Текст книги "Все сказки мира"

Автор книги: Виктор Исьемини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 9

Волновался я ровно до той секунды, когда окончательно убедился, что разбойники вместе с их союзниками нападут именно на сам город. Я-то на их месте ни за что такого делать не стал бы, но у этих людей есть своеобразное понятие чести… И оно призывает их атаковать вражескую столицу, бросить открытый вызов царю и его воинам вместо того, чтобы выбрать более удобное для десанта местечко. Даже не будь здесь меня – что помешало бы местным исполнить хотя бы фокус с бочками? Ах да, я знаю, что помешало бы – все то же пресловутое понятие чести! В бытность мою королем Альды я немало наслушался этого: «честь», «бесчестье»! Любой мой гениальный замысел в военной либо гражданской сфере знать встречала в штыки – как же, бесчестье… Вот простолюдины и церковники – те мгновенно находили в моих предложениях практическую выгоду и легко примирялись с угрызениями совести, если что… Особенно церковники…

У входа в залив показались корабли врага… Отсюда, с вершины господствующего над городом и портом холма, зрелище было необычайно красивым, по лазурной глади моря скользили разнокалиберные суда под надутыми парусами всех цветов радуги. Собственно, паруса лишь изначально были разноцветными, а теперь они приобрели разные оттенки серого цвета, что, впрочем, делало картину более благородной, что ли… Во всяком случае, весь флот выглядел… как бы это сказать… однородным… Впереди шли знаменитые драккары, о которых я много слышал, но толком рассмотреть мог впервые. Длинные лодки, не более того. Узкие, довольно стройные, нос приподнят и украшен головой змея, по бортам – щиты. Не сомневаюсь, что идя на веслах такой корабль может развить приличную скорость, но сейчас им этого не требовалось. Момент для атаки был выбран удачно – их паруса наполнял бриз и воины не утомляли руки греблей, сберегая силы для рукопашной… Драккаров, как и сулил Проныра, было четыре – да еще около трех дюжин парусников с Карассы. Наверняка на них сейчас все мужское население острова – собрались грабить Эману, после того, как по нему пройдутся северяне и побьют защитников.

Я посмотрел на вражеский флагман сквозь мою «гляделочку» – тавматургический аналог подзорной трубы. На носу драккара, там, где обычно стоит предводитель, находились двое. Один – бородатый детина в кольчуге и стальном шлеме, вероятно «знаменитый конунг Трорм Оди», о котором Проныра говорил, что этот считается вторым по храбрости и силе среди разбойников, уступая лишь Хольну Плешивому, который полтора года назад взял дань с Энмара. Рядом с конунгом стоял несомненно островитянин (в смысле, местный, с Архипелага) – но этот, в отличие от большинства своих тщедушных соотечественников, габаритами почти не уступал здоровяку северянину. Тока Торгич, царь Карассы. Знаменитый ренегат, подражая союзникам-северянам, заплел свои кудряшки в косы, так что теперь они топорщились из-под шлема, напоминая более всего рога, поскольку изгибались и упруго пружинили. Тока Торгич, видимо, старался во всем походить на своего компаньона, конунга варваров – однако против природы не попрешь, так что происхождение лезло из смуглого носатого островитянина, как его кучеряшки (хотя и собранные в косы) – из-под тяжелого шлема…

Я огляделся:

– Филька? – эльф кивнул мне, – Вевен?

Этот тоже был наготове. Отлично, осталось только последнее – Кендаг и его лучники. Ага, вот и Лорд Внешнего Мира бежит ко мне, придерживая тяжелые ножны – сегодня он нацепил на себя все оставшиеся у него железки и выглядел необычайно внушительно. Если все пройдет, как задумывалось – ему пользоваться этим оружием не придется. А если придется – боюсь, оно мало поможет…

– …Ингви, мой сброд готов, – Кендагу сегодня пришлось тяжеленько. Ведь он должен был расставить сотни стрелков так, чтобы соблюсти секторы обстрела, прицельную дальность и прочие тактические штучки (Кендаг, кстати, во всем этом разбирается не в пример мне, так что к нему я с советами не лез), да еще и иметь возможность командовать ими всеми. Не сомневаюсь, что Кендаг справился отлично.

