Текст книги "Генштаб без тайн (Книга 1)"

Автор книги: Виктор Баранец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

Офицеры 19-й армии ПВО засыпали Минобороны и Генштаб жалобами на варварские грабежи их частей грузинами. Но Москва проявляла спокойствие, похожее на равнодушие. 19-я армия оказалась полностью разграбленной. И на то была своя причина: наше военное и политическое руководство полудобровольную сдачу вооружений и войскового имущества грузинам обменивало на гарантии лояльности Тбилиси к россиянам в Грузии. Хотя у российских частей там было достаточно сил и средств, чтобы отбить любые нападения на наши склады, арсеналы, части. Однако нет для армии ситуации более идиотской, чем оказаться на положении квартирантки в зарубежной стране и при этом молча сносить издевательства хозяев над собой.

Пожалуй, ни одна наша армия на Кавказе не пострадала от ненасытного мародерства местного населения так, как 19-я. Один из офицеров штаба армии рассказывал мне, что вооруженные и невооруженные грабители стремились поживиться всем, чем могли, – от зенитно-ракетного комплекса до пачки скрепок в столе командира дивизии.

Из штаба армии шли к нам на Арбат леденящие душу шифровки. Офицеры штаба армии слали многочисленные просьбы о помощи в Кремль и правительство. Их обращение появилось в редакциях многих российских газет. Но его печатали только те издания, которые были независимы от Кремля и правительства. Яростней всех, пожалуй, бил в колокола начальник разведки 19-й армии полковник Валерий Симонов, до сих пор помню его рапорты и письма.

Полковник дрался в арьергарде своей разгромленной армии "до последнего патрона".

Грабительская вакханалия становилась обычным и тотальным явлением. Одновременно открылась гигантская "золотая жила" для нечистых на руку российских военнослужащих. Некоторые военные следователи вынуждены были признать, что установить, за какую сумму денег или за какое иное вознаграждение российские военнослужащие передавали вооружения и боеприпасы местным жителям, оказалось делом невозможным.

В материалах уголовных дел по фактам дележки оружия то и дело мелькала фраза "Передано незаконно".

Таких фактов незаконной передачи оружия и техники только в 1991-1992 годах минобороновскими комиссиями было установлено более 100. Специалисты правоохранительных органов считают, что их было гораздо больше.

В начале октября 1992 года грузинские гвардейцы во главе с генералом Каркарашвили оцепили, а затем разграбили военные склады 34-й воздушной армии с авиационными запчастями и теплым обмундированием. Не только в Грузии, во всем Закавказье активно развивалась эпидемия растащиловки.

В материалах расследований уголовных дел фигурируют фамилии многих наших военачальников, которые в период грабительской национализации частей Советской (затем – Российской) Армии находились в эпицентре драматичных событий на Кавказе.

ГЕНЕРАЛ РЕУТ

...Еще в начале 90-х, когда генерал Федор Реут возглавлял 7-ю общевойсковую армию, стоявшую в Армении, многие у нас на Арбате знали, что командарму удалось наладить добрые отношения с армянским руководством. В Минобороны и Генштабе поговаривали, что благодаря дипломатическому искусству командарма Москве и Еревану удалось избежать многих конфликтов, связанных с разделом частей и вооружений бывшей Советской Армии. Хотя там, как и в других закавказских республиках, обстановка была тоже сложной.

Однажды группа армян напала на наш склад и утащила штук сто автоматов и пистолетов. Реут обратился в МВД республики и потребовал возвратить стволы. Какие слова и аргументы он при этом использовал, было неизвестно, но реакция армянских властей на ЧП была запредельно жесткой: министр внутренних дел Серж Саркисян объявил, что если к указанному сроку оружие не будет возвращено на армейский склад, преступников найдут и покарают – "вплоть до расстрела". И проблема была снята.

И все же время от времени нет-нет да и приползали с Кавказа на Арбат некоторые пикантные сведения, что умение Реута находить с армянами "оружейные компромиссы" якобы строилось на его чрезмерной уступчивости, связанной-де с некоторой личной выгодой...

Такие разговоры, похожие на сплетни, сильно контрастировали на фоне воспоминаний наших офицеров о генерале Евгении Мещерякове, который командовал 7-й армией до Реута.

Был случай, когда армяне возмутились не согласованным с ними внезапным отлетом нескольких наших "вертушек" на аэродром за пределами республики и в отместку за это взяли Мещерякова в заложники, требуя возвратить боевые машины.

