Текст книги "Все сказки мира"

Автор книги: Виктор Исьемини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Виктор Исьемини
Все сказки мира

ЧАСТЬ 1
МИР – АРХИПЕЛАГ

ГЛАВА 1

 
…Итак, я оставляю позади
Под этим серым неприглядным небом
Дурман фиалок, наготу гвоздик
И слезы… вперемежку с талым снегом…
 

В.Высоцкий

Серое море тяжело дышало, перекатывая плоские бугры волн. Суденышко под грязно-бурым косым парусом то приподнималось на очередной свинцовый бугор, то съезжало вниз, чтобы затем вновь, тяжко кряхтя, начать очередной подъем…

Ингви пробрался на корму, где стоял у руля старик-шкипер. Передвигаясь по палубе, он постоянно хватался за что-либо руками, инстинктивно ища опору на шатком настиле. Экипаж корабля в этом совершенно не нуждался. Островитяне, на суше казавшиеся жалкими худосочными доходягами, в море сказочно преобразились – теперь они были ловки и уверенны в движениях. Их фигуры выглядели не тощими, а жилистыми. Даже старый хромой Рунгач, казалось, забыл о больной ноге, стоило лишь исчезнуть на горизонте темной полоске берега.

При виде пассажира старик радостно оскалился, показывая белесые десны с гнилыми обломками (почему-то он с самого начала проникся к Ингви приязнью), и вновь принялся описывать предстоящий маршрут, тыча кривым черным пальцем в набегавшие валы. По его словам выходило, что путь займет не меньше недели – если ветер будет благоприятствовать. Ингви попытался выяснить, как шкипер ориентируется в открытом море, где нет никаких примет, но не добился ничего – то ли потому, что плохо понимал своего собеседника (объяснялись они на жуткой смеси общего с диалектом островитян, дополняемой совершенно дикой жестикуляцией старика), то ли тот просто не мог объяснить. Или не желал открывать секрет…

Поговорив со шкипером, демон двинулся обратно в свое «логово», как он окрестил единственное более-менее сносное помещение на судне, предоставленное гостям. Там он выслушал очередную порцию жалоб Ннаонны на трудности с отправлением кое-каких нужд под хихиканье Фильки и визг оселка Кендага, которым тот – как всегда – правил какой-то кинжал, которых у орка имелось огромное количество. Любой из клинков был остер как бритва, но Кендаг постоянно находил в них какие-то изъяны. Отмахнувшись от нытья вампирессы, Ингви зарылся в кучу тряпья и задремал… Путешествие обещало быть скучным…

На четвертый день плавания Ингви, выглянув поутру из «логова», обнаружил, что погода существенно изменилась. Стало заметно теплее, сплошная мрачная пелена туч расслоилась на отдельные неопрятные лохмотья и в прорехах сияла лазурь – такого праздничного, такого чистого цвета небо бывает только на юге. Вместе с тем ветер стих и суденышко замедлило ход… Ингви пробрался на корму и Рунгач, еще более радостный чем прежде, объяснил ему, что корабль уже в «море Архипелага», «теплом море», «добром море» – то есть теперь под ними – воды теплого течения, которое омывает и родные острова шкипера. А значит, Рунгач все равно что дома… Правда, ветры здесь гораздо слабее, чем в чужих северных морях – а стало быть и пойдут они теперь не так ходко…

Беседу прервали крики и визг, завершившиеся тяжелым шлепком грузного тела о воду. Оказалось, причиной шума была Ннаонна. Надо сказать, что простая конструкция парусника контрабандистов не предусматривала никакого гальюна – и девушке приходилось, как и всем прочим, приседать над бортом. Естественно, она старалась не попадаться никому при этом на глаза, но тут ее подстерег за этим занятием помощник Рунгача – единственный толстяк среди островитян. Он позволил себе подскочить к вампирессе и с ухмылкой протянуть руку по направлению к пассажирке. Что случилось потом – он не смог объяснить и сам. Во всяком случае, опомнился нахал уже в воде. И пока земляки с хохотом и прибаутками втаскивали его на борт – пунцово-красная Ннаонна скрылась в каюте… Моряки принялись шлепать толстяка по мокрым плечам, выясняя, не прыгнул ли он нарочно к рыбам, ибо они более благосклонны к его ухаживаниям, нежели эта девица и прочее в таком духе. Всеобщее веселье прервал крик впередсмотрящего с мачты – тот тыкал рукой куда-то на восток. Глянув в указанном направлении, Рунгач пришел в дикое возбуждение – принялся хлопать себя по ляжкам (бросив ради этого занятия руль), вопить и гримасничать. Ингви с трудом разобрал между непрерывными «ай-вай» и «ой-вой», что на горизонте – корабль. Он принялся выспрашивать у старика, что же такого волнующего в этом факте. Минут десять спустя он все-таки смог вытрясти из разошедшегося контрабандиста, что корабль слишком велик для парусника островитян, а в такое время года в открытом море ходят лишь контрабандисты и морские разбойники – стало быть, корабль принадлежит именно последним. И если те заметили судно Рунгача – то не преминут погнаться за ним. И настигнут. Почему? Потому что ветер слаб, а они идут на веслах. Если под парусом от них можно уйти, то в штиль спастись не удастся. А ветер слаб и вот-вот стихнет вовсе…