Тем временем флот вошел в залив, естественно, огибая Сторожевой утес на приличном расстоянии. Филька вопросительно поглядел на меня – я помотал головой. Еще рано. Я хочу разогнать только карассцев, а северян уничтожить, иначе они смогут повторить в другом месте – а там нам нечего будет им противопоставить… Значит, из залива их выпускать нельзя, пусть углубятся как следует. Их ничего пугать не должно… Берег пуст, около двух десятков покинутых парусников болтаются на приколе… Правда с парусами, раздутыми магическим ветром – надеюсь, этого никто не заметит, так же, как и куч хвороста, сложенных на носах суденышек… Стоп – я только сейчас осознал свою ошибку. На берегу должна была стоять толпа мужчин с оружием, приплясывать и орать – это было бы естественно… Как же я не подумал-то? Авось северяне ничего не заподозрят и решат, что эманские мужички в ужасе разбежались при их приближении… А вот теперь, пожалуй, пора. Внезапно накатило волнение, я не мог произнести ни слова. Молча я поманил Вевена на намеченное место и, поскольку он мешкал, подскочил к нему и подтащил за рукав к своему прибору. И вот над нами вознеслась огромная фигура Гили Доброго – с изумленно-обиженной миной на круглом лице Вевена…

* * *

 
Матросы продали винт эскимосам
За бочку вина
 

И. Кормильцев

Ингви все так же молча указал Вевену на копье – сегодня оно искрилось и блистало из-за наложенных чар. Копье изображало молнию. Гермафродит взял оружие, Филька поднял лук и кивнул. Иллюзорный Гили метнул молнию… Яркая вспышка ослепительно полыхнула на передовом корабле северян. Ярким пламенем занялся парус, на десятки метров в стороны сыпанули огненные брызги… Занялись пожары еще на нескольких судах… Карасские суда замедлили ход, пытаясь развернуться, несколько парусников столкнулись между собой, другие совершали сложные маневры, чтобы бежать вопреки встречному ветру, лишь несколько из них продолжали идти прежним курсом, следуя за драккарами, которые так и не свернули, за исключением флагмана, который потерял ход из-за нанесенных «молнией» повреждений. На нем тушили пожар и можно было разглядеть какие-то темно-синие вспышки. Несколько ополченцев из Кендагова войска сдуру пустили вслед за Филькой стрелы, которые упали далеко от драккаров. Кендаг, ругаясь, побежал к стрелкам… Глядя за продвижением кораблей северян, Ингви констатировал:

– Они и впрямь бесстрашны… Похвально, но глупо… Ну же, давай, Сарнак…

Словно услышав этот призыв, Сарнак махнул рукой отданным в его распоряжение ополченцам – те взмахнули тесаками, рубя причальные канаты, удерживающие у берега суда с надутыми парусами, другие швырнули факелы в кучи хвороста. Парусники пошли наперерез остаткам вражеского флота. Пламя на них разгоралось и наконец они врезались в драккары и карасские лодки, превращаясь вместе с ними в один большой костер. Впрочем, три горящие посудины остались на месте и покачивались у берега, медленно пожираемые огнем… Приставленные к ним эманцы и сегодня сперли заколдованный янтарь.

