Текст книги "Человек из легенды"

Автор книги: Виктор Погребной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Командир предоставил слово старшему лейтенанту Фадееву.

– Не буду повторять сказанное капитаном Покрышкиным. Остановлюсь лишь на нескольких грубых ошибках, которые не следует допускать.

Некоторые пары еще не достигли четкого взаимодействия. Иной ведомый забывает о своей задаче охранять ведущего и сам бросается в бой, оставив командира без прикрытия. Другой – слишком увлекается борьбой атакующего и не смотрит вокруг себя. Младший лейтенант Горохов, прикрывая атаку ведущего, Совсем не следит за воздухом, будто у его самолета нет хвоста, по которому может ударить противник. Неосмотрительность Горохова позволила «мессу» пристроиться к нему сзади и подбить его. – Фадеев посмотрел на сидевшего в сторонке Горохова. Тот, потупившись, внимательно рассматривал носки своих сапог.

– В пример следует поставить способного летчика лейтенанта Труда, – продолжал Фадеев. – Он самоотверженно охраняет ведущего и проявляет разумную инициативу. Позавчера в бою с большой группой немецких истребителей в районе Новороссийска мне пришлось пикировать в хвост «мессершмитту». Немецкий летчик увернулся от моей трассы, внезапно сделав «свечку». На этой фигуре его поймал в прицел и сбил ведомый Труд. Надо запомнить, ведомый – глаза ведущего на затылке.

Старший лейтенант Искрнн говорил об особенностях атаки со стороны солнца. Другие летчики рассказывали об отдельных элементах проведенного боя, о подготовке самолетов и оружия к вылету. Особое внимание было уделено политическому воспитанию личного состава.

Через несколько дней после этого разбора полетов газета Северо-Кавказского фронта, сообщая об итогах десяти дней боевой работы полка, писала, что летчики-гвардейцы уничтожили за это время 49 немецких самолетов. «Мастерством пилотажа и искусством меткого выстрела, точностью и стремительностью ударов в этих схватках отличались многие летчики-истребители. Среди них выделяются гвардии старший лейтенант Фадеев и гвардии капитан Покрышкин. Они завоевали право быть названными советскими асами».

В заключение газета делала вывод: «Есть все возможности, чтобы полк стал школой боевого опыта, летного мастерства, воспитания и выращивания славной плеяды советских асов». И полк действительно стал такой школой.

После разбора Фадеев рассказал Сударикову об «этажерке», «железной метле», вместе проанализировали они бой, в котором досталось группе майора.

– Вы сказали тогда, – напомнил Вадим, – «мессы» носились вокруг вас, как осы. Значит, у них свобода маневра, активность действий, инициатива боя. А вы держались кучкой, крыло в крыло. Скованность обрекла пашу группу на оборонительный бон. Отсюда и все неудачи.

ВЕРНЫЕ ДРУЗЬЯ

Вадим зарулил самолет на стоянку, сбросил комбинезон и поспешил па старт. Раздирая воздух ревом моторов, взлетала группа капитана Тетерииа. Над аэродромом появился У-2. Он садился беззвучно, словно мотылек. Фадеев сдвинул набекрень шлемофон, па ходу засунул под поясной ремень перчатки и ускорил шаг.

Солнце припекало спину, легкий ветерок шевелил бороду. Когда У-2 подрулил к дежурившей на старте санитарной машине, Вадим был уже там. Он первым подошел к самолету, помог Федорову выбраться из кабины, сгреб его в охапку,расцеловал.

– Как нога, Аркаша? – спросил Вадим. – Терпимо? И чем она псам-рыцарям не понравилась? – шутил он.

Возле них суетился врач.

– Разрешите помогу. В машину его, в машину давайте...

Откуда-то подошли еще люди, здоровались с Федоровым, о чем-то спрашивали его. Прибежал пилот соседнего полка сержант Кудри.

–■ Здравствуйте, товарищ старший лейтенант. Так это вас мне довелось прикрывать? Я тогда на У-2 за вамп летал, а вас увезли...

