355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Храмов » Сегодня - позавчера 4 (СИ) » Текст книги (страница 4)
Сегодня - позавчера 4 (СИ)
  • Текст добавлен: 20 марта 2017, 05:30

Текст книги "Сегодня - позавчера 4 (СИ)"


Автор книги: Виктор Храмов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

  Вопрос был только – как долго немецкое командование будет репу чесать и насколько быстро получит в своё распоряжение подкрепление и части усиления.

  – Думаю, не долго. За мной летел генерал... – сказал Вилли.

  Ну, мне эта немецкая фамилия ничего не сказала, как и большинству присутствующих, а вот Коль-Коль возбудился.

  – Что это ты стойку делаешь, а, товарищ генерал? – искренне удивился я.

  – Ты не знаешь кто это?

  – Геринг? Геббельс? Гесс? Что-то нацики на "Г" больше не вспоминаются. Неужто сам бесноватый? – удивился я.

  – Один из руководителей Аненербе.

  – Будем брать? – сразу встрепенулся Бредень, – или просто – мочить?

  – Не плохо бы. Но, не пробьёмся. А что? Это мысль! Нужны смертники. А, подожди, сейчас же их добровольцами называют. Надо изобразить атаку на эту оккультную шишку. С поддержкой дальнемагистральных бомбовозов. Та-ак, дальнейшее твоих германских ушей не касается. Вилли, свали в туман.

  Когда лишних отогнали за пределы штабного периметра, я растянул трофейную карту.

  – Так, вернёмся к делам нашим скорбным. Пока мы немцу не по зубам. Пока. Но, нашему командованию не удастся сюда перебросить всю Красную Армию. Это не возможно. И танков нам не привезут. Единственное, я слышал, что есть транспорты, способные перевозить лёгкий внедорожник, типа "козлика" или пушку ЗиС-3. А это уже – тонна веса. Есть такие? Есть. Уже хорошо. Не спрашиваю – сколько, боюсь расстроиться. Плакать буду. А вот про возможность перевозки бронетехники даже не спрашиваю – даже Единорога не сможете перевезти. Так?

  – Не совсем. Есть проекты...

  – Уже неплохо. Эти проекты надо поднять и потрясти. Поясню, к чему я это всё. Через линию фронта нам пробиться не дадут. Противник не тупее Вилли. Они быстро приставят тот самый палец к носу и сообразят, что чудовищный взрыв недалече, провал операции "Курьер", "майор Медведь", странные люди со странным оружием и странными танками – звенья одной цепи. И если для "майора Медведя" они не пожалели танковой дивизии СС, то для Медведя с Кока-Колой, это я про тебя, товарищ генерал, они не пожалеют и всей танковой армии вместе с Гудерианом, фон Боком и Манштейном в придачу. Так что ножками мы отсюда не уйдём. Остаётся методом Винни Пуха, прикинуться тучкой, и улететь. Потому, Коль-Коль, связывайся с Центром, как хотите, крутите, но надо просчитать все ритмы, всё синхронизировать, брать эту взлётно-посадочную полосу, сажать на неё транспорты, планеры или что там у вас имеется и улетать.

  – Не существует сейчас транспорта, способного поднять боевую машину десанта, ещё лет двадцать – покачал головой Сугроб.

  – Будем разбирать на составляющие. Всё, что возможно снять – снимем. Остальное – взорвём. Такой мой вариант выхода из этой жопы. Готов выслушать другие.

  – Всех вывезти не удастся.

  – Ясен пень! У нас всегда есть и будут добровольцы-смертники, что останутся. Главное – обеспечить эвакуацию этих, мать его, гостинцев! Гля! Свалились тут! Что вам за Уралом-то не упасть-то! Один же перенёсся себе удачно в центре Черноземья, нет, этим надо тут, в Донбассе! А мы теперь проворачивай операцию вселенского масштаба! Мать его за ногу! Об угол стола! Раком! Как специально! А если бы не я, а друзья Вилли на вас наткнулись, а, незалежанцы? Через год бы все панцергренадерские дивизии были вооружены БМД и Калашами? Про БТР я и не говорю – с этим они и сами справляются. А как они обрадуются вашим гаджетам? Вот гадское же слово! Они в 44-45 по пендосовским летающим крепостям лупили зенитными управляемыми ракетами с радиоуправлением и инфракрасными головками самонаведения. А с вашими "подсказками"?