– Ну и народец у тебя, царь, – обернулся к Лучичу демон, – это ж надо… Вевен, вы сложите-ка руки на груди и с удовлетворенным видом глядите вниз. Вот так. Но эти ваши людишки… Украсть мою колдовскую снасть… Перед самой схваткой…

– Они не верили в твой успех, – пояснил царь, – думали, что стянут волшебные амулеты и спрячутся, пока другие станут биться с северянами… Я примерно накажу их… А твой замысел – вот, значит, какой он… А что…

Царя прервал громкий грохот и плеск – несколько карасских суденышек отнесло к Сторожевому утесу и люди Липича скинули-таки на них валуны… Раздался новый взрыв воплей – из пламени, пылающего на воде посреди залива, показался черный нос драккара! За ним – второй. Два дымяшихся судна вывалились из костра и медленно пошли в сторону городских причалов на веслах, озаряемые синеватыми сполохами, ритмично вспыхивающими вокруг нескольких человек там, на драккарах. Ингви глянул на них сквозь свой амулет. Ему удалось рассмотреть северян в просторных плащах, которые махали чем-то наподобие посохов, за навершиями которых тянулись пряди синеватого магического свечения. Пламя, сбиваемое этими штуками, заметно шло на убыль. Колдуны. Ингви, стараясь выглядеть поувереннее, обернулся к царю:

– Второй акт нашего представления! Кендаг, где ты там?!

Кендаг уже бежал к нему, снизу по улице спешил Сарнак со своей командой поджигателей…

Два сильно поврежденных драккара ткнулись к берегу, с них вопя посыпались северяне, явно разъяренные подлым сопротивлением и жаждущие кровавой мести. Сбившись в большую толпу они загородились щитами и двинулись вверх.

– Пора! – Ингви обернулся к морякам «Листы», выкатившим бочки, обмотанные тряпьем и обильно политые маслом, – а то они разбегутся. Поджигайте и пускайте – одну за другой!

Северные варвары двигались вверх не спеша, берегли дыхание. Они, разумеется, заметили толпу на вершине холма, как будто готовую к отпору. Но что поделаешь! Люди на холме расступились – и на пришельцев с грохотом покатились пылающие бочки, разбрасывая искры и лоскуты пламени. Одновременно на врагов посыпались стрелы. Едва ли половина лучников попадала в цель, однако и этого оказалось довольно. Около сотни пиратов оказались зажаты между морем и костром из пылающих бочек, причем на них продолжали обрушиваться все новые огненные снаряды – и ливень стрел. Ни о каком сражении не могло быть и речи – это уже была бойня. Часть северян кинулась к своим кораблям, несколько человек полезли через заборы вправо и влево с улицы, по которой катились горящие бочки, остальные метались среди горящих обломков и луж масла, уворачиваясь от новых бочек и поражаемые хаотично падающими стрелами. Хваленое мужество северян тоже было небезграничным – да и что, собственно, они могли поделать, уничтожаемые на расстоянии и лишенные возможности нанести ответный удар. Сегодня их погубила самонадеянная отвага и чрезмерная уверенность в том, что противник – ничтожен и слаб…

Вскоре все было кончено. Царь повел свою гвардию и лучших из числа ополченцев вниз – отлавливать спрятавшихся по дворам северян и добивать раненых на берегу. Единственный прокол – часть врагов умудрилась отойти от берега на одном из полусгоревших судов, десятка три – не больше. Наперерез им уже шли от берега парусники, команды которых прятались до поры в прибрежных скалах. Ингви им никакого приказа не давал, даже не знал о них, считая необходимым сосредоточится на главном.

– Ну что? – обернулся он к своим друзьям, – Наша взяла! Предоставим царю и Липичу совершить в этой войне последние подвиги, а? Тогда – домой!

* * *

Вернувшись «домой», Ингви заявил:

– Великие воины и могущественные колдуны после ратных трудов нуждаются в отдыхе, – и завалился спать, в твердой уверенности, что о недобитых врагах беспокоиться нечего.

Однако поспать ему не дали. Едва демон задремал, как его принялась трясти за плечо Ннаонна:

– Ингви! Ингви, проснись!

– …Ну?.. Чего еще?..

– Ингви, царь за тобой прислал. Ну просыпайся же…

– Ладно, ладно… Сейчас… проснусь…

Во дворе послышались приглушенные голоса, внутрь заглянул Филька.

– Да иду я, иду, – сварливым голосом бросил ему Ингви.

– Да нет, я тут это… Старик наш пришел… Новости принес…

– Какой еще старик?

