Текст книги "Хроники бездны - 3 (СИ)"

Автор книги: Виктор Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Последняя жертва. Глава 3

Не было у Менгеле никакого диабета! И тромбов тоже. Эта мысль пронзила Резцова, едва он открыл глаза, повинуясь требованию будильника. Вероятно, образ убийцы преследовал его во сне, и вот вылился в эту уверенность.

Менгеле достал антикоагулянт для того, чтобы разжижать кровь своих жертв при переливании! Резцов вспомнил, как когда-то слышал, что так делают при операциях. И, конечно, с той же целью гирудин производили в «Центре». Препарат нужен был убийце для его чудовищных садистских экспериментов, и он требовался ему постоянно. Должно быть, старые запасы кончились. Поэтому ему и пришлось взять в оборот Парамонова. И так совпало, что он решил использовать гирудин в качестве одного из ингредиентов своего нового коктейля. Благодаря этому его обнаружили криминалисты. Полиции повезло, но до того, чтобы взять Менгеле, могло быть ещё очень далеко. Если пеленг даст слишком большой радиус, невозможно будет устроить облаву: убийца увидит полицейских и поймёт, что им удалось вычислить микрорайон, где он обитает. Тогда он заляжет на дно, а потом, глядишь, переберётся в другое место.

Резцов отбросил одеяло и вылез из постели. Оля зашевелилась, приоткрыла глаза.

– Спи, – сказал он. – Рано ещё.

– Угу, – промычала жена и тут же отключилась.

Прошло четыре дня с тех пор, как полицейские взяли Парамонова. Менгеле не звонил. Не было заявлений о пропаже детей, и новых трупов тоже не появлялось. Резцов нервничал. Ему казалось, что убийца как-то прознал о том, что лаборант арестован. А может, ему больше не требовался антикоагулянт? Но он должен был пополнить запасы, ведь срок годности препарата всего месяц, – твердил себе Резцов, подогревая надежду.

Наконец, на пятый день телефон Парамонова ожил!

Резцов дежурил в комнате, отведённой в управлении специально для того, чтобы ждать звонка Доктор. Повезло!

Номер был незнакомый, и лаборант сразу распсиховался. Пришлось привести его в чувство парой звонких оплеух.

– Только попробуй накосячить! – прошипелРезцов, сунув ему в руки трубку. – Отвечай и живо!

Парамонов нажал большим пальцев на сенсорный экран и включил громкую связь: он был сто раз проинструктирован, что делать в случае звонка.

– Алло! – проговорил он, глядя при этом на Резцова.

– Это я, – голос был какой-то сухой, бесцветный. Казалось, что его обладатель давно и сильно устал.

– Кто это? – спросил Парамонов, следуя заученному сценарию.

– Менгеле. Не узнал?

– Нет.

– Давно не звонил, значит. Мне нужен гирудин.

– Зачем вам столько?

– Не твоё собачье дело, – тон при этих словах не изменился. Он по-прежнему напоминал шелест разворачиваемого пергамента. – Принесёшь столько же, сколько в первый раз. Записывай адрес закладки. Готов?

– Секунду, – Парамонов сделал вид, что ищет бумагу и ручку. – Диктуйте.

Менгеле назвал улицу и дом. Гирудин был велено оставить в подвале. Убийца обещал, что дверь будет открыта – он об этом позаботится.

«Скорее всего, уже позаботился», – подумал Резцов, слушая этот жутковатый безжизненный голос.

– Послезавтра, – добавил Менгеле. – Не позже.

– Я хочу поговорить с сыном! – взволнованно проговорил Парамонов.

– Недолго.

Повисла короткая пауза, после которой в динамике раздался детский голосок:

– Папочка, это ты?

Резцов вопросительно взглянул на специалиста по связи, который должен был запеленговать место, из которого был сделан звонок. Тот утвердительно кивнул.

Отлично! Не важно, насколько точный удалось произвести пеленг – главное, известно, в какой части города Менгеле окопался.

Разговор Парамонова с сыном Резцов не слушал. Он длился всего несколько секунд и не имел для следствия никакого значения. Важно было то, что круг поисков стягивался вокруг убийцы.

Сначала возникла идея поставить в ёмкость с гирудином маячок, но после того, как оперативники съездили и проверили прежние кладки, оказалось, что Менгеле никогда не забирал антикоагулянт в том, в чём оставлял его Парамонов. Он всегда перекладывал его в свои ёмкости. Вероятно, опасался чего-то подобного и подстраховывался.

О том, чтобы поставить камеру слежения рядом с местом новой кладки, нечего было и думать: Менгеле был вполне способен следить за этим местом в ближайшее время и увидеть полицейских.

Вся надежда была на звонок Доктор.

Как только разговор Парамонова с сыном прекратился, Резцов выхватил из рук эксперта распечатку.

Радиус охватывал дома в районе улицы Орджоникидзе, Витебского проспекта, Звёздной улицы и Московского шоссе. Они как бы обрамляли зону предстоящих поисков.

Резцов хорошо представлял себе эту местность. На карте территория выглядела не очень большой, но на ней располагалось около двухсот домов! Где взять столько людей? К тому же полицейский сомневался, что Менгеле расположился в квартире. Хотя… кто знает? Но в том-то и дело, что в данном вопросе нужно было обладать уверенностью. Иначе осечки не избежать.

– Вы спасёте моего мальчика? – спросил Парамонов.

От неожиданности Резцов вздрогнул, поднял голову и непонимающе воззрился на лаборанта.

– Спасёте? – повторил тот.

Вместо ответа Резцов встал и вышел из комнаты. Алик мог выжить только в одном случае – если полицейские застанут Менгеле врасплох, и тот не успеет даже лишний раз вздохнуть, а не то что за скальпель схватиться. А надежды на это было мало.

***

Свирин предлагал посадить в доме напротив того места, где Парамонов должен оставить закладку, снайпера, который, как только Менгеле войдёт в подвал, выстрелит в его машину капсулой с маячком. Идея была хорошей, но рискованной: если снайпер промахнётся (мало ли?), и следящее устройство не закрепится на обшивке, то оно упадёт на асфальт, и преступник наверняка его заметит. Тогда на связь с Парамоновым он больше не выйдет.

Был другой вариант. Можно было установить в зоне пеленга камеры, но Резцов сомневался, что это удастся сделать втайне от убийцы. Уж если он видел, как их монтировали на перекрёстках, то в окрестностях своего дома заметит тем более.

– А может, группу захвата задействуем? – предложил Свирин, когда полицейские обсуждали в управлении план операции. – Если возьмём Менгеле, он нам рано или поздно выложит и где живёт, а там и сына Парамонова освободим. У нас есть надёжные методы развязывать язык.

Резцов и сам думал об этом. Но что… что, если выродок не сам забирает заклады? Вдруг у него есть сообщник? Это казалось совершенно невероятным, но чем чёрт не шутит? Быть может, Менгеле связывается с кем-то, кто доставляет заклад в другое место, а там уже убийца его забирает? Тогда нужно будет караулить его на новом месте, причём неизвестно, сколько времени. Могут пройти дни, прежде чем появится Менгеле. И при этом никаких гарантий, что он вообще приедет. Хотя о каких гарантиях может идти речь, когда у полиции даже нет нормального следа – только предположение, что преступник звонил Парамонову из дома?

Из-за всей этой неопределённости Резцов был сам не свой. Кроме того, очень не хотелось отдавать Менгеле антикоагулянт: ясно ведь, что он нужен ему для экспериментов. Если в ближайшее время появится ещё один труп, Резцов будет считать, что поспособствовал смерти очередного ребёнка.

– Его нужно хотя бы сфотографировать, – настаивал Свирин. – Вдруг он всё-таки живёт в своей квартире? Тогда мы сразу возьмём его. Глупо упускать такой шанс. Если приедет сообщник, установим его личность. Всё лучше, чем искать иголку в стоге сена.

Резцов отверг и эту идею. Если они опасаются ставить камеры, то и фотоаппараты тоже не годятся. Рисковать было нельзя. Свирин был недоволен и не скрывал этого.

– Мы не используем свои возможности! – сказал он раздражённо. – Если упустим Менгеле, это будет твоя вина.

– Пусть будет, – согласился Резцов.

Он думал, что Свирин захочет переговорить с начальством, чтобы обойти его решение, но тот не стал: наверное, решил, что лучше в случае неудачи свалить всё на Резцова, чем подставляться.

Парамонов поехал один, но в машине установили камеру – так же, как и на одежду лаборанта, и полиция могла следить за всеми его действиями. Резцов не отрывал взгляда от монитора, хотя что он мог там увидеть полезного? Дорогу? Подвал?

Мелькали картинки, изображения всё время двигались, тряслись и скакали. В глазах уже рябило. Связи с Парамоновым не было – не хватало ещё, чтобы Менгеле, если он наблюдает, заметил, что лаборант с кем-то разговаривает (его выдало бы шевеление губ).

Всё прошло так, как и ожидалось: Парамонов остановился возле четырёхэтажного дома, вышел из машины и направился к первому подъезду. Он огляделся перед тем, как войти внутрь, чтобы дать полицейским панорамный обзор. Насколько можно было судить, ничего подозрительного. По крайне мере, Менгеле не наблюдал за лаборантом, стоя на другой стороне улицы. Других припаркованных автомобилей поблизости не было.

Парамонов вошёл в подъезд, держа контейнер с гирудином обеими руками. Дверь была приоткрыта, и за ней виднелась темнота – просто чёрный провал, словно портал в иное измерение.

Лаборант толкнул дверь плечом и вошёл. Резцов невольно подался вперёд, впиваясь взглядом в монитор. Он видел, что Парамонов включил диодный фонарик, пошарил белым лучом по серым облупленным стенам, спустился по ступенькам и, пригнувшись, вошёл в распахнутую дверь подвала. Звука не было, и это добавляло происходящему оттенок нереальности – словно на экране шёл отрывок из какого-то ужастика.

В подвале, естественно, света тоже не было, но лаборант провёл лучом вправо и влево, пошарил по полу. Мелькнули, блеснув, лужи, переплетения ржавых труб, голый бетон со всех сторон.

Парамонов направился в угол, где было велено оставить антикоагулянт. Камера опустилась – это лаборант присел – и в объективе появился контейнер, который лёг на пол – туда, где было посуше.

После этого Резцов лишь наблюдал те же картинки, но в обратном порядке. Парамонов быстро вышел на улицу, сел в машину и развернулся. Он возвращался в управление. Того, что он может сбежать, полицейский не опасался: бежать из города было попросту некуда. Все блага цивилизации, необходимые для жизни, были сосредоточены здесь.

– И что теперь делать? – спросил Свирин, откидываясь на спинку стула. – У меня такое чувство, что мы сделали крошечный шажок, в то время, как поначалу казалось, что это будет реальный прыжок.

Резцов не ответил: он и сам не знал, как искать Менгеле на той территории, которую удалось определить благодаря пеленгу. Была, правда, у него одна идея, но он не знал, насколько она осуществима. Поэтому, ничего не говоря коллегам, в особенности Свирину, Резцов отправился к начальнику.

***

Полицейские гнали во весь опор, но сирены молчали, и проблесковые маячки не разбрасывали вокруг себя вспышки красно-синего света. Восемь машин, забитых спецназом и оперативниками. Чёрные, с тонированными стёклами и стальными решётками на радиаторах. Кавалькада возмездия.

Когда Резцов вспомнил, что на прошлой неделе прошёл слух, будто удалось восстановить связь с одним из спутников, он сразу решил, во что бы то ни стало узнать, так ли это, и если да, то привлечь коммуникационный центр к операции. Это решило бы все проблемы – в этом полицейский не сомневался ни секунды.

В результате событий последнего времени контроль над спутниками был утерян, и работы по его восстановлению начались только три месяца назад. Оказалось, что это сложнее, чем казалось поначалу. Если бы у полиции была возможность вести наблюдение с неба, Менгеле давно был бы обезврежен.

Резцову пришлось ждать, пока начальство прояснит вопрос. Наконец, с большим скрипом, был получен ответ, что действительно был расшифрован канал одного из спутников, и над ним удалось обрести контроль. Конечно, бывали сбои, но в целом всё функционировало.

Когда выяснилось, что с помощью спутника можно вести видео съёмку города, управление полиции договорилось с коммуникационным центром об участии их специалистов в операции.

Спутник был развёрнут так, чтобы «видеть» кварталы, определённые при пеленге. Он охватывал всю территорию и фиксировал движение объектов. Резцова это устраивало: фургон убийцы мог быть единственной перемещающейся машиной.

Менгеле явился за закладкой в полдень. Это стало ясно, когда в половине первого белая легковушка появилась на улице Ленсовета и направилась в сторону Дунайского проспекта. Однако до него она не доехала, а свернула раньше – на Звёздную.

Очевидно, что Менгеле вышел из дома утром и пешком отправился на поиски подходящего транспорта. Завладев легковушкой, он поехал за антикоагулянтом, а потом обратно. Только так можно было объяснить то, что спутник не показал, как убийца уезжал утром.

Резцов, не моргая, смотрел в экран, ожидая, когда машина остановится, обозначив здание, в котором живёт Менгеле.

Легковушка проехала мимо Туберкулёзного диспансера, свернула во двор, объехала крыло какого-то дома и остановилась.

– Что в этом здании? – спросил Резцов, когда стало ясно, что объект достиг конца своего маршрута.

– Минутку! – техник быстро сделал запрос поисковику. – Текстильное училище.

– Можно получить его изображения? Желательно крупные и отчётливые.

– Конечно, – техник прошёлся пальцами по клавишам, и на мониторе появились фотографии длинного четырёхэтажного здания из красного кирпича, сделанные с разных ракурсов. Выглядело оно мрачновато, но для целей Менгеле, видимо, подходило идеально: давно заброшено и опечатано, зато с большим количеством просторных помещений.

Полицейский раз за разом прокручивал в голове эти недавние сцены, пока ехал в сторону Звёздной. Теперь убийце не уйти! У них достаточно людей, чтобы взять здание училища в кольцо и обыскать сверху донизу.

Наблюдение велось до самого вечера, и на этот раз спутник показывал только одно здание, а потому изображение было более крупным, и на нём сразу стало бы видно, если бы Менгеле вышел на улицу. Он провёл внутри весь день и сейчас находился внутри.

Полицейские машины свернули на Звёздную и через полминуты окружили красное здание, изогнутое неполной буквой «П».

Командовал операцией командир спецназа. Резцову и остальным следователям было велено держаться подальше: имелось подозрение, что Менгеле мог заминировать подходы к училищу, а то и само здание. С него сталось бы.

Резцов обвёл взглядом провалы окон с выбитыми стёклами и фанерные щиты, заменявшие их кое-где. Быть может, именно там логово убийцы?

Вокруг было бы темно, если б не мощные прожекторы, привезённые полицейскими и направленные на здание училища. Сейчас оно являло собой светящийся островок в океане мрака, разлитого вокруг, потому что нигде поблизости не горели окна, если не считать видневшийся вдалеке небоскрёб, последние этажи которого чётко вырисовывались на фоне синего звёздного неба.

Резцову было нелегко наблюдать за тем, как облачённые в чёрное бойцы один за другим врываются в здание с двух сторон – с парадного и чёрного входов. Он хотел быть там и своими глазами видеть, как будет схвачен или убит Менгеле.

Со стороны проспекта Космонавтов подъехала и припарковалась возле ограды располагавшегося в том же дворе детского сада машина криминалистов. Курников вышел и, заметив Резцова, направился к нему. Свёрнутый пластиковый комбинезон он держал подмышкой.

– Здорово! – медэксперт пожал полицейскому руку. – Что, неужели сегодня всё закончится?

– Очень на это надеюсь.

– Я слышал, там может быть заложник.

– Да, мальчик. Сын одного… свидетеля по делу.

Курников цокнул языком.

– Плохо! Менгеле наверняка прикончит его, как только запахнет жареным.

Резцов промолчал. Криминалист озвучил то, что понимали все. Но зачем это обсуждать? Не повезёт, так не повезёт. Главное – обезвредить убийцу и положить конец тому кошмару, на который он обрёк жителей Московского района, а то и всего города.

Свирин держался чуть поодаль вместе с операми. Вид у него был деловой. Ему не удалось обскакать Резцова, и теперь он вынужден был изображать, что готов хорошо делать своё дело, но было ясно, что соперничество не закончилось – оно лишь отложено до следующего раза. Но сейчас это совершенно не волновало Резцова. Он был поглощён происходящим.

Когда внутри раздались выстрелы, он едва не бросился вперёд, чтобы оказаться в здании и увидеть всё своими глазами.

Кажется, стреляли на втором этаже, в левом крыле. Автоматы стучали очередями, потом послышались одиночные выстрелы.

Неужели всё кончено? Резцов понимал, что спецназовцы не будут стараться взять Менгеле живым, но всё же в глубине души надеялся, что сможет взглянуть в лицо своему врагу прежде, чем его казнят.

В недрах здания раздалось низкое гудение, мгновенно заполнившее пространство вокруг училища. Это длилось буквально три секунды, а потом по ушам ударила звуковая волна, и одновременно с этим из всех окон вырвался ослепительный белый свет – казалось, стены не выдержат его напора и разлетятся во все стороны!

Резцов в ужасе упал на асфальт, прикрыв голову руками. Вспышка поглотила на несколько секунд всё вокруг – полицейских, машины, прожекторы с их жалкими лучами.

***

Когда Резцов открыл глаза и осторожно поднял голову, стало ясно, что здание цело – значит, это была не бомба. Но вокруг на земле корчились с криками полицейские. Их коллеги пытались помочь им, и было видно, что лица и руки у пострадавших представляют собой открытые кровоточащие раны – с открытых участков тела сошла кожа!

«Мощная доза ультрафиолета! – догадался Резцов, поднимаясь с асфальта. – Мгновенная вспышка настроенных на максимальное излучение ламп!» Должно быть, Менгеле перетащил их из Туберкулёзного диспансера, что расположен напротив, и установил в училище, подключив к единому рубильнику.

Страшно даже представить, что стало с теми, кто оказался в непосредственной близи от ламп! Спецназовцы были в шлемах с тонированными забралами, но стекло не рассчитано на такую сильную дозу ультрафиолета – оно защищает лишь от световых гранат.

Резцов огляделся, пытаясь определить, сколько на улице осталось не пострадавших сотрудников полиции. Человек пять – не больше! Свирин был одним из них. Он как раз поднимался, слегка пошатываясь, с асфальта. Вид у него был ошарашенный. Его, как и Резцова, спасло то, что он сразу же упал и распластался, так что свет прошёл поверх него.

Сейчас, когда шок прошёл, Резцов ощутил жжение в затылке. Поднял руку и провёл по голому черепу. Ладонь стала мокрой. Взглянув на неё, полицейский увидел кровь – ультрафиолет скользнул по коже головы, но ожог был небольшой. Всё поправимо.

Свирин, увидев Резцова, неуверенной походкой направился к нему.

– Что это?! – проговорил он, оглядываясь на здание училища. – Взрыв?

– Нет, вспышка ультрафиолетовых ламп. Они выбросили максимальную дозу и лопнули, не выдержав напряжения. Как лампочки старых фотоаппаратов, которые после каждого снимка приходилось менять. У тебя, кстати, кровь на затылке.

Свирин машинально пощупал голову, взглянул на мокрую ладонь, смачно выругался.

– Надо идти туда, – сказал Резцов, вытаскивая из кобуры пистолет.

– Зачем? Там полно спец… – Свирин замолчал, осознав, что люди в здании уже не способны никого арестовать.

– Идём! – Резцов направился к крыльцу. Дверь была распахнута.

– Погоди! – окликнул его Свирин, но полицейский не обернулся. Ему пришло в голову, что бойцы внутри не просто поражены ожогами – они беспомощны!

Резцов вошёл в здание, держа пистолет стволом вниз. Менгеле понимает, что не сможет выйти, потому что снаружи осталось всё равно достаточно полицейских, чтобы остановить его. Пятеро непострадавших, которых заметил Резцов, – это лишь те, кто был с одной стороны училища. Но оно был окружено, значит, по идее, должно было остаться человек пятнадцать, способных продолжать операцию.

Можно было бы прихватить с собой часть из них, но Резцов решил, что им лучше остаться снаружи на случай, если Менгеле всё же предпримет отчаянную попытка прорваться.

– Он же вооружён! – прошипел Свирин, хватая его за руку. Он догнал своего начальника, но явно надеялся отговорить его пытаться взять убийцу самому.

Резцов вырвался.

– Мы тоже! – сказал он. – Не хочешь, оставайся на улице.

Свирин молча вытащил пистолет. Конечно, разве он мог позволить своему сопернику обезвредить Менгеле в одиночку!

Резцов едва сдержал усмешку.

– Куда? – спросил Свирин.

Сверху доносились вопли раненых. Но это не значило, что убийца там. Он мог быть где угодно. И всё же прежде всего следовало проверить состояние пострадавших после вспышки.

– За мной, – тихо скомандовал Резцов и начал подниматься по широкой лестнице.

На стенах висели плакаты, оставшиеся ещё с тех времён, когда училище функционировало. Портреты, тексты, схемы и рисунки – разглядывать их было некогда, они просто отпечатывались на сетчатке. Некоторые были сняты и стояли на полу, прислонённые к стенам. Ни один не валялся просто так – значит, Менгеле пользовался этой лестницей.

Резцов и Свирин добрались до второго этажа в считанные секунды. Здесь крики спецназовцев были слышны особенно хорошо, но складывалось впечатление, что издают их всего несколько человек.

Полицейские заглянули в коридор второго этажа. Справа тянулись двери аудиторий, слева – окна. По крытому линолеумом полу катались и ползали люди. Они сорвали бесполезные шлемы и держались за окровавленные, лишённые кожи лица.

– Боже! – выдохнул Свирин.

Резцов вдруг понял, что одна из чёрных фигур не корчится от боли и ужаса, а занята совсем иным делом: методично поднимает и опускает правую руку с зажатым в кулаке армейским ножом.

Менгеле!

Он кромсал одного из спецназовцев, распростёртого перед ним без движения. Кровь слетала с лезвия каждый раз, когда нож покидал тело.

Резцов прицелился и спустил курок. Промах! Расстояние слишком большое, а свет давали только прожекторы снаружи, но этого было недостаточно, ведь их лучи попадали лишь в окна, оставляя часть коридора в полумраке.

Убийца быстро обернулся, сразу оценил ситуацию и, подскочив, бросился прочь. Резцов и Свирин открыли огонь, израсходовав по полной обойме, но Менгеле, хотя и споткнулся один раз, словно в него угодила пуля, свернул за угол.

– За ним! – выдохнул Резцов, чувствуя, как его охватывает ненависть к этому извергу, не брезгающему даже убийством беспомощных противников. Менгеле был просто одержимым жаждой рвать, резать и ломать! Ему не было места среди живых.

Пока полицейские бежали по коридору, Резцов заметил, что, по крайней мере, трое бойцов убиты – их одежду покрывали мокрые пятна, на линолеуме растекались алые лужи. Менгеле, ослепив их, подходил к ним по очереди и убивал ножом, нанося по пять-десять ран. Он явно получал от этого удовольствие.

Резцов скрипнул зубами и прибавил ходу. Свирин не отставал. Сейчас они оба были охвачены единым желанием – остановить мерзавца, уничтожить, если не будет иного выхода. «Только дай мне повод!» – подумал Резцов, сворачивая в боковой коридор, где за десять секунд до этого исчез Менгеле.

Того видно не было. Он мог проскользнуть в одну из аудиторий, но почему-то Резцов был уверен, что убийца не станет прятаться и ждать, пока за ним явятся. У него было важное дело, которое не терпело отлагательств: где-то находился сын Парамонова, и его надо было прикончить. Менгеле ни за что не допустит, чтобы полиция спасла его.

Резцов припустил по коридору, Свирин – за ним. Теперь всё зависело от скорости. Чтобы убить ребёнка, много времени не нужно, и с учётом того, что у Менгеле была фора, а полицейские даже не знали, где он спрятал Алика, шанс, что мальчика удастся спасти, казался минимальным. Но после того как Резцов увидел убийцу, кромсающего беспомощного спецназовца, в нём проснулось желание не позволить Менгеле унести ещё одну жизнь.

Он выбежал на чёрную лестницу и остановился, прислушиваясь. Снизу донеслись торопливые шаги. Похоже, Менгеле всё-таки подстрелили, и он передвигался не так уж быстро. На ступеньках темнели какие-то пятна – то ли краска, то ли лужи, то ли кровь.

Резцов помчался вниз, хватаясь левой рукой за перила, чтобы вписаться на площадках в повороты. Свирин не отставал: позади отчётливо слышалось его сосредоточенное сопение.

Хлопнула дверь. Менгеле ворвался в подвал! Теперь счёт шёл на секунды! Резцов перепрыгнул через последние ступеньки, но не удержался на ногах и кубарем покатился по полу. «Только бы не выронить пистолет!» – подумал он, сжав его изо всех сил.

Железная дверь была распахнута – она запиралась только снаружи, и закрывать её за собой было попросту бессмысленно. Из подвала донёсся пронзительный крик.

Резцов перевернулся, опираясь на руки и колени, вскочил и бросился вперёд.

В подвале было темно, однако полицейский разглядел у дальней стены чёрный силуэт. Менгеле работал быстро и увлечённо. Он не мог не слышать, что полицейские настигли его, но даже не обернулся.

То, что мальчика не спасти, Резцов понял сразу: на его глазах Менгеле нанёс ребёнку два удара ножом, почти до рукояти погружая лезвие в живот – и эти удары были не первыми.

Резцов вскинул пистолет и нажал на курок.

Первая же пуля отшвырнула убийцу к стене. Менгеле ударился о бетон, но тут же обернулся. В левой руке у него появился пистолет. Всё это заняло секунду. Резцов выстрелил снова, к нему присоединился вбежавший в подвал Свирин. Небольшое помещение наполнилось гулкой канонадой.

Менгеле не успел ответить. Пули пронзали его тело, пригвождая к стене. Он сполз и лишь конвульсивно дёргался, похожий на подключённую к току большую лягушку. Две пули угодили ему лицо, оставив по красной дыре.

Когда патроны кончились и вместо выстрелов раздались сухие щелчки, полицейские опустили пистолеты. Они тяжело дышали от возбуждения, не отрывая взглядов от того, кто казался неуловимым, а теперь лежал в подвале в луже крови. Он был убит, но ушёл он в иной мир, прихватив с собой столько душ, что одна мысль об этом вызывала содрогание.

«Надеюсь, они будут терзать тебя в аду!» – подумал Резцов.

Свирин осмотрелся.

– Да у него здесь целая коллекция! – проговорил он, направляясь к установленным вдоль боковых стен стеллажам. – Проклятый ублюдок! Вот где он их хранил!

Резцов же подошёл к сыну Парамонова. Мальчик лежал рядом со своим убийцей, истерзанный ножом, с закатившимися глазами и приоткрытым ртом, полным крови. Он был прикован ржавой цепью к вмазанному в стену железному кольцу. Другой конец крепился замком на металлическом ошейнике. Последняя жертва!

***

Резцов рассматривал коллекцию Менгеле. Головы стояли в ряд, занимая две полки. Высушенные, помещённые в формалин или лишённые плоти и ставшие голыми черепами, они производили жуткое впечатление – свидетельство безумной жестокости одного и бессилия других.

Самого Менгеле, нашпигованного пулями, вот-вот должны были упаковать в пластиковый пакет. Освещённый прожекторами, которые полицейские установили в подвале, он лежал на полу в луже крови, невысокий, но мускулистый, с коротко стрижеными волосами, в которых виднелась небольшая седина. Голубые глаза были раскрыты и смотрели в потолок, изо рта стекала красная струйка. На правой скуле и в челюсти зияли дыры от пуль.

Сейчас Менгеле выглядел совсем не опасным, даже жалким. Глядя на него, трудно было представить, что этот выродок столько времени терроризировал население Питера, похищая, мучая и уродуя детей.

Тело Алика Парамонова, отстегнув от цепи, уже вынесли, и Менгеле остался в одиночестве – если не считать сотрудников полиции.

– Увозим? – спросил Курников, имея в виду труп убийцы.

Резцов бросил на распростёртое тело взгляд. Труп кишел болезнетворными микробами, разрушавшими организм ещё при жизни. Организм, обречённый на быстрое старение и короткое существование. Несовершенный. Слабый. Всего лишь Homo sapiens.

Полицейский чувствовал, что потерял интерес к личности и мотивам этого сумасшедшего садиста. Главное, что люди избавлены от него.

Дело сделано. Теперь Резцов сможет поехать домой и с чистой совестью сказать жене, что кошмар закончился, бояться нечего, и она может не опасаться за Катю.

Резцова позвал вошедший в подвал Свирин:

– Андрей, этот урод оставил на своём ноутбуке видеозапись, – сказал он, показавшись на пороге. – Называется «Завещание». Хочешь посмотреть? – из-за отсутствия в здании кондиционеров, жара была невыносимая, и по лицу следователя градом катился пот.

Резцов вышел из подвала. Они поднялись со Свириным на второй этаж, где обнаружилась комната, в которой обитал Менгеле. Всего их было шесть, и у каждой имелось своё предназначение – лаборатория, склад, прозекторская, кухня, кабинет и спальня.

Резцов вошёл в комнату, служившую убийце кабинетом, и сел в вертящееся кресло перед светящимся монитором.

Что и кому мог оставить Менгеле? Свои бредовые идеи, жестокость, плоды нелепых псевдоисследований? Новый мир, который он так ненавидел, не нуждался в них. И всё же Резцов знал, что посмотрит. Посмотрит всё от начала до конца – чтобы тем самым завершить историю убийцы.

На экране была рамка видеоплеера, стоп-кадр представлял собой портрет мужчины лет сорока, с тёмными кругами под синими, слегка воспалёнными глазами. Он был в белом халате. Сейчас его, упакованного в чёрный мешок, выносили ногами вперёд.

– Включаю, – объявил Свирин, нажимая на кнопку «Воспроизведение».

Колонки тотчас ожили, зашипели, и через мгновение из них донёсся негромкий, слегка надтреснутый голос.