  Сугроб вскочил, лицо багровое, хоть прикуривай от него:

  – Это мы виноваты? Мы имели возможность выбора места?

  – Витя, остынь, – тихо приказал Кельш, – не их вина тут. А наше везение. Твоё везение. Прав был Лаврентий...

  – В рот того везение! В... – заорал я.

  – Встать! – заревел генерал. Сразу пропал малейший Коль-Коль. А в полный рост проявился Генерал ГосБезопасности, – Молчать! Пшёл вон! Пока не успокоишься – не возвращайся!

  – Ах, ты меня послал? Слышь, ты чё такой дерзкий, а? Да кто ты такой, а? Генерал, гля! Развелось тут генералов – плюнуть некуда! Да сам ты пошёл!

  Я вылетел из шатровидного штаба. В гневе закрутился на месте, выискивая жертву – на кого излить своё негодование? Громозека, где ты есть? Душара, падла, предатель! Как же мне тяжело без наших с тобой мордобоев!

  Ага! Кто не спрятался – я не виноват! А не спрятались – двое из ларца – Лёлик и Болик. Как специально, ждут стоят.

  – Потанцуем? – рявкнул я на них, давая команду Басе на полную дезактивацию комплекса. Костюм максимально втянул себя в наспинный короб-рюкзак.

  Качки переглянулись, похрустели шейными позвонками, качая головой, похрустели кулаками, встали в стойки.

  – Понеслось! – рявкнул я.

  Несколько минут мы месились как злейшие враги – никаких спортивных правил. Боевой рукопашный бой. Летали по поляне по-очереди, вспахивали своими телами осеннюю лесную почву. Но – ничья. Даже по очкам. Не смог я их одолеть, даже не смотря на "модернизацию" моего тела пришельцем.

  Кстати, модернизации той осталось – к половине подходит.

  Бой остановил я, подняв руки в знаке "стоп", потом поклонился, как принято на Дальнем Востоке и улыбнулся:

  – Молодцы. Быстрые, ловкие, сильные.

  Ага! А у самого сердце радостно прыгает до горла – я выдержал бой сразу с двумя бойцами весьма высокого уровня! Всё же неплохо Громозека меня поднатаскал! Земной поклон ему, когда вернётся.

  – Так не честно!

  – Ты системы твоего костюма Железного Человека отключил.

  – А нам было интересно – что может эта штука.

  Они разговаривают, продолжая мысль друг друга. Как будто у них один мозг на двоих. Вот это синхронизация! И они даже не братья!

  – А вот с включенным костюмом – будет как раз не честно. Благодарю за бой, но – этого мало. Хочу крови. Есть добровольцы снизить поголовье двуногого скота в фельграу?

  – Есть!

  – И я – тоже! А какое оружие можно брать? Печенег – можно?

  – А СВТ?

  – А Винторез?

  – Печенег – на 7,62 на 54? И СВТ. Заряжайте патронами, что нам ссадили с неба – и вперёд! Кто привык к Калашам – сочувствую, предлагаю ППС или новый АКС-42. Образец опытный, совсем сырой. Может капризничать. ППС – штука надёжная, но только для ближнего боя. Уверенное поражение – 50 метров.

  Я вертел в руках оружие, расхваливая, проводя вводный инструктаж, в немалой степени гордый собой. Я – есть причина удивления попаданцев. Я приложил руку и язык к появлению этих образцов стрелкового оружия. Я. Яколкин! А судя по тому, что нам его скидывали в тюках с самолётов сюда, в тыл врага – оружие это было уже массовым. Ну, ППС – понятно, он ещё весной пошёл в тираж, а вот автомат Симонова... Удивили меня мои московские руководители расторопностью.

  Ага, на наш галдёж вывалили и товарищи командиры, тоже включившись в любимую мальчиковую игру – в "автоматики". Даже Коль-Коль с интересом разглядывал АКС-42, хотя он и курировал его разработку. На начальном этапе. Пока "не выбыл по болезни".

  – Ну, Николай Николаевич, как получилось? То, что задумывалось?

  Кельш ловко разобрал АКС, собрал. Потом попросил АК-74, провел те же манипуляции.

  – Нет. Всё же – Калаш не заменит.

