Текст книги "Смотритель"

Автор книги: Виктор Пелевин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

УДК 82 l . 161. l -3

ББК 84(2Poc– Pyc)6-44 П 24

УДК 82 l . 161. l -3

ББК 84(2Poc– Pyc)6-44 П 24

Оформление серии А. Саукова

Иллюстраиия на обложке Ф. Барбышева

Оформление серии А. Саукова

Иллюстраиия на обложке Ф. Барбышева

Пелевнн, Внктор Олеговнч.

Смотритель. Книга 1. Орден желтого флага / Виктор Пелевин. – Москва : Издательство « Э», 2015. – 352 с. – (Единственный и неповтори– мый. Виктор Пелевин).

I SBN 978-5-699-83417-4

Император Навел Нервый, великий аяхимик и мес– мерист, не был убит заговорщиками – переворот был спектаклем. позволившим ему нсзаиетно покинуть Пe- тербург. Павел Алхи мик отбыл в новый мир, созаанный гениен Франиа-АнТона Месмера, – ЙАИЛлиум. ПавёЛ стал его первым Смотрителем. Уже третье столетие Илиллиум скрывается в тени нашего мира, взаимодей– ствуя с ним по особым законам. Охранять И иллиун – АСЛО СМОТ(f ИТСЛей, КОИх сненилось уже немаяо. Ка›квый новыfi дол:кен узнать тайну ИAиллиyмa и понять, кто такоя он сам...

Очем эта книга на самом яеле, будет зависеть от чи– тателя – и его выбора.

Пелевнн, Внктор Олеговнч.

Смотритель. Книга 1. Орден желтого флага / Виктор Пелевин. – Москва : Издательство « Э», 2015. – 352 с. – (Единственный и неповтори– мый. Виктор Пелевин).

I SBN 978-5-699-83417-4

Император Навел Нервый, великий аяхимик и мес– мерист, не был убит заговорщиками – переворот был спектаклем. позволившим ему нсзаиетно покинуть Пe- тербург. Павел Алхи мик отбыл в новый мир, созаанный гениен Франиа-АнТона Месмера, – ЙАИЛлиум. ПавёЛ стал его первым Смотрителем. Уже третье столетие Илиллиум скрывается в тени нашего мира, взаимодей– ствуя с ним по особым законам. Охранять И иллиун – АСЛО СМОТ(f ИТСЛей, КОИх сненилось уже немаяо. Ка›квый новыfi дол:кен узнать тайну ИAиллиyмa и понять, кто такоя он сам...

Очем эта книга на самом яеле, будет зависеть от чи– тателя – и его выбора.

П24

П24

О В. О. Пеяевин, 2015

О Офорнленне.

ООО •Нздетея•ство •Э•, 2015

О В. О. Пеяевин, 2015

О Офорнленне.

ООО •Нздетея•ство •Э•, 2015

ISBN 978-5-699-83417-4

ISBN 978-5-699-83417-4

Что счастие?

Довольно, •іто не трушу,

влача свое ничто через нигде,

ПOK Дff ЧС:ЈЭТИ ЧС:ЈЭТЯТ ЭТ)/ Д)/Ш ,

подобно быстрым вилам на воде.

Из мона‹ты рской поэзии'

Что счастие?

Довольно, •іто не трушу,

влача свое ничто через нигде,

ПOK Дff ЧС:ЈЭТИ ЧС:ЈЭТЯТ ЭТ)/ Д)/Ш ,

подобно быстрым вилам на воде.

Из мона‹ты рской поэзии'

' Приписывается Никколо Первому. Но другой версии, написано Павлом Алхимиком – и изменено Никколо Первым пол влиянием лекадентов: в утерян– ном павловском оригинале якобы было “влача свой крест Мальтийский в темноте. )] где Троица сию рису– ет душу, Ј) подобно быстрым вилам на воде”. В пользу этой гипотезы говорит то, что в Веткой России времен Павла действительно распространены были вилы с тремя зубцами. Против этой версии – некоторая ам– бивалентность термина «Троица» в устах Павла Алхи– мика.

