Текст книги "Рогер и Король под горой (СИ)"

Автор книги: Виктор Чапаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Чапаев Виктор Михайлович
Рогер и Король под горой

Король под Горой.

1. Пролог

– Родж, ты меня удивил! Ты сегодня раньше?

Рогер видел, что Лика притворяется, да она это и не очень скрывала. Готовить ей сюрпризы – самое неблагодарное дело. Она знала о них еще до того, как такая мысль приходила ему в голову.

– Я не успела закончить программировать ужин – с деланой обидой.

Конечно, как же! Наверняка, программа давно уже готова – осталось отдать команду на начало готовки. Поэтому Рогер не стал сильно беспокоиться об ужине, а вместо этого притянул Лику к себе и начал целовать. Эти обнимания и целования быстро привели их на ложе.

Рогер и Лика знали много способов доставить друг другу удовольствие. Но сейчас, в медовый месяц, им достаточно было самых простых. Простейший способ – она встает своими ступнями на его ступни, ладони соединяются так, чтобы соединились кончики пальцев. Тела должны быть прижаты друг к другу. Поцелуй обязателен. Одежда исключена. Тогда внутренние меридианы жизненной энергии двух существ объединяются, и ци начинает двигаться в двух телах как в одном. Это высокое удовольствие – ощущать в себе движение ци любимого человека! А Лика еще умела делать это лежа!

Она первая достигла экстаза, и Рогер получил ни с чем несравнимое удовольствие ощущать в себе ци любимой, несущей её эйфорию.

– Ух, Родж! Ты не дал мне запустить автомат! Останешься голодный! Пойду, включу его.

Родж в это время уже плюхнулся в бассейн.

– Нет, иди ко мне!

Не дойдя до автомата, Лика развернулась и с разбега влетела в бассейн, обдав Роджа веером брызг. К тому же она еще запрыгнула на него, обхватив торс ногами, и стала жадно целовать.

Робот-уборщик, обеспокоенный большим количеством аквавита, выплеснутого на пол, высунулся было из своей ниши, но устрашенный бурными событиями, происходящими в бассейне, снова спрятался.

Рогер и Лика самозабвенно занимались любовью. Энергия рождения цзин толчками возникала в них и поднималась к середине живота, превращаясь там в энергию жизни ци. Ци беспрепятственно наполняла меридианы большого и малого неба, циркулируя по ним все быстрее и быстрее. И, поднимаясь к волшебной точке ста встреч, преобразовывалась в энергию духа шэнь, свободно изливавшуюся в пустоту...

Если бы робот-уборщик мог видеть энергию шэнь, то Родж и Лика предстали бы перед ним как два ярких колышущихся факела, разгоравшиеся все сильнее и сильнее. Наконец нестерпимая вспышка шэнь озарила невидимое пространство духа, и любовники отпустили друг друга.

– Родж, как же так. Тебе придется ждать еще полчаса... Ты умрешь с голоду...

– Обязательно умру! Или съем тебя!

– Не смей! Я сейчас все исправлю!

Теперь-то у Лики руки были развязаны. Она делала сложные пассы в зоне чувствительности кулинарного автомата, по которым можно было догадаться, что она отбрасывает старую программу и быстро ваяет новую, время от времени бросая на Роджа загадочные взгляды. Вот у нее сюрпризы получались замечательно.

Автомат загудел и явил на свет божий глубокую миску с некой жидкой субстанцией. К ней прилагались две ложки. Родж сразу попробовал – еда была холодная, острая и кислая.

– Что это?

– О! Это блюдо имеет долгую историю, оно было почти позабыто на сотни лет, но сейчас снова возрождено. Рассказать?

– М-м-м... Да!