Ситуация накалилась до того, что во избежание покушения террористов на семью командарма офицеры штаба были вынуждены взять ее под усиленную охрану и упрятать подальше от дома.

Генерала Мещерякова армяне почти два дня держали в заточении, да так, что он поначалу не мог сориентироваться, где находится. И лишь когда поутру услышал стук мячей, догадался, что узилище его – под трибунами футбольного стадиона.

Подчиненные командарма-заложника рыскали по Еревану в поисках генерала. В случае его обнаружения они намеревались провести вооруженную операцию, чтобы высвободить командарма из плена, но Генштаб категорически запретил это делать, поскольку могли быть человеческие жертвы и громкий "международный" конфликт.

В штабе армии придумали хитрый ход, вынудивший армян пойти на компромисс. Поскольку боевые вертолеты, внезапно "бежавшие" из Армении, были почти новыми (это и заставило генерала Мещерякова спасать их), на одном из наших аэродромов были оперативно подготовлены их "дублеры": несколько старых машин такого же типа быстро перекрасили и нарисовали соответствующие бортовые номера.

Как только "вертушки" возвратились в Армению, командарм-заложник был отпущен на волю. Но обиду на него армяне все-таки затаили. Не лучшие чувства испытывал к своим обидчикам и Евгений Иванович. Особенно – к министру обороны Армении Саркисяну, на которого Мещеряков поначалу даже собирался подать в суд.

И когда генерала Мещерякова перевели к новому месту службы, у нас на Арбате многие поговаривали, что таким образом руководство Минобороны России хочет погасить напряженность в отношениях с Ереваном. Когда генерал Мещеряков появился в Москве, многие офицеры с восхищением смотрели на него.

Новый командующий 7-й армией генерал Реут тоже имел солидный послужной список и в представлении на новую должность характеризовался во всех отношениях положительно. И, наверное, не только меня удивляло то, что его имя то тут, то там начали потихоньку "стирать" в связи с тем, что новый командарм, в отличие от прежнего, якобы иногда неоправданно потрафляет армянам, когда они начинают вымогать технику и оружие.

В конце лета 1992 года, улучив подходящий момент, я спросил начальника Генерального штаба Дубынина, что он думает о Реуте.

С Виктором Петровичем Дубыниным я был знаком еще со времен афганской войны, по служебным делам он не один раз вызывал меня к себе в кабинет, где мне довелось слышать многие сенсационные откровения НГШ. Я очень дорожил доверием человека, занимающего один из высших постов в армии. Его огромная информированность о положении дел в стране и войсках в сочетании с житейской мудростью и железной логикой суждений частенько спасала многих генштабистов от поспешных или однобоких выводов, помогала отделять зерна от плевел.

О Реуте Дубынин отозвался осторожно и корректно, заметив, в частности, что не следует клевать на провокационные слухи, многие из которых специально запускают западные спецслужбы или силовые ведомства бывших союзных республик, пытающихся уличить Россию в тайной военной помощи их противникам. Такая деза, например, не однажды запускалась из Баку, где очень ревниво относились к необычайно теплым отношениям армянского руководства с новым командующим 7-й армии.

Однажды начальнику Генштаба позвонил кто-то из высоких чинов минобороны Азербайджана и возмущенно стал доказывать, что он располагает "абсолютно точной конфиденциальной информацией": не без ведома руководства 7-й армии оружие и техника армянам не только официально передавались, но и продавались. Тот же источник утверждал, что армянам была сдана "внаем" российская вертолетная эскадрилья.

Наиболее достоверно всегда выглядит та "конфиденциальная информация", в которой ловко смешивается правда и ложь. В данном случае так и было. Восьмерка наших вертолетов МИ-24П действительно использовалась для обучения армянских летчиков. Но делалось это на основании официальных договоренностей между правительствами и военными ведомствами России и Армении.

Через некоторое время – новый звонок Дубынину из Баку. Снова те же возмущенные упреки:

– Почему по приказу Реута российские боевые вертолеты используются армянами против нас?!

Дубынин приказал подчиненным немедленно проверить сигнал. Проверили. Оказалось, что по просьбе минобороны Армении одна из наших "вертушек" была выделена для перевозки армянского генерала, инспектировавшего свои войска.