' Приписывается Никколо Первому. Но другой версии, написано Павлом Алхимиком – и изменено Никколо Первым пол влиянием лекадентов: в утерян– ном павловском оригинале якобы было “влача свой крест Мальтийский в темноте. )] где Троица сию рису– ет душу, Ј) подобно быстрым вилам на воде”. В пользу этой гипотезы говорит то, что в Веткой России времен Павла действительно распространены были вилы с тремя зубцами. Против этой версии – некоторая ам– бивалентность термина «Троица» в устах Павла Алхи– мика.

Предисловие

Я долго размышлял, имею ли я право пи– сать о себе прежнем в первом лице. Наверно, нет. Но в таком случае этого не имеет права де– лать никто вообще.

В сущности, любое соединение местоиме– ния «я» с глаголом прошедшего времени («я сделали», «я подумал») содержит метафизиче– ский, да и просто физический подлог. Даже когда человек рассказывает о случившемсн минуту назад, оно произоіііло не с ним – пе– ред нами уже другой поток вибраций, находя– щийся в ином пространстве.

Поэтому мудры е утверждают, что человек не может открыть рта, не солгав (я вернусь еще к этой теме). Меняется только количество неправды.

Когда человек говорит: «Вчера я выпил, и теперь у меня болит голова•›, это прием– лемая ложь, хотя между вчерашним свежим кавалером и сегодняшним похмельным стра-

Предисловие

Я долго размышлял, имею ли я право пи– сать о себе прежнем в первом лице. Наверно, нет. Но в таком случае этого не имеет права де– лать никто вообще.

В сущности, любое соединение местоиме– ния «я» с глаголом прошедшего времени («я сделали», «я подумал») содержит метафизиче– ский, да и просто физический подлог. Даже когда человек рассказывает о случившемсн минуту назад, оно произоіііло не с ним – пе– ред нами уже другой поток вибраций, находя– щийся в ином пространстве.

Поэтому мудры е утверждают, что человек не может открыть рта, не солгав (я вернусь еще к этой теме). Меняется только количество неправды.

Когда человек говорит: «Вчера я выпил, и теперь у меня болит голова•›, это прием– лемая ложь, хотя между вчерашним свежим кавалером и сегодняшним похмельным стра-

дальцем часто не остается даже визуального сходства.

Когда же человек заявляет, например: «Де– сять лет назад я занял тысячу глюкоя на по– купку уже сгоревшего к настоящему моменту дома», эта фраза вообще не имеет никакого смысла, кроме судебного – во всех прочих от– ношениях былой заемщик и сгоревший дом уже ничем не отличаются друг от друга.

Я собираюсь рассказать о себе молодом —

и правильнее бьшо бы, конечно, писать про

«Алексиса•› (мое официальное имя) или котя бы про «•Алекса» (это значит «•беззаконник» на смеси греческого с латынью, шутил мой кура– тор Галилео).

Но именовать героя, которого по-настоя– щему знаешь изнутри, словом «он» – это лите– ратурщина чистой воды: повествование теряет достоверность и начинает казаться выдумкой самому рассказчику.

Поэтому я решился писать от первого ли– ца. Но прошу помнить, что герой молод и наи– вен. Иные из мыслей я мог приписать ему pe– троспективно.

« Я» в таком случае – нечто вроде телеско– па, сквозь который я нынешний гляжу на пля– шущего в пространстве моей памяти человеч– ка, а человечек глядит на меня...

дальцем часто не остается даже визуального сходства.

Когда же человек заявляет, например: «Де– сять лет назад я занял тысячу глюкоя на по– купку уже сгоревшего к настоящему моменту дома», эта фраза вообще не имеет никакого смысла, кроме судебного – во всех прочих от– ношениях былой заемщик и сгоревший дом уже ничем не отличаются друг от друга.

Я собираюсь рассказать о себе молодом —

и правильнее бьшо бы, конечно, писать про

«Алексиса•› (мое официальное имя) или котя бы про «•Алекса» (это значит «•беззаконник» на смеси греческого с латынью, шутил мой кура– тор Галилео).

Но именовать героя, которого по-настоя– щему знаешь изнутри, словом «он» – это лите– ратурщина чистой воды: повествование теряет достоверность и начинает казаться выдумкой самому рассказчику.

Поэтому я решился писать от первого ли– ца. Но прошу помнить, что герой молод и наи– вен. Иные из мыслей я мог приписать ему pe– троспективно.

