Текст книги "Гиблая Крипта (СИ)"

Автор книги: Виктор Халезов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Гиблая Крипта

1

Солнце палило нещадно. По обеим сторонам дороги плыли подернутые дрожащим маревом барханы. Неискушенному путнику могло почудиться, что он топчется на месте – настолько неизменным лига за лигой оставалось окрестное пространство.

Дувший с юга горячий ветер вздымал над желтой равниной столпы песчаных вихрей, сопровождавшие странника, точно блюдущая покой песков стража.

Орк шагал старинным трактом, проложенным, как повествовали легенды, жителями древней эльфийской империи, само имя которой давно сгинуло в бездне веков. Согласно сказаниям в те далекие времена на месте Этролдской пустыни простирались густые леса и пестрели благоуханными цветами изумрудные луга, текли бесчисленные реки и ручейки, питавшие влагой плодородную землю. Но затем случилось нечто, и изобиловавший жизнью край обратился в выжженную пустошь. Ни одна хроника не сохранила упоминаний о тех событиях. Ныне оставалось только гадать, что произошло с могущественной державой. Неведомая катастрофа уничтожила все живое в границах забытой страны, никто из обитателей империи не уцелел в горниле разразившегося катаклизма. Быть может, боги прогневались на своих чересчур зарвавшихся чад и обрушили на их головы всю мощь небес. Возможно, возомнившие себя всесильными магики древней страны, увлекшись опытами с основами мироздания, сотворили нечто, в единый миг уничтожившее и их самих и мнившееся незыблемым государство. Также, вероятно, что располагавшаяся на месте нынешней пустыни империя пала в войне, не сумев выстоять под ударами орд захватчиков, али почила в междоусобных распрях, утонув в кровавой топи братоубийственной сечи. Днесь уже никто не ведал правды. Самые давние из сохранившихся летописей гласили лишь то, что древний край, ныне именующийся Этролдской пустыней, населяли эльфы или подобные им создания. Более о той державе не ведали даже слывшие всезнающими волшебники городов-государств.

Впрочем, ни стихия, ни время, ни магия не сумели бесследно уничтожить былое величие забытой страны. Даже спустя века пустыню наводняли осколки прежнего могущества таинственного царства. То тут, то там из песчаного моря поднимались белые, походившие на обглоданные кости, валуны – остатки некогда роскошных дворцов и храмов. Время от времени среди желтых волн проглядывали поражающие изяществом форм куски статуй и испещренные красочными барельефами части стен. На тракте, коим шел Дрогг, еще сохранились мощенные мраморной брусчаткой участки. Можно было только дивиться богатству древнего государства, позволявшему себе выстилать дороги столь ценным материалом.

По всей Садрии ходили слухи и о невероятной магической силе чародеев почившей империи. Многие, от всеведущих оракулов до провонявших луком трубадуров, баяли о чудовищной мощи артефактах, сокрытых в Этролдских песках. Тьма охотников за сокровищами со всех концов ойкумены стекалась в прокаленные солнцем долины, желая поживиться колдовскими сокровищами. Впрочем, бесплодные земли надежно хранили свои тайны, враждебно встречая находников, немногим из коих удавалось вернуться домой и уж тем более прихватить с собой хоть какую-то добычу. Тем не менее, век от века алчущих покорыстоваться наследием древней страны не становилось меньше.

Однако Дрогга в сей враждебный край привела отнюдь не жажда заполучить магический скарб давно исчезнувших эльфов. Орк, как и многие его сородичи, являлся охотником. Пустыня привлекала его обилием диковинной и опасной дичи, истребление коей сулило славные трофеи. Впрочем, нынче Дрогг не собирался заниматься ловлей местных бестий. В свое время он несколько месяцев прожил в отдаленной деревушке эризу в самом сердце песков. Совместно с этими темнокожими невысокими созданиями, походящими на остальные расы Садрии разве что наличием пары глаз и четырех конечностей, орк убивал фарнидов, гаханов, мургат и иных встречающихся только в этролдских пустошах чудищ. Теперича Дрогг направлялся на юг – в Тарлию, самую южную из провинций Садрийского королевства – крошечный клочок земли, отбитый упорными людьми у необъятного моря джунглей под названием Ашдир-Кфаар.