  – Всему свой срок, – усмехнулся я, – теперь у нас есть натурные образцы. Подключим Симонова, Дегтярёва, Горюнова, Шпагина, остальных оружейников, покажем, объявим конкурс. Не ждать же нам, пока будущий великий Калашников в танчики наиграется?

  Люди вокруг нас с интересом прислушивались. Пусть послушают. Полезно это для дела. Мы же, русские, такой народ, что ценим и любим шкурный интерес. Любим сладко пожрать, крепко поспать, бабу ласковую и податливую, дурмана водочного потребить до непотребства. Но, как только почуяли, что стали причастны к чему-то глобальному, эпохальному – забываем и покой, и сон. Горы можем голыми руками свернуть ради высокой, недостижимой Цели. И чем выше и эпохальнее Цель – тем больше горит душа. Такая вот ёжнутая особенность нашего Рода. Нам нужны недостижимые Цели, чтобы оставаться людьми. Без "строительства" очередного "светлого будущего" или очередного "Царствия Небесного на земле" – превращаемся в двуногий скот, жрущий, гадящий и абсолютно равнодушный ко всему. Причём, если цель – достижима, ясен к её достижению путь, видны и преодолимы трудности – не интересно. Даже пальцем не пошевелим. Воевать – так с Потрясателем Вселенной, воровать – так миллион, икать – так королеву. Иначе – пусть другие потеют ради чепухи. Чурки и немцы разные. Нам – Рай на Земле подавай, Луну на блюдечке, яблони на Марсе. Дурак Бровеносец, что объявил социализм почти достроенным, что в 80-м году – он, коммунизм, наступит. Сразу руки и опустили. Массовое пьянство народа в 80-е годы я помню хорошо.

  – Слушайте, отцы-командиры, – обратился я к Бредню и Сугробу, отведя их за локотки в сторону, – расскажите мне, наконец, что там у вас произошло? Как народ реагировал?

  Они рассказывали, Бася вёл запись, протокольную. Ну, понятно, "майдан" – народная хохлятская забава. Путч, смещение довольно слабого, нерешительного, вороватого президента, стрельба на улицах, погромы в столице и других городах. Несогласие восточных областей Украины, неповиновение, референдум в Крыму, отделение Крыма, присоединение Крыма к России, народное ликование в России, блокада России всем "цивилизованным" миром. Лепка из Путина "кровавого диктатора".

  Ликование. Народ радуется возможности пободаться с Америкой и его шавками? А я о чём говорю? Нам нужны недостижимые Цели. Нам нужен Потрясатель Вселенной. Нам нужен Сатана. Как враг.

  – А Донбасс при чём?

  – Донбасс и Луганск тоже провели референдум, но Россия не приняла их, – ответил Сугроб.

  – Много ты понимаешь, – отвел глаза Бредень, – Дымыч, подь до мини!

  Подбежал один из бойцов Бредня. Обычный, ничем не примечательный, в отличии от "братцев-кроликов" Лёлика и Болика. Средних лет, среднего телосложения, непримечательное лицо.

  – Расскажи, как война у вас началась.

  – Мутно и погано, – ответил Дымыч и сплюнул себе меж ног, – после референдума город окружили блок-постами нацгвардия. Нарики и отморозки. Нацистские флаги развесили, наркотой обдолбятся, задираются до всех. Мы на них – плевали. Первый раз, что ли? Жили, как и раньше. Работали. Жили. А потом люди стали пропадать. Девки молодые. Дети. В городе – тихий ужас. А потом их стали находить. Девки – замучены, снасильничаны, забиты до смерти. А дети... Дети... У меня дочь с танцевалки не пришла. Я с ума сходил, по городу метался, искал. Нашли ещё в овраге. Живот – вскрыт, органов – нет.

  У меня лица поплыли перед глазами, я схватился за плечо Сугроба, чтобы не упасть.

  – Семью посадил в машину, отправил в Ростов, сам свою Сайгу взял и на блок-пост. И не я один. Этим скотам деньги нужны на ширялово, – доносился до меня голос издалека, как сквозь вату.

  Бася доложил о вмешательстве в моё тело, введение чего-то там, стало легче, я смог вздохнуть.

  – А на блок-постах – уже никого. Сбежали, как толпы мужиков с топорами увидали. А потом они по городу Градами ударили. Так и началась эта война.

  У меня не было ни слов, ни эмоций. Только ледяная ярость.