Лика не была столь голодна, как Родж, поэтому, отложив свою ложку, она начала:

– Это блюдо придумали еще на старой Земле – и искоса глянула на Рогера, не станет ли он возражать против такого былинного зачина – В одной северной стране. Большую часть года там была зима, и лежал снег. А лето было такое короткое, что овощи едва успевали созревать. И большую часть времени людям приходилось есть их в виде консервов. И вот чтобы насладится вкусом свежих овощей, там придумали мелко резать их, смешивать с каким-нибудь мясным продуктом и заливать кислым молоком. Как тебе, нравится?

– Ум. А откуда ты знаешь этот рецепт?

– Мы, феи, знаем много такого, чего никто не знает. Кстати, автомат еще не закончил. Смотри, вон мясные колобки в тесте – очень простое блюдо. Все делается из подручных продуктов и очень быстро – Лика явно гордилась своим кулинарным мастерством – Макай их в этот соус. Дай, и я парочку съем.

Лика уже наелась, а Родж все продолжал отдавать должное ее искусству. Она подперла голову рукой и задумчиво произнесла

– Интересно, почему природа дает людям такое счастье в любви?

– Все просто. Чтобы мужчина и женщина увлеклись, забылись, и нечаянно сделали ребенка.

Он тут же прикусил язык – он избегал говорить о детях при Лике, зная, что она – биоробот-андроид – не может их иметь. Ему почему-то казалось, что ей будет этого хотеться, и такие разговоры расстроят ее. Но Лика не расстроилась.

– То есть счастье в любви увеличивает вероятность рождения детей? Тот вид, который может сильнее любить друг друга, дает больше потомства? Родж, ты сделал открытие – любовь как фактор естественного отбора!

– Да! А что тут странного? В борьбе за выживание побеждают те, кто сильнее любят друг друга. Можно сказать, что человечество потому так могущественно, что люди способны любить друг друга сильнее других существ. И вообще, от других животных людей отличает не только самый сильный разум, но и самая сильная способность к любви. Разум нужен, чтобы сохранить потомство, а любовь – чтобы его завести.

Лика засмеялась.

– Ну, теперь я совсем человек! Раньше я была просто разумным существом, а теперь я еще и люблю тебя...

– И я тебя люблю! Но, думаю, мое открытие уже давно кто-нибудь сделал. Помнишь наш разговор, что среди двадцати квинтиллионов человек обязательно найдется такой, кто уже сделал то, что ты считаешь оригинальным? И где-нибудь в какой-нибудь колонии вокруг далекой звезды эта гипотеза уже опубликована в толстом научном журнале, подтверждена статистикой и распространена по всем университетам как еще одна истина, добытая в нескончаемой борьбе человеческого разума с... нет, за...

– Родж, перестань, ты уже запутался. Расскажи лучше, ты говорил, к тебе обратились с предложением работы?

– Ты же знаешь, теперь я могу и не работать...

– Вот какой! Это что, новая экспедиция?

– Да, теперь связанная с разведкой. Не бойся, не военной.

– Родж, я тебя теперь в такую экспедицию не отпущу!

– Я же говорю, что не военная. Фонд организует поиск остатков неудачных колонизаций. Они сейчас подняли столько архивного материала! Просто глаза разбегаются. Там все просто – раз экспедиция колонизации отправилась к звезде Икс, а колонии там до сих пор нет, значит, попытка не удалась. И они хотят это расследовать.

– И что же они ожидают там найти?

– К сожалению, чаще всего, остатки ковчегов или материальные следы высадок. Живых людей, обычно, найти не удается. Слишком мала вероятность выживания в случае серьезной аварии. Это же все происходило столетия назад. Фонд ведет каталог...

– Твоя предыдущая экспедиция тоже была связана с неудачной колонизацией. Однако тебе там грозила настоящая опасность...

– Лика, это не то. Там нет такой кислородной планеты, из-за которой разгорелся весь сыр-бор прошлый раз.

– Не знаю, может ты меня и убедил...

– Я же говорю, что могу вообще не работать!

– Нет, соглашайся. Сколько это займет?

– Думаю, пару декад...

– Так долго?! Ты же можешь махнуть туда за день, ну пусть за два!