« Я» в таком случае – нечто вроде телеско– па, сквозь который я нынешний гляжу на пля– шущего в пространстве моей памяти человеч– ка, а человечек глядит на меня...

OfAf/ ЖfATOFOt51A

Я почтительно посвящаю свой труд памяти Павла Великого, императора-алхимика, не уз– нанного на Ветхой Земле – и оставившего ее ради лучшей доли. В самое начало я помещаю отрывок из тайного дневника Павла – пусть он послужит вводным очерком к моему пове– ствованию и избавит от нужды давать истори– ческие справки.

Алексис II де Киже, Смотритель Идиллиума

OfAf/ ЖfATOFOt51A

Я почтительно посвящаю свой труд памяти Павла Великого, императора-алхимика, не уз– нанного на Ветхой Земле – и оставившего ее ради лучшей доли. В самое начало я помещаю отрывок из тайного дневника Павла – пусть он послужит вводным очерком к моему пове– ствованию и избавит от нужды давать истори– ческие справки.

Алексис II де Киже, Смотритель Идиллиума

Аотинский дневник Повло Алхимико, ч. 1fПCC, XIV, 102-112, перевода

Аотинский дневник Повло Алхимико, ч. 1fПCC, XIV, 102-112, перевода

178b

De Docta Ignorantia

Веселый брат Фридрих (вернее было бы называть его дядюшкой, но масонство не предполагает таких обращений) пишет, что путешествие по Европе, предпринимаемое мною под именем графа Северного, могло бы войти в его учебник военной хитрости. Фри– дрих, верно, замыслил этот труд, когда мар– шал Геморрой обошел его с тыла, отрезав от последних греческих радостей.

Но на деле моя задача не так сложна, как он думает – венценосные лицемеры Европы так заворожены собственным хитроумием, что обмануть их не представляет труда и простецу (коим я, вслед за Николаем из Кузы, искренне полагаю себя самого).

Иллюминаты, самое зловредное и веро– ломное из нынешних европейских течений,

178b

De Docta Ignorantia

Веселый брат Фридрих (вернее было бы называть его дядюшкой, но масонство не предполагает таких обращений) пишет, что путешествие по Европе, предпринимаемое мною под именем графа Северного, могло бы войти в его учебник военной хитрости. Фри– дрих, верно, замыслил этот труд, когда мар– шал Геморрой обошел его с тыла, отрезав от последних греческих радостей.

Но на деле моя задача не так сложна, как он думает – венценосные лицемеры Европы так заворожены собственным хитроумием, что обмануть их не представляет труда и простецу (коим я, вслед за Николаем из Кузы, искренне полагаю себя самого).

Иллюминаты, самое зловредное и веро– ломное из нынешних европейских течений,

І0

І0

достойны места в учебнике Фридриха куда больше. Их тактика отменна – они маскиру– ются под масонов, проникают в их ложи и по– степенно выедают их изнутри; так, говорят, поступают некоторые паразиты насекомых, откладывая свои яйца в еще живых гусениц. Увы, иллюминаты далеки от настоящей Рабо– ты – на уме у них лишь власть и деньги. Поэто– му не зазорно поступить с ними так, как сами они поступают с гусеницей масонства.

Через неделю в Вене меня примут в иллю– минаты. Ложа будет думать, что заполучила в свои ряды будущего императора России – с ее огромной территорией и армией. Я же пре– вращу иллюминатов в тайный рычаг Братства. И этим рычагом мы вскоре перевернем всю землю. Нашим Архимедом будет брат Франц– Антон, а точку опоры ему дам я. Результаты опытов столь обнадеживающи, что сомнений в удаче нет.

Вот вкратце моя сегодняшняя “Мудрость Простеца”.

*78з (i)

Aurora Borealis

Я полагал, брату Францу-Антону yme ничем не удастся удивить меня. Но увиденное в Па– риже поразило меня до сокровеннейших глу– бин души. Природа его открытия такова, что наши претние планы, несмотря на их вели-

достойны места в учебнике Фридриха куда больше. Их тактика отменна – они маскиру– ются под масонов, проникают в их ложи и по– степенно выедают их изнутри; так, говорят, поступают некоторые паразиты насекомых, откладывая свои яйца в еще живых гусениц. Увы, иллюминаты далеки от настоящей Рабо– ты – на уме у них лишь власть и деньги. Поэто– му не зазорно поступить с ними так, как сами они поступают с гусеницей масонства.