И все же во время армяно-азербайджанского вооруженного конфликта из-за Нагорного Карабаха не раз бывали случаи, когда командование армянской армии пыталось вовлечь наших вертолетчиков в боевые действия против азербайджанцев. Однажды в Генштаб из разведуправления Главного штаба Сухопутных войск поступило сообщение, что группе наших летчиков-инструкторов армяне за "большие деньги" предложили вылететь на бомбардировку позиций азербаджанских частей. Получив категорический отказ, армяне страшно обиделись.

Во время нашей беседы Дубынин сообщил мне, что все же поручил группе офицеров Главного оперативного управления Генштаба проверить некоторые настораживающие сведения, в которых фигурировала фамилия генерала Реута. Информация была получена из штаба ГРВЗ.

Генерал Дубынин был человеком сдержанным, но приходил в ярость каждый раз, когда за каким-нибудь военачальником волочился шлейф недобрых слухов, особенно тех, которые были связаны с моральной нечистоплотностью. Такие полководцы, естественно, упорно пытались опровергнуть аксиому "нет дыма без огня", но в конце концов некоторые из них становились фигурантами уголовных дел.

За многие годы службы на Арбате мне приходилось не раз видеть их полные лживого возмущения глаза и слышать патетические клятвы в невиновности, которые на поверку оказывались дешевым враньем...

Есть генералы с плутоватыми глазами вороватых буфетчиц.

Когда рухнул Союз, в армии появилась целая когорта генералов, которые стремилась на полную катушку воспользоваться моментом к собственной выгоде. В условиях вакханалии, особенно сильно царившей на Кавказе в период раздела вооружений бывшей Советской Армии, такие люди находили свой Клондайк. Но когда военные следователи и прокуроры хватали их за одно место, они доказывали, что все их действия определялись "исключительно высшими военно-политическими" интересами России.

Основательно проверить настораживающие сигналы, касающиеся генерала Реута, офицеры Главного оперативного управления ГШ и Главной военной прокуратуры не успели: в августе 1992 года генерал В. Дубынин подписал директиву № 314/03/0772 о расформировании объединения. Реута перевели в Тбилиси с повышением, он стал командующим войсками Закавказского военного округа.

И все же некоторые любопытные моменты вызывали у генштабистов подозрения и определенные догадки. Было непонятно, например, из каких побуждений расщедрился президент Армении Левон Тер-Петросян, когда с его подачи в распоряжении генерала Реута оказался джип "Тойота". И дураку понятно, что такие царские подарки просто так не делаются. Когда у Тер-Петросяна однажды поинтересовались, за что он так осчастливил русского генерала, тот ответил:

– За выдающийся вклад в укрепление братской дружбы между российским и армянским народами.

Генерал Реут на кляче не ездил, командующему полагалась машина. И она у него была. Однако красавец-джип выглядел престижней отечественной тачки. Но когда наши генштабовские начальники и следователи стали въедливо интересоваться реутовским джипом, то произошла внезапная метаморфоза: оказалось, что иномарку генералу армянский президент не подарил, а якобы всего лишь "выделил во временное пользование".

Это круто меняло дело. И прежде всего давало Реуту весомое юридическое алиби, хотя не уменьшило количество пересудов среди людей, хорошо понимавших скрытую сторону этой игры.

Только слишком наивный человек способен поверить в то, что президент иностранного государства может, как говорится, "за красивые глаза" или от избытка природной щедрости осчастливить российского генерала престижной иномаркой. Даже на время.

Пока шла проверка этого и других фактов, "доброжелатели" командарма подбросили некоторым московским газетам и Минобороны РФ новые: они утверждали, что это не без ведома Реута Ереван получал не только "внеплановое" оружие, но и продовольствие, вещевое имущество и топливо.

Зачастую невозможно было понять, где проходит граница между правдой и ложью, между фактами и домыслами (тогда я еще не знал, что за хорошую плату некоторые столичные газеты охотно предоставляли место для компромата на некоторых наших "кавказских" генералов, не устраивавших конфликтующие стороны).

Иногда случалось и такое, когда очевидная несогласованность между Минобороны и Генштабом давала возможность недругам Реута инкриминировать ему игнорирование директив Генерального штаба и уличать в незаконной якобы передаче частей и вооружений армянам. Суть этого скандального случая состояла в следующем.

