Текст книги "Львы и Драконы"

Автор книги: Виктор Исьемини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 37

Первое сообщение – о том, что армия ок-Икерна встретилась с гевцами – не слишком встревожило Алекиана. У молодого императора имелся план, а вдобавок – нерушимая вера в торжество этого плана. Алекиан был до такой степени убежден в правоте собственного дела и в том, что успех неизменно сопутствует правому, что не допускал и минутных сомнений в непогрешимости собственной стратегии. К тому же он слепо верил в полководческий талант маршала ок-Икерна, так, что сама мысль о поражении не могла прийти ему в голову. А потому прибытие второго гонца с известием о предстоящей битве ничуть не обеспокоило Алекиана. Он даже не подумал поделиться новостями с офицерами.

Капитан Валент из Гранлота, которого гвардейцы уговорили спросить его величество, пришпорил жеребца и, съехав на обочину, поскакал вперед – туда, где под алым имперским знаменем ехал Алекиан. Конь капитана двигался тяжелым галопом по раскисшей пашне, расшвыривая из-под копыт влажные комья земли. Поравнявшись с императором, гвардеец осведомился:

– Ваше императорское величество, не будет ли каких-нибудь указаний в связи с новостями, привезенными гонцом?

– Продолжайте движение, сэр, – бесстрастно произнес Алекиан, – маршал ок-Икерн вошел в соприкосновение с гевцами. Это означает, что войска противника сейчас к северо-востоку отсюда, а в Геве нас никто не ждет. Маневр маршала увенчался успехом – мы вступим на вражескую землю, тогда как их войско отправилось навстречу сэру Брудо. Возвращайтесь на свое место, капитан, и следуйте дальше.

В голосе императора не было ни волнения за исход предстоящей схватки, ни даже гордости успехом собственного стратегического плана – только спокойная уверенность. Он выступил сразится за правое дело – а потому победит, и все, что он задумал, осуществится.

Альдиец снова направил коня с дороги в сторону и, дождавшись гвардейцев, занял место в походной колонне. В ответ на расспросы рыцарь пожал плечами:

– На севере маршал встретил гевцев, будет битва. Нам – ничего нового.

Пошел дождь. Мелкая серая морось заткала полупрозрачным саваном пространство между серым небом и серой землей. Серая вереница имперских воинов шагала и шагала по серой дороге под серым дождем. Армия шла день за днем, без остановок, без неожиданных маневров, и многим начинало казаться, что в Мире не осталось ничего, кроме серой дороги да серого дождя, источаемого серым небом… Нет цели у этого марша, нет возможности свернуть, нет даже городов и замков, из которых они выступили в поход. Их нет более, ибо над ними светило в синем небе желтое солнце, а ныне – весь Мир сер.

Третий гонец появился ближе к вечеру, когда солдаты авангарда уже высматривали, не блеснут ли за деревьями огоньки костров в заблаговременно разбитом лагере. Из леса, подступившего к левой кромке дороги, выехал изнуренный всадник на взмыленной лошади. Попона коня была сплошь покрыта брызгами грязи, а плащ наездника насквозь промок под дождем, струйки воды, стекавшие по складкам одежды, оставили на замызганной попоне извилистые потеки. В мокром сером тряпье, облепившем фигуру гонца, под слоем грязи с трудом угадывались имперские цвета.

– Мне нужен император, – прохрипел пришелец, и по его виду латники авангарда сразу догадались, что вести гонец привез вовсе не радостные.

Легко отыскав едущего во главе колонны Алекиана, гонец тяжело выдохнул:

– Ваше императорское величество, я привез недобрые вести… Мы разбиты.

Алекиан, не произнося ни слова, уставился на посланца. Тот продолжал:

– Против нас сражались рыцари Гевы, Дрига и Андруха. На их стороне были тролли и еще какие-то новые чудовища. Их невозможно убить, а оружие, которым они сражаются, зачаровано и пробивает любые доспехи. Когда они прорвали строй ванетской пехоты, маршал велел всем спасаться, где Гилфинг поможет, меня послал к вашему императорскому величеству, а сам бросился навстречу этим уродам… Вряд ли он выжил.