  – Товарищ генерал, сводный отряд выступает в отвлекающую диверсию. Возражения не принимаются. Нам нужна от вас – взрывчатка и сапёры.

  Коль-Коль посмотрел мне в глаза. Потом заглянул за мою спину, увидел Дымыча, поджал губы разочарованно (уже в курсе событий с Дымычем? Шустёр!). Кивнул:

  – Удачи.

  – Нам она не потребуется. Добровольцы-смертники – строиться. Выступаем. Запевай!

  Один затянул, ещё пара голосов подхватила, потом ещё и ещё:

  Звездопад, да рокот зарниц.

  Грозы седлают коней,

  Но над землей тихо льется покой

  Монастырей.

  А поверх седых облаков

  Синь соколиная высь.

  Здесь, под покровом небес

  Мы родились!


  Круто, когда строй, пусть не большой, два десятка человек, но – хором! А я не слышал такую песню. Бася, а ты? Да ты что? Алиса? Вот я отсталый! Строй грянул хором:

  Нас точит семя орды,

  Нас гнет ярмо басурман,

  Но в наших венах кипит

  Небо славян.

  И от Чудских берегов

  До ледяной Колымы.

  Все это наша земля!

  Все это мы!


  За бугром куют топоры,

  Буйные головы сечь,

  Но инородцам кольчугой звенит

  Русская речь.

  И от перелеска до звезд

  Высится Белая рать.

  Здесь, на родной стороне

  Нам помирать.


  Нас точит семя орды,

  Нас гнет ярмо басурман,

  Но в наших венах кипит

  Небо славян.

  И от Чудских берегов

  До ледяной Колымы.

  Все это наша земля!

  Все это мы!



  Думаете, я вспыльчивый мальчик, которому кипящая моча в голову шибанула и он полетел искать приключений? Да, я в состоянии истерики с момента, как встретил этих хроно-зайцев. Но, не позволяю истерике руководить мной. Истерика проявляется только в повышенной смехуёвовщине. В излишней возбуждённости. Но, руководит мной – расчёт. Эта операция давно напрашивалась, но – сложноисполнимо.

  Дело в том, что рано или поздно, (лучше поздно, затем и идём) противник вынужден будет применять против нас средства усиления – танки и пушки. А где они сейчас, эти средства? На востоке, на фронте, или на западе – на заводах. И перевезти их к нам поближе можно только железной дорогой. Ближайшая станция – вот она. А вот и уязвимое место – мост. Прервать транспортное сообщение противника – первейшая необходимость в войне. Ясен пень, что враг догадывается о ценности моста. Ясен пень, что охрана этого стратегического объекта усилена. Потому он и стоит до сих пор. Ни один партизанский отряд к нему не рискует подступиться. Людей положишь – а мост не взорвёшь.

  Да-да, а я, вот, такой наглец, что решил, что смогу. Ведь, сколько нас – трое..., тьфу! Ну, Д,Артаньян я, что ж теперь?

  Небольшая группа, мобильная, хорошо вооружённая. Брал только "стреляных воробьёв". Есть шанс.

  Грушники. Ха-ха. Как они меня развели! А я и повёлся. ГРУ. Для меня может быть только один ГРУ – Главное Разведывательное Управление Генерального Штаба Вооружённых Сил Российской Федерации. А для Коль-Коль – совсем всё иначе. И он вывел этих "грушников" на чистую воду. Никакое они не ГРУ. Это разведывательно-диверсионный отряд Донецкой Республики. А их "ГРУ" не более чем самоназвание. Понты ребята колотят. Те четверо, что представились "грушниками" воюют с первых дней. И только четверо и остались из первоначального состава. Они прорывались из какого-то окружения у какого-то Славянска. Вышли на бойцов ополчения ДНР. И ляпнул Манок шуткой. Шутка затянулась.

  Сам дурак. Ну какие Лёлик и Болик спецы ГРУ? С такой комплектацией? Размер бицепса на скорость полёта пули не влияет. Потому спецы все как Путин – мелкие живчики.

  Со мной вызвались и два "хохла". Непонятно, зачем. А я не люблю непонятки. Доеб... докопаться до них надо.

  – А вы зачем вызвались? – деликатно, прямо в лоб, поинтересовался я.

