Текст книги "Доктор Крюк 2 (СИ)"

Автор книги: Виктор Гросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Красиво тут, – начал я, кивая на зал. – Не ожидал от Тортуги. Твой отец любит порядок, да?

Она чуть наклонила голову, глядя на меня снизу вверх.

– Любит, – ответила она. – И старые вещи. Карты, книги, всякое, что пахнет пылью. Говорит, это история.

Вот чертовка. Знает, что куплюсь.

Я ухмыльнулся.

– Карты? – переспросил я, будто невзначай, кружа ее в танце. – Люблю карты. Особенно старые, морские. Был у меня клочок одной от Фрэнсиса Дрейка, слыхала про такого?

Она замолчала, шаг ее чуть сбился, но я подхватил, не давая споткнуться.

– Дрейк? – сказала она тихо. – Слышала. Отец как-то упоминал его – говорил, он оставил больше загадок, чем золота. У него в архивах что-то есть, но он туда никого не пускает.

Я кивнул, не показывая, как внутри меня все загорелось. Архивы. Черт возьми, это был мой шанс. Я крутанул ее в танце, чувствуя, как платье ее шелестит, и понизил голос:

– Загадки – это по мне. Может, уговоришь отца показать? Я не грабить пришел, а узнать. Люблю, когда тайны раскрываются.

Она рассмеялась – тихо, звонко. Кажется, я зацепил ее.

– Уговорить его? – сказала она, глядя мне в глаза. – Это не просто, Крюк. Но я подумаю. Ты интересный – не как эти, что только ром да золото видят. Расскажи еще про море и сокровища.

Я ухмыльнулся, чувствуя, как игра идет в мою пользу. Я начал плести байки – за семьдесят лет я их наслушался вдоволь. А переработать их под местные реалии несложно.

Я приукрашивал, конечно, но так, чтобы она слушала, затаив дыхание. И она слушала – глаза ее горели, губы чуть приоткрылись, а рука в моей ладони чуть сжалась. Она была увлечена.

Танец закончился, скрипки смолкли и мы остановились, чуть дыша. Она смотрела на меня, будто видела впервые, и сказала:

– Я поговорю с отцом. Не обещаю, но попробую. Ты не похож на других, Крюк.

– Я и не стараюсь, – ответил я, отпуская ее руку. – Спасибо за танец, Изабелла.

Она кивнула, улыбнувшись своей хитрой улыбкой и отошла к гостям. Я остался у стены, глядя ей вслед.

Неужели получилось?

Но в глубине души меня терзало смутное беспокойство. Слишком все складно.

Я даже у Вежи спросил есть ли тут подвох. Но она выкатила ценник в 100 000 очков влияния. Даже не знаю как на это реагировать. То ли она намекает, что подвох есть, то ли она просекла, что я таким образом узнаю информацию о том могу я догадаться сам или нет. Ведь в последний раз я зажал очки влияния.

В любом случае, Изабелла обещала помочь – не прямо, не конкретно, но это был шаг. Такие, как она, не дают пустых слов, но и не торопятся. Надо было ждать, играть мягко, как врач, что режет не сразу, а выжидает момент. Я допил вино, которое поднесла служанка и решил, что пора на корабль. Тортуга ждала снаружи, а у меня было чувство, что ночь еще не закончилась.

Бал закончился, когда звезды уже густо усеяли небо над Тортугой, а шум скрипок сменился гулом порта за стенами губернаторского дома. Я попрощался с Изабеллой – она бросила мне еще одну из своих хитрых улыбок, – и я шагнул в ночь. Вино гудело в голове, но не так, чтобы затуманить разум, а ровно настолько, чтобы ноги шли легко, а мысли текли быстро. Я поправил бандану, похлопал по крюку у пояса и двинулся к «Принцессе Карибов» через темные переулки. Пирс был недалеко, но я решил срезать путь – не люблю долгие прогулки, когда можно дойти напрямик.

Улочки Тортуги были узкими, вонючими, заваленными мусором и костями от рыбы. Фонари тут не горели – их либо разбили, либо украли, – и только луна бросала бледный свет на кривые стены лачуг. Шум порта доносился приглушенно: пьяные вопли, звон монет, скрип весел в гавани. Я шагал уверенно, чувствуя, как сапоги скользят по грязи, и прислушивался к каждому звуку. Тортуга – место, где нож в спину втыкают быстрее, чем здороваются, а я знал, что могу стать мишенью.

И я накаркал.