– Экспедиция – дело серьезное. Там подготовка, экипаж, программа миссии. Одних отчетов написать придется...

– Родж, я буду по тебе скучать.

– Я знаю, что у тебя сессия на носу. Думаю, тебе будет весело и без меня.

– Все равно буду.

– Давай лучше на великах по парку!

– Здорово! Давай! А дисер я накатаю, пока ты будешь отчеты писать!

Беспечные влюбленные укатили на великах по дорожкам парка, расположенного на среднем ярусе космического поселения «Университет-117» – огромного – двести километров в диаметре – вращающегося барабана, удерживающего силой вращения внутри себя атмосферу высотой в семьдесят километров, с населением в сто миллионов человек. «Университет-117», вместе с сотнями миллионов других таких же поселений, промышленных, жилых, сельскохозяйственных, заповедных, вращался вокруг желтого карлика БС-413, составляя человеческую колонию-поселение Синтония.

2. Разведчик

Рогер уже десять раз пожалел, что связался с этим только что созданным фондом. С самого начала подготовки возникли проблемы. В основном, организационные. Единственное, что было сделано до конца, это выбор звездной системы для первой экспедиции.

Это была непериодическая переменная звезда МС-45-213 в четырехстах пятидесяти примерно световых годах от Большого скопления. Ее светимость менялась без какой-либо закономерности, как у знаменитой в древности звезды Табби. Астрономы давно уже разобрались, что это происходит тогда, когда в системе звезды имеется газовый гигант с очень большой кольцевой системой.

К МС-45-213 еще тысячу двести лет назад отправилась колонизационная экспедиция с самой Земли. От колонии Солярия, в которой находится, как известно, планета Земля, до нее семьсот двадцать световых лет. Таким образом, ковчег должен был находиться в пути для внешнего наблюдателя как раз эти семьсот двадцать, или семьсот пятьдесят лет. Экспедиция эта была не совсем обыкновенная – очень уж много времени пришлось бы колонистам провести на борту ковчега. Единственное объяснение – повышенная скорость полета. Не стандартная "десятка" – когда для пассажиров ковчега время сжимается в десять раз – а более высокая, например "двадцатка". Тогда путешественники могли прибыть на место за относительно комфортные тридцать семь лет вместо семидесяти двух – семидесяти пяти.

Но эта же самая повышенная скорость создавала дополнительные риски в полете. Неудивительно, что об этой экспедиции больше никто никогда ничего не слышал. Неизвестно, добралась ли она до места, и что случилось с ней, если добралась. Очень хорошая цель для первой экспедиции фонда.

Но все остальное – просто провал! Из-за того, что судьба древней экспедиции неизвестна (неужели это нельзя было предсказать заранее?), невозможно было составить внятной программы исследований. За этим тянулась невозможность спланировать материально-техническое оснащение. Все, что удалось сделать – взять в аренду у МС-почты семь МС-капсул для срочной связи.

И в довершение всего, не удалось собрать состав экипажа. Сначала послали приглашения четырем очень знаменитым экспертам в области колонизации, но эксперты экстра-класса не смогли ужиться не только друг с другом, но и с руководством фонда. Самой одиозной выходкой одного из них было предложение изменить цель и предмет экспедиции и отправиться искать признаки жизни в совсем другой звездной системе. В результате состав экспедиции постоянно менялся, эксперты то соглашались войти в нее, то отказывались, и, в конце концов, Рогер остался в одиночестве.

Единственно, в чем не было отказа, это в финансовом обеспечении. МС-капсулы дороги, но аренда МС-рейдера на пару порядков дороже. И, тем не менее, плата была внесена в полном объеме. Поэтому руководство фонда фактически упало перед Рогером на колени, умоляя отправиться на разведку одному. Рогер сказал, что в этом случае он снимает с себя всякую ответственность за результаты. Руководство фонда обещало оформить полет как рекогносцировочный, для подготовки будущей мисси, хотя Рогер уже решил для себя, что в этой, будущей, мисси ноги его не будет.