Алекиан, не меняясь в лице, обернулся к оруженосцу:

– Позови капитана Валента.

Когда капитан, снова обогнав колонну, состоящую из оруженосцев, телохранителей и знаменосцев Алекиана, подъехал поближе, император коротко бросил:

– Маршал разбит, его армия, похоже, разбежалась.

– Обозу сэр ок-Икерн велел не приближаться к месту сражения, – вставил гонец, – а когда стало ясно, что нам не устоять, велел прислуге двигаться вам навстречу. И беглецам кричал, чтобы двигались навстречу вашему императорскому величеству… и…

Алекиан снова заговорил, обращаясь к сэру Валенту:

– Выделите небольшой отряд с опытным командиром. Пусть попытается собрать людей маршала, кого только удастся. И главное – обоз. Если обоз уцелел, пусть идет за нами и присоединится к арьергарду. Я уверен, что ок-Икерн вел большой обоз, его припасы нам пригодятся. Ступайте.

– Да, ваше императорское…

– И еще, – перебил рыцаря Алекиан, – пусть этот командир при случае разузнает о судьбе маршала. Если сэр Брудо жив, ему надлежит прибыть ко мне.

– Да, ваше императорское… А что с нами? Мы не развернем колонну навстречу беглецам? Возможно, их преследуют?

– Развернуть колонну? – взгляд Алекиана выражал, пожалуй, удивление. – В этом нет нужды. Напротив, мы двинемся в Геву кратчайшим путем. Если маршал разбит, то, значит, все гевское войско сейчас там, на севере. Было бы очень хорошо, если враги преследуют разбитое войско маршала, это могло бы задержать их. Пусть армия движется, не снижая темпа, путь открыт. Ступайте, сэр.

Альдиец, передав офицерам распоряжения императора, добавил от себя:

– Вот так, господа. Армия и даже сам маршал интересовали нашего повелителя, лишь покуда могли быть полезны. Теперь они брошены на произвол судьбы.

Никто из гвардейцев не решился ответить.

* * *

Как только к войску нелюдей присоединились альдийские рыцари с отрядами латников, армия выступила на Гонзор. Походный порядок оказался таков, что кавалерия двигалась в самой середине боевых порядков. Авангардом командовал Кендаг, его солдаты хорошо знали местность – многие еще с тех времен, когда враждовали с Империей. Затем двигался сам король, при нем – придворный маг Вентис с учениками, солдаты в желтых плащах с нашитыми воробьями и, разумеется, вампиресса, нарядившаяся ради боевого похода в черную кольчугу и нацепившая шлем с роскошным плюмажем, разумеется, тоже черного цвета. Дополнял картину черный конь под черной попоной. И только затем ехали альдийцы. Замыкали шествие орки, недавно сошедшиеся под знамена лорда Внешнего Мира. Среди этих далеко не все были опытными воинами, но вооружил их Кендаг хорошо, так что колонна нелюдей выглядела внушительно.

Эльфам было велено двигаться в стороне, параллельно основным силам и не приближаться. Эльфы, среди которых наряду с филькиными ветеранами были новички, могли оказаться не очень-то дружелюбными по отношению к оркам. Да и среди бойцов Внешнего Мира было немало пришлых, разозлить которых наверняка можно было очень быстро. А уж что эльфы такую попытку сделают, можно было не сомневаться.

Когда до гонзорских границ оставалось едва ли два дня пути, Ингви приметил чуть в стороне от протоптанной авангардом дороги каменную глыбу довольно странных очертаний. Рядом со скалой расположились орки – не меньше десятка. Такой крупный камень выглядел странно посреди ровной, как стол, степи, да и форма его показалась королю занятной – будто стоящий на четвереньках великан… или тролль? Точно, тролль! Согнувший спину, опустивший макушку к самой земле, и будто обнявший ручищами пустоту у груди.

– Э, да это же Дрымвенниль! – воскликнула Ннаонна. – Ингви, помнишь?