Тень мелькнула у поворота и я остановился, положив руку на крюк. Тишина слишком подозрительная. Тихие шаги за спиной, как стук капель по палубе. Я крутнулся, щурясь в темноту, и увидел врагов.

Трое.

Высокий с дубинкой, висевшей у него на поясе, коротыш с ножом в руке и третий, тощий, с лицом, будто вырезанным из старого дерева, – он держал веревку, словно собирался меня вязать. Бандиты. Не пьяные матросы, дерущиеся за ром, а те, кто пришел на дело. Я стиснул зубы. Кто-то их подослал – клерк из «Торгового Дома Блейка», мстящий за провал Кита? Или местные крысы, почуявшие добычу? Времени гадать не было.

– Эй, красавчик, – прохрипел высокий, шагнув ближе. Голос его был скрипучий, тяжелый. – Куда спешишь? Кошель брось, и, может, живым уйдешь.

Я улыбнулся, отступая на шаг, чтобы держать всех троих в поле зрения.

– А может, я вам кишки выпущу, и посмотрим, кто уйдет? – спросил я, вытаскивая крюк из-за пояса.

Они переглянулись и коротыш рванул первым. Его нож блеснул в лунном свете, целясь мне в бок, но я был быстрее. Я отбил клинок крюком, крутнулся и врезал ему кулаком в челюсть. Он отлетел к стене, выронив нож, и завыл, держась за лицо. Высокий двинулся следом, замахнувшись дубинкой, – удар пришелся бы по голове, если б я не ушел вбок. Я пнул его под колено, услышав как хрустит кость. Он упал с воплем, выронив оружие. Третий, тощий, бросился с веревкой, но я поймал его крюком и дернул к себе, подставив подножку. Я прижал крюк к его груди.

– Кто вас послал? – прорычал я, сжимая хватку.

Он хрипел, царапая мне руки, но молчал.

Коротыш уже поднялся, снова кинувшись на меня с ножом.

Да уж. Трое против одного – не шутки. Я швырнул тощего в него, и они свалились в кучу, но высокий, хотя и хромал, бросился сзади, обхватив меня за шею. Его руки сжимали как тиски. Я рванулся, пытаясь сбросить его, но он держал крепко, а коротыш уже лез ко мне с ножом, целясь в живот. Я ударил затылком назад, попав высокому в нос. Он ослабил хватку, но коротыш был слишком близко. Лезвие полоснуло мне по боку, не глубоко, но боль обожгла. Я зарычал.

Я прижался спиной к стене, тяжело дыша, и прикинул: еще минута, и они меня добьют. Крюк был в руке, но их трое, а я один. Высокий поднялся, хромая, и все трое двинулись на меня. Я стиснул зубы, готовясь драться до последнего, и тут тень мелькнула сбоку. Нож блеснул в воздухе, и коротыш рухнул с хрипом, схватившись за спину. Высокий обернулся, но поздно – второй удар пришелся ему в шею, и он осел, булькая кровью. Тощий бросился бежать, но споткнулся и упал, воя от страха.

Я стоял, тяжело дыша и смотрел, как фигура в темноте шагнула ближе. Свет луны упал на лицо – Кит. Тот самый жулик, что сидел у меня под замком. Нож в его руке был красным от крови. Я стиснул крюк, не зная, чего ждать, но он поднял руки, показывая, что не нападет.

– Свои, капитан, – прохрипел он, сплюнув в сторону. – Шел за тобой, думал, пригодюсь.

– Нет такого слова, – машинально поправил я.

Я выдохнул, чувствуя, как боль в боку пульсирует. Нападение было спланировано, и этот крысеныш только что вытащил меня из дерьма. Пока я его не понимал, но одно было ясно – он дрался за меня.

Вчера Стив развязал ему руки и разрешил помогать. Кит был за эдакого помощника юнги. Я хотел отпустить его, но Стив сказал, что Кит сам не уйдет. В Тортуге ему будет тяжело. Это не Сент-Китс. Тут воришке руку отрубят без разговоров.

А теперь Кит стоял здесь и он спас мне жизнь. Я даже не знаю как быть теперь.

Я смотрел на него, тяжело дыша, и не знал, то ли спасибо сказать, то ли крюком проверить, не задумал ли он чего.

Он шагнул ближе, вытерев нож о штаны, и поднял взгляд – острый, цепкий, но без той наглой ухмылки, которая бесила меня раньше.

– Свои, капитан, – хрипло повторил он. – Видел, как ты с бала шел, и увязался.