* * *

Дико вопя и корча страшные рожи, Рунгач вновь навалился на руль. Его соотечественники, повинуясь приказам старика, бросились к парусам и веревкам, назначение которых даже любопытный Филька отказался в свое время понимать. Совершенно беспорядочная, на первый взгляд, суета возымела, тем не менее, действие – парусник развернулся в сторону от замеченного на горизонте судна и вроде бы даже ускорил ход. Несколько часов весь экипаж хранил угрюмое молчание, столпившись на корме и не сводя глаз с маячащего вдали силуэта, в котором уже можно было рассмотреть прямоугольник чужого паруса. Наконец толстый помощник шкипера процедил несколько слов и сплюнул за борт. Словно по команде моряки затараторили наперебой – однако теперь в их говоре не было задора и легкомысленного веселья. Все было понятно и без перевода. Силуэт на горизонте не только не отставал, но даже заметно приблизился – то есть судно контрабандистов заметили и упорно преследовали, ибо корабль морских разбойников под широким прямоугольным парусом также сменил свой первоначальный курс…

– Самое позднее завтра на рассвете они нас настигнут, – объявил Ингви старый шкипер, – если, конечно, не спадет ветер. Настигнут и всех поубивают…

– Неужели обязательно поубивают? Зачем им это?

– Потому что они – злобные убийцы. Им в радость лить чужую кровь… Если удастся уйти – отдам нашему подобию Гили серебряную штуку, которую дал мне колдун…

Ингви догадался, что речь шла о кубке из низкопробного серебра, подаренного Рунгачу на прощание Рубином (маг таким образом отблагодарил контрабандиста за участие в операции с демоном и его спутниками). Что за «подобие» и зачем ему отдавать подарок, имевший немалую ценность для старика – расспрашивать Ингви не стал. Не время…

Вернувшись к друзьям, он рассказал новости.

– Что будем делать? – поинтересовалась Ннаонна.

– Да ничего… Ждать… Наверное, ночью Рунгач попытается оторваться от корабля разбойников. В темноте…

– А как ты думаешь, – начал Кендаг, но его внезапно прервал новый взрыв воплей с кормы, – это чего они?..

– По-моему, ветер стихает, – подумав, предположил Сарнак.

Его слова подтвердили хлопки ткани над головой – парус обвис складками, вяло пошевеливавшимися под слабыми порывами ветерка. На корме уже выли не переставая – суденышко контрабандистов могло идти только под парусом, а силуэт драккара вдалеке уже словно развернул сложенные крылья – там готовились пустить в ход весла.

– Сколько их там интересно? – поинтересовался Кендаг, вытряхивая из мешка кольчугу, которую он заботливо упаковал на берегу, чтобы уберечь от сырости, – неужто так много, что мы не управимся с ними?

– Разбойников не меньше четырех-пяти десятков, должно быть… И им вовсе не обязательно сражаться с нами, – заявил Сарнак, – могут просто потопить нас, протаранить… Если они действительно такие кровожадные злодеи, как о них говорят. Если хотят нас погубить, а не ограбить.

– Ничего, поглядим, – мрачно пробурчал лорд, снаряжаясь к бою, – эльф, ты готов?

– А как же! – Филька потрясал луком и был весел как всегда, – а путешествие, пожалуй, получится повеселее, чем я думал, а?

Ингви, не обращая внимания на их болтовню, вдруг сосредоточенно нахмурился и полез наружу. Несколько минут спустя к нему присоединилась вся компания.