– Да Рунгач же!

Ингви сел и потянулся:

– Старик… Да он тебе во внуки годится. Что, Рунгач, какие новости?

Вести, принесенные царем Малой Руганы, были в основном печальные. Во-первых, на флагманском драккаре, о котором все как-то забыли, пожар довольно быстро был потушен и судно на веслах уползло из залива. Враги мудро отступили, вместо того, чтобы лезть в ловушку… Причем Липич со своего поста на скале заметил, что Трорм Оди взял курс не на Карассу, а пошел вдоль берега Эману на северо-запад с целью непонятной и пугающей. Во-вторых, другой обгоревший драккар, хотя и атакованный едва ли не дюжиной эманских парусников, сумел также отбиться и уйти в открытое море, нанеся большие потери местным (в рукопашной схватке разъяренные разбойники казались неуязвимыми); и, наконец, где-то прятались оставшиеся на берегу разбойники – их еще не закончили вылавливать. Так что в пригороде то и дело вспыхивают схватки. Выслушав шкипера, Ингви обернулся к присланному из дворца человеку:

– А что от меня хочет царь Лучич?

– Великий царь желает, чтобы ты, чужеземец, немедленно явился к нему в палаты!

– Ого! «Желает! Немедленно!» Как заговорили эти людишки, едва опасность миновала, – обратился демон к своим друзьям, – таким тоном не зовут спасителя получать причитающееся вознаграждение. Дело явно нечисто. Ладно, передай царю, что я уже бегу со всех ног.

Объявив это посланцу, Ингви медленно побрел по двору, озираясь в поисках кувшина с водой. Обнаружив сосуд, он напился, затем подозвал Кендага и, попросив орка помочь, принялся умываться.

– Ты еще здесь? – осведомился он, заметив, что присланный к нему царедворец все еще топчется рядом, глядя довольно сердито.

– Царь ждет!

– И правильно делает. Пусть ждет. Ладно, сейчас пойдем…

Как обычно и бывает в подобной ситуации, показное недовольство слуги – верный признак сердитого настроения господина. Царь Лучич в ожидании наемника расхаживал по двору перед строем вояк, которых вновь возглавлял Липич. Тамейон совершенно не выглядел сконфуженным или виноватым, должно быть посчитал, что скинутые со Сторожевого утеса камни сделали его героем.

– Чужеземец! – сразу загремел царь (куда только подевались его недавние уныние и нерешительность!), – Почему ты перестал биться с разбойниками?! Тебе известно, сколько моих людей погибло сегодня в городе? А в заливе – они потопили три корабля!.. Почему ты молчишь?

Ингви молча топтался перед яростно орущим Лучичем и рассматривал носки своих грязных сапог, затем медленно поднял взгляд:

– А что я должен был делать? Лазить по пустырям и зарослям колючек, вылавливая прячущихся варваров, которых мое колдовство перепугало сегодня до полусмерти? Для этого есть стража, начальник которой сегодня вообще не принимал участия в битве. Вот он стоит, ухмыляется, как будто только что выиграл войну… – вообще-то Липич не ухмылялся, но Ингви был раздосадован и крики царя его завели, – или это просто предлог для того, чтобы не платить мне обещанного? Пожалуй, что так… Ну что ж – не советую.

Демон испытующе уставился в глаза царю, попытавшись напустить на себя максимально грозный вид – Лучич растерялся, поскольку, являясь самодержавным владыкой, несомненно не привык, что вспышки его ярости не действуют однозначно устрашающе. С другой стороны, чужеземец обладал могуществом, что доказал сегодня совершенно определенно. Пауза затягивалась. Вдруг двери палат распахнулись и из дворца легко и весело вырвалась стайка женщин в легких пестрых накидках. Лучич, найдя наконец-то выход копившемуся раздражению, рявкнул на них. Ингви не все разобрал в его скороговорке, но общее содержание было ясно – мол, я же ясно приказал не показывать носа из дворца, пока не закончится драка с северянами. Мол, кыш домой! Мол, вот я вам задам! Женщины так же легко и весело повернулись и припустили обратно. В дверях та, что бежала последней (хорошенькая смуглянка) обернулась и показала грозному Алгано Лучичу розовый язычок. Затем заливисто засмеялась и нырнула внутрь. Из-за двери послышался приглушенный писк и мягкий шум – девчонка с кем-то столкнулась в коридоре. На свет, потирая плечо и близоруко щурясь, вышел подобие Гили Вевен. Пройдя пару шагов, гермафродит обернулся и подождал, пока два стражника выволокут под руки Проныру.