– Спасибо, друг, – Федоров пожал руку сержанту. – Никогда не забуду.

А врач все торопил:

– Ну хватит, хватит, товарищи. Больному покой нужен...

– Нет, милый доктор, – возразил Вадим. – Не отдам я вам своего друга.

Вадим взял Аркадия, как младенца, на руки и понес его через весь аэродром к КП.

– Как же ты псу на мушку попал? – спросил Вадим, когда их уже никто не мог слышать.

– Тут я сам виноват, – откровенно сказал Аркадий. – Когда ты вел бой за облаками, я находился выше тебя и все видел. Еще спросил: «Борода», помочь вам?» Ты ответил: «Справимся сами. Смотри только, чтобы 84

Сверху не насыпались». Я осмотрелся, ничто не угрожало. Всего несколько секунд любовался твоим боем (уж очень красивое зрелище на фоне облаков) и не заметил, как был атакован со стороны солнца. Машина моя горела, а я не знал, над чьими войсками нахожусь. Тянул на свою территорию, пока стало совсем невмоготу. Тогда и выпрыгнул. Спасибо пара наших прикрыла, а то не быть бы нам сейчас вместе. Кто второй был с сержантом?

– Берестнев. Нога не беспокоит? Может, посадить, отдохнешь? – заботливо спросил Вадим.

– Нет, ничего. Расскажи лучше, что нового здесь без меня? Да ты сам-то передохни. Я все же тяжелый.

– Весь день буду тебя нести – не устану. А новости – можем поздравить друг друга с боевыми наградами, нам но Красному Знамени дали.

– А еще кому?

– Дмитрию Глинке Героя присвоили и третий орден Красного Знамени будут вручать ему завтра. Орденом Красного Знамени наградили и его брата Бориса, Бе-рестнева, Кудрю и Бабака. Из нашего полка Сашу Покрышкина, Пал Палыча, Гришу Речкалова, Ваню Савина... Эх, Ваня, Ваня.,. Вчера в одиннадцать утра, над Цемесской его... Во втором вылете мы крепко отомстили за Ваню. Их было двенадцать, нас – восемь; они половины не досчитались, мы ни одного не потеряли.

Вадим умолк. Потеря боевых друзей – самое большое горе. В эту минуту на аэродроме стало совсем тихо, вверху заливался песней жаворонок. Вадим, бережно неся Аркадия, шел ровным, размеренным шагом, высоко подняв свою пышную льняную бороду.

– Мы и сегодня, только что с Мысхако вернулись, дали им жару. Восемь на восемь схватились. По одному сбили Покрышкин, Речкалов, Искрпн, Ершов, Табачен-ко п я. Лишь два успели спастись. А мы опять без потерь. Так вот и воюем, Аркаша.

На КП Федоров доложил командиру о случившемся н попросил оставить его лечиться при части. Уж очень не хотелось ему покидать родной гвардейский, своих друзей.

Аркадия поместили в лазарет. Вадим сам отвез его в Поповическую, наказал врачам:

– Лечите его так, чтобы йога сама бегала. А ты не

Командир эскадрильи старший лейтенант Вадим Фадеев после вручения ему второго ордена Красного Знамени (апрель. 1943 г.}.

скучай, Аркаша. Днем Люда навещать будет, вечерком я загляну.

В семнадцать тридцать в составе группы Покрышкина Фадеев снова вылетел на поддержку защитников Малой земли. Десантники отразили с помощью авиации все атаки противника. Натиск его на земле и в воздухе заметно ослаб. За пятьдесят минут патрулирования над Мысхако группа Покрышкина встретила лишь шесть Ю-88 под прикрытием девяти «мессершмит-тов». Четверке Фадеева удалось связать боем шесть истребителей и оттянуть их к бухте, а затем в горы. Одного Ме-109 Вадим сбил в двух километрах севернее Адербиевки, Другого – подбил Андрей Труд.