– Ингви, а где твой меч? – затарахтела Ннаонна, – вот эти разбойники еще не встречались с Черной Молнией! Вот мы им… Вот они будут… А куда ты смотришь?

Ингви очень внимательно смотрел куда-то поверх обвисшего паруса, сосредоточенно шевеля губами. Все машинально глянули в небо – там, естественно, ничего не было. Наконец Ингви произнес:

– Сарнак…

– Ага-а, – так же задумчиво протянул тот, – пожалуй…

– Эй, вы чего, – растерянно спросила Ннаонна, – чего вы это?

– Ветер! – провозгласил демон.

– Ветер… – откликнулся Сарнак.

– Ну?.. Ну же? Что ветер? – в голосе девушки уже слышалась досада.

– Ветер исчез слишком уж как-то… – наконец пояснил маг, – похоже на колдовство…

– Очень похоже, – подтвердил демон, – определенно колдовство. Хотя и не высшего разбора…

* * *

– …Да, учитель… А потом вы воскресли из мертвых.

– О, Гилфинг!.. Да сколько же можно тебе повторять – не умирал я. И не воскресал.

– Но учитель, я же сам видел вашу старую мантию. Ее показывали нам по приказу демона… Она была вся изъедена мышами и окровавлена. Уж я-то ваших одежд ни с чем не спутаю, сколько раз стирал-то… И еще там такая прореха была, которую…

– Конта…

– …Которую я штопал и которая…

– Конта! Конта, послушай, я объясняю тебе, что я нарядил в свою мантию какого-то альдийца, который жил неподалеку от того склада…

– Так вы убили его, мастер Гельда?

– Ну а что с того? Или он – какой-то незнакомый мне дуралей – или я… Выбора не было! Убил… И нарядил в свою мантию… Поскольку иначе мне было бы не скрыться… Посуди сам – меня бы разыскивал в Альде демон, обуянный жаждой мести, а вне города – с моего следа бы не слезал весь клан Изумрудов… Да и все прочие колдуны, что поделились со мной своими секретами. Толстяк Гимелиус, конечно, обвел их вокруг пальца – да не надолго. Вскоре они бы уразумели, как их провели… Я ведь получил от каждого мастера его лучшее заклинание… Ты понимаешь? Можешь быть уверен – магу, владеющему их тайнами, не дали бы уйти спокойно… Из-под земли бы достали. А так все шито-крыто. Гельда мертв… И унес их секреты в могилу. Понятно?

– Да-а…

– Так-то, ученик. Теперь ты видишь, как обделывают свои дела подлинные мастера! Да, кстати, а что за человек следил за тобой? Ага, ты даже не заметил?!

– Не-е…

– За тобой следили, но теперь-то все в порядке!.. Я, правда, не поймал наглеца, но напугал изрядно… Но ты, должно быть, хочешь узнать о моих дальнейших планах, не так ли? Твой старый учитель все уже обдумал. Мы тайно проберемся в дикое захолустье. Туда, где нет мало-мальски сильных магов, где, пожалуй, вовсе нет магов… Есть у меня на примете одно такое местечко в Малых Горах. Там в Черной Башне у Драконьего Камня жил когда-то колдун. Во время разгрома герианской ереси на него ополчилось все местное население. Хе-хе… К тому моменту, как им удалось-таки разделаться с колдуном, это самое население, говорят, уменьшилось примерно на треть – силен он был, колдун-то… Так что с тех пор там магов вовсе нет – а страх перед магами есть. И есть поверье, что этот их колдун оживет, вернется и примется мстить… Вот туда-то мы и отправимся – в Черную Башню. Мне, видишь ли, нравится быть ожившим покойником… Хе-хе… Да не бойся – я же пошутил…

ГЛАВА 2

Не то, чтобы я был страшно удивлен, нет. Но все же… Итак, кто-то, несомненно находящийся на борту пиратского драккара, искусственно «гасил» тот небольшой ветерок, который давал нам некоторые шансы ускользнуть. Странно. Рунгач, к примеру, ни словом не обмолвился о том, что его соплеменники владеют магией. Более того, я так понял, что магия – явление совершенно чуждое его миру. Здесь необходимо кое-что пояснить. Заниматься магией можно только там, где имеется фон магической энергии, маны. Как ни странно, это совершенно согласуется с религиозными воззрениями народов Мира. Имеются боги – Гангмар с Гунгиллой – и имеются их эманации. Которые, в свою очередь, являются сырьем для магов. Вне Мира – скажем, в открытом море – фон маны слаб (поскольку нет растений и тварей, «вмещающих Гунгиллу» и мы все дальше от обиталища Гангмара) и колдовать неизмеримо сложнее. Меня удивило не мастерство и изощренность магии неизвестного колдуна – напротив, его заклинания были топорны, тяжеловесно и неуклюже скроены. Но очень интенсивны. Выглядело это так, как если бы он таскал с собой «аккумулятор» наподобие моих шариков. Кстати, свои я заправил до отказа еще на берегу, пока мы гостили у Рубина. А когда попытался колдовать в море – сразу ощутил недостаток маны. Чужой же колдун расходовал свои силы щедро и мощно…