– Да-да, – спокойно говорил Вевен, – я огласил это решение Гили Доброго и оно теперь справедливо и незыблемо. Ваша с чужеземным колдуном доля в этом деле равна. И получите вы поровну.

– Ага, – ухмыльнулся Ингви, – так все-таки получим! А, царь? – тот безмолвствовал, – Слышь, Проныра, а царь-то вообще собирался мне не платить. Ну и тебе, значит, раз наша доля равна…

Толстый коротышка молча открывал и закрывал рот… Царская несправедливость его ошарашила. Вевен просеменил к царю и принялся что-то быстро шептать Алгано Лучичу на ухо, поминутно озираясь на Ингви и Проныру, затем объявил:

– Царское слово нерушимо, чужеземец. Однако великий царь поторопился, призвав тебя во дворец… Битва с варварами еще не завершена. Ступай и жди до завтра в отведенном тебе жилище. А если какие-либо вопросы нуждаются в суде Гили – завтра же вы все получите решения Доброго. Теперь же, я полагаю, тамейону надлежит изловить последних разбойников и очистить от них пригород…

Возразить на это вроде бы было нечего… Пока…

ГЛАВА 10

В смутном настроении Ингви с друзьями отправился назад.

– Ну не знаю… – наконец промолвил демон, – ну не нравится мне все это… Рунгач, а ты что об этом скажешь?.. Молчишь…

Старый царь Малой Руганы прятал глаза и выглядел ужасно несчастным. К друзьям подкатился Проныра:

– Неблагодарность царей не знает границ… Каждый раз, когда такое происходит, чувствуешь возмущение и удивление, а это происходит вновь и вновь… Сколько раз я сталкиваюсь с неблагодарностью владык и зарекаюсь иметь с ними дело – но все повторяется… О, как они просят и умоляют спасти их вначале… Нет сил отказать…

– Тонкое наблюдение, – буркнул демон, – а что ты думаешь о решении Гили насчет нас с тобой? Что плата пополам…

– О, справедливо, справедливо! Однако получить бы нам нашу награду – я не знаю, верить ли самому подобию? – волнующийся Проныра заговорил на общем гораздо хуже.

– Хе, я не знаю даже, стоит ли оставаться на ночь в городе, – задумчиво протянул Ингви, – полагаю, что прячущихся разбойников Липич будет ловить всю ночь… А ночью всякое может случиться…

– Это точно! – поддакнул Филька. – Хорошо бы они попытались…

Эльф положил ладонь на рукоять кинжала и мечтательно закатил глаза, Кендаг кивнул, Ннаонна сделала кислую мину, а Сарнак вроде бы совершенно не слушал – он погрузился в меланхоличные размышления. Колдун пребывал в тоске, казалось, еще более глубокой, чем даже обычно в последнее время…

– Готовь «Листу», царь Рунгач, – заключил Ингви, – мы выходим в открытое море. И тебе, Проныра, советую.

Проныра закивал, совершенно соглашаясь с демоном. Более того, было похоже, что он в страхе за свою шкуру не собирается расставаться с Ингви до самого порта, где «Листа» с «Фельпютом» уже вновь стояли борт-о-борт… Так они и шли вниз к морю вместе, причем толстяк постоянно озирался и старался затесаться между чужеземцами.