И вот снаряженная и прошедшая техническое обслуживание и модернизацию -ТОМ – "Игла-2" вышла на старт в полигоне торможения колонии Синтония. В этих отдаленных краях центральное светило Синтонии почти не отличается по яркости от ближних звезд – в Большом скоплении звезды расположены достаточно тесно. Впереди на многие сотни астрономических единиц лежала идеальная пустота полигона. Рогер не спеша разогнался до "пятерки" и привел в действие Хиггс-генератор. Вернее, в действие генератор привела Система управления "Иглой". В этот момент Рогер ничего не почувствовал и не увидел. Хотя знал, что переход в Хиггс-режим со стороны выглядит как грандиозная вспышка. Не удивительно, в пространстве мгновенно исчезла масса в пару сотен тонн. Для внешнего наблюдателя МС-рейдер "Игла-2" мгновенно превратился в излучение. На самом же деле "Игла", укрытая от взглядов этих наблюдателей возникшей вокруг нее гравитационной ударной волной, помчалась со скоростью в сотни тысяч раз превышающей скорость света в направлении МС-45-213. Если бы точкой прибытия была бы какая-то населенная колония, Рогеру пришлось бы заканчивать полет в таком же полигоне торможения. Но в его случае ожидать обитаемости звездной системы прибытия не приходилось, и об этом можно было не беспокоиться.

Через неполных семь часов "Игла" достигла цели, Система вырубила Хиггс, и снова Рогер ничего не почувствовал и не увидел. Но Система показала ему, как ударная волна развернулась вокруг него и схлопнулась впереди, в десятке миллионов километров от "Иглы", породив мощную вспышку "черного" излучения, скомпенсировавшего внезапно возникшую для местных наблюдателей пару сотен тонн массы...

Рогер вспоминал все эти события – неприятные на этапе организации, и приятные на этапе перелета – стоя в гермокостюме на поверхности безымянной планеты, попирая ногами рыхлый реголит и обозревая довольно оригинальный вид звездного неба над головой.

Звездное небо, в самом деле, выглядело необычно. Огромный газовый гигант царил в этом небе. На расстоянии в шестьсот семьдесят тысяч километров его видимый размер превышал размер Луны на земном небе раз в двадцать. Но огромная система колец, простирающаяся гораздо дальше орбиты планеты, реголит которой попирал ногами Рогер, являла собой еще более необычное зрелище. Кольца разной плотности и ширины сливались в яркую полосу позади гигантской планеты, расходясь полосатым веером в стороны от нее. И все пространство от висящего в небе полосатого гиганта до близкого зубчатого горизонта было занято расширяющимися все больше и больше разномастными кольцами, вытянутыми в горизонтальные полосы. Ближе к планете, на которой находился пилот "Иглы", кольца были менее яркими и плотными. Но вблизи владыки местных небес кольца просто-таки сияли – настолько плотной была в них пыль.

Причину такой мощности ближних к гиганту колец Рогер установил практически сразу, как только прибыл в эту звездную систему. Ближайший спутник настолько близко подошел к поверхности планеты, что прямо сейчас разрушался на орбите – его полость Роша стала меньше его радиуса. Этот процесс, медлительный по меркам человеческой жизни, но очень быстрый в астрономических масштабах времени, приводил к выбросу огромного количества пыли и обломков в одно из внутренних колец. В тех же краях, чуть дальше от гиганта, вращались еще два спутника, радиусы которых были близки к их полостям Роша. Но их разрушение еще толком не началось. Хотя модель, построенная Системой "Иглы", утверждала, что через несколько сотен тысяч лет эти спутники, затормозившись об пыль, выброшенную при разрушении ближайшей луны, приблизятся к планете на опасное расстояние и тоже развалятся на куски.

Вообще же в системе гигантской планеты Рогер насчитал семнадцать крупных, диаметром более ста километров, спутников. Не считая сотен более мелких булыжников.