Впрочем, все это я обдумал позже, а тогда – тогда было недосуг. Следовало заняться нашим спасением от разбойников… Пошептавшись с Сарнаком, я отправился на переговоры к Рунгачу. Тот пребывал в совершенной прострации. Отбушевав и откричав свои мольбы и проклятия, старик тихо поскуливал, вцепившись в рулевое весло. Впрочем, его можно было понять – он уже глядел в глаза неумолимо надвигавшейся погибели, принявшей облик темного силуэта вдали… Раз за разом взблескивали мерно поднимающиеся ряды мокрых весел, сокращая расстояние между нами и драккаром…

– Эй, Рунгач!

– У-у-у… О-о-ой…

– Рунгач, послушай меня! Хочешь спастись?

– У-у-у… Ой, чужеземец… Нет спасения…

– Я спасу тебя и всех вообще, хочешь? Что дашь за это?

– У-у-у… Нет спасения… Все, что хочешь дам…

– Старик, очнись! Послушай меня. Я сделаю ветер, понял? Объясни, в какую сторону ветер тебе нужен и своих моряков подготовь.

В глазах старого шкипера что-то щелкнуло и его взгляд приобрел некоторую осмысленность:

– А ты ведь тоже колдун, э?.. Слушай, колдун, спаси нас. Правду говорю, все что пожелаешь дам!

Вообще-то, мне это не нравится. Когда я слышу: «правду говорю» или «я же не тот человек, я не обманываю», то сразу понимаю – могут обмануть. Именно тот человек. Но тем не менее… Спасая Рунгача, я ведь спасал и нас всех – то есть выбора у меня, по сути дела, все равно не было. В том смысле, что спастись, не спасая попутно весь наш кораблик с экипажем, все равно невозможно.

– Значит так, Рунгач. Все, что я пожелаю, ты мне все равно дать не сможешь. Уж больно многого желаю. А взамен моей помощи ты обеспечишь мне приют на ваших островах. Договорились?

– Конечно! Все, что пожелаешь! Моим гостем будешь! Живи сколько захочешь! Эй, вы!.. – за этим последовал совершенно непереводимый, по-видимому, набор ругательств, морских терминов и команд.

Экипаж парусника, все еще не стряхнув апатию, тем не менее, вяло расползся по местам. Мы же с Сарнаком расположились на корме и принялись на пару творить Спешащий Ветер, подпитываясь маной из наших янтарных цацек. Получилось.

Я думаю, что морские разбойники совершенно обалдели, увидев, как наше суденышко лихо улепетывает от них с надутым парусом – при полном-то штиле, который сотворил их колдун… Через пару часов черная точка, в которую превратился силуэт драккара, совершенно растаяла на горизонте…

Нечего и говорить, что после этого случая все моряки прониклись к нам суеверным уважением, а помощник шкипера как-то поинтересовался у меня, робея и смущаясь, все ли мы великие маги и чудотворцы. Я, естественно, ответил что да. Все великие, а я – величайший. Впрочем, особого обмана в этом не было. Любой из нашей компании был наделен талантами, совершенно чудесными в глазах примитивных островитян. Взять, к примеру, вампирессу – она обладала исключительно волшебной способностью отправлять за борт наглецов…

* * *

С каждым днем и небо, и море приобретали все более радостные лазурные оттенки. Становилось теплее. И вот на девятые сутки плавания наконец на горизонте показалась темная черточка – берег загадочного Архипелага…

Ингви стоял на корме рядом со шкипером и удивленно прислушивался к угрюмому ворчанию старика – тот выглядел недовольным и встревоженным. Почти вся его команда радостно галдела на носу, восторженно предвкушая возвращение на родной остров, Рунгач же по мере приближения берега все больше хмурился. Наконец Ингви не выдержал и прямо спросил, что случилось.