Через неделю в Вене меня примут в иллю– минаты. Ложа будет думать, что заполучила в свои ряды будущего императора России – с ее огромной территорией и армией. Я же пре– вращу иллюминатов в тайный рычаг Братства. И этим рычагом мы вскоре перевернем всю землю. Нашим Архимедом будет брат Франц– Антон, а точку опоры ему дам я. Результаты опытов столь обнадеживающи, что сомнений в удаче нет.

Вот вкратце моя сегодняшняя “Мудрость Простеца”.

*78з (i)

Aurora Borealis

Я полагал, брату Францу-Антону yme ничем не удастся удивить меня. Но увиденное в Па– риже поразило меня до сокровеннейших глу– бин души. Природа его открытия такова, что наши претние планы, несмотря на их вели-

чие, кажутся теперь ничтожными. Возможно

совсем иное – и грандиозное. Все превосход– ные степени человеческих языков бессильны его даже коснуться.

Брат Франц-Антон колеблется – он говорит, что наша власть над Флюидом недостаточна. Как ни странно, мой самый близкий едино– мышленник в Братстве, сразу принявший мой план, – это брат Бенджамин.

Возможно, дикие и безрадостные просто– ры Америки (Бенд›камин выполняет в Париже обязанность американского посланника) при– водятум вбесстрашное состояние, свойствен– ное и русским, не слишком ценящим свою жизнь. А наседающее со всех сторон дикар– ство заставляет наших антиподов задуматься о побеге точно так же, как это делаем под гне– том своей утонченности мы, европейцы.

Брат Бенджамин весьма колоритен. Здесь шутят надего меховой шапкой, аон заворожен Версалем и Трианоном. Думаю, из него полу– чился бы неплохой король Америки – или хотя бы, как здесь острили, Le Duc des Antipodes°. Великолепная парочка – Le Comte du Nord et Ie Duc des Antipodes.

Брат Франц-Антон здесь в большой моде. Кроме высшей аристократии и короля, посвя– щенных в тайну, у него много последователей среди простолюдинов. Те понимают под сло-

чие, кажутся теперь ничтожными. Возможно

совсем иное – и грандиозное. Все превосход– ные степени человеческих языков бессильны его даже коснуться.

Брат Франц-Антон колеблется – он говорит, что наша власть над Флюидом недостаточна. Как ни странно, мой самый близкий едино– мышленник в Братстве, сразу принявший мой план, – это брат Бенджамин.

Возможно, дикие и безрадостные просто– ры Америки (Бенд›камин выполняет в Париже обязанность американского посланника) при– водятум вбесстрашное состояние, свойствен– ное и русским, не слишком ценящим свою жизнь. А наседающее со всех сторон дикар– ство заставляет наших антиподов задуматься о побеге точно так же, как это делаем под гне– том своей утонченности мы, европейцы.

Брат Бенджамин весьма колоритен. Здесь шутят надего меховой шапкой, аон заворожен Версалем и Трианоном. Думаю, из него полу– чился бы неплохой король Америки – или хотя бы, как здесь острили, Le Duc des Antipodes°. Великолепная парочка – Le Comte du Nord et Ie Duc des Antipodes.

Брат Франц-Антон здесь в большой моде. Кроме высшей аристократии и короля, посвя– щенных в тайну, у него много последователей среди простолюдинов. Те понимают под сло-

' Герцог де Антипод [фр. ).

' Герцог де Антипод [фр. ).

12

12

вом mesmerisme нечто дикое – знахарство вроде практикуемого в глухих российских углах сельскими колдунами.

Это смешно, но и мудро, ибо в тайну уже no– священо столько людей, что скрыть ее полно– стью было бы невозможно. Лучше спрятать ее под ложным пониманием, коим люди нашего века столь радостно пропитывают свои мозги.

У брата Франца-Антона можно поучиться не только искусству власти над Флюидом, но и этой широко распахнутой во все стороны скрытности. Поступим же по его примеру – скроем горошину истины в озере лжи.