  Хохлов двое. Один – обычный парень. Белесый, взгляд твёрдый, губы тонкие. Сейчас – улыбнулся:

  – Тут мечта детства вдруг исполнилась. Я из нашего дурдома вдруг оказался в кино "про немцев". Как у Симонова или Бондарева. Кто не мечтал бить немцев своими руками.

  – Там могут быть не только немцы. Могут быть совсем не немцы.

  Губы парня сжались:

  – Пох! Надоело уже – не понятно – кто свои, а кто – чужие. Кто прав, а кто – козёл! Тут ясно – тут наши, там – не наши! Наши – со свастиками, террористы-сепаратисты – с красными флагами и георгиевскими лентами. Вот где, командир, веришь?!

  Он криком закончил, рубанув себе по горлу ребром ладони.

  – Верю, – спокойно ответил я.

  И повернулся ко второму. Этот – более сложный персонаж. Если первый парень простой и понятный, как червонец, то с этим – сложнее. Бородатый. Может, я ошибаюсь, но это многое значит. Борода ведь не стильная. Не модная. Не в угоду моде отращенная. Мне, например, ясно, что этот чувачёк – работник умственного труда. Не офисный планктон, а именно – думающий. Но, оторванный от реальности капитально. Эти двое – полные противоположности.

  – Я не знаю, – пожал плечами бородатый, – просто, считаю, что это правильно.

  – Кем работал до призыва?

  – Сисадмин.

  – Что ты с ними делал?

  – С чем?

  – С сисями?

  Бородач разинул рот.

  – Нет, они тут ни при чём. Я – программист. Следил, чтобы компьютеры работали.

  – Понятно. А стрелять ты учился в Контре?

  – Нет. В армии. И ещё мы по выходным страйком занимались. Разрешите вопрос, товарищ командир?

  Ну, вот. Угадал. Такие вот как этот становятся хорошими комиссарами. Если их вовремя не пристрелить.

  – Нет, – ответил я. Хотя, более чем уверен, что всё одно спросит. Он ведь для этого и пошёл с нами. Я его интересую. Именно я.

  – За что вы ненавидите хохлов?

  – Ну ты и чёрт, Борода! – усмехнулся я, – Привал. Давай выясним. Ты сам вызвался или тебя делегировали? Сам? Понятно.

  Дело вот в чём. Такие вот типы, как этот, становятся мучениками, ботанами травленными или душой компании. Не лидерами, а именно – душой. Поэтому придётся мне ему отвечать. Он, гля, олицетворение, сука, эгрегора. Говоря с ним, говоришь как бы сразу с большей частью этих попаданцев, вырванных из привычной среды обитания, оказавшихся в небывалом стрессе, привычно и незаметно для самих себя сложившие эту надличность, а Борода, так же привычно стал "управлять сетью". Осознаёт он это? Нет. Так вот у него с рождения повелось. Эмпатия развита.

  Что им сказать? Как сказать?

  – Как я говорил, вы у меня не первые из будущего. Первого я встретил тоже в тылу врага и вёл его к своим. Долго, болотами, окольными звериными тропами. Потому много пообщались.

  – Довёл?

  – Нет. Когда линию фронта переходили, нас с ним минами накрыли. Я его добил, чтоб не мучился. Не, не смотрите так – там без шансов было – кишки повылазили. Меня и самого так приголубило, что полгода по госпиталям помирал. Так что было время подумать над нашими с ним разговорами. И как раз тема распада Союза и последующая судьба народов Союза меня нехило интересовала. У меня есть родные и на Украине...

  – В Украине.

  – Нет, дорогой, именно "НА Украине". Мне не веришь – Гоголю поверь – он хохол. Не отвлекай – сам запутаюсь. Так о чем я? А, не важно! Я вот чего хохлам простить не могу. В общем, начну с того, что я – экономист. До войны был. А это не специальность. Это – диагноз. Так вот, как экономист, я сопоставил Россию и Украину на старте – на момент распада Союза. По нескольким ключевым, для экономики стран, пунктам:

  1. Финансы. Обе страны начинали с нуля. Хотя, нет. Россия признала за собой долги СССР. Т.е. начинала с огромного минуса.

  2. Промышленность. Сопоставимо. Хотя, Украина и чуть вырывалась вперёд из-за следующих дальше пунктов.