Шел за мной? Этот гаденыш, которого я держал на канате, как собаку, решил стать телохранителем?

Ой, не верю.

Я стиснул крюк, глядя на него, но он не дрогнул – стоял, чуть ссутулившись, и ждал, что я скажу. Рана ныла, напоминая, что без него я бы сейчас валялся тут с перерезанным горлом, и это злило меня еще больше. Не люблю быть должником, особенно перед таким, как он.

– Кто они? – прорычал я, кивнув на бандитов.

Тощий все еще полз, воя тихо, как побитая псина, а двое других уже не шевелились.

Кит пожал плечами, ткнув ножом в сторону высокого.

– Не знаю. Но не просто портовые псы – слишком шустрые, слишком тихо шли. Кто-то их навел.

Я шагнул к тощему, скулящего у стены, и прижал его сапогом к земле. Он взвыл громче, болезненно дергаясь.

– Кто вас послал? – процедил я, наклоняясь ближе.

Мой крюк был в дюйме от его рожи, и он задрожал, глядя на острие.

– Не знаю имен! – прохрипел он, давясь слюной. – Человек в порту… сказал, ты с золотом… велел взять все… клянусь!

Я надавил сильнее, но больше он ничего не выдавил – только скулил и трясся. Бесполезен. Я выпрямился, сплюнув ему под ноги, и повернулся к Киту. Он стоял, глядя на меня. Дыхание его выровнялось, но руки чуть дрожали. Я прикинул: он бросился в бой, не думая, зарубил двоих. Ловкий, быстрый. И он был тут, когда мне прижали хвост.

– Ты мог сбежать, – сказал я. – Зачем полез?

Он потер шею и тихо ответил:

– С тобой лучше, чем с ними. Они бы меня прикончили, если б я вернулся с пустыми руками. А ты везучий, капитан. И побеждаешь.

Расчет? Может быть. Но он дрался за меня, и это было не вранье – кровь на его ноже говорила громче слов. Я глянул на бандитов – двое мертвы, третий не жилец, если не доползет до лекаря.

– Ладно, жулик, – буркнул я. – Ты в деле. В команде. Но шаг в сторону – и я тебе кишки крюком выпущу. Ясно?

Он быстро кивнул, как будто боялся, что я передумаю. Я выдохнул. Боль в боку отходит на второй план. Кит доказал себя – не словами, а ножом, и это было то, что я уважал.

– Пошли на корабль. Надо перевязку сделать, пока я кровью не истек.

Он шагнул следом, держась чуть позади. Не доверял я ему до конца – такие, как он, скользкие, как угри, – но он был полезен, а в нашем деле полезность дороже золота. Мы двинулись к пирсу, оставив переулок за спиной.

Ночь на «Принцессе Карибов» была тихой. Я сидел в своей каюте, при тусклом свете фонаря. Рубаха моя была разорвана, бок перевязан тряпкой, кровь остановилась, но рана ныла, напоминая о переулке. Кит сидел у двери, жуя кусок хлеба. Стив ушел спать, а я остался один с записями и ящиком Дрейка, который лежал передо мной на столе.

Я вытащил клочок потрепанный карты, с выцветшими линиями, но читаемый. Лунный свет из щели падал на бумагу.

Я щурился, разглядывая схему: джунгли, нарисованные кривыми штрихами, озеро в центре, пирамиды – три треугольника разного размера – и гора с зазубренным верхом. Загадка, черт возьми. Я провел пальцем по линиям, прикидывая, где это может быть. Карибы? Южная Америка? Эльдорадо, о котором шептала записка, было где-то там, но без остальных частей карты я был слеп. Дрейк оставил мне головоломку.

Рядом лежала шкатулка. Маленькая, размером с две ладони. Я повертел ее в руках, щурясь на замок – хитрый, без отверстия для ключа, с какими-то пазами, которые не поддавались ни ножу, ни крюку. Я ткнул острием крюка в щель, пытаясь поддеть крышку, но дерево не шелохнулось – только скрипнуло.

Дверь скрипнула, и я поднял взгляд. Кит стоял в проеме, глядя на меня исподлобья. Хлеб он доел, руки вытер о штаны, и теперь смотрел на стол – на карту и шкатулку. Я стиснул крюк, готовый рявкнуть, чтоб валил спать, но он тихо шагнул ближе.

– Чего пялишься? – буркнул я. – Иди спать.

Он не шевельнулся, только сказал почти шепотом:

– Я знаю это место. Озеро, пирамиды инков, джунгли.

Глава 7

Я замер, чувствуя, как слова его бьют в голову, как пушечное ядро. Медленно, будто боясь спугнуть момент, я повернулся к нему. Лицо его было бледным в свете фонаря. Я стиснул крюк так, что костяшки побелели, и прорычал:

– Что ты сказал?

Он кивнул на карту, ткнув пальцем в схему.

– Озеро. Пирамиды. Джунгли. Я видел такое. Был там… давно. С бандой, что грабила испанцев. Это дальше, на юго-западе.

Я смотрел на него, не дыша, и чувствовал, как мир вокруг сжимается до этой каюты, до этого клочка бумаги.

Я схватил его за ворот, рванув к себе, и прорычал прямо в лицо:

– Говори, что знаешь. Всё.

Каюта «Принцессы Карибов» была тесной, но теплой от фонаря, что качался над столом, бросая тени на стены. Я сидел, стиснув крюк в одной руке, а другой сжимая ворот Кита, глядя ему в глаза так, будто мог выжечь из них правду. Карта Дрейка лежала передо мной – клочок бумаги, дразнящий меня джунглями, озером и пирамидами, а слова этого жулика – «Я знаю это место» – били в голову, как пушечный залп.

– Говори, – прорычал я, отпуская его ворот и толкнув к стулу. – Всё, что знаешь. И не вздумай юлить, Кит, или я тебе кишки выпущу прямо тут.

Он сел, потер шею, где мои пальцы оставили красные следы. Фонарь освещал его тощее лицо. Он кашлянул и начал, тихо, как будто боялся разбудить что-то в своей голове.

– Это было давно, капитан. Лет двадцать назад, может, больше. Я был мелким – лет семь, не больше. Жил в порту, в какой-то дыре на побережье, воровал рыбу с прилавков, пока не попался.

Я прищурился, откинувшись на спинку стула. Мой крюк лежал на столе, рядом с картой, и я постукивал по нему пальцем, подгоняя его.

– Ближе к делу, – буркнул я. – Что за озеро? Что за пирамиды?

Он кивнул, глядя в пол, и продолжил:

– Меня продали. Какие-то ублюдки, торговали людьми, сдали меня испанцам. А те – дальше, вглубь материка. Я попал к индейцам – диким, с перьями и раскрашенными рожами. Они тащили меня через джунгли, долго. Я мелкий был, думал, сдохну. И там я это видел.

Он поднял взгляд, ткнул пальцем в карту, прямо в нарисованное озеро.

– Озеро, – сказал он. – Большое, круглое, как глаз. Вода в нем блестела даже ночью. А вокруг – густые джунгли. И пирамиды инков вроде – три, каменные, старые, поросшие мхом. Они стояли у воды.

Я наклонился ближе.

– Пирамиды инков? – спросил я, щурясь на него. – Где это было?

Он пожал плечами, потер виски, будто память его подводила.

– Не знаю точно, капитан. Далеко на юге, за морем, где-то в глубине. Индейцы называли это место как-то по-своему, но я не запомнил – мелкий был, боялся. Они держали меня в плену, заставляли таскать камни, пока я не сбежал. Но те пирамиды… они как на твоей карте. И озеро тоже.

Я выдохнул, глядя на него сверху вниз. Двадцать лет назад. Джунгли, озеро, пирамиды – это было не просто совпадение. Я провел рукой по карте. Бумага шуршала под пальцами. Если он прав, это где-то за пределами Кариб, в диких землях.

– Как ты сбежал? – спросил я, не отводя взгляда. – И почему помнишь это?

Он хмыкнул, криво, без той наглости, что я привык видеть.

– Сбежал случайно. Один из них отвернулся, я рванул в джунгли. Чуть не сдох – змеи, болота, голод. Выбрался к реке, а там подобрали какие-то бродяги. А помню… потому что снилось потом. Каждую ночь – озеро, пирамиды, тени эти. Как кошмар.

Кошмар или нет, но он видел это место, которое Дрейк зашифровал на своей карте. Может, не точно, может, размыто, как отражение в мутной воде, но это было больше, чем у меня было до сих пор.

Каюта «Принцессы Карибов» казалась теснее, чем обычно, пока я сидел за столом, глядя на Кита. Фонарь над головой качался, бросая золотые блики на карту Дрейка, которая лежала передо мной, – клочок бумаги. Кит закончил свой рассказ, и голос его затих. Джунгли, озеро, пирамиды – все это крутилось в голове, как обрывки сна, что я мог бы ухватить, если б потянулся. Он не дал мне точного пути, только туманное «на юг», но это было больше, чем я имел час назад. Я постучал крюком по столу, глядя на него.

Кит сидел напротив, опустив голову. Я видел, как он выдохнул, будто сбросил груз, рассказав мне про свой плен, и ждал, что я скажу. Доверять ему? Еще вчера я бы рассмеялся над этой мыслью – вор, залезший в мой сундук, чуть не утащил ящик Дрейка по приказу клерка. Но он вытащил меня из переулка, зарубил тех бандитов, а теперь выложил кусок своей души, который мог бы припрятать. Я прищурился, разглядывая его – тощее лицо.

– Ты мне жизнь спас, – сказал я наконец, медленно, будто пробуя слова на вкус. – А теперь это. Озеро, пирамиды. Ты мог промолчать, Кит. Зачем выложил?

Он поднял взгляд, пожал плечами, и голос его был хриплым, но твердым:

– Ты меня в команду взял, капитан. Я видел, как ты от Роджерса удрал, как золото не зажимаешь. С тобой можно жить, а не просто выживать. А там… я не хочу назад.

Уголки моих губ дернулись в ухмылке. Не хочу назад, но с тобой – вот оно, доверие, пусть и кривое. Я хлопнул его по и сказал:

– Спасибо, Кит.

Он кивнул, его плечи расправились чуть-чуть, но заметно. Я откинулся на стуле, глядя на карту, и мысли мои закрутились. Примерное направление – юг, за Карибы, в глубину материка. Не точка на компасе, не порт, где можно бросить якорь, а дикая земля, где джунгли жрут людей.

Надо идти дальше. Изабелла обещала поговорить с отцом, в архивах Тортуги может быть вторая часть. Если найду ее, а потом третью, четвертую…

– С твоим «югом» мы сможем двинуться, – пробубнил я вслух.

Кит молчал, глядя на меня. Я стукнул крюком по столу:

– Экспедиция, Кит. Не просто рейд, а настоящее дело. Джунгли, пирамиды, озеро. Ты готов?

Он кивнул, криво улыбнувшись, и буркнул:

– Готов, капитан. Только там змеи. Но я с тобой.

Я рассмеялся. Я встал, прошелся по каюте. План рождался в голове, как корабль в доках Томаса Редвуда: сначала Тортуга, Изабелла, архивы, потом – море, юг, джунгли. Команда моя – Стив, Джек Гром, Пит Шустрый, теперь Кит – выдержит, если я поведу. А я поведу.

– Иди спать, – сказал я, махнув ему на дверь. – Утро будет долгим.

Он встал и вышел, а я остался с картой. Фонарь мигал, тени плясали, но я уже не видел их – видел джунгли, озеро, пирамиды, что маячили где-то там, за горизонтом.

Каюта «Принцессы Карибов» опустела, когда Кит ушел. Я остался один, сидя за столом, где карта Дрейка лежала передо мной, освещенная тусклым светом фонаря.

Крюк мой покоился рядом, отражая блики, а шкатулка – та чертова штука из ящика, что не поддавалась ни ножу, ни силе, – стояла у края. Я провел рукой по лицу.

Я взял карту, поднес ближе к свету, щурясь на кривые линии. Джунгли – штрихи, что могли быть деревьями или просто пятнами чернил. Озеро – круг, чуть неровный, но четкий. Пирамиды – три треугольника, один выше других.

Я положил бумагу обратно, постучав по ней пальцем, и прикинул: юг, далеко на юге, за Карибами, в глубине материка.

Благодаря Изабелле я многое узнал о том времени, в которое попал.

Скажем, 1657 год – это время, когда Карибы уже не были просто тёплым морем с дикими островами, а превратились в арену, где Испания, Англия, Франция и Голландия скрестили шпаги и пушки. Испанцы всё ещё считали эти воды своими, цепляясь за старые права, дарованные папским указом ещё в XV веке. Их галеоны, груженные золотом и серебром из Мексики и Перу, шли через Карибское море к Гаване, а оттуда – в Севилью. Эти «серебряные флотилии» были лакомым куском для всех, кто мог держать саблю или заряжать пушку. В 1657 году Испания всё ещё была грозной силой, но уже трещала по швам: казна пустела, войны в Европе её выматывали, а колонии в Новом Свете становились всё более уязвимыми.

Англичане в это время только начали вгрызаться в Карибский пирог. В 1655 году, всего за пару лет до той условной точки, Оливер Кромвель отправил флот под командованием адмирала Пенна и генерала Венейбла захватить испанские владения. Их целью была Эспаньола, но они облажались и вместо этого взяли Ямайку. К 1657 году Ямайка уже стала английской базой – сырой, дикой, но стратегически важной. Порт-Ройал ещё не превратился в тот пиратский рай, каким я его знал позже, но уже тогда там швартовались корсары, которым Англия давала «патенты» на грабёж испанцев. Это называлось Западным замыслом Кромвеля – бить Испанию там, где она богата, и отбирать её колонии одну за другой.

Французы тоже не сидели сложа руки. Они уже закрепились на Тортуге – этом гнезде головорезов, где теперь Изабелла обещала мне помощь. В 1657 году Тортуга была под контролем французских буканьеров, этих полудиких охотников, которые жарили мясо на кострах и ненавидели испанцев лютой ненавистью. Остров был формально под Францией, но там правили свои законы – точнее, их отсутствие. Французская корона пыталась навести порядок, ставила губернаторов, но те либо сбегали, либо становились такими же разбойниками, как местные. Последнее применимо к отцу Изабеллы.

К 1657 году Франция ещё не была той морской державой, какой станет позже при Людовике XIV, но уже тянула руки к Мартинике и Гваделупе, укрепляя свои позиции.

Голландцы тоже были тут. Они не гнались за большими колониями, как испанцы или англичане, но их корабли бороздили Карибы, торгуя всем – от сахара до рабов. В 1657 году Голландия была на пике своей Золотой эры, и её Ост-Индская и Вест-Индская компании зарабатывали миллионы. Они держали Кюрасао и несколько мелких островов, используя их как перевалочные базы. Испанцы их ненавидели, но ничего не могли поделать – голландские фрегаты были быстрыми, а пушки точными.

Я постучал крюком по столу, глядя на карту. Политический ландшафт того времени был как шторм: волны империй сталкивались, а между ними шныряли пираты, как акулы между обломками. В 1657 году Фрэнсис Дрейк уже давно был мёртв – он умер в 1596 году, – но его легенда жила.

То место, что описал Кит – озеро, пирамиды, джунгли, – оно явно не на островах. Это материк, где-то южнее, за пределами привычных маршрутов галеонов. Может, в землях, которые испанцы называли «Tierra Firme» – ныне Венесуэла или Колумбия, – а может, ещё дальше, в глубине, где индейцы всё ещё правили, не зная о белых дьяволах с их пушками и крестами.

Я провёл пальцем по карте, прикидывая. Испанцы активно осваивали Южную Америку. Они уже давно разграбили империю инков, но слухи о золотых городах, вроде Эльдорадо, всё ещё будоражили умы. Конкистадоры вроде Франсиско де Орельяны или Гонсало Писарро пробирались через джунгли Амазонки и Анд, теряя людей, но находя следы древних цивилизаций – пирамиды, храмы, каменные дороги. Может, Дрейк время своих рейдов против испанцев наткнулся на что-то такое? Он ведь плавал вдоль побережья Южной Америки, грабил Панаму, заходил в устья рек. Что, если он нашёл путь к какому-то затерянному месту, о котором испанцы не успели доложить королю?

Я задумался о Ките. Если ему сейчас лет двадцать семь, а он говорит, что был ребёнком лет семи, значит, его история – это где-то 1630-е или чуть позже. Но он упомянул индейцев с пирамидами, а это отсылает к чему-то более древнему, чем его время. Может, он попал к племени, что хранило память о прошлом? В 1657 году индейцы в глубине материка ещё сопротивлялись. Чибча, муиски, народы Анд – они строили пирамиды и знали золото. А озеро… Я вспомнил легенды о Гуатавите, священном озере муисков, где вождь, покрытый золотой пылью, бросал сокровища в воду. Оно в Колумбии, далеко от Карибов, но вдруг Дрейк слышал о нём и искал что-то похожее?

Карибы были полны слухов о сокровищах: затонувшие галеоны, спрятанные клады, индейские города из золота. Карта передо мной могла быть ключом к одному из них. Но чтобы понять, куда идти, мне нужно больше, чем «юг» от Кита. Архивы Тортуги, о которых говорила Изабелла, могли дать подсказку – старые записи испанцев, захваченные пиратами, или заметки какого-нибудь штурмана.

Я встал, прошёлся по каюте. Карибский бассейн был котлом, где варились войны, жадность и отвага. Испанские порты вроде Картахены и Порто-Белло кишели солдатами, но их гарнизоны часто голодали, пока пираты грабили прибрежные деревни. Английские корсары с Ямайки нападали на всё, что движется, а французские флибустьеры с Тортуги резали испанцев, как свиней. Голландцы торговали с теми, кто платил, не задавая вопросов. А в глубине материка, за этим хаосом, жили индейцы, чьи пирамиды и озёра могли хранить то, что Дрейк зашифровал.

Я вернулся к столу, взял карту и поднёс её к свету. Три пирамиды, озеро, джунгли. Это не Карибы – это дальше, где цивилизация XVII века едва касалась земли. Может, Дрейк спрятал там добычу, которую не мог вывезти? Или нашёл что-то, о чём не успел рассказать?

В любом случае, я на верном пути. Сначала Тортуга – найти вторую часть в архивах. Если она вообще есть. И тут меня озарило. Как же я сразу не подумал?

Глава 8

Интерлюдия

Сент-Китс

Солнце клонилось к закату над Сент-Китсом, окрашивая гавань золотыми бликами, дрожащими на мутной воде порта. Ветер доносил соленый запах моря, смешанный с вонью рыбы и рома, а гомон матросов наполнял воздух. У края пирса стоял Филипп Сидни, барон Лестер, высокий, с обветренной кожей. Его взгляд был прикован к горизонту, но мысли витали вокруг предательства. Он поделил золото Монито с Доктором Крюком, но тот скрыл часть добычи – драгоценности. Эта обида жгла его изнутри.

Рядом стояла Маргарет де Бошан. Ее волосы выбивались из-под шляпы, глаза скользили по волнам. Дочь бывшего губернатора привыкла к роскоши, но жаждала свободы моря. Марго тоже чувствовала себя обманутой Крюком. После ухода Крюка они с Филиппом остались на Сент-Китсе и их пути, казалось, разошлись. Но судьба имела другие планы.

Они сдружились. Вместе гуляли, общались. Анри де Бошан не препятствовал. Он ждал, когда подвернется ближайший корабль в Англию, чтобы выполнить свою часть сделки – выдать замуж Маргарет за отца Филиппа. А сам Филипп не знал чем себя занять. Он был склонен отправиться домой на своем корабле, заодно и решил бы проблему транспорта.

Шаги за спиной заставили Филиппа обернуться. Его рука легла на рукоять шпаги – рефлекс, выработанный годами опасностей. Марго напряглась, пальцы сжали складки платья, скрывая кинжал. Из тени склада, заваленного ящиками с сахаром и табаком, вышли двое. Их темные камзолы с высокими воротниками и шляпы с перьями выделялись среди рванья местных. Высокий, с острым взглядом и длинным лицом, и коренастый, с бородой и тяжелыми руками. От них несло властью.

– Филипп Сидни, барон Лестер, – произнес высокий, останавливаясь. – И Маргарет де Бошан.

Филипп прищурился, не отпуская саблю.

– Чем могу служить? – буркнул он, оглядывая их. – Кто вы и чего хотите? Если за ромом, идите в таверну.

Высокий слегка улыбнулся, но глаза остались ледяными.

– Джонатан Рид, – представился он, кивнув. – Это Уильям Кокс. Мы посланники Оливера Кромвеля, лорда-протектора Англии. Прибыли с Ямайки по его приказу. Нам нужно поговорить.

Марго шагнула вперед, скрестив руки:

– Кромвель? Что вашему лорду до нас? Мы не под его властью.

Рид посмотрел на нее, оценивающе, и продолжил:

– Англия укрепляет Карибы. Ямайка – наш форпост, но этого мало. Испанцы везут золото через эти воды, и мы намерены их остановить. Нам нужен человек с документами Фрэнсиса Дрейка.

Филипп нахмурился, бросив взгляд на Марго. Имя Дрейка вспыхнуло в памяти – Крюк говорил о карте, но записи? Это было ново. Марго стиснула зубы, сразу поняв, что Крюк утаил больше, чем они думали.

– Дрейк мертв, – сказал Филипп, скрывая смятение. – Какие документы? И при чем мы?

Кокс шагнул ближе:

– Вы плавали с Доктором Крюком. Он нашел ящик Дрейка – там записи. Кромвель хочет их. Они дадут нам власть над Карибами.

Марго сжала кулаки, тихо процедив:

– Крюк скрыл это от нас. Ублюдок утаил записи.

Филипп взглянул на нее с раздражением. Его бесило, что их обоих обвели вокруг пальца.

– Допустим, – сказал он Риду. – Но почему нам вам помогать? Я не слуга Кромвеля. Я свободен. Он ведь именно этого хотел? Свободы?

Рид кивнул, словно ждал этого.

– Свободен, но обманут, – спокойно ответил он. – Крюк предал вас. Документы Дрейка он оставил себе. Мы предлагаем сделку: найдите его, и получите золото, корабль, людей. Хотите мести? Вот шанс.

Кокс хлопнул по мушкету:

– Лорд-протектор не терпит отказов, лорд Лестер. Но он щедр к союзникам. Решайте.

Филипп замолчал, глядя на море. Он еще больше ненавидел Крюка, но подчиняться шло против его сути. Однако месть манила – встретить Крюка, вытрясти правду, забрать свое. Это был соблазн.

Марго молчала. Ей не нужен был Кромвель, но англичане могли помочь достать Крюка и очередные сокровища. Она давно заметила, как Филипп смотрит на нее как на женщину. Это можно было использовать. Именно поэтому она проводила с ним столько времени.

– Что скажешь, Филипп? – спросила она мягко. – Они дают силу. Мы можем взять Крюка.

Он посмотрел на нее, и сердце екнуло. Ее лицо в закатном свете было прекрасно, несмотря на холод в глазах. За недели после ухода Крюка он стал искать ее общества чаще, чем нужно. Ее слова подтолкнули его.

– Хорошо, – сказал он Риду. – Я помогу найти Крюка. Не ради Кромвеля, а ради себя. Но я не ваш пес.

Рид сдержал улыбку.

– Договорились. Дадим корабль, людей, золото. Крюк на Тортуге – наши шпионы его видели. Найдите документы Дрейка, остальное – наше дело.

Кокс хмыкнул, довольный:

– Не подведите, Лестер. Кромвель не любит пустой траты времени.

Филипп взглянул на Марго и ее мягкая улыбка зажгла в нем тепло. Посланники ушли, оставив их на пирсе. Ночь опускалась на Сент-Китс.

– Пойдем, – тихо сказал он. – Надо готовиться. Крюк не уйдет.

Она кивнула, и они направились к таверне, где можно было собрать план. Филипп не знал, что Марго уже строила свою игру, а его чувства к ней становились ее оружием.

Таверна «Рыжий Лев» на Сент-Китсе бурлила жизнью. Она была рассчитана на богатеньких людей. Сам губернатор не брезговал сюда заходить.

Филипп Сидни, барон Лестер, сидел в углу. Его взгляд то и дело находил Маргарет де Бошан. Она заказывала что-то у вежливого слуги. Свет фонарей играл на ее светлых волосах, выбившихся из-под шляпы. Ее движения были уверенными. Он видел в ней женщину, пробуждавшую в нем чувства, и не подозревал того, что им уже манипулируют.

Несколько часов назад они заключили сделку с посланниками Оливера Кромвеля. Филипп согласился найти Крюка и документы Дрейка ради мести, а Марго поддержала его. Посланники ушли, пообещав военный корабль и людей, и теперь они готовили следующий шаг. Галеон, который обещали люди Кромвеля, намного мощнее бригантины Филиппа. И уж тем более мощнее брига Крюка. Марго повернулась и бросила на Филиппа мягкий взгляд. Она умела играть: легкая улыбка, чуть наклоненная голова – и он невольно выпрямился.

– За Крюка, – сказала она, поднимая бокал. – Пусть подавится своим золотом.

Филипп хмыкнул, чокнулся и отпил. Вино обожгло горло, но не заглушило мыслей о ней.

– Он заплатит, – буркнул он. – За все. А записи Дрейка… Если они так важны Кромвелю, то и нам пригодятся.

Марго кивнула, она не была типичной дочерью губернатора, привыкшей к шелкам и балам. Ее детство прошло среди портовых складов и кораблей – отец часто брал ее с собой, когда инспектировал суда или торговался с купцами. Она научилась разбираться в парусах, слушать байки пиратов и держать кинжал так же ловко, как иглу. Когда Крюк предложил ей присоединиться к походу на Монито, она ухватилась за шанс вырваться из тени отца и доказать себе, что может быть больше, чем просто его дочерью. Теперь, узнав от посланников, что Крюк утаил записи Дрейка, она горела не только гневом, но и желанием забрать свою долю – не ради золота, а ради свободы, которую оно могло дать.