– Помню, конечно… – демон повернул коня и направился к камню.

Вампиресса двинулась следом. Орки, которые расселись у подножия неподвижной глыбы, завидев приближающуюся пару, поднялись.

– Это что у вас? – осведомился Ингви, разглядывая каменную фигуру.

– Тролль, великий король, – ответил старший, – вот, надумал здесь устроиться. Лорд Кендаг велел нам сторожить до тех пор, пока не закончит.

– Э… закончит – что?

– Это же рождение, – пояснил, будто что-то само собой разумеющееся, начальник караула. – Тролль пришел с севера, из Империи. Шел и ел на ходу. А потом брякнулся на колени… ну, скрутило его. Теперь встанет только, когда их будет двое. Ну, или больше…

– Чего? – переспросила Ннаонна.

– Поехали, – бросил Ингви, – я тебе все по дороге объясню.

– Ну? Давай, объясняй!

– Понимаешь… Этот тролль остановился здесь, чтобы произвести на свет потомство.

– Чего? Так Дрымвенниль – женщина? Но как он?.. Она?.. И с кем?!

– На, говори тише, – поморщился Ингви. – Незачем демонстрировать оркам свою неосведомленность. Дрымвенниль – не мужчина и не женщина. Он тролль, у них нет пола.

– А как же?..

– Ну… как… Я и сам не очень-то представляю, как. В общем, тролли все одного пола и размножаются таким вот образом. Остаются некоторое время на одном месте. Окаменевают совсем – ну, как бабочка в коконе, понимаешь? Защитная реакция организма. Перед тем много едят… А вот когда именно этос ними происходит… ну, то есть у меня есть своего рода теория… Я думаю, что тролли всю жизнь накапливают информацию и эмоции, поэтому они мало говорят и много слушают. Они узнают и узнают Мир, и вот как только количество информации достигает определенного уровня… И, помимо знаний, они наверняка собирают эмоции…

– Стоп! – объявила вампиресса и, прищурившись, поглядела королю в глаза. – А ты не мог бы объяснить это мне ещепроще?

– Да, конечно, извини. Они смотрят, слушают, обдумывают, переживают, копят знания и чувства. Когда сведений и чувств становится так много, что можно поделиться с новым существом, они производят такое существо на свет. Дрымвенниль (если ты не ошиблась и это он) скрючился, окаменел, а когда он встанет – с ним будет маленький. Ну, дитя. Стадо быть, он достаточно много узнал и… как бы это… ну, перечувствовал, испытал, так что готов родить. Это придумал Гангмар, создавая живую не-жизнь, как написано в «Хроникуме». Не прямо написано, конечно, но догадаться можно. В общем, такими Гангмар их создал.

Ннаонна поджала губы.

– Тролли многого лишены, если все одного пола. Странно, что они почитают Гангмара, он создал их обделенными.

* * *

Хотя до сих пор боевые действия велись на территории Ванета, Гезнур был куда лучше осведомлен о перемещениях имперской армии, чем Алекиан – о маневрах гевцев и их союзников. Ванетские графы охотно снабжали противника информацией, за новости щедро платили фенадским серебром.

Наутро после боя армия Гезнура двинулась на восток. На марше короля настигли известия – Алекиан, вопреки ожиданиям гевца, не только не поспешил на помощь остаткам разбитой армии ок-Икерна, но и сменил направление на более южное. Император предпочел более короткий путь в Геву. Гезнур на ходу совещался с капитанами и союзниками – никто не понимал логику поступков противника. Только что Гева нанесла Ванету тяжелое поражение, но это никак не отразилось на имперской стратегии, как будто Алекиан просто не заметил разгрома и гибели тысяч воинов… Теперь Гезнур задумался – а не напрасны ли были все жертвы, не напрасным ли был его отчаянный маневр – вторжение на земли Ванета? Помимо разгрома ок-Икерна, никакой пользы эта операция не принесла – даже добыча оказалась невелика, поскольку гевцы не грабили владений, принадлежащих непосредственно графам, тайным союзникам Гезнура.