Сегодня Проныра не стал беречь наряд от морской воды – кинулся к своему суденышку и, мокрый по пояс, торопливо забрался на палубу. Там он принялся орать и размахивать широкими рукавами, постоянно кося черными глазками на «Листу», где тоже готовились к выходу в море, хотя и с меньшей суетой… В трехстах метрах от скал, ограждающих залив, Рунгач велел бросить якорь, «Фельпют» тут же оказался рядом – Проныра, очевидно, решил постоянно находиться неподалеку от чужеземцев. Им он доверял больше, чем Алгано Лучичу и надеялся на их защиту. На рассвете Ингви проснулся от криков островитян – моряки обоих суденышек наперебой орали и очень энергично тыкали пальцами в сторону берега – со стороны острова в море где-то далеко тянулись черные и жирные клубы дыма, там пылали пожары… Из-за Сторожевого утеса показался парус, Ингви пробурчал: «Сейчас узнаем новости». Вестником оказался давешний царедворец, но вел он себя куда вежливее вчерашнего:

– Великий царь очень просит уважаемых чужеземных чародеев пожаловать во дворец… – и все это сопровождалось непрерывными поклонами и прикладываниями рук к груди…

– Очень просит, значит… А не «желает немедленно»? Нет? Что же такое случилось? – посланец замялся, – ну ладно, как там тебя, мы ведь все равно все узнаем, тем более, что дым хорошо видно даже отсюда. Лучше говори прямо – в чем дело?

Оказалось, что перед рассветом Трорм Оди с Токой Торгичем высадились в северной части острова и теперь жгут и режут все, что только возможно. Отряд из примерно полусотни северян и ста с небольшим карасских ренегатов не спеша продвигается по острову, направляясь к столице… Поскольку почти все мужчины Эману собрались в городе, на их пути встать некому.

Во дворце чужеземцев встретил Лучич, который подобно своему придворному вновь обрел хорошие манеры:

– Враг приближается, чародей… Я вновь прошу тебя защитить Большой Длинный Эману…

– А как насчет моей награды? Проблем не будет?

– Ты можешь получить ее немедленно…

– Еще бы! Или я сейчас заберу с Пронырой половину – или Тока с северянином заберут все… Проныра! Эй, Проныра, спускайся в подвал и отсчитывай причитающуюся нам половину казны, а я пока займусь работой…

– Но… э-э-э…

– Не бойся, я прослежу, чтобы тебя не обидели… Когда вернусь. А ты, царь, проследишь, чтобы Проныра с сокровищами не покинул остров до моего возвращения.

* * *

Алгано Лучич, как и подобает царю, пожелал сам возглавить поход. С ним шло все ополчение, поскольку вчера никто не расходился. Мужчины Большого Длинного Эману ожидали праздничного пира, который непременно должен был устроить царь по случаю победы. Правда, по мере продвижения на север, войско, ведомое царем, быстро таяло – уж очень красноречивы были клубы дыма впереди, застилающие горизонт… Вояки норовили нырнуть в придорожные заросли…

Через несколько часов (от войска к тому времени едва ли осталась половина) навстречу стали попадаться беженцы – жители внутренних районов острова. Они гнали огромные стада коз и овец. Продвижение войска замедлилось, а затем пришлось совсем остановиться, поскольку пастухи и животные перегородили единственную дорогу. Ополченцы сгрудились в какой-то лощине, отделенной от дороги вереницей чахлых акаций, хоть немного останавливающих густую пыль, поднимаемую десятками тысяч копыт. Ингви, наблюдавший за прохождением очередного стада, что-то обдумывал, закусив губу. Воины, довольные остановкой, кучками сидели и лежали на пропыленной выжженной солнцем траве… Наконец демон что-то решил и обратился к царю:

– Их нужно остановить, этих пастухов.

– Что это значит? – удивленно спросил Лучич.

Царь перед этим как раз беседовал с тамейоном о том, что продвинуться к северу не удастся из-за того, что дорога занята, а чуть южнее их путь как раз проходил через подходящую для схватки лощину, туда и следует отступить и приготовиться к бою.