30 июля 1992 года Дубынин подписал директиву, в соответствии с которой 943-й и 217-й артиллерийские полки должны были передислоцироваться из Армении в российский гарнизон Урюпинск. Но осенью того же года выяснилось, что обе части... уже переданы армянским вооруженным силам в соответствии с перечнем, утвержденным в начале того же месяца министром обороны П. Грачевым.

По чьей вине получился этот серьезнейший прокол? Снова всплыла фигура Реута. Он, дескать, приложил к этому руку, поскольку "подыгрывает" армянам (некоторые московские газеты охотно стали муссировать эту сенсацию). А когда Главная военная прокуратура разобралась, то выяснилось, что два артиллерийских полка достались армянам из-за несогласованности между руководством Генштаба и Минобороны РФ. Реут был тут ни при чем.

В период развала Союза и после не было ни одного командующего ЗакВО-ГРВЗ, который бы не ушел с должности без серьезных неприятностей. После трагических событий в Тбилиси (1989) был покаран "ссылкой" на неприметную должность командующий войсками округа генерал-полковник И. Родионов. Во время грузино-абхазской войны тбилисские власти предъявили серьезные претензии Москве за то, что российские части в Грузии якобы подыгрывали абхазам – вскоре был смещен с должности другой командующий, генерал-полковник А. Патрикеев. Дольше всех продержался Реут, сумевший найти общий язык с политической командой Шеварднадзе. Но и его карьера там закончилась безрадостным указом президента об освобождении от должности.

В штабе ГРВЗ слышал я фразу: "Легче плавать в серной кислоте, чем быть генералом на Кавказе". Президенты, правительства и военные министры тамошних республик с начала 90-х и до сих пор требуют от нашего командования "своей доли" оружия, боевой техники, имущества. А поскольку бесконечная политическая борьба то и дело переходит в военную, горячие кавказские головы раз за разом обращают жадные взоры на наши полки, дивизии и базы. И каким лисьим политическим нюхом, какой угриной дипломатической изворотливостью надо обладать, чтобы избегать конфликтов и натянутых отношений с хозяевами дома, в котором наш генерал со своим войском живет, в сущности, на положении квартиранта?

Многие офицеры, служившие под началом Реута в ГРВЗ, говорили мне, что его умение ладить с республиканскими властями спасло не один десяток человеческих жизней. Но иной вопрос, какова та, другая, скрытая цена этого лада? И не только Реут много раз оказывался перед тяжелым выбором – "одолжить" ли местным военным несколько боевых машин или – в противном случае – терпеть вместе с подчиненными неизбежный террор и издевательства со стороны разгневанных "союзников"?

Втихаря переданный грузинам или армянам автомат всегда можно обосновать "государственными интересами России на Кавказе". Но ничем нельзя оправдать смерть российского солдата или офицера, погибшего от рук озверевшего националиста, требующего у "оккупантов" свою долю оружия.

Слухов о Реуте в Генштабе ходило много. К ним на Арбате даже стали привыкать. Но не один раз случалось так, что арбатские пересуды об опасных "шалостях" многозвездных генералов в конце концов оборачивались уголовными делами. Так случилось и с Реутом. Очень вероятно, что этого могло и не произойти, если бы летом 1993 года командиром одной из дивизий Группы российских войск в Закавказье не был назначен полковник Владимир Гладышев, вскоре ставший генералом.

С именем этого человека связан один из самых крупных скандалов в российском военном ведомстве, эхо которого не погасло до сих пор. Появление Гладышева в Грузии привело его не только к драматичному столкновению с командованием Группы войск, но и с собственной совестью.

Командир дивизии уже вскоре после прибытия на Кавказ был поставлен перед трудным выбором – поступать ли по законам офицерской чести или безмолвно выполнять сомнительные приказы начальников, которые под прикрытием тех же "высших интересов России" не без выгоды для себя стремились распоряжаться оружием и подчиненными, ввязываясь в трагические перипетии грузинской внутриполитической жизни.

И он, Гладышев, по воле судьбы и обстоятельств не мог оставаться безучастной фигурой, когда оказался в самом кратере интриг, противостояний, вооруженных конфликтов и действовал по совести. И он стал еще одним российским генералом, блистательная карьера которых была сломана в жерновах грузинской и российской политики.

Впрочем, предисловие, кажется, затянулось...