Охотник долго и тщательно готовился к этому походу, ибо даже само пересечение пустыни среди садрийских путешественников считалось весьма достойным и непростым подвигом. Поросшую прямыми иссиня-черными волосами голову орка защищала от палящих лучей хлопковая куфия, поверх прочной куртки-доспеха из шкуры ргарга Дрогг носил шерстяной бурнус. Ноги полукровки, произошедшего от сношений гоблинов с эльфийками, были обуты в порушни из шкуры йети. Мускулистый торс охватывала перевязь с метательным ножами, лезвия коих покрывали различные зелья и яды. К правом плечу путника широким ремнем крепился под завязку набитый дротикам джид, а на левом – покачивались пузатые котомы переметной сумы. К широкому поясу крепились сразу двое ножен, где покоились широкий, подобный мечу-бракемару тесак, и длинный стилет с граненым клинком. Здесь же находился короткий, но зело острый нож для разделки добычи. Помимо обыкновенного оружия полукровка запасся разнообразными эликсирами, декоктами и снадобьями, в ладанках, пузырьках и скляницах, размещавшихся в карманах и ячеях его одеяния. Было у орка и несколько магических амулетов на случай столкновения с демонами, призраками и прочей колдовской нечистью.

Подобно эльфам, он был высок ростом, но в отличие от остроухих лесных обитателей его кожа обладала сизым с заметным зеленым оттенком цветом. Подобным в настоящее время могли похвастаться немногие представители иных прозывающихся зеленокожими народов. Как гласили легенды, явившиеся со Смарагдовой луны гоблины имели ярко-салатовый, точно молодая весенняя листва, окрас, но более чем за тысячу лет жизни в Садрии, мало кто из них сумел сохранить исконную зелень. Днесь потомки некогда грозных вторженцев в большинстве своем обладали выцветшими до серости, а то и черноты шкурами.

Правильное лицо охотника не портили даже несколько унаследованных от гоблинов бородавок. Во рту орка протянулись ровные ряды небольших клыков. К своим тридцати годам он не лишился ни одного из них, несмотря на то, что люди в этом возрасте обыкновенно не располагали и половиной зубов.

Насколько ведал Дрогг, он происходил из племени чистокровных орков, что кичились тем, что никогда не смешивались с представителями иных рас. И все-таки кое-что разительно отличало охотника от иных сородичей. По силе Дрогг превосходил не только любого из орков, но и почти всех людей, с коими ему довелось сталкиваться. Верно, в родословную охотника исподволь затесалась парочка троллей. Собственно слово «дрогг» на языке орков и означало «сильный».

Близился полдень, и достигшее зенита солнце обжигало, точно раскаленные клещи палача. Если бы не доставшаяся ему от предков-эльфов небывалая стойкость, Дрогг давно бы уже рухнул в горячечном бреду под одну из придорожных глыб. Но заместо этого он легко семенил, ступая настолько быстро и плавно, что его стопы не успевали увязнуть в зыбкой поверхности.

Поднявшись на гребень очередного бархана, охотник завидел вдали дюжину мечущихся фигурок. Вестимо, он обладал не столь острым зрением, как у его дальних родичей – сидхе, эльфов и альвов, тем не менее, Дрогг без труда сумел разобраться в представшем его взору. Угловатые, двигающиеся дергано и неестественно, словно болтающиеся на нитках куклы, воины кольцом обступили пару врагов, бестолково тыча в них разномастным оружием: мечами, гизармами, глевиями и просто обломками ратовищ. Один из окруженных яростно отмахивался закрепленном на конце длинного древка валуном, подбадривая себя яростными воплями. А второй, верно, тяжело раненый, лежа на боку, из последних сил тщился защититься неказистым дрыном от рушащихся со всех сторон стальных жал. Поле боя обильно устилали тела нападавших, но оставшиеся на ногах ратники с ожесточенным исступлением перли вперед, совершенно не опасаясь схлопотать каменным навершием по макушке.

