Текст книги "Икона для Бешеного"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Ты чо это, мужик? – хрипло выдавил он. – Ты… это, того! Не делай этого! Стой, как стоишь!

Рокотов еще ниже опустил каблук. Баяныч вскрикнул.

Жалости в тебе нет, мужик! – Наркомана «штормило»: он затрясся и позеленел. – Тебе же все равно помирать через минуту! А кто мне новую дозу купит?

Константина не растрогали слова парня, которого начинало «ломать» буквально на глазах.

Брось ножик, урод, – мирно посоветовал наркоману Константин. – А не то раздавлю твою дозу так, что вместе со стеклом будешь с камней слизывать.

По физиономии Баяныча было видно, что он готов последовать совету Рокотова. Судорожно сглотнув, он прошептал, все так же уставившись на ногу Константина:

– Доза денег стоит… Где я сейчас бабки найду? Лысый приказал тебя, падлу, сторожить. Он мне язык отрежет, если что…

А ты меня отпусти, – предложил Константин, которому уже начинало надоедать изображать цаплю, стоящую на одной ноге. – Я домой пойду, чай пить. А ты – на Арбат, за новой дозой. Расстанемся друзьями! По рукам?

На лице наркомана боролись два чувства: желание уколоться и страх перед гневом лысого.

Воспользовавшись тем, что взгляд наркомана был прикован к полному шприцу, сыщик схватил стул и швырнул в Баяныча. Наркоман отлетел к стене. Рокотов нагнулся, подобрал шприц и бросился на Баяныча, который барахтался в углу, среди мешков и ящиков. Ему хватило секунды, чтобы разобрать, где находится лицо наркомана, и тут же всадить ему в глаз шприц. Константин прижал бьющееся тело к каменному полу, удерживая шприц, наполовину погруженный в глаз. При этом он автоматически нажал большим пальцем на шток. Баяныч разом обмяк.

Одновременно со смертью бедолага получил изрядную дозу наркотика. Так что смерть его была легка и приятна.

Рокотов на секунду замер, прислушиваясь. Это был очень старый подвал, и из‑за толстых стен и дверей ни один звук не выходил наружу. Передохнув, Константин встал, оттолкнув ногой тело.

Осторожно подойдя к двери, подергал за ручку. Заперто.

Он огляделся по сторонам в поисках хоть какого– нибудь оружия. Нож наркомана сломался, когда тот упал, сбитый с ног стулом. Константин подобрал обломок лезвия и сунул в карман.

Открыв один из шкафов, он наткнулся на множество горшков и банок. В другом находились старинные парчовые костюмы. Зато в третьем нашлось то, что нужно: здесь выстроились рядами множество пик и алебард, которых хватило бы на роту стрельцов.

Подхватив одну из алебард, сыщик удостоверился, что с годами она не потеряла остроту.

Затем Рокотов присел на ящик и задумался. Пошарив в карманах, он нашел сигареты и зажигалку, на которые не польстились похитители. Закурив, Константин размышлял, уставившись в потолок и наблюдая за тем, как под кирпичным сводом собирается табачный дым. Простая идея тут же пришла ему в голову.

Загасив окурок, Рокотов бросился к шкафу с костюмами. Оторвав полу кафтана петровских времен, он обернулся в поисках ведра с водой. Будет чем залить пламя.

Слава богу, в синем пластмассовом ведре еще оставалось на треть грязной воды. Сыщик подпалил тряпку зажигалкой и смотрел, как плотная ткань начала тлеть. Затем от нее повалил густой смрадный дым. Константин бросил тряпку на пол, рядом с дверью из подвала, где была щель шириной с полсантиметра, не более. Но и этого хватило, чтобы дым устремился из подвала наружу. Оставалось одно: ждать.

Не прошло и пары минут, как за дверью раздался топот. Дым успел выбраться из подвала, и его заметили лысый с его наркоманской гвардией. Отойдя от двери, Рокотов встал в боевую позицию. Ему приходилось пользоваться самым разным оружием, но алебардой московского стрельца – впервые.