КАВКАЗСКАЯ ЭПОПЕЯ ГЕНЕРАЛА ГЛАДЫШЕВА

До назначения на Кавказ Гладышев служил в Прибалтике, был заместителем командира 242-го учебного центра ВДВ (так именовалась учебная дивизия, дислоцировавшаяся в Литве). К тому времени Владимир Петрович побывал во многих горячих точках, несколько лет воевал в Афганистане и еще там обрел репутацию офицера решительного, рискованно-смелого и несговорчивого с начальниками, особенно с ловкачами, ищущими свои служебные и материальные выгоды за спиной подчиненных.

По этой причине еще с лейтенантских времен частенько доставалось ему от вышестоящих командиров, больше всего от тех, которым он не "гладил голенища", а посылал по популярному среди мужчин адресу, когда сталкивался с хамством, дурью или трусостью.

Тем не менее каким-то чудесным образом все это ему сходило с рук: в работе он давал результат, который устраивал начальников. И даже имевшие на него острый зуб вынуждены были воздавать должное подчиненному – раза четыре за 25 лет службы очередное воинское звание ему присваивали досрочно.

Оказавшись в Прибалтике в самый разгар выхода тамошних республик из СССР, Владимир Петрович порою выходил из себя, когда видел, что некоторые мямли-командиры смиренно терпели провокации, которые чинили прибалтийские националисты вокруг наших частей.

В ту пору командиром его десантной дивизии был полковник Виталий Раевский. После автомобильной аварии он серьезно болел и потому фактически руководил соединением его зам, полковник Гладышев. Раевский был человеком крайне осторожным, конфликтов с прибалтами побаивался, да и к тому же втайне уже вынашивал планы перевода на родину, в украинскую армию.

...В тот день литовцы совершили бандитскую выходку, захватив в заложники командира соседней дивизии береговой охраны полковника Ивана Черных. Когда-то служивший в подчинении Гладышева сержант-литовец, ставший районным полицейским начальником, позвонил ему на квартиру и наглым голосом предупредил:

– Готовься, скоро и твоя очередь. Вместе с выводком...

Гладышев приказал выставить вооруженную охрану в жилом городке, а сам метнулся в штаб дивизии. А там – звонок из штаба ВДВ:

– ...Вашу мать, нашего полковника прибалты посадили в клетку, а вы и не чешетесь!

Гладышев – к Раевскому:

– Надо действовать.

Раевский пугливо посмотрел на зама и сказал: мол, давать из Москвы советы легко, а тут можно нарваться на серьезные неприятности. Лучше переждать.

А из Москвы снова звонок, похожий на приказ:

– Немедленно вызволяйте Черных!

Гладышев сказал Раевскому, что негоже отсиживаться в кустах. Получилась крутая мужицкая свара с матюками и криком. Пока они спорили, контрразведка доложила в штаб ВДВ о ситуации. Командование ВДВ приказало Гладышеву взять управление дивизией на себя – Раевского временно отстранили.

Гладышев собрал офицерское собрание, которое тут же направило по факсу ультиматум президенту Литвы В. Ландсбергису с требованием немедленно выдать полковника Черных. А чтобы у литовцев не возникло иллюзий насчет серьезности требований десантников, Гладышев приказал объявить по дивизии тревогу и вытягивать колонну бронетехники вместе с вооруженным личным составом "головой" на столицу Литвы.

Часа через полтора Гладышеву сообщили по телефону из Вильнюса, что полковник Черных отпущен. Проверили – точно.

Но литовцы не простили этой выходки Гладышеву. Они вскоре расклеили в городах и селах листовки со списками "русских оккупантов, которые должны быть покараны". В длинном списке была и его фамилия.

Возможно, его не тронули потому, что уже вскоре стало известно – 242-я учебная дивизия ВДВ выводится из Прибалтики в Россию. Офицеры и солдаты радовались возможности послужить на Родине. Им это удалось, Гладышеву – нет.

Весной 1993 года ему позвонил первый зам командующего ВДВ генерал Освальд Пикаускас и сказал, что у начальства "есть мнение" назначить полковника Гладышева командиром 145-й дивизии, стоящей в Грузии (штаб – Батуми, Аджария). Такая перспектива не радовала. В пору офицерской молодости Владимир Петрович почти 7 лет оттрубил на Кавказе, когда там было спокойно. Тогда назначение на юг считалось даже престижным. Теперь – почти как наказание. И потому Гладышев сказал Пикаускасу:

– А если я не соглашусь?