– Я говорю, что нужно все эти стада развести по окрестным долинкам. И пусть ждут сигнала.

– Какого еще сигнала?

– Моего сигнала. Пусть по команде гонят овец со всех сторон на дорогу, когда там появятся северяне. И еще хорошо бы, чтобы сзади тоже побежали эти твари.

– Их заметят, – включился в разговор Липич.

– А мы станем здесь, на холмике – враги увидят нас издалека и не станут лазить по кустам, разыскивая прячущихся пастухов.

– Пастухи не захотят… участвовать в этом… Потерять свои стада… – выложил царь последний аргумент.

– А кто на этом острове царь? – прищурился в ответ Ингви.

* * *

… Наконец на дороге показалась колонна врагов… Заслышав боевые ритмы барабанов и увидев на пригорке войско эманцев, северяне и их союзники с ревом устремились вперед. Липич, насколько это было возможно, выровнял ряды отданных в его распоряжение вояк; Кендаг, едва успевший расставлять своих вновь собранных лучников по позициям на склонах ближайших холмов, кивнул Ингви; Ингви кивнул Лучичу; тот кивнул еще кому-то… В конце концов все же сработало – со всех сторон на дорогу, занятую вражеским отрядом, хлынули отары копытных. Ингви наконец с облегчением велел барабанщикам замолчать. Этот грохот должен был заглушить рев и блеянье тысяч животных и Ингви этого добился – ценой головной боли…

Демон вновь мог гордиться собой – его ловушка сработала. Внизу, на дороге, враги вертелись посреди огромного стада, жутко бранились, но не могли продвинуться ни на шаг. Ополченцы принялись обстреливать их из луков – и тут Ингви едва не пожалел об этом решении. Северянам, защищенным доспехами и массивными щитами, стрелы почти не наносили вреда, тогда как козы и овцы гибли десятками. Хорошо еще, что обстрел получился не такой густой, как вчера – в числе не разбежавшихся эманцев было не более двух сотен натасканных лордом лучников. Впрочем, некоторая польза все же была – шедшие в задних рядах неприятельского войска карассцы, не имеющие доспехов, начали разбегаться… Зато северяне, постепенно расшвыривая ногами обезумевших животных, понемногу продвинулись вперед. Нескольких из них стрелы все же настигли и по мере продвижения потери северян росли. Их предводитель в ослепительно блестящей на солнце кольчуге отдал приказ и махнул секирой – его люди стали собираться вместе и соединять щиты. Однако кое-кого из них стрелы все же доставали…

– Готовьтесь, – буркнул Липич, занимая место в первом ряду.

Ингви с интересом наблюдал за его приготовлениями. Липич взял в каждую руку сразу по три ножа, зажав их между пальцами. Его копейщики составили первый ряд перегородившей дорогу толпы. По мере того, как тоньше становилась полоска ревущих овец между людьми тамейона и врагами, все больше эманцев из задних рядов расползалось по кустам, не стесняясь присутствия царя и иноземцев, оказавшихся позади общего строя.

Последние двадцать метров северяне преодолели бегом, перепрыгивая и давя животных. Липич взмахнул обеими руками и разом метнул ножи – бежавший первым разбойник рухнул, остальные врубились в строй эманцев, высоко сверкнул топор их предводителя… В семь-восемь раз превосходящее числом ополчение задержало варваров примерно на минуту. Липича с горсткой гвардейцев оттеснили в сторону и около двадцати северян вывалились из свалки прямо к Ингви и его спутникам. Те заученно перестроились клином, на острие которого был демон. Справа от него Сарнак, слева – Кендаг…

Ингви привычно выбросил вперед левую руку, выкрикивая заклятие – оглушенный и ослепленный невесть откуда полыхнувшим пламенем детина рухнул наземь, перескочив через него, демон успел свалить ударами Черной Молнии еще двоих, пока они не опомнились. Третий разбойник парировал удар, его достал Кендаг, но вот всех захлестнула общая схватка… Компактная группка друзей рассыпалась… То место, где находился демон, расцвело снопами разноцветных магических искр…