Четверка Покрышкина в это время разогнала «юнкерсов». Речкалов сбил одного из прикрывавших их «мессов», Мочалов – бомбардировщика, уцелевшие 10-88 сбросили бомбы, не долетев до цели, и ушли под прикрытием оставшейся пары истребителей.

В станицу Вадим возвратился под вечер. У штаба полка его ожидал замполит. Узнав, что Фадеев по пути домой собирается заглянуть в лазарет, навестить Федорова и моториста Федорчука, подполковник Погребной сказал:

– Вот и добре. Мне тоже туда.

Вышли на дорогу.

– У меня дело к тебе, – заговорил Погре'бной.– Завтра вечер, знаешь? Вся дивизия будет на торжественном вручении правительственных наград. Концерт нужен. Ради такого дела командир дивизии распоря-, днлся освободить завтра вашу эскадрилью от полетов. Репетируйте.

Фадеев остановился и с укоризной посмотрел в светло-голубые глаза По-I гребного.

– Товарищ подпол-| ковпик, Михаил Акимович! Чудесный вы человек. Но не надо обижать людей. Если нужен концерт – дадим, а драться с фашистами будем без

I скидок...

– Ладно, ладно, усовестил,– усмехнулся Погребной. – Пошли.

Лазарет размещался I в кирпичном одноэтажном доме, примостившем– ' эскадрильи старший лейтенант СЯ В конце сквера. У ВХО– Аркадий Федоров

да на скамейке сидел мо– (апрель, ииг г.),

горист Федорчук. Увидев

начальство, он вскочил, вытянулся. Фадеев пожал ему | РУКУ-

– Здравствуйте, товарищ сержант. Поздравляю вас с правительственной наградой – медалью «За отвагу».

– Служу Советскому Союзу! – выпалил Федорчук, обрадованный приятной новостью и польщенный вниманием командира эскадрильи и замполита полка.

Г – Как ваше самочувствие?

| – Завтра выписываюсь. Просился сегодня – не пу-

I стили.

– Постарайтесь пораньше, – сказал Фадеев. – Завтра будут вручать награды. Мы даем концерт. Вам придется прочесть то стихотворение, которое вы учили в

| Насосной.

I Посидели у койки Федорова, поговорили, перебросились шутками. Затем зашли к врачу, осведомились о здоровье Федорова. Оказалось, с ногой у Аркадия – дело серьезное и лучше всего отправить его в тыловой [ госпиталь,

«Замечательной души человек, – подумал Федоров о Вадиме, когда Фадеев и замполит покинули палату. – На все у него время находится. А сколько в нем искренности... С таким не пропадешь. Такой никогда не оставит в беде». Аркадин вспомнил случай, происшедший в Кутаиси. При перелете на фронт сели они там дозаправить машины и отдохнуть. Федоров и Вадим пошли посмотреть город. Внезапно у Аркадия начался приступ малярии, да такой, что ноги подкосились и сознание потерял, Очнулся на кровати в незнакомой квартире. Вадим сидел рядом и оживленно беседовал с хозяевами, как старый знакомый. Он всюду свой, везде дома...

Поздним вечером Вадим и Людмила вышли перед сном на прогулку. Ярко светила луна, пахло молодой зеленью. Обогнули сквер, свернули на убегающую в степь дорогу. По этой дороге каждое утро Вадим уезжал на аэродром, а вечером возвращался. Постояли на краю станицы.

На обратном пути, не доходя сквера, свернули в маленькую улочку, вдоль которой выстроились могучие тополя. В редких домиках было темно и тихо, даже собаки во дворах молчали. Эта тишина, и нежный запах сирени, и свет луны, и мирное жужжание майских жуков в тополиных листьях напомнили о далеких днях безмятежной юности, и даже не верилось, что где-то, совсем близко, идет война...

– Какая прекрасная ночь, – сказал Вадим. – И домой не хочется. Постоим здесь, у дерева. Нам ведь и погулять не пришлось до женитьбы.