Облако пыли, образованное при разрушении самого внутреннего спутника, расширяясь по орбите и сплющиваясь в плоскости колец, достигало орбиты следующей луны, и разбрасывалось в разные стороны ее гравитационным воздействием. Часть пыли падало на газовый гигант, другая же часть выбрасывалась еще дальше – в следующие по удалению кольца. Таким образом, спутники гиганта, передавая эстафету друг другу, подпитывали этой пылью все более отдаленные области планетной системы.

Когда "Игла" вышла из Хиггс-режима, Рогер первым делом включил Хиггс-сканер – он помнил, что именно сигнал Хиггс-сканера позволил ему быстро обнаружить одинокую "Кардиану" в пустынной звездной системе МС-3-524. Но сканер упорно молчал. Рогер подождал необходимое время, чтобы накопилось достаточно информации для надежного анализа, но результат так и остался отрицательным. Обитателей в системе не было.

Удостоверившись в этом, капитан "Иглы", и, по совместительству, руководитель разведывательной экспедиции, а также ее единственный участник, занялся изучением самой системы МС-45-213. Центром ее являлась, собственно, звезда МС-45-213 – красный карлик класса М5. Масса его всего четверть стандарта звездных масс, а светимость и вовсе полтора процента от стандарта. Короче говоря, мало света и тепла давало центральное светило своей системе. Не удивительно, что при этом планеты предпочли придвинуться поближе к этому нещедрому источнику всяческой благодати. Маленькая каменная планета, обитавшая в двух миллионах километров от звезды, была слишком горяча, чтобы беспокоится об ее изучении. Больше планет в системе не было, кроме... Кроме огромного гиганта, отягощенного огромной, радиусом в два с половиной, а то и в три миллиона километров, кольцевой системой.

При подготовке к экспедиции, особенно после того, как стало понятно, что экспертов в ее составе может быть, мягко выражаясь, неожиданно мало, Рогер освежил в своей памяти теорию и практику науки о планетах-гигантах. Так, он напомнил себе, что существует общепризнанная единица массы газового гиганта – один Юп. Планета массой один Юп уже является ярко выраженным газовым гигантом, достигшим баланса между средней плотностью и объемом планеты. В результате такого баланса все планеты, тяжелее одного Юпа, имеют практически одинаковый радиус. Отклонения от баланса появляются тогда, когда газовый гигант находится слишком близко к звезде – тогда его атмосфера разогревается и радиус увеличивается. Но здесь не тот случай. Верхние слои атмосферы хозяина здешних мест, имевшего массу почти три Юпа, были вполне себе холодны, и его размер определялся только балансом силы тяжести и внутреннего газового давления.

Радиус орбиты гиганта был чуть меньше ста миллионов километров. При этом его спутники получали от скупой звезды так мало тепла и света, что на их поверхности царила вечная Зима, зима с большой буквы, с замерзшими скалами из водяного льда и озерами из жидкого аммиака и метана. Но вечный холод, царящий на этих орбитах, не означал застывшего однообразия облика планет-спутников. Как обычно, их природа и условия на поверхности были крайне разнообразны.

Планета-гигант вращалась достаточно медленно, поэтому ее магнитное поле было не очень сильно. И все равно, радиационные пояса, создаваемые отклоняемым ею звездным ветром, простирались на добрые четыреста тысяч километров. Внутри них обращались аж пять крупных спутников. Один из них, входящий в пятерку крупнейших – от трех и более тысяч километров в диаметре, обращался по орбите на самой границе радиационных поясов.

И если большинство спутников от ста километров и до полутора тысяч в основном представляли собой слабо дифференцированные тела изо льда и силикатов с небольшой примесью металлов, то вот этот, вращающийся на границе поясов, и первый из крупнейших, имел очень оригинальную и примечательную природу. У него было небольшое металлическое ядро, мощная мантия из силикатов и легких элементов и ледяная, с примесью песка, кора. Все это оживлялось интенсивной вулканической активностью, в результате которой в пространство выбрасывалось довольно большое количество, почему-то, сернистого газа. Этот газ создавал невидимое невооруженным глазом газовое кольцо вокруг хозяина, которое, ионизируясь звездным ультрафиолетом, ограничивало радиационные пояса.