Дрогга не удивила и не испугала открывшаяся картина. Двое людей отчаянно сражались с толпой умертвий. Нежить в Этролдской пустыне встречалась почти повсеместно. Пропитанная древней магией земля не принимала усопших, и те, буде они не были сожжены, восставали в ипостаси разлагающихся тел али лишенных плоти скелетов с одной единственной целью – истребить как можно больше живых. Впрочем, самоподнявшиеся мертвецы, копотливые и неуклюжие, в отличие от особливо сотворенных малефиками воинов-кадавров, не представляли серьезной угрозы для опытного бойца. Лишенные разума мертвяки не умели подкрадываться незаметно и тем паче устраивать засад. Сражались неловко, если не сказать, коряво, и от хорошего пинка обыкновенно разваливались на части. Та парочка, что сейчас ошалело билась с умертвиями, явно не владея воинским ремеслом. До сегодняшнего дня Дрогг представить себе не мог, что можно вот так вот угодить в окружение к восставшим скелетам. Обычно даже простой человек (али гоблин или эльф) никогда прежде не сталкивавшийся с нежитью, мог без существенных хлопот убежать от нерасторопных костяков.

Орк не спешил бросаться на помощь незнакомцам. Во-первых, охотник прекрасно разумел, что не сумеет подоспеть к месту схватки вовремя. Слишком большое расстояние разделяло его и сражающихся. Во-вторых, без применения зелий ему было не совладать с оравой покойников, а тратить ценные декокты ради по собственной глупости вляпавшихся в неприятности недотеп Дрогг не собирался.

Болдырь неторопливо засеменил вниз по склону. Битва между живыми и мертвыми развернулась прямо на тракте – точно по пути орка. Посему охотник, недолго поразмыслив, посчитал нецелесообразным обходить свору разбушевавшихся покойников стороной.

Он видел, как, получив укол иззубренным копейным наконечником, повалился наземь владелец каменного молота. На ногах после боя осталось около десятка скелетов, и еще приблизительно столько же разбитых костяков шевелилось и ползало по песку. Орк прекрасно понимал, что тесаком да дротиками ему с подобной ватагой не справиться. Дрогг выудил из-под полы куртки круглый стеклянный пузырек, наполненный ярко-ранжевой жидкостью.

Мертвецы, бездумно топтавшие поверженных врагов, задергались и почуяли охотника лишь, когда тот очутился в двадцати шагах от них. Размахнувшись, орк запустил склянку в сгрудившихся скопом умертвий. Прокаленную солнцем тишину пустыни огласил зычный хлопок. На миг среди толпы покойников вспух огненный пузырь. Взрыв разорвал и разметал большую часть скелетов, дело завершил огонь, пожравший, вспыхнувшие, точно солома, костяки.

Некоторое время, зеленокожий стоял поодаль, ожидая пока утихнет пламя. Единственный оставшийся на ногах кадавр, почуяв струящуюся по жилам охотника горячую кровь, заковылял в сторону Дрогга, конвульсивно тряся протазаном на обломанном древке. Грудную клетку умертвия обтягивали лохмотья, в коих с трудом угадывалась бригантина садрийских пехотинцев. Верно, павший солдат принадлежал к гарнизону одной из разрушенных этролдских крепостей или состоял в направлявшемся на юг отряде, по неведомой причине сгинувшем в пустыне. Судя по обветшалому виду, сей скелет пролежал в песках не менее двух сотен лет. Наступая, мертвец угрожающе хрустел суставами.

Дрогг шагнул навстречу противнику, даже не обнажив клинка. Костяной воин дернулся, уловив движение орка, но замахнуться оружием не сумел. Охотник сноровисто ухватил покойника за запястье и резко рванул мертвую руку. С сухим хряском плечевая кость вывалилась из сустава. Дрогг отбросил в сторону брыкающуюся конечность и двинул ногой по лодыжкам скелета. Не удержав равновесия, костяк рухнул в песок. Не теряя времени, орк затоптал шевелящиеся останки, точно туша костер.