Остановились под тополем в стороне от хат. Вадим сорвал серебристо-зеленый лист, поднес к лицу Людмилы.

– Понюхай, какая прелесть!.. Тебе не холодно? – Он закутал ее в полу реглана, она прижалась к нему.

– У тебя, Дима, два сердца,– сказала она.– Серьезно два. Я слышу его стук справа. Как колокол гудит...

– Ошибаешься, Людочка,– ласково возразил Вадим.—У меня столько сердец, сколько в мире хороших людей. На каждого по сердцу. – И, помолчав, добавил: – Ты лучше послушан, как хрущи жужжат, так, кажется, майских жуков у вас на Украине зовут?

– Так, Дима, так.– Она насторожилась. – Слышишь? Это не жук.

Вадим тоже прислушался.

– Нет... Фашист летит.

Противно завывающий гул немецкого самолета усиливался. Ближе, ближе, вот, кажется, совсем над головой.

– Пошел куда-то, – сказал Вадим. – Жаль, не на аэродроме я.

В этот момент послышался нарастающий свист падающей бомбы.

– Ложись! – скомандовал Вадим и прикрыл собою Людмилу. Сильный взрыв потряс землю, тугая волна ударила Вадима в бок, несколько раз перевернула его вместе с Людмилой. Вокруг что-то падало, глухо ударяясь о сырую землю. Выждав минуту, Вадим вскочил на ноги, поднял Людмилу.

– Цела? – забеспокоился он.

– Все в порядке. Как ты?

– С НИМ ничего не случится?– озабоченно спросил Вадим. Она сразу поняла, о ком он спрашивает, и, прижавшись к мужу, ответила:

– Ничего, мой родненький. Все хорошо. Тебя-то не задело?

– Да нет же, – улыбнулся Вадим. Он приподнял ее, поцеловал, п оба рассмеялась. Но тут же спохватились. Куда же угодила бомба?

Выбежав из улочки, они увидели спешивших к лазарету люден. Бомба попала в левое крыло домика, в самую кухню, сорвала и отбросила крышу в сквер. Разбитая часть домика дымилась, огня не было. Воняло гарыо и пылыо. Прибежавшие влезали в зияющие оконные проемы н выкрикивали фамилии лежавших в лазарете товарищей. Вадим тоже закричал во все горло.

– Федоров! Аркадий!

И услышал в ответ: *

– Вадим! Я здесь.

Кто-то пытался вытащить Федорова через окопный проем. Вадим подбежал, принял Аркадия на руки. Убе-■ лившись, что с другом ничего не случилось, подбодрил его шуткой:

– И что они к тебе пристали? Что ты «хорошего» нм сделал?

Когда в домике никого не осталось, Вадим спросил:

– Все живы?

– Кажись, все, – ответил кто-то.

– А Федорчук где?.. Федорчук! – крикнул Вадим. Но Федорчук не отозвался. Его нашли мертвым среди развалин.

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА С «ДРАКОНОМ»

В ночь на 29 апреля наша авиация нанесла сильный удар по боевым порядкам и огневым позициям противника. Утром снова вылетели на задание 144 бомбардировщика, 84 штурмовика и 265 истребителей. Вражеская авиация тоже не бездействовала. Накануне и 29 апреля днем она пыталась совершить массированные налеты на советские войска и военные объекты западнее Краснодара. Однако наши летчики-истребители, захватив инициативу и господство в воздухе, оказали противнику сильное противодействие и сбили за два дня 116 самолетов, потеряв 45. Только за 29 апреля в воздушных боях было уничтожено 72 и подбито 9 немецких самолетов.