За дверью раздался грохот отодвигаемого засова. Человек, ворвавшийся в подвал, был насквозь пробит метким ударом алебарды. Он схватился за древко и согнулся пополам. Константин налег на алебарду и пригвоздил человека, как букашку, к одному из шкафов. Человек так и остался стоять, в предсмертной агонии наблюдая, как его внутренности вываливаются из живота наружу и расползаются у ног.

Второй на секунду замер, не в силах разглядеть что– нибудь в дыму. Поэтому и не заметил сыщика, вынырнувшего у него за спиной. Обломком лезвия ножа, подобранного на полу, Рокотов чиркнул по горлу наркомана. Тот схватился за шею, отчаянно захрипел и заметался по подвалу, заливая пол кровью.

Что с ним было дальше и сколько минут он еще прожил с перерезанной сонной артерией, Константин так никогда и не узнал.

Он устремился к выходу, догоняя лысого, который пытался выбраться первым. Но ему не удалось это сделать. В отчаянном прыжке, на лестнице, Рокотов схватил его за ноги и рванул к себе. Лысый завалился на спину, хватаясь за гладкие стены, и вместе с сыщиком скатился по лестнице обратно в заполненный дымом подвал.

Рокотов оттащил лысого в дальний угол, где дыма было поменьше. Вылил ему на голову остатки грязной воды из ведра, решив, что сейчас важнее добиться признания, чем тушить начинавшийся пожар.

Лицо барыги посинело, он странно дышал: со свистом, словно ему пробили легкое. Константин знал эти симптомы и понял, что надо торопиться.

Кто принес алмазы? – закричал Рокотов. Едкий дым попал ему в горло, и он зашелся кашлем. – Говори, кто? Ты все равно не жилец…

Лысый и так это понимал. Застарелая болезнь сердца дала о себе знать тогда, когда он этого не ждал. Но ненависть не отступала.

Пошел ты… – начал было барыга, закашлявшись. От напряжения из носа хлынула кровь, но лысый не сдавался: – Ты думаешь, ты – самый умный? Да таких, как ты, щенок, я пачками на тот свет отправлял!

Слушай, наследник Фаберже! – Константину было не до церемоний. – Хочешь помереть спокойно – отвечай на мой вопрос. А не то ведь я тебе могу такую крестную муку сотворить, предсмертную, что на том свете тебя не признают родные папа с мамой! Колись, король подсвечников!

Я своих никогда не сдавал, – продолжал хорохориться барыга, отплевываясь кровавой слюной и едва удерживаясь руками за стену, чтобы не соскользнуть на пол. – Чтоб я сдох!

Насчет этого ты не беспокойся! – утешил его Константин. Едкий дым мешал дышать. Он понял, что надо торопиться. – А что ж ты не спрашиваешь, кто меня на тебя вывел?

Лысый встрепенулся. Он поднял мутнеющие глаза на Константина. Тот почувствовал, что находится на правильном пути. Конечно, умирающих обманывать нехорошо, но этот тип сам собирался отправить его в ад четверть часа назад.

– Ага! Начинаешь соображать! Тебя самого топят, а ты, значит – верный друг, никого не сдашь! Придется тебе отходить не отомщенным.

Последние слова Константина образумили умирающего. Желание напоследок отомстить за предательство оказалось сильнее блатной солидарности.

Едва шевеля посиневшими губами, барыга назвал Константину адрес и имя посредника. Захрипев, он задергался, на губах появилась серая пена, лицо превратилось в сплошную багрово–лиловую маску. Еще мгновение – и он растянулся на полу недвижим.

Сыщику оставалось одно: смываться. Пока вокруг подвала не соберется весь личный состав МЧС. Поднявшись по лестнице, он выскочил в магазин. Здесь дыма было пока еще немного. Отодвинув задвижку, Константин вынырнул наружу и поторопился смешаться с прогуливавшимся по Арбату народом.

Джулия сдержала слово. Не прошло и нескольких часов – и в руках Людмилы оказался толстый том под названием «Антология чудотворных икон, полная и завершенная». Вдова понятия не имела, что в книге так заинтересовало покойного мужа, и поэтому читала все подряд. Вступление произвело на нее сильное впечатление.