Обратив в пыль тело неприятеля, охотник осмотрел недавнее поле боя. Вырвавшийся из склянки жидкий огонь оставил после себя пятно напоминавшего мутное стекло оплавленного песка, в коем местами виднелись обугленные осколки костей, а также части оружия и брони. И все-таки Дроггу пришлось раздавить ногами троицу еще копошившихся на земле скелетов. Вестимо, двое людей оказались мертвы. Покойники несколько обгорели во время взрыва, но по количеству ран на их телах можно было безошибочно утверждать, что почили они раньше, нежели до них добрался огонь. Погибшие имели смуглую кожу и темные, чуть завитые волосы. Без сомнения они являлись потомками садрийских крестьян, несколько сотен лет назад в поисках лучшей жизни перебравшихся в пустыню. Вероятно, где-то поблизости находилось людское поселение, ибо на путешественников убитые скелетами нисколько не походили.

Дрогг не стал хоронить трупы, ибо не ведал обычаев погребения этого народа и не хотел навлечь на себя гнев богов и родичей убиенных. Орк не сомневался, что соплеменники найдут тела собратьев и справят положенную устоями тризну.

Он сызнова двинулся в путь. Через четверть часа, когда дорога обогнула отлогий гребень очередного бархана, охотник узрел нечто похожее на крепостную стену. Возводившие селение строители не утруждали себя тонкостями зодчества, сладив ограду из собранных окрест мраморных глыб, доставшихся в наследство от древней империи. Среди сего беспорядочного нагромождения белых, розовых и голубых камней мелькали обрывки мозаик и барельефов. В некоторых местах из стены, точно шипы, выступали части статуй: из многочисленных щелей между валунами торчали то нога, то рука, то обломок меча.

Единственное, что в оном укреплении было сработано на славу – так это ворота. Тяжелые створки из толстых пальмовых бревен своей мощью и неприступностью могли потягаться с парадными въездами лучших баронских замков.

Дрогг уже несколько дней искал возможность пополнить запасы воды и, углядев над краем стены пуки пальмовых листьев, заключил, что в селении не испытывают недостатка в живительной влаге. Знамо дело, он незначительно рисковал, ибо люди, мягко говоря, недолюбливали гоблинов и их ближайших родственников – корлов, торлов и орков. Впрочем, ежели в деревушке обитали такие же горе-воины, как те, что полегли в схватке со скелетами, охотнику не составило бы труда попросту сбежать от них, не проливая лишней крови.

Он с легкостью мог бы забраться по отнюдь не отличавшемуся отвесностью укреплению, но заместо этого предпочел направиться к воротам, кои, несмотря на полдень, были наглухо заперты.

– Не ижволят ли постенные хожяева шего шлавного мештеска проявить гоштеприимштво и пуштить к шебе ижнеможенного дорогой путника, – остановившись в нескольких шагах от входа, зычно прокричал охотник. Орочья гортань не слишком подходила для садрийского языка, посему многие слова человеческой речи Дрогг выговаривал вельми гнусаво.

Около минуты ничего не происходило, будто бы за неказистой стеной все вымерли. Затем чуткий слух охотника уловил глухое шлепанье кожаных башмаков, вскоре сменившееся перемежаемым сопением шорохом – некто старательно взбирался на стену. Наконец над изломанной кромкой стены показались две головы. Эти люди ни чем не отличались от тех, что погибли в пустыне – скуластые, карамазые, с темными курчавыми волосами. Охотнику подумалось, что высунувшиеся являются отцом и сыном, ибо единственным различием между ними было то, что в волосах одного обильно серебрилась седина да лицо иссекали глубокие морщины, а на подбородке второго едва проклюнулась жидкая поросль.

Глаза жителей пустыни округлились, когда они завидели Дрогга. Вне всякого сомнения, пустынники впервые в жизни лицезрели орка. Тем не менее, следовало отдать должное этим садрийцам – если они и испытали страх, то никак сего не проявили.