Несколько раз поднималась в воздух и группа Вадима Фадеева. В конце дня Вадиму пришлось вступить в бой недалеко от своего аэродрома с четверкой «мес-сершмиттов». С самого начала он понял, что встретился с бывалыми асами, и его четверке придется очень трудно. 'Как недоставало ему Аркадия... Фадеев предупредил ведомых, что противник опытный, подбодрил шуткой, а на него уже наседал немецкий ас. Вадим сделал несколько замысловатых фигур, но отвязаться от него не удалось. Видно, фашист заметил на капоте мотора русского восемнадцать звездочек и выбрал себе достойного противника. Фадеев, улучив удобный момент, резко переломил самолет, с переворотом через крыло взмыл вверх и через какую-то долю секунды оказался над хвостом проскочившего вперед «мессершмнтта», на фюзеляже которого заметил нарисованного дракона.

– A-а, старый знакомый! – узнал его Вадим.

«Дракон» не осилил такой маневр, однако никак не хотел лезть в сетку прицела. Долго гонялся за ним Фадеев, пока не поймал на мгновение и не всадил в него короткую очередь из всех огневых точек.

Ас выпрыгнул из горящей машины, долго не раскрывал парашюта. «Боится расстреляю, – подумал Вадим.– Живи. В плену пригодишься...»

В тот день летный состав отпустили на отдых рано. Солнце только клонилось к закату, а Вадим уже был в станице, шел вдоль сквера домой. Толкнув калитку, он вошел во двор. Навстречу ему выпорхнула Людмила. Он подхватил ее на руки и, поцеловав, понес в дом.

– На распашонки ЕМУ заработал сегодня, – сказал он на ходу. – До десятого пота гонял меня фриц.

В маленькой комнате окно было открыто в палисадник, на столике стоял глиняный кувшин с букетом сирени и тюльпанов. Людмила старалась делать все, чтобы муж хорошо отдыхал, и он умел ценить ее заботу.

Вадим сбросил сапоги.

– Отдохну немного, Людочка. Если усну, через полчаса разбуди.

И только произнес он это, как вошел посыльный и доложил, что старшего лейтенанта вызывают в штаб дивизии.

– Сейчас приду, —ответил Фадеев. Он снова обулся и пошел, сказав жене: – Если надо лететь, вызвали бы в штаб полка или прямо на аэродром. Тут что-то другое. Скоро вернусь. А ты куда собираешься? Ни-ни, делать тебе там нечего.

Во дворе штаба на бревнах, сложенных у забора еще до войны, сидели и стояли летчики. Слышались остроты, смех.

– В чем дело? – спросил Фадеев.

Люди расступились, и Вадим увидел немецкого летчика: маленький, рыжий, немолодой, вся грудь в крестах.

– Это и есть тот, что вас сбил, – сказал по-немецки один из наших солдат, обращаясь к пленному и указывая на Вадима.

Ас вдруг весь просиял, начал что-то лопотать. Из всего сказанного им Вадим успел разобрать только одно слово: «Борота, Борота...»

– Он очень доволен, что его сбил именно такой летчик-богатырь, – перевел солдат.– На его счету с тридцать седьмого года сто сбитых самолетов.

А немец продолжал говорить, показывая на свои золотые часы.

– Он хочет поблагодарить вас и подарить такому летчику свои именные часы, – переводил солдат. – Все равно, говорит, их у него отберут, так пусть достанутся победителю. – Немец протянул Вадиму руку.

Вадим посмотрел на него уничтожающе и пробасил:

– Врагам руку не подаю и подарки от них не принимаю. И нечего тут... По-русски говорить умеешь, а притворяешься. – Фадеев махнул рукой и пробурчал: – Стоило ли вызывать из-за прихоти этого мерзавца.

ПРАЗДНИК В СТАНИЦЕ

Вадим встал на рассвете в праздничном, приподнятом настроении.

– С Первым маем, Людочка! – весело поздравил жену. – Не забыла, митинг сегодня в станице.

Л потом он шел по улице, и все вокруг казалось ему необычным. Те же дома, тот же утопающий в сирени сквер, и даже старушка в новом клетчатом платке, что каждое утро наела под заборами корову, – все будто помолодело, принарядилось.

– Доброе утро, бабушка, – приветствовал Вадим старушку. – С праздником вас!

– С праздником и тебя, сынок,– ответила старушка.– Скорей бы конец пришел иродам; бейте их там посильней, чтобы на всей нашей земле наступил праздник.