«Здесь, в этой значимой для каждого православного книге, мы будем говорить об иконах, прославившихся своей чудотворной силой по всей России.

Есть много книг, подробно описывающих чудотворные иконы, чудеса, от них происходящие, а также рассказывающих их истории. Но, к сожалению, книги эти либо очень выборочны, либо повествуют» об иконах, которые утрачены безвозвратно. Целью данной работы является собрать в один список информацию о чудотворных иконах, существующих и чудотворящих по сей день.

Мы ни в коей мере не претендуем на полноту этого списка, но надеемся, что с Божией – и вашей – помощью мы сделаем этот список как можно более обширным. Испытав на себе реальное действие молитвы перед настоящей чудотворной иконой, мы хотим поделиться со всеми этим чудом и помочь вам найти это чудо для себя.

С первых лет утверждения христианства на Руси православный народ наш благоговейно чтит Божию Матерь. В Ее честь воздвигались многие храмы и монастыри, к Ней обращался русский православный человек с глубоким молитвенным словом во всех скорбных житейских и духовных обстоятельствах. Скоропомощницей, Заступницей, Ходатаицей называет Ее наш народ. Через святые иконы – проводники благодати Божией – Царица Небесная подает скорбящим печальным утешение, обидимым – заступление, болящим – исцеление, бедствующим – скорую помощь.

Святые Ее иконы именуются «Всех скорбящих Радость», «Утоли моя печали», «Скоропослушница», «Взыскание погибших», «Споручница грешных», «Нечаянная Радость»… Через многие чудотворные иконы Богоматери Русскую землю освятила особая божественная благодать. Предстательством Божией матери через них совершались многие чудесные избавления земли нашей от нашествия многих врагов.

Матерь Божия подобна солнцу, освещает и согревает нас лучами Своей любви и оживотворяет наши души данною Ей от Бога благодатью.

Многие чудотворные иконы Ее получили наименования градов земли Русской, где прославились они чудотворениями и милостями: Владимирская, Казанская, Тихвинская, Курская, Смоленская… В ряду таких чудотворных икон–святынь всероссийских почитается нашим народом и чудотворная икона Божией Матери, именуемая Софийской».

Дойдя до этого места, Людмила вспомнила вчерашний повтор телевизионного ток–шоу. Ведь там речь шла именно об этой иконе! Вдова испытала острое чувство охотника, напавшего на след. Она продолжила чтение.

«Всякая икона для верующего православного человека – окно в Царствие Божие. Если же говорить об иконе древней, тем более об иконе, почитаемой как чудотворной, об иконе, прожившей не одно столетие, то можно сказать, что она еще и окно в глубокое историческое, национальное прошлое, окно в глубокое национальное былое.

Чудотворная икона Божией Матери Софийской – одна из немногих таких икон. Точное ее местонахождение сегодня неизвестно. Но она есть, она существует, она вечна, как вечна вера наша Православная! Сам факт, что древняя икона уцелела, пережив многие великие лихолетья, воистину чудесен. Множество раз сгорали дотла города русские, а икона–святыня, пребывающая на Руси уже какое столетие, осталась невредимой и, затаившись от промысла врагов, лелеющих мысль изничтожить последнюю надежду русского народа, ждет своего часа. И явится она тогда глазам людским, душам людским, истомленным пороком и невежеством, измученным лихолетьем перемен, униженным иноземцами да предателями.

И будет чудо!

Таинственна и глубока древность сей святой иконы, и нет нынче возможности заглянуть в нее на полную глубину.

С Богом!»

Получив копию списка драгоценностей вдовы, Джулия не теряла времени даром.

Последовав примеру Костика, она постаралась запомнить все пункты списка наизусть: описание внешнего вида ювелирных изделий, вес в каратах, пробы золота и так далее. Помощница детектива отлично понимала, что не годится ходить по местам скупки краденого с таким опасным документом.

По договоренности с Константином она направилась на Измайловский вернисаж – место шумное и бестолковое. Но это место славилось также тем, что здесь можно было приобрести абсолютно все, причем за разумную цену: от изумрудного колье царицы Екатерины (поддельного, разумеется) до последней модели дорогущих швейцарских часов «Филип Патек» (самых настоящих, но ворованых). Продавцами выступали подставные лица, нанятые самими ворами либо перекупщиками.