Новая ложа, основанная нами, будет назы– ваться “Всемирная Аврора". Она будет вся– чески пропагандировать лжеучение, распро– страненное в народе под именем mesmerisme. Подлинное же искусство управления Флюидом будет доступно лишь скрытому внутри этой ло– жи ордену, который мы назовем Aиrora Borealis. Свет сей Авроры увидят только избранные. Пусть истинная заря восходит под покровами ложной, отчасти разделяя с ней имя.

А если и этого недостаточно, чтобы скрыть Тайну, есть средство верное и окончательное, при одной мысли о котором мне делается ве– село: мы уже приняли к себе Калиостро, и за короткое время он наделает своими тестику– лами столько пустого звону, что истину поза– будут даже те, кому она случайно открылась.

вом mesmerisme нечто дикое – знахарство вроде практикуемого в глухих российских углах сельскими колдунами.

Это смешно, но и мудро, ибо в тайну уже no– священо столько людей, что скрыть ее полно– стью было бы невозможно. Лучше спрятать ее под ложным пониманием, коим люди нашего века столь радостно пропитывают свои мозги.

У брата Франца-Антона можно поучиться не только искусству власти над Флюидом, но и этой широко распахнутой во все стороны скрытности. Поступим же по его примеру – скроем горошину истины в озере лжи.

Новая ложа, основанная нами, будет назы– ваться “Всемирная Аврора". Она будет вся– чески пропагандировать лжеучение, распро– страненное в народе под именем mesmerisme. Подлинное же искусство управления Флюидом будет доступно лишь скрытому внутри этой ло– жи ордену, который мы назовем Aиrora Borealis. Свет сей Авроры увидят только избранные. Пусть истинная заря восходит под покровами ложной, отчасти разделяя с ней имя.

А если и этого недостаточно, чтобы скрыть Тайну, есть средство верное и окончательное, при одной мысли о котором мне делается ве– село: мы уже приняли к себе Калиостро, и за короткое время он наделает своими тестику– лами столько пустого звону, что истину поза– будут даже те, кому она случайно открылась.

CM0TfИfEAD

CM0TfИfEAD

Среди современных ученых считается хо– рошим тоном отрицать, что дух может дей– ствовать на материю – это как бы выводит их из юрисдикции Римского Папы.

Один такой умник из числа братьев говорил сегодня Францу-Антону на собрании ложи, что методами науки можно наблюдать лишь то, как один материальный предмет влияет на другой – все же прочее есть просто акт веры. Франц-Антон изрядно рассмешил собрав– шихся, задав ему такой вопрос:

“Вам, друг мой, случается ли захотеть вы-

пить вина – или выглянуть в окно?" “Да", ответил ученый, “бывает".

“И ваша рука тянется к бутылке или к шпин-

галету, не так ли?”

“Именно так", ответил ученый, “и я пони– маю, что вы скажете дальше, почтенный брат мой, – но это лишь действие сугубо матери– альных причин, таких как жажда и духота, на мышцы моего тела.”

“Тогда”, сказал Франц-Антон, “рассмотрите следующий казус: какой-нибудь Карл Пятый ре– шает, что его честь задета, и на следующий день стотысячная армия с пушками, весящими много тысяч фунтов, переходит границу. При этом ло– шади, тянущие за собой пушки, обильно покры– вают навозом все окрестные дороги... Разве тут не случай воздействия духа на материю?"

Ученый молчал.

Среди современных ученых считается хо– рошим тоном отрицать, что дух может дей– ствовать на материю – это как бы выводит их из юрисдикции Римского Папы.

Один такой умник из числа братьев говорил сегодня Францу-Антону на собрании ложи, что методами науки можно наблюдать лишь то, как один материальный предмет влияет на другой – все же прочее есть просто акт веры. Франц-Антон изрядно рассмешил собрав– шихся, задав ему такой вопрос:

“Вам, друг мой, случается ли захотеть вы-

пить вина – или выглянуть в окно?" “Да", ответил ученый, “бывает".

“И ваша рука тянется к бутылке или к шпин-

галету, не так ли?”

“Именно так", ответил ученый, “и я пони– маю, что вы скажете дальше, почтенный брат мой, – но это лишь действие сугубо матери– альных причин, таких как жажда и духота, на мышцы моего тела.”