– Скоро, скоро, бабушка. И не только на советской земле—во всем мире будет большой праздник.

Ветер ласкал вывешенные на домах красные флаги. И Вадим подумал, что там, по ту сторону фронта, на всем Таманском полуострове, над которым будет пролетать сегодня, он не увидит красных флагов. Там еще зверствуют фашисты. Но красный цвет непобедим, и не долго ждать того дня, когда советский флаг будет свободно развеваться во всех уголках Родины.

На аэродроме у стоянок самолетов выстроился в каре полк. Командир поздравил личный состав с праздником, начальник штаба зачитал приказы по фронту, по 4-й воздушной армии, по дивизии, поздравительные телеграммы гвардейцам, приказ по полку, в котором подводились итоги боевой работы полка и каждого летчика за три недели их участия в боях на Кубани. С 9 апреля по 1 мая

полк совершил 489 самолетовылетов. Летчики сбили в воздушных боях с противником:

гвардии старший лейтенант Фадеев – 13 лично и 1 в группе;

гвардии капитан Покрышкин – 10;

гвардии старший лейтенант Речкалов – 8;

гвардии лейтенант Труд – 7 лично и 1 в группе;

гвардии майор Крюков и гвардии лейтенант Сутырин уничтожили по 5 вражеских самолетов; гвардии старший лейтенант Искрнн, гвардии младшие лейтенанты Бережной, Горохов, Мочалов, Савин, Степанов и Табаченко – по 3; гвардии капитан Тетерин, гвардии старший лейтенант Федоров, гвардии лейтенант Науменко и гвардии младший лейтенант Сапунов—.по 2; гвардии лейтенанты Ершов и Паскеев, гвардии младшие лейтенанты Ефимов и Старчиков сбили по одному самолету противника.

Итого —81 сбитый лично и 2 в группе.

– Наши потери за этот период, – сказал майор Датский,—восемнадцать самолетов и одиннадцать летчиков.

Он назвал имена Александра Голубева, Ивана Савина, Никиты Мочалова, Дмитрия Сапунова, Степана Вербицкого и других воздушных воинов, отдавших свою жизнь за свободу и независимость нашей Родины. Гвардейцы минутным молчанием почтили память своих боевых товарищей.

Через несколько минут парами взлетали самолеты, собирались в группы и ложились курсом на юго-запад. Техник-лейтенант Константин Радченко вернулся со старта на стоянку. У его капонира новый замполит старший лейтенант Степан Калинин, на днях прибывший в эскадрилью Фадеева вместо уехавшего в марте на учебу капитана Воронцова, читал младшим авиаспециалистам первомайский приказ Верховного Главнокомандующего. Закончив чтение, Калинин роздал сержантам свежие газеты.

– Почитайте, – сказал он,– тут и о наших асах пишут.

Радченко тоже подошел, ему досталась центральная авиационная газета. Развернув ее, он тут же увидел вверху на третьей странице большие портреты Фадеева и Покрышкина, прочитал и надпись над ними: «Герои Ку-

бани». Фадеев на снимке смотрел из-под ладони в небо, позади него еле угадывался фюзеляж самолета.

– Товарищи! – воскликнул Радченко.—Да вы только взгляните.

И пошла по рукам газета. Сколько же радости испытывает техник, когда слава гремит о его летчике, частица и его труда не пропала даром, принесла пользу Родине. А попадёт тот же техник, скажем, к летчику из робкого десятка, и все его старания пойдут насмарку.

Сержант Вертушкпн читал газету «Крылья Советов»:

– Слава Героям. Боевой счет советских асов... Дмит-рий Глинка, – сообщил Вертушкии, – двадцать один, его брат Борне – десять, наш Вадим Иванович Фадеев... Да тут ошибка. Написано: сбил лично восемнадцать, а на самом деле – девятнадцать фашистских самолетов и один в групповом бою.

