Текст книги "Хроники бездны (СИ)"

Автор книги: Виктор Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Заперев дверь на засов, он почему-то испытал облегчение.

– А другие? – спросила старуха.

– Остались.

Хозяйка покачала головой.

– Вот молодёжь, – проговорила она, направляясь в свою комнату. – Неймётся вам всё. Сидели бы дома. От греха подальше, – добавила она перед тем, как закрыть дверь.

Макс улёгся на своё обычное место. В избе было душно, однако открывать окно не хотелось. Ничего, можно и потерпеть.

Прошло минут десять, и глаза у Макса начали закрываться. Он повернулся на бок и подложил руку под голову. По идее, кто ему мешает списать собранный однокурсниками материал втихаря? Они ведь не всё время следят за своими тетрадками. Часто оставляют без присмотра. Вот хотя бы сейчас…

Резкий протяжный крик, совершенно не похожий на человеческий, заставил Макса вскочить: он сам не заметил, как очутился на ногах. Всё тело охватило оцепенение, которое, правда, почти сразу прошло.

Макс не знал, сколько простоял, напряжённо прислушиваясь. Крик не повторился. Снаружи царила прежняя тишина.

Почему никто не всполошился? Ведь этот вопль должен был разбудить всех в округе. Рома, Женя и Алёна наверняка слышали его, да и бабка за дверью тоже. И, тем не менее, хозяйка даже не вышла из комнаты.

Может, стоит её разбудить? Но что он скажет?

Макс подошёл к окну и прижался лицом к стеклу. Снаружи было темно, хоть глаз выколи. Где-то вдалеке горел одинокий фонарь. Он казался просто светящейся жёлтой точкой. Макс проверил, опущены ли на раме щеколды, затем лёг, но глаз уже не закрывал. Он прислушивался и ждал – не повторится ли жуткий вопль. Но тишина царила в деревне безраздельно.

***

Макса разбудил Женя.

– Вставай быстрее! – кричал он, стоя посреди комнаты. Его заметно трясло.

Макс медленно сел, чувствуя, что любое резкое движение заставит голову взорваться.

– Ты можешь не орать? – проговорил он, с трудом ворочая сухим языком.

Женя вдруг сел на табурет у стены.

– Рома убит! – сказал он, обхватив себя за плечи.

– Что? – Максу показалось, будто он ослышался. – Шутишь?

– Какое тут! – Женя вскочил, нервно прошёлся по комнате. Он походил на перепуганного зверька. – Пожалуйста, вставай!

Макс поднялся. В висках стучало, голова казалась свинцовой. Нужно было попить. Макс поискал глазами кувшин с водой. Вот он, на столике возле окна.

– Кто его? – спросил он, наливая себе стакан.

– Откуда я знаю?! – кажется, Женя готов был сорваться: в его голосе проскальзывали истерические нотки.

Макс опорожнил стакан большими глотками. Хорошо!

– А где Алёна?

– На улице. Ты идёшь?!

– Да-да, не ори ты ради Бога.

***

Дверь в дровяник была распахнута, и свет падал на лицо и часть туловища того, что некогда было Ромой, а теперь представляло собой истерзанное кровавое месиво.

– Его рвали на куски! – пробормотал Женя, переминаясь с ноги на ногу. Алёна сидела на лавке, обхватив голову руками. Плечи её время от времени судорожно вздрагивали. Кажется, она была в шоке.

Макс подошёл ближе. Похоже, Рому убили ещё ночью, потому что труп пованивал, а значит, с момента смерти прошло уже несколько часов.

– Проклятая жара! – словно прочитав его мысли, сказал Женя.

– Надо вызвать полицию, – проговорил, отворачиваясь от тела, Макс. – Вы позвонили?

– Нет. Где тут полиция?

– В райцентре.

– Я не знаю телефон. Ты знаешь?

– Наверное, можно по общему позвонить. А они уже переведут.

– Сигнал с мобильного не ловится. Придётся искать стационарный. Но не уверен, что здесь у кого-нибудь есть такой.

Алёна вдруг встала и подошла.

– Надо сказать Нине Ильинишне, – проговорила она, всхлипнув. – Она, наверное, знает, как… и куда сообщить.

***

Услышав о произошедшем, старухе переполошилась. Побежала смотреть труп.

– Осспади, да что же это?! – растерянность на её морщинистом лице смотрелась жалко. – Кто ж это его?

– Это вы нам скажите, – отозвался Макс. – Может, дрекавак, которого, по вашим словам, не существует?

– Дрекавак? – удивлённо переспросила бабка. – Что ты, милок?! Это сказки.

– А Рома, – Макс кивнул в сторону дровяника, – тоже сказка?

– Надо сообщить в полицию, – вмешалась Алёна. – Вы знаете номер?

– Номер-то? Нет. Да и нет тут телефона ни у кого. Надо в райцентр ехать. Там Васильевича спросить. Это участковый наш. Машина, правда, только у Дмитрия есть, да он пьяный, наверноё, опять, – бабка сокрушённо покачала головой. – Кто ж вашего дружка так-то, а? – пробормотала она, глядя в сторону дровяника.

– А на автобусе нельзя разве съездить? – спросил Женя.

– Воскресенье сегодня, – ответила Нина Ильинишна. – Автобус только в восемь вечера будет. Потом в девять ещё. К тому времени Васильевич уже домой уйдёт. Нет, надо просить Дмитрия завтра с утра ехать.

– Почему завтра? – не понял Макс.

– Говорю ж: пьяный он сегодня, наверное.

– Да ведь вы не уверены.

Старуха покачала головой.

– Воскресенье, милок. Тут долго гадать не надо.

Тем не менее, Женя сходил, отыскал бабкиного соседа (оказался тот самый забулдыга с покемоном) и, вернувшись, доложил, что мужик действительно не в состоянии ехать, куда бы то ни было.

– Но я ему всё объяснил. Он обещал к утру протрезветь.

– Последить за ним надо, – сказала Нина Ильинишна. – А то забудет и наберётся снова. Пойду к нему.

– Что нам делать с… телом? – спросил Макс. – Нельзя же оставлять его в дровянике.

– Вообще-то, труп трогать нельзя, – заметил Женя. – Здесь место преступления.

– Ты чувствуешь запах? – повернулся к нему Макс. – На такой жаре через пару часов…

– Да перестаньте вы! – перебила Алёна. – Это не труп. То есть… не просто чей-то там труп. Это Рома. Понимаете? Наш Ромка!

Парни переглянулись.

– Может, хоть накроем его? – предложил Макс. – А то мухи уже налетели. Слышно даже, как жужжат.

Женя упрямо покачал головой.

– Нельзя.

Алёна закрыла лицо руками и разрыдалась.

***

– Надо его подкараулить, – сказал Женя, глядя в окно.

Студенты сидели в избе, хозяйки не было – она осталась у соседа – следить, чтоб тот не напился. На дворе сгущались сумерки.

– Кого? – спросил Макс.

– Дрекавака.

– Ты с ума сошёл?

Женя серьёзно взглянул на товарища.

– Я не знаю, может, никакой мифической твари и не существует, но кто-то убил Ромку. И не просто убил. Растерзал.

– Пожалуйста, не надо! – попыталась вмешаться Алёна, но Женя сделал ей знак замолчать.

– Мы должны это обсудить, – сказал он. – Там, снаружи, бродит убийца. Возможно, начал он с соседской коровы, но продолжил нашим другом. Может, мы у него на очереди следующие.

– Да какой убийца? – не выдержал Макс. – Здесь одни старухи да старики живут.

– Ну, и кто, по-твоему, убил Ромку?

– Волк. Или рысь. Я слышал ночью… звериный крик.

– Мы тоже слышали. Но я, например, вовсе не уверен, что его издало животное.

– Нет! – сказала вдруг Алёна. – Убийца не обычный хищник. Вы же видели… Рому.

– Да, – кивнул Макс. – Поработали над ним изрядно. Ладно, согласен: это не рысь и не волк, – добавил он нехотя.

– Почему Рома не кричал? Если б на меня напали, я бы орала, как сумасшедшая.

Макс опять вспомнил пронзительный вопль, который слышал ночью. Ему показалось, что тот донёсся издалека, но вдруг это Рома кричал, когда его убивали?! От такой мысли стало не по себе, и Макс постарался её отогнать: вон, Алёна с Женей тоже решили, что это какое-то животное орёт. Во всяком случае, поначалу. Теперь-то они, кажется, в дрекавака поверили. Идиотизм, конечно.

– Что конкретно ты предлагаешь? – спросила девушка Женю. – Как мы будем охотиться на… убийцу?

– Оружия у нас нет, – заметил Макс.

Перспектива сидеть в засаде, зная, что поблизости бродит маньяк, его совсем не привлекала.

– Найдём в сарае инструменты, – ответил Женя. – Топор, вилы. Да что угодно. Мы должны защитить себя.

– Для этого надо оставаться в доме, – сказал Макс. – Глупо выходить ночью, когда ни черта не видно…

– Нужно его поймать! – перебил Женя. – Он ведь убил Ромку!

– Я согласна, – кинула Алёна. – Застанем гада врасплох.

– Да не придёт он сегодня, – сказал Макс. – А если и придёт, то не сюда. Что он, дурак?

– Тогда тем более бояться нечего.

– Эй! Я не боюсь.

– Значит, решено, – подвёл итог Женя. – Сегодня охотимся на дрекавака. Кем бы он ни был.

Макс насупился: похоже, Женя взял его на «слабо» точно так же, как он его недавно.

***

Старухе-хозяйке студенты ничего не сказали о своих планах. Приготовили «оружие» – топор, серп, пару кухонных ножей, молоток.

Нина Ильинишна вернулась от соседа поздно вечером.

– Вроде, протрезвел маленько, – сказала она. – Обещал больше не пить, так что утром поедет в райцентр. Никто не приходил, пока меня не было?

– Соседи ваши, – ответила Алёна. – Человек шесть.

– Меня искали?

– Нет, хотели взглянуть на тело.

– Вот ведь люди, а!

Повозмущавшись, старуха ушла к соседке, предупредив, что останется ночевать там.

Студенты сидели в избе. На улице стало совсем темно, только луна время от времени показывалась из-за туч. Затем ветер стих, и крыши дворовых построек залило бледным холодным сиянием.

– Засядем в хлеву, – сказал Женя. – Там корова. Разделяться не будем.

– Я бы один и не остался, – ответил Макс.

– Наверх не полезем. Внизу есть пустые бочки, поставим их рядом и спрячемся за ними.

– Фонари надо взять, – сказала Алёна.

– Да, фонари прихватим.

– Хорошо бы этого гада сразу запереть, как войдёт, – сказал Макс. – Я останусь ближе к двери и, едва он влезет, задвину засов, чтоб не сбежал.

Женя кивнул:

– Правильно.

– Ребят, мы ведь его только поймать хотим, да? – настороженно спросила Алёна.

– Конечно, – ответил Женя. – И пусть полиция с ним разбирается.

– Я спросила, потому что мы берём с собой столько оружия…

– Ты видела, что он сделал с Ромкой? – спросил Макс. – Это для самообороны.

Сам он решил, что церемониться не станет: если убийца на него кинется, сразу влепит гаду между глаз молотком – и все дела.

– Ладно, – Алёна кинула. – Тогда хорошо.

В хлев пошли после полуночи. Фонари держали наготове. Макс затаился около двери, за вязанкой сена. Было жарко и душно, вокруг царила мёртвая тишина, даже комары куда-то исчезли. Слышалось только тяжёлое дыхание коровы и возня свиней, запертых в отдельном закуте.

Макс не видел своих товарищей, спрятавшихся за бочками. В какой-то миг ему показалось, что он в хлеву один. Стало не по себе, но он быстро прогнал это ощущение: у страха глаза велики.

Хотелось курить и пить – надо было прихватить с собой бутыль с водой.

Стрелки наручных часов показывали половину первого, когда снаружи донёсся пронзительный крик – почти такой же, как в предыдущую ночь. Макс замер, чувствуя, как его охватывает мелкая дрожь: нет, человек просто не мог издать такой вопль!

Зачем он вообще вписался в это предприятие?! Надо было сидеть в избе и дожидаться полиции – как поступил бы любой нормальный человек. Нет, серьёзно! Что он тут забыл? Они с Ромкой даже друзьями не были – так, приятели.

Во дворе раздался звук крадущихся шагов: кто-то приближался. Максу показалось, что идущих двое или больше. Чёрт, к этому они с Алёнкой и Женькой не готовились! Предполагалось, что убийца – одиночка.

Затаив дыхание, Макс сжал молоток. Он видел приоткрытую дверь и часть хлева, освещённую луной. Остальное тонуло во мраке.

Женя с Алёной никак не отреагировали на крик – из-за бочек до сих пор не донеслось ни звука. Возможно, они тоже услышали шаги и боялись спугнуть убийцу.

Дверь скрипнула, и на землю упала тень. Вполне человеческая. Максу пришло в голову, что он может вырубить незнакомца, едва тот переступит порог – тогда противников станет на одного меньше.

Человек вошёл в хлев, и Макс замер: это была Нина Ильинишна. Похоже, он напрасно всполошился. Вероятно, хозяйка проснулась и, заметив отсутствие постояльцев, отправилась на их поиски.

Вслед за Ниной Ильинишной в хлев вошли две старухи. Макс узнал в них соседок, только имён не помнил.

Хозяйка направилась к корове, погладила, что-то прошептала на ухо. Скотина не проснулась.

Надо бы выйти из укрытия и объяснить женщинам, что они могут всё испортить, но Макса остановило то, что ни Женя, ни Алёна не показались.

Хозяйка вернулась к подругам, и втроём они начали доставать из карманов и расставлять на полу хлева свечи – низкие, толстые. Одна из старух чиркнула спичкой и зажгла их по очереди. Стало видно, что свечи образуют квадрат.

Бабки разбросали что-то внутри него – Макс решил, что сухую траву – затем покропили землю водой из маленькой склянки. По хлеву распространился резкий неприятный запах. Свиньи в своём закуте оживились, послышалась возбуждённая возня.

Одна из старух, переступив через горящие свечи, заняла место в центре квадрата и воздела тощие руки к потолку. Её скрюченные артритом пальцы с узловатыми суставами напоминали когти хищной птицы. Она забормотала что-то хриплым голосом, затем низко поклонилась. Макс наблюдал за ней, оцепенев. Они понимал, что видит ритуал, но не догадывался о его цели.

Нина Ильинишна достала из кармана небольшой предмет и протянула подруге. Та взяла его и аккуратно положила на землю перед собой. Максу показалось, что это солнечные очки.

Снова раздались слова странной молитвы. Неожиданно повеяло холодом. Из-за бочки показалась Алёнина голова, но тут же исчезла. Девчонка-то, небось, счастлива, что наблюдает за настоящим обрядом.

Хозяйка протянула стоявшей в центре квадрата соседке следующий предмет. Макс не разобрал, какой. Старуха положила его справа от себя. Освещённая снизу пламенем свечей, она походила на древнюю жрицу.

Нина Ильинишна извлекла из кармана третий предмет, и Макс узнал собственный перочинный ножик, купленный в прошлом году ходить по грибы. Не швейцарский, но очень удобный. Что за ерунда? Вероятно, предыдущие вещи принадлежали его товарищам, но зачем бабке красть их? Да ещё и использовать в каком-то странном ритуале.

Он не успел обдумать это, потому что старуха, стоявшая внутри квадрата, быстро заговорила нараспев. Её голос становился то ниже, то выше, а темп менялся, создавая опредёленный, хотя и плохо уловимый ритм. Большую часть слов разобрать не удалось, но одна фраза заставили Макса насторожиться: «Беду отведи, на чужаков переведи!» – бубнила старуха рефреном, воздевая тощие руки к потолку.

Длилось это недолго – минуты две. Затем женщины заторопились к выходу. По очереди они выскользнули во двор, оставив дверь открытой.

Когда их шаги затихли, Макс выглянул из-за вязанки сена. Над бочками показались лица Алёны и Жени. Оба выглядели ошарашенными. Макс увидел, что Женя машет ему, приглашая подойти. Он выбрался из укрытия и подбежал к товарищам.

– Что это было? – спросила девушка. – Какой-то ритуал?

– Да, – Макс оглянулся на дверь: ему почудилось, будто снаружи раздались осторожные шаги. Одна из старух решила вернуться? Но нет, всё тихо: наверное, показалось. – Вы видели, что они разложили на земле?

– Нет, – сказал Женя.

– Наши вещи.

– То есть?

– Идёмте посмотрим.

Втроём студенты подошли к горящему квадрату.

– Чёрт! – прошептала Алёна. – Это мои очки.

– Та старуха говорила «Беду отведи, на чужаков переведи», – сказал Макс. – Похоже, она имела в виду нас.

Женя присел и подобрал с земли пластмассовую расчёску.

– Это моя, – проговорил он.

– А чем так воняет? – спросила Алёна. – Что они разбрызгали?

Макс смотрел на девушку и поэтому сначала увидел, как её накрыла тень, и лишь затем, обернувшись, понял, что чей-то силуэт заслонил лунный свет, попадавший в хлев через дверной проём.

Существо, стоявшее на пороге, походило на огромного тощего ребёнка с непропорционально большой круглой головой. На плоском лице чёрными бусинами блестели глаза. Под приплюснутым носом, напоминавшим звериный, виднелся неестественно широкий, идущий практически от уха до уха рот. Он был приоткрыт, так что виднелись длинные острые зубы.

«Как у глубоководной рыбы!» – мелькнуло в голове у Макса.

Он вдруг понял, что оставил молоток и серп за вязанкой сена. Кажется, Женя с Алёной тоже вышли из своего укрытия безоружными.

Существо – совершенно очевидно, оно не являлось человеком, несмотря на сходство – медленно двинулось к свечам, и, когда дрожащий огонь осветил его, стало ясно, что чудовище покрыто короткой бурой шерстью, а пальцы рук и ног заканчиваются крепкими чёрными когтями.

Несколько секунд люди и монстр смотрели друг на друга, а затем существо – видимо, это был дрекавак – припав на миг к земле, прыгнуло через свечи и врезалось в Женю, опрокинув того на спину. Будучи раза в полтора больше человека, оно легко придавило его, запустив в тело когти. Раздался крик, но Макс не понял, кто его издал – он сам, Женя или Алёна. Возможно, все трое.

Он опрометью кинулся мимо чудовища к выходу, промчался по свечам и, едва не споткнувшись о порог, выскочил на улицу.

Окна в избе не горели, и всё вокруг было погружено во мрак и тишину – не считая раздававшихся за спиной жутких воплей. Макс побежал наугад, едва различая в слабом лунном свете силуэты построек. О том, чтобы спрятаться в доме, он и не думал: именно его хозяйка навлекла на студентов беду, так что вряд ли сейчас она встретит одного из них с распростёртыми объятьями. Скорее всего, вообще не впустит.

Макс врезался в калитку, та с треском распахнулась, и он выскочил на дорогу. Направо или налево? Страх мешал сориентироваться. Из хлева донёсся пронзительный вопль – издал его явно дрекавак, расправлявшийся со своими жертвами. В том, что Алёна с Женей обречены – если уже не мертвы – Макс не сомневался. Он кинулся вдоль домов, почти не надеясь на спасение. Мозг отказывался работать: инстинкты просто гнали вперёд.

Лишь спустя несколько минут, когда Макс едва не задохнулся от бега, в голову пришло, что нужно спрятаться – иначе шансов выжить нет.

Он почти выбрался из деревни: виднелись последние дома, стоявшие на окраине. Большая часть из них пустовала. Макс перемахнул через придорожную канаву, протиснулся между редкими, покосившимися досками забора и подбежал к избе с заколоченными окнами. Понадобилось минут пять, чтобы отодрать ставень и забраться внутрь.

В доме Макс передвигался на ощупь, натыкаясь на мебель и опрокидывая какие-топредметы. Наконец, глаза привыкли к темноте, и ему удалось отыскать комнату с надёжной дверью и засовом. Макс забился в угол и притаился. Он решил, что просидит здесь до утра, не шелохнувшись, а потом… потом сядет на поезд и уедет домой! К счастью, деньги он всегда держал при себе – не доверял старухе. На билет хватит, а больше ему ничего и не нужно. Лишь бы в живых остаться…

***

Деревня пробудилась через четверть часа: раздались встревоженные голоса, затем – крики. Макс подполз к забитому окну и прислушался. Кажется, народ вывалил на улицу. Странно. Неужели кто-то обнаружил трупы? Вообще, возможно, ведь Женя и Алёна вопили на всю округу. Даже странно, что деревня только теперь всполошилась.

Макс различил усиливающийся треск. Он не мог понять, что его издаёт. Стало любопытно. При людях дрекавак наверняка не нападёт – значит, можно выйти. Заодно и старух, навлекающих на гостей беду, изобличить. Хотя в это вряд ли кто поверит…

Вдалеке завыли, запричитали. Откинув засов, Макс вышел из комнаты и высунулся в окно, через которое влез в дом.

Хлев, где монстр расправился с его однокурсниками, горел! Отсюда, с окраины деревни, он выглядел, как огромный костёр.

Должно быть, удирая, Макс поддал по свечкам ногой, и те попали в вязанки сена. Постройка полыхала вовсю – наверное, пожар начался почти сразу, а заметили его лишь недавно. Глядя на огонь, Макс испытал мстительное торжество: будет старухе за подлость! Может, и на избу её перекинется.

Выбравшись из окна, Макс направился в сторону пожара. При свете пламени да при людях дрекавак едва ли появится, так что бояться нечего.

Вокруг хлева толпились соседи – старики да старухи плюс несколько опустившихся мужиков лет пятидесяти. Тушить огонь никто не пытался – да и что с ним можно было сделать? Не из вёдер же заливать. Пламя пожирало дерево с треском, дым поднимался прямо к небу – ветра не было. Макс чувствовал запах горелой плоти. Свиньи, драгоценная корова Натальи Ильинишны, Алёна и Женька – сейчас все они превращались в куски прожаренного мяса.

Интересно, остальные тоже ощущали эту вонь?

Дверь в избу стояла нараспашку. Может, зайти под шумок да прихватить свои вещички?

– Всех забрал, по крайней мере? – спросил один из стариков, стоявший перед Максом шагах в трёх. Голос его прозвучал, как хриплое карканье. – Ему пообещали троих, и он должен получить всех.

– Никого нет, – ответила ему одна из старух. – В доме пусто.

– Хорошо. Иначе он не прекратит убивать скотину.

Повисла пауза. Люди наблюдали за пожаром с каким-то философским спокойствием. Похоже, первоначальное волнение прошло, и они смирились с неизбежным.

– А хлев всё-таки жалко, – сказала женщина справа. – И корову Ильинишны тоже. Ни за что животина погибла.

Макс вдруг понял, что в ритуале замешано больше народу, чем он предполагал. Надо уходить – оставаться здесь опасно. Он попятился и в этот миг встретился взглядом с одной из стоявших во дворе фигур: Нина Ильинишна обернулась и заметила его! Лицо её исказилось.

Костлявая рука, дрожа, указала на Макса.

– Вот он! – пронзительно завопила старуха. – Последняя жертва! Сбежал!

К Максу обратилось около дюжины освещённых огнём лиц: морщинистых, одутловатых, иссушённых. С безумно блестящими глазами. Никто не двинулся в его сторону, не попытался схватить.

Люди были старыми и слабыми, но в их взорах читалась такая жажда отдать его дрекаваку, что Макса охватил безотчётный страх, и он, развернувшись, побежал. В свете пожара дорога была хорошо видна, и он сразу взял направление к железнодорожной станции. Вслед ему нёсся отчаянный крик старухи:

– Держиии-и-и!

***

Поезд набирал ход, и Макс смотрел в грязное, мутное окно почти с облегчением. Он выжил и уезжал домой.

Глядя на залитые утренним светом деревья, трудно было поверить, что произошедшее не привиделось, и в чаще обитает жуткая тварь, похожая на кровожадного ребёнка-переростка.

Остаток ночи Макс провёл на станции, забравшись на крышу билетной кассы и дрожа от страха. Каждую минуту он ожидал, что дрекавак придёт за ним, молился, глядя в звёздное небо, и сжимался при любом шорохе.

Чудовище не объявилось. Могло ли оно погибнуть в огне вместе со своими жертвами? Едва ли: ничто не мешало ему покинуть хлев, как только загорелось сено. Дрекавак вернулся в лес – он бродил где-то в темноте, среди деревьев, обступавших железнодорожную станцию.

И всё же – обошлось. Монстр не нашёл последнюю жертву, и его жажда плоти осталась неутолённой. Придётся жителям деревни смириться с потерей ещё нескольких коров.

Макс сел утром в первый же поезд и теперь уезжал всё дальше от проклятой деревни. Конечно, жалко Рому, Женю и Алёну, но, с другой стороны, они сами виноваты: притащились в такую глушь искать материал для курсовой, вот и нарвались. И его с ними угораздило. Ещё не хотели с ним делиться...

В памяти всплыл ритуал, который провели старухи в хлеву, затем – полная зубов пасть, идущая от уха до уха. Макс хорошо разглядел и запомнил дрекавака, хотя видел его всего несколько секунд.

На лице студента появилась странная, немного безумная ухмылка: во всяком случае, он-то курсовую точно сдаст!

Макс осмотрелся. В вагоне он ехал по-прежнему один, хотя поезд миновал уже четыре станции. Парень видел на платформах людей, но они садились в другие вагоны. Странно. Может, ему достался «моторный» – поэтому пассажиры его избегают? Макс прислушался: нет, никакого назойливого рёва. По идее, все должны стремиться сюда.

Почему он вообще думает об этом? Не всё ли равно, одному ехать или в компании? Тем более что рано или поздно кто-нибудь обязательно сядет в вагон, и не факт, что это будут приятные попутчики.

За спиной грохнула дверь, и раздались неторопливые шаги. Ну вот – стоило только подумать. Наверное, кому-то из пассажиров показалось тесно в соседнем вагоне или продавец мороженого-сканвордов-пластыря добрался, наконец, и сюда.

Макс обернулся.

***

После прибытия поезда прошло пять минут. Платформа быстро пустела. Голоса, шарканье подошв, стук пластмассовых колёсиков – всё это постепенно удалялось в сторону крытого стеклянной полусферой здания вокзала.

Дождавшись, пока пассажиры покинут поезд, Василий Михайлович ступил в распахнутую дверь первого вагона и двинулся от начала в конец, проверяя, не остался ли кто дремать на сиденье, не помер ли в дороге, не осталось ли где «безнадзорных сумок или коробок».

В предпоследнем вагоне ему сразу что-то не понравилось. Он даже остановился при входе, пытаясь понять, в чём дело.

Запах. Мерзкий, вызывающий тошноту. Поморщившись, Василий Михайлович двинулся по проходу, заглядывая под сиденья. Он ожидал увидеть лужу рвоты, скрючившегося в пьяном оцепенении бомжа – что угодно, только не изуродованный труп, лежащий между двумя скамейками. Прежде чем согнуться и исторгнуть на пол содержимое желудка, помощник машиниста успел заметить грубо вспоротое брюхо, вывалившиеся осклизлые внутренности и оскалившийся череп на том месте, где прежде было лицо.