Поразмыслив, король Гевы пришел к выводу – нет, все верно, он поступил совершенно правильно, ибо соединись две ванетские армии – и противостоять им не смог бы никто. Однако победа оказалась трудной, гевская конница понесла тяжелые потери, и имперской кавалерии теперь нечего противопоставить.

Получив уточненные сведения о направлении, в котором движется император, Гезнур тоже, в свою очередь, велел сменить направление и двигаться на юго-восток. Ему предстояло совершить марш наперерез армии Алекиана, и встретить императора у западных границ Гевы, неподалеку от Акенра, собственного замка Гезнура.

За день марша войско преодолело больше половины расстояния до гевской границы – благо, добыча была невелика, и обоз не слишком сдерживал колонну. Несколько раз начинал идти дождь, но, милостью Гунгиллы, дорога не раскисла… На привале Гезнур засел за письма. Его безымянный палач-лекарь-цирюльник, обладавший, помимо прочих талантов, и искусством скорого письма, едва поспевал за диктовкой. Военачальники – некромант, Бельвар Андрухский и Трейен, брат герцога Дригского, возглавлявший рыцарей родича в этом походе – полагали, что Гезнур соберет их на военный совет. Но, так и не дождавшись, явились к костру короля сами.

– Ваше величество, – обратился к Гезнуру герцог Андрухский, – не хотите ли поставить нас в известность о дальнейших планах?

Гевец оглянулся и, велев писарю-палачу-цирюльнику готовить новый лист, объяснил:

– Прошу прощения, господа… возможно, я должен был сказать об этом, но никаких особых планов у меня нет. Мы встретим армию Алекиана неподалеку от Акенра и дадим бой. Во всяком случае, пока что имперцы направляются именно к Акнеру. Сейчас я пишу моим вассалам, чтобы готовили доски, плотницкий инструмент и побольше работников. Есть некая идея… Еще пишу в столицу. Пишу, чтобы подвезли как можно больше стрел. Пишу отцу, чтобы прислал всех, кто умеет держаться в седле и склонять пику. Всех, кто способен хотя бы принять первый удар имперской конницы, способен хотя бы свалиться с седла! Если нам удастся сдержать первый натиск кавалерии, у нас будет шанс. Поэтому я прошу прислать всех – стариков, юнцов, даже калек, способных усидеть в седле. А уж доспехов, гилфинговой милостью, после вчерашней драки у нас имеется в избытке.

Король оглядел притихших союзников и грустно закончил.

– Да, именно так. Мы бросим, если потребуется, под копыта имперской конницы всех дворян Гевы – лишь бы выстоять при первом натиске. А для чего еще живут рыцари? Именно для того, чтобы умереть, сражаясь за сеньора и свою страну. Через несколько дней мы встретим имперскую армию, и тогда решится – быть ли Геве. Да не только Геве! Быть ли Андруху, Дригу, Фенаде… Да и вашему Могнаку, маршал тоже – быть ли. Если нет, если мы проиграем, в Мире не останется ничего, кроме императора и его послушных рабов. Через несколько дней решится судьба Мира, ни больше, ни меньше… Ступайте к своим людям, господа, и постарайтесь объяснить им то, что я сейчас сказал. А теперь прошу прощения, мне нужно составить еще несколько писем.

Глава 38

Гева встретила имперскую армию дождем – будто стремилась оправдать славу «мокрого королевства». Все и вся бежало при появлении авангарда грозного войска с запада, оставался только дождь. Взору имперцев предстали мокнущие под монотонно бесконечно падающими каплями убранные поля и голые, сбросившие листву, рощи. Ни дымка из деревенских трубы, ни прохожего – жители ушли вглубь страны, прихватив, разумеется, все, что смогли унести. Не лаяли собаки, не слышно было мычанья и блеянья… Только шорох и шепот дождя. На дорогах расползаются в серую кашу тысячи отпечатков копыт и глубокие колеи, оставленные многочисленными повозками.

