливан, чтобы ликвидировать. А теперь Вы хотите, чтобы я переехал израильскую границу ради какой-то игры? Вы сошли с ума...

– Я не верю ни единому Вашему слову. Я думаю, что Моссад послал Вас, чтобы дезориентировать и запутать нас и послать нас на охоту за предателями, которых вовсе нет. Если Вы тот, за кого себя выдаете, то Вам нечего бояться. Паспорт в порядке и при пересечении границы у Вас не возникнут проблемы. Бояться должен я – если Вы еще работаете на Моссад, то я больше не вернусь назад.

– А что, если Вы сам предатель и хотите вернуться в Израиль, захватив туда и меня?

Он что-то сказал по-арабски, и в номер вошли два вооруженных солдата. – Мы едем. Если Вы не хотите, то я прикажу им пристрелить Вас, и это будет считаться несчастным случаем. У Вас есть выбор: или Вы едете со мной или Вам конец.

– Я еду, но это все равно не имеет смысла. Что, черт побери, из этого выяснится для Вас? Я думаю, если бы я дальше работал бы на Моссад, то мне достаточно было бы предпринять маленькую поездку с Вами, и если мы вернулись бы, то у меня была бы чистая репутация.

Он не сказал ни слова и покинул номер. Солдаты подождали, пока я не последовал за ним, и закрыли дверь за мной. Мы сели в такси перед отелем и доехали до автобусного вокзала в центре города. Город еще спал. Кроме нескольких торговцев фруктами, которые раскладывали свои разноцветные, радующие глаз товары, никого на улицах не было. Если исходить из запаха, то пекарни уже работали вовсю, и пекли чудеснейший хлеб – «питу», которую можно было купить повсюду.

Автобус был почти полон и, казалось, что я в нем был единственным иностранцем. Я все еще не верил, что происходит. Это был как наихудший кошмарный сон. Я надеялся, что проснусь в своей гостинице в Аммане или, еще лучше, в Вашингтоне. Там я позвонил бы Эфраиму и сказал бы, что он должен забыть об этом. Я не хотел провести остаток жизни в камере с крысами где-то в пустыне Негев, живя тайно, как зомби. Я знал, что в случае неудачи мне предстоит именно такая судьба.

Я попытался вспомнить имя в моем новом паспорте, который я положил в карман рубашки, но не смог. Мне пришлось вытащить документ и снова в него заглянуть. Стивен Эмменс. Как мне запомнить это имя? Я несколько раз повторил его. Я использую адрес, который помнил из одной из моих прежних легенд. Все это ничего не значило для меня, если он везет меня в западню. Возможно, что он хочет перевезти меня туда, пока я не показал, как они могут провести у себя чистку, потому что он на самом деле агент Моссад. Это все выглядело нехорошо.

– Мост короля Хусейна, – объявил водитель, и автобус остановился. Я знал, что это мост Алленби, пограничный переход. На другой стороне я когда-то довольно долго служил, будучи офицером военной полиции. Мысль об этом снова бросила меня в холодный пот. А если меня узнает кто-то из резервистов – военных полицейских на мосту? А если здесь кто-то из людей Моссад ждет встречи со своим агентом и увидит меня?

Успокойся, сказал я себе. Вспомни еще раз свою легенду, пока не поздно. Единственное, что нельзя делать перед пограничником или солдатом, проверяющим документы – заикаться. Я нахожусь в однодневной поездке и хочу встретиться с торговцем, чья визитка лежит у меня в кармане. Он ювелир и я тоже занимаюсь этой деятельностью. Мне его порекомендовал его брат в Аммане. Это было все.

Я был не единственным пассажиром в автобусе, кто чувствовал себя не лучшим образом. Теперь я снова оглядел людей вокруг меня, которые еще несколько минут с удовольствием болтали между собой. Я не обращал на них внимания, занятый своими проблемами. После всей болтовни внезапно установилась напряженная тишина. Я почти слышал биение сердец. Мы приближались к месту, которое казалось каким-то темным, пугающим. До этого я всегда связывал поездку в Израиль с безопасностью и силой, никогда – со страхом. А теперь я был окружен именно этим чувством. Его можно было прочесть в глазах людей. Я всегда думал, что в этих глазах – ненависть, потому что не понимал, что у них есть причина бояться меня. Когда я был солдатом, я никому не хотел причинять вред, хотел только делать свое дело. Только если кто-то приезжал со злыми целями, то имел причину бояться меня.

Иорданский полицейский зашел в автобус и провел короткую проверку. Затем он направил автобус к узкому мосту длиной в 45 метров. Мы ехали медленно, под пристальными взглядами израильских военных полицейских на другой стороне. Я слышал приказы на иврите. «Мешала, проверь тот автобус, а мы проверим этот.»

То, что я слышал, было для меня плохой новостью. Автобус остановился, и все должны были выйти. Военный полицейский был резервистом, который должен был отбыть свои 30 и 40 дней военных сборов. Он не выглядел, как человек, желающий выслужиться. Он только хотел, чтобы прошел еще один день сборов, и приблизилось освобождение. Я знал это чувство, я сам был не раз в таком положении. Он был вежлив и приветлив со мной и с другими пассажирами. Молодой солдат-призывник подтрунивал над ним: – Почему ты еще не помогаешь им носить чемоданы?