– Тогда так и умрешь замом комдива и полковником, – то ли пошутил, то ли всерьез ответил Пикаускас и в том же тоне добавил, – а если и согласишься, то мучиться будешь недолго – там быстро сгоришь или сожрут...

Перспектива была нерадостная, но он все же согласился. Вскоре его вызвали в Министерство обороны, где Грачев поздравил его с назначением и поставил три главных задачи: сделать полуразвалившуюся дивизию боеготовой, не допускать вооруженных конфликтов в месте ее дислокации и поддерживать прочные отношения с властями Аджарии.

То, что Гладышев увидел на новом месте службы, больше напоминало шарашкину контору, нежели дивизию. Вместо 7 тысяч личного состава от силы была тысяча, да и то не бойцы, а сторожа, занимавшиеся главным образом тем, что охраняли 15 военных городков и складов, разбросанных на большом расстоянии друг от друга.

Вокруг многих уже не было даже заграждений – грузины растащили. А на складах – стрелковое оружие, боеприпасы, боевая техника. Тысяч 25 автоматов и гранатометов, около 100 танков, свыше 60 боевых машин пехоты, гаубицы, тягачи... С учетом ствольной артиллерии – единиц 200-250. Учет велся лишь по количеству – никакого номерного учета не было, что являлось грубейшим нарушением.

Плюс к этому на складах дивизии хранилось стрелковое оружие нескольких ранее расформированных частей бывшего Закавказского военного округа. Самой большой головной болью Гладышева стали склады расформированного 31-го корпуса. Они временно находились в Кутаиси под охраной малочисленного подразделения 35-го мотострелкового полка. Всякого армейского добра было там навалом: только гусеничной и колесной техники свыше 1000 единиц. Плюс оружие и боеприпасы. И многое уже разграблено грузинами или распродано им нашими военнослужащими.

– Поднимаешь капот "КамАЗа", – рассказывал Гладышев, – а движка нет, колеса без резины, пушки – без прицелов...

Гладышев решил сосредоточить оружие и технику поближе к штабу дивизии, в Батуми. Тем более что 35-й полк расформировывался и склады в Кутаиси могли остаться без охраны.

Операцию по вывозу спланировал в летнее время – день долгий, тепло, дороги сухие. Но из штаба ГРВЗ разрешение на перевозку оружия и техники из Кутаиси в Батуми почему-то долго не давали. А дело шло к осени. Гладышев звонил в штаб Группы в Тбилиси и возмущался: разумно ли тащить колонны под дождями, по скользким горным дорогам, а путь не короткий – 120 км. Да и к тому же все чаще происходили вооруженные столкновения между правительственными войсками и отрядами Гамсахурдиа – пахло настоящей войной. А маршрут колонн гладышевской дивизии пролегал через "линию фронта".

Комдив Гладышев тогда еще не догадывался, что, оттягивая перевозку оружия его соединения на осень, некоторые старшие начальники таким образом намеревались подыграть войскам Шеварднадзе (был тут и другой расчет: если колонна с оружием и боевой техникой попадет в зону боевых действий, легче будет списать то, что уже распродано или разворовано).

– Самое интересное в этой истории, – рассказывал Гладышев, – это то, что генералы Лабутин и Потапов, которые там сидели, с первых же дней сказали мне: "Ты отсюда ничего не вывезешь". Я ответил: "Вывезу все, что смогу". Они говорят: "Таких героев тут было много".

То, что его подчиненных пытаются втянуть в боевые действия на стороне правительственных войск, Гладышев поймет позже.

Предвидя возможность нападения на колонны с оружием во время прохождения зоны боевых действий, Гладышев приказал сформировать сильные группы сопровождения, в которые входили танки, бронетранспортеры, боевые машины пехоты и реактивные установки "Град". Его расчет оказался верным.

Когда из Кутаиси на Батуми двинулась первая колонна, она уже вскоре столкнулась с серьезными преградами: на блок-постах ГАИ, стоящих на горных дорогах, путь боевой технике преградили мощные фундаментные блоки, преодолеть которые не могли и танки. Движение затормозилось, образовалась пробка идеальное положение для нападения. Гладышев приказал старшему колонны не прекращать движение. Передовой танк разворачивал пушку назад и сносил с дороги помещение поста ГАИ – грузины еле успевали разбегаться. Путь колонне был открыт.