Алекиан велел разослать усиленные дозоры и расположить войско в брошенном селе. Деревенские домишки оказались до того убогими, что Алекиан предпочел мокнуть под дождем, покуда разобьют шатер. Теперь следовало подтянуть обозы и дождаться отставших – на вражеской территории квартирьеры не подготовили новый бивуак и не запасли фураж и провиант. К тому же двигаться дальше в непогоду было не с руки, тогда как единственная дорога на восток шла мимо внушительного замка. Ни пройти мимо, ни осадить, покуда не пришел обоз со снаряжением и запасами – только ждать.

Вернувшись, разведчики доложили, что обнаружили неприятельский стан – гевцы, похоже, прибыли накануне и тоже только что разбили лагерь, но у них, по крайней мере, нет проблем с фуражом и провиантом – все необходимое доставляют из замка Анрак.

Услышав, что впереди родовое владение гевского короля, Алекиан заявил капитанам, что это весьма удачно – теперь-то гевец наверняка даст бой и не потребуется бродить, преследуя его, по «мокрому королевству». Свой-то собственный замок он наверняка станет защищать. Полководцы не разделяли оптимизма главнокомандующего: гевец сам вторгался на ванетскую территорию, он не побоится снова скрестить мечи с врагом. К тому же разведчики донесли, что из неприятельского лагеря доносится стук топоров, там что-то сооружают. Ветераны припомнили Арникскую битву и осаду Альды – кстати, как и тогда, идет дождь. Вернее – некстати. Все, как это обычно бывает на подобных советах, принялись демонстрировать собственную осведомленность в военной науке, припоминая перипетии давней кампании, отмалчивался один Валент Гранлотский, сражавшийся в Альдийской войне против имперцев – ему было не с руки припоминать свои подвиги. Зато остальные говорили, перебивая друг друга, много и горячо. Припомнили и военную хитрость демона, заманившего гонзорскую кавалерию в ловушку, и его фокус с дождем… Так ничего не решили, пока Алекиан не прекратил бесполезный совет и не отослал капитанов к их отрядам.

Дождь, монотонный и унылый, шел большую часть ночи, под утро стих, однако солнце так и не вышло. Многим имперцам пришлось ночевать под открытым небом, теперь они развели костры и попытались просушить мокрое платье. Едкий дым от сырого хвороста смешался с вонючим паром, источаемым сохнущими одеждами. Капитаны и военачальники разослали солдат рубить деревья и обыскать округу – следовало обустроить лагерь и собрать припасы, поскольку продовольствие подходило к концу. Недостатка не было только в фураже, заготовленное местными крестьянами сено гевцы не успели вывезти. Вскоре за холмами там и сям поднялись столбы дыма – не найдя добычи, имперцы жгли поселения в округе. Несколько раз принимался идти дождь, но Гунгилла милостива – всякий раз быстро прекращался.

Над имперским лагерем повисла удушливая дымка и смрад, источаемый нечистотами и сохнущим тряпьем. Тогерцы с тильцами были недовольны и злобно косились друг на друга, виня соседей в том, что оказались в столь бедственном положении. Те и другие охотней принялись бы резать недавних противников, чем гевцев. Валент распорядился переместить тильское войско в сторону от основного лагеря и разместил между ним и ополчением Тогера две роты гвардии. Вдобавок воинам выдали урезанный паек, все были злы и наверняка подумывали о бунте, но молчали, памятуя о том, как скор на расправу молодой император…

Алекиан выслушал доклады разведчиков, те доносили, что лагерь гевцев довольно велик, то есть противник многочислен… еще выяснилось, что гевцы передвинули за ночь лагерь под стены Анрака, и теперь атаковать их – означает штурмовать большой хорошо укрепленный замок. Пройти мимо тоже невозможно – тогда гевское войско окажется между основными силами имперцев и обозом. С обозом идут отставшие на марше, а также резерв – большие силы, но вряд ли они смогут отразить нападение Гезнура. Оставалось ждать… и после того, как соединятся все отряды имперской армии – попытаться дать бой. Спешка, с которой император стремился на восток, оказалась напрасной.