Крайне редко кого‑нибудь заметала милиция за сбыт краденого. Причина проста: вся милиция здесь была своя и своих не трогала. В обмен на такое отношение местные авторитеты обеспечивали железный порядок на вверенной им территории, моментально разбираясь с пьяницами, хулиганами и мелкой дворовой шпаной, промышлявшей кражей портмоне у зазевавшихся посетителей.

Основной контингент покупателей составляли иностранные туристы и приезжие из других городов. Иностранцы, наслышавшись о вернисаже от друзей и коллег, уже побывавших в России, спешили посетить Измайлово в надежде приобрести по дешевке действительно ценную вещь. Они уезжали с покупками, безумно счастливые, что удалось добыть редкость. Мало кто из них догадывался, что им всучили туфту подделку, причем грубо сработанную.

Другое дело – отечественный покупатель. Частыми гостями здесь были перекупщики из других городов: владельцы антикварных магазинов, коллекционеры, даже представители провинциальных музеев. С ними приходилось быть настороже, потому что многие из покупателей сами могли обставить любого из продавцов: расплатиться фальшивыми деньгами, при осмотре товара незаметно подменить его, а то и просто украсть вещь в искусно организованной потасовке. Для этого нанимался пяток пацанов в ближайших дворах. За небольшую сумму они с радостью брались изобразить драку, а заказчик под шумок смывался с приглянувшимся товаром.

Короче, Измайловский вернисаж представлял собой один большой механизм взаимного обмана. Но тем не менее здесь частенько продавали подлинные вещи, взятые с дела. Случалось это тогда, когда вор был малоопытен и желал немедленно толкнуть украденное за любую цену.

Настоящих профессионалов было немного. Подавляющее большинство составляли спивающиеся типы, крадущие, иконы у старушек, чтобы обменять их на бутылку.

Рокотов специально направил Джулию сюда. Он не хотел, чтобы она, человек в детективном деле малоопытный, случайно попала в лапы профессиональным преступникам; Хотя Костик был уверен в том, что она‑то сумеет избавиться от любого противника. Но, как говорится, «береженого Бог бережет».

Уже больше часа Джулия бродила между бесконечными рядами торговцев всевозможным товаром. Она успела изучить лица большинства из них и поняла, что едва ли эти люди станут заниматься перепродажей драгоценностей, чья стоимость превышает стоимость всего продаваемого здесь товара. Эти разве что могли бы толкнуть подержанное меховое манто, облезлые подсвечники да пару дуэльных кремниевых пистолетов со сломанными курками.

Джулия мысленно ругалась с Костиком. Она начала понимать, почему он отправил ее именно сюда, а не на Старый Арбат. Ясен день – Костик знал, что делал. До каких же пор он будет жалеть ее и держать за дурочку?

Джулия негодовала и не скрывала раздражения. Когда кто‑то поинтересовался, который час, она что– то буркнула в ответ и прошла дальше. Тот, кто задавал вопрос, с изумлением взглянул ей вслед, затем насторожился и замер.

Это был совсем простой с виду парень, одетый нарочито неприметно, во все темное, да еще кепку напялил на самые глаза. Но, судя по его глазам, шныряющим туда–сюда, и рукам, которые то и дело нервно сжимались, он пришел в Измайлово по делу. Что это было за дело, так никто никогда и не узнал.

Приметив Джулию, парень мгновенно поменял свои планы. Сейчас он походил на собаку, взявшую след. Он «сделал стойку», развернулся и пошел вслед за молодой женщиной, стараясь не попадаться ей на глаза. Это было не трудно. Между торговых рядов бродили толпы людей, среди которых легко можно затеряться.

Парень искоса поглядывал на Джулию, но не с тем выражением, с которым каждый мужчина смотрит на красивую женщину. В его взглядах была смесь растерянности, неуверенности и растущей злобы. Парень ждал, когда Джулия остановится, чтобы подобраться поближе.