– Рунгач, все твои рады возвращению, а ты, как будто, нет. В чем дело?

– Э-э-э… Море пусто… Мы должны были бы повстречать по крайней мере десяток судов. А я не вижу даже ни одного паруса… Неужто этот отступник… этот негодяй… – и дальше длинная тирада, сплошь состоящая из брани.

Демон пока не так хорошо овладел языком островитян, чтобы воспринять все, но разобрав «рыбий корм», «смердящая скотина» и «козье дерьмо», резонно предположил, что более-менее понял содержание всех остальных фраз. В ответ на расспросы старик поведал ему, волнуясь и перемежая рассказ длинными периодами бранных эпитетов, следующее. Сам Рунгач именовал себя «царем», то есть являлся родоначальником семьи, живущей на одном из островков, но при этом он подчинялся царю другого, гораздо более крупного острова – Большого Длинного Эману, как назвал его старик. При каждом из царей таких крупных островов жил надзирающий над ним не то жрец, не то эмиссар центральной власти Архипелага – «подобие Гили». Что означал такой странный термин – демон не понял. Во всяком случае, эти «подобия» были неприкосновенны и вообще пользовались огромным авторитетом и властью, пожалуй, большей, нежели сами цари. Глава и патриарх подобий обитал на каком-то тайном острове в глубине Архипелага и правил им в качестве царя… На этом тайном острове жила семья подобий, поставлявшая своих представителей на все «великие острова», одним из которых и являлся Большой Длинный Эману… И не то, чтобы между островами Архипелага царил мир и согласие… Но тем не менее существующий издавна институт «подобий Гили» (структура, общая для всего Архипелага) поддерживал между царями и общинами разных островов определенное чувство соседства и ощущение того, что они – единый народ…

Несколько десятков лет назад в «добром море» Архипелага объявились драккары северных пиратов – и принялись чинить разбой. Следует заметить, что сами островитяне занимались контрабандой и разбоем, нападая на соседние острова и воруя коз. Не брезговали они и морским пиратством, захватывая, если удавалось, энмарские суда. В прежние времена любимым развлечением золотой молодежи Энмара было отправиться к Архипелагу, нагрузив корабль вместо товара вооруженными людьми. Юные повесы делали вид, что их судно село на мель, либо дало течь – и, дождавшись пока островитяне, привлеченные легкой добычей, брали судно на абордаж и лезли на палубу, бросались на них из кормовых надстроек, где прятались до поры. И учиняли резню, пользуясь преимуществом в вооружении… Прекратилось это лишь после того, как взбешенные «подлостью» юных энмарцев южане просто сожгли пару судов, даже не пытаясь захватить их… Бывало такое…

Но тот разбой, которым занимались пришельцы – такого на островах прежде не знали. Северные варвары, казалось, почти не интересуются добычей – их целью было сеять смерть и ужас. Они убивали во имя своего жуткого божества – Морского Царя, требовавшего от почитателей крови иноверцев. Они беспощадно вырезали экипажи всех настигнутых судов, независимо от того, сопротивлялись те или нет… Они опустошали целые острова, сжигая дома и избивая жителей… Они умели колдовать… Для народа Архипелага это было неслыханным делом. Ну угнать коз, ну увести в плен молодых женщин, ну побить соседа… А такое бессмысленное кровопролитие… Варварство…

До недавних пор северные убийцы рыскали в «добром море», но и уплывали в конце концов восвояси – неприступные скалистые островки было легко отстоять от врага, а великие острова с большим населением могли отбиться за счет многочисленности дружин. То есть базы в этих водах враг не имел. А вот недавно один из царей великих островов заключил с ними дружбу и сам стал убивать во славу Морского Царя… Он отдал в распоряжение новых друзей свой большой остров Карассу, он стал ходить с ними на разбой, он заплел волосы в косы, как они… Он стал таким же кровожадным убийцей. Теперь врагу нет нужды возвращаться время от времени на свои далекие холодные острова – они находят приют, воду и все нужные припасы на Карассе… Только соседство с Карассой Большого Длинного Эману позволяло дать хоть какой-то отпор врагам, ведь на Эману правит отважный и мудрый Алгано Лучич (между прочим, именно тот самый царь – старший над Рунгачем). Кстати, его род всегда соперничал с родом Карасского отступниика Токи Торгича… Он – Алгано Лучич – готовит союз царей всех окрестных островов против Токи.