Еще одним примечательным большим спутником был одиннадцатый по счету, самый крупный из всех, укутанный плотной азотной атмосферой. Под этой атмосферой, наполненной парами и конденсатом метана, образующего рыжие облака, виднелись озера и моря из жидких газов, ограниченных скалистыми берегами из замерзшего в камень водяного льда.

Двенадцатый спутник имел толстую ледяную кору, покрытую трещинами, разрезающими ее на многие тысячи километров. На полюсах этого спутника из трещин вырывались невидимые с такого расстояния водяные гейзеры, сразу же рассеивающиеся в окружающем пространстве. Их присутствие обнаруживалось, в основном, по наличию в этом районе еще одного плотного кольца, состоящего из частиц чистого льда. Приливное действие планеты-гиганта доставало и сюда, на расстояние почти двух миллионов километров, и вызывало заметный разогрев внутренностей его спутников.

Самым дальним обнаруженным Рогером спутником был простой двухсоткилометровый астероид, вращавшийся вокруг гиганта в восьми миллионах километрах, видимо, захваченный в незапамятные времена из протопланетного облака планетезималей.

Но наиболее интересным был спутник номер девять. Он не был самым крупным, всего четыре тысячи девятьсот километров в диаметре. Но его масса была практически втрое больше масс соизмеримых с ним одиннадцатым и тринадцатым спутниками. Поэтому расчетная сила тяжести на его поверхности была всего в два с половиной раза меньше стандартной, к которой привыкли нормальные люди. Ни на одном из остальных спутников сила тяжести не превышала планки в одну шестую стандартной.

Этот факт заинтересовал отважного исследователя неведомых звездных систем, каковым уже полностью почитал себя Рогер, и он сконцентрировал внимание сенсоров, сканеров и телескопов "Иглы" на этом необычном спутнике.

В это время "Игла" находилась уже на расстоянии в двенадцать астрономических единиц от центрального светила, и расстояние это быстро сокращалось.

Сенсоры и сканеры, совместно с моделью внутреннего строения спутников планет-гигантов, выдали ответ. Спутник номер девять имел огромное железное ядро. Его относительно тонкая мантия состояла, в основном, из силикатов. Кора практически отсутствовала. Ее заменял тонкий слой реголита – мелко раздробленного за миллиарды лет метеоритными ударами вещества мантии. Вполне возможно, что этот спутник был когда-то самостоятельной планетой. Но на заре времен, через несколько миллионов лет после образования первых планет, он испытал столкновение с другой, меньшей, но сравнимой по массе планетой. Удар разогрел и испарил кору и верхнюю часть мантии протопланеты, заодно изменив ее орбиту, так что она попала в зону влияния гравитации хозяина. Система "Иглы" считала такое объяснение наиболее вероятным.

Когда "Игла" приблизилась к системе гиганта на полмиллиарда километров, Рогер решил просканировать радиодиапазон. Он знал, что газовые гиганты имеют повышенную светимость в радиоволнах. И действительно, от полюсов хозяина, где в атмосфере тормозились частицы солнечного ветра, шел мощный и ровный поток радиоизлучения, распределенный по частоте по степенному закону.

Но кроме этого, сканеры "Иглы" обнаружили большое количество слабых, но узконаправленных, и практически когерентных сигналов, исходящих из множества точек, разбросанных по всей системе колец.

Как только Рогер увидел это, он тут же включил режим невидимости – теперь "шкура" "Иглы", состоящая из мириад микроблоков, не отражала, а полностью поглощала все электромагнитное излучение, падающее на нее.