Джулия задержалась у большой клетки с парой волнистых попугайчиков. Позолоченная клетка походила на птичий дворец. В ней было все, вплоть до изящных веток самшита и эвкалипта, чтобы птичкам было удобно сидеть, и миниатюрной копии рыцарского замка, где можно свить гнездо и выводить птенцов.

Джулия увидела клетку и вспомнила, что в ее нью– йоркском доме есть почти такая же и в ней тоже живет пара попугайчиков. Она и Савушка проводили у этой клетки долгие часы, наблюдая за хлопотливой жизнью веселых птичек.

К горлу Джулии подкатил комок.

Истосковавшийся продавец встрепенулся:

– Мадам желает приобрести пернатых или клетку?

Мадам думает, – нехотя бросила Джулия.

А тут и думать нечего! – засуетился продавец, обегая клетку и встав рядом с Джулией. – Берите клетку. А птичек я, так и быть, отдам в качестве подарка от фирмы.

Джулия рассмеялась. Вся «фирма» – это единственный продавец: опустившийся мужчина с явными признаками алкоголизма на опухшей физиономии.

Что вас так веселит? – насторожился он.

Птичек жалко, – весело ответила Джулия.

И теперь уже рассмеялись оба – она и продавец.

Джулия не видела, как изменилось лицо парня в кепке, когда она произнесла несколько слов. Лицо его словно почернело, глаза сузились. Парень явно раздумывал, что делать и не отводил глаз от Джулии.

В это время мимо него пробегал мальчишка лет двенадцати. Парень, поймав пацана за воротник куртки, процедил сквозь зубы:

– Хочешь полтинник срубить?

А то! – живо откликнулся мальчишка.

Тогда живо беги до контейнеров, там спроси Мамалыгу. Знаешь такого?

Мальчишка съежился и тихо произнес:

– А кто ж его не знает? Он полрынка держит…

Добро. Тогда давай за Мамалыгой. Скажи ему, что Окунь ждет там, где птицами торговля.

Мальчишке не пришлось повторять дважды. Как только Окунь отпустил его воротник, он тут же исчез, затерявшись между покупателями.

Окунь хорошо знал свое дело. Чтобы задержать Джулию до прихода Мамалыги, он приблизился к продавцу птиц и включился в беседу:

– А вот и у меня такие же птички живут! Но заскучали что‑то… И чего им не хватает?

Им клетки хорошей не хватает, – со знанием дела заметил продавец. – Покупайте, молодой человек, задешево отдам.

Не–а, – протянул парень, с деланным восхищением разглядывая Джулию. – Вон у тебя какая покупательница. Может, ей клетка больше нравится. Вы любите птиц, девушка?

Слово за слово начался длинный и бестолковый разговор: с анекдотами, сигаретами и даже пивом, которое нашлось у того же продавца.

Джулии было легко и свободно в компании простых людей, которым она ничем не обязана. Она даже подумала: не поинтересоваться ли у них насчет драгоценностей? Но что‑то ее удержало. Что именно, она сначала и не поняла. Только затем сообразила, что ее насторожил странный взгляд парня, устремленный поверх ее головы.

Улучив момент, Джулия обернулась. Она увидела, как сквозь толпу, словно эскадра боевых катеров, пробивается группа здоровенных парней. Группа рассекала толпу, двигаясь сосредоточенно в одном направлении. Прямо на Джулию.

Она посмотрела на парня в кепке. И поняла, что не ошиблась. На лице Окуня блуждала зловещая улыбочка. Он оскалился, сверкнув парой металлических зубов, попытался что‑то сказать, но Джулия не стала его слушать.

Она схватила клетку с птицами и бросила парню прямо в руки. Тот инстинктивно схватил ее. Джулия тут же нанесла ему удар носком сапога в промежность. Окунь взвыл так, что вороны на куполах церкви разом взлетели и загалдели.

Джулия дернула за край столик, принадлежащий продавцу, торговавшему разноцветными стеклянными шариками. Не успел он и глазом моргнуть, как весь его товар раскатился по асфальту, под ноги приближавшимся парням.

Дальнейшие события напоминали цирк на льду.