– Никакой ошибки нет, – пояснил замполит эскадрильи.—Пока газета печаталась, командир сбил еще одного фрица.

– Это верно, – поддакнул оружейник Пелевин, – за нашим командиром никакая газета не поспеет.

Вертушкпн дочитал список, потом вдруг запнулся.

– Ты что? – спросил старший сержант Баскаков, механик, обслуживавший самолет командира звена Труда.

– А, да тут напечатана заметка комэска, Дай-ка сюда.

Баскаков, прочитав про себя заметку, произнес вслух лишь последние слова:

– «...Я обязан Родине. В эту войну прошел путь от рядового пплота-сержанта до командира, стал коммунистом.

Клянусь, с честью оправдаю доверие, возложенное на меня моим народом, моей партией, моим правительством.

Гвардии старший лейтенант В. Фадеев».

И еще одна приятная новость прилетела на стоянку самолетов. Перед самым возвращением истребителей с боевого задания у капонира появился корреспондент фронтовой газеты.

– Кажись, по адресу пришел, – сказал он. Поздоровавшись с авиаторами и поздравив их с праздником, спросил: – Здесь самолет старшего лейтенанта Фадеева останавливается?

	БОЕВОЙ СЧЕТ СОВЕТСКИХ ИМИ !Герой Советского Союза старший лейтенант . Дмитрий Борисович ГЛИНКА» 48 воздушных беях лично сбил 21 нежимаЛейтенант Борис Борисович ГЛИНКАпровел 15 воздушных «ага. в хсюрых лвчво сбил 10 ненецких саиохетов.Гвардии старший лейтенант Вадим Иванович ФАДЕЕВс 48 воздушных боях ейаз лично 18 и в rpjnce —1 иисш протвенаха.Лейтенант Николай Ефимович ЛАВИЦКИИ в 68 боях сбил лично 15 еамите» продавши» Гвардии капитан Александр Иванович ПОКРЫШКИНи 55 воздушных баях сбал лично U в g группах —6 самолстои противна.Гвардии капитан Николай Кузьмич ИАУМЧИК в 43 воздушных боях сбил лично 10 и в груп-Гвавдии старший лейтенант Григорий Андреевич РЕЙКЛЛОва 30 воздушных боях сбил– лично 11 немецких «полета».Гвардии капитан Алексей Лукич ПРИКАЗЧИКОВ в 49 воздушных боях сбил лично 8 а в группах —12 самолетов прошил».Старший лейтенант Павел Максимович БЕРЕСТ-НЕВв 32 воздушных боях сбил лнчио Ю н в группе– i2 самолет» противника.Лейтенант Дмитрий Иванович КОВАЛЬв 26 воздушных боях сбил лично 10 и в группах—3 самолет* яротввявм.Сержант Николай Данилович КУДРЯсовершил 47 боевых вылетов в сбал 9 самолетов противника.Капитан Василий Иванович ФЕДОРЕНКОсбадлачно 11 в е группе—2 вражеских истребителя. Старший лепзекант Василий Михайлович ДРЫ-лично сб»д в воздушных боах 10 «мотов про– ! тивника а 5-в группе с другими /cmuni.
Боевой счет советских асов, опубликованный газетой 4-й воздушной армии «Крылья Советов» 1 мая 19-13 года.

7 В, Погребной 97

Расхохотались «технари», развеселил корреспондент в фуражке с красным околышем. Видать, первый раз п жизни увидит самолет так близко.

– Нет, здесь он только разворачивается, – пошутил техник-лейтенант Радченко, – а потом задний ход дает и под маскировочную сеть в капонир прячется.

Корреспондент понял в чем дело, тоже начал смеяться.

– А самолет его напарника, старшего лейтенанта Труда, тоже в этот капонир? – продолжал он допытываться.

– Может быть, лейтенанта Труда? – переспросил Баскаков.

Корреспондент заглянул в блокнот.

– Нет, я не ошибся. Он – старший лейтенант. Мне сейчас только в штабе сказали.