Всё! Он их обнаружил! Эти сигналы – неоспоримое свидетельство деятельности разумных существ в системе. Это радары, это связь, это, возможно, передача энергии. А какие могут быть в этой системе разумные существа? На все сто процентов – это остатки экспедиции колонизации. Вернее, их потомки. И исчезающее малый шанс на то, что экспедиция до цели не долетела, а сигналы, которые Рогер сейчас видел, создавались зародившимися здесь собственными "братьями по разуму". Совершенно невероятно, такого быть не может.

Но разведка есть разведка. Он решил соблюдать инкогнито до конца.

"Игла" резко снизила скорость – до подхода к системе хозяина надо было проанализировать ситуацию.

Итак, "черного" излучения нет. Это значит, вакуумной энергетики тоже нет. Совсем. Но радиоизлучающих объектов в системе множество. Они раскиданы по всем кольцам, имеются выше и ниже плоскости колец, особенно сосредоточены на орбитах вокруг спутников, это уже и сейчас ясно. Значит, имеем интенсивную космическую деятельность. Но нет ни одного характерного космического поселения типа драма. Ну, вернее, Рогер пока ни одного не обнаружил. Но всё равно, если бы такое количество человек, которое соответствует этому уровню развития, жили бы в искусственных космических поселениях, пусть и другого типа, это было бы уже заметно – источников радиоизлучения было бы на порядки больше.

Значит, люди живут где-то еще. Скорее всего, на поверхности спутников. Ну, в этом случае выбор становится совсем небольшим. Нельзя долго жить на поверхности небесного тела, где сила тяжести – одна шестая или одна седьмая от обычной. Нет, можно, конечно, вахтовым методом, под контролем медиков. А вот полноценно жить, растить детей и воспитывать потомство не получится. При такой малой силе тяжести возникнут недопустимые проблемы для здоровья и у взрослых, и у детей. Воздух можно удерживать в куполах, воду пускать на переработку, пищу растить в гидропонах и инкубаторах. Но силу тяжести на планете изменить невозможно, даже имея вакуумную энергетику и технологии инерциальных полей. Тем более, что ни того, ни другого, по данным Хиггс-сканирования, у местных обитателей нет. Значит первый кандидат – спутник номер девять! Там наиболее благоприятные условия.

Так Рогер и оказался на поверхности девятого спутника Хозяина. Он решил принять это имя – Хозяин – в качестве рабочего названия планеты-гиганта, очень уж оно к ней подходило.

Рогер оглядел окрестности. На месте посадки "Иглы" в настоящий момент было раннее утро местного шестидесятичетырехчасового дня. Местное солнце висело невысоко над гористым горизонтом, заливая неярким, соломенно-желтым светом окрестности. За спиной Рогера была скальная стена, впереди от него поверхность планеты плавно понижалась к центру огромной впадины – овальной выемки, окруженной зубчатой стеной. Поверхность впадины покрывали редкие кратеры. Стенки кратеров и отдельно лежащие камни отбрасывали длинные тени. Несмотря на то, что атмосфера на поверхности спутника не обнаруживалась, тени эти не были беспросветно черными – их подсвечивала сияющая картина гигантских колец Хозяина. Сам Хозяин наблюдался в фазе одна четверть и располагался практически в зените.

Если глядеть с высоты в тысячу километров, поверхность девятого спутника представляла собой по большей части огромное поле окаменевшей пены, каждый пузырек которой имел размер от десятков метров до нескольких километров. Некоторые пузыри уже разрушились от времени и метеоритных ударов, некоторые сохраняли свою первоначальную форму сплющенных эллипсоидов, возвышаясь над поверхностью на десятки метров. Были на планете и области, на которых отсутствовала эта пузырчатая структура. Это были области огромных ударных кратеров, образовавшихся в давние времена тяжелой метеоритной бомбардировки. Такая бомбардировка – обычный этап образования планетных систем – происходит в один из самых ранних моментов их истории. Но пузырчатая структура, оказывается, еще древнее. "Игла" объяснила ее образование так. В момент суперстолкновения, когда кора будущего спутника номер девять испарилась, а мантия закипела, произошла бурная дегазация вещества, породившая огромные пузыри. Но остывание поверхности было столь быстрым, что не закончившая кипение поверхность застыла, образовав море целых и лопнувших пузырей. Короче говоря, большая часть поверхности девятого спутника была похожа на стершийся пенокарболит – пупырчатая, покрытая мелкими дырками лопнувших пузырей.

