Текст книги "Хроники бездны - 3 (СИ)"

Автор книги: Виктор Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

На горизонте виднелся гребень новой волны. И не только он. Там возвышались спины морских чудовищ, направлявшихся к берегу. Пять, десять, пятнадцать… Целое стадо! Возможно, за первым рядом двигались другие.

Дрожащей рукой Антон достал из кармана телефон. Четыре пропущенных вызова. С этой беготнёй он совершенно перестал слышать звук мобильника. Впрочем, в таком грохоте немудрено.

– Мам?

– Да, Антош! Привет! Ты где?

– На площади.

– Где?! Почему? Мы с отцом ждём тебя на вокзале. Он зашёл в универ, так что мы вместе – не волнуйся за него. Пыталась тебе позвонить, но ты не отвечал. Что с этой тварью?

– Мертва.

– Как?

– Её расстреляли из танков. Военные.

– Да? Ну, слава Богу! Значит, можно возвращаться. По-моему, наш район не разрушен. Сынок, иди домой. Встретимся там. Теперь всё будет хорошо.

Антон не сводил глаз со стада, направлявшегося к берегу.

– Мам, вам лучше поднятья куда-нибудь и посмотреть на море, – сказал он.

– Что? Зачем? Погоди, отец просит дать ему трубку.

– Алло! Антоха?

– Да, пап.

– Ты чего там выдумываешь? Иди домой. Мы сейчас туда с матерью от…

– Пап?

– Отправимся, так что…

– Пап!

Пауза.

– Да, Антош?

Парень сглотнул набравшуюся в рот слюну. Глаза резало от вони. Он сел на бетонный козырёк, не выпуская покосившуюся оконную раму.

– Я не думаю, что всё будет хорошо.

Антон опустил телефон и прикрыл глаза. Никаких танков не хватит, чтобы истребить этих монстров. А они не перестанут лезть на берег, потому что их влечёт запах. Вонь, которой насквозь пропитался город.

Кажется, дурачок Валера был прав: наступил конец света… По крайней мере, для них.

Сияние. Глава 1

Окно было очень маленьким – горизонтальная прорезь размером полметра на полтора. Она напоминала Щербину смотровую щель средневекового шлема. Сам же он был словно лилипут, забравшийся внутрь и глядящий сквозь неё на великолепный пейзаж Нереиды.

На планете начинался рассвет. Умирающая звезда поднималась над горизонтом, заливая всё густым тёмно-красным светом. Равнина и горная цепь, видимые из окна исследовательской базы, постепенно приобретали соответствующий оттенок, теряя собственные краски. Это был краткий утренний период между ночью и днём, когда можно было увидеть, какого на самом деле цвета ландшафт на Нереиде, четвёртой планеты системы Гиперион, и Щербин старался не пропускать этой картины.

Его группа прибыла чуть больше двух месяцев назад, сменив своих предшественников, благополучно вернувшихся на Сатурн. Учёным предстояло провести на Нереиде ещё месяц с небольшим, а затем уступить место следующей партии исследователей.

Щербин сидел за столом и записывал последние данные, полученные при изучении грунта с противоположной стороны горной гряды.

– Опять ничего, – бормотал он, выводя привычные слова и фразы. – Нет даже бактерий!

Он положил ручку, встал и, подойдя к кулеру, набрал в пластиковый стакан воды.

Планета имела все условия для возникновения жизни. Но людям до сих пор не удалось обнаружить ни малейших признаков даже простейших организмов. Конечно, сейчас умирающее солнце каждый день выбрасывало на Нереиду такое количество смертельного излучения, что никакие животные не могли бы здесь существовать, но ведь не было найдено даже их останков – значит, они никогда и не обитали на планете.

Тем не менее, растительность присутствовала – чахлая и странная, приспособившаяся к новым условиям – тем не менее она покрывала значительную часть планеты, а на дне небольшого океана обнаружились водоросли. Более того, вскрывая почвенные пласты, предыдущие исследовательские группы смогли проследить эволюцию флоры Нереиды, прошедшую через миллионы лет. Но ни малейшего следа живых существ! Даже в те периоды, когда условия планеты были оптимальными.

Опорожнив стакан несколькими большими жадными глотками, Щербин скомкал его и выбросил в мусоропровод.

В зеркале справа отразилась семицветная радуга, и взгляд микробиолога обратился к окну. Там как раз начало появляться сияние. Так условно называли странное явление, имевшее место на Нереиде, все члены группы.

Звезда поднялась достаточно высоко, так что можно было увидеть её трепещущий багровый край. Лучи, несущие не только красный свет, но и тонны радиации, ложились на равнину. Горы давали тёмную длинную тень и сами казались вырезанным из плотного картона силуэтом. Зато их абрис начинал светиться: из-за диффузии вокруг края гряды возникала тонкая, но вполне различимая радуга!

Причину этого явления не удалось разгадать ни одной исследовательской группе, хотя все побывавшие на Нереиде учёные пытались это сделать.

Сияние завораживало Щербина, и он замер на несколько секунд, любуясь этим таинственным ореолом. Потом отвёл взгляд и покачал головой, думая о том, что, возможно, причина этого феномена кроется во времени суток, и разгадать его секрет можно, только выйдя за периметр базы днём. Ему хотелось бы оказаться в горах прямо сейчас, чтобы исследовать этого странное свечение, но, к сожалению, излучение красной звезды было слишком сильным – настолько, что защиты скафандров хватало лишь на сорок минут. Этого было достаточно, чтобы добраться до гор и вернуться на базу прежде, чем организм получит радиоактивные ожоги.

Дверь открылась с тихим шипением, и в отсек вошёл Руслан, старший лаборант. Вернее, не вошёл, а влетел, едва не поскользнувшись на небольшом квадратном коврике, который Щербин привёз с Сатурна.

– Семён Михайлович! – крикнул он. – Свен сбежал!

Микробиолог резко обернулся. Новость была скверная.

– Когда?!

– Чуть меньше часа назад.

Мальчишеское круглое лицо Руслана выражало крайнее волнение.

– Только что узнали, да? – Щербин взял лаборанта за локоть и потащил за собой.

– Да, Семён Михайлович! Марина пошла в лазарет, а там пусто! Послала меня к вам. Она думает, Свен надел скафандр и вышел наружу!

Щербин остановился посреди коридора.

– Как? Почему?

– Пропал один скафандр. Компьютер зафиксировал выход с базы в пять восемнадцать.

Значит, Луговская сначала убедилась, что пациент сбежал, а уж потом отправила к Щедрину Руслана. Понятно…

– А камеры? – продолжив путь, спросил микробиолог.

– Не успели посмотреть. Марина как раз в комнате охраны.

– Тогда идём туда.

Врач – миловидная брюнетка двадцати семи лет – сидела в вертящемся кресле перед экранами, на которых мелькали кадры видеозаписи – всё, что происходило внутри и вокруг базы, фиксировалось.

– Нашла? – с порога спросил Щербин.

Луговская обернулась. Лицо у неё было озабоченное.

– Виновата, Семён Михайлович. Не доглядела.

Микробиолог качнул головой.

– Ерунда! При чём тут ты?

– Я должна была его запереть.

– Кому могло прийти в голову, что Свен решит выйти, тем более сейчас.

Щербин бросил взгляд на окно. Звезда почти полностью виднелась над горами, тень от гряды стала короче.

– Куда он, интересно, направляется, – пробормотал Руслан.

– Вот запись, – сказала Марина. – Поглядите.

На экране возникло изображение наружного шлюза. Свен, худой и высокий, вошёл, открыл стенной шкаф и стал надевать скафандр. Движения у него были замедленные, голова время от времени подёргивалась. Вот он закрепил шлем, опустил тонированное забрало и ввёл код в электронный дверной замок. Шлюз открылся, и долговязая фигура, чуть сутулясь, шагнула навстречу багровому свету.

– Он взял гравитант! – голос раздался позади и принадлежал Бэну Рудеру.

Атлет вошёл в комнату охраны и остановился, немного не доходя до мониторов.

– Я проверил, – сказал он, когда все обернулись. – Не хватает третьей «торпеды».

Торпедами называли небольшие гравитанты, походившие на бесколёсные мотоциклы, скользившие над поверхностью планеты при помощи генерируемого магнитного поля.

– За это время он мог добраться до гор, – проговорила Луговская, взглянув в окно.

– Что ему там делать? – отозвался Руслан.

– Что ему вообще делать снаружи, – сказал Рудер.

– Надо проследить его маршрут, – Щербин склонился над пультом управления и ввёл параметры поиска. В скафандрах были специальные маячки, а вокруг базы исследователи установили множество мачт, ретранслирующих сигнал. Они образовывали подобие паутины, благодаря которой можно было узнать, как перемещался обладатель скафандра – если, конечно, он не выходил за этот периметр.

Обработка запроса заняла меньше минуты.

– Вот! – не удержался от возгласа Руслан, ткнул пальцем в экран. – Он на перевале!

Так условно называлась самая низкая часть гряды, через которую переправлялись гравитанты, чтобы попасть на другую сторону.

– И он там уже восемь минут, – заметил Щербин. – Значит, это место его назначения.

– Свена необходимо вернуть, – сказала Луговская. – Пока он не отправился дальше.

– Я полечу, – вызвался Рудер.

– Я с тобой, – врач решительно встала. – Возможно, придётся вводить успокоительное.

– Я с вами, – сказал Щербин. – Руслан, останешься здесь. Подготовь медицинский отсек.

– Хорошо, Семён Михайлович.

– Всё, собираемся!

Через десять минут трое вышли из наружного шлюза и направились к большому гравитанту, напоминавшему майского жука. Из комнаты охраны лаборант пронаблюдал за тем, как транспорт оторвался от земли, втянул опоры и устремился на восток.

Сияние. Глава 2

Щербин направил гравитант влево, туда, где в тени уступа виднелась «торпеда».

– Вот он! – радостно вскрикнула Луговская, показывая рукой на белую фигурку, лежавшую в тридцати метрах. Только теперь она стала заметна за валунами.

– Похоже, с ним что-то не так, – заметил Рудер. – Он не двигается.

– На прилёгшего отдохнуть не похож, – согласился Щербин. Его кольнуло нехорошее предчувствие. – Сколько он пробыл снаружи?

Врач посмотрела на свои часы.

– Час двадцать шесть минут.

– Много! – пробормотал Щербин, сажая гравитант на плоский участок перевала. – Он уже получил дозу.

– Но не смертельную, – заметил Рудер. – Если вколоть ему…

– Ладно, давайте на выход, – Щербин отстегнулся, как только опоры коснулись поверхности.

Первым вышел микробиолог, за ним – Луговская и Рудер. Все трое поспешили за валуны, где лежало тело Свена.

Звезда взошла высоко, и тени стали короткими и посветлели, стали прозрачными, но всё вокруг приобрело розовый оттенок – словно перед солнцем поставили громадный светофильтр.

– Вон он! – воскликнула Луговская, когда из-за камней показались ноги Свена.

Врач побежала вперёд, несмотря на опасность упасть: поверхность была неровная, повсюду валялись осколки горной породы.

– Осторожно! – крикнул ей Щербин, но сам тоже ускорил шаг.

– Чёрт! – голос Луговской стал испуганным.

– Что такое? – тут же спросил микробиолог.

– У него что-то со шлемом…

Врач скрылась за валунами. Щербаков и Рудер подоспели через пять секунд и увидели, что Свен лежит на спине, тонированное забрало поднято, и второе стекло – тоже, открывая лицо радиоактивному излучению.

– Проклятье! – пробормотал Щербин, стараясь держать себя в руках. Он опустился на колени и заглянул в отверстие.

Кожа на лице Свена покраснела, широко раскрытые глаза выражали крайнюю степень ужаса, рот был открыт и перекошен, словно сведённый судорогой.

– Он мёртв? – спросил Рудер.

– Думаю, да, – ответил Щербин. – Марина?

Лиговская проверила показания скафандра и покачала головой.

– Никаких признаков жизни, – сказала она тихо.

– Что случилось? Не из-за радиации же он умер.

– Нет, излучение не могло убить его так быстро.

– Тогда в чём дело?

– Не могу определить, пока он в скафандре. Надо доставить его на базу. Там я проведу полный осмотр.

– Хорошо, – кивнул Щербин. – Давайте его перенесём.

Они с Рудером взяли шведа с двух сторон и приподняли.

– Господи, ну, и тяжёлый! – прокряхтел атлет. – Не думал, что он столько весит.

– Да уж! – пропыхтел в ответ Щербин. Действительно, впечатление было такое, будто Свен прибавил килограмм пятнадцать. – Понесли?

– Я готов.

– Похоже, он уже окоченел, – заметил Рудер.

Щербин понял, что атлет имел в виду: поднятый труп сохранил то положение, в котором был обнаружен. Будто в руках у них была гипсовая статуя, а не человеческое тело.

– Это невозможно, – удивлённо сказала Луговская. – Ничего не понимаю…

– Ладно, на базе разберёмся, – Щербин кивнул Рудеру. – Идём к гравитанту.

Они сделали пару шагов, но тут тело шведа неожиданно сложилось пополам и выскользнуло из их рук, ударившись о камни. Раздался негромкий хруст – будто лопнуло толстое стекло.

– Чёрт! – воскликнул Рудер.

– Осторожно! – не удержалась Луговская.

– Ему уже всё равно, – пробормотал Щербин. – Давай ещё раз. Держи крепче.

Они с Рудером попытались поднять Свена, но у них ничего не вышло: тело шведа утратило твёрдость.

– Как будто камней в скафандр напихали! – проговорил Рудер, предпринимая очередную бесплодную попытку приподнять шведа.

– Да уж, – согласился Щербин.

– Что будем делать?

– Хватай подмышки. Так не выскользнет. Потащим волоком.

– Нельзя же так! – запротестовала Луговская.

– Предлагаешь бросить его здесь? – спросил Щербин.

Врач насупилась, но больше возражать не стала.

Труп Свена погрузили в грузовой отсек, и Рудер включил режим радиоактивной защиты.

– Отправляемся? – спросила Луговская, занимая своё место.

– Подождите, – попросил Щербин. – Хочу кое-что прихватить с собой.

– Что?

– Образец.

– Сейчас не время, – запротестовала врач, но микробиолог не слушал.

Пока они тащили шведа, он обратил внимание, что поверхность камней поблёскивает в солнечных лучах, будто посыпанная серебряной пылью. Однако ни один образец горной породы, исследованный до сих пор, не содержал ничего, что могло бы отражать свет. Он должен был прихватить на базу хотя бы пару камней.

Прихватив бокс для образцов, Щербин вышел наружу и подобрал несколько небольших булыжников. Все они слегка поблёскивали. Микробиолог повертел их в руках, любуясь тем, как на шершавых боках вспыхивают алые искры.

– Можно побыстрее?! – раздался в шлемофоне раздражённый голос Луговской.

Щербин сложи камни в бокс, защёлкнул замки и вернулся в гравитант.

Врач встретила его недовольным взглядом, но говорить больше ничего не стала.

Рудер закрыл люк и активировал очистку салона. Прошли положенные две минуты, и сигнал возвестил о том, что можно снять шлемы.

– Уф! – проговорил Рудер, освобождаясь от своего. – Давайте взлетать. Надо узнать, что случилось со Свеном.

Щербин занял место пилота.

– Всё-всё, – сказал он. – Пристегнитесь.

***

– О Боже! – воскликнула Лиговская, когда вместо тела Свена из скафандра в прямом смысле высыпались осколки.

Весь труп превратился в битое стекло! Только голова частично сохранилась, хотя затылок был выщерблен и покрыт расходящимися трещинами.

– Что это?! – дрогнувшим голосом спросил Руслан.

Ему никто не ответил. Все стояли вокруг стола для вивисекции и смотрели на груду осколков разного размера.

– Он остекленел, – проговорила Луговская неуверенно.

– А может, это лёд? – предположил Щербин.

– Сейчас узнаем, – беря себя в руки, ответила врач.

– Тебе помочь? – спросил микробиолог.

– Да. Придвиньте сканер поближе.

Щербин с Русланом подтащили большой аппарат и установили его рядом со столом. Луговская настроила его на комплексный анализ.

– Сейчас мы узнаем об этом… – она запнулась, подбирая слова, но сдалась. – В общем, скоро всё выясним.

Щербину показалось, что в голосе Луговской не было уверенности. Неудивительно: с подобным феноменом никто ещё не сталкивался. Ни одна из групп, побывавших на Нереиде раньше, не описывала ничего подобного. Похоже, им, наконец, удалось открыть что-то новое. Щербин ощутил лёгкое возбуждение.

Аппарат тихо загудел и двинулся вдоль того, что осталось от тела Свена, сканируя его всеми доступными науке способами.

– Ну, что? – не выдержал Щербин, видя, как хмурится, глядя в монитор, Луговская.

– Ничего не понимаю, – ответила врач. – Тело остекленело. Совершенно. Все жидкости превратились в однородную твёрдую массу. Но структура этого стекла… неизвестна. Сканер не в состоянии её определить.

– Новое вещество? – спросил Рудер.

Луговская подняла взгляд от экрана.

– Для нашей науки – да.

– Чёрт! – выдохнул Руслан. – Это же открытие!

– Безусловно, – согласился Щербин, стараясь говорить сдержанно, хотя его самого распирало от радости. – Но мы должны изучить это вещество, а как это сделать, если нашего технического оснащения не хватает.

– Можно провести дополнительные тесты, – предложил Рудер. – Сканер не всесилен, в конце концов.

Щербин кивнул.

– Хорошо, так и сделаем.

– Давайте помнить, что эта штука убила Свена, – произнесла вслух Луговская то, о чём уже подумали остальные.

– Не факт, – возразил Щербин. – Возможно, причина смерти в другом. А остекленение наступило уже после. Мы не знаем, почему шлем оказался открыт. Очевидно, что Свен сам это сделал, но зачем?

– Самоубийство? – высказал предположение Рудер.

– Он был нездоров, но не настолько же, – запротестовала Луговская. – Я не заметила в нём стремления к смерти. Не было никакой депрессии. Напротив, он был активен и деятелен. Его расстройство больше походило на буйное помешательство. Я считаю, его агрессия была направлена не на себя, а на нас, потому что мы мешали ему провести этот безумный эксперимент.

– Ну, теперь он своего добился, – мрачно заметил Щербин.

– Можно посмотреть записи с камеры скафандра, – предложил Руслан. – Если, конечно, Свен её не отключил. Наверняка, тогда станет ясно, зачем он поднял стекло шлема.

– Давайте с этого и начнём, – кивнул микробиолог.

– Я всё подготовлю, – сказал лаборант. – Встретимся в просмотровой?

– А что делать с этим? – Луговская указала на осколки.

– На данный момент это материал для изучения, – ответил Щербин. – Хоть это и наш товарищ, мы не может его законсервировать, как полагается по протоколу в случае смерти члена группы.

– Тогда я помещу его в камеру для образцов.

– Давай. Мы займёмся... им позже.

Через несколько минут все собрались в смотровой комнате, где Руслан загрузил запись с камеры скафандра Свена.

– Готовы? – спросил он, обводя коллег взглядом.

– Включай уже! – буркнул Щербин. – Не тяни.

Лаборант нажал кнопку запуска и сел перед экраном, присоединившись к остальным.

Сначала камера показывала, как Свен вышел из наружного люка. Рассвет только начинался, и над горами едва виднелись красные лучи восходящей звезды.

Геолог направился к «торпеде», оседлал её и на полной скорости рванул к скалам. Он явно торопился, а значит, собирался вернуться на базу до того, как уровень облучения станет критическим.

Гравитант нёсся к горам, и было видно, как солнце Нереиды становится всё больше. Когда Свен приземлился на перевале, было уже довольно светло, и все предметы вокруг хорошо различались даже на записи.

Геолог оставил «торпеду» и прошёлся по площадке, глядя на абрис гор, где уже возникло радужное сияние. Свен ускорил шаги, но затем остановился, и его взгляд опустился, задержался на валунах, потом переместился дальше. Поверхность скал слегка искрилась.

– Вы видите? – негромко спросил Щербин. – Всё вокруг блестит.

– Да, я заметила это сегодня, когда мы были на перевале, но не обратила внимания, – отозвалась Луговская. – Ну, и что? Наверное, это из-за вкраплений слюды.

– На Нереиде нет слюды, – сказал Щербин. – В том-то и дело.

– Вы поэтому взяли сегодня образцы, Семён Михайлович? – спросил Руслан, взглянув на микробиолога.

– Да. Надо их тоже исследовать.

– Я думаю, дело в оптическом эффекте, – сказал Рудер. – Просто он появляется только на солнце.

– Как и радуга, – заметил Щербин.

– Они могут быть взаимосвязаны?

– Вот и постараемся узнать.

Тем временем на экране было видно, как геолог подобрал осколок породы и осмотрел. Затем проделал то же самое с другим. Повертел его в руках.

Потом Свен повернулся на восток и поднял камень над головой. В тот же миг края обломка засветились семицветной радугой.

– О! – выдохнул Руслан, подавшись вперёд. – Диффузия! Но из-за чего?!

Свен опустил руку и поднёс камень очень близко к стеклу шлема. Секунд десять он просто смотрел на него, а затем стало видно, как поднимается тонированное забрало.

Экран залил уже не приглушенный красный, а ярко-багровый свет, и искры, вкраплённые в обломок, засверкали с новой силой. Геолог потрогал их перчаткой скафандра, затем развернул её ладонью к себе. Стало видно, что на пальцах осталось несколько искр.

– Какая-то пыль, – прокомментировал Рудер. – Но мы брали кучу образцов и ни разу не нашли ничего подобного.

– Мы всегда это делали ночью, – ответил Щербин, не сводя с экрана глаз.

– Ну, и что? Искры могли быть не видны в темноте, но куда они потом-то девались?

– Хороший вопрос, – пробормотал Руслан.

– Смотрите, он поднял стекло! – воскликнула Луговская. – Господи, зачем?!

Запись показывала, как геолог подносит камень к лицу, а затем образец пропал из обзора.

– Что? – не выдержав, вскочил со стула Щербин. – Что он сделал?

– Может, понюхал его? – предположил Рудер. – Или… лизнул?

– Он падает! – Руслан указал на экран, где камера накренилась, поплыла в сторону и вниз, а затем остановилась, показывая лежащие на площадке камни.

Луговская тихонько застонала. Было ясно, что геолог умер.

– Прокрути дальше, – велел после паузы Щербин лаборанту.

Руслан послушно промотал запись до того момента, когда появились микробиолог и остальные. Между этим и падением геолога ничего не происходило.

– Теперь ясно, что эта пыль убила Свена, – подвёл итог увиденному Рудер. – Из-за неё он остекленел.

– Должно быть, это какое-то вещество, вступающее в реакцию с жидкостями, – сказала Луговская. – Нужно быть очень осторожными. И прежде всего, исследовать образцы, которые взял Семён Михайлович.

– Я сделаю это сам, – ответил Щербин. – В закрытой лаборатории. Нет! – резко оборвал он начавшего было возражать лаборанта. – Ничьей помощи мне не требуется. Всё будет в порядке. Я помещу бокс в герметичный шкаф и сделаю всё там.

– Погодите! – воскликнул вдруг испуганно Рудер. – На перевале мы ходили по этой пыли! Она должна была остаться на подошвах и на скафандре Свена. Да и на наших тоже, ведь мы его тащили!

– Спокойно! – прикрикнул на всполошившихся коллег Щербин. – Мы ведь пока живы, так? А Свен, вероятно, умер мгновенно. Во всяком случае, в течение нескольких минут.

– Если он и был жив, то двигаться не мог, – добавил Рудер.

– А с нами, кажется, всё в порядке. Так что без паники. Сейчас наденем защитные комбинезоны, пойдём в лабораторию и всё осмотрим. Потом, если скафандры чистые,обследуем гравитант.

– Да-да, – закивал Руслан. – Надо быть профессионалами!

Последняя фраза прозвучала так, словно лаборант убеждал, прежде всего, себя.