  3. Территория и климат. Надо ли пояснять у кого были преимущества по компактности территорий, равномерности распределения населения, мягкости климата, меньшего транспортного плеча меж ресурсами и местами их переработки? Большая часть России – территория рискованного земледелия. А половина – вообще непригодна для жизни – зима 75% времени года. Ресурсы – в вечной мерзлоте закопаны. Откопай их ещё. Довези. Ага, дороги в вечной мерзлоте проложи. Наладь жизнь людей. Что жизнь в Сургуте, что на Луне – не большая разница. А у хохлов – уголь, газ, руда – рядом.

  4. Трудоспособное население. Трудоспособное, трудолюбивое, грамотное, законопослушное – оно было одно в обоих странах.

  5. Вооружённые силы. У хохлов осталась в наследство Западная группа войск. Самая боеспособная. Где она к исходу века? И ядерное оружие у них было. Да – сплыло.

  6. Энергетику и транспорт не надо сравнивать – они были едиными в Союзе. Одинаковыми.

  7. Научный потенциал. Опять преимущество Хохландии.

  Где всё?

  Может, забыл что, не суть. То есть, Украина оказалась даже на более выгодных стартовых позициях.

  Более того, я сравнил бы Украину не с полузамороженной Россией, а с объединившейся в это время Германией. Эти страны были сопоставимы. На тот момент. Как мы теперь знаем, Германия не только переварила ГДР, но и начала цивилизационный проект "Евросоюз". Тот же Третий Рейх, но не силой оружия, а культурным поглощением, денежным связыванием.

  А Хохландия? Мечтает войти в ЕС. А могла сама стать центром кристаллизации своего, славянского Евросоюза. Но, не стала.

  И эту роль вынужденно взяла на себя Россия. В мире ведь как – или ты становишься лидером и собираешь вокруг себя "шестёрок", или становись чьей-нибудь шавкой. Иначе – сожрут. Или пан – или пропал. Украина не захотела стать паном. Стала набиваться в шавки к немцам.

  И вот тут и появляется основное отличие хохлов от русских. Хохлы нам пеняют и колют в глаз нашей "державностью", называют "имперским шовинизмом". Но, русские не могут стать шавками. Не хочешь прислуживать – тащи ярмо цивилизационного проекта. И мы впряглись. И потащили. Белорусы подхватили, помогают. А хохлы – кривят рты, посмеиваются, поплёвывают.

  Именно поэтому русские бывают разные – великороссы, белорусы и малороссы. Именно поэтому такое презрительное отношение русских к хохлам.

  Так что, Советский Союз, или Российская Империя, или Российская Федерация в границах Российской Империи – это не больная фантазия шовинистов, реваншистов и других -шистов, а историческая необходимость. Необходимость для выживания. Ладно, это – в другой раз.

  А как будет относиться один брат, впряженный в плуг, когда его младший брат, выросший, окрепший и возмужавший, презрительно отказывается помогать? Да, ладно, помогать, вообще отказывается работать. Накрасился, расчесался, нарядился в отцовские праздничные одежды и смотрит по сторонам – кому бы отдаться? Но, при этом, столоваться ходит в избу брата, хотя тот и сам живёт кое-как, у самого семеро по лавкам. Да ещё и соседи оборзевшие отцово поле подрезают, забор постоянно отодвигают, дальнюю родню забижают. А от родного брата – никакой помощи. Одно слово – блаженный. Если не сказать обиднее. Назвать его тем самым именем, каким называют продажных... Которые честь свою продать готовы за кусок колбасы в красивой обёртке. Которые мужичью пахотную доля готовы поменять на бабью, зависимую. Блядскую и продажную. Как вы относитесь к мужику, что бабьей жизнью живёт? Как? Пидорги? Модно, говоришь? Ребята, как же я рад, что не живу в вашем аду!

  – Ну, я тебе понятно донёс свою мысль? – спросил я Бородатого.

  – Но, ведь это не так! – вскочил тот, собрался продолжить.

  Я тоже поднялся, жестом заставил его заткнуться.