Возле стенки одного из таких лопнувших пузырей и стоял сейчас Рогер, обозревая окрестности и планируя дальнейший маршрут разведывательной экспедиции.

Что еще было интересного вокруг? Ничего особенного, если не считать высоченной наклонной металлической конструкции, решетчатые фермы которой косо уходили в небо над головой Рогера, да так и обрывались на полпути, не достигнув неведомой цели. Напоминало это или уцелевшую половину фермы гигантского моста, или, скорее, часть пути для поезда на магнитной подвеске, выходящего из верхней части скальной стены и устремляющегося к небу. На систему магнитной подвески, все-таки, эта конструкция была похожа больше, потому что вдоль ее поверхности равномерно располагались устройства, которые не могли быть ничем иным, как мощными электромагнитами для вывешивания и ускорения вагонов. В нижней части фермы магниты были сняты, но места их крепления были до сих пор хорошо видны. Ферма явно была заброшена и давно не использовалась.

Причина потери интереса создателей к вышеозначенной ферме была видна невооруженным глазом. Скальная стенка, из которой выходила вся конструкция, являлась боковой стеной целого пузыря, граничившего с облюбованной Рогером для посадки впадиной. На поверхности пузыря виднелось большое отверстие, пробитое не так давно ударом метеорита. Возможно, этот пузырь использовался, как помещение для работы с фермой, которое от удара пришло в негодность.

Наличие крупных металлических конструкций на поверхности девятого спутника к этому моменту уже не было неожиданностью для Рогера. Сенсоры "Иглы" обнаружили их великое множество. Рогер задал программу поиска металлических объектов, обладающих электромагнитной активностью, и "Игла" нашла на поверхности их целую россыпь. Но ни один из этих объектов, да и все они вместе взятые, не были достаточно крупными, чтобы скрывать внутри себя население, способное осуществлять обнаруженную Рогером космическую деятельность. Разумно было предположить, что искомые поселения расположены под поверхностью планеты, на такой глубине, что сенсоры "Иглы" не могут их засечь. Значит, надо искать вход и проникать внутрь, чем и собирался заняться Рогер прямо сейчас.

***

Да, это был вход. В выровненную скальную стену была врезана стальная дверь. На ней горел красный глазок, и имелась блестящая кнопка. Шлюз. Рогер нажал кнопку. Глазок замигал и стал зеленым. Но дверь сама не открылась. Надо открывать вручную. Наверное, внутрь, так должно быть, чтобы внутреннее давление не выдавило ее наружу. Рогер толкнул дверь и оказался в тесном помещении, с похожей дверью напротив. Закрыл входную дверь, дождался красного глазка, открыл внутреннюю. И вышел в огромное помещение, практически никак не освещенное. Дверь сзади захлопнулась, и вокруг стало совсем темно. Звук захлопнувшейся двери передался только через пол – воздуха в помещении, похоже, тоже не было.

Рогер заставил микроблоки гермокостюма излучать рассеянный свет. Теперь стало видно окружающее пространство – каменистый пол. Перевел излучатель в режим фонаря. Поводил им из стороны в сторону. Осмотрел ближайшие стены. Сплошной стекловидный камень, выплавившийся, если верить датировке "Иглы", семь с половиной миллиардов лет назад. В стороне от двери шлюза, прямо на полу смонтированы агрегаты, должные этот шлюз обслуживать. Они до сих пор старательно выполняют свою работу, не подозревая о ее бессмысленности – воздуха-то нет с обеих сторон.