“Тогда”, сказал Франц-Антон, “рассмотрите следующий казус: какой-нибудь Карл Пятый ре– шает, что его честь задета, и на следующий день стотысячная армия с пушками, весящими много тысяч фунтов, переходит границу. При этом ло– шади, тянущие за собой пушки, обильно покры– вают навозом все окрестные дороги... Разве тут не случай воздействия духа на материю?"

Ученый молчал.

Af/TfAf0£0tAVA

“Я специально упоминал навоз”, продол– maл Франц-Антон, “потому что заметил – при диспутах со жрецами материи именно эта субстанция отчего-то действует на их вообра– жение самым непобедимым образом..."

Когда мы остались в кругу посвященных в высшую тайну, Франц-Антон, как бы вслед это– му анекдоту, сказал несколько слов о природе Флюида. Запишу, пока помню дословно.

“Между материей и духом лежит отчетли– вая и непроходимая пропасть, которую при– знают мыслители всех веков. Так же отчетли– ва и несомненна их связь. Раньше я думал, что Флюид – именно то, что связывает материю с духом. Теперь же я полагаю Флюид тем, из чего возникают и материя, и дух. И по этой самой причине он может служить между ними мостом. Устремлять разум далее не следует – сохраняйте почтительное неведение насчет остального... Chute, monsieurs, chute...”

Af/TfAf0£0tAVA

“Я специально упоминал навоз”, продол– maл Франц-Антон, “потому что заметил – при диспутах со жрецами материи именно эта субстанция отчего-то действует на их вообра– жение самым непобедимым образом..."

Когда мы остались в кругу посвященных в высшую тайну, Франц-Антон, как бы вслед это– му анекдоту, сказал несколько слов о природе Флюида. Запишу, пока помню дословно.

“Между материей и духом лежит отчетли– вая и непроходимая пропасть, которую при– знают мыслители всех веков. Так же отчетли– ва и несомненна их связь. Раньше я думал, что Флюид – именно то, что связывает материю с духом. Теперь же я полагаю Флюид тем, из чего возникают и материя, и дух. И по этой самой причине он может служить между ними мостом. Устремлять разум далее не следует – сохраняйте почтительное неведение насчет остального... Chute, monsieurs, chute...”

Не все иллюминаты находятся под нашим контролем – есть и такие, что пытаются нам помешать. Невероятно, но они полагают, буд– то этого требует их долг перед Верховным Су– ществом (под ним они обыкновенно понимают Бафомета). Они пытались убить Франца-Ан– тона: к нему подослали итальянца-бретера, считающегося великим фехтовальщиком.

Не все иллюминаты находятся под нашим контролем – есть и такие, что пытаются нам помешать. Невероятно, но они полагают, буд– то этого требует их долг перед Верховным Су– ществом (под ним они обыкновенно понимают Бафомета). Они пытались убить Франца-Ан– тона: к нему подослали итальянца-бретера, считающегося великим фехтовальщиком.

Как легкомысленно со стороны Франца– Антона было принять вызов! Но бретер назвал его ciarlatano – редкое итальянское ругатель– ство, с которым Франц-Антон, по несчастью, знаком. Вчера еще он смеялся над Карлом ПRТым – а сегодня увидел в случившемся point d’honneur. У таков разумнейший из людей, мне известных! Споткнуться на великом пути о собственную выдумку..

Еще глупее вышло остальное. Дуэль была тайной, но я смог на ней присутствовать. Бре– тер был настроен решительно – я понял это, перекинувшись с ним парой слов. По лицу Франца-Антона было ясно, что он собирается играть благородного кавалера до конца и бу– дет, вероятно, убит.

Следовало сделать выбор, и я его сделал: не успели они начать, как я парализовал фех– товальщика силами Флюида – и так удачно ne– режал ему мышцы, что бедняга, не успев сде– лать ни одного толкового выпада, свалился на шпагу Франца-Антона. К счастью, тот держал ее под нужным углом.

Франц-Антон ничего не заподозрил – дуэли для него в новинку, и он был слишком взвол– нован видом крови. А вот фехтовальщик понял все. Когда я склонился над ним, он прохрипел:

«Не знаю, какою силой вы погубили меня, сударь – но теперь я спущусь на дно ада, что– бы овладеть ею. А потом вернусь и отомщу!»

На моей совести его жизнь. Никогда не забуду глаза бедняги. Он был жестоким убий-

Как легкомысленно со стороны Франца– Антона было принять вызов! Но бретер назвал его ciarlatano – редкое итальянское ругатель– ство, с которым Франц-Антон, по несчастью, знаком. Вчера еще он смеялся над Карлом ПRТым – а сегодня увидел в случившемся point d’honneur. У таков разумнейший из людей, мне известных! Споткнуться на великом пути о собственную выдумку..

Еще глупее вышло остальное. Дуэль была тайной, но я смог на ней присутствовать. Бре– тер был настроен решительно – я понял это, перекинувшись с ним парой слов. По лицу Франца-Антона было ясно, что он собирается играть благородного кавалера до конца и бу– дет, вероятно, убит.

Следовало сделать выбор, и я его сделал: не успели они начать, как я парализовал фех– товальщика силами Флюида – и так удачно ne– режал ему мышцы, что бедняга, не успев сде– лать ни одного толкового выпада, свалился на шпагу Франца-Антона. К счастью, тот держал ее под нужным углом.

Франц-Антон ничего не заподозрил – дуэли для него в новинку, и он был слишком взвол– нован видом крови. А вот фехтовальщик понял все. Когда я склонился над ним, он прохрипел:

«Не знаю, какою силой вы погубили меня, сударь – но теперь я спущусь на дно ада, что– бы овладеть ею. А потом вернусь и отомщу!»

На моей совести его жизнь. Никогда не забуду глаза бедняги. Он был жестоким убий-

t 6

t 6

цей – но заслужил умереть от удара шпаги.

Впрочем, формально он от него и скончался.

Говорят, когда человек гибнет, охваченный жаждой мести, дух его и вправду может до– ставить серьезные неприятности. Но глав– ное, Франц-Антон жив. И считает теперь себя героем-дуэлянтом. Как любит повторять он сам – monsieurs, chute!

Понимаю королей, запрещавших поедин– ки под страхом суровой кары. Поистине, иной раз жалко, что мы не в России. Пороть, только пороТЬ.

цей – но заслужил умереть от удара шпаги.

Впрочем, формально он от него и скончался.

Говорят, когда человек гибнет, охваченный жаждой мести, дух его и вправду может до– ставить серьезные неприятности. Но глав– ное, Франц-Антон жив. И считает теперь себя героем-дуэлянтом. Как любит повторять он сам – monsieurs, chute!

Понимаю королей, запрещавших поедин– ки под страхом суровой кары. Поистине, иной раз жалко, что мы не в России. Пороть, только пороТЬ.

Великая Работа близится к завершению. Даже не верится, как много сделано – иногда, просыпаясь, я думаю, что все это лишь приви– девшийся мне сон. Но стоит провести в лабо– ратории час или два, и уверенность в успехе возвращается.

От брата Франца-Антона прибыла новая Шляпа Могущества, спрятанная в черную тре– уголку. Открытая металлическая конструк– мия удобнее и легче, но эту можно носить, не вызывая любопытства. Связь с медиумами устойчива и не зависит от огромного рассто– яния между нами.

Флюид дает несомненную власть над нео– душевленной материей – и власть эта такова, что велика даже для императора. Но как вдох– нуть в вещество душу? Как и чем оживим мы новый мир?

Великая Работа близится к завершению. Даже не верится, как много сделано – иногда, просыпаясь, я думаю, что все это лишь приви– девшийся мне сон. Но стоит провести в лабо– ратории час или два, и уверенность в успехе возвращается.

От брата Франца-Антона прибыла новая Шляпа Могущества, спрятанная в черную тре– уголку. Открытая металлическая конструк– мия удобнее и легче, но эту можно носить, не вызывая любопытства. Связь с медиумами устойчива и не зависит от огромного рассто– яния между нами.

Флюид дает несомненную власть над нео– душевленной материей – и власть эта такова, что велика даже для императора. Но как вдох– нуть в вещество душу? Как и чем оживим мы новый мир?

Здесь нужны ежедневные опыты; нельзя тратить ни минуты на пустые досуги – лучше прослыть самодуром-затворником, чем упу– стить великую цель.