Липич отступал, отмахиваясь тесаком от здоровенных северян. Дважды он успевал левой рукой сорвать с перевязи нож и метнуть (оба раза результативно), но бойцов его отряда сбивали, словно кегли, одного за другим. Наконец против тамейона оказался сам конунг Трорм. Молодецким ударом северянин всадил секиру в голову копейщика, бившегося рядом с Липичем, бедняга рухнул, вырвав скользкую от крови рукоять оружия из руки разбойника. Тот замешкался, нащупывая меч – тамейон рванулся и изо всех сил всадил свой клинок в грудь врага. Нет, не всадил – со звоном и хрустом лезвие разлетелось, Трорм лишь покачнулся, звеня кольчугой. Удар тяжелого круглого щита швырнул тамейона наземь и Оди наконец вырвал свой меч из ножен. С торжествующей гримасой он шагнул к поверженному Липичу, ревя и занося блистающее лезвие для удара. «Не жмуриться, – успел приказать себе Липич, – я должен глядеть в глаза смерти», но тут один рог шлема викинга отлетел, кувыркаясь, в сторону и с его лицом произошло нечто странное и ужасающее… Наконец до Липича дошло, что чей-то меч развалил голову разбойника надвое, каким-то чудом тот еще с полминуты простоял на ногах и наконец рухнул навзничь… Липич увидел демона, который, тяжело переводя дух, опустил меч и осведомился:

– Что? Я поступил неблагородно, напав со спины? Мне стоило подождать, пока этот верзила прикончит тебя, а потом вызвать его на честный бой?.. Ладно, давай руку.

Обалдевший тамейон схватил протянутую ладонь и встал. Они стояли на заваленном телами холме, поблизости на ногах было еще человек тридцать-сорок, а ниже по склону валялись сотни мертвых и умирающих людей и животных… Все закончилось как-то сразу.

Пошатываясь приковылял Филька, весь покрытый кровью – своей и чужой.

– Наши все живы? – спросил у него Ингви.

Эльф пожал плечами. Демон прищелкнул пальцами – прокатился гром. К нему собрались все друзья, кроме Ннаонны. Они принялись оглядываться в поисках вампирессы, затем разошлись, приглядываясь к лежащим неподвижно телам. Вокруг вяло бродили эманские ополченцы, отыскивая своих раненых. В одном месте они наткнулись на двух еще дышавших северян и принялись яростно тыкать в них копьями. На крики собралась толпа и тела несчастных продолжали терзать еще долго после того, как они испустили дух… К Ингви подошел царь:

– Тамейон сказал мне, что никогда не видел таких мощных ударов клинка, как твои… Череп страшного Трорма Оди разлетелся вместе со шлемом… Э, да это Торгич! – Лучич указал на лежащее в луже крови огромное тело, на котором, как ни странно не было заметно повреждений.

Ингви встал рядом с царем, глядя на убитого, и вдруг спросил:

– А что моя награда? Договор в силе?

Вдруг поверженный Тока Торгич зашевелился, приподнялся и вновь рухнул в кровавую грязь. Лучич отпрянул, хватаясь за оружие, казавшееся бездыханным тело вновь начало приподниматься, но как-то странно… Ингви нагнулся и приподнял труп – из-под убитого предателя показалась Ннаонна, вся перемазанная кровью. Вампиресса встала на ноги, вытерла рот тыльной стороной ладони и сплюнула красным:

– Этот здоровяк навалился на меня… – девушка глядела с вызовом, – ничего не оставалось, кроме как вспомнить детство…

Ингви поглядел на побледневшего Алгано Лучича и проследил направление его взгляда – тот смотрел на широкую лужу крови и на прокушенное горло Торгича, разинув рот…

– Ну да, она – вампир… Так что с наградой, а?

– Награда твоя, чужеземец…

На островах Архипелага все обожают легенды о вурдалаках…