– Ты кто таков буишь? – после недолгого молчания, сопровождавшегося тщательным изучением пришельца, сварливо выкрикнул старик.

– Меня жовут Дрогг. Я – охотник, иду в Тарлию, хосу оштановитьшя в вашем шелении на нослег и пополнить жапашы воды, – с достоинством отозвался орк.

– Какого ты роду-племени, Дрогг? Мы таких, как ты, раньше не видали, – все так же неприветливо продолжил седовласый.

– Я – орк, – ответил охотник, внутренне сжавшись в ожидании того, что сейчас со стены в него прянет стрела.

– Шо еще за орк? Мы здесь о таких слыхом не слыхивали, – с недоумением бросил пожилой пустынник.

– Мы, орки, ведем род от эльфиек, коих во времена Великого Пришештвия обрюхатили гоблины, – спокойно пояснил охотник, – так же, как ленрахи проижошли от людей и львов, а журхалы – помешь коровы и селовека.

– А-а-а. Энто ясно, зурхалов-то у нас в деревне три семьи найдется, – несколько более благосклонно закивал старик.

После стражники о чем-то оживленно зашептались. Их головы исчезли за изломанным мраморным гребнем, оставив болдыря в полном одиночестве. Через несколько минут из-за стены выплыла физиономия брюзгливого старикана.

– Мы тута посоветовались, – важно причмокнув, начал он. – И решили: гоблинов – мы не боимся, а эльфы – нам не враги. Посему ты можешь войти. Добро пожаловать в Шархидат.

Створки протяжно заскрипели и медленно раздались в стороны. Дрогг вошел под арку входа. Справа от него натужно крутил деревянный ворот тот самый молодец, что ранее появлялся на стене вместе с седовласым. Мужичок носил подпоясанный пенькой хлопковый халат, а за его плечами раскачивалась рукоять сработанного из комля молодой пальмы ослопа.

– Меня звать Фариз Поденник, – пожилой стражник успел достаточно быстро спустится со стены. Он был одет и вооружен точно так же, как и его более молодой соплеменник, только простецкий веревочный пояс заменял алый кушак. – Наш старейшина Вурнхи велел показать тебе, шо у нас здесь да как, и отвести куда пожелаишь… То бишь в корчму Вахира Остроглаза.

– Вождам благодарношть тебе, Фариж Поденник, коли ты шопроводишь меня на поштоялый двор, – учтиво склонил голову Дрогг.

– Нету у нас постоялого двора. Токмо корчма, – недовольно проворчал старик, но все же махнул рукой, призывая гостя следовать за собой.

Седовласый бодрой походкой затрусил по самой широкой в селении улице. Визгливым лаем встретили орка поросшие рыжей шерстью лопоухие псы, явно произошедшие от прирученных пустынниками шакалов. Фариз Поденник сердито рявкнул на стаю и косматые сторожа, продолжая рычать и щериться, откатились подальше. Немало остудил воинственный пыл собак и суровый облик зеленокожего пришельца.

2

Большинство домов в Шархидате представляли собой сооруженные из собранного окрест мрамора халупы. Правда, в более надежных жилищах, местные попросту не нуждались, ибо холода в пустыне случались нечасто, а дожди и того реже. Присутствовали здесь и весьма благовидные мазанки. Впрочем, сии строения по большей части жались к окраинам села и, видно, служили пристанищем для бедняков и гуртов скота.

Шархидат оказался не мал и с учетом амбаров, сараев и хлевов насчитывал около сотни зданий. Селение целиком занимало достаточно большой оазис, и в отличие от со всех сторон обступивших его дюн утопало в зелени. Местами между домами произрастали всамделишные дебри из обвитых плющами кустарников и пальм. На свободных от построек местах паслись стада овец и макхаров. Имелось в деревне и несколько засеянных пшеницей делянок. Вдоль улочек тянулись желоба арыков, доставлявших к посевам бесценную в этих краях влагу.