Брат Бенджамин сообщает: иллюминаты под его началом готовят в Пapиme великую смуту. Это будет, пишет он, не просто бунт черни, а первая в своем роде революция, неудержимый вихрь цветов и красок, как бы огромный обагренный кровью карнавал, к ко– торому немедленно примкнут все праздные умы, полагающие себя свободными в силу своей развращенности.

Жестокое, но разумное решение: те, кто знают тайну, но не последуют за нами, умрут. Брат Луи, не принявший нашего плана, – увы, тоже. Это позволит нам быстро и без помех завершить начатое и скрыть следы.

Не сомневаюсь, что задуманная смута удастся. Подготовка потребует несколько лет; первое время брат Бенджамин будет руково– дить всем лично, пресекая несогласие гроз– ными манифестациями Флюида.

Надеюсь, что Высшее Существо простит нас, ибо великое дело требует великих жертв.

Увы, мы не были кротки, как голуби.

Сможем ли овладеть мудростью Змея?

Здесь нужны ежедневные опыты; нельзя тратить ни минуты на пустые досуги – лучше прослыть самодуром-затворником, чем упу– стить великую цель.

Брат Бенджамин сообщает: иллюминаты под его началом готовят в Пapиme великую смуту. Это будет, пишет он, не просто бунт черни, а первая в своем роде революция, неудержимый вихрь цветов и красок, как бы огромный обагренный кровью карнавал, к ко– торому немедленно примкнут все праздные умы, полагающие себя свободными в силу своей развращенности.

Жестокое, но разумное решение: те, кто знают тайну, но не последуют за нами, умрут. Брат Луи, не принявший нашего плана, – увы, тоже. Это позволит нам быстро и без помех завершить начатое и скрыть следы.

Не сомневаюсь, что задуманная смута удастся. Подготовка потребует несколько лет; первое время брат Бенджамин будет руково– дить всем лично, пресекая несогласие гроз– ными манифестациями Флюида.

Надеюсь, что Высшее Существо простит нас, ибо великое дело требует великих жертв.

Увы, мы не были кротки, как голуби.

Сможем ли овладеть мудростью Змея?

(записи 178s—i8oi считаются утраченными)

(записи 178s—i8oi считаются утраченными)

0fAfHЖАТОГО 2АЧ1

i8oi, март

Следы моих занятий в лаборатории унич– тожены; петербургский заговор, с которым любезно помог английский посланник, готов. Великому Магистру никто не смеет перечить в его маленьких странностях. Киж знает, что ему предстоит – но верит мне полностью. Слово императора что-то еще значит.

Все нужные мне вещи – таблицы модусов Флюида и несколько манускриптов – поме– стились в один походный сундучок. Остальное изготовим на месте.

В одной из комнат Михайловского замка я сделал из Флюида подобие двери, позволя– ющей проходить в мою удаленную лаборато– рию в Идиллиуме. Комната в замке и лабора– тория совершенно совпадают по форме; сев на стул в одном месте, я могу встать с такого же в другом. Благодаря этому мои опыты не прерываются. Никто не может последовать за мной. Как только я закрываю невидимый про– ход, он исчезает.

Что подумают об этой комнате, когда вой– дут сюда? Ее, верно, примут за место для тайных свиданий – или за пыточную камеру (чтобы дать пищу пытливым умам, я бросил на полу сахарные щипцы и плетку). Так странно видеть приют моих бессонных ночей пустым. Оказывается, здесь куда больше места, чем мне казалось.

0fAfHЖАТОГО 2АЧ1

i8oi, март

Следы моих занятий в лаборатории унич– тожены; петербургский заговор, с которым любезно помог английский посланник, готов. Великому Магистру никто не смеет перечить в его маленьких странностях. Киж знает, что ему предстоит – но верит мне полностью. Слово императора что-то еще значит.

Все нужные мне вещи – таблицы модусов Флюида и несколько манускриптов – поме– стились в один походный сундучок. Остальное изготовим на месте.

В одной из комнат Михайловского замка я сделал из Флюида подобие двери, позволя– ющей проходить в мою удаленную лаборато– рию в Идиллиуме. Комната в замке и лабора– тория совершенно совпадают по форме; сев на стул в одном месте, я могу встать с такого же в другом. Благодаря этому мои опыты не прерываются. Никто не может последовать за мной. Как только я закрываю невидимый про– ход, он исчезает.