Рассказав все это, Рунгач пояснил, что его тревожит отсутствие кораблей в окрестных водах – неужто злодей Тока Торгич и его кровожадные друзья учинили какое-то ужасное злодейство… Неужто случилось что-то настолько жуткое, что ни один корабль не выходит в море… Помолчав с минуту, шкипер прокаркал какой-то приказ своим и налег на руль:

– Я меняю курс, иду к Большому Длинному Эману, – пояснил он Ингви, – там узнаю новости скорее…

* * *

…Узник слегка пошевелился. Осторожно, чтобы не нарушить собственной сосредоточенности. Тяжело вздохнул.

Проклятые кандалы… Проклятые стены. И решетка в крошечном оконце. Оконце, за которым – не воля, а тюремный дворик, окруженный высокими стенами… Проклятая стража… И проклятый колдун, что клюет носом на низенькой скамейке за обшитой железом дверью камеры… Ничего. Преодолеть можно все. Собственно, если бы не колдун – то все стены, решетки и кандалы не удержали бы узника в камере и на час. Но проклятый колдун… И стены, и кандалы, и решетки на крошечном оконце… Поэтому узник лежит, свернувшись калачиком на жесткой скамье и делает вид, что ничего не делает… Между тем он готовит побег. Работу мага не всегда можно разглядеть обычным зрением. Обычным зрением также не разглядишь, что вся камера оплетена сетью охранных заклинаний. В конце концов их можно бы преодолеть – даром, что они наложены самим придворным магом Императора… И колдуна, что клюет носом за дверью, можно победить – даром, что он ученик самого придворного мага Императора… Но превозмочь заклинания Гимелиуса вряд ли удастся так, чтобы этого не заметил Изумруд, что наблюдает за узником – а тот тут же поднимет тревогу… Поэтому Вентис лежит, свернувшись калачиком на жесткой скамье – и творит магию.

Если начать работать над дверью – колдун заметит. Поэтому дыра в сплетении чар, наложенных на тюремную камеру лично Гимелиусом, зарождена в дальнем углу. Каждый день, каждую ночь Вентис трудится, передвигая дыру в охранных заклинаниях поближе к двери. На миллиметр, на чуть-чуть… Колдуны-Изумруды за дверью меняются, вновь заступивший на стражу принимает у предшественника пост и освежает комбинацию магических формул своего наставника – но они не заметят крошечных, малю-ю-юсеньких изменений, что вносит в них Вентис. А он вносит их… И когда-нибудь… О-о-о, когда-нибудь созданная им прореха в магии Изумрудов совместится наконец с дверью его камеры…

Вентис вновь тяжело вздохнул и вернулся к работе – вот еще чуть-чуть… вон до той крошечной трещинки в стене – и на сегодня хватит, иначе тот маг, что заступит на пост через два часа, может что-нибудь заподозрить… И вся работа – труд стольких дней и ночей – пойдет насмарку…

Все. Достаточно. Пока хватит. Теперь можно передохнуть… А ведь, казалось, цепь его рассуждений была так логична, так верна… Он соединял две полусферы – и получал магический амулет невиданной мощи… Подумать только, ведь это должен был быть шар неизвестного ныне металла, порытый забытыми ныне символами, которые нанесли могущественнейшие маги прошлого, а может и сами боги-создатели… Ну по всему выходило, что это будет нечто такое… такое… могущественное такое… К тому же все легенды твердят, что для управления этим талисманом не нужны специальные знания – такая штука сама поможет владельцу. Сама подскажет, как собой управлять!.. И Вентис считал, что он – самый догадливый, что он вот додумался, а все другие маги (ограниченные приверженцы традиций!) лишь топчутся вокруг великой тайны… А он вот додумался… Собственно говоря, Вентис и сам до сих пор не мог до конца поверить, что ошибся. Возможно, надо было произнести некоторые формулы, или соединять полусферы не в горизонтальной, а в вертикальной плоскости… Или еще чего…

За дверью послышался шум. Это заступающий на пост маг принимал у своего предшественника камеру, опутанную сетью заклятий. Через час ему станет необычайно скучно, еще через час он окончательно утратит бдительность – и тогда Вентис продолжит свой труд и передвинет свое творение – прореху в магической системе Гимелиуса – чуть-чуть ближе к проклятой двери… Двери в проклятых стенах… Напротив крошечного зарешеченного окошка… Проклятого…