Дрогг все еще сохранял внутреннее напряжение, ожидая возможной атаки. Охотник также не исключал, что в трактире его попытаются отравить. Люди могли напасть на него не из-за особой нелюбви к оркам, а только для того, чтобы разжиться добротной одеждой да настоящим стальным оружием, коего в селении, похоже, не водилось. Вестимо, на шее охотника висело око Зухара – предупреждающий об опасности амулет. Увы, сей обошедшийся в кругленькую сумму артефакт действовал не самым надежным образом, начиная жечь кожу лишь, когда занесенный врагом клинок находился уже в пальце от шеи хозяина. Имелся у орка и могущественный териак, выпив который можно было бесстрашно употреблять в пищу что угодно, включая драконьи испражнения, как выразился продавший сей эликсир алхимик. Впрочем, охотник не шибко поверил россказням бойкого на язык лавочника.

Судя по всему, путники посещали Шархидат нечасто, ибо появление Дрогга стало для деревушки настоящим событием. Поглазеть на небывалого гостя высыпала едва ли не половина жителей деревни, среди коих, как и положено, преобладали ребятишки, визжавшие и пучившие глаза, точно узрели заправского дракона.

Орк несколько расслабился, заметив в толпе рогатые головы зурхалов. Верно, жители Шархидата вельми терпимо относились к нелюдям.

– Пошлушай, Фариж, – окликнул своего провожатого болдырь, – По дороге в Шархидат, приближительно в лиге отшюда, я штолкнулся ш двумя людьми. Они билишь ш шайкой шкелетов. К шожалению, я не ушпел их шпашти, но мне удалошь унистожить мертвесов. Думаю, павшие в той битве родом из вашей деревни.

– Печальные вести принес ты, Дрогг-охотник, – старик остановился и медленно повернулся к орку. Их тотчас обступила толпа любопытных зевак. – Сарид Пройдоха и Харут Вислоус отправились собирать колючки зируги в Мертвый город. Шо ж, можешь более не беспокоиться, я сам извещу старейшин об ихней погибели, – пожилой стражник тряхнул седой головой и вновь тронулся в путь.

Фариз Поденник привел охотника в центральную часть селения. Посреди Шархидата в лучах полуденного солнца искрилось серебром круглое озеро, шириной почти в сорок локтей. Вокруг водоема располагались самые важные в деревне строения. Длинная, точно солдатский барак, корчма выделялась среди прочих зданий выцветшей вывеской, изображавшей наполненную непонятной коричневой субстанцией плошку с вьющимся над ней белым парком, вероятно, долженствующим означать вкусный запах. Справа от трактира притулилась утлая церквушка с покосившейся колоколенкой, кою венчала тускло поблескивающая звезда Лигта – ромб с вогнутыми гранями. Чуть дальше, за изгибом озерца громоздилось некое подобие ратуши – единственное в селении сооружение, имевшее второй этаж, который, по правде сказать, своими размерами более походил на созданный исключительно для красоты мезонин.

– А вот и корчма, – важно объявил седовласый и распахнул перед орком рассохшиеся двери. – Добро пожаловать в заведение Вахира Остроглаза, Дрогг-охотник.

Явно предупрежденный о скором посетителе хозяин встретил их на пороге. Означенный корчмарь, вопреки расхожему мнению о грузности всех трактирщиков, оказался сухопарым и рослым, с бойкими бегающими глазками и длинными ловкими пальцами, более подходящими часовщику али вору-карманнику. Хозяин заведения не имел бороды, что разительно выделяло его среди большинства садрийских мужиков. Вахир Острохлаз носил засаленный кожаный фартук. От харчевника исходил запах пресной невкусной снеди.

– Приветствую тебя, почтенный гость, – без лишней куртуазности, по-деловому поклонился корчмарь. – Милости прошу в мое заведение. С посетителями у меня сегодня небогато, посему можешь занимать любой приглянувшийся стол. – Хозяин нисколько не преувеличивал: в настоящее время трапезная зала пустовала.

– И тебе доброго дня, хожяин, – так же без особого пиетета кивнул орк и перешагнул порог.