Последние слова утонули в могучем реве пронесшихся над аэродромом истребителей. Механики, задрав головы, взглядом ловили каждый свою машину, а когда самолеты стали в круг, подсчитывали, все ли вернулись. Радченко смотрел в сторону Поповической. Вот появилась и его машина. Командир о жене беспокоится. Как уйдет он из дому на рассвете, и ждет она его до десяти-одиннадцати вечера, волнуется. А волноваться ей нельзя, в положении. Вот командир и залетает к станице, возвращаясь с задания, спикирует над городом – и товарищей догонять...

Самолеты зарулили на свои стоянки, развернулись хвостами к капонирам, а задний ход ни один не дал. Корреспондент, улыбаясь, погрозил пальцем смуглому технику-лейтенанту – надул, мол. Подкатил автобус. Из него выбежал начальник штаба майор Датский и поздравил Андрея Труда с присвоением воинского звания «гвардии старший лейтенант». Нет, не ошибся корреспондент. Фадеев, узнав, что офицер в погонах с красными просветами фотокорреспондент фронтовой газеты, попросил его запечатлеть на пленку выдающееся событие в жизни Андрея.

– Садись на крыло, – сказал он Труду.– Вот так.

– Вместе давай. На память, – пригласил Андрей.

– Канителиться некогда. В станице люди уже на митинг собрались, нас ждут. – Вадим уселся рядом с Андреем, —Только щелкни нас внезапно, чтобы вышли

96

– Только щелкни нас внезапно, чтобы вышли без позы, – говорит |дим фотокорреспонденту. И вот на крыле самолета —Андрей

Труд и Вадим Фадеев (справа).

– Готово, – объявил веселый фотокорреспондент, соскочил с плоскости и в знак благодарности пожал ему руку.

– Только без обмана, – напомнил он. – Обязательно пришлите карточки.

Все уехали в станицу. У самолетов остались лишь де^: журные'по стоянкам и дежурные экипажи, выделенные для прикрытия аэродрома. Одно звено поднялось в воздух барражировать над станицей во время митинга.

Людмила будто и ненамного опоздала на митинг, а к ее приходу доклад уже кончился. Вадима она сразу увидела на трибуне. Пионеры преподнесли ему, Саше

сти увидели и небольшие деревянные модели наших и немецких самолетов.

Такой разбор полетов истребителей и бомбардировщиков проводился впервые. На примере сегодняшнего боевого вылета требовалось выяснить причину, почему был подбит Пе-2 и как избежать ненужных потерь в дальнейшем. Истребители хорошо изучили тактику авиации противника, у них есть чему поучиться бомбардировщикам.

Покрышкину и Пал Палычу живые цветы. Девочка с красным галстуком звонко благодарила лучших советских асов, которые вместе со своими боевыми друзьями завоевали господство в кубанском небе.

– Теперь, – говорила она, – мы можем спокойно учиться: советское солнце не закрывают черные кресты. В небе приветливо сверкают красные звезды.

Людмила попыталась было пробраться ближе к трибуне, да так и затерялась в толпе станичниц и военных.

А Вадим уже держал ответную речь от имени советских воинов. Говорил страстно, все более воодушевляясь, жестикулируя правой рукой, а в левой держал он прижатые к сердцу цветы: сирень, красные тюльпаны, фиолетовые ирисы и еще какие-то желтые прикрывали у него на груди два боевых ордена Красного Знамени. Легкий ветерок шевелил льняную бороду летчика-великана. Фадеев заверил партию и народ, юных ленинцев, командование, что гвардейцы крепко будут держать завоеванное в жестоких боях господство в воздухе. Его громовой голос, казалось, слышала не только станица, но и летчики, барражировавшие высоко в небе, и люди по ту сторону фронта, и Москва, в которой он ни разу не был. Фадеев мечтал о том прекрасном послевоенном дне, когда пройдет он по Красной площади, склонит голову перед великим Лениным, пролетит в первомайский день над Кремлем на новейшем, последнего слова техники, скоростном самолете.