Прошел еще день – и на дороге показались фургоны, окруженные конвоем. Вопреки ожиданиям, сперва к войску Алекиана присоединился не арьергард с обозом, а остатки северной армии, приведенные Кенпертом. Придворный щеголь оказался не только отважным бойцом, но и осмотрительным командиром. Ему удалось собрать несколько сот уцелевших после разгрома ополченцев, а также обоз, благоразумно удаленный от места схватки ок-Икерном. Сам имперский маршал тоже ехал с Кенпертом, но… Сэра Брудо было трудно узнать. Оборванный, с всклокоченными сильно поседевшими волосами и нечесаной бородой, рыцарь никому не позволял к себе приблизиться. Он тревожно озирался и постоянно бормотал невнятные оправдания:

– Я тоже был там, я тоже сражался… нет, я не прошу прощения, потому что я тоже сражался… и я победил, победил…

Едва взглянув на маршала, странно равнодушный Алекиан отвернулся и бросил оруженосцам:

– Он сошел с ума. Отправьте сэра Брудо в Валлахал, пусть о нем там позаботятся, но и запрут пусть понадежней. Отправить немедленно. Сэр Кенперт, расскажите мне, что за новые чудовища объявились в войске Гевы?

* * *

Войско короля Альды было обнаружено гонзорцами только на подходе к границе. Что оказалось причиной нерасторопности местных владетелей? То ли тем, что дозоры в Ничейных Полях были малочисленны, ибо большая часть рыцарей отправилась с императором в поход на Геву? То ли тем, что гонзорцы уповали на договор с орками, подписанный Алекианом? Ведь набеги нелюдей в самом деле прекратились! А может, местные полагали, что осенью никто не потревожит южной границы? Как бы там ни было, оркско-альдийское войско вышло из Ничейных Полей и вступило в приграничную полосу, всхолмленную, поросшую редкими рощицами.

Здесь-то и произошла встреча с дозором имперцев. Когда орки из авангарда донесли, что замечены гонзорские всадники, Ингви с кавалерией подтянулся в голову колонны и вместо пеших пикетов на разведку были высланы конные разъезды альдийцев. А вскоре дозорные возвратились с известием – гонзорцы стоят на гребне холма, поджидая войско Ингви, и старательно машут Гунгиллиными ветвями.

Демон остановил движение и сам, сопровождаемый конным конвоем, выехал вперед. Заметив всадников, гонзорцы на холме принялись махать ветками еще энергичней, вовсю демонстрируя мирные намерения. Ингви помахал им снизу и двинул коня на холм.

Делегацией по встрече командовал сэр Менгрон из Маултона – тесть Кендага. Рыцарь неуверенно поприветствовал короля-демона и осведомился, с какой целью движется его величество к гонзорской границе.

– Я, добрый сэр Менгрон, намерен потребовать ответа у императора Алекиана, поскольку считаю себя оскорбленным и обиженным недопустимыми действиями подданных его императорского величества. Ну и если ответ Алекиана меня не удовлетворит, я, пожалуй, объявлю Империи войну. До тех пор, пока Алекиан не принес извинения, я считаю себя вправе возмещать ущерб самостоятельно.

Пока Ингви говорил, рыцарь снова и снова пересчитывал орков в колоннах, подходящих к холму с юга. Перехватив его взгляд, демон пояснил:

– Его императорское величество поступил весьма неосмотрительно, нанося мне обиду. Такое легкомыслие может привести к новой Великой войне. Именно сейчас вы, сэр, наблюдаете авангард армии орков.

– Да, – подтвердила Ннаонна, – мы хотим повторить поход дедушки Гериана.

Менгрон скорчил кислую гримасу.

– К сожалению, ваше величество, – заявил дворянин, – мне придется воспротивиться вашим планам. Однако быть может, все дело в некоем недоразумении? И это недоразумение легко разрешить? Я предлагаю вам остановиться и не пересекать границ Гонзора. Изложите ваши претензии в письме его императорскому величеству, и я обещаю, что гонец будет отправлен к Алекиану без промедления.