Фариз Поденник не стал входить в здание, и, посчитав свой долг исполненным, незаметно удалился.

– Я попотчую тебя лучшими яствами, коими располагаю, – сия положенная обычаями фраза означала, что гостю не из чего выбирать и придется довольствоваться тем, что соизволят принести. Однако согласно тем же обычаям посетитель платил харчевнику столько, сколько считал нужным, а владелец заведения, в свою очередь, не имел права оспаривать полученную сумму. Вестимо, подобные правила не касались бродяг и оборванцев, коих в приличные места напросто не пускали.

В трактире застыл спертый полумрак, лишь незначительно рассеиваемый лучами, проникавшими сквозь щели в закрытых ставнях. Помещение, в коем очутился орк, имело земляной, устланный тонким слоем сухого тростника пол. Столами в корчме Вахира Остроглаза служили плоские глыбы мрамора, а сиденьями – неважно ошкуренные чураки.

Хозяин, еще раз кивнув гостю, проворно скрылся за пересекавшей зал парусиновой ширмой, что отделяла трапезную от иных помещений здания. Дрогг водрузился на первую попавшую колоду и принялся дожидаться обещанного угощения.

Трактирщик вернулся паче чаяния быстро. Долговязый человек нес в руках деревянный поднос. Вскоре перед Дроггом на серой поверхности камня возникли тарелка высушенных фиников, копченый окорок макхара, пшеничная лепешка и плошка похлебки, сваренной из похожих на бобы зерен неведомого орку растения. Не оставил радушный харчевник гостя и без напитка, поставив рядом со снедью кувшин финиковой браги и потрескавшуюся глиняную кружку.

– Благодарю тебя, постенный хожяин, – охотник не стал медлить с оплатой и выудил из-за пояса истершийся желтый кругляш. За одну золотую марку орк мог позволить себе месяц праздной жизни в куда более богатых заведениях, нежели таверна Вахира Остроглаза, но у Дрогга не было выбора, чем платить харчевнику, ибо за долгое время путешествия охотник успел истратить все мелкие монеты.

Расплывшийся в улыбке хозяин, забрав деньгу, поспешил исчезнуть, дабы не докучать своим присутствием столь щедрому гостю. Проводив корчмаря взглядом и убедившись, что остался в одиночестве, орк извлек из внутреннего кармана куртки крохотный флакончик темного стекла. Выдернув пробку, коей служил кусок вощеной ткани, Дрогг, поднеся горлышко сосуда к губам, запрокинул голову. Вязкая капля дурно пахнущего зелья, по вкусу пуще всего походящего на смесь трупной жидкости с отстоявшимися на жаре человеческими испражнениями, медленно, точно силясь елико возможно досадить пьющему мерзким зловонием, стекла в рот болдыря. Орк болезненно поморщился, не без отвращения проглотив положенную меру териака. Спустя пару минут, когда в глотке подрастаяло тлетворное послевкусие, полукровка, прислушавшись к своему животу, едва заметно усмехнулся. Последние две недели его внутренности перестали отзываться на волшебный декокт болезненными спазмами, сопровождавшимися ярыми позывами смрадного зелья вырваться обратно.

Сглотнув последнюю порцию горькой слюны, охотник взялся за еду. Сызначала орк опорожнил миску безвкусной похлебки, закусив ее свернутой в трубку лепешкой. Затем прожевав горсть кукожистых фиников, Дрогг впился клыками в пересоленную ляжку макхара.

Он услышал шаги еще за несколько секунд до того, как отворилась входная дверь. Болдырь не стал поворачиваться и разглядывать пришедшего. Орку хватило лишь немного скосить глаза, дабы заметить возникшую в распахнутом проеме фигуру Поденника.

Завидев полукровку, старик тотчас направился к нему. Охотник не поднял головы, продолжая бороться с жестким мясом ящерицы.

– Прости, шо прерываю твою трапезу, Дрогг-охотник, – негромко заговорил склонившийся над плечом орка седовласый пустынник. – Но голова нашей деревни, старейшина Вурнхи, желает тебя видеть.

– Сто надобно от меня постенному штарейшине? – вопросил охотник, после того, как, не сумев разжевать, целиком проглотил чересчур жесткий кусок.

– Он желает предложить тебе работу, – неохотно пояснил Фариз. – Подробностей я не ведаю.

– Ражумеет ли постенный штарейшина, сто я не проштой наймит, а вольный охотник? – понимая, что его хотят втянуть в истребление окрестной нежити, хмуро поинтересовался орк.

– Никто не смеет сомневаться в мудрости старейшины, – фраза вышла несколько более резкой, чем на то рассчитывал Поденник, и, малость струхнув, старикан сделал порывистый шаг назад.

– Может ли штарейшина подождать, пока я жаконсу с брашном? – спросил орк, удовлетворенный поблескивавшим в глазах человека страхом. Пустынники, похоже, зело боялись его, а, следовательно, им проще будет дождаться, пока таящий опасность зеленокожий странник по собственной воле уберется прочь, нежели нападать на него.

– Старейшина велел мне привести тебя прямо сейчас, – пояснил седовласый и тотчас добавил, верно, тщась упредить возможный гнев собеседника:

– Встреча с Вурнхи не займет много времени. Покамест тебя не будет, никто не тронет твою еду.

– Ладно, – Дрогг отложил окорок. – Веди меня к швоему штарейшине.

Вдвоем они проследовали в здание ратуши. В оном строении отсутствовали какие-либо сени. Войдя в широкие двери, они тотчас очутились в просторной комнате, по-видимому, занимавшей весь первый этаж. В тусклом помещении, куда дневной свет проникал лишь сквозь узкие щели врезанных под самым потолком окон, находились трое. Паче чаяния только один из присутствовавших являлся человеком. За дощатым столом на высоком стуле восседал белый с черными подпалинами иркун. Сих существ путем скрещивания коз с людьми некогда сотворил один из величайших магов Садрии – Адобар. Представший взору орка полукровка имел тщедушное, аки у отрока, тело и казавшуюся непомерно большой голову с выраставшими изо лба высокими рогами. От узкого подбородка иркуна опускалась тонкая бородка. Охотник несколько удивился, встретив в людском поселении сие создание. Особливо выведенные для войны с колдунами козлолюди обладали могущественными чародейскими способностями, из-за чего священники Лигта, не признавшие иной волшбы, окромя собственной теургии, нещадно истребляли рогатых болдырей. По левую руку от иркуна, скрестив мускулистые руки на груди, стоял еще один «отпрыск» Адобара – поросший короткой черной шерстью восьмифутовый зурхал, представлявший собой ни что иное, как ходившего на задних лапах быка. С другого бока возле иркуна застыл худощавый человек в серой монашеской рясе. Посередь впалой груди тускло поблескивала висевшая на золотой цепочке звезда Лигта. В отличие от большинства жителей Шархидата священник имел голубые глаза и соломенного цвета волосы. Сие указывало на то, что происходил клирик из северных областей Этролда, а то и вовсе из Сибидора. На вид носившему жиденькую бородку преподобному отцу было чуть более двадцати лет.

Фариз Поденник подошел к столу и в пояс поклонился козлочеловеку.

– Старейшина Вурнхи, я привел охотника, как ты и просил, – почтительно молвил седовласый.

– Благодарю, Фариз, – проблеял иркун, а затем возвысил голос, обращаясь к Дроггу:

– Подойди, странник.

Орк неспешно вышел на середину залы. Поденник расторопно порскнул к дверям, дабы не маячить между правителем и гостем.

– Как ты уже понял, меня зовут Вурнхи, – после краткого молчания важно изрек козлочеловек, – народ Шархидата избрал меня своим головой.

– Да даруют боги изобилие тебе и твоему роду, доштостимый Вурнхи, – ответил принятым среди народов Дормира приветствием Дрогг.

– И тебе желаю долгих лет жизни, охотник, – поморщившись, отозвался иркун, – Полагаю, ты уже раскумекал, что я вызвал тебя не просто так.