В другом месте колонну остановили предупредительными выстрелами с окружающих высот. Прибывшие гонцы потребовали передать им часть оружия и боевой техники. И тогда Гладышев приказал дать несколько устрашающих выстрелов из "Града" по прилегающим высотам. Грузины разбегались в разные стороны. Движение колонны возобновлялось.

В дальнейшем, чтобы напрочь исключить возможность вооруженных стычек со сторонниками Гамсахурдиа, Гладышев договорился с его "министром обороны" Лоти Кабалия:

– Ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя.

Кабалия согласился, но на прощанье сказал комдиву:

– Тебя все равно заставят воевать против нас.

Гладышев дал ему слово офицера, что этого не будет. А через несколько дней заместители Гладышева полковники Кужеев и Любутов доложат ему, что получен негласный приказ из штаба ГРВЗ: "Ночью направить подразделение, сопровождающее колонну, в боевые порядки правительственных войск".

Гладышев категорически отказался делать это и напомнил, что есть строжайший приказ Грачева соблюдать нейтралитет и беречь людей. Тбилисские начальники негодовали. Комдив не уступал:

– Сегодня ночью я буду стрелять в звиадистов, а завтра утром мне проходить через их боевые порядки? Да пошли вы на...

Гладышева и его подчиненных много раз пытались превратить в орудие внутригрузинских вооруженных разборок. И чем чаще случалось, что комдив отказывался играть эту роль, тем большее недовольство им вызревало в высоких правительственных кабинетах республики. Слухи об этом стали доходить до комдива. По той же причине у него не заладились отношения и с командованием ГРВЗ, явно склонявшимся на сторону Шеварднадзе.

Руководство республики не один раз откровенно давало понять командованию Группы, что российские войска, дислоцирующиеся на территории Грузии, должны играть по правилам, выгодным ее властям.

Когда в очередной раз подчиненные Гладышева уклонились от ввязывания в боевые действия на стороне правительственных войск, комдив получил выговор. Такое начало службы в Грузии не предвещало для Гладышева ничего хорошего...

***

Осенью 1993 года командующий ГРВЗ генерал Реут дал распоряжение Гладышеву передать большую партию стрелкового оружия и боеприпасов аджарцам. Реут предупредил комдива:

– Передать только сверхштатное и не самое лучшее.

Автоматы, пулеметы, гранатометы (всего около 1500 стволов и свыше 1 млн патронов) аджарцам со складов дивизии Гладышева передавали круглосуточно в течение трех дней. Тайны из этого комдив не делал. Офицеры контрразведки были хорошо осведомлены об операции.

Гладышев выполнил задачу, поставленную ему командованием ГРВЗ. По этому поводу он говорил:

– Я считаю, этот приказ был правильным. Охранять такое количество оружия в Батуми у меня не было сил. И если бы подразделения Гамсахурдиа или правительственных войск вошли в Аджарию, они забрали бы это оружие. Поэтому приходилось выбирать: или вооружить аджарские силовые структуры, чтобы они не пускали подразделения воюющих сторон и противостояли разграблению наших складов, или население само начнет грабить оружейные склады, чтобы защищаться от нашествия грузинских войск. Мы выбрали лучший вариант. Войны в Аджарии не было.

Гладышев, словно предвидя недоброе, до отправки учетных документов в Тбилиси о переданном оружии сделал дюжину их ксерокопий (это его потом, когда началось уголовное расследование, и выручило, хотя в штабе ГРВЗ наряды "не могли найти").

В октябре 93-го года из штаба Группы последовал новый приказ Гладышеву: передать 5 новеньких танков Т-72 МВД Грузии. Тут Гладышев уперся. Опять стычка с генералами Потаповым и Лабутиным.

Генерал Реут приболел, его обязанности исполнял генерал-лейтенант Борис Дюков. Гладышев позвонил ему. Тот подтвердил, что есть указание сверху пять машин передать. Комдив сказал Дюкову: "Пока не будет письменного приказа танки не отдам".

Гладышев рассказывал:

– Вскоре из госпиталя позвонил Реут: "Выполняй приказ!" Я – ему: "Дайте бумагу!" Он: "Бумагу тебе подошлют". Потом они все-таки прислали мне бумагу, что-то типа расписки, и эти танки я вынужден был отдать.

Когда Гладышев из-за танков схлестнулся со своими начальниками из штаба Группы, те, как говорится, между строк дали ему понять, что существует некая "высшая воля", которой они руководствуются.