– К сожалению, – в тон отозвался Ингви, – я не могу воспользоваться вашим любезным предложением. Я почитаю себя оскорбленным, и никакие объяснения Алекиана не вернут жизни моему подданному, убитому имперскими агентами. Видите ли, у меня есть некоторый опыт общения с императорами – а потому я не сомневаюсь, что все мои требования будут удовлетворены и необходимые извинения Алекиан мне принесет… в Гонзор. В столицу этого края, которую я намереваюсь захватить!

– Да… но…

– Никаких «но», сэр Менгрон! Одно дело, если претензии императору высказываются у границ его владений, и совсем другое дело – если они звучат из оккупированной столицы имперской провинции!

* * *

Каждый день подходили подкрепления – из гевского захолустья, из Андруха, из Дрига. Сперва Гезнур лично встречал вновь прибывших, потом перестал, чтобы не расстраиваться жалким видом являющихся в лагерь добровольцев. Гева, хотя и одно из крупнейших королевств Империи, тем не менее, уже отправила в войско всех, кого только могла. Теперь приезжали дряхлые рыцари, на старости лет воспылавшие желанием последний раз послужить короне и окончить дни не в постели, а на бранном поле. Приезжали юнцы, только-только вышедшие из подросткового возраста. Этих привлекали трофейные доспехи и оружие, щедро выдаваемые королем Гевы. Наивные ребята мечтали о подвигах, эти грезы привлекли даже нескольких юных болотников… Довольно большой отряд латников прислал из столицы Гюголан, командовавший ими капитан вручил Гезнуру письмо старика, где стояли, между прочим, такие слова: «…и надеюсь, ты знаешь, что делаешь, так как в Геве не осталось больше людей, способных сражаться». Прослышав о первой победе, к армии присоединились несколько отрядов наемников – поскольку сезон закончился, и найма не предвиделось, почему бы не попытать счастья под знаменами победоносного монарха? По крайней мере, часть жалованья в этом походе платит казна… Некроманты не успели увеличить численность войска мертвых, они спешно готовили к битве оружие и доспехи, а также занимались изготовлением усиленных магией стрел. Этим оружием снабдили королевских стрелков. Кроме того, плотники соорудили шесть деревянных башен. Наблюдая за возведением громад, дворяне гадали, какой хитростью Гезнур вынудит имперцев атаковать эти сооружения.

Кто пришел под знамя с драконом из наивности, кто из жадности, а кто и по откровенной глупости – но гевская армия восстановила численность после кровопролитной битвы с имперцами ок-Икерна. К сожалению, качественно эта армия заметно уступала войску Алекиана… А император тоже подтягивал резервы и готовился выступать.

Около недели армии простояли друг против друга, затем Гезнуру донесли, что во вражеском лагере замечена суета – похоже, имперцы желают выступить в поход. Король лично съездил на разведку, понаблюдал за сборами в имперском лагере, проследил, как перемещаются высланные Алекианом разъезды и дозоры… По всему выходило, что император двинется по дороге, идущей мимо Анрака, но, разумеется, не доходя до замка, свернет через поле на другую дорогу, проходящую севернее, и двинется в обход с тем, чтобы прорваться к центральным областям Гевы. К югу находятся болота и редколесье, там армия не пройдет, дорога у стен замка, под обстрелом, тоже исключается – значит, Алекиану остается только северный маршрут. Через вспаханное, засеянное озимыми, поле, раскисшее из-за постоянных дождей. Что ж, значит, именно там, на поле имперцев и предстоит встретить войску под знаменем с белым драконом…

Гезнур велел перекопать рвами дорогу, огибающую замок Анрак – чтобы затруднить движение по ней, если имперцы все же рискнут двигаться этим путем. Если Алекиан выберет этот маршрут, гевцы успеют возвратиться и перехватить его на марше под анракскими стенами.

Затем отряды наемников один за другим стали сниматься с лагеря и уходить на север. Деревянные башни разобрали и по частям повезли туда же – установить на засеянном озимью поле. На поле Анракского сражения, которому, вне всяких сомнений, суждено войти в историю – независимо от исхода.