Парни были большие и накачанные, но даже самый сильный человек с трудом удержался бы на ногах, окажись у него под подошвой горсть стеклянных шариков. Первый не удержался на ногах, завалился на бок. Он инстинктивно схватился за руку другого парня, и оба с проклятиями полетели наземь. Часть нападавших бросилась к Джулии, но тут же оказалась на земле. Вокруг творилось что‑то невообразимое. Множество людей падало на землю, разбивая лбы, носы и колени.

Джулия поняла, что пора исчезнуть, причем как можно быстрее. Оглянувшись, она увидела ряд металлических контейнеров, в которых косоглазые торговцы из стран Юго–Восточной Азии торговали одеждой, сшитой в подпольных мастерских.

Джулия бросилась к контейнерам, стараясь не наступать на чертовы шарики и расшвыривая в стороны столы с товаром измайловских торгашей. Паника и шум усилились. Теперь вся ярмарка орала и бегала.

Окунь первым пришел в себя. Он помог встать самому грузному из парней, одновременно возбужденно тыкая пальцем в сторону контейнеров.

Там она, эта сука! Точно говорю, Мамалыга! Век воли не видать!

Мамалыга с трудом встал, отдуваясь и отфыркиваясь.

Ну, если не она… Тогда сам за весь этот базар ответишь. – Кавказец Мамалыга был в плохом настроении из‑за того, что поскользнулся на шарике, упал и потерял авторитет в глазах подручных.

Точно говорю! – неистовствовал Окунь, прыгая рядом. – Это она! Эта сучка замочила троих наших в прошлом году! Точно говорю! Я тогда в машине сидел, когда она им за гаражом кишки выпускала! Я ее только со спины видел, но по голосу сразу узнал!

Собравшиеся вокруг Мамалыги парни уже встали и теперь ждали приказаний, преданно глядя на главаря.

Все – за ней! – бросил Мамалыга.

Повторять не пришлось. Парни взревели и бросились в атаку.

Оказавшись среди моря контейнеров, Джулия на мгновение растерялась. Здесь все лучше организовано, чем на вернисаже. Продавцы прятались в металлических контейнерах, а покупатели бродили снаружи, прицениваясь к тряпкам. Пока Джулия решала, что делать, из‑за угла вынырнул один из подручных Мамалыги.

Джулия увидела узенький зазор между контейнерами и нырнула туда. Здесь она остановилась, уперлась руками и ногами в металлические стенки и поднялась по ним примерно на метр над землей.

Когда преследователь нырнул вслед за ней в проем между контейнерами, Джулия, упершись руками в стенки, согнула ноги в коленях, подняла их и нанесла противнику удар каблуками в лицо. Мощный удар отбросил парня далеко назад. Широко раскинув руки, он упал, впечатавшись затылком в асфальт.

Джулия не торопилась оказать ему первую помощь. Опустившись на землю, она перепрыгнула через неподвижное тело и помчалась дальше. Туда, где, по ее расчетам, должно было находиться Черкизовское шоссе.

Сразу добраться до шоссе не получилось. На ее пути встали трое: Мамалыга, Окунь и еще кто‑то. Троица двинулась навстречу молодой женщине с очевидным намерением прикончить ее на месте. Покупатели испуганно разбежались в стороны. Продавцы спешно сбрасывали товар с прилавков и закрывали контейнеры, предчувствуя беду.

Нападавшие были явно не готовы к тому, что хрупкая с виду женщина бросится им навстречу. Этот неожиданный маневр привел их в замешательство. Мамалыга с руганью попытался достать пистолет, как назло застрявший в кармане необъятных штанов. Пока он боролся с карманом, его подручные с яростными криками кинулись к Джулии.

Джулия остановилась и посмотрела на солнце, стоявшее почти в зените. Подняв левую руку над головой, она раскрыла ладонь, словно получая магическую энергию небесного светила, правую руку вытянула перед собой, сжав в кулак. Максимум концентрации воли и чувств – вот что ей было необходимо сейчас, когда жизнь ее висела на волоске.

Вспомнить магическое искусство борьбы.

Вспомнить, что она – близка к Одному из Избранных.

Вспомнить о Савелии и Савушке, о самом дорогом для нее на всем белом свете.

«Чтобы быть первым на Белом свете – надо научиться повелевать силами Черного света», – учил Савелий.

Джулия устремила взгляд прямо в глаза нападавшим. Вот они, рядом. Все трое. Джулия ощутила необыкновенный прилив сил.

«Сверкающий круг Солнца – вот что поможет тому, кто стоит за правое дело. Проси Солнце – и оно дарует тебе силу», – говорил Савелий.

Джулия отвела назад сжатый кулак правой руки и со стоном выбросила вперед, словно пробиваясь сквозь вязкую массу.

Один из нападавших остановился, наткнувшись на невидимую стену. Он замер, широко раскрыв рот, и судорожно вздохнул. Ему показалось, что его грудная клетка разрывается от немыслимого давления, а сердце превратилось в пульсирующий огненный шар чудовищной температуры. Еще мгновение – и парень осел на землю. Он стоял на коленях, упершись руками в грязный асфальт. Его выворачивало наизнанку. Огненный шар испепелял его изнутри. Парень растянулся во весь рост, приклеившись спекшимися внутренностями к грязному асфальту.

Когда он умирал от пожиравшего его внутреннего огня, Окунь испытал перед смертью еще больший шок.

Джулия перевела на него свой пронизывающий взгляд, и он пережил страшное ощущение. Как будто две толстые шершавые змеи заползли в его тело через глазницы и сейчас ползают между кишками.

Окунь вцепился пальцами в живот и пронзительно завизжал. Он хотел разорвать себя пополам и избавиться от этих страшных змей. Змеи замерли на секунду и затем одновременно впились кривыми ядовитыми зубами в печень. Он умер в страшных мучениях, катаясь по земле, молотя ногами по металлическим стенкам контейнеров, за которыми дрожали от страха желтолицые продавцы.

На Мамалыгу Джулия не стала тратить энергию божественного света. Слишком уж недостойным ей показался «контейнерный король». Одним прыжком оказавшись рядом с Мамалыгой, который все еще сражался с застрявшим пистолетом, Джулия схватилась за карман, нащупала пистолет, уперла ствол в мужское достоинство Мамалыги и восемь раз нажала на спуск.

Истекающий кровью авторитет некоторое время стоял, ошеломленный потерей самой дорогой для любого мужчины части тела. Затем молча рухнул на землю, подняв тучи пыли.

Джулия выбежала на дорогу. Ее никто не остановил. Всегда шумный вещевой рынок вмиг разом опустел. Только издалека доносились сирены приближавшихся милицейских машин.

Джулии казалось, что прошло минут двадцать. На самом деле схватка длилась несколько минут.

На дороге ей сказочно повезло. Рядом притормозил мотоцикл. Затянутый в черную кожу байкер приподнял затемненное стекло шлема и приказал:

– Быстро залезай! Опять ты, я вижу, угодила в переделку!

Это был Арамис. К его мотоциклу приблизились еще с десяток двухколесных машин.

Джулия не заставила себя ждать. Через мгновение оба унеслись вдаль, сопровождаемые почетным эскортом московских байкеров.

Глава 7

ЭРОТИЧЕСКОЕ ШОУ И ПОЭЗИЯ

Девочки прибыли, – по–армейски четко доложил дядька.

Какие еще девочки? – с недоумением спросил Иван.

Сегодня четверг. А по четвергам господам всегда привозят девочек. Все оплачено за год вперед, – проинформировал управляющий.

Иван терялся в догадках. Официально дом, в котором они находились, принадлежал немецкому благотворительному Фонду, задачей которого было оказывать материальную помощь российским жертвам нацизма. Но какие‑то девочки никак не могли претендовать на подобную помощь, хотя бы в силу возраста.

Видя его растерянность, хозяйственник дал необходимые разъяснения. Он, естественно, не догадывался, кто остановился в его доме: Иоганн был членом правления Фонда, из Германии поступили инструкции принять приехавших по высшему разряду, и поэтому отставной чекист старался изо всех сил.

Господа из Фонда всегда по вторникам и четвергам девочек приглашают, – сообщил он. Увидев удивленное лицо гостя, испугался, что допустил какую‑то оплошность, и пробасил: – Если вы, господа, не в настроении, то девчонок можно отправить. – И со значением повторил: – Все вперед уплочено.

Только тут до Ивана дошло, о чем речь. Его, по натуре человека асексуального, презиравшего женский пол, ситуация откровенно позабавила:

– Зачем их отправлять? Пусть уж побудут, раз приехали. Где они?

Внизу, у бассейна. – Управляющий с видимым облегчением вздохнул.

Все ясно, – Иван легким кивком отпустил управляющего. – Вы, Григорий Федорович, можете быть свободны.

Тот, радуясь, что все так ладно утряслось, отправился по своим делам. Иван вопросительно посмотрел на Иоганна и Лайна. Последний отрицательно покачал головой:

– Я иду спать. Мне завтра с утра в посольство ехать. Машина будет?

Не волнуйся, Роджер. И машина будет, и все остальное. Даже внеплановые развлечения. Может, все‑таки составишь нам компанию?

Я не люблю разврат, – высокомерно заявил Лайн и отправился в свою комнату.

Он никогда в жизни не изменял жене, в браке с которой состоял уже почти сорок лет. Во–первых, у него не возникала в этом потребность, а во–вторых, он никогда не забывал одну из основных заповедей разведчика – легче всего скомпрометировать человека именно на сексе. Лайн не думал, что в этом доме кто‑то намерен его скомпрометировать. Но все же… Воспитанный в старых добрых пуританских традициях, он с молодости усвоил: стоит только раз податься соблазну, а дальше само покатится, Однако самое главное заключалось в том, что никакого соблазна он не испытывал.

Иоганн, в свою очередь, молча кивнул в знак того, что готов составить компанию Ивану. Они спустились в подвал, оборудованный в том безвкусно–международном стиле, который так обожают «новые русские»: преобладал белый цвет с жутко аляповатой позолоченной лепниной.

Кроме бассейна здесь находились две джакузи, бильярд и даже боулинг. Сам подвал, очевидно, выходил за пределы дома.

«Судя по этой дурацкой роскоши, жертвам нацизма из средств, собранных в Германии Фондом, достается тонкий и пересыхающий ручеек», – с сарказмом подумал Иван, бросив испытующий взгляд на Иоганна, который был, как обычно, невозмутим. Скорее всего, для него приезд девушек не стал неожиданностью, поскольку одна из них, брюнетка с яркой восточной внешностью, чуть заметно улыбнулась ему и приветственно помахала пальчиками.

Иоганн, как и положено членам Совета, был бездетным холостяком. Личная и половая жизнь Иоганна Ивана никак не занимала, и он с интересом принялся рассматривать девушек.

Типичный стандарт фотомодели – около двадцати лет, высокие, стройные, с задорно торчащими грудками и чисто выбритым причинным местом. Совершенно обнаженные девушки стояли парами – всего их было шесть: брюнетка с брюнеткой, блондинка с блондинкой и две огненно рыжих. Тщательно осмотрев девушек, Иван заметил в стороне непонятное существо в коротеньких шортах с огромной копной нечесаных волос. Он подумал было спросить Иоганна, что это за персонаж, но воздержался.

Перед бассейном имелось небольшое возвышение, на которое девушки и прошествовали. Точно напротив в нескольких метрах были заботливо поставлены три удобных мягких кресла. Иоганн и Иван, не сговариваясь, уселись в стоявшие по краям, оставив центральное пустым.

Убедившись, что зрители удобно устроились, существо громко хлопнуло в ладоши и тонким голоском взвизгнуло: «Начали!» Иван заметил в его руках длинный хлыст, как у циркового дрессировщика. Существо щелкнуло им по плиткам пола. Зазвучала музыка, и два прожектора осветили застывших, как восковые фигуры или манекены в витрине, девушек. Через несколько музыкальных тактов застывшие фигуры ожили и начали извиваться в откровенно эротическом танце. Их движения не были заученными механическими движениями профессиональных стриптизерш с приклеенными улыбками. Иван почувствовал в танце нечто дикое, первобытное. Наверное, именно так танцевали первобытные женщины у жаркого костра, призывая к себе мужчин.