  – Я не претендую на роль последней инстанции. Это сугубо моё личное мнение. Кроме того, весьма отвлечённое от реальности. Здесь и сейчас – хохлы – это лишь чуть более дотошные и чуть более хитровывернутые товарищи – не более. У нас, в Красной армии, есть только три национальности – русские, хохлы и чурки. И то, хохлы только те, что ротными старшинами стали. Или хлеборезами. Остальные – просто – бойцы Рабоче-Крестьянской. Красной. Армии. Это понятно? У нас тут нет национальностей. Все мы – скифы. Все мы – братья-славяне. У нас есть только – свой – чужой. Наш или предатель. Друг или враг. Война идёт, ребята. Поэтому, я понимаю, тема для вас животрепещущая, но мне гораздо важнее, чтобы вы вернулись с этого "набега". Чтобы смогли попасть к нашим, в безопасность. Чтобы смогли реализовать свои самые потаённые мечты, стать тем, чем даже не мечтали. Вам дан такой шанс! Вот ты, управленец сетью, тут даже компьютеров пока нет! Хочешь сталь Биллом Гейтсом или Стивом Джобсом?

  – Это возможно?

  Я улыбнулся:

  – Один попаданец ТАМ был мастером литейного цеха. Сейчас, здесь, он – ведущий конструктор бронетехники. Он разработал самоходку СУ-76М. Имеет государственные награды. Лично получал из рук самого Калинина. Лично знаком со Сталиним и Берией. Миллионером стал. Процент получает с каждого самохода. И проценты с патентов на технологии, что воплотил. И его берегут. Пылинки с него сдувают.

  Ха-ха! Почти так и есть. Сдувают пылинки. И в окружение посылают. Подставляют под панцердивизионы СС и Аненербе.

  – Так что, впереди у вас – неограниченные просторы деятельности и развития. Дерзайте. В нашем молодом государстве трудящихся перед всеми все дороги открыты. Королёв – сирота, сын учительницы, Рокоссовский – вообще поляк, Конев – крестьянский сын, Сталин – послушник духовной семинарии. Дерзайте. А можете и прожить простую и спокойную жизнь обывателя. После войны, конечно.

  – После войны – будет другая война, – сказал хохол с тонкими губами, вставая, отряхивая штаны.

  – Возможно. Будет. Или не будет. Хорош базарить. Время – против нас. До темна нам надо без приключений до места добраться. Попрыгали, хроно-зайчики.

  – Мы – не хроно-зайцы, – ответил один из осназовцев полка НКВД.

  – Ну, да. Вы – белки-летяги. Не, лучше – летучие мыши. Бетманы, гля! Где детонатор?

  Поднять настроение личному составу – первейшая обязанность командира. А меня так и прёт на смехуёвочки да пиндехаханьки. Истерика, кули! Сам себе я психиатр. Сам себе диагноз поставил, сам себя и лечи!



Скифские набеги.

  Добрались, в общем, без приключений. Люди попадали, где остановились – такой марш-бросок! В лучших традициях Суворова и его чудо-богатырей! А сам я побежал кругами искать сенсорами партизан. Нашёл их наблюдателей. Один в бинокль любовался архитектурой стальных конструкций моста, один пас тылы, третий – спал.

  Спящего разбудили, отправили к командиру отряда. А наблюдатели стали мне излагать схему охраны моста.

  К приходу командира партизан у меня вызрел план атаки. В общих чертах. Обсудили, согласовали. Потом. Сначала – обнимались. Командир – знакомец. Тот самый, мною уже меченный. Его человека я тогда спас. И погоню от них отвёл. Поговорили немного.

  Разошлись. Надо поспать. Утром будем резать, будем бить, хороводы водить. День начнётся стрельбой.

  Не черта оно не красит. Нет Громозеки, а мотивчик сам в ушах стоит.

  Холодно, пасмурно, темно, опостылевше-противно. Отовсюду сыпется влага, какая-то изморось висит в воздухе. Осень в небе, жгут корабли. Мне противно, но и охранникам мостовым – не мёд.

  У них тут всё по правилам. Даже секреты выставлены. Были. Тяжёлые пули винтореза пробили в них приличные отверстия, через которые теперь и утекало светящееся в темноте тепло жизни. Да-да, так это выглядит в тепловизоре.

  Темнота кромешная. Осень, шесть утра. Без опаски, в полный рост, но медленно, чтобы тихо, иду к мосту. Если кто есть – я увижу тепловой отпечаток. Если это не зомби остывший.

  Охрана скучковалась в будке-сторожке, печная труба которой светится на всю округу. А вот и пулемётное гнездо. Там ёжаться два тепловых отпечатка. На той стороне моста – то же самое. Ещё двое должны ходить по мосту, но я их пока не вижу.

  Свист в рельсах. А вот и поездок. Начало атаки. Под шум проходящего поезда мои бойцы и партизаны начнут сближение. Свистя колпарами в кривой, пыхтя паром, этот котёл на колёсах неотвратимо надвигался на мост, осветив своим прожектором сторожку, сетку металлоконструкций моста. Загрохотал по мосту вагонами.

  Я вскочил, побежал, на ходу взводя гранату. Ф-1. Из будущего. Хотя, она с этих лет не изменилась. Всё такой же ребристый лимон. Прыгнул, зацепился, вскинул тело на хлипкую крышу сторожки, опустил гранату в пылающий дымоход, шаг – и я уже ласточкой пикирую в пулемётное гнездо. Весом своим сбивая пулемётчиков, бью их об землю, падаю на них сам.

  Взрыв, пламя летит над моей головой. Визг обожженных, крики раненных. Нож у меня в руке, два взмаха – трепыхания пулемётчиков трансформировались в судороги.

  Вскакиваю, двумя прыжками вдоль идущего поезда набираю скорости, цепляюсь за поручень вагона, втягиваю своё тело на переходную площадку. Еду несколько секунд – мне на ту сторону надо. Пешком иди? Не барское это дело – ноги сбивать.

  Несколько секунд всего. Не больше минуты прошло от подхода поезда. На той стороне моста коллеги Бородача, Александра Родионовича, только начали вываливать из сторожки, со свету удивлённо пялясь на противоположную сторону, где метались обожжённые взорвавшейся буржуйкой. И тут на них с проходящего поезда хищной гигантской птицей падает некто в фантастическом защитном костюме из будущего. Летят отсечённые бесшумной бензопилой моего ножа руки, вываливаются кишки, хлыщет фонтанами кровь.

  Хохляская резня бензопилой.

  Я бешенным кузнечиком скачу меж врагами, широкими взмахами ножа перечёркиваю их тепловые отпечатки в отражении моего тепловизора.

  Поезд прошёл. Выживших не осталось.

  Подбежали партизаны, запыхавшиеся от быстрого бега в толстой тёплой одежде. Тут же начали призывать Ихтиандра, отвернувшись к реке. Ихтиандр не пришёл, несмотря на десятки призывов от десятков людей.

  – Отставить, – рявкнул я, – занять оборону!

  Сюда должны спешить отряды быстрого реагирования противника. Нужно продержаться, пока сапёры не установят заряды.

  Наш увеличившийся вдесятеро отряд двигался обратно. В угрюмом молчании. Нет, не от потерь. Один убитый, двое ранено – все от партизан, не мои. Угрюмые они от молниеносной и беспримерно живодёрской расправой над охраной моста.

  А ведь там даже немцев не было. И пленных не было. Это были наши. Бывшие наши. Перешедшие на сторону врага, одевшие форму противника.

  Дальнейший бой был долгим, но скучным. Да и не бой, перестрелка. Пошедшие в атаку предатели нахватались пуль от меня – я лупил из трофейного МГ, и от СВД и Винторезов моих снайперов, залегли, только стреляли в нашу сторону.

  Потом сапёры доложили, что заряды установлены. Мы открыли шквальный подавляющий огонь из всех стволов по залёгшим в поле предателям, эвакуировались на нужную сторону моста. После следующего огневого налёта пошли в атаку на карателей на этой стороне – тогда у нас и появились потери. Противник был развеян, заряды подорваны.

  А мост – не упал. Заряды были заложены на быки опор, мост просел, но не рухнул, повиснув на собственных ажурных металлоконструкциях. Я тяжко вздохнул, долго и смачно матерился голосом Дарта Вейдера. И побежал резать балки моста ножом. Под пулями предателей.

  Они в меня даже 4 раза попали. Один раз я чуть не сорвался в реку, получив винтовочную пулю прямо в лицо. В лицевую броню.

  А вот когда с диким скрежетом мост рухнул в воду, я и упал вместе с ним. И вот тут и выяснилось, что костюм мой обладает ещё и антигравом. Бася, скотина железномозговая, не мог раньше сказать?

  Антигравом! Я умею летать! Теоретически. Всё опять упёрлось в отсутствие энергии.

  В общем, когда из водной взвеси, поднятой рухнувшим мостом, я появился, аки Христос, скользя по водной глади, даже предатели стрелять не стали. Многие крестились.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю