Текст книги "Человек хотел добра"

Автор книги: Виктор Московкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Малыши уселись вокруг, слушают Марусю. По траве носился за шмелями Валет: то присядет, то прыгнет, как будто исполняет неведомый люду собачий танец. Сзади за бугром пристроился Сега Жожин.

Сега хитрый. Спрятав голову, он не глядя обстреливает ребятишек еловыми шишками. Его не видят, но за шишками следят и удивляются, откуда они прилетают. Но вот Сега попал Марусе по макушке. Девочка быстро оглянулась, заметила руку. Она позвала мальчика, но тот глубже спрятал голову и, наверно, думал, что его по-прежнему не видят. Тогда Маруся сказала:

– Прогоните его.

Малыши гурьбой бросились к Сеге и с торжеством вытащили из-за бугра за ноги. Почуяв недоброе, Сега отчаянно заревел. Ребятишки отпустили его, удивляясь, как мог из Сегиной глотки вырваться такой вой.

Но озорник хитрил. Оказавшись на свободе, он вскочил на ноги и пустился наутек.

Невдалеке сидел на траве, обхватив колени руками, Диамат Песочкин. Рядом, обливаясь потом, рыл лопатой землю Василий Самарин. Сега заинтересовался.

– Клад ищешь?

– Клад, – подтвердил Василий.

– Возьми в пай. Я тоже копать умею.

– Хитрый, – засмеялся Василий. – Я этот клад вторую неделю ищу. Скоро доберусь. Видишь – сначала земля попадалась, потом серебро, скоро золото пойдет.

Сега таращил глаза и видел только белый песок, какого много по берегам Ольшанки.

– Чего врешь? Врет он, Диамат, да?

Диамат пожевал губу, затем сгреб Сегу и начал тискать. Сега опять завыл. Спасаясь от крика, Диамат закрыл ладонями уши. А Сега пошел жаловаться вожатому, но своевременно вспомнил, что вожатый велел ему прибраться в палате. Прибираться не хотелось. Тогда Сега опять побежал на поляну слушать сказки.

В чаще леса он услышал шаги. Сега опрометью бросился по тропинке и через минуту врезался в кучу ребятишек.

– Я больше не буду, – плаксиво сказал он, пугливо посматривая в ту сторону, где ему послышались шаги.

Воздух звенел стрекотом кузнечиков. Пахло сосной и цветами, которые рассыпались по всей поляне белыми, желтыми, голубыми точками.

– Чего ты там увидал? – спросила Маруся и вдруг вздрогнула. От леса прямо на них шел медведь…

Шкура складно сидела на Ромке. Это был не очень большой и не очень маленький медведь. Ромка, фыркая и кувыркаясь, медленно приближался к малышам. Те сначала смотрели на него недоуменно, а потом пронзительно завизжали. Одни бросились бежать, другие жались к Марусе, побледневшей от испуга.

Ромка опять перекувырнулся, а потом заревел так, что у самого пробежали по спине холодные мурашки. Не успел он закрыть рта, как из леса выкатился черным шариком Валет. От неожиданности Валет сделал стойку и, подняв морду, тоскливо завыл.

– Кыш! Кыш! – нерешительно прошептала Маруся, замахиваясь на медведя книжкой.

– Кыш! Кыш! – наперебой закричали малыши, прячась за ее спину.

Валет прыгнул к «медведю» и тут же с воем отскочил. Пробежав порядочный круг, он остановился около страшного зверя и стал рыть лапами землю.

А «медведь» рычал, вертел башкой и фыркал. Раз ему удалось больно лягнуть Валета. Внезапно рассвирепев, Валет цапнул его за ногу. Ромка взвыл и бросился бежать. За ним с радостным лаем неслась собака, трепала шкуру, путалась в ногах. Ромка запнулся и упал.

– Мама! – заорал он. – Мама!

Изумленная Маруся не знала, что делать. Потом быстро подбежала, ощупала шкуру.

– Кто это? Да придержи, Сега, собаку. Кто здесь?

– Я, – со стоном отозвался Ромка, вылезая из шкуры. Когда показались его вихры, а потом веснушчатое лицо с гримасой боли, малыши загалдели, обсуждая удивительное происшествие.

– Нашел кого пугать, – укоризненно сказала Маруся. – Где такую шкуру взял?

Ромка не отвечал и даже не смотрел на нее; он разыскивал глазами Валерку. Но того нигде не было.

– За это тебе попадет, – пригрозила Маруся. Ромка тоже подумал, что просто так ему не отделаться. И как назло нет Валерки…

– А зачем ты в шкуру залез? – спросил Сега.

Сегин вопрос совсем доконал Ромку. Он уткнулся головой в колени и от боли и предстоящего разговора с вожатым тихонько захныкал. Валет подошел к нему и лизнул в лицо.

10. Находка Василия

Сзади лагеря, в тени старых сосен, стоит маленькая избушка с единственным окном, да и то очень узким. Внутри нее прямо на полу лежат мешки с гипсом, банки белил, валяются незаконченные этюды, кисти. Стены утыканы гвоздями, на которых висят картины, изображающие виды лагеря и его окрестности. В избушке так тесно, что нельзя повернуться, не рискуя свалить что-нибудь.

Среди этого беспорядка вечно суетился лагерный художник Николай Иванович Бабанов. Подвижный старичок среднего роста, с выгоревшими бровями, он напоминал кудесника из старых сказок. Каждый год на лагерной выставке детского творчества показывались незатейливые этюды, скульптурные группы, выполненные его учениками.

Яша Осокин сначала приходил сюда помогать пионерам своего отряда разводить гипс и просто советовать. А потом вдруг так увлекся лепкой, что стал проводить здесь все свободное время. Уже целую неделю он трудился в поте лица над спортивным кубком. Кубок представлял земной шар с фигурой легкоатлета наверху и должен был, по мнению вожатого, поразить лагерных спортсменов своей оригинальностью. Теперь кубок был почти закончен. Яша счищал скальпелем лишний гипс.

Перед обедом забрел к дому художника Диамат Песочкин. При виде кубка он сказал: «Вот здорово!» И тут же ушел, признавшись, что от краски у него болит голова.

Следом за ним появилась старшая пионервожатая Елена Григорьевна. Отозвав Яшу в сторону, она сообщила ему о проделке ребят. Яша только присвистнул.

– Ты объяви им на линейке выговор, – посоветовала Елена Григорьевна. – Скажешь, что при повторении подобных вещей исключим из лагеря. Очень подействует.

Яша работал вожатым первый год и к замечаниям Елены Григорьевны, опытной учительницы, прислушивался внимательно.

Его отряд размещался в крайнем павильоне; около крылечка сразу начинались сосны, которые дальше стояли плотными рядами. Сбоку под песчаным обрывом текла Ольшанка.

Валерка и Ромка посыпали битым кирпичом пятиконечную звезду. При виде вожатого они стали работать еще усерднее.

– Трудитесь? – спросил Яша голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

Валерка ласково улыбнулся и сказал:

– Красивая звезда стала? Да, Яша? Она была неровная. Мы с Ромкой думаем: давай поправим звезду. Пусть все смотрят и завидуют.

– Что-то вы до сих пор не поправляли. Сколько раз говорил. Ну ладно, Ромка пусть доделывает, а ты, Валерка, пойдешь со мной.

Валерка уныло поплелся за вожатым.

– Если бы Ромка не похвастался… А то расхвастался. Я и хотел его немного попугать, чтобы в другой раз не говорил так. А потом нам захотелось еще кого-нибудь напугать. Увидели малышей, а они сразу разревелись, – оправдывался он на ходу и виновато отводил глаза.

Яша был непроницаем, вопросов не задавал и только разглядывал мальчика, будто первый раз видел.

– Так, – зловеще протянул он.

– И отчего это, – воскликнул Валерка, – хочешь так, получается совсем не так.

– Вот-вот, и я про то, – вставил вожатый. – Слишком много озорничаете, потому так и получается.

Чистосердечное Валеркино признание успокоило его. Яша и сам недавно был мальчишкой и озорничал не меньше других. Кроме того, он был уверен, что ничего похожего ребята больше не сделают. И он решил не вызывать их на линейке перед строем. Зачем так строго наказывать человека, если он осознал свою вину? Яша даже гордился немного, что сумел так просто подойти к мальчику, вызвав его на откровенность. Но все-таки он решил, что ребята должны понести какое-то наказание.

– Сколько переволнуешься из-за вас! Не доглядишь – и натворите чего-нибудь, – сказал он. – Скоро в поход пойдем, разведку надо…

Валерка даже подался вперед.

– Я пойду тоже? – глухо спросил он. – И Ромка?

– Думается, что вы-то как раз и не пойдете… Еще точно неизвестно.

Неопределенность Яшиных слов сильно огорчила Валерку. «Ничего себе, – уныло размышлял он. – Пойдут в разведку, а мы с Ромкой в лагере».

Когда он вышел на крыльцо, Ромка все еще трудился над звездой. Она теперь бросалась в глаза своим красным цветом. Увлекшись, Ромка даже не заметил Валерку, который прошел в сторону речки.

Чем дальше шел Валерка от лагеря, чем больше думал, тем хуже становилось настроение. Одна за другой всплывали в памяти неприятности. Вспомнил, что третьего дня Маруся перекидывалась с Ромкой шишками. Кидала и смеялась! Тогда Валерка не придал этому никакого значения, а сейчас усмотрел обидное для себя. И решил, что с Марусей разговаривать ни о чем больше не стоит. Карандаш придется ей возвратить назад – пусть знает, как кидаться с Ромкой шишками.

Сел Валерка на траву около дерева, огляделся и еще скучнее стало, горький комок к горлу подкатился.

Может, заплакать, чтоб легче было? Говорят, помогает. Попробовал всхлипнуть – в самом деле полегче стало. Всхлипнул еще раз. Затем провел рукой по глазам и удивился – слез не было. Обидно: даже выплакаться нельзя. Ткнулся Валерка лицом в мягкую траву и заколотил кулаками по земле, надеялся, что поможет. Стукнет и всхлипнет, стукнет и всхлипнет. Очень интересно получается! Только вдруг слышит голос. Испуганно повернулся: стоит перед ним Маруся с сачком в руке – бабочек ловила.

– Тебя обидел кто, да? Ты, кажется, плачешь?

И такой у нее участливый голос, что у Валерки от ее слов защипало в носу. Но он гордо ответил:

– Кажется… Тебе все кажется. На самом деле я только что смеялся.

Маруся села на корточки и стала внимательно смотреть на него. Валерка тотчас откатился и оказался к ней спиной. Глядел туда, где синий край неба опускался на верхушки деревьев.

– Я твой карандаш давно исписал, – сказал он, краснея от лжи.

– Ну и что, – беспечно отозвалась Маруся. – Хочешь, я тебе другой дам?

– Не требуется.

– А ты все же плакал, да? Я давно тут хожу. Слышала… Ты плакал, – упрямо говорила девочка. А Валерка смотрел на нее и думал, что все девчонки любопытные и надоедливые.

– Я тренируюсь, – сказал он. – Слышал, как одна девочка из вашего отряда плакала, когда ногу уколола. Интересно у нее получалось. У меня почему-то не получается.

– Ух, и хитрый ты!

– А чего ты с Ромкой шишками кидалась? – ревниво спросил Валерка. – И смеялась тоже?..

Маруся не знала, что ответить.

– Я думала… я просто так, – сказала она.

Валерка молчал, его вполне удовлетворил такой ответ. Он уже хотел повернуться лицом к девочке, но в эту минуту она внезапно обхватила его за шею и поцеловала… Когда Валерка опомнился, она уже неслась по лужайке к лагерю, вскинув на плечо сачок.

Валерка перекувырнулся, встал на голову, потом потрогал то место, которого коснулись Марусины губы, вскочил и понесся, не видя куда.

Ох, уж эти песчаные берега Ольшанки! Как они надоедают иногда. Песок сползает к воде, а вместе с ним и ноги. Того гляди, выкупаешься во всей одежде. Валерка даже устал шагать по сыпучему песку.

В стороне, за лесом, прошел поезд. Слышно, как стучат по стыкам колеса. Валерка приложился ухом к земле, стал гадать, в какую сторону идет поезд. Сначала подумал – идет со стороны города, потом решил, что нет. Он вскарабкался на верх берега и тогда раздумал отгадывать: все равно проверить не удастся. Поспорить бы с кем – туда-сюда.

А ведь где-то здесь должен быть Василий. Ребята видели его – глину какую-то ищет.

Валерка сложил рупором ладони и протяжно окликнул Василия.

– …лии-й! – раздалось в лесу ответное эхо.

– …и-й! – разнеслось вдалеке.

Валерке это понравилось. Он крикнул еще и напрягся, слушая. В это время сырой ком земли шлепнулся около его ног.

Мальчик удивленно посмотрел по сторонам – никого. Тогда он решил схитрить.

– Чего кидаешься? – заорал он что было силы.

Каково же было его удивление, когда он услышал приглушенный голос, который донесся из-за кустов, где река делала крутой поворот. Голос принадлежал Василию. Валерка подошел и увидел сквозь кусты сначала белую панамку, а потом и всего Василия.

– Вон ты где, – облегченно вздохнул он. – А я-то думал: куда мог пропасть?

– Тсс… Не кричи так громко, – шепотом сказал Василий.

– Я не кричу, – тихо ответил Валерка, пробираясь к нему. – Что делаешь?

– Пескарей ловлю. Тише, а то они хитрые, все слышат.

– Скажешь тоже! – недоверчиво протянул Валерка.

– Слышат, – подтвердил Василий.

Он сидел у самой воды, упершись загорелыми ногами в песок. В руках у него был маленький прутик с белой ниткой, поплавком и крючком.

Валерка сел рядом и стал смотреть на поплавок, который тихонько прыгал, но в утоп не шел. «Что такое? – недоумевал Валерка. – Клюет или не клюет?» Он невольно проследил за леской до самого крючка. На крючке извивался жирный червяк, а около него вертелась стайка рыб. Некоторые из них были не больше червяка.

Вдруг рыбешки бросились врассыпную. Показался толстый и важный пескарь. Он ткнулся носом в червяка и вдруг…

– Тащи! – закричал Валерка.

От крика пескарь ошалело рванулся в сторону, но Василий дернул удочку. Рыбешка вылетела из воды.

– Еще один.

Василий опустил пескаря в маленькую лужу, отгороженную от реки. Там уже плавало несколько штук.

– Куда их тебе? – спросил Валерка,

– Чудак! Жарить буду. Вкуснее пескаря рыбы нет…

– Облупился-то как! – сказал Валерка.

– Кто облупился?

– Нос у тебя.

Василий безнадежно махнул рукой.

– Счет потерял. Каждый день кожа сходит.

– Ты маслом мажь. Бери мою порцию и мажь.

– Что ты сегодня какой добрый? – Василий подозрительно взглянул на мальчика.

– Так, – улыбнулся Валерка, но тотчас поправился: – Скучно как-то.

– А ты делом займись. Скучно это потому, что у тебя в голове дельного ничего нет. Один сумбур.

– Чего?

– Сумбур. Так говорят про людей, которые ничего не делают, а все выдумывают, понимаешь, такое…

– Что? Глупое?

– Ну да… Не, не глупое, а такое…

Василий пошевелил пальцами.

– Понял, – сказал обиженно Валерка. – Пусть у меня сумбур, пусть я ничего не делаю, а ты что нужное делаешь? Пескарей ловишь?

– Я почву изучаю.

– Почву, – презрительно фыркнул Валерка. – Чего ее изучать? Это только агрономы изучают. А вообще есть земля, землей и останется.

– Для кого как.

Валерка вздохнул, сломал веточку и бросил в воду.

– Все это неинтересно, – заявил он. – Тебе, может, и интересно, у тебя нет полета мысли.

– Какого полета? – удивился Василий.

– Обыкновенного. Одни люди мечтают о чем-нибудь, а другие не могут. И роются в земле.

Василий достал из кустов комок светло-коричневой глины и бережно передал Валерке.

– Посмотри, что ты здесь видишь?

– Ничего не вижу. Обыкновенная глина и камушки.

– В голове у тебя камушки, – рассердился Василий. – А это… это, наверно, охра.

– Какая охра?

– Самая настоящая, только еще не очищенная, из нее художники приготовляют краски. В любой картине есть охра. Без нее не обойдешься. По всему берегу ее видимо-невидимо. На лакокрасочный завод напишу письмо и отправлю немного для пробы. Вдруг моей находке цены нет. И перевозить охру легко: железная дорога близко.

Теперь Валерка с интересом рассматривал кусок глины. Может, и правда Василий сделал ценную находку!

В это время сверху посыпался песок, а вместе с ним скатился Ромка.

– Вот вы где! – обрадованно сказал он. – А я-то искал! Пошли купаться.

Руки у Ромки были красны от кирпичной пыли, пятна были даже на потном лбу.

– Все звезду делал. Теперь как картинка.

Василий купаться отказался: понес на кухню пескарей. Валерка и Ромка понеслись по берегу наперегонки.

11. Прыжок

– Попрыгаем, ага? – предложил Ромка, когда они прибежали на дальний бочаг.

Валерка оценил взглядом высоту и тихонько свистнул.

– Знаешь что, – сказал он, – у меня сегодня желания нету. Бывает так… – с этими словами он разделся и полез с обрыва на животе.

– Бывает, – согласился Ромка, – Я тоже сначала боялся прыгать, а теперь хоть бы что.

Он разбежался и прыгнул «солдатиком». Валерка с завистью проводил его взглядом. Через минуту Ромка снова стоял на краю обрыва.

– Сейчас «бомбой». Смотри!

Он подпрыгнул, поджал в воздухе ноги и плюхнулся в воду.

– Ты не бойся, – уговаривал он. – Зажмурь глаза и прыгай. Вот так.

Ромка красиво, на этот раз почти без брызг, скрылся в бочаге. Когда он вылез, Валерка обиженно сказал:

– Думаешь, я не прыгну? Мне только сегодня почему-то не хочется.

Ольшанка – речка с чистой ключевой водой. В теплый солнечный день на дне ее виднеется много ярких камней. Без конца можно любоваться ими. Но только не бери их с собой наверх – тотчас же превратятся они в обыкновенные голыши, каких по крутым песчаным берегам Ольшанки видимо-невидимо.

Купались ребята долго, до гусиной кожи. Потом вылезли на берег и растянулись на траве. День был жаркий, без единого облачка на небе. Листья ольхи, источенные черными букашками, печально поникли, словно старались спрятаться от палящего солнца. Песок был горячий, и мальчики блаженствовали. Ромка говорил:

– У нас на Волге самодельный трамплин был. Длиннущая доска! Один конец в берег вкопан, другой торчит над водой не ниже дома…

– Прибавляешь! – нехотя возразил Валерка, похлопывая себя по голому животу.

– Ничего не прибавляю. Вопрос, какого дома. Есть дома маленькие, есть большие. Так вот с этого трамплина многие боялись прыгать. Я тоже боялся. Зайду на край доски и раскачиваюсь, а чтоб прыгнуть – нет! Качаться хорошо. Сердце так и замирает. Накачаюсь досыта, потом схожу на берег. Только однажды качался, качался, потерял равновесие и… полетел. Здорово перепугался. А как вылез из воды, и не страшно стало.

– Ну и что?

– С тех пор я стал прыгать каждый день. Напрыгаюсь – даже голова заболит. Хочешь, я тебя столкну? – внезапно предложил он.

– Ты… ты что? – испугался Валерка, отползая от края обрыва. – Выдумал тоже.

– Ну ладно, не буду, – смилостивился Ромка.

Помолчали. Потом Валерка сказал:

– Это еще что. Я, помню, раз полез на березку, а она – сломалась. Прямо на спину шлепнулся. Глаза закатил, и ни вздохнуть, ни выдохнуть. Полчаса не дышал.

– Да, попробуй, не дыши полчаса – задохнешься.

– Ничего не задохнешься. Можно потихоньку дышать… Ромка, слышишь?

– Ага, слышу.

В кустах затрещали сучья. Мальчики притихли. На высокой ольхе застрекотала сорока, словно засмеялась над кем-то.

Ветви вдруг раздвинулись, показалась бородатая голова с длинными рогами. Блестящий глаз с любопытством смотрел на ребят.

– Козел! – вместе выдохнули они, вскочив на ноги.

– Покатаемся, Ромка? А? – предложил Валерка.

– На козле?

– Конечно! Окружай.

Они стали подкрадываться к козлу. Тот обеспокоенно вертел головой то в одну, то в другую сторону. И вдруг громко заблеял.

– Ну, ты! – прикрикнул Валерка. – Стой смирно.

Но козлу смирно стоять не хотелось. Нагнув бородатую голову, он стукнул передней ногой о землю. Глаза у него теперь светились злобой.

– За рога его, за рога, – поучал Ромка, пятясь к кустам.

Козел презрительно посмотрел на него и неожиданно бросился к Валерке.

– А-а! – закричал тот и пустился наутек.

Козел с блеяньем несся за ним. Опомнился Валерка только перед самым обрывом. Он хотел повернуть в сторону, но ощутил тупой удар пониже спины и с криком «мама» плашмя полетел с обрыва вниз.

Когда он, отплевываясь, показался из воды, первая его мысль была: прыгнул! – и сердце заколотилось от радости.

А на берегу истошным голосом орал Ромка. Валерка мигом выбрался на берег и ахнул: козел катал Ромку по траве. Ромка ревел белугой. Валерка схватил сучок и самоотверженно бросился на помощь другу. Разъяренный козел повернулся к нему.

– Беги! – успел крикнуть Ромка и прыгнул с обрыва. Вслед за ним летел в воду, на этот раз самостоятельно, и Валерка.

А на обрыве стоял козел и победно блеял. Мальчики погрозили ему кулаками. Козел прыгнуть с обрыва не решился.

12. Беды второго отряда

Вечером после отбоя Валерка лежал в кровати и мечтал. Вот скоро пойдут они в поход, и Маруся Борисова пойдет. На дороге им встретится волк или еще кто, Валерка бросится вперед и защитит собой Марусю, и вот его бездыханный труп лежит на дороге. А Маруся плачет: «Пусть бы уж лучше я…»

И жутко Валерке представлять так, и в то же время сладкая истома разливается в груди. Только как же Маруся останется одна? Диамат снова будет обижать ее.

– Ромка! Ты спишь?

– Сплю, – сонно ответил тот. Он наработался и накупался за день, и теперь ему было ни до чего. В палате темно. Свет выключили сразу после отбоя.

– А что, Ромка, пройдет много-много лет, встретимся мы с тобой когда-нибудь… Ну, например, приедешь ты в наш город из далекого плавания. Важный такой капитан. Спросишь, где живет мастер Валерии Алексеевич Неудачин, я то есть. Найдешь меня. Сядем мы с тобой и будем говорить. Я будто невзначай скажу: «Помнишь, Ромка, как мы с тобой в пионерском лагере отдыхали?» А ты скажешь: «Что-то забыл».

– Это почему я забыл, а ты не забыл?

– Это я к примеру. Может, ты и не забыл.

– Факт, не забыл.

– Верно, Ромка. Мы оба будем помнить. Поедем с тобой опять в наш лагерь. И станешь ты рассказывать у костра о своем плавании. Все будут хлопать…

– Это хорошо, – оживился Ромка. – Я люблю, когда хлопают… Мне уже раз хлопали.

– Врешь, Ромка. Когда тебе хлопали?

– Я стихотворение про маму-депутата рассказывал в рабочем клубе.

– За стих не так интересно.

– Если тебе, ты бы сказал: интересно. Знаю я тебя,

– Что ты знаешь? – всколыхнулся Валерка, поворачиваясь на бок. Он хотел еще что-то добавить, но так, и остался с открытым ртом.

– Ромка, там чего-то светится! – выдохнул он наконец. – Честное слово.

Ромка плотнее закрылся одеялом и с дрожью в голосе сказал:

– Что ты, Валерка, пугаешь! Ну что там может светиться?

– Не знаю… Ты посмотри.

– Я спать хочу.

Валерка перегнулся с кровати и стал рассматривать в углу около тумбочки какие-то светящиеся палочки. От страха замирало сердце.

– Ромка, гляди! – прошептал он.

Ромка натянул на голову одеяло, но вдруг вскочил, нагнулся к тумбочке.

– Это гнилушки, – сказал он. – Я сегодня в лесу набрал.

Он выбрал самую длинную палочку и взял ее в зубы. Лицо стало синеватым и страшным, как у мертвеца.

– Вынь, Ромка, боязно…

Но Ромка и не думал вынимать. Он взял еще две гнилушки, привязал их на нитку, потом приладил на лоб. Получились светящиеся глаза. Затем взял еще по гнилушке в руки. Теперь он походил на странное чудовище. Валерка, дрожа от восторга, тоже навешал на лицо гнилушек и вдобавок обернулся простыней.

Они прошли по палате, сожалея, что все спят. Потом Валерка шепнул другу, и оба, крадучись, вышли на улицу.

В это время в кабинете старшей пионервожатой шло совещание. Елена Григорьевна подводила итоги дня. Добрую половину выступления она посвятила отряду Яши Осокина.

– Сегодня пионеры из второго отряда купались на дальнем бочаге. Куда это годится? Жаль, что не удалось установить, кто именно был там.

Яша, уставший за день, дремал. Голос Елены Григорьевны доносился до него глухо, как из глубокого колодца.

– Осокин сегодня не наказывал Белосельцева и Неудачина. Это им наруку. Я считаю большой ошибкой вожатого…

«Чего она напустилась на наш отряд? – подумал Яша. – Дисциплина нисколько не хуже, чем в других». – И все же он понимал, что Елена Григорьевна права.

– Или еще… – начала старшая пионервожатая. Но так и не кончила. От павильона девочек донесся пронзительный визг. Вожатая отряда девочек выбежала из кабинета, не закрыв за собой дверь. Теперь визг нескольких голосов стал еще сильнее.

Вожатые поспешили на шум. В палате девочек никто не спал. Все жались друг к другу и говорили наперебой, так что понять ничего было нельзя.

– Что у вас тут происходит? – спросила Елена Григорьевна.

Девочки рассказали, что только они стали засыпать, как вдруг стеклянная дверь затряслась и… показались две фигуры в белом со светящимися глазами и ртами. Девочки решили, что это привидения, но потом Маруся Борисова крикнула, что это мальчишки. Стало не страшно, зато интересно, визгу прибавилось еще больше.

– Маруся, ты узнала, кто был у дверей?

Девочка молча стояла перед Еленой Григорьевной, а сзади кричали:

– Знает! Она знает! Это из второго отряда.

– Иди покажи, – сказала старшая пионервожатая.

Маруся покачала головой:

– Не пойду я. Я… не знаю, кто был.

– Знает! Знает!

Елена Григорьевна с явным сожалением смотрела на Марусю.

Девочке стало неловко. Сейчас она готова была все сказать любимой учительнице, но было поздно: проводить ее уже вызвались другие.

Яша хмурился. Если девочки не ошибаются, то Елене Григорьевне прибавится тема для наставлений. Но кто мог выкинуть такую штуку?

В палате он светил фонариком в лица спящих, а девочки все повторяли: «Не он».

– Вы точно знаете, что из моего отряда?

– Точно.

Просмотрели всех. Оставались Валерка и Ромка. Яша облегченно вздохнул. Значит, девочки ошиблись. Не могли ребята озоровать после того, как повинились.

– Вот они! Оба! – вскричали те.

13. Наказание

– Валерка?

– А!

– Что нам теперь будет?

– Не знаю.

– А все-таки?

– Не знаю. Попадет, наверно. Если бы не обещали – другое дело. А то вчера только говорили: «Больше, Яша, не будем». Вот тебе и не будем!

Тихо в утренний час на берегу Ольшанки. В лагере обычная суматоха: начинается шумный и веселый день. А здесь, не шелохнувшись, стоят деревья, застыл в воздухе запах сосны! В тени на траве и листьях кустарника светятся капельки росы.

Ромка лежит на спине, смотрит вдаль. Лицо его безмятежно, а на душе буря: что-то скажет вожатый про ночную проделку? С утра Яше было не до этого, да и они не дожидались, когда он будет отчитывать, убежали сюда, к речке, где никого нет.

Валерка сидит рядом, вырезает складным ножичком колечки на обожженной сосновой палке. Получается красиво.

– Ты что все молчишь? – недовольно спрашивает Ромка. – Поговорим давай.

Валерка кивает: давай говори. И опять молчит. Ромка хочет начать разговор, но не знает, с чего. Напротив, на молоденькой сосенке, большая черная муха отчаянно жужжит, стараясь вытащить ноги из смолы, вытопившейся на стволе. Ромка подумал: «Или муха улетит без ног или сдохнет от усилий – одно из двух». Но муха улетела и ног не оставила. Это Ромку не обрадовало.

– Знаешь что, Валерка… Пойдем к Яше, скажем; что больше не будем.

– Так он и поверит!

– Может! Почему бы ему не поверить? Скажем, что на этот раз точка, больше не озорничаем.

– Вчера так говорили.

Опять молчание. Слышно только шелестение ножа, которым Валерка режет не переставая.

– А то ему твою палку подарим, – предложил Ромка. – Он возьмет, честное слово. Палка хорошая. А если вырезать на ней «Яше от Ромки и Валерки», обязательно возьмет. Слышишь?

– Зачем она ему? Лучше так пойдем, – вздохнул тяжело Валерка. – Все равно когда-то надо идти.

Они поднялись, но, не сговариваясь, пошли в сторону от лагеря. В лесу было темно и прохладно. Хрустели под ногами сухие сучья. Оба вдруг вздрогнули: из-под самых ног с шумом вылетела тетерка и опустилась невдалеке в густом ельнике. Ребята переглянулись и осторожно стали подкрадываться к ней. К ельнику они подошли с двух сторон, обшарили его, заглядывая под каждое деревце, но птицы не было.

– Убежала, – разочарованно сказал Валерка. – Тетерки здорово бегают.

– Пойдем в лагерь, Валерка. Хватятся нас, искать будут. Подумают, что убежали.

Тропка затерялась. Ребята медленно пробирались через колючий ельник. На пути встретился глубокий овраг с почерневшими прошлогодними листьями на дне.

– Сегодня Яша разведку будет назначать, – уныло проговорил Валерка, выбираясь из оврага. – Василий начальником выбран.

– Знаешь, Валерка, попросим Яшу, пусть возьмет нас. И пусть проверит, можем мы или нет сдержать слово! В разведке нужна дисциплина. Последний раз пусть проверит.

– Ладно, попросим, – без желания согласился Валерка.

Когда появилась слабая надежда на прощение, стало веселее. Они храбро продирались сквозь чащу, не обращая внимания на царапины. В одном месте наткнулись на высокую крапиву. Обходить не стали, осторожно пошли прямиком. Крапива жглась, но они стойко терпели и даже не показывали друг перед другом, что им больно. Наконец ребята выбрались на дорогу, Ромка сел и начал натирать пылью покрытую волдырями кожу.

– Помогает, – объяснил он.

Валерка сделал то же самое. Идти больше никуда не хотелось.

Из-за поворота показалась группа ребят с рюкзаками. Мальчики в растерянности вскочили. Важно вышагивал Василий Самарин. Ему что-то говорил, жестикулируя руками, вожатый Яша Осокин. Сзади них в ногу шел Диамат Песочкин. А еще сзади – другие пионеры, человек пять.

Когда они поравнялись, Валерка и Ромка все так же стояли, не в силах сдвинуться с места.

– Яша! А мы? – почти выкрикнул Валерка.

– Вы? Вы остаетесь в лагере. До меня никуда не уходите, я скоро вернусь. Вот только их провожу.

Разведчики не задерживаясь прошли мимо. Диамат показал Валерке язык, но тот даже не заметил этого.

– Пока наведите порядок у павильона, – уже издалека крикнул Яша… Слова прозвучали как насмешка.

Никогда Валерка не думал, что так больно будет слышать отказ вожатого взять в разведку. Ему подумалось, что Яша поступил с ними слишком жестоко.

Разведчики скрылись из глаз, когда на дороге появился мальчишка. Он шел осторожно и беспокойно оглядывался. Увидев двух друзей, мальчишка шмыгнул в сторону. Высокая трава скрыла его, только белая панамка плыла среди зелени вслед уходящим разведчикам. Ребята переглянулись, и на минуту забыв о своем горе, бросились наперерез.

– Стой! Кто такой? – крикнул Ромка.

Мальчишка рванулся вперед, но его перехватил Валерка.

Тогда он захныкал:

– Отпустите, я не буду…

– Чего не будешь? Ага, ты в чем-то виноват! Признавайся, в чем?

Парнишка тер кулаками глаза и косился по сторонам, намереваясь улизнуть. Но Валерка цепко держал его.

– Куда бежал, говори!

– За ними, в разведку хочу. Отпустите…

– Гляди, Ромка, он в разведку хочет.

– Чего ты там делать будешь? – спросил Ромка.

– Не знаю.

– Не знаешь, а идешь. Тебя как звать?

– Сега.

– Сега! – воскликнул Ромка. – Постой, я тебя, кажется, знаю.

– Ага, знаешь, – подтвердил малыш. – В лагерь вместе ехали, я тебе семечек давал. Потом ты в шкуру залезал, а Валет…

Но Ромка вдруг заторопился:

– Ты хочешь с разведчиками? – живо перебил он. – Не ходи, в лагере веселее.

– Правильно Ромка сказал, не так уж интересно ходить в разведку. Если бы в поход дня на два, а то – разведка. Что хорошего?

Они с полуслова понимали друг друга и вдохновенно врали, стараясь отбить у Сеги интерес к разведчикам. Этим они успокаивали самих себя.

– Сказали бы мне: иди, Ромка, разыщи местность для похода. Я бы отказался.

– Я бы тоже.

Сега удивленно посматривал то на одного, то на другого. Валерка и Ромка сейчас были похожи на лакомок, которым дают пирожное, а они отворачиваются.

14. Следопыты

– Да мы и сами разведку можем устроить, – сказал Валерка, у которого мелькнула интересная мысль. – Допустим, я ухожу и прячусь. А